Текст книги "И истинным леди есть, что скрывать...(СИ)"
Автор книги: Лилия Гаан
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 31 страниц)
'ПРИНЦ АЛЬФРЕД'.
Инн плохо помнила, как попала в гостиницу 'Принц Альфред'. Вроде бы её кто-то толкнул, и она с трудом разлепила ресницы, недоумевая, почему сидит во время сна.
– Приехали, мисс! Здешняя хозяйка говорит, что у неё есть свободные номера.
И только тут неприятно сжавшееся сердце напомнило хозяйке, что с сегодняшнего дня она беглянка, лишившаяся защиты и крова. С трудом соображая, что к чему, она вылезла из экипажа перед серым в предрассветных сумерках захудалым зданием с грязными окнами. Удивительно, но несмотря на столь ранний час, вокруг толпилось много самого разнообразного люда, но Инн некогда было их рассматривать. Одна единственная мысль диктовала волю всем её поступкам – спать, спать и спать, и желательно под теплым одеялом.
Невероятным усилием воли пытаясь удержать глаза открытыми, девушка тупо поплелась за невероятных размеров хозяйкой в грязном сером платье и огромном фартуке, сумев отметить только омерзительную вонь и скрипучую деревянную лестницу. В тёмной комнате она различила только кровать, и отметила въевшийся запах несвежего белья.
– Деньги вперед, мисс! Уж такой у нас порядок! Шиллинг за комнату, да по три пенни за завтрак обед и ужин..., насколько вы думаете здесь остановиться?
Женщина говорила на жутком лондонском диалекте – кокни, и, с трудом понимающая слова Инн растерянно пожала плечами.
– Я жду одного человека,– тихо сказала она, и, покопавшись в сумке, вытащила кошелек,– фунта хватит?
Женщина жадно схватила деньги.
– Хватит. Приятных вам снов, мисс! Кстати, как вас записать?
Инн наморщила лоб, титул графини в этом заведении звучал бы кощунственно.
– Мисс Лили Тейлор,– без зазрения совести взяла она себе имя кузины, потому что ничего умнее ей не пришло в голову.
– Мисс впервые в Лондоне?
– Можно сказать и так!
А потом был сон – навязчивый бред, прерываемый только неприятным пробуждением от слишком громких голосов за дверью. Каждый раз Иннин пугалась, потом вспоминала, где находится, и вновь засыпала.
– Ваш завтрак, мисс! Хватит спать, вторые сутки уж на исходе!
Разбуженная Инн оторвалась от созерцания странных грез и подскочила на кровати, смущенно вспомнив, что спит практически одетая, только сняв шляпку и перчатки, да подстелив на грязное серое белье черный атласный плащ Мортона.
Пока она кое-как поправляла разлохматившиеся волосы, горничная – настоящее костлявое пугало со зверским выражением длинного, как у лошади лица расставила на колченогом, давно не протираемом столе завтрак – подозрительно вида копченную селедку, масло, хлеб и неприятно пахнущий серый чай в чашке с отколотой ручкой.
Здесь же стоял кувшин для умывания, но капли покрывавшие его стенки красноречиво говорили, что вода в нем была ледяной.
Горничная с плохо скрытой ненавистью окинула постоялицу взглядом и вышла.
Инн тяжело вздохнула и с сомнением посмотрела на содержимое тарелок. Есть хотелось зверски, но хлеб оказался больше похожим на глину, масло прогоркло, а чай соревновался с настоящими помоями. К селедке она поостереглась даже притрагиваться.
Кое-как вымывшись ледяной водой, девушка тоскливо замерла на кровати вся во власти грустных дум. Как там дядюшка? Наверное, уже нашел её письмо! Представив, какой удар она нанесла ему своим поступком, Инн вновь расплакалась. Но разве был другой выход?
Она пробовала читать Библию, но из этого мало что получалось. Отвлекала окружающая грязь – засаленная ткань полога, воняющее белье, пыль, паутина, мерзкие запахи опустившейся нищеты.
Инн с удивлением вспоминала бельгийские гостиницы, в которых ей приходилось останавливаться с отцом Оноре, бывая в Брюсселе. Это тоже были дешевые заведения, но чистота там была идеальной, здесь же грязь соседствовала с убожеством.
Обед, так же невозможно было есть, как и ужин.
– Уж не знаю, что вы привередничаете, мисс, – презрительно изогнула губы злая горничная,– но отдельно для вас готовить не будут!
Инн только отвернулась от вредной бабы. Живот сводило от голода судорогой – он громко бурчал и требовал пищи. Но что голод! Это была сущая ерунда, по сравнению с тем, что начало происходить в этом странном заведении после того, как сумерки опустились на город.
Закутавшаяся в плащ герцога, как будто тонкая ткань могла её отгородить от окружающего безобразия, девушка забилась в угол кровати и испуганно внимала жутким воплям, отвратительно грубому хохоту, бессвязным выкрикам, женскому визгу и чудовищной ругани.
– О, Пресвятая Дева, – сжимала она в руках мадонну,– спаси и сохрани меня!
Всю ночь бушевали постояльцы этой странной гостиницы, и лишь под утро ей удалось заснуть. Третий день пребывания Инн в гостинице, был как две капли воды похож на предыдущий. Девушка вздрагивала от каждого шороха, с надеждой ожидая весточки от герцога о прибытии кузины, но единственной, кто её навещал, была злюка – горничная.
– Что это вы сидите здесь, как заключенная? – подозрительно нахмурилась та на четвертый день. – Может, прячетесь от полиции? Учтите, мисс, у нас тут приличное заведение и мы дел с законом иметь не хотим!
Инн измученно отвела глаза от очередной поданной на завтрак бурды, и вдруг до неё дошло, что, действительно, незачем здесь сидеть и умирать с голоду. Нужно идти куда-нибудь и добывать себе удобоваримую пищу.
Девушка решительно почистила своё помятое платье, завязала под подбородком шляпку и вышла из номера, прихватив перчатки и ридикюль. Перед ней тянулся удивительно облезлый и грязный коридор, в котором, как это неудивительно, почему-то доминировал запах мочи. Прижав к носу платок Инн осторожно спустилась вниз по шаткой лестнице, и ошеломленно замерла, попав в самое подозрительное место во всем Лондоне. За залитыми пивом грязными столами сидела, не смотря на ранний час, такая странная публика, которую можно было бы увидеть только на подмостках театра, изображавшего итальянских разбойников – таких страшных, да ещё вдобавок пьяных рож было поискать во всей Англии!
– Какая аппетитная гусочка,– зашамкал один из них, и потянулся давно не мытыми лапами к стоящей в оцепенении девушке,– хочешь я тебя...
Дальше шло что-то непонятное, но громко и разнузданно загоготала вся публика. На шум моментально выскочила хозяйка. Хлопнув хама полотенцем по рукам, она мрачно зыркнула на других:
– Вот я вам! А вы, милочка,– недовольно повернулась она к оторопевшей постоялице,– идите, раз шли куда-то. Незачем стоять тут и дразнить собак!
Дважды ей повторять не пришлось. Инн чуть ли не бегом покинула мерзкое место, чем опять развеселила местную публику. Пулей выскочив за дверь, девушка вновь пораженно замерла – перед ней расстилалась большая, плотно забитая народом площадь обширного рынка.
Она, конечно, и не подозревала, что видит перед собой знаменитый Ковент-гарденский рынок.
Ещё в 1670 году граф Бедфордский получил частную грамоту от Карла II, разрешавшую ему и его наследникам открывать фруктовый и овощной рынок каждый день, кроме воскресенья и Рождества. Первоначальный рынок, состоявший из деревянных прилавков и навесов, к описываемому времени стал неорганизованным и беспорядочным. Торговля осуществлялась здесь же, на развалах. Куда только не устремлялся взор, везде стояли тележки с овощами, цветами и фруктами, толкались всякие подозрительные личности, предлагающие снадобья от ломоты в костях и бородавок, воду и многое другое, чему и назначение-то придумать трудно. Например, какой-то наглец тащился за Иннин, с хмурым видом пытаясь навязать жуткие облезлые кости, приговаривая: 'Всего два пенса, мисс. Отличные кости, вам понравятся!'. Девушка едва от него отделалась. Пытались пробиться сквозь плотную толпу и невесть зачем заехавшие в самую середину экипажи. Одни продавали, другие покупали – крик, споры, брань... гул стоял такой, что у Инн, привыкшей к тишине респектабельных магазинов Хайт-стрит, заложило уши.
Площадь Ковент-Гарден той поры славилась банями и борделями, являясь общеизвестным районом 'красных фонарей'. Были здесь и ювелирные лавки, цирюльни и небольшие типографии. Таверн с игорными домами поблизости тоже хватало, а проворные карманники шныряли в толпе.
После того, как у неё чуть не вырвали из рук ридикюль, Инн, крепко прижав его к груди, кралась среди этой толпы с испуганным изумлением странника, внезапно попавшего в страну антиподов. Всё было в новинку, всё поражало воображение, но больше всего, ей все-таки хотелось есть. От голода юную француженку тошнило и качало, и во рту всё время скапливалась слюна от вкусного запаха еды, которой тут было предостаточно. Но стоило ей увидеть, как торговка плюет на яблоко и натирает его краем грязного фартука, чтобы оно блестело, как тут же расхотелось иметь с ним дело.
Инн искала кондитерскую, хлебную лавку, в конце концов, но для приличной публики. Но ей почему-то попадались только такие же грязные и отвратительными трактиры, как и 'Принц Альфред', хотя справедливости ради надо заметить, что последний уверенно держал пальму первенства по количеству подозрительных личностей в своём зале. Оставалось только изумляться выбору герцогского грума, который посчитал это место наиболее подходящим для девушки её положения.
И вот когда Инн с отчаянием уверилась, что так и не найдет себе подходящей еды в этом вертепе, её ноздрей коснулся восхитительный запах свежеиспеченного хлеба, исходящий откуда-то с задворков. Увлекаемая аппетитным ароматом, как крыса дудочкой крысолова, Инн завернула за угол и увидела во дворе небольшой фургон, в который угрюмый мужчина загружал булки свежеиспеченного с золотистой корочкой хлеба.
Вид пекарь имел грозный и недоступный, но голод есть голод – Инн робко приблизилась к повозке.
– Мистер,– робко попросила она,– не могли бы вы мне продать вашего хлеба?
Угрюмый мужик мрачно осмотрел её со всех сторон и процедил сквозь зубы:
– Мы не торгуем хлебом, мисс! Шли бы вы отсюда!
У Инн даже руки опустились от такого приёма, но она не оставила попыток.
– Пожалуйста, прошу вас, продайте!
– Пошла вон отсюда! – рявкнул тот, с такой ненавистью глянув на неё, что девушка опешила.
Неизвестно чем бы кончилось дело, если бы откуда-то из недр здания не появилась молодая энергичная женщина на удивлении в чистом платье и переднике. Первая за эти дни, на которую можно было глядеть без отвращения – крепкая, с приятным лицом и круглыми серыми глазами.
– На кого это ты кричишь, Джон? Почему обижаешь столь прелестную молодую леди?
Инн только сглотнула слюну, с надеждой уставившись на защитницу.
– Я бы хотела,– тихо попросила она,– купить вашего изумительного хлеба!
Женщина рассмеявшись, только всплеснула руками.
– Да не можем мы вам его продать, мисс! У меня нет патента на торговлю!
Инн даже взвыла от такой неудачи.
– Я всё утро кружусь по этому странному месту,– пожаловалась она приветливой женщине, – и никак не могу найти хоть что-нибудь, что без опасности для жизни можно положить в рот!
– Да,– цепко оглядела её собеседница,– вы мало походите на клиентку Ковент-Гарденского рынка!
У девушки ошеломленно округлились глаза.
– Ковент-Гарден? Я на Ковент-Гарден? Но как...
Женщина быстро пришла ей на выручку.
– Вы, наверное, плохо знаете Лондон?
– Эту часть – нет!– обреченно качнула головой Инн.
Женщина задумчиво помолчала.
– Знаете что, мисс! Я, конечно, не могу продать хлеб, но что мешает мне угостить вас булочками с чаем?
– Будет ли это удобно? – усомнилась Инн, с жадностью поглядев на новый поднос хлеба, вынесенный угрюмым Джоном.
– Мы в Ковент-Гардене не придерживаемся тех же церемоний, что жители Мэнфера!
Если бы Инн была менее голодна, то она, пожалуй, уловила бы сокрушительный сарказм в речи новой знакомой, но перспектива еды затмила всё.
– Проходите сюда, мисс...?
– Иннин!
– А вот меня зовут мисс Беата, Беата Шелдон!
Помещение пекарни было разделено на две части. Собственно, самой печи Иннин так и не увидела, потому что её провели в комнату, где стояли полки с уже готовым хлебом. В относительно чистом углу были сложены мешки с мукой, а перед единственным мутным окном стоял стол с толстыми конторскими книгами. За ними, старательно согнувшись, сидел высохший и горбатый губастый старик, со свисающими с кончика носа треснутыми очками.
– Посмотрите, мистер Фелмор, какая у нас гостья,– жизнерадостно обратилась к нему Беата, – почему бы нам не сделать перерыв в работе, чтобы попить чаю?
– С превеликим удовольствием, мисс! – обратил он взгляд красных, слезящихся глаз на женщин, и принялся расчищать место на столе, расталкивая свои бумаги по углам.
Но запущенная неопрятность стола поблекла перед волшебством внесенной на подносе горячей сдобы. Инн разве только не рычала, жадно вцепившись в мягкую булочку зубами.
– Никогда не ела ничего вкуснее,– призналась она, после того, как проглотила половину содержимого подноса, – вы волшебница, мисс Беата!
– Я-то, что,– легко вздохнула та, подливая ей сливок в чай,– вот мой отец! Он действительно был мастером своего дела. Таких булок как у него не ели даже в Сент-Джеймском дворце. Но покойник очень неудачно залез в одно дело, а там умер..., вот и осталась я одна, да с кучей долгов! Хорошо хоть мистер Тейт помог.
Инн, с весьма умеренным интересом слушавшая её историю, поставила чашку на стол.
– А кто такой мистер Тейт?
Женщина и старик почему-то замялись.
– Мистер Тейт – известная фигура в наших краях, – осторожно пояснила Беата,– он арендует несколько доходных домов в этом районе и занимается благотворительностью!
– Благотворительностью?
– Да – приют для сирот, бесплатные обеды..., иногда сужает деньгами!
Инн по инерции продолжала жевать, но её мысли были далеко от еды.
– 'Принц Альфред' тоже ему принадлежит?
– Возможно!
– И какой доход от таких запущенных домов?
– Вы не представляете, мисс, сколько можно получить денег от бедных! Впрочем, сам он этим не занимается, у него есть управляющие.
Может, этот неведомый мистер Тейт поможет с деньгами и ей?
– А к нему может обратить любой? – обратилась она к внимательно слушающей Беате.
– Не думаю! – в сомнении покачала та головой. – Я обратилась к Тейту по поводу просроченных векселей моего отца. Нам с семьей грозило выселение из дома! И он не только не стал предъявлять их к оплате, но и дал мне денег на покупку патента на выпечку хлеба!
– И по рассеянности, свойственной великим людям забыв, что хлеб ещё нужно и продавать,– заметил старик,– вот мы и работаем на чужие лавки!
Инн откинулась на стуле с приятным ощущением переполненного вкусной пищей желудка.
– Со временем я скоплю необходимую сумму и куплю патент! – закончила разговор Беата, аккуратно смахнув крошки со стола.
Инн с уважением посмотрела на молодую женщину.
Булочки были съедены, поднос опустел, и ничего её здесь не держало, кроме пронзительного нежелания уходить, но люди должны были заниматься собственными делами.
– Мне пора,– тоскливо понурившись, встала она из-за стола,– была рада с вами познакомиться.
– Заходите ещё! – приветливо пригласила Беата. – Один раз попробовав моей выпечки, очень трудно от неё отказаться.
Инн нехотя вышла в уже опустевший двор – неприветливый Джон, закончив погрузку, уехал по своим делам. Между тем, едва дождавшись, пока она уйдет, мистер Фелмор подскочил с места и гневно обратился к Беате.
– Что за представление ты здесь устроила? Зачем сюда притащила эту бродяжку, почему упомянула Тейта?
Та только презрительно фыркнула, неласково глянув на старика.
– Выгляни в окно, старый дурень!
Старик с несвойственной для его возраста прытью подскочил к окну и тут же поражённо присвистнул.
– Он? Что за честь этой глупой девчонке? А я-то думаю, зачем ты распустила язык?
Беата довольно улыбнулась.
– У меня ещё варит котелок, и когда я увидела этого цыпленка, сразу же поняла, что недолго ей гулять по нашей помойке!
– Но почему он сам идёт за ней? Это всё равно, что пригласить шеф повара королевского дворца, чтобы почистить закопченный котёл в нашей кухне!
Беата поправила чепец, и сморщилась, зацепившись ногтем о выбившуюся прядку волос.
– Кто знает? Только я уверена, что ничего хорошего в этом нет! Ладно, давай работать. У каждого в этой жизни свои неприятности!
– Так-то оно так, но мне не по себе даже оттого, что он побывал рядом с нашей пекарней!
Сама же Инн даже не подозревала, какие тучи сгущаются у неё над головой. Сытый желудок настроил её доброжелательно ко всему окружающему – к осенним лучам солнца, к толпам только что вызывавших неприязнь людей, и даже к гостинице 'принц Альфред'.
Ну, напутал что-то герцогский лакей, так что ж? Не навечно же она здесь поселилась – пройдет день, другой, приедет Лили, и потом в Бельгии она будет рассказывать сочувственно слушающему кюре о своих приключениях в этом странном месте!
Столь приятные мысли были прерваны самым неожиданным образом. Расслабившись, она отпустила руку с ридикюлем на свободу, и его тут же сильно дернули, едва не вырвав из пальцев. Испуганная Инн резко обернулась и тут же устыдилась своих мыслей – этот широко и обаятельно улыбающийся, прекрасно одетый красавец лет тридцати пяти просто не мог быть заурядным вором. Оставалось только удивляться, что он забыл на Ковент-Гарденском рынке? Его лукавые карие глаза задорно подмигнули встревоженной девушке.
– Я вас толкнул, мисс? Простите покорно!
Инн с улыбкой наклонила голову – по крайней мере, он не говорил, как остальные на кокни.
– Не стоит извинений, это неудивительно в такой толчее!
– Но позвольте вас хотя бы проводить, чтобы предотвратить подобные столкновения?
– Не стоит,– вежливо отказалась она, – я уже почти пришла!
И, отвернувшись от собеседника, поспешила уйти – ей стало не по себе даже при мысли, что столь приятный джентльмен узнал бы о 'принце Альфреде'.
Гостиница встретила её сбивающим с ног зловонием прокисшего пива и устоявшейся грязи. Инн вновь затошнило от омерзения, но она, мужественно задержав дыхание, двинулась вверх по лестнице, стараясь не слушать странные реплики завсегдатаев.
Инн выругалась про себя по-французски совсем неподобающим для леди образом. Да что они к ней все привязались? Живёт, никого не трогает!
Возмущаясь таким образом, она прошла по загаженному коридору в свою конуру, и, облегченно бросив ридикюль на кровать, склонилась над чашей для умывания, смывая уличную пыль с лица.
Но не успела она вытереться, как раздался громкий раздраженный стук в дверь.
– Мисс, немедленно откройте! – гневно загудел голос хозяйки.
Недоумевающая Инн распахнула дверь и тут же оказалась оттеснена на середину комнаты массой набившегося сюда народа. Но её глаза, скользнув по хозяйке, горничной и ещё по какому-то пришлому люду, остановились на знакомом лице. Перед ней стоял тот самый мужчина, которого она только что повстречала на рынке. Но только куда делась его обаятельная улыбка – сейчас его глаза глядели жёстко и зло, а рот был презрительно сжат.
– Это она! – обвиняющим жестом выкинул он руку вперед. – Я её сразу же узнал! Отдай мои часы, воровка!
Инн пристыла к месту, не в силах вымолвить и слова. Она только растерянно взирала на вошедших людей, не понимая, что происходит.
– Во что, мисс! – сурово нахмурилась хозяйка. – Не изображайте немую и глухую, а отдайте вещь по-хорошему. У меня приличное заведение, и воровства я не потерплю!
– Но у меня нет его часов! – с трудом выдавила из себя Инн.
– Надо проверить её вещи,– это вылезла из-за спин обвиняющих злорадствующая горничная,– а я сразу же заподозрила, что она воровка! Сару Флинт не обманешь – она воровок нюхом чует!
– Заткнись, Сара, кому ты нужна со своим нюхом, – резко оборвала её хозяйка,– лучше бы следила за чистотой в комнатах. Что же, мисс, давайте посмотрим ваши вещи?
Инн, сжав руки у груди, с ужасом увидела, как она хватает её ридикюль и вытаскивает оттуда... золотые часы!
– Но как..., как..., – голос отказался ей повиноваться.
– Вот что, милая,– разозлилась хозяйка,– я посылаю за полицией!
Инн на мгновение представила, как она – графиня дю Валльдэ садится в тюрьму, как умирает от стыда дядюшка, и от страха даже закричала:
– Не надо! Я не виновата!
– Как же, не виновата,– опять вылезла из-за хозяйского плеча ехидная горничная,– это опытная воровка! Она здесь год назад такого шума наделала, но всё – попалась птичка, отлеталась!
– Год назад меня не было в Англии!
– А кто это может подтвердить? – гневно поинтересовался незнакомец.
Действительно, кто? И тут она вспомнила, что Мортланд предлагал ей свою помощь.
– Герцог Мортландский подтвердит! – от отчаяния у Инн полились слезы,– Я не воровка и никогда не возьму чужого!
– А откуда ты знаешь его светлость? – хмуро спросила хозяйка.
– Он – мой друг!
Почему-то все в комнате злорадно рассмеялись, пренебрежительно глядя на испуганно сжавшуюся девушку.
– Раз, крошка, у тебя такие могущественные знакомые,– фыркнул мужчина,– думаю, они не откажутся заплатить мне за ущерб. Но если к концу дня денег не будет, я обращусь к властям, и ты получишь по заслугам!
Шумно обсуждающая произошедшее толпа удалилась, и Инн услышала, как хозяйка запирает дверь снаружи.
– Так-то надежней будет! А уж к герцогу я пошлю верного человека, и пусть он скажет, знает ли мисс Тейлор? Ты, девочка, нам голову не заморочишь..., молодая, да ранняя!
Мисс Тейлор? У Инн отказали ноги – что же она наделала, зачем назвалась чужим именем? А вдруг этот человек обратится в полицию, какого позора натерпятся тогда и Тейлоры, и Кавендиши?! А все её безответственность и глупость! Но как часы могли попасть к ней в сумку, ведь она ни разу не развязывала шнурки ридикюля? Как теперь доказать свою невиновность, как дать понять этим людям, что Иннин дю Валльдэ скорее умрет от голода, чем возьмёт чужую вещь?!
Инн свернулась калачиком на плаще Мортланда и, прижав к себе мадонну, стала молить святую, чтобы герцог оказался дома, чтобы принял посланцев хозяйки и чтобы он пришел к ней на помощь. Но время шло, уже и солнце стало клониться к закату, а никто так и не появился. Постепенно паника и уныние охватили несчастную девушку. Что полагается за воровство в Англии – петля палача или высылка в колонии? Кто поверит в невиновность бедной иностранки?
Неужели Бог отвернулся от неблагодарной, отвергшей руку и сердце своего благодетеля? Сейчас бы она всё отдала, чтобы вернуться в особняк Кавендишей и чтобы произошедшее оказалось всего лишь кошмарным сном.
Трактир, между тем, вновь зажил своей буйной жизнью – раздавались пьяные возгласы, пронзительные женские голоса, хохот, визг – всё как всегда! И только она, как преступница палача дожидалась, когда же, наконец, откроется дверь.
На дворе уже была глубокая ночь, когда за ней пришли. Инн сжалась в комок от ужаса, и тут же облегченно перевела дыхание. В пролете двери, держа свечу, показался грум герцога – тот самый, что привез её в это проклятое место.
– Миледи! – осветил он темную комнату. – Собирайтесь, я за вами!
Но радость и облегчение произвели на девушку странное воздействие – она попыталась подскочить с кровати, но руки и ноги почему-то перестали её слушаться. Слуга едва успел перехватить стремительно падающее тело.
– Миледи,– уверенно проговорил он, помогая ей подняться, – успокойтесь. Его светлость уже всё уладил, и вам нечего бояться!
Он осторожно усадил её назад на постель и принялся собирать разложенные вещи. Инн, шмыгая носом, наблюдала за его уверенными жестами и постепенно успокоилась.
– Вроде бы всё,– Джек осторожно вытащил из её рук судорожно сжатую мадонну,– я упакую и это. Вам будет неудобно нести её в руках!
Инн покорно пошла следом за ним, но когда оказалась на знакомой лестнице – ею, в который уже раз за день, овладела оторопь.
Даже в страшном сне юной француженке не могла привидеться такая непристойность. Ладно, пьяные мерзкие мужские рожи, к ним она уже как-то притерпелась за этот день, но женщины! Пьяно хихикающие, с задранными подолами и обнаженными грудями они сидели на коленях своих ухажеров, которые, не стесняясь, запускали руки им за пазухи!
– Не надо смотреть на это, миледи! – настойчиво потянул её за руку грум.– Пойдёмте, карета ждёт!
Инн растерянно послушалась, но когда они уже были внизу лестницы, дорогу им преградила растрепанная и краснолицая бабища, с вываливающейся из слишком низкого корсажа дебелой грудью.
– Хочешь вкусненького, красавчик,– полезла она слюнявым ртом к груму, – я много не возьму, пенни на выпивку и делай, что хочешь!
Ответ Джека был сокрушительным – ни слова не говоря, он так двинул кулаком ей в лицо, что пьяница отлетела в сторону.
– Не задерживайтесь, миледи! Не нужно обращать внимания на выходки местных шлюх!
Но поверженная не унималась – им вслед понеслись жуткие ругательства и довольно странные слова.
– Миледи? Она такая же миледи, как и я, раз ей заинтересовался Бисби!
Инн не поняла, что случилось, но почему-то шум резко стих, и грум с силой, практически волоком, вытащил её на улицу.
– Кто такой Бисби? – растерянно спросила она. – Все так странно замолчали?
– Не знаю, миледи, – почему-то разнервничался грум, заталкивая её в экипаж,– просто болтовня пьяной дуры! Забудьте!
Но это имя навсегда врезалось в её память именно в силу необычной реакции на него окружающего отрепья. Что же это был за человек, одно упоминание о котором могло заставить замолчать даже человеческие отбросы Ковент-Гарденского рынка?
