Текст книги "И истинным леди есть, что скрывать...(СИ)"
Автор книги: Лилия Гаан
сообщить о нарушении
Текущая страница: 30 (всего у книги 31 страниц)
– Миледи, вы неисправимы!
– Здравствуйте, ваша светлость,– язвительно парировала она в ответ,– наставники в своё время мало отвешивали вам тумаков, раз не научили здороваться при встрече!
Герцог раздраженно закатил глаза, все-таки делая шаг ей навстречу и поднося к губам дамскую руку, скажем так, не совсем в чистой перчатке.
– Чистили конюшни?– брезгливо дернулся он, принюхавшись к мягкой замше.
– Выбирала для покупки кобылу, – отрезала Лили,– чем, однако, обязана этому визиту? Мне и без вас хорошо жилось!
– Вижу! Вы так и ребенка скинете, где-нибудь под лошадиным хвостом!
Лили и деверь обменивались нелюбезными взглядами, предупреждающими о продолжении схватки, когда за спиной джентльмена раздался короткий смешок, напоминающий о том, что они не одни.
– Ах да, – опомнился герцог,– хочу вам представить, миледи, миссис Эвис Гвинн!
Лили смерила озадаченным взглядом незнакомку и вопрошающе уставилась на деверя.
– Миссис Эвис Гвинн будет жить с вами, дорогая! Это моя родственница, и я был бы вам очень признателен за предоставленный ей приют.
Всё ясно! К ней приставили компаньонку. Впрочем, Лили прекрасно понимала, что этого не избежать, если она хочет жить самостоятельно. Осталось только присмотреться к этой женщине повнимательнее, и решить – подходит ли ей эта сухопарая зануда?
И действительно, Том очень беспокоился о своей жене и не раз напоминал брату, чтобы тот нашел компаньонку для Лили. Но надо было знать маркизу, чтобы понимать, что далеко не каждая женщина сможет с ней ужиться. Мортланд никак не мог подобрать кандидатуры, пока однажды утром его секретарь не передал ему письмо одной далекой родственницы, взывающей о помощи.
Миссис Эвис Гвинн была в родстве с Тейлорами, но настолько отдаленном, что только тетки могли точно обозначить, на какой из веток фамильного дерева значились её родители. В свое время пятнадцатилетняя Эвис была отвергнута семьей из-за своего скандального замужества. Влюбившись по уши в одного шотландского фермера, она презрела мнение света и бежала с ним в Гретна-Грин. К описываемому времени миссис Гвинн давно уже вдовела и жила в семье дочери, вышедшей замуж за одного сельского священника.
И так случилось, что в одной из поездок по Шотландии Мортланд и миссис Гвинн были представлены друг другу в доме общих знакомых. Пожилая женщина неожиданно пришлась герцогу по вкусу, прежде всего потому, что он практически не слышал её голоса за две недели их совместного проживания, а если ей и приходилось открывать рот, то замечания оказывались на диво разумными. Женщина производила впечатление обеспеченной и ни в чем не нуждающейся дамы, но обстоятельства, судя по письму, изменились. Дочь миссис Гвинн скончалась родами, и бывший зять привел в дом вторую жену. При таких обстоятельствах у женщин редко складываются добросердечные отношения, и достойная дама попросила герцога оказать ей протекцию для устройства компаньонкой в 'хорошую семью'.
Увы, семья Лили и Тома вряд ли подходила под определение 'хорошая', но, с другой стороны, его невестка нуждалась в пригляде со стороны женщины с крепкими нервами и здравым рассудком.
За миссис Гвинн была незамедлительно послана карета. Мортланд ввел пожилую даму в суть дела, и та с радостью согласилась присмотреть за его невесткой. Миссис Гвинн – сухощавая, приятная женщина лет пятидесяти отличалась крепким здоровьем, деловитостью и (самое главное!), не страдала болтливостью, предпочитая деятельность праздному сидению в гостиной.
Лили тайком вздохнула. Да, вышло неудачно – пропыленное, пропахшее потом и лошадьми платье, невзрачная шляпка, грязные перчатки. Можно представить, какое впечатление она произвела на чистюлю и эстета герцога. Хорошо, что хотя бы теток не было, а то визг и причитания были бы слышны на милю вокруг!
Помывшись, Лили переоделась и вышла к столу, чувствуя себя уже более бодрой.
Герцог дожидался хозяйки, грея руки у камина
– Ваш отец и миледи ещё не вернулись из свадебного путешествия? – глухо поинтересовался он.
– Вернулись,– улыбнулась Лили, усаживаясь за стол,– отец недавно поделился со мной новостью о беременности Иннин. Я так рада за них! Они оба заслуживают счастья!
Ей не было видно лица деверя, но даже его спина выражала непонятное недовольство.
– Все мы заслуживаем счастья, – глухо пробормотал он и подошел к столу,– но не всем удается его достичь! Вашему батюшке остается только позавидовать... Что у нас на ужин?
– Баранина в мятном соусе и отварная рыба! Извините за скромное меню, но я сегодня не ждала гостей – все местные джентри на ярмарке!
Мортланд отдал должное всем предложенным блюдам, и только теперь Лили получила возможность разглядеть деверя. Он сильно похудел, и выглядел утомленным и измученным, хотя и держался, как всегда, безупречно.
– Вы больны? – участливо поинтересовалась она.
– Что? – стало понятно, что герцог не слушает собеседницу.
Лили обиделась и рассердилась.
– Я, конечно же, рада вас видеть,– особенно не церемонясь, решила она вернуться к началу разговора,– но не поняла, почему вы приехали именно сейчас? Столько месяцев прошло! Навестить?
Герцог тяжело вздохнул, и, отложив вилку и нож, сделал знак лакею налить себе вина.
– Даже если пройдет пять лет,– спокойно заметил он,– суть дела не изменится. Вы оскорбили мою мать, теток, не говоря уж о брате, сорвавшись с места безо всяких объяснений своего чудовищного поступка. Что в очередной раз случилось? Какая муха вас укусила?
Лили мудро отмолчалась. Что поделаешь, если в мужья ей достался первостатейный плут и обманщик? Да и браслет на ноге солидно убавил у неё гонора, чуть ли не ежечасно напоминая, о чём бы она хотела забыть!
– Это касается только нас двоих,– хмуро хмыкнула графиня,– меня и Томаса!
Мортланд пожал плечами, с наслаждением сделав глоток из бокала.
– Воля ваша, не хотите – не говорите!
Утро следующего дня выдалось ярким и солнечным, хотя и немного подморозило.
За завтраком, с вызовом вздернув подбородок, Лили твердо сообщила деверю о своем желании посетить местные скачки.
– Что? – не поверил собственным ушам Мортланд. – Какие скачки в вашем положении?
– Не сама же я собираюсь скакать, – Лили положила на свою тарелку кусок лосося,– и там не будет никого из посторонних, кроме наших соседей. Событие исключительно местного масштаба. Я бы хотела посмотреть на одного жеребца – Колокольчика Уилберфоса. Это многообещающий трехлеток. Фермер Генри Джексон многое о нём рассказывает. Хвастает, наверное, поэтому хотелось бы увидеть его в деле.
– Вы разбираетесь в разведении лошадей?– поинтересовалась всё это время прислушивающаяся к их разговору миссис Гвинн.
– Не то, чтобы очень, – смутилась Лили,– но я стараюсь – много времени провожу на конюшне, разговариваю со знающими людьми!
– Зачем? – герцог зашуршал утренней газетой и отложил её в сторону. – Зачем всё это вам, миледи?
– Я люблю лошадей! Они такие красивые..., и это так интересно!
– Вряд ли даме вашего положения, дорогая, прилично торчать на конюшне среди грубиянов конюхов, навоза и сена! Неужели нет никаких других занятий? Мне кажется, что мой племянник нуждается в вашем внимании больше, чем лошади?
– Я много времени провожу с Алексом,– обиделась Лили,– но он часто спит или ест! А конюхи придерживают язык, пока я среди них!
– Вы ведете себя, как фермерша ниже средней руки, благосостояние которой полностью зависит от успеха на местной ярмарке! Такое поведение скандально, я бы сказал больше – оно неприлично!
– Не вижу ничего не приличного в том, чтобы посмотреть на скачки! Даже принцессы крови и то позволяют себе посетить Ньюмаркет или Дерби...
– Но ведь никогда живот лезет на нос!
Они ещё долго препирались, приводя в замешательство миссис Гвинн, и всё же Лили настояла на своем, и Мортланду ничего не оставалось, как сопровождать сумасбродную невестку на скачки.
На большой выгон, где собирались каждую осень местные фермеры и эсквайры, они прибыли, когда уже начался первый заезд. Денек разыгрался на диво – солнечный, сухой и безветренный.
Букмекеры так и бегали среди разношерстной публики, собирая ставки. Конюшни Сеттенфорда тоже заявили об участии в скачках двух трехлеток, но Лили не возлагала на них особых надежд.
Второй заезд начался только через час. За это время приехавшие успели ознакомиться со всеми заявленными скакунами, осмотреть публику и сделать ставки. Кстати сказать, женщин среди толпы эсквайров и фермеров не наблюдалось, о чем Мортланд не преминул язвительно сообщить невестке.
– Это потому, что сегодня проходит ярмарка, и там полно развлечений – и петушиные бои, и бокс и ещё много всякой всячины! – нервно пояснила та, высматривая на дорожке своего жеребца Лютика. – Здесь же собрались далеко не любители...
– ... коим причисляете себя и вы!
Надо сказать, что не смотря на действительно хорошую погоду, Лили чувствовала себя не лучшим образом. Мерзко ломил и побаливал живот, мучила изжога, поэтому она благоразумно не отходила далеко от коляски – отсюда ей было хорошо видно беговые дорожки.
Лютик, хотя и заставил хозяйку поволноваться, шёл очень хорошо и принес им кругленькую сумму, выиграв заезд.
– Молодец Дик,– похвалила жокея довольная хозяйка,– теперь хотя бы вернем организаторские сборы. Но меня, по-прежнему, интересует Колокольчик Уилберфос!
– Хороший жеребец,– со знающим видом кивнул головой Дик,– среди наших только и разговоров об этом трехлетке. Посмотрите только, какие у него бабки! Его мать – Принцесса Каролина, а отец – Ветродуй Олаф, победитель Дерби позапрошлого года!
Чтобы посмотреть на бег интересующего коня, Лили, тихонько охая, слезла с коляски и подошла поближе к ограждению.
– Надо ехать домой! – тут же со всей вредностью, на которую был только способен, заявил Мортланд, поглядев на её побледневшее лицо. – В вашем положении нужно быть более осторожной!
– Это обыкновенные недомогания беременных,– огрызнулась взбешенная Лили, – я специально ехала сюда, чтобы посмотреть на Колокольчика Уилберфоса! Вот закончится этот заезд, и мы сразу уедем. Но не раньше!
Заезд выдался не из лучших – два фальстарта, затем одна из лошадей подвернула ногу, да так, что наездник вылетел из седла, но интересующий Лили жеребец шёл ровно, избегая всех ловушек, хотя преследование было весьма интенсивным и плотным. Лошади подобрались, стоящие друг друга. Но вороной жеребец мчался красивой рысцой, выбрасывая ноги в белых чулках грациознее, чем балерина.
– Красавец! – был единодушный вердикт присутствующих. – Чувствуется порода!
Но на последних метрах до финиша, фавориту на хвост стал неожиданно наступать какой-то Дикий Звон. Лили замерла, а потом изо всех сил крича, стала подгонять облюбованного жеребца, подпрыгивая от возбуждения.
– Ну же! Колокольчик! Давай!
И в этот момент приключилось нечто неприятное. Моментально побледневшая от ужаса леди почувствовала, как по ногам тихо журчит вода.
– Только не это! – ахнула она, в панике вообразив, что обмочилась.
Но почти сразу же выяснилось, что первое предположение было ещё не самым худшим. Внезапно живот Лили скрутила непереносимая судорога, заставившая её, согнувшись, схватиться за живот.
– Ой,– только и смогла сказать несчастная женщина, широко раскрытыми глазами глядя на деверя,– ой!
В этот момент Колокольчик стартовал первым, но, увы, леди Тейлор уже было не до этого.
Перепугавшийся Мортланд попытался водрузить стонущую женщину в коляску, но новый приступ боли дал отчетливо понять, что это схватки, и даже нечего думать – мчаться по колдобинам и ухабам в Сеттенфорд.
– Я, – со страхом нащупала Лили руку Мортланда,– кажется, рожаю!
Герцог оторопел, в смятении глядя на её покрывшееся каплями пота лицо. Но к счастью, Дик, толкущийся весь заезд рядом с хозяйкой, не растерялся.
– Где-то тут неподалеку я видел телегу с сеном. Надо бы леди оттащить туда! И местный коновал торчит на другом краю поля возле конюшен! Сбегать?
Задыхающейся от страха и боли Лили уже было всё равно, на чём рожать – на земле или на сене, лишь бы куда-нибудь лечь! И безразлично, кто будет принимать роды – доктор или коновал, лишь бы хоть кто-нибудь помог. Плащ Мортланда лишь чуть облагородил импровизированное ложе, и она с протяжным криком улеглась на шуршащее сено.
– Превеликий Боже,– простонал герцог, встав перед ней на колени и развязывая плащ,– и ни одной женщины вокруг! Что же мы будем делать?!
Но к роженице уже приблизился местный ветеринар – огромный мужчина с красным обветренным лицом. Он невозмутимо покуривал трубку, как будто столь знатных рожениц видел, чуть ли не каждый день
– Ничего не надо бояться, леди! Лошади и женщины это делают примерно одинаково – только кобылы панталон не носят! Пусть уж ваш муж их снимет!
К счастью, корчащаяся в схватках Лили уже мало, что соображала, поэтому не видела, с каким лицом Мортланд удовлетворил просьбу ветеринара. А то бы прямо на месте и скончалась от стыда!
– Что нужно ещё делать? – у герцога от страха тряслись мелкой дрожью руки.
– Да ничего сложного,– опять-таки пыхнул трубкой, с интересом поглядывающий на столь важных господ коновал, – дайте опору ногам и как появится головка, тут уже не плошайте, ловите младенца! Перевяжите пуповину, затем отрежьте, да дайте выйти последу... тяните...
И пока обалдевший от таких сведений Мортланд пытался сообразить, что ему было сказано, тот вновь вернулся к скаковым дорожкам.
– Там заезд начинается – лошадь, на которую я поставил, бежит, – пояснил он,– уж вы извиняйте! Я позже подойду – вряд ли миледи так быстро разродится, ещё ни один час помучается!
– Может, успеешь ещё съездить за врачом,– с надеждой спросил грума Мортланд, – раз это так надолго?
Но даже он уже понимал, что доктора Лили не дождется. Схватки стали непрерывными, она не находила от боли места, а потом начались потуги... Лили вцепилась изо всех сил в руки Мортланда, и прикусив губу, уже не видела, как вскоре вернувшийся ветеринар располагается между её ногами и изо всех сил давит на живот.
– Давайте, миледи, давайте! Всё будет хорошо, всё будет прекрасно, сейчас жереб... ребёнок появится! Тужьтесь!
И Лили, упершись ногами в доски телеги, изо всей силы напряглась – сил не хватило, она опять натужилась... Боль была сумасшедшей, невероятной, рвущей, но зато сердитый, отнюдь не слабый рев раздался над скаковым полем. Это новый Тейлор ознаменовал своё появление на свет!
И пока Лили с трудом пыталась восстановить дыхание, Мортланд уже заворачивал в собственную рубашку и жилет племянника. От всего пережитого его била такая крупная дрожь, что он не мог раздвинуть губы даже в подобии улыбки, натягивая сюртук на голое тело.
Лили же закрыла глаза и облегченно вздохнула. Неужели этой чудовищной боли пришел конец? И что там дальше делали мужчины с её измученным телом – ей уже было абсолютно безразлично.
– Я хочу,– только прошептала она,– чтобы его назвали Колокольчик Уилберфорс!
– Да давай уж сразу Лютиком или Дикими Звоном? – Мортланд был слишком вымотан, чтобы нормально отнестись к этим бредовым фантазиям. – Ещё есть хорошее имя – Свирепый Свист. Вот будет радоваться ребенок, отзываясь на такую кличку!
Через час, на дороге, ведущей в Сеттенфорд, можно было наблюдать следующую картину – неспешно скрипя и раскачиваясь на ухабах, медленно ползла телега с сеном, на котором лежала бледная женщина с новорожденным на руках. Мортланд сопровождал её верхом, не отставая, но и не опережая телегу.
– Дорогая невестка, в этой колымаге, да ещё в таком виде, вы напоминаете мне следующую на казнь французскую аристократку! Да и сам я сейчас похож на санкюлота!
Лили лениво покосилась на брюзжащего деверя. Она не могла нарадоваться, что всё осталось позади, и они с малюткой живы, особенно после помощи столь неумелых повитух.
– Из-за вашего легкомыслия, сударыня, – между тем, продолжал выражать недовольство Мортланд, – мы оказались в дикой и неприличной ситуации. Теперь, надеюсь, до вас дойдет, что благоразумие – отнюдь не недостаток! Вы так не любите людской молвы, миледи, однако сделали всё, чтобы слухи о вашем безрассудстве и скандальном поведении разлетелись по всему королевству! Не удивлюсь, если завтра же об этом узнает и ваш отец, и ваша свекровь, не говоря обо всех остальных родственниках, которые весьма любят совать нос в чужие дела!
О, как он оказался прав!
Лили ещё окончательно не оправилась от родов, передоверив домашние дела миссис Гвинн, когда в Сеттенфорд заявились светлейшие дамы семейства Тейлоров. Брезгливо оглядев тесный дом и маленькие комнаты для гостей, свекровь и тетки вместо поздравлений выплеснули на роженицу все сплетни, наводнившие лондонские гостиные.
– Я понимаю, милочка,– поджала губы герцогиня,– что вы очень легкомысленно относитесь к своему здоровью, и настолько самоуверенны, что никого не желаете слушать, но зачем вы поставили в такое же безумно неприличное положение моего сына?
Лили устало оглядела скопище дам, восседающих вокруг её постели, подобно неподкупному судилищу – и ведь не спрячешься, и не убежишь! Свекровь сурово сжала и без того узкие губы и была бледнее своего высокого плоеного чепца с синими лентами, а её глаза буравчиками сверлили непокорную невестку. Всегда снисходительная ко всем на свете дама в этот раз была не намерена давать спуску 'паршивой овце', затесавшейся по недоразумению в их светлейшее 'стадо'.
– И что, интересно, думает на эту тему ваш отец? И хотя у Кавендиша теперь молодая жена, лорд не должен забывать о своем отцовском долге! – резко проскрипела она.
Лили мрачно смерила глазами пожилую даму.
– Вы хотите, чтобы отец наказал меня розгами или сразу же проклял и лишил наследства? – язвительно полюбопытствовала она. – Представьте, что даже он – человек далекий от акушерства, и то понимает, что процесс деторождения невозможно регулировать.
– Где он сейчас?
– Уехал погостить в Озерный край! К родам должен был вернуться, но...
– Вы сами спровоцировали этот скандал!
– И вообще, милочка, – это уже вмешалась тетя Джейн,– зачем вас понесло на скаковое поле в компанию к лавочникам и фермерам?
– А эти лошади,– тут же полюбопытствовала недалекая тетя Беатрис,– они действительно рожают так же, как и женщины?
Лили со слабым стоном откинулась на подушки, надеясь, что дамы сочтут свой визит законченным, но не тут-то было!
Герцогиня брезгливо сморщила нос.
– Это очень маленькое имение,– недовольно заметила она,– едва ли нам здесь будет удобно! Может, переедем ко мне? В моём поместье просторно, уютно, всё прекрасно обустроено...
Только этого не хватало!
– Увы,– быстро отказалась Лили,– я бы не хотела сейчас подвергать опасностям пути маленького Уилла. Придется подождать два-три месяца, а там будет видно!
В тот день, когда она впервые покинула свою спальню, ночью выпал снег, и столовая показалось ей необыкновенно просторной и одновременно сумрачной из-за падающих за окном тяжелых пушистых хлопьев. Лили поежилась под шалью, устремляя взгляд на разожженный камин, но, увы, там уже стоял герцог, преграждая ей путь к вожделенному теплу.
Вскоре в столовую уныло подтянулись и остальные члены семьи.
А снег все шёл и шёл, и даже странно было думать, что совсем недавно погода была настолько теплой, что она, родив малютку Уилла на свежем воздухе, не заболела и не простудилась.
Сад погружался в белое безмолвие, укутываясь шапками рыхлого снега. За окнами царили первозданная чистота и завораживающий покой. Как жаль, что внутри маленького уютного особняка его не было.
Герцогиня с невестками упрямо рвались встретить Рождество в Стрейдж-холл или, на худой конец, в Лондон. Был раздражен задержкой в захолустье и сам герцог, но пока Лили окончательно не оправилась после родов, никто не решался сдвинуться с места, и все дружно срывали зло на безропотно молчаливой миссис Гвинн.
Доставалось и Лили. Дамы от тоски готовы были сожрать её целиком, а Мортланд, как правило, молчал, уткнувшись в книги, и не делал даже попыток защитить невестку от ядовитых нападок.
– Хотя бы Джордж быстрее вернулся в Кавендиш-холл,– злилась герцогиня,– и мы могли бы оставить вас, сударыня, на попечение отца, так нет! Его где-то носит!
Лили тоскливо смотрела на снежную вьюгу за окном. Ей тоже хотелось увидеть отца, но тот почему-то не торопился вернуться домой, уехав с женой в гости к старинному другу. Его не призвало под родной кров даже сообщение о рождении внука!
– Если бы вы, сударыня,– кривила губы свекровь, – вели себя, как подобает, мы бы не оказались заложниками вашего состояния здоровья! Не так ли, Эдвин?
– Не знаю!– нелюбезно буркнул тот.
Лили с деланным спокойствием сосредоточила взгляд на шитье. Надо же, а ведь она когда-то неплохо относилась к герцогине, считая её милой дамой!
– Я слышала,– выпустила жало теперь уже тетя Джейн,– что слишком натуралистические подробности из жизни женщин отпугивают мужчин, и вызывают брезгливость по отношению к женам. Такое произошло в семействе Чаттерлеев – муж, увидев, как леди стошнило, навсегда охладел к ней. Наверное, это вызвало у него приступ омерзения....
Герцог громко захлопнул книгу и свирепо глянул на тетку.
– Если вы намекаете на роды, тетя Джейн,– ледяным голосом заявил он,– то поневоле оказавшись участником этого процесса, я не нашел в нём ничего ни омерзительного, ни отвратительного!
Он недовольно окинул продолжительным взглядом дам своего семейства.
– Вы не должны и дольше прозябать в Сеттенфорде,– наконец, сделал он заключение,– у вас есть свои обязанности перед обществом. От вас ждут участия в благотворительности и прочих светских мероприятиях!
– Но Лили не может оставаться здесь только в вашем обществе,– возмутилась его мать,– это неприлично!
– Ничего неприличного в этом нет! В доме полно слуг и живет вполне респектабельная компаньонка, наша родственница – миссис Гвинн. Слушать же ваше брюзжание, у меня нет больше сил! Если не уедите вы, уеду я!
Тетки ещё поохали и повздыхали, но Лили видела, как оживились их лица, и с какой поспешностью они кинулись наверх проследить за собирающими вещи горничными.
Наутро, едва рассвело, экипаж с дамами тронулся в путь. Лили, выглядывая из окна, наблюдала за прощальным церемониалом – Мортланд без головного убора помогал усесться в экипаж женщинам своей семьи, терпеливо выслушивая последние пожелания и наставления.
Когда он вернулся в дом, она уже дожидалась его за накрытым у камина столиком с утренним чаем.
– Вы, наверное, замерзли?
– Не то, чтобы очень!
Но чашку взял. Лили налила и себе, и целых полчаса они меланхолично попивая напиток, глядели на пламя камина. За окном опять падал снег, но в комнате было тепло, уютно, сухо и царила ленивая тишина.
После завтрака Лили занималась в детской, а герцог ходил на конюшни. Они молчаливо пообедали, обменявшись двумя-тремя фразами о лошадях и младенцах, а потом был длинный-длинный вечер, заполненный шуршанием страниц книги в руках Мортланда, потрескиванием дров в камине, и блеском иглы в её руке.
Покой и сладостная истома неожиданно накрыли, расслабившуюся после потрясений последних недель Лили словно мягким одеялом. Тишина, наступившая после отъезда сонма вредных теток, показалась ей раем, и дремотное умиротворение опустилось на душу, как тот самый снег, который без разбора заваливал в саду и кусты роз, и могучие поросли терновника, превратив их в единое белоснежное поле безмятежного сна.
И было удивительно приятно прислушиваться к шелесту страниц и неспешным движениям сидящего рядом мужчины. Вот он разбил кочергой уголья в камине и подбросил дров, вот налил себе из графина бокал настойки. Спокойные, уверенные движения, неторопливые, отточенные жесты рук...
– Мне спокойно с вами, Эдвин,– после двух часов полного молчания, наконец, лениво выдохнула Лили, прикрыв рукой зевок, – вы действуете на меня, как колыбельная няни!
Мортланд оторвал взгляд от книги, покосившись на профиль, склонившейся над шитьем юной женщины, и ничего не сказал.
Может, только благодаря его молчанию этот вьюжный вечер не оказался испорчен? Лили даже задремала, томно откинув голову на изогнутую спинку мягкого кресла и бессильно опустив руки с шитьем. Сонная, она не заметила, как осторожно опускает Мортланд книгу и в тяжелой задумчивости рассматривает её безмятежное лицо.
