Текст книги "И истинным леди есть, что скрывать...(СИ)"

Автор книги: Лилия Гаан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 31 страниц)

   Между тем, джентльмены, оказывается, не закончили торга.

  – Ну, скажем, три процента годовых! – предложил Глоссопп.

   Герцог небрежно поиграл пустой рюмкой, раздумывая.

  – Полторы тысячи чистого дохода,– продолжал настаивать сэр Фредерик,– неужели ты не видишь, что это весьма выгодная сделка – получить за капризную и вздорную девчонку неплохие деньги!

  – А пять процентов?!

  Сэр Фредерик насмешливо скривил рот.

  – Мортланд, не перегибай палку! Тебе никто не даст таких денег. Я делаю это лишь потому, что в моем возрасте трудно найти себе хорошее развлечение – всё надоело, всё приелось... а с этой крошкой, думаю, не будет скучно! Есть в ней что-то приятно щекочущее нервы!

  – Ты скуп, как и все шотландцы!

  – Да, мои предки в гробу переворачиваются, слыша, как я пытаюсь уговорить тебя продать мне уличную девку за целое состояние! Если пять процентов твое последнее условие, то я так и быть принимаю его! Но не пенса больше, будь она хоть царица Савская и Клеопатра в одном лице.

  – Она Иштар – это такая богиня любви и раздора в вавилонской мифологии!

  – Иштар, Венера, Психея – назовите, как хотите, но больше я не дам ни пенни. Она ещё совсем юная, неопытная дикая козочка – это тоже на любителя! Итак, если вам подходят мои условия, то жду вас с девушкой завтра у моего поверенного – оформим сделку по всем правилам.

   Почему она не умерла прямо на месте? Инн и сама не знала, но плохо ей стало настолько, что тошнота подкатила к горлу.

  – Простите,– выскочила она из-за стола,– мне срочно нужно выйти!

   Если они в чем-то и усомнились бы, то зеленое лицо и сотрясаемое в спазмах тело говорили сами за себя.

  – Конечно, дорогая! – сэр Фредерик уже говорил с ней тоном собственника,– вы выпили безобразно много! Приведите себя в порядок, а мы подождем вас здесь!

   Инн выбежала из зала, и тут же наткнулась на ожидающего в холле Джима – грума его светлости.

  – Мне нужно в дамскую комнату!

  Что уж говорил кому слуга, но только какая-то девушка в платье горничной подхватила её под локоть и провела в помещение уборной. Оказавшись в этой специфической комнате, Инн потребовала у девушки воды, выпила полный стакан тепловатой, мерзкой на вкус жидкости, немного подумала, а потом решительно сдернула со своего пальца золотой перстенек.

  – Возьми, но только помоги мне покинуть этот дом, чтобы никто не увидел!

  Страшненькая рябая девчушка отрицательно закачала головой.

  – Мне попадёт!

  – Но я же здесь гостья, а кольцо дорого стоит. В случае чего – ты ничего не знаешь, и никого не видела! Оставила меня, мол, в туалете...

   Золото так привлекательно сияло в её пальцах, что горничная жалостливо завздыхала, а потом все-таки согласно кивнула головой, проведя Инн куда-то за ширмы в углу. Там, рядом с тряпками, ведрами и шваброй находилась узкая дверь.

  – Это для уборщиц,– пояснила ей служанка,– выходит в помещение для прислуги, а там дальше ещё лестница, которая ведет на крыльцо черного хода.

   Инн отдала кольцо и приоткрыла противно скрипящую дверь – откуда пахнуло знакомым по Ковент-Гарденскому рынку запахом нечистот и отбросов. Лестница была узкая, со стертыми шаткими ступеньками, как впрочем, и все ступеньки, по которым человек спускается на дно жизни. А в том, что её ждет теперь нищета, голод и холод Инн не сомневалась. Но она хорошо помнила условия их договора – она отрабатывала десять тысяч только до тех пор, пока у герцога была в ней надобность, в обратном же случае – она становилась свободна! Если Мортланд уступил её Глоссоппу, значит, потребность в ней отпала, а раз так... Инн хмуро улыбнулась – придется герцогу остаться без почти верных двенадцати или сколько там, тысяч фунтов. Товар сбежал!

   Улица встретила её холодным ветром и чернотой безлунной ночи. Но Инн не испугалась, она вышла на проезжую часть дороги и, после недолгого ожидания, остановила кеб. Их всегда много обреталось возле подобных заведений – ждали клиентов.

  – Куда, мисс? – спросил возница, распахивая перед ней дверь облезлого экипажа.

  И ахнул, когда выглядевшая как картинка из модного журнала для самых богатых, леди уверенно заявила:

  – Ковент-Гарден, трактир 'Принц Альфред'.

   Возница смачно сплюнул и выругался. Надо же так ошибиться – принять проститутку за порядочную женщину, но клиент есть клиент, кем бы он ни был! Инн устало откинулась на спинку продавленного сидения.

   Что поделаешь, но это был единственный адрес во всем Лондоне, который она знала и по которому могла отправиться.

  'Принц Альфред' если и изменился за эти два месяца, то настолько мало, что это могло бы броситься в глаза только чересчур осведомленному человеку. Всё тот же, в клубах табачного дыма, пропахший прокисшим пивом грязный зал, забитый отбросами общества и шлюхами самого низкого пошиба. Всё это ревело, пыхтело и гоготало настолько увлеченно, что Инн дошла уже почти до середины помещения, когда её, наконец-то, заметили.

  – Мисс? – выплыла в установившейся тишине ей навстречу хозяйка, вытирающая руки о засаленный передник,– вы здесь что-то забыли или кого-то ищете?

  Инн с тяжелым вздохом сняла бархатную маску и устало глянула на эту грязнулю.

  – Мисс Лили! – ахнула та, вцепившись руками в обвислые щеки. – Вы?

  – Я,– громко отрезала Инн,– надеюсь, моя комната не занята?

  – Но..., но..., – баба до того растерялась, что не нашлась, что ответить.

  – Расплатитесь с кучером, – властно приказала ей постоялица,– у меня нет мелких денег! Утром на завтрак подадите крепкий кофе и свежий рогалик. И ещё, с сегодняшнего дня меня зовут мисс Эрика Трелони, так и запишите в вашей книге. Да, ещ ё... уведомите об этом обстоятельстве почтенного джентльмена, так ловко сунувшего в мою сумочку часы! Передайте, что я с нетерпением буду ожидать нашей следующей встречи, чтобы выцарапать ему глаза!

  И в полной тишине Иннин принялась подниматься по знакомой скрипучей лестнице наверх.

  – Однако, – настороженно бросила ей вслед хозяйка,– вы очень изменились, мисс!

  – Зато вы мало!– огрызнулась девушка, и прошла в пропахший мочой и помоями коридор.

   Тут резвились вовсю, судя по доносящимся со всех сторон звукам. Какой-то мужлан стоял, покачиваясь, и мочился прямо на стену. Француженка только хмуро хмыкнула, приподняв юбку, чтобы зловонная лужа не намочила подол из расшитого золотом и мелкими топазами персикового органди. А чтобы она хотела, чтобы её закидали розами? Притон, он и есть притон! Инн толкнула дверь бывшей своей комнаты без особой надежды на успех. Но к её удивлению, она была пустой – в кромешной темноте, конечно, не было видно, в каком состоянии, но ударивший в нос запах пыли, запустения и мышей говорил сам за себя.

  – Ну, вот, – тихо сказала она себе, чихнув,– я и дома! Только в таком дерьме вам и самое место, графиня Иннин Иштар Эриду дю Валль! Дёшево, зато честно!

  Всё выпитое за вечер бренди вдруг властно напомнило о себе, подкосив ноги. Вся комната пришла в движение, закрутившись вокруг, как бешеная карусель. Инн со стоном повалилась на кровать, подняв облако пыли, но ей сейчас бы подошло и пыточное ложе.

  – Как же мне плохо,– тихо пробормотала она, засыпая, – но я больше никогда не буду плакать и бояться! В конце концов, что я могу потерять? Всего лишь жизнь, а она явно не стоит того, чтобы за неё держаться! Многие из нас уже ушли – кто погиб на эшафоте, кого разорвала чернь, а кто так же побирается на чужбине. И кто я такая, чтобы требовать себе лучшей доли?

  Ей снился весенний парк Кавендиш-холла. Она склонилась над нарциссами, пытаясь вдохнуть в себя сладковатый запах, но те почему-то противно запахли табаком и ... кофе!

   Запах был настолько невероятен, настолько не сочетаем с белым великолепием цветов, что она изумленно распахнула глаза, тут же с громким воем схватившись за виски. Свет, резанувший глаза был таким болезненным, мерзким и вызывающим тошноту, что в голове как будто забарабанили барабаны, и боль толчками билась в висках, затылке, темени...

  – О, Пресвятая Дева! – взвыла девушка, пытаясь хотя бы ладонями скрепить лопающуюся от мучительной боли голову. – Я умерла, и уже в чистилище?

  – Да нет, милая леди, это всего лишь похмелье!

  Но когда бедняжка попыталась, разлепив опухшие веки, разглядеть сидящего напротив мужчину, то первая попытка закончилась полнейшим фиаско.

  – Не надо было накануне увлекаться выпивкой! – укоризненно заметил тот.

  И около её губ оказалась чашка с кофе, но девушку била такая дрожь, что зубы только лишь клацнули о край, и, получив ожог, Инн в ужасе отпрянула.

  – Так,– сказал джентльмен,– видимо, дело ещё хуже, чем я предполагал. Нужны более радикальные средства! Сара, бренди!

  При одном только воспоминании о бренди, желудок Инн содрогнулся и она, перевесившись через край кровати, извергла из себя всё, что было съедено, наверное, за неделю. Кто-то громко выругался на кокни:

  – Сара, быстрее тащи какие-нибудь тряпки – нашей даме не по себе!

  И невменяемую от тошноты, боли, жуткой жажды и мерзкого привкуса во рту девушку чьи-то, отнюдь не милосердные руки начали теребить, вытирать, силком засовывать ей в рот край бокала.

  – Пей! – рявкнул громкий голос. – Это лекарство!

   И стонущая Инн покорно глотнула ненавистный напиток. Было ощущение, что в желудке загорелось пламя, потом столб огня обжог мозги и глаза едва не выдавило из глазниц.

  – Я умираю! – прошептала бедолага, уже готовая принять свой смертный час.

   И вдруг стало легче – не настолько, чтобы она стала здоровой и бодрой, но, по крайней мере, к девушке вернулась способность видеть и соображать. Вытерев какой-то вонючей мокрой тряпкой лицо, она дрожащими руками провела по растрепанным волосам, зацепившись за запутавшийся в локонах золотой обруч диадемы, и только тогда осмелилась исподлобья глянуть на своего спасителя.

  – Вы? – от ярости у Иннин даже прошла головная боль.– Вы осмелились попасться мне на глаза?

   Прямо перед ней сидел тот самый мужчина, который в свое время впутал её в неприятную историю с часами.

  Надо сказать, что выглядел он несколько иначе, чем в их последнюю встречу – прекрасно сшитый фрак дорого сукна, ослепительно белый шейный платок, завязанный элегантным, небрежным узлом, изменилась и сама повадка. Небрежная поза, с которой он развалился перед ней, положив ногу на ногу и опираясь на щегольскую трость, золотистые густые волосы, забранные в хвост на затылке – Инн даже мысленно отругала себя за тупость! Как она такого человека могла принять за обычного торговца? Его принадлежность к сливкам общества била в глаза, но тогда..., тогда она вообще ничего не понимала!

   И девушка с протяжным стоном вновь схватилась за голову. Между тем, нежданный визитер соизволил открыть рот:

  – Мне странно слышать подобное из ваших уст,– лениво приподнял он брови и, задумчиво поднеся кисть руки близко к глазам, принялся придирчиво разглядывать безукоризненно белую перчатку,– во-первых, вы сами попросили миссис Смит довести до моего сведения, что находитесь здесь! Неужели, не помните?

   Удивительно, но она помнила эту просьбу, только никак не могла сообразить – зачем он ей вчера понадобился? Видимо, уловив её сомнения, джентльмен любезно пояснил:

  – Вы хотели мне выцарапать глаза! Я к вашим услугам!

  Инн судорожно перевела дыхание. Какое там – царапать, её била неприятная внутренняя дрожь такой силы, что дрожали губы, мерзли и руки, и ноги.

  – Вы считаете, что у меня нет для этого оснований?– клацнула она зубами, метнув неприязненный взгляд в собеседника. – Вы подсунули мне в ридикюль часы?

  – Да! – откровенно признался этот наглец. – Вернее, их вам подсунули, но это к делу не относится, потому что действовали по моему приказанию!

  – Но зачем? Что я вам сделала плохого?

  – Ничего,– холодно улыбнулся тот,– ничего!

  Инн страдальчески покосилась на незнакомца.

  – Так объясните, какой прок был вам от моего заключения в тюрьму?

  Мужчина снисходительно покосился на неё:

  – Глупышка! Никто не собирался приглашать полицию – тебя обвели вокруг пальца для того, чтобы потом выгодно продать!

  – Что? – Инн перестала теребить виски и ошеломленно покосилась на собеседника. – Но вы же не могли знать, что Мортланд...

  – Он не единственный мужчина в Лондоне, который согласен отвалить требуемую сумму за столь красивую девочку. Но он раскошелился и поэтому получил вас! Отказался бы, так я вас выставил на аукцион, а потом принудил к работе в борделе!

  – Господи, Вседержитель!– потрясенно перекрестилась Инн.– Что я вам сделала?

  Мерзавец изобразил на лице недоумение.

  – До чего же неблагодарный народ – женщины, – сокрушенно покачал он головой,– я не выставил её на панель на улицах Сити, не послал работать за гроши в парк Сент-Джеймс, а нашел щедрого и доброго покровителя, который окружил её роскошью, был с ней ласков и справедлив. И она ещё и упрекает меня за заботу! В этом городе с полсотни тысяч нищих бездомных бродяжек, на всё согласных за кружку эля и кусок хлеба – хочешь присоединиться к ним?

  Инн с ужасом смотрела в его лицо – так, наверное, выглядел и дьявол – красивый, но насквозь порочный! Что может быть страшнее?!

  – Мне дала бы денег моя кузина!

  – Никогда бы ты не дождалась её помощи, прежде всего потому, что не знаешь английских законов. Деньги твоей кузины принадлежат семье её мужа, она и гроша не может из них изъять без согласия супруга! – он лениво провел по подбородку набалдашником трости.

  – Я нашла бы работу!

  – Разве ты хорошая кухарка или ловкая прачка? На что ты вообще пригодна, кроме того, чтобы согревать постель состоятельному джентльмену?

  Девушка нервно повела плечами, отлично сознавая, что он загнал её в угол.

  – Не всё в мире сводится к постели,– отчаянно заметила она,– ведь помимо помешавшихся на распутстве маньяков есть и нормальные люди, которые способны уважать женщину хотя бы за то, что она христианская душа.

  – Только не надо говорить о христианских душах! – отмахнулся от её слов этот невозможный человек. – Оставь это для исповеди, а здесь не церковь, и я – не кюре! Умей ты хоть что-нибудь делать, клянусь, дал бы тебе эту работу! А так... хватит болтать – я очень занятый человек и у меня мало времени!

  Он встал с места и шутовски раскланялся:

  – Я польщен, что 'Принц Альфред' вам, миледи, настолько по душе, что вы как дитя к матери устремились сюда, поссорившись с покровителем. Но я хороший делец, и четко соблюдаю условия сделки – поэтому, возьмите себя в руки, и назад – в Вудвилл-холл! И пока герцог собственноручно не выставит вас за дверь, не смейте даже нос высовывать из этого дома!

  – Да кто вы такой, что считаете себя вправе распоряжаться моей жизнью? – возмутилась француженка.

  – Меня зовут Бисби, миледи! И это имя хорошо известно в определенных кругах. Что касается права, то оно есть – право сильного! Знаменитое право сеньора – в этом мире мало, что меняется, графиня! Уж ваши предки знали об этом!

  Бисби?! Инн вскинула изумленные глаза на собеседника – действительно, кто ищет неприятности, тот их находит! Она в когтях дьявола!

  – И ещё, – с презрительной усмешкой добавил тот,– никогда больше не пейте бренди! Это не ваш напиток....

ВУДВИЛ-ХОЛЛ.

  По возвращении в Вудвил-холл Иннин попала в руки неодобрительно молчавшей Джины. Итальянка, брезгливо сморщившись, швырнула её платье в угол ванной комнаты, как будто это было завшивевшее рубище, да заставила Флору и Мардж потратить на беглянку гораздо больше мыла, чем обычно. Утомленная, с раскаленной головой Иннин уснула, едва коснувшись головой подушки.

  Сны девушке снились безобразные – без начала и конца, и такие нехорошие, что проснувшись среди ночи в холодном поту, она долго не могла прийти в себя. Голова болеть перестала, и только нестерпимая жажда напоминала о произошедшем сутки назад кошмаре.

  Весь дом спал, и Инн не захотелось будить горничных. Она нехотя вылезла из постели, и прямо в одной рубашке отправилась на кухню. Проходя мимо столовой, девушка заметила, что в комнате кто-то был – горели свечи, полыхал огонь в камине.

  Иннин остановилась на пороге, окинув комнату изучающим взглядом, и не сразу заметила покоящуюся на подлокотнике кресла знакомую руку с неизменным стаканом бренди. Ситуация сложилась крайне неловкая. Видеть герцога сейчас, после всего случившегося, Инн не хотелось, но и уходить было поздно – он её уже заметил.

  – Инн?

  – Да, ваша светлость. Я шла на кухню, выпить воды!

  – Графин на столе!

  Инн робко прошла к столу – два стакана подряд, и то едва ли удовлетворили жажду. Мортланд молчал, казалось бы, не обращая на неё никакого внимания, и девушка, поставив графин на место, уже хотела тихонько ретироваться назад, когда он заговорил:

  – Вы ничего не хотите мне сказать?

  Говорить?! Больше всего на свете Инн хотелось бы провалиться сквозь землю или просто умереть.

  – Простите..., сама не знаю, как всё получилось!

  Герцог чуть кивнул головой.

  – Знаете, – холодно заметил он,– на самом деле вы прекрасно знаете, что и как получилось!

  Инн, виновато опустив голову, нервно теребила оборку своего ночного одеяния.

  – Что вы хотите от меня услышать?– спросила она.– Что я сгораю от стыда? Да это так, но кому понравится общество, в котором вы принуждаете меня бывать!

  – Неужели? Но, во-первых, вы сами пожелали посетить аукцион, а во-вторых, многим из тех, кого мы встречаем, тоже не понравилось бы общество девушки, уличенной в краже!

  Оскорбление моментально достигло желаемого результата – у задохнувшейся от возмущения Инн затряслись руки и выступили слёзы на глазах.

  – Вы же знаете, что я не воровка!

  – Знаю, но раз вы считаете себя, заслуживающей снисхождения, то почему так нетерпимы к остальным, попавшим, в силу обстоятельств, на дно жизни?

  У Мортланда был настоящий дар ставить людей на место. После такого упрека только и оставалось, что потупить глаза и замереть от стыда и неловкости. Но пауза в разговоре вовсе не разрядила напряженной обстановки, мало того, сделала её ещё более невыносимой.

   – Но зачем вам я? – не выдержала отчаявшаяся Иннин. – Чего вы от меня хотите?

  Мортланд небрежно пожал плечами.

  – Я нормальный человек, – спокойно пояснил он,– не стоик, но и не Ловелас. Да, мне нужно общество женщины, и как мне кажется, именно такой как вы – милой, нежной, иногда забавной, иногда не очень. Мне приятно с вами находиться рядом. Да, я действительно не хочу жениться и обременять себя чуждыми и противными своей натуре обязанностями, но и роль меняющего женщин повесы, мне не подходит. Нет потребности в такого рода развлечениях! Вы меня понимаете?

  Инн согласно кивнула головой – не такая уж она и дурочка, чтобы не понимать очевидных вещей!

  – Мне приятно тратить на вас деньги, приятно сидеть с вами глубокой ночью в столовой и болтать обо всякой чепухе, но то, что вы устроили вчера – мне совершенно не нравится! И я не желаю, чтобы это когда-нибудь повторилось!

  И вновь в столовой наступила тишина, странная даже для глубокой ночи – лишь слегка потрескивали догорающие дрова в камине, да металось от невидимого сквозняка пламя свечей. Потом Мортланд легко вздохнул и поставил недопитый бокал на стол.

  – Если вы перестанете дуться и сядете ко мне на колени, мы поговорим о леди Лилиане!

   О сестрице? Да сколько угодно, лишь бы отвлечь внимание от себя и закончить столь неприятный разговор.

  – Вы признались Лили, что видели её на маскараде?

  Мортланд настолько широко улыбнулся, что у него заиграли ямочки на щеках. Явление крайне редкое, и поэтому по-настоящему заинтриговавшее нашу героиню.

  – Да говорите же, жестокий человек!

  Но его светлость только покачал головой и красноречивым жестом хлопнул себя по колену.

  – Иначе,– ответил он на её всполошенный взгляд,– буду нем, как скала! Что вы так засмущались – разве это первое моё приглашение?

  Инн нехотя, но все-таки обошла стол и присела к нему на колено.

  – Вот, – гневно нахмурилась она,– сижу! Рассказывайте!

  Мортланд обвил руками её талию, и все-таки прижал строптиво сопротивляющуюся девушку к себе. Его губы оказались как раз возле её уха:

  – Я дал невестке понять, что знаю о её похождениях! Но она не вняла моему предупреждению, и продолжала встречаться с этим господином. Пришлось приставить к Лили человека, и недавно я выяснил имя её любовника!

  Щёки Инн окрасились нервным румянцем. А что если Лили разведется с Тейлором? Но девушка резко одернула себя, запретив пустым мечтам вновь овладевать своим рассудком.

  – Но кто..., кто этот мужчина? Где они познакомились? Это кто-то из светских знакомых? Я его знаю? – засыпала она герцога взволнованными вопросами.

  – Некий джентльмен,– нехотя пояснил Мортланд,– его имя ни о чем не скажет! В свете вы вряд ли могли с ним встретиться, хотя в некоторых домах он иногда бывает. Его происхождение неизвестно, прошлое сомнительно, но, благодаря протекции нескольких влиятельных персон, этот джентльмен практически везде принят.

  – Но как это возможно?

  Инн не понаслышке знала, с каким тяжелым скрипом открываются двери в высший свет для людей подобного типа. Несмотря на свой громкий титул, без протекции Кавендиша её вряд ли пустили даже на порог Сент-Джеймского дворца. Ни большие деньги, ни особые таланты и способности не могли смягчить жесткие требования света к неофитам.

  Герцог скупо усмехнулся.

  – Говорят, что этот человек незаменим по части оказания различных деликатных услуг!

  – И всё?!

  – Это немало, ангел мой! Сейчас многое меняется в нашей жизни – тот же Бо Браммель, который так невзлюбил нашу Лили, незнатного происхождения, но ведет себя, как истинный джентльмен и этого вполне достаточно для того, чтобы его принимали в обществе! У приятеля Лили тоже безупречные манеры и хорошие связи. Благодаря какой-то таинственной услуге королевскому дому он принят при дворе – и это многозначащий факт даже для капризных жеманниц из 'Олмакс-клуба'. Но, надо сказать, что наш любезник редко злоупотребляет терпением дам-патронесс и предпочитает любимые клубы дамским гостиным. Как-то на одном из ужинов, оказавшаяся с ним рядом за столом графиня Албемарль решила дать понять джентльмену, что считает его выскочкой и набобом. Раз за разом она роняла на пол то салфетку, то веер, то нож, и каждый раз тот аккуратно поднимал упавшие вещи, делая вид, что не замечает издевки. Когда количество сбрасываемых предметов перевалило все разумные пределы, он, во время очередной перемены блюд, попросил лакея поставить свою тарелку на пол. Мол, так ему будет гораздо удобнее ухаживать за рассеянной дамой!

  История немало позабавила Иннин. Похоже, любовник Лили по эксцентричности не уступал своей взбалмошной возлюбленной!

  – И чем всё закончилось?

  – Злые языки говорят, что долгой взаимной привязанностью! Но, как ты понимаешь, ни графиня, ни её обожатель никого не посвящали в свои взаимоотношения. Да и эта история скорее исключение – джентльмен крайне редко посещает обеды, ужины и балы, вне стен любимого клуба.

  – Тогда где же они могли встретиться с Лили?

  Мортланд тяжело вздохнул:

  – Хотел бы и я узнать это! Но вероятность того, что либо он, либо невестка кого-либо посвятят в подробности своего романа, практически равна нулю. Зато мне известно ещё одно пикантное, хотя и неприятное обстоятельство – Бо Браммел и его компания заключили пари на то, что вскоре леди Тейлор заведет любовника, поставив на кон очень крупные суммы.

  – Какая мерзость! – возмутилась Инн. – И что? Деньги достались этому господину?

  – Нет, хотя именно под его гарантии заключалось пари! Но я специально узнавал, сумма пока так и осталась не востребованной!

  – Вы уже разговаривали с этим джентльменом?

  И вновь тяжелый вздох потряс грудь Мортланда, и он ласково поцеловал её в макушку.

  – Да, и мне стоило титанических усилий уговорить его забыть о нашей ветренице!

  – Разве такие вопросы не решаются только при помощи дуэлей? – удивилась Иннин.

  Герцог снисходительно фыркнул:

  – Нет уж, увольте! Я не настолько хорошо стреляю, чтобы сойтись с этим авантюристом у барьера! Да и..., любая дуэль чревата громкой оглаской, и, рано или поздно, но кто-нибудь доболтался бы до истинной причины, а я не могу позволить, чтобы моего брата окрестили рогоносцем! Том этого так не оставит, и тогда действительно прольется кровь – и обидчика, и твоей бестолковой кузины! Нет, дуэль в этом случае – явная глупость! У меня итак нашлось, что ему предъявить! И поверь, было далеко не просто разлучить эту парочку!

  – И что же Лили?

  – Она ещё не знает, что возлюбленный оставил её, а когда узнает..., боюсь, не натворила бы глупостей! Лили иногда так напоминает моего шального братца! Что она, что Томас скроены по одной мерке и составляют прекрасную пару – как жаль, что оба упрямца так этого и не осознали.

  – Пару, – Инн озадаченно наморщила лоб,– но ведь Томас не любит Лили!

  Герцог невесело рассмеялся.

  – Я бы не был столь категоричен в оценке их взаимоотношений!

  Инн нахмурилась – ей не понравился сквозящий в его словах намек на возможность каких-либо чувств к жене со стороны Тейлора.

  Между тем, Мортланд неожиданно сжал её в тесных объятиях и заглянул прямо в глаза:

  – Ты по-прежнему влюблена в Томаса?

  Лили смущенно ткнулась носом в его плечо, чтобы избежать испытывающего взгляда:

  – Как я могу, ведь он муж Лили!

  Герцог промолчал, но и хватки не ослабил. Прошло немного времени, и Иннин в смятении осознала, что с ней происходит что-то неладное. Тепло мужского тела легко проникало сквозь ненадежный шелк ночной рубашки одновременно и согревая, и возбуждая сидящую на мужских коленях девушку, а стук сердца прильнувшего к ней джентльмена эхом отдавался в её сердце.

   – Я рад, что ты это понимаешь!

  Бесцеремонный палец неожиданно скользнул к ней под подбородок и резко нажав, вздернул его на уровень мужских глаз. Инн как будто жаром обдало, когда их взгляды встретились – что-то темное, завораживающее и тревожно страшное буквально сочилось из-под черных ресниц его узких глаз.

  – Поцелуй меня! – не попросил, а тихо приказал он.

  И она безропотно прикоснулась губами к его губам. Поцелуй недолго был безответным, через миг он превратился в что-то такое, что колкая дрожь прокатилась по всему телу, и весь мир сосредоточился только в возбуждающих жар в крови ласковых губах. Мужские руки пробежали по всему затрепетавшему от тревожного предчувствия телу, каким-то образом умудряясь быть одновременно повсюду – и на налитой груди, и на обнаженных бедрах, и на напрягшемся в непонятном ожидании позвоночнике. Инн показалось, что ещё немного, и она потеряет сознание от страха и возбуждения.

  – Я...,– задыхаясь, с трудом освободила она губы из властного плена, – я..., мне страшно!

  – Не бойся..., я остановлюсь, как только ты захочешь!

  Дыхание Мортланда было прерывистым и хриплым, а голос пугающе чужим, но ей так нравились его ласки, они были такими жарко головокружительными, что Инн охотно дала себя успокоить заверениями, и подставила губы под новый поцелуй.

  Но мужчина в этот раз пошел дальше – под его уверенными руками жалобно затрещала рубашка, и легкая тонкая ткань сползла с верхней половины тела. Задыхающаяся от переполнявших её чувств Инн, с забившимся набатом сердцем, бессильно откинула голову, неосознанно помогая распаленному мужчине прокладывать дорожку из поцелуев по чувствительной коже шеи вниз, туда, где уже призывно напрягшись, налилась болью грудь. Её руки судорожно вцепились в волосы мужчины, то ли пытаясь оттолкнуть, то ли наоборот продлить блаженство. И мир вокруг закружился, как на карусели, кровь забила где-то внутри бурным потоком, болезненным напряжением и ожиданием растекаясь по всему телу!

  – Джина! – неожиданно ворвался в затуманенное сознание громкий голос Мортланда.– Помоги миледи!

  И пока одурманенная Инн пыталась прийти в себя, около неё как из-под земли выросли Джина, Мардж и Флора. Деловито подхватив находящуюся в полуобморочном состоянии девушку на руки они поволокли её в спальню, в мановение ока раздев и уложив на кровать.

   – Быстрее, миледи, быстрее! – непривычно торопилась Джина. – Его светлость не должен вас ждать!

  – Ждать чего?– не поняла Иннин, недовольная тем, что её так бесцеремонно теребят.

  Но на вопрос никто не ответил, спеша растереть её, надушить, расчесать и вообще привести в порядок.

  – Что происходит? – занервничала девушка.

  Она всё поняла только в тот момент, когда к своему ужасу увидела по-хозяйски устраивавшегося рядом Мортланда.

  – Нет, – в панике попятилась Инн к краю кровати,– нет!

  Но там уже стояли Мардж и Флора, не осталась в стороне и хмурая Джина:

  – Хватит капризничать, миледи! – мрачно предупредила она. – Пора бы знать, что нельзя таким образом играть с мужчинами, а потом их оставлять ни с чем!

  – Но.., но вы же обещали...,– залепетала Иннин, умоляюще глядя на спокойно наблюдающего за ними герцога,– вы говорили...

  Но тот только распахнул полы халата, и когда несчастная девушка увидела, что под ним скрывается, она с отчаянным криком принялась вырываться из черных рук. Дальше все превратилось в безнадежную борьбу с тремя сильными женщинами. Инн сопротивлялась изо всех сил – кусалась, рвалась, царапалась, звала на помощь, но толку от этого было мало. Три безжалостные фурии заломили ей локти, сорвали рубашку и протестующе извивающаяся в их руках Инн в панике почувствовала обнаженной кожей спины прохладу шелковых простыней.

  – Нет! – изо всех сил закричала она, рванувшись прочь.– Нет!

  – Держите её! – раздался где-то рядом сухой голос Мортланда. – Хватит..., уже и так доигрались до аукциона – она сама не понимает, чего хочет!

  Три пары рук крепко прижали её тело к постели, с силой развели ноги, и распаленная тяжесть мужского тела давящей грозной тяжестью обрушилась сверху...

  Той ночью Инн потеряла не только девственность, она потеряла веру в разумность мира. Мерзкая постыдная боль, отвращение, брезгливость и тошнота, а главное – полное неприятие того, что произошло! Девушка сопротивлялась до последнего, даже тогда, когда сопротивление уже потеряло всякий смысл, потому что это было единственным, что ей ещё оставалось.

  После того, как Мортланд её покинул, Иннин долго рыдала от отчаяния, уткнувшись носом в подушку, а когда, полностью обессилев, все-таки замолчала, то увидела, что три её мучительницы выстроились у постели и, сложив руки поверх передников, терпеливо переживают взрыв отчаяния.

  – Как вы могли так поступить со мной? – возмущенно спросила она у этих жестокосердных фурий. – Разве вы сами не женщины, чтобы допустить подобное?