Текст книги "И истинным леди есть, что скрывать...(СИ)"
Автор книги: Лилия Гаан
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 31 страниц)
Но Мардж и Флора только невозмутимо улыбались, и больше никаких эмоций не отразилось на их черных спокойных лицах, словно они и не слышали её упреков. А вот Джина, наоборот, живо среагировала на её обвинения:
– Не мы спровоцировали эту ситуацию, – гневно возразила она,– вы сами раззадорили ласками и поцелуями мужчину, а потом отказались удовлетворить его страсть! Я вас несколько раз предупреждала отдать добром то, что, в конце концов, забрали у вас силой! Мы же только отрабатываем свой хлеб!
– Но это преступление!
– Преступление жить за чужой счёт, и не платить по счетам! Вы что же, не понимали, что вас здесь держат не только для того, чтобы баловать, да обряжать в шелка и драгоценности?
На стороне Джины всегда была каменная несгибаемая логика человека, не утруждающего себя душевными переживаниями.
– Испанская пословица гласит, миледи: 'Возьми всё, – сказал Бог,– но за всё заплати!' Пришла пора отрабатывать содержание!
– Но это же бесчеловечно! Я не могу даже шевельнуться от боли!
– Этому можно помочь! Есть специальные мази, облегчающие страдания. Только надо для начала привести себя в порядок!
Джина помогла стонущей от боли девушке встать с постели, и, осторожно придерживая, повела в ванную комнату.
Наутро Иннин не смогла подняться с постели – от боли в спине, ногах, руках, да и вообще во всех уголках тела у неё началась лихорадка, но самой терзающей и невыносимой, все-таки была душевная боль. Она горько плакала от стыда и отчаяния, когда возле постели появилась итальянка.
Деловитая и невозмутимая женщина держала в руках бокал с коричневым, тошнотворно пахнущим напитком.
– Выпейте,– властно сунула она его в руки заплаканной подопечной,– это средство от последствий страсти!
Инн недоуменно и брезгливо отпрянула от питья.
– Каких ещё последствий?
– Тех, что раздувают талии прелестниц, которые имеют дела с джентльменами, – усмехнулась итальянка,– или вы хотите родить через девять месяцев младенца?
Только этого не хватало! Девушка осторожно попробовала на вкус густое питье и тут же поморщилась от мерзкого привкуса.
– Настоящий яд!
– Конечно, яд,– не стала отрицать итальянка,– ведь он убивает уже зародившуюся жизнь! Пейте, миледи, у вас нет другого выхода!
И Инн, тяжело вздохнув, выпила отраву, а что ей оставалось делать?
ЛИЛИ.
Спустя три недели другая кузина тоскливо застыла над ночным горшком, выплескивая из себя только что съеденный завтрак.
– Будь оно всё проклято!
Толпящаяся вокруг с полотенцами и чистой водой прислуга только руками разводила, не зная, как облегчить страдания госпожи, но стоило ей чуть прийти в себя, как в комнату бодрой походкой зашел деверь.
– Вам нездоровится, дорогая?
Лили вновь затошнило даже от звуков его голоса.
– Оставьте меня, я хочу спокойно умереть!
Но Мортланд только вежливо улыбался, как будто его ничуть не трогали её раздраженные тирады. Мало того, глаза его светлости так подозрительно поблескивали, что доведенная до предела Лили посчитала, что этот фанфарон над ней просто издевается.
И у неё были все основания так считать.
Все беды начались с того, что она как обычно послала записку для Тони, назначив очередное свидание. И вот когда веселая Лили в предвкушении встречи красовалась в новой шляпке перед зеркалом, размышляя, какое впечатление та произведет на Тони, в комнату зашел герцог.
– Я слышал, вы собрались в сиротский приют?
Лили насторожилась, но не сильно – нечистая совесть часто заставляла её придавать особое значение даже самым невинным вопросам о приюте Тони Калверта.
– Да! Решила отвезти туда несколько одеял.
Увы, в этот раз её опасения были не напрасны. Мортланд немного подумал и вдруг выдал:
– В этот раз я решил вас сопровождать. У меня тоже есть дело к мистеру Калверту.
Можно только представить, насколько опечалили его невестку эти планы. А ведь тогда та думала, что речь пойдёт только о сорванном свидании!
В экипаже они в основном молчали. Лили размышляла, что скажет при встрече Калверту, чтобы деверь ни о чём не догадался. Мортланд же с заметным любопытством поглядывал на спутницу. 'Нет,– отругала саму себя за подозрения Лили,– откуда ему знать, что мой любовник именно Калверт?!'
Знакомое крыльцо приюта встретило обыденным запахом нечистот, столь характерным для этого мрачного места – сколько раз за прошедшие месяцы она взбегала в предвкушении счастья по его скрипучим ступенькам? Мортланд любезно пропустил её вперед, и нервничающая Лили подошла к знакомой двери, моля Бога, чтобы Тони каким-нибудь неосторожным восклицанием не выдал их тайну.
Лакей распахнул дверь, и, невольно улыбнувшись, леди перешагнула порог столь дорогой для неё комнаты, но... кто это?!
За письменным столом в окружении множества бумаг восседал щуплый морщинистый мужчина лет пятидесяти в старомодном паричке и в дешёвого сукна затрапезном фраке.
– Миледи, ваша светлость,– суетливо выскочил он из-за стола, подобострастно и часто кланяясь, – какая честь для нашего заведения видеть столь высоких гостей!
И пока поражённая Лили пыталась осознать, что происходит, герцог надменно кивнул головой человечку:
– Моя невестка, мистер Калверт, привезла одеяла для ваших воспитанников!
– Миледи невероятно добра, – низко поклонился хозяин приюта,– она часто навещает нас в последнее время. Да не оскудеет её рука!
Лили показалось, что она сходит с ума. Мортланд задавал мужчине ещё какие-то вопросы, на которые тот старательно отвечал, но всё более и более нарастающий гул в ушах не позволял юной женщине вникнуть в суть их беседы, мало того, комната вдруг странно закачалась вокруг, все посерело, и Лили упала в обморок.
Очнулась она уже в экипаже, с больной головой и трясущимися от слабости руками и ногами. Со стоном приподняв голову, леди с неловкостью сообразила, что все это время пролежала в объятиях Мортланда, и даже сейчас он продолжал заботливо придерживать её за плечи.
– Что со мной?
Герцог сухо хмыкнул.
– Наверное, будет лучше, если мы этот вопрос зададим доктору?
– Я не больна!
– Иногда доктора приглашают и к здоровым леди!– туманно заметил Мортланд.
Но Лили была настолько поражена преображение красавца Калверта в убогого мужичонку, что не обратила на его слова особого внимания. Она напряженно размышляла, что все-таки произошло, и куда делся её возлюбленный, и не могла найти сколько-нибудь приемлемого ответа на этот вопрос.
– Я найду Тони, – мрачно пообещала она себе,– обязательно найду, хотя бы затем, чтобы спросить – каким образом он превратился из молодого красавца в жалкого и неопрятного урода?!
Но, увы, с этого дня в её жизни всё необратимо изменилось.
Не надо думать, что Лили, заведя любовника, не понимала, что поступает плохо. Все-таки она росла в доме Кавендишей, а для этой семьи в оценке допустимого поведения полутонов не существовало. Молодая женщина, конечно, переживала, осознавая всю двойственность и неопределенность своего положения, и часто думала, что лучшего выхода из ситуации, чем развод с Тейлором просто не существует. Но прекрасно понимая, какой скандал поднимется в обоих семействах, малодушно оттягивала разговор с Калвертом на эту тему до лучших времен.
А вот теперь ещё и он как-то странно исчез! Можно только представить, в какой растерянности находилась Лили в тот момент, когда Мортланд призвал в свой дом доктора.
Осмотр проводился в присутствии свекрови. Низенький толстячок – доктор Кейси был приверженцем новейших методов диагностики, придерживающийся теории полного и тщательного осмотра больного, длившегося иногда и в течение двух, а то и трех часов.
Лили улеглась в постель, и он с неизменной добродушной улыбкой щупал ей пульс, заглядывал в глаза, тщательно простучал и прослушал все тело, заглянул в рот. Долго рассматривал на свет мочу, нюхал и ещё осуществлял с ней какие-то непонятные манипуляции, задал сотню вопросов о пищеварении. И под конец, накинув на пациентку простыню, осуществил на ощупь самый интимный досмотр, задавая вопросы, при ответе на которые Лили смущенно краснела.
И только после окончания этих долгих и утомительных процедур в комнату был приглашен герцог.
– Похоже, вы правы, ваша светлость. Миледи носит ребенка!
Лили, затаив дыхание от страха, ждала, что доктора спросят о сроках беременности, и тогда все поймут, что её супруг не может быть отцом младенца, но герцог почему-то не стал заострять на этом внимания.
– Вы нас очень обрадовали, мистер Кейси! – единственное, что он счел нужным сказать.
Зато этот вопрос очень интересовал всех дам семейства Тейлоров.
– Какая радость, девочка моя, – радостно всплеснула руками герцогиня, – что ты сумела исполнить свой долг перед мужем! Хотя, прямо скажу, я боялась, что отношения между вами и Томасом, вряд ли принесут такие прекрасные плоды! Когда же это произошло?
Лили неопределенно пожала плечами.
– Не знаю точно,– пробормотала она,– может, в ночь перед отъездом?
Но теток было не так-то просто провести.
– Ту ночь Томас провел вне дома,– язвительно улыбнулась тетя Джейн, – его привезли только утром! Пьяного до последней степени!
Зря она напомнила Лили об этом прискорбном факте. Глаза будущей матери жёстко сверкнули ненавистью, и разом исчезли все терзавшие её муки нечистой совести.
– Вот утром он ко мне и приполз!
– Ах, какая чудесная новость,– продолжала радоваться свекровь, проигнорировав её враждебный тон, – сегодня же напишу письмо вашему отцу! Представляю, как вы счастливы, душечка!
Лили смерила недоуменным взглядом ликующую даму. Неужели они не понимают, что единственное, что сделало бы её по-настоящему счастливой – это новость, что Томас сгинул где-то на континенте, да простит ей Господь ещё и этот грех!
ТЕЙЛОР.
А Том, тем временем, был очень далек мыслями от Англии и жены. Прирожденный и ловкий лазутчик он выполнял весьма опасное и специфическое поручение своего командования на юге Италии.
Король Фердинанд Неаполитанский и его жена Каролина еще в октябре 1805 г., соблазнившись после битвы при Трафальгаре мыслью, что Наполеон на этот раз будет разбит, выступили против узурпатора. Королева неаполитанская Мария-Каролина – родная сестра казненной королевы Марии-Антуанетты терпеть не могла 'корсиканского выскочку'.
Но после разгрома русско-австрийских войск под Аустерлицем Бурбонам пришлось жестоко поплатиться за свой поступок. Наполеон приказал немедленно занять все королевство французскими войсками. Король и королева бежали на остров Сицилию под охрану британского флота, а Наполеон назначил королем неаполитанским своего брата Жозефа.
Смятение и ужас царили на юге Италии по мере приближения французских войск.
Взрывы сотрясали гавань – это при отходе подорвала арсеналы с порохом королевская гвардия.
На улицах царила такая сумятица, которой здесь не видели даже во время карнавалов.
Отступающие в беспорядке войска растекались по узким улочкам портового городка, перемешавшись с повозками и скарбом, решивших бежать от французов горожан – крик, ругань, плач детей, одиночные выстрелы.
Уже в приличном отдалении от берега виднелись силуэты кораблей английской эскадры, резво уходящей в морскую даль. На белое полотно знакомых парусов, возвышаясь на тротуаре одной из намертво запруженных повозками улиц, обреченно смотрел бородатый мужчина в грязной одежде рыбака. Его растрепанные волосы едва сдерживала красная косынка, а рукав рубахи был обагрен кровью.
– Эй, лацароне! – крикнул кто-то из окна сверху. – Что встал столбом? Не мешай людям нестись, куда глаза глядят, словно перепуганным курицам!
Том Тейлор, который только что проводил взглядом свою последнюю надежду на спасение, поднял голову вверх и увидел дородную сеньору в черном платке вдовы. Облокотившись на вываленную из окна перину, она, как ни в чем не бывало изо всех сил колотила её вальком. А сил у толстухи было не мало.
– Сеньора,– почтительно поклонился он,– нельзя ли у вас попросить совета? Сразу видно, вы женщина умная и уважаемая!
Та польщено улыбнулась.
– Зайди за угол и толкни калитку! – предложила она. – Сейчас я к тебе спущусь!
Это оказалось проще сказать, чем сделать. Зато когда Томас смог пролезть через многочисленные узлы и баулы недовольных и озлобленных людей и завернуть за угол большого дома, то хозяйка уже самолично стояла на пороге калитки, уткнув руки в крутые бедра, внушившие бы зависть даже самым пышным дамам.
– Откуда ты, паренёк? Судя по всему, явно не местный!– подозрительно оглядела она его.
– Я приехал на базар продать рыбу,– простонародный говор дался ему без труда, – но остался без всего. Какие-то люди оставили меня без денег, избили, и я едва спасся от смерти. И вот теперь брожу в этой кутерьме, не зная, что мне делать и как добраться до дому?
– А откуда ты?
Это был опасный вопрос – кто знает, уроженкой каких мест была эта толстуха?
– Моя деревня на севере, у отца есть виноградник!
– Бедняга,– покачала головой женщина,– там уже французы. Говорят, что они всех крепких и сильных парней или расстреливают, или забирают в свою армию!
– О, мадонна,– Том изобразил растерянность и испуг, – что же мне делать, добрая госпожа? Может, вы знаете кого-нибудь, кому нужен работник?
– Да, кто же в такое время нанимает людей? – отрицательно покачала головой толстуха.– Впрочем, пойду спрошу у донны Марии – может, она что-нибудь придумает?
– А вы разве не хозяйка этого дома?
– Нет, я её экономка, но ты не бойся, паренек! Донна Мария – милосердная сеньора. Присядь пока вот тут...
Томас огляделся. Он находился среди самого миниатюрного садика, который видел в своей жизни – два маленьких деревца в кадках, полоска земли с яркими цветами, да раскидистый куст самшита, в тени которого стояла каменная скамья. На неё-то он и присел, уткнувшись в сцепленные в замок ладони. Тейлору было о чем подумать – из-за взрыва арсенала и образовавшейся в связи с этим паники, он не успел к отходу эскадры. И вот теперь остался в чужой, ждущей в самом ближайшем времени оккупации вражескими войсками стране – без денег, крыши над головой и без сколько-нибудь приемлемого плана действий. Что делать, как пробираться к своим?
Его размышления прервали легкие женские шаги. Том приподнял глаза и увидел спускающуюся по мраморной лестнице молодую женщину в черном платье. Она была свеженькой и миленькой, особенно на фоне возвышающейся горой экономки. Томас быстро подскочил с места и низко поклонился:
– Сеньора!
– Ты ранен? – участливо спросила женщина. – Что же ты мне не сказала, Ваноцца, что он ранен?
Томас чуть пожал плечами, рассеянно проводя здоровой рукой по раскрывшейся ране на плече, полученной в одной из недавних переделок, и вдруг до него дошло, что делать:
– Да, моя донна! Этот взрыв, я так испугался, что сначала и не заметил раны, но сейчас чувствую себя очень плохо...
– Бедняжка! Ваноцца, приготовь постель – его надо перевязать, накормить и дать возможность встать на ноги.
– Мне бы работу...
– Потом, потом..., о какой работе может идти речь, когда ты еле на ногах стоишь! Кстати, как твое имя?
Имя? Томас чуть улыбнулся.
– Пьетро, донна, Пьетро Фелуччи.
Кажется, капризница удача, показав ему язык, снова решила сменить гнев на милость!
Когда французские войска вошли в город, Тейлор наблюдал за вражескими мундирами из окна чердака, где его поселили. С бородой и париком пришлось проститься, после того, как донна Мария недвусмысленно дала ему понять, что не потерпит в своем доме такой грязи. Томасу пришлось туго, когда дамы воочию увидели его коротко стриженные черные волосы, которые совсем не походили по цвету на парик.
– Я его носил вместо шапки,– притворившись простодушным дурачком признавался он,– нашел на улице, натянул и тепло!
Донна Мария снисходительно вздохнула.
– Ты же мог развести вшей! Да и зачем человеку, имеющему такое чудо на голове грязный лохматый парик?
– А все господа носят...
– Они носят букли, пудреные парики, а это просто страсть какая-то! – высказалась Ванноца, брезгливо поднимая двумя пальцами его бесценное шпионское снаряжение.
– Так это, господа,– не согласился Том,– а мы люди простые, нам и такое сойдет. Пожалуйста, не выкидывайте. Я его покажу Летти, вот она обрадуется!
– Кто такая Летти? – нахмурилась донна Мария.
– Так моя жена!
Наличие жены не обрадовало его хозяйку, хотя особо и не расстроило. Донна Мария вдовела уже третий год. Её супруг – уважаемый дон Рамиро Кастельяно, испанский командор умер при таинственных обстоятельствах от удара кинжала на ночной улице. По недомолвкам любящей поболтать Ваноццы, Тейлор очень быстро выяснил, что командора, скорее всего, убил ревнивый муж одной из любовниц. Тем не менее, вдова чтила память покойного, неизменно заказывая поминальные мессы и не снимая траура столь длительное время. Помимо экономки в доме проживало ещё две горничные, повар, конюх и привратник. Уйма народа! Лишний рот был явно лишним, но хозяйка даже не намекала на то, чтобы подлечившийся пришелец покинул её дом.
Три года траура – это много, особенно когда в доме появляется неизвестный мужчина с такой внешностью, как у него. Томас особенно не ломал себе головы над этой проблемой – безопасный дом, хорошая еда стоили удовлетворения любовных аппетитов вдовушки.
Французская оккупация превзошла все даже самые мрачные ожидания – в городе воцарился террор, аресты шли день и ночь, тюрьмы были переполнены, и если бы ему не удалось найти прибежище в доме безобидной, славящейся благочестием вдовы, то его труп уже валялся в общей яме, куда сбрасывали казненных.
При таких обстоятельствах было опасно появляться на улицах, но и сидеть без дела, у Томаса не хватало выдержки.
Встреча с завербованным когда-то агентом прошла без происшествий. Тейлор перехватил его перед выходом на промысел.
Серое, в предрассветных сумерках море плескалось у старого, напрочь прогнившего пирса, где пришвартовывались жалкие суденышки городской бедноты. Возле одной из продырявленных лодок и уселись рядышком лорд Тейлор и его агент. Тото был опытным человеком в их деле, и поэтому сейчас ёмко, хотя и немногословно обрисовывал обстановку в городе.
– Не жалеют никого – ни мужчин, ни женщин..., звери, настоящие звери!
– Мне это знакомо,– тяжело вздохнул маркиз,– как только начинают говорить о равенстве и братстве, о правах гражданина и конституции, нужно ожидать, что это закончится только равным правом для всех качаться на виселице или положить голову под нож гильотины! Везде, где бы ни появились 'носители свободы' творится самый настоящий кошмар. Людям не хватает ума, чтобы понять, революция – это всего лишь смена, сидящих на их шеях господ, на какие бы демократические идеи она не опиралась!
– Мы попробуем вас переправить в Салерно,– предложил Тото,– там спокойнее, да и есть возможность связаться с английской эскадрой. Здесь скоро станет совсем худо! Комендантом в городе назначен генерал Жильберт – настоящий кровопийца и палач. Говорят, он решил жениться на дочери очень богатого банкира, из казначеев самого Наполеона, дав слово подарить ей взятие этого города на свадьбу. И теперь ждет прибытия невесты!
– Я слышал, что Наполеон хочет отдать королевство своему старшему брату,– заметил Том, ежась от холодного утреннего ветра,– до Бонапарта нам пока не дотянуться, но попробуем испортить свадебные торжества его генералу!
Тото недоверчиво глянул на заросшего бородой лохматого мужчину.
– Вы остаетесь здесь?
– Раз уж так распорядилась судьба, то почему бы не использовать выпавший шанс,– легкомысленно улыбнулся Тейлор,– ручаюсь, это будет интереснейшим делом!
Рыбак только пожал плечами – кто поймет этих англичан? У всех каша в голове, но платят хорошо.
– Мне нужно знать точное расположение комнат дворца, в котором остановился генерал и один комплект формы французского гренадера внутренней охраны.
– Сложновато,– почесал подбородок Тото, – но можно попробовать достать!
– Да, уж постарайся!
Дерзкий и хладнокровный Тейлор никогда не отождествлял себя с окружающими людьми, и поэтому использовал тех, не задумываясь об их чувствах и страхах. Но точно также он не придавал особого значения и смертельной опасности, грозящей непосредственно ему, воспринимая все перипетии происходящего, как увлекательную игру, требующую только чуть больше сосредоточенности, чем партия бриджа в любимом клубе. А весь мир вокруг был наполнен, в лучшем случае, марионетками, обязанными послушно действовать в его руках.
