Текст книги "И истинным леди есть, что скрывать...(СИ)"
Автор книги: Лилия Гаан
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 31 страниц)
МИССИС ЭЛСПЕТ
.
Жизнь английского поместья в девятнадцатом веке была легка и приятна, если бы не нудная монотонность такого существования. Иногда даже потоптавшая грядки садовника корова и то становилась умопомрачительным событием, которое долго обсуждалось в гостиных за рукоделием сельскими барышнями.
Девушки семейства Кавендишей сидели в утренней гостиной за шитьем, но иголки безвольно застывали у них в руках. Разыгравшаяся с утра непогода, рассеянный тусклый свет, уютное тепло камина способствовали разговору по душам.
– Ах, Инн,– горько жаловалась наперснице Лили,– как же мне не повезло! Если бы ты знала, какие прелестные платья сделали мне к началу прошлогоднего сезона, сколько денег было потрачено у модисток! И всё зазря! Мама заболела, и мне так и не удалось покинуть стены этого поместья! А теперь и вовсе траур – все туалеты выйдут из моды и станут малы!
– Лили,– мягко укорила её Инн, – разве ты смогла бы сейчас веселиться на балах?
Но сестра лишь раздраженно бросила начатое шитье на стол.
– Нет, конечно! Но помолвка с Тейлором для меня подобна тюрьме – нигде не бываю, никого не вижу, и вот выдался шанс повидать людей, так мама заболела, а теперь и вовсе умерла!
С горечью закутавшись в шаль, Лили подскочила с места и подошла к окну, глядя, как серые струи тоскливого осеннего дождя секут понурые деревья сада.
– Наша свадьба с Тейлором постоянно откладывается, – пробормотала она задумчиво. – Как ты считаешь, Инн? Это рука провидения?
– Не знаю! – растерялась та, и тихо вскрикнула, уколов иголкой палец.
И пока она нервно слизывала капельки крови, Лили с надеждой продолжала говорить:
– А может, это перст судьбы, хранящей меня для другого? Тейлор на войне и если его убьют, то Мортланд будет вынужден занять место брата, и моя мечта осуществится!
– Пресвятая дева! – Инн была так потрясена, что даже не заметила, как испачкала кровью сшиваемые полотнища нижней юбки из дорогого шелка.– Опомнись, сестра! Не греши таким даже в мыслях – Бог сурово накажет! Что тебе надо? Ведь твой жених так красив!
Лили снисходительно глянула на перепуганную француженку.
– Красота – не единственное, что меня может привлечь в мужчине. Да и, если честно, я Тейлора не считаю особым красавцем!
Инн только вздохнула. Правильно говорят – любовь не выбирает! А Лили всегда отличалась нетерпимостью и со своеобразным мышлением.
Надо сказать, что юная Кавендиш была эпицентром всей жизни поместья. Все домашние слуги её беспрекословно слушались, хотя и не особо любили, но властная девушка жестко подавляла любую попытку сопротивления своим желаниям.
Единственным, в присутствии кого она плотно закрывала рот, был её собственный отец. Когда лорд Кавендиш садился рядом с девушками за обеденный стол или устраивался по вечерам с книгой у камина, его дочь смиренно умолкала и односложно и почтительно отвечала на отцовские вопросы. Она его побаивалась. А вот Инн искренне радовалась присутствию лорда. Когда его высокая фигура вырастала на пороге гостиной, у неё становилось теплее на сердце.
– Девочки, чем вы были заняты сегодня? – как правило, с улыбкой спрашивал он и благосклонно выслушивал ответы.
Инн всё время казалось, что мысли дядюшки где-то очень далеко от их тесного мирка, что он раздумывает о чем-то своем, недоступном их пониманию, но она также твердо была уверена в его любви и хорошем отношении к домочадцам.
Но в тот день Кавендиш вызвал дочь и племянницу в библиотеку.
– Я завтра уезжаю в Лондон и пробуду там значительное время! За вами будет следить миссис Элспет – я вчера написал ей письмо и не сомневаюсь в положительном ответе!
Лица девушек потрясенно вытянулись.
Обе знали эту вредную старуху, частенько наведывающуюся в их поместье в период парламентских каникул. Она была в каком-то родстве с Кавендишами, но настолько далеком, что мало, кто мог достоверно пояснить, кем та приходится лорду. Когда-то у неё был муж, но тот ничего не оставил жене – ни добрых воспоминаний, ни денег. Сама же дама жила, в основном, по родственникам, длительно гостя то у одной влиятельной персоны, то у другой. В свете ходили упорные слухи, что из-за коварного языка старой ведьмы пострадали репутации нескольких неосторожных дебютанток.
Когда эта гарпия появлялась в Кавендиш-холле, даже у милейшей леди Элизабет появлялось гораздо больше поводов, чем обычно, уединиться в своей спальне по поводу мигрени. А вот самого лорда миссис Элспет боготворила. Он всегда дарил ей подарки, и даже выделил небольшую ежемесячную сумму на расходы, поэтому она, всячески подлизываясь к благодетелю, старалась услужить.
Понятно, что старая ведьма примчалась по первому зову, и унылые девушки имели честь лицезреть за завтраком её морщинистую, покрытую бородавками физиономию.
– Я рассчитываю на вас, дорогая миссис Элспет,– задушевно обратился к родственнице Кавендиш, – в вопросах образования и воспитания моих девочек. Я слишком понадеялся на гувернанток и жену, да и что теперь осуждать покойницу!
– Я сделаю всё, чтобы дочь не опозорила вас при представлении в высшем свете! А зачем мне готовить к выходу в свет двоюродную племянницу вашей покойной жены, – вперила она тяжелый взгляд глаз-буравчиков в сразу же съежившуюся на своем месте Инн,– как наперсницу нашей Лили? Но девочка уже помолвлена, так зачем такие затраты на кузину? У неё все равно нет шансов на достойный брак!
Кавендиш нахмурился и резко скомкал салфетку, давая понять, что считает завтрак и обсуждение вопроса законченными.
– Иннин,– громко заявил он, – выйдет замуж сразу же, как закончится траур по тете и отцу! Вы должны научить её, миссис Элспет, всему, что может понадобиться молодой даме!
Инн покрылась пятнами от волнения, услышав подобное заявление. Ей и в голову не приходило, что её судьба уже решена, и дядя подыскал мужа для племянницы. Вот только кого? Она не роптала, покорно принимая уготованную долю, но не могла не переживать по поводу кандидатуры. А вдруг это какой-нибудь старый урод? И она с мольбой вперила взор в миссис Элспет, мысленно прося старуху задать этот вопрос Кавендишу. И та вроде бы даже собралась спросить – это было заметно по изумленно задранным бровям, но потом взгляды лорда и старухи встретились, и та понятливо усмехнулась.
– Можете положиться на меня,– торжественно пообещала она хозяину дома,– я выдрессирую этих капризных кошек!
– Не сомневаюсь, миссис Элспет!
Вот и всё!
Кавендиш собирался выехать сразу после завтрака, но взволнованная Инн, выбрав момент, застала его в кабинете, торопливо укладывающим какие-то бумаги.
– Дядя, – тихонько позвала она, боязливо выглянув из-за приоткрытой двери,– можно мне войти?
Дядюшка, как и всегда при виде племянницы, заулыбался и согласно кивнул головой.
– Заходи, ангел мой! Только прости, у меня мало времени! Ты что-то хотела?
– Там в столовой, вы сказали...,– и окончательно смутившись, замолчала.
– Да-да, дорогая! Продолжай, я слушаю тебя!
Улыбка Кавендиша стала ещё шире, и он, сняв пенсне, ласково посмотрел на племянницу. И тогда, ободренная таким приемом, Инн отважилась спросить:
– Вы и вправду нашли мне мужа?
– Да!
Девушка огорченно поникла.
– Ты сомневаешься в моем избраннике? – шутливо спросил Кавендиш.
– Нет, что вы,– поежилась девушка, пряча наполнившиеся слезами глаза,– я с радостью приму любой ваш выбор!
– Доверься мне, девочка, и я сделаю тебя счастливой!
– Я верю вам, дядя! Но, может, вы назовете мне хотя бы имя этого человека?
Но Кавендиш только весело рассмеялся, закрывая кофр с собранными бумагами.
– Клянусь, ты узнаешь об этом первой! Но думаю, что сначала мы все-таки выдадим замуж Лили!
После чего, отечески поцеловав огорченную племянницу в макушку, он настойчиво выпроводил её из библиотеки. Инн удалилась к себе в ещё большем смятении, чем была. Впрочем, когда она поделилась своим недоумением с Лили, та только махнула рукой.
– Отец просто дал понять, что хочет выдать тебя замуж! На самом деле – где бы он так быстро нашел тебе мужа? Думаешь, это просто? У тебя нет приданого, следовательно, круг даже потенциальных женихов достаточно узок!
Впрочем, ломать голову догадками им стало решительно некогда, когда за них взялась устрашающая миссис Элспет.
– Чисто капрал в армии,– как-то пожалела юную госпожу её личная горничная Джейн, – так и муштрует, и муштрует...
Устами преданных слуг зачастую движет все что угодно, кроме правды, но не в данном случае. Покоя им с Лили не было ни днем, ни ночью. Их заставили наизусть выучить книжку по правилам этикета, им постоянно внушали, что нужно делать и говорить настоящей леди во всех случаях жизни. Из Лондона прибыли учителя танцев и музыки и два месяца безвылазно прожили в деревенской глуши, но Инн и Лили теперь знали все модные танцевальные па.
Надо сказать, что вопреки расхожему мнению про невероятную гибкость и изящество француженок, английская кузина успевала лучше французской.
Лили поражала наставников талантами в области высокого искусства. У неё было высокое, чистое сопрано, абсолютный слух и тонкие чуткие пальцы, кстати, доставшиеся ей в наследство от отца. Лорд Кавендиш любил музыку и сам был превосходным пианистом, хотя об этом знали только домашние.
Инн же стучала по клавишам, мягко говоря, посредственно. Ей больше нравилось сидеть, углубившись в книги, и зачастую она перечитывала старинную, домашнюю Библию на латинском языке, вызывая недовольное нарекание воспитательницы.
– Вот уж глупость, так глупость! Зачем девице латынь? Чтобы прослыть синим чулком? Джентльмены не любят и сторонятся ученых дам, их терпеть не могут в обществе!
И Инн покорно закрывала книгу, с тем, чтобы ночью, помолившись своей мадонне, углубиться в книги Ветхого завета, с их пряной, пропахшей Востоком загадочной мудростью.
О чем она молилась? О лорде Тейлоре! Просила Создателя спасти ему жизнь, отвести от него беды и врагов, а ещё о том, чтобы Господь дал ей силы смириться с тем, что самый дорогой для неё человек женится на её сестре. Инн просила святых приоткрыть сердце Лили для ответного чувства, потому что хотела, чтобы Томас был счастлив. Молилась так же и о здоровье своего благодетеля лорда Кавендиша, и за упокой души своих умерших родственников.
Дни летели за днями – наступила весна.
В один из майских дождливых вечеров, девушки сидели с наставницей за вышивкой большого алтарного покрова. Вышивать Инн любила и умела, зато Лили явно тяготилась этим благочестивым занятием.
– Вот, – брюзжала она, уныло прислушиваясь к звукам непогоды за окном,– отец в Лондоне сейчас развлекается, а мы как в заточении – никаких развлечений, балов, театров!
Инн меланхолично улыбнулась.
– Дядюшка писал, что в парламенте готовится, какой-то очень важный для страны билль, поэтому он не может вырваться домой!– возразила она.– Ему не до развлечений!
Лили презрительно фыркнула.
– Ты дурочка, Инн! Вся светская жизнь начинается ночью, когда парламент не заседает. И уж любимый 'Уайтс-клуб' батюшка не обходит стороной! Да и с визитами ездит, встречается с интересными людьми.... Конечно, чего он забыл в нашей глуши?
Юная француженка опасливо покосилась на сидящую рядом даму, ожидая от той взрыва негодования по поводу столь непочтительного отзыва об отце, но та либо была мирно настроена, либо решила их доконать другим способом.
– Кавендиш поступает мудро,– заявила мисс Элспет, подбирая нитки для вышивки, – избегая поездок домой. Жениться он сейчас не может, а грешить не хочет. И его можно понять, он хоть и не распутник, но ещё полный сил, привлекательный мужчина!
У девушек весьма некрасиво выпучились глаза и приоткрылись рты. Но пока Инн недоуменно пыталась сообразить, как это её сорока двухлетний дядюшка может быть привлекательным мужчиной (да ведь он почти старик!), Лили быстро нашлась, что сказать.
– Что вы такое говорите, миссис Элспет,– возмутилась она,– разве мой отец собирается жениться?
Вредная старуха подчеркнуто презрительно повела плечами.
– Причем здесь я? Это его решение! И скажу вам, леди, что правильное. Ваша матушка была слабого здоровья и своего долга перед мужем не исполнила, родив ему вместо ожидаемого наследника дочь. Теперь у лорда появилась ещё одна возможность продлить свой род.
Инн тяжело вздохнула, с жалостью глянув на ошеломленную сестру, хотя ей то же было не по себе от мысли, что придется как-то уживаться с новой хозяйкой Кавендиш-холла.
И хотя они больше не касались этой темы, подспудно мысли о грядущей женитьбе лорда немало занимали умы обитательниц Кавендиш-холла. Инн очень боялась, что с появлением жены у дяди может измениться взгляд на двоюродную племянницу жены, и он захочет её куда-нибудь отослать с глаз долой, и вместо хоть и не особо желанного замужества, она получит нечто гораздо худшее. Например, место компаньонки при какой-нибудь старой привередливой леди!
УАЙТС – КЛУБ.
'Уайтс-клуб' располагался в самом сердце Вест-энда на улице Сент-Джеймс, и к описываемому времени уже утратил былое политическое значение, когда там собирались, чтобы обсудить насущные проблемы приверженцы тори. Теперь здесь давались балы, устраивались роскошные приемы и праздники, и по этой причине лорд Кавендиш, носящий траурную повязку на рукаве, избегал в последнее время посещений любимого клуба, хотя этикет и не требовал от вдовцов такого самоотречения.
Но сегодня под гостеприимные своды его привлекли не развлечения, а желание встретиться и без помех поговорить с герцогом Мортландским. Обычно его светлость посещал 'Брукс', и не потому что симпатизировал обитающим там вигам, а потому что там собирались наиболее крупные и азартные игроки в фараон и вист, во главе с Чарльзом Джеймсом Фоксом и личным другом герцога – скандальным лордом Робертом Спенсером. В 'Уайтс' играли не меньше, но не было столь блестящего и авантюрного сообщества игроков, о которых в высшем свете ходило такое количество легенд.
В тот день его светлость вынужден был изменить привычкам, потому что Кавендиш, не имеющий членства в 'Бруксе', назначил ему встречу в 'Уайтс'.
Лорд Кавендиш не без удовольствия переступил порог клуба. Все подобные заведения были устроены на единый манер – парадная лестница для приёмов, гостиная с удобными кожаными креслами для чтения газет и журналов, столовая, библиотека, зал для карточных игр, комната для гостей и курительная.
Лорда мало интересовала игра, поэтому пообедав, он уселся в гостиной с газетами в ожидании Мортланда, и не успел ещё в полной мере погрузиться в чтение, когда на пороге комнаты появился герцог.
Кавендиш с легким неодобрением окинул его фигуру в безукоризненном, но с искусственно созданным эффектом легкой поношенности чёрном фраке, который совсем недавно ввел в моду Джордж Браммелл. Лорд считал, что такому высокопоставленному господину, как Мортланд, все-таки нет необходимости подражать, неизвестно по какой причине забравшему власть в высшем свете простолюдину Браммеллу. Впрочем, делиться своими мыслями он ни с кем не собирался, встретив герцога доброжелательным кивком.
– Вы желали меня видеть, Кавендиш?
Лорд, не спеша, свернул газетные листы.
– Да, у меня к вам дело! Впрочем, я думаю, вы уже догадались, о чём пойдет речь?!
Мортланд, аккуратно подвернув полы фрака, пристроился рядом, с плохо скрытым раздражением уставившись на собеседника.
– Я думаю, что речь пойдет о предстоящем браке между моим братом и вашей дочерью! Но вы же знаете, что Томас в армии – идёт война!
Кавендиш мрачно хмыкнул.
– Я думаю, что при желании вы сможете устроить ему отпуск!
– Могу,– не стал отрицать герцог,– но что за спешка? До конца траура ещё три месяца!
– Пока суд, да дело, венчание состоится только через пару месяцев! А у меня есть свои резоны настаивать на скорейшем завершении нашего дела. Едва закончится траур, я сам намерен жениться!
Брови Мортланда удивленно взмыли вверх.
– Могу ли я узнать, на правах будущего родственника – кто та счастливица, на которой вы остановили свой выбор?
– Да, – тяжело вздохнул Кавендиш,– хотя я предпочел бы, чтобы мои намерения пока оставались тайной.
– Можете на меня положиться!
И все-таки, не смотря на заверения собеседника, лорд, прежде чем ответить, бесцельно пошелестел газетными листами. Мортланд с веселым изумлением наблюдал за волнением обычно сдержанного до равнодушия Кавендиша, гадая про себя, кого же избрал себе в новые супруги этот педант.
– Графиня дю Валльдэ!
– Юная леди Иннин?
Герцог даже растерялся при таком известии, вспоминая почти детскую прелесть очаровательной пятнадцатилетней француженки. Не такой он представлял себе избранницу лорда!
– Вас шокировал мой выбор? – лорд моментально уловил смущение собеседника. – Конечно, такая разница в возрасте! Но, с другой стороны, юная девушка осталась без средств к существованию и нуждается в опеке и защите, а я... я хочу сделать ещё одну попытку произвести на свет наследника.
– Да,– вынужден был согласиться Мортланд, – ваши доводы не лишены резона! Денег у вас хватает, чтобы позволить себе жену без пенни за душой, а она, в свою очередь, должна выполнить свой долг и родить вам сына. Но причем тут Томас и леди Лилиана?
Кавендиш недовольно покосился на собеседника.
– Сначала одна свадьба, и уже потом – вторая! – сухо заявил он. – Всё нужно делать разумно! Мне итак придется венчаться по специальному разрешению!
И здесь он был прав! Помолвка Тома и Лили продолжалась уже пять лет, и было бы смешно Кавендишу жениться первому, оставив дочь и дальше ждать своего постоянно откладывающего венчание суженного.
– Я согласен с вами! Том прибудет в Англию, едва появится такая возможность.
Мортланд торопился в 'Брукс' – там сегодня подбиралась интересная компания для игры в фараон, и поэтому не стал затягивать беседу.
– Значит, маленькая француженка скоро станет леди Иннин Кавендиш,– насмешливо хмыкнул он, едва покинув Уайтс,– интересно, будет она столь же скучной и добродетельной, как её предшественница? Готов заключить пари на всё свое состояние, что лорда ждут сюрпризы!
ЛОНДОН.
Лондонский Сезон по времени всегда соотносился с сессией парламента, которая могла начаться в любой момент после Рождества, в зависимости от того, насколько успешным был охотничий сезон. Обычно он начинался после пасхальных каникул.
В мае Сезон стартовал официально – начиналась ежегодная выставка королевской академии искусств. За выставкой следовал водоворот придворных балов и концертов, частных балов и танцев, вечеринок и спортивных состязаний.
Дерби, являющееся главным событием для всего общества, обычно проводилось в мае или июне, и по такому случаю даже прервались заседания парламента. А вот скачки в Аскоте организовывались в основном для элиты на третьей неделе июня, поэтому пик Лондонского сезона приходился, как раз на середину июня, между Дерби и Аскотом. В июле так же проводилась дико популярная в английском общества регата Хенли и состязания по крикету, ярыми соперниками на которых были студенты Оксфорда и Кембриджа, Итона и Харроу. А в августе высший свет покидал Лондон.
Увы, в тот год Кавендиши были вынуждены изменить своим привычкам и появиться в столице поздней осенью, во время так называемого 'Малого сезона', когда большинство их друзей и родственников всё ещё охотились в своих поместьях.
Их принудила к этому предстоящая свадьба.
Тейлор, наконец-то, сумел вырваться из армии на побывку, и две семьи поспешили воспользоваться этим обстоятельством. Кавендиш настаивал на венчании в собственном приходе, но Лили вовсе не хотелось и дальше скрывать свою красоту в деревне, и она настояла на обряде в лондонском приходе жениха в расположенной на Ганновер-сквер церкви Св. Георгия.
Прежде чем появиться в свете, Лили и Иннин по обычаю пришлось пройти через представление в Сент-Джеймском дворце. Этот дворец на улице Пэлл-Мэлл был основным местом пребывания королевского двора. И хотя придворные жаловались на тесноту и ветхость помещений, сюда стекались толпы дебютанток благородного происхождения, чтобы считаться официально принятыми в обществе.
Само "представление" хоть и занимало не более минуты, однако требовало тщательного планирования, и было ограничено столькими правилами, что миссис Элспет день и ночь твердила подопечным, как правильно себя вести.
Лили и Иннин должна была представить ко двору одна из кузин лорда – леди Элис Бертрам, находящаяся в близких отношениях с королевой Шарлоттой. И, конечно же, девушкам покоя не давали, то и дело напоминая, что они не должны оконфузиться и проделать всё необходимое не абы как, а непринужденно и безукоризненно.
О чем же шла речь?
Сама по себе церемония представления была несложной. Лорд-Гофмейстер выкрикивал имя юной леди, после чего та проходила к месту, где восседала королева, и делала глубокий "церемониальный" реверанс.
Вот с этим-то реверансом и были сопряжены все трудности. Это было нечто большее, чем простое приседание. Выполняя глубокий реверанс, представляемая леди так сгибала колени, что практически касалась ими пола, после чего, ещё и делала низкий поклон. Затем делались реверансы в сторону каждого из присутствовавших членов королевской семьи, и бедняжка пятилась (ни в коем случае не поворачиваясь спиной к монарху!) на своё место. А ведь она же ещё должна была элегантно выпрямиться, и при этом не споткнуться о подол своего платья, не запутаться в шлейфе и не уронить цветы и веер, которые держала в руках.
На церемонию представления неофитки должна были появляться в "придворном платье", которое продолжало следовать моде ушедших лет и представляло собой весьма сложное сооружение с юбками на фижмах и с обязательным длинным шлейфом, крепящимся на плечах
Ох, и намучились девушки, учась управляться с трехметровым 'хвостом', чтобы делая реверанс, не запутаться в ярдах материи.
Инн и Лили, как ещё незамужних девиц должны были обрядить в белые платья с глубоким вырезом и короткими рукавами, но так как до конца траура ещё оставалось два месяца, то им пришлось облачиться в черный цвет, а голову украсить одиноким траурным пером.
В день представления ко двору наши волнующиеся дебютантки в сопровождении величественной леди Элис прибыли во дворец, имея при себе специальные карточки со своими именами. Всех ожидающих процедуры собирали в холодном и тесном зале, где едва можно было развернуться среди топорщившихся во все стороны дамских фижм, и причудливо струящихся словно змеи, хвостов шлейфов. Инн и Лили, зябко ежась в открытых платьях с короткими рукавами, утомленно ждали своей очереди. Наконец, распорядитель расправил на полу шлейф Лили, забрал у неё карточку с именем и передал её Лорду-Гофмейстеру, который должен был объявить имя нашей героини. Инн же продолжала дожидаться своей очереди.
Лили в точности так, как её и учили, прошла вперед и сделала глубокий реверанс перед королевой, едва удержав перья на голове, сделала реверанс перед ещё какими-то особами, на которых ей указали, и старательно попятилась, изо всех сил стараясь не запутаться в подоле.
' Господи,– подумала Лили, когда распорядитель уже уложил шлейф ей на руку, – как же всё это выдержит Иннин? Бедняжка никогда не отличалась особой ловкостью! Впрочем, вон какие толстые коровы справляются, а моя кузина все-таки более грациозна, чем большинство из присутствующих здесь дам!'
Она встала на своё место и в волнении наблюдала, как её сестра безукоризненно выполняет акробатически сложный поклон. И в тот момент, когда Лили уже облегченно перевела дух, черное перо в прическе кузины опасно накренилось, и испугавшаяся конфуза юная француженка вынуждена была неестественно выгнуть шею, чтобы удержать его на месте, поэтому только чудом не запуталась в шлейфе при отходе от королевской семьи.
За исключением этой маленькой шероховатости всё прошло хорошо, впрочем, посторонние ничего не заметили, тем более что позже Лили смогла тайком вернуть своевольное перо на место.
Теперь ничего не мешало двум девушкам считать себя полноправными членами английского высшего света. Обычно представленные обществу барышни могли посетить 50 балов, 60 вечеринок, 30 ужинов и 25 завтраков в течение одного Сезона.
Если девушка не выходила замуж в течение первых двух или трех Сезонов, то считалась неудачницей, а в 30 лет – безнадежной старой девой, но юным леди из семейства Кавендишей последнее не грозило. В этом доме светская жизнь барышень шла параллельно подготовке к свадьбе.
Лондонский особняк Кавендишей на Гровнор-стрит напоминал в те дни штаб действующей армии. Шныряли туда-сюда толпы народа – сбившиеся с ног посыльные, камеристки, портнихи, лакеи.
Спальни и будуары обоих девушек превратились в филиалы модных магазинов, где подобно изваяниям стояли две кузины, а вокруг них с булавками и кусками ткани передвигались орды портних. Срочно шились туалеты для приемов, первого дня свадьбы, второго и третьего, уж не говоря о таких тонких материях, как нижнее белье.
Инн и Лили, с затаённым от сладостного возбуждения дыханием, разворачивали папиросную бумагу, где лежали восхитительно пахнущие тончайшие шёлковые рубашки и панталоны, воздушные пеньюары, подобные паутине чулки.
– Какая красота!
Верткая француженка мадам Фуа, владелица одного из самых дорогих магазинов на Хай-стрит, кокетливо захихикала, сверкнув подведенными глазами.
– А вот это для брачной ночи мадемуазель!
Инн восхищенно прижала руки к груди при виде блестящего розового шелка полупрозрачной рубашки. Правда, сердце тоскливо ёкнуло при мысли о том, что Томасу Лили в этом туалете покажется неотразимой, и он прижмет её к себе, поцелует...
Боль была настолько острой, что она, вздрогнув, сурово запретила себе об этом думать. Но миссис Элспет вовсе не разделила восхищения своих воспитанниц.
– Что за глупости,– грубо отбросила она нежный шелк,– подобное бесстыдство не может носить девушка из приличной семьи. А вы, милочка, могли бы и понять, кто перед вами!
Француженка кисло поджала губы и открыла другую коробку. Там тоже лежала красивая, украшенная кружевами и лентами рубашка, но уже без скандального выреза и из более плотного шёлка.
– Вот,– удовлетворенно выдохнула старая дама,– то, что нужно! Женщина должна помнить о стыдливости при любых обстоятельствах!
Девушкам показалось, что мадам Фуа, что-то хочет сказать, но в последний момент передумала, поймав предостерегающий взгляд их наставницы.
В общем, это было сумасшедшее время. Кавендиш только досадливо морщился, получая всё новые и новые счета, но не укорял дочь за траты. Мало того, он лично подарил Инн к первому выходу в свет премилое ожерелье из бледно-фиолетовых аметистов, из-за которых её глаза приобрели фиалковый оттенок.
Первый показ двух дебютанток пришелся на премьеру 'Нищих' в Ковент-гарденской опере.
Лили страшно волновалась, хотя их и пригласили в свою ложу тетки по отцовской линии мисс Мэри и Кэтрин Сэтвидж – высохшие и злые на язык вечные барышни. Они окружили Лили преувеличенным вниманием, усадив впереди, Инн же с миссис Элспет, не переваривающей сестер, достались кресла за их спинами.
Зал был плохо виден из-за перьев в высокой прическе мисс Сэтвиж, но счастливая француженка сумела так ловко изогнуться, что все-таки увидела сцену. Она была полна радостных предвкушений, по-детски радуясь всему, что видела – и роскошному, отделанному золотом и бархатом залу, и модным нарядам красивых дам, но самое главное разворачивалось там – на сцене с красным бархатным занавесом.
По заведенному в свете обычаю, леди приехали в оперу с солидным опозданием, но Тейлор прибыл вообще к концу второго акта. И хотя сестры Сэтвидж возбужденно загалдели, предлагая ему сесть рядом с невестой, лорд решительно отказался, пристроившись рядом с замершей от волнения Иннин. Её обожгло огнем ненужных воспоминаний, когда ноздрей коснулся навсегда въевшийся в память запах 'кельнской воды', руки сразу же задрожали, и ей стоило огромного труда удерживать на лице маску показного безразличия. От радостного возбуждения не осталось и следа.
В антракте после второго акта в ложу заглянул и сам Мортланд, вызвав ещё больший переполох среди дам. Миссис Элспет испепелила гневным взглядом обрадованную Лили.
– Вы опоздали, ваша светлость, – укорила герцога сестра,– и лишили себя возможности не только побыть в нашем обществе, но ещё и послушать столь великолепную музыку! Мы в восторге, правда, Инн?
Девушка только тяжело вздохнула – даже скорая свадьба никак не утихомирит сестрицу, и та все ещё на что-то надеется.
– Мне понравилась музыка! – уныло подтвердила она.
– А мне больше нравятся пятнадцатилетние девушки с фиалковыми глазами!
Инн подозрительно покосилась на герцога, ища скрытого подвоха, но тот уже пристально высматривал кого-то в партере. Наверное, это был обычный светский треп, о котором их столько раз предупреждала наставница, значит, и ответить нужно соответственно.
– Мне скоро шестнадцать,– обмахнулась она веером,– надеюсь, ваше доброе отношение ко мне не исчезнет после дня рождения?
Тейлор издал странно короткий смешок. Лили пошла бурыми пятнами, а старые девы о чем-то возбужденно зашушукались. Мисс Элспет же преувеличенно придирчиво разглядывала какое-то пятнышко на своей перчатке. Зато герцог лениво заверил:
– Можете быть уверены в моем расположении, и когда вам минует пятьдесят!
Что её ждало дома!
– Незачем распускать язык, реагируя на любой комплимент джентльмена,– чуть не съела её мисс Элспет,– да ещё заигрывать с ним! Эти старые клячи Сэдвиж теперь будут молоть с утра до ночи своими длинными языками, что у вас с герцогом что-то есть! Не дай Бог дойдет до Кавендиша!
Инн ничего не понимала, но последняя угроза на неё подействовала.
– Дядя может рассердиться?
– Какой он тебе дядя? Лорд – твой благодетель, взваливший на себя опеку над совершенно несносной девчонкой. Каково ему будет узнать, что ты кокетничаешь с герцогом? Мало ему Лили, так теперь и в твою голову залетела эта блажь? Ты хоть понимаешь, что всем ему обязана, даже куском хлеба?
Девушка расплакалась от несправедливости обвинений.
– Я не кокетничала с герцогом,– всхлипывала она,– он мне ничуть не нравится. Я просто пыталась вести светскую беседу, как вы нас учили.
– Я не учила тебя заигрывать с мужчинами!
– Но я...
– Стыдно, леди, очень стыдно!
Другой не менее неприятный разговор состоялся с Лили. Расстроенная Инн только приготовилась ко сну, натянув чепчик на волосы, и уже готова была потушить свечу, когда дверь скрипнула, и Лили в одной ночной рубашке появилась на пороге. Кузина не кричала на неё, молча забравшись на кровать. Инн, при виде мрачного лица сестры, поспешно заняла место рядом.
