Текст книги "И истинным леди есть, что скрывать...(СИ)"
Автор книги: Лилия Гаан
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 31 страниц)
В день, когда карета герцога подъехала к порогу Вудвилл-холла, Джины не было дома. Та нечасто покидала своих подопечных, но сегодня отправилась спозаранку, по каким-то таинственным делам, не сказав никому ни слова. Иннин, едва завидев вылезавшего из экипажа любовника, бросилась вниз по ступенькам и повисла у него на шее.
– Милая,– ласково прошептал Мортланд, мягко отстраняя её,– подожди, дай мне раздеться, ведь я с холода – простудишься!
Но куда там! Сияющая от радости девушка, так и не отошла от него ни на шаг, мешая лакею принять у своего господина шляпу и плащ.
– Ты прекрасно выглядишь, сердце моё! – губы Мортланда жадно коснулись её губ, и он тут же потащил полыхающую восторгом любовницу вверх по лестнице по направлению к спальне,– у меня мало времени, дорогая! Не больше часа, так что извини – не до церемоний и разговоров!
– Час,– разочарованно простонала Инн, едва поспевая за его широким шагом,– но мы так давно не виделись!
– Ничего не поделаешь! Мне нужно устроить пирушку друзьям Томаса, просмотреть счета, нанести кучу самых необходимых визитов. Я к тебе прямо с дороги...
Последняя фраза чуть примирила приунывшую Инн с таким несправедливым положением вещей. Все-таки, её он поставил на первое место! Она была ещё слишком юной, чтобы понять, что возлюбленный оказался у неё не в силу бушевавших в нем чувств, а в силу обыкновенной физиологической потребности здорового мужчины, вынужденного более месяца провести без женских объятий.
Флора и Мардж, раздевая девушку, работали, как всегда, очень слаженно, хотя и посматривая на неё без обычных добрых улыбок. Но Инн была полна радужных надежд и ожиданий, трепетала в предвкушении наслаждений, и больше решительно ни о чем не хотела думать, даже о беременности.
– Твоя сестра родила нам племянника, – прошептал ей на ухо Мортланд,– в тот самый день, когда Томас вернулся с войны.
Опять Лили! Даже в такой момент Эдвин думает о ней!
– Я рада за всех вас!– тяжело вздохнула Инн, укорив себя за ревность.
Ей пришло в голову, что самое время сказать о предстоящем материнстве, и она уже было открыла рот, чтобы произнести первую фразу об ожидающемся прибавлении, когда ласкающая любовницу рука Мортланда наткнулась на едва вздутый, но уже тугой живот.
– Дорогая? – удивился он, приподнимаясь на локте. – Что это?
Инн с горячечно сверкающими глазами и остановившимся от разительной тревоги сердцем, увидела, как нахмурившийся любовник внимательно оглядывает её тело.
– Что это значит? – резкий голос был похож на удар бича.
Девушка съежилась от ужаса под его сверкающим бешенством взглядом.
– Я..., – пролепетала она разом пересохшими губами, – я...
– Она беременна!
Это у кровати внезапно выросла грозная Джина.
– Ваша светлость, не смотрите, что у неё лицо простодушного ангела,– злобно прорычала итальянка,– это хитрая и изворотливая маленькая дрянь. Она умудрилась обвести меня вокруг пальца, и в какое-то из ваших посещений не стала пить отраву!
Мортланд почернел от гнева.
– Это правда?
Инн поникла головой под ледяным взглядом, всем задрожавшим телом ощущая, какая сокрушительная катастрофа сейчас разразится над её маленьким, столь долго лелеемым миром надежд на счастье.
– Ты разочаровала меня, Инн,– сухой голос звучал теперь тихо,– не знаю даже – смогу ли я, когда-нибудь простить этот обман. Ведь я так доверял тебе!
– Но,– отчаянно прошептала она, вытирая льющиеся по щекам слезы,– я сделала это, потому что люблю вас!
Мортланд с такой силой оттолкнулся от кровати, что она даже подпрыгнула от его мощного рывка.
– Не лгите, сударыня! – прорычал он. – Пользоваться ухватками дешевой шлюхи не к лицу графине дю Валль! Вы хотели загнать меня в ловушку, потому что вас посетила бредовая идея выйти за меня замуж!
– И что здесь плохого? – уже в голос зарыдала Инн,– стремиться быть рядом с тем, кого ты любишь? Хотеть родить ему ребенка?! Неужели это более позорно, чем участь вашей куртизанки?
– Позорно всё, что рождено ложью и интригами! Я не хочу иметь детей! Почему вы не учли моих желаний, пускаясь в эту авантюру?
Мортланд гневно завязал на себе халат, словно пытаясь взглядом изничтожить, скорчившуюся под градом обвинений плачущую девушку.
– Джина,– резко приказал он итальянке,– делай, что хочешь, хоть зубами выгрызай из неё ублюдка, но я больше ничего об этом не хочу знать! После этого дай денег, и чтобы ноги бесчестной интриганки не было в Англии! Пусть убирается в Бельгию, в нищету и забвение!
Итальянка согласно кивнула головой.
– Я уже обо всем договорилась,– спокойно сказала она,– нужно было лишь ваше согласие. Завтра же ей сделают аборт. Если все пройдет хорошо, то недели через две она будет в состоянии пуститься в путь, если только...
Герцог, надменно задрав брови, в ожидании посмотрел на Джину.
– ... если только вы не дадите девушке ещё один шанс заслужить ваше прощение, – твердо закончила та и перевела взгляд на Инн, – вы ведь не захотите расстаться с его светлостью? Если миледи поведет себя разумно, то всё будет так, как прежде – не правда ли?
Мортланд неохотно, после небольшой паузы, но всё-таки согласно качнул головой.
Раздавленная происшедшим Инн затравлено подняла глаза на возвышающихся над нею людей, опасливо схватившись за живот, где находилась её главная драгоценность – последний оплот любви. Эдвин смотрел на любовницу, как на заклятого врага, с ненавистью и презрением. О каком возврате прежних отношений могла идти речь? Она потеряла отца, дядюшку, потеряла Томаса, и вот теперь Эдвина, – всё, что осталось в этом мире ценного заключалось в теплящейся искорке внутри лона. Она не отдаст её, не отдаст!
Инн была импульсивным человеком, но страх за ребенка заставил её прибегнуть к обычно несвойственному притворству.
– Я сделаю всё, что вы хотите,– свернулась она калачиком на постели,– а сейчас оставьте меня, я должна помолиться и отдохнуть!
Краем глаза Иннин заметила, как удовлетворенно переглянулись герцог и Джина, и с неожиданной проницательностью поняла, что, скорее всего, они не раз играли этот спектакль перед прежними обитательницами Вудвилл-холла, которые так же не оправдывали их ожиданий.
Инн впервые подумала о тех, кто до неё ублажал его светлость на этой постели – кто они были, что испытывали к герцогу, как сложилась дальнейшая жизнь её предшественниц?
Впрочем, времени на бесплодные размышления у Инн не было. Едва за герцогом и экономкой закрылась дверь, девушка живо заметалась по комнате, собирая вещи.
Нет, в этот раз она не повторит прежних ошибок, и не доверит себя ночному Лондону. Найти удобоваримое пристанище можно только днем. Ночь – это пора проституток и воров, и нормальному человеку лучше любоваться на неё из окна.
Инн прекрасно знала распорядок жизни Вудвилл-холла. Через полчаса к двери черной лестницы должен был подъехать фургон от зеленщика – её единственная возможность покинуть особняк незаметно. Гуляя в это время с Чарли по парку, она частенько видела пожилого мужчину, таскающего объемистые ящики со шпинатом и капустой в кухонное королевство повара.
Трясущимися руками, то и дело роняя предметы, француженка упаковала в свой старый саквояж мадонну и мешочек с как-то выигранными в рулетку деньгами. Вот когда пригодились эти чуть ли не с неба свалившиеся фунты! Наученная горьким опытом, брать драгоценности она не рискнула, справедливо предполагая, что Мортланд в гневе мог пустить по её следу и полицию, обвинив в краже, как обыкновенную воровку!
Скрипнувшая дверь заставила её настороженно замереть, но к счастью, это оказалась всего лишь Флора.
– Ваша ванна остывает, мадам,– пробормотала та, озадаченно разглядывая раскрытый саквояж,– вы куда-то собираетесь?
Инн тяжело вздохнула – хорошо хотя бы, что это не Джина! Что же, на войне так на войне!
– Да, примем ванну,– приказала она горничной и пошла вслед за ней в туалетную комнату,– но вода совсем остыла, подлей горячей!
Девушка деловито попробовала воду, а когда ни о чем не подозревающая негритянка нагнулась над кувшином с кипятком, пробормотала про себя молитву и изо всех сил ударила её по голове подвернувшимся подсвечником. Фора, слабо охнув, сползла на пол.
Инн в ужасе посмотрела на распростертое на полу тело, на подсвечник у себя в руках, но подавила поднимающуюся изнутри тошноту. Негритянка стонала и кровь проступила сквозь её чепец, но Инн сейчас было не до чужих страданий, она спасала собственного ребенка.
– Прости меня, Господи, но у меня нет другого выхода!
Если бы кто-нибудь даже десять минут назад сказал ей, что она способна на такое, девушка никогда бы не поверила. Но с другой стороны, бежал же, отбиваясь от санкюлотов отец, защищая дочь и слуг, теперь её очередь спасать свою плоть и кровь!
Найти в гардеробе приемлемое платье оказалось задачей не из легких – шёлк и муслин для этого не подходили. Лихорадочно разбрасывая бесполезные тряпки, Инн с большим трудом нашла более-менее подходящее шерстяное платье для прогулок. Белье не слушалось отвыкшую одеваться самостоятельно хозяйку, завязки и шнурки путались, но неимоверными усилиями Инн все-таки оделась.
Несмотря на все старания, у нашей героини вряд ли что-нибудь получилось, и, скорее всего, её перехватили ещё на подходе к кухне, но Иннин повезло.
Весь дом притих, и прислуга опасливо попряталась по укромным уголкам, потому что в гостиной герцог устраивал разнос всемогущей Джине.
– Как ты могла допустить подобное,– кричал он на съежившуюся от страха итальянку,– для чего я вас всех здесь держу? Неужели такому немалому штату прислуги сложно усмотреть за единственной девушкой? Она ещё совсем глупышка, увы, не желающая до конца осознать, что обязана всем, даже жизнью, только моему желанию развлекаться с ней! Почему ты этого ей не внушила?
– Я пыталась,– испуганно теребила передник Джина, умоляюще глядя на герцога,– клянусь, я всё исправлю!
Мортланд одарил её таким взглядом, что та поперхнулась.
– А если она погибнет, как несчастная Джейн Кин? Если истечёт кровью?
Итальянка нервно сглотнула.
– Я больше не связываюсь с той старухой, что погубила вашу любовницу. Есть один доктор! Все шлюхи в голос твердят, что у него золотые руки. Он усыпит миледи опиумом, и она не будет чувствовать боли, а значит, и не будет дергаться и мешать ему делать свое дело!
Мортланд с ругательством пробежался по комнате, сжав от злости кулаки.
– Если Инн умрет или останется навсегда калекой, – зло тыкнул он пальцем в бледную итальянку,– клянусь, ты закончишь жизнь в сточной канаве!
– Миледи – крепкая девушка,– горячо уверила его Джина,– с ней всё будет хорошо! Зато потом ваша светлость не будет иметь никаких проблем! Доктор лишит её возможности зачинать.
Мортланд задумчиво посмотрел в окно. На улице разгулялся ветер, и стало сумрачно, и, конечно же, ему давно пора было заняться другими неотложными делами, но судьба Инн не давала покоя.
– Графиня дю Валльдэ – последняя в роду. Её предки стали графами ещё при Каролингах, и мне как-то не по себе ставить точку на истории столь славной и могущественной когда-то семьи. А все вы, Джина,– вновь зарычал он на экономку,– всё ваш недосмотр и безответственность! Нельзя ли, как-нибудь избавиться от плода без столь сокрушительных последствий?
Итальянка с сожалением пожала плечами.
– Мне жаль, но...
Герцог открыл рот, чтобы сказать ещё что-то, но внезапно их разговор оказался прерван. В дверь заглянул бледный от страха дворецкий.
– Простите, ваша светлость,– прошептал он, – но дело не требует отлагательств!
– Какого черта?– взревел Мортланд.– Что ещё за дело?
– Мисс Флора, ваша светлость! Кто-то ударил её по голове в туалетной комнате миледи – бедняжка вся в крови! Её нашла мисс Мардж и теперь не знает, что делать!
Джина и герцог замерли, пытаясь осмыслить услышанное. Кто-то в Вудвилл-лодж так ударил служанку, что разбил той голову? Немыслимо, неслыханно! Но кто?
– А что говорит миледи?– озадаченно спросил герцог.
Дворецкий замялся, виновато отводя глаза.
– Её нигде нет, ваша светлость! Мисс Мардж считает, что это она ударила подсвечником мисс Флору!
У герцога в изумлении округлились глаза.
– Иннин?! Бред какой-то, да она и мухи не обидит – срочно найдите и приведите её сюда!
И в ожидании дворецкого он вновь принялся мерить шагами комнату. Да, все планы на этот день рухнули. Герцог все более и более осознавал, что случилось нечто экстраординарное, в корне меняющее его представление о юной любовнице. Мортланд вообразил, как нежная и трогательная Иннин безжалостно молотит служанку подсвечником и ему стало совсем не по себе.
Прошло довольно много времени, когда в комнату вновь просочился осунувшийся в предчувствии неприятностей дворецкий.
– Её милости нигде нет!
– Как нет? – и вот тут герцога охватила такая ярость, какой ещё не видели в этом доме.
Стоящая на подставке дорогая китайская ваза с грохотом приземлилась неподалеку от головы почтительно согнувшегося слуги, осыпав осколками букли парика.
– Она что же, просто вышла из ворот Вудвилл-лодж и никто её не остановил? Да я вас всех выгоню на улицу, и даже не рассчитывайте на хорошие рекомендации!
Дворецкий вздрогнул от ужаса.
– Не губите, ваша светлость! Я сам лично допросил привратника – с тех пор как вы в доме, он не выпускал из ворот ни одной женщины!
– Тогда где она?
– Мы не можем её найти!
Чертыхаясь и бранясь, Мортланд лично пролез все потайные уголки усадьбы, спустился в погреб и забрался на чердак, заглянул в конюшни, и когда весь в пыли и паутине закончил осмотр, ему оставалось только констатировать факт – любовница исчезла.
– Она сбежала, – сухо доложила ему Джина, помогая привести в порядок костюм,– прихватив свою мадонну и некоторую сумму денег, которые выиграла в рулетку. На ней синее шерстяное платье, с черными бархатными вставками на рукавах, и подбитый мехом муаровый серый плащ с капюшоном.
– И больше ничего?
– Ничего, даже смены белья! Миледи, по всей видимости, склонна к побегам, но в этот раз она проявила чудеса изворотливости и хитрости, заметая следы. Вы так и не смогли выяснить, как она покинула особняк?
– Нет,– Мортланд мрачно посмотрел на черноту за окном,– теперь она уже далеко! И кто знает, куда устремится?! Прикажи подавать экипаж!
ТЕЙЛОРЫ.
В тот день Томас возвратился из Сент-Джеймского дворца с наградами.
Томас Тейлор, маркиз Тефорт за особые заслуги в налаживании русско-британских отношений был произведен в кавалеры ордена Чертополоха и награжден алмазной шпагой по особой просьбе русского императора Александра.
И теперь он гордо красовался перед зеркалом в церемониальном одеянии: в зелёной накидке поверх своей военной формы, скреплённой зелёными и золотыми кисточками. На левом плече плаща красовалась звезда ордена. Сама звезда состояла из серебряного креста св. Андрея, с пучками лучей между руками. В центре изображён зелёный круг с девизом ордена золотыми заглавными буквами; внутри круга изображён чертополох на золотом поле. На шляпе из чёрного вельвета красовался плюмаж из перьев чёрной цапли, на воротнике блестели вышитые золотом чертополох и побеги руты, и прикрепленный дополнительный знак – золотое эмалированное изображение св. Андрея, облачённого в зелёное платье и пурпурный плащ и держащего белый косой крест.
– Хорош? – гордо спросил Томас брата. – А ты всегда меня считал никчемным денди и отказывался оплачивать долги!
– Однако я их все-таки оплачивал,– улыбнулся Мортланд, любуясь его оживленным лицом, – наверное, предугадывал, какую блестящую карьеру ты сделаешь! Поздравляю, братец, ты не посрамил наших буйных предков Тейлоров, которые сначала убивали, а потом задумывались – стоило ли, вообще, ввязываться в драку?
– 'Никто не обидит меня безнаказанно'!
Томас весело расхохотался и налил себе бокал вина, чокнувшись со своим зеркальным отражением.
– Хорошо, что это не Орден Бани, а то пришлось бы всю ночь молиться, поститься и купаться! Завтра всё это появится в газетах. Нахлынут кучи поздравляющих и завидующих, и они живо превратят мой триумф в поражение,– осушил он одним глотком вино, – а сегодня мы будем обмывать награду в тесном кругу у Клерон!
Все планы летели к черту, кувырком! Мортланд схватился за виски, пытаясь собрать воедино разбегающиеся мысли – и неизвестно, где всё это время находящуюся Инн, и награждение Тома, и безотлагательные дела. Но он обязан был разделить с братом вполне заслуженный триумф!
У Клерон собрался небольшой, избранный круг близких друзей Тейлора.
Мортланд любил бывать в обществе очаровательной актрисы. Надо сказать, что ветреная француженка хранила трогательную верность его беспутному братцу. Этот роман длился уже четыре года со всеми атрибутами мелодрамы – с клятвами верности, дикой ревностью и ссорами, проклятиями и слезами. Клерон прощала своему легкомысленному любовнику абсолютно всё – и многочисленные измены, и загулы, и даже оплачивала из своего кармана немалые долги чести, когда разозлившись на брата, герцог отказывался раскошеливаться.
И вот сейчас, сверкая выразительными голубыми глазами и одаривая всех присутствующих ослепительной улыбкой, Клерон в откровенном греческом хитоне украшала пирушку загулявших мужчин. Она умела внести нотку непринужденности и своеобразия в любое собрание падких на женскую красоту джентльменов – не был исключением и этот вечер. Кокетливо обмахивая веером голову изрядно напившегося любовника у себя на коленях, она остроумно высмеивала леди Элеонору Батлер, имеющую обыкновение падать в обморок при виде виконта Дрейда (кстати, тот находился неподалеку и смеялся громче всех).
– Сжальтесь над трепетной девой, – взывала Клерон,– ответьте на её чувства или уж не приходите на помощь, чтобы она выбрала другой объект для охоты!
Виконт поймал её руку с веером и преданно поцеловал.
– О, царица! Если бы малышка имела тысяч пятьдесят приданого, я бы охотно ответил на её чувства! Но... мне остается только подставлять руки, каждый раз предупреждая её падение! Однако руки мне могут пригодиться и ещё кое на что!
И он с силой ущипнул за зад, сидящую рядом юную смазливую хористку из труппы Клерон, которая вместе с товарками развлекала собравшихся джентльменов. В разукрашенной на восточный манер зале звучали разухабистые звуки пианино и скрипки. Кто-то пел невпопад, да и плясал не лучше, обнимая своих хохочущих и призывно визжащих партнерш. В общем, веселье было в самом разгаре, и только среди гостей, собравшихся вокруг Клерон и Тейлора ещё поддерживалось что-то, хоть немного похожее на приличную беседу.
– Не всегда удается потратить денежки из приданого, – заметил развалившийся на подушках сэр Генри Роуэл, – вот тесть Томаса так составил брачный контракт, что Тейлор только облизывается на деньги жены, вынужденный терпеть её общество всего лишь за жалкие проценты.
Мортланд с любопытством взглянул на брата, приподнявшегося с колен любовницы. Томас был в расхристанной рубахе, лохматый и пьяный, но ему это удивительно шло, делая неотразимым в глазах присутствующих дам. Достаточно увидеть, как таяла и вздыхала по любовнику сама Клерон, больше всего на свете желающая оказаться с ним в уюте укромного алькова и подальше от всей честной компании.
– Мне нравится моя жена,– спокойно парировал тот выпад друга,– подумаешь, какой-то там контракт, если Лили родила сына!
Клерон сменилась в лице, хотя и продолжая улыбаться.
– Ты же с трудом переносил её общество, Томми, – нежно прикоснулась она к взлохмаченным кудрям,– что заставило тебя так резко перемениться?
Тейлор блаженно вздохнул и поуютнее устроился на покрытых легкой полупрозрачной тканью коленях француженки.
– Это неуместное любопытство, Мари! Семейная жизнь джентльмена – не повод для публичного обсуждения в кругу веселых подруг. Жены и любовницы – планеты, имеющие разные, не пересекающиеся друг с другом орбиты!
Мортланд мысленно зааплодировал брату – сказано было вовсе неплохо, особенно исходя из состояния глубокого опьянения, в котором тот находился. Герцог очень боялся, как бы Томас опять не ушел в запой, как год назад, но брат, похоже, не собирался устраивать длительный загул. Он смаковал победу, предвкушал триумфальную встречу с Лили, и мало думал о держащей его в объятиях любовнице.
Клерон была прекрасной актрисой и умной женщиной, поэтому она быстро справилась с собой и вновь заискрилась обаянием и весельем, приготовившись к упорной борьбе за своего возлюбленного. Мортланд не раз уже наблюдал, как она с блеском уничтожала всех своих соперниц в борьбе за благосклонность Тома и всегда возвращала ветреника в свою постель. Ему было даже жаль, что он никогда не увидит столкновения Лили и этой француженки. Интересно, кто бы вышел победителем?
При мысли о Лили сразу вспомнилась чертовка Инн, и настроение моментально испортилось. Наверное, бродяжничество было у дю Валльдэ в крови, если последняя представительница их рода только и делала, что исчезала в неизвестном направлении, меняя обеспеченных и лояльных покровителей на ужас и грязь лондонских задворок.
Неизвестно, чем бы закончилась эта вечеринка, если бы её не посетил человек, которого Мортланд хотел видеть больше всего.
Первой его заметила Клерон, как самая трезвая из всей выдохшейся к четырем часам утра компании. Кто-то уснул тут же – за импровизированным низеньким столом, в окружении валяющихся на полу подушек, кто-то улизнул с веселыми девицами, но виновник торжества отличался бодростью, и вовсе не собирался покидать пирушку, какие бы красноречивые взгляды не бросала на него хозяйка. Мортланд знал по горькому опыту прошлых лет, что брат может пить сутками, не нуждаясь в отдыхе и еде.
– Орден Чертополоха – один из самых главных орденов королевства! Это, черт возьми, совсем неплохо, не правда ли, Эдвин?
Старший брат лишь сонно качнул головой – он это слышал, наверное, уже в сотый раз, но не подавал признаков раздражения. Невольно всё происходящее начало его убаюкивать, когда Клерон изумленно приподняла брови:
– Мистер Тейт? Вы мне оказываете честь своим визитом!
Мортланд живо стряхнул с себя сонное оцепенение и резко обернулся к входящему.
– Алекс?
Алекс Тейт стоял, выпрямившись во весь свой немалый рост, в дверях комнаты и вглядывался в находящуюся в разной степени опьянения компанию. Его трезвое энергичное лицо резко контрастировало с помятыми и пьяными физиономиями остальных гостей.
– Празднуем? – улыбнулся он, делая несколько шагов к Клерон.
Томас лениво следил за его приближением.
– Я получил Орден Чертополоха,– благодушно похвастался он,– ты пришел меня поздравить?
Вновь прибывший гость чуть кивнул головой.
– Конечно! Я весь вчерашний вечер искал тебе подарок, поэтому несколько припозднился!
Новоявленный кавалер ордена тут же резво покинул объятия, насторожившейся от недобрых предчувствий любовницы. Его возбужденно блестящие от неумеренной выпивки глаза разгорелись по-детски радостным любопытством.
– Подарок? Какой?
Алекс неспешно опустился на подушки рядом с Мортландом, поудобнее устроился, и лишь потом громко позвал:
– Денг Лунь!
Присутствующие мужчины, из тех, кто ещё был в разуме, покинули своих подружек, с восторженным любопытством уставившись на дверь. А за ней уже раздались заунывные звуки восточной музыки, исполняемые невидимыми музыкантами, и в комнату вплыла юная, обряженная в яркие одежды, девочка-китаянка. Её белое нежное личико напоминало изящный рисунок по шелку. Па восточного танца отличались красотой и изяществом, особенно легкие движения украшенных огромными веерами рук, но, увы, наслаждаться представлением Мортланду не хотелось.
– У меня неприятности,– сказал он Тейту, убедившись, что их никто не слышит, – пять дней назад я присылал лакея, но тебя не оказалось на месте. Да и после ты не поспешил откликнуться!
– Я был занят,– легко вздохнул тот, подкладывая под локоть подушку,– устраивал дела Иннин! А потом мне срочно пришлось покинуть Лондон.
Мортланд сразу почувствовал облегчение.
– Ты нашел её?! Благодарение Господу!
Тейт, прежде чем ответить, полюбовался танцующей китаянкой, пощипывая захваченную со стола кисть винограда.
– Нашёл,– неопределенно протянул он,– и предоставил ей убежище, пока не появится ребёнок!
У герцога досадой перекосило лицо. Вот уж в чём он не нуждался, так это в бесцеремонном вмешательстве в свои дела!
– Я не желаю плодить бастардов. И ты прекрасно знаешь причину!
И вновь его собеседник надолго замолчал, делая вид, что слушает музыку и любуется грациозной танцовщицей.
– Всё это было так давно,– наконец, равнодушно заметил он,– что пора забыть! Юная француженка – славная девушка, и она подходящая мать для твоего ребенка. А уж с той стороны одеяла он зачат или с другой, неужели столь важно, когда речь идет о твоей собственной плоти и крови?
– Я не хочу этого ребенка!
– Нельзя отказать женщине в её желании стать матерью, это противоречит веками складывающемуся кодексу отношений между мужчиной и женщиной.
Мортланд разом забыл и про Томаса, и про пирушку, гневно обернувшись к собеседнику.
– Не тебе меня учить!
Алекс согласно кивнул головой, и уже полностью сосредоточился на танце своей протеже, с заинтересованно глядя, как развевается в беспрестанном кружении её тяжелый шелковый наряд. Китаянка, действительно, завораживала взгляды всех присутствующих мужчин неизъяснимой прелестью отточенных движений. Всех..., кроме Мортланда! Он предпочитал женщин только белой расы, относясь ко всем остальным с подозрительным неодобрением, а тут были задеты, вдобавок, ещё и личные интересы, и что ему была какая-то Денг Лунь? Но герцог находился не в своем кабинете, поэтому терпеливо ждал, когда Тейт налюбуется на танцовщицу и отреагирует на его замечание.
Танец китаянки ему казался бесконечным, а бессовестный Алекс улыбался, пил вино, вновь принялся щипать виноградную кисть, и вскоре герцогу стало ясно, что он считает разговор законченным. Это уже была невероятная наглость!
– Я хочу, чтобы завтра же Инн вернулась в Вудвилл-лодж, и выполнила моё требование! – с угрозой прошипел он на ухо Тейту.
– Нет,– небрежно качнул тот головой,– она не вернется! Но можешь успокоиться – отныне судьба этой девушки и её ребенка тебя не касается. Считай, что она умерла!
– Вот что,– больно схватил Мортланд за локоть собеседника,– хватит злоупотреблять моим долготерпением! Это моя женщина и только мне решать, как она будет жить дальше!
Тейт не стал спорить, он в который уже раз согласно опустил голову.
– Разумеется! Приезжай завтра ко мне в 'Кастл-рок', и поговори с графиней. И если она захочет вернуться в Вудвилл-лодж, то я ни в коей мере не буду чинить препятствий!
Мортланд ахнул про себя. Ему и в голову не могло прийти, что Тейт увезет Иннин в 'Кастл-рок'. Он просто не мог понять мотивации подобного поступка, и поэтому растерялся.
Герцог заподозрил какой-то подвох, хотя и не догадывался, в чём он конкретно заключается, и уже хотел прямо спросить об этом собеседника, когда эта чертова китайская девка, так долго издевавшаяся над его зрением и слухом, закончила танец, и опять-таки некстати!
Томас резко подскочил на месте, громко аплодируя скрывшейся за веерами и застывшей в глубоком поклоне танцовщице.
– Тейт,– в ликовании закричал он,– вот так подарок! Лучшего я никогда не получал! И как же ты всё время угадываешь, чего мне хочется больше всего на свете?
– Я сам мужчина!– скромно улыбнулся даритель, приподнимаясь с подушек и то же аплодируя.
Том живо подбежал к китаянке и, отведя в сторону веера, с любопытством заглянул в опущенное долу бесстрастное лицо девушки.
– На неё можно только смотреть,– очарованно спросил он, – или...?
Алекс только пожал плечами, добродушно взирая на безуспешные попытки Тейлора поймать взгляд, как будто окаменевшей в неудобной позе китаянки.
– Она полностью твоя,– заверил он, избегая разъяренного взора хозяйки пирушки,– делай с ней всё, что хочешь. Хоть разбери на составные части! Я её выкупил у одной опытной сводни, так что услуги этой фарфоровой куклы будут очень высокого качества!
Вот тут бы Мортланду насторожиться и обеспокоиться, но нет! Его голова была настолько занята собственными неприятностями, что он не обратил особого внимания на издавшего ликующий вопль брата. Томас схватил в охапку миниатюрную девушку, и исчез за дверью, позабыв и о давней любовнице, и обо всех ещё находящихся в комнате друзьях.
Не успела ещё за Тейлором закрыться дверь, когда воздух прорезал яростный вопль оскорбленной женщины. И как всегда бывает в таких случаях, разгневалась Клерон вовсе не на ветреного возлюбленного, унизившего её столь возмутительной выходкой, а на Тейта.
– Вы, – жест обвиняющей руки был театрально красивым и тщательно отрепетированным, но от этого не менее искренним,– это всё вы!
Слезы отчаяния полились по лицу женщины.
– Все эти месяцы я его ждала, волновалась и молилась, а ты пришел и все изгадил, Тейт! За что ты так ненавидишь меня?
Алекс встал, расправив плечи, и скучающе глянул на заплаканную женщину.
– Прекрати истерику, Клерон! Не строй из себя Пенелопу – это не к лицу прожженной шлюхе. Какая ненависть? Мы все когда-то с удовольствием встречали рассвет под твоим гостеприимным одеялом, но время идёт, и твои услуги приелись Тому!
Мортланда немного удивил открытый намек Тейта на соединяющие его с Клерон интимные отношения. Но он, вообще, мало знал о жизни Алекса, зато кое-что видимо было известно Клерон, потому что разгорелся скандал такой силы, что проснулись даже с полуночи дремлющие среди подушек упившиеся джентльмены. И пока они пытались больными с глубокого похмелья головами понять, что происходит, отчего такой шум, и куда девался виновник торжества, француженка орала во всю мощь своего хорошо поставленного голоса:
– Думаешь, я не знаю, кто ты, негодяй, откуда у тебя это богатство, и сколько на нём крови, лжи и грязи?! Ты волк, волк в овечьей шкуре! Я выросла в доках Марселя, и повидала бандитов всех мастей! По тебе давно уже плачет веревка палача и, рано или поздно, ты будешь болтаться в петле!
Тейт тяжело вздохнул и, широко шагнув, грубо схватил испуганно пискнувшую женщину за горло.
– Заткнись, потаскуха,– устало посоветовал он, грозно глядя в побагровевшее от удушья лицо актрисы,– а то завтра же лишишься ангажемента и будешь ублажать за два пенни пьяных матросов в жутких кабаках Ист-риверс. А то и вообще плыть вверх брюхом по Темзе – там не любят склочных баб. Холодная вода хорошо остужает горячие головы!
