Текст книги "Осколок Империи"

Автор книги: Ларри Нивен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 41 страниц)

Три тягучие, долгие недели в гиперпространстве. Мы по очереди несли вахту у индикатора массы, хотя на гиперскорости первого порядка мы замечали массу по меньшей мере за двенадцать часов до того, как она становилась опасной. Наверное, ни один человек, кроме меня, не знает, что существует гиперскорость второго порядка. Это один из секретов кукольников. Корабль аутсайдеров ждал нас у границы изведанного космоса, где-то за Тау-Сети.

– Номер четырнадцать, – сказал Слон. – Другого не нашлось.

– Четырнадцать? С этим кораблем я уже имел дело.

– Вот как? Хорошо. Это может пригодиться.

Через несколько дней он спросил:

– Как ты с ними встретился?

– Очень просто. Номер четырнадцать тогда находился у противоположной границы изведанного космоса и прислал предложение об обмене информацией. Я случайно принял их сообщение по дороге к Вундерленду и, высадив пассажиров, полетел к аутсайдерам.

– У них было что-то стоящее?

– Да. Они нашли «Лейзи-Эйт 11».

«Лейзи-Эйт 11» был один из старых, низкорослых кораблей, которые по круговому маршруту доставляли колонистов на Джинкс. В последний раз на «Лейзи-Эйт 11» что-то разладилось, и корабль не повернул, а полетел дальше в космос, унося на борту пятьдесят пассажиров в состоянии, близком к летаргическому сну, и четверых членов экипажа, предположительно погибших. Корабль был оснащен термоядерным двигателем, потребляющим космический водород, и мог лететь вечно. К тому времени он был в пути пятьсот лет.

– Помню-помню, – сказал Слон. – Его не могли догнать.

– Не могли. Но мы знаем, где его можно будет найти, когда техника позволит догнать.

А это будет нескоро, подумал я. Корабль с гиперскоростным двигателем не только должен развить значительную скорость, чтобы покрыть отставание, но и нести на борту запас горючего. А «Лейзи-Эйт 11», несясь со скоростью чуть меньшей скорости фотона, летит уже пятьсот лет и покрыл расстояние, равное семнадцати диаметрам изведанного космоса.

– У вас были трудности?

– У них хороший переводчик, но с ними следует быть осторожным. Покупая информацию, ты никогда не знаешь, что получишь, пока не получишь. Аутсайдеры не могли просто продать мне текущие координаты «Лейзи-Эйт 11». Мы проследили бы их курс с помощью телескопа, увидели бы пламя термоядерного двигателя и получили информацию бесплатно.

Пришло время, когда в центре индикатора массы загорелась зеленая точка. Звезде соответствовала бы линия, пустоте – пустота. Я вышел из гиперпространства и, включив глубинный радар, принялся искать аутсайдеров.

Аутсайдеры нашли нас раньше.

На их корабле, где-то рядом с центром тяжести, а может быть, в самом центре, установлен нереакционный двигатель. Всем известно, что его можно купить и что он стоит триллион звезд. Нельзя сказать, что это баснословная цена, но ни один из цивилизованных народов не может себе позволить купить такой двигатель. За две или три минуты, пока мы искали аутсайдеров, этот двигатель помог их кораблю преодолеть расстояние в девять десятых светового года и вплотную приблизиться к нам.

Только что вокруг ничего не было, кроме звезд, и вот – рядом корабль аутсайдеров.

В основном это было пустое пространство. Я знал, что число обитателей корабля сравнимо с населением небольшого города, но корабль может вместить гораздо больше; он рассчитан на то, что обитатели будут размножаться. В центре располагалась капсула с двигателем, казавшаяся крохотной, на конце отходящего от нее шеста в две с половиной мили находился источник света. В остальном корабль представлял собой переплетение металлических лент, завитых одна вокруг другой в разных направлениях, образующих узлы и петли разнообразной формы. Концы лент присоединялись к капсуле двигателя. Таких лент было около тысячи, и каждая из них была шириной с улицу в человеческом городе.

– Как елочная игрушка, – сказал Слон. – Что дальше, Бей?

– Сейчас они свяжутся с нами по радио.

Через несколько минут появился отряд аутсайдеров. Они напоминали черные девятихвостые плети с толстенными рукоятками, в которых располагался мозг и невидимые органы чувств, а в хлыстах, свитых из подвижных длинных щупалец, были газовые пистолеты. Шестеро аутсайдеров остановились у дверей тамбура. Заговорило радио.

– Добро пожаловать на корабль Четырнадцать. Выйдите, пожалуйста, наружу, и мы проводим вас в наш офис. Ничего с собой не берите.

– Что будем делать? – спросил Слон.

– То, что сказано. Аутсайдеры – прежде всего честный народ.

Мы вышли. Шестеро аутсайдеров протянули нам каждый по щупальцу, и мы ступили в открытый космос. Мы двигались медленно. Газовые пистолеты давали небольшое, даже слишком маленькое ускорение. И сами аутсайдеры слабые существа: они не прожили бы и часа в тяготении земной Луны.

Мы лавировали среди путаницы серебряных лент и наконец остановились на одном из витков у выпуклой стены капсулы двигателя.

Если бы я сказал, что мы заблудились в огромной кастрюле макарон, то выразился бы не совсем точно. Ленты располагались слишком далеко одна от другой. Высоко над нами был источник света, такой же маленький, яркий, бело-желтый, как земное Солнце, если на него смотреть с луны Нептуна. В межзвездном вакууме и его свете металлические ленты-улицы отбрасывали одна на другую резкие черные тени. У каждой границы тени и света лежали аутсайдеры. Подобно своим полурастительным предкам, жившим миллиарды лет назад в неизвестном мире недалеко от центра Галактики, аутсайдеры поглощали световую энергию. Их ветвистые хвосты лежали в тени, а головы на свету, таким образом их биохимические батареи заряжались термоэлектрической энергией. Некоторые лежали окунув щупальца в мелкие кормушки; батареи, поддерживающие их жизнь и обеспечивающие рост, плавали в жидком гелии.

Направляясь вслед за проводником к двери в стене, мы осторожно переступали через них, светя себе под ноги фонарями, включенными на минимальную мощность.

В помещении было темно до тех пор, пока дверь за нами не закрылась. Свет, напоминавший обычный солнечный, исходил неизвестно откуда и освещал тесное и совершенно пустое помещение. Единственным предметом обстановки здесь была прозрачная полусфера, в которой сидел аутсайдер, – очевидно, она защищала его от избытка света.

– Добро пожаловать, – сказала комната.

То, что говорили аутсайдеры, не выражалось в механических колебаниях.

– Воздух здесь пригоден для дыхания. Можете снять шлемы, скафандры, ботинки, пояса и все остальное.

У них был хороший переводчик, отлично знал идиомы и говорил приятным баритоном.

– Спасибо, – сказал Слон, и мы разделись.

– Кто из вас Грегори Пелтон?

– Вот дерьмо!

Комната ничуть не смутилась.

– Как утверждает ваш агент, вы хотите знать, как попасть на планету, которая является самой необычной в сфере диаметром шестьдесят световых лет, которую вы называете изведанным космосом, или в пятимильной ее окрестности. Это верно?

– Да.

– Нам нужно знать, полетите ли вы туда сами или пошлете агентов. Нам также необходимо знать, собираетесь ли вы садиться на планету или будете обращаться вокруг нее по дальней или ближней орбите.

– Мы хотим высадиться на нее.

– Мы должны заботиться о безопасности вашей жизни?

– Нет, – суховато произнес Слон. Ему было не по себе в гостях у аутсайдеров.

– На каком корабле вы полетите?

– На том, который вы только что видели.

– Вы собираетесь организовать на планете колонию? Разрабатывать недра? Выращивать съедобные растения?

– Я хочу только посетить ее.

– Мы подобрали подходящую планету. Это будет стоить миллион звезд.

– Дорого, – сказал Слон.

Я тихонько свистнул. Да, дорого, но дешевле не будет. Аутсайдеры не торгуются.

– Согласен, – сказал Слон.

Переводчик указал три координаты – примерно двадцать четыре световых года от Земли на галактический север.

– Звезда, которая вам нужна, – это протосолнце, вокруг которого обращается одна планета на расстоянии полутора миллиардов миль. Система движется со скоростью, равной восьми десятым скорости света в направлении, – он указал координаты. По всей видимости, протосолнце прочерчивало хорду у края изведанного космоса. В населенном людьми космосе оно не появится никогда.

– Не годится, – сказал Слон. – Туда не долетит ни один корабль, даже на гиперскорости.

– Можете лететь с нами, – сказал переводчик. – Пришвартуйте свой корабль к нашей капсуле.

– Пожалуй, – ответил Слон.

Ему становилось все больше не по себе. Его глаза бегали по комнате, отыскивая источник звука. На аутсайдера, сидящего в вакуумной камере, он старался не смотреть.

– Плата за проезд составляет один миллион звезд.

Слон досадливо сплюнул.

– Минутку, – вмешался я. – Предлагаю информацию на продажу.

Наступила долгая пауза. Слон смотрел на меня с удивлением.

– Вы Беовульф Шеффер?

– Да. Вы меня помните?

– Мы нашли вас в наших записях. Беовульф Шеффер, у нас есть для вас сообщение, уже оплаченное. С вами хочет связаться президент филиала «Дженерал Продактс» на Джинксе. Он оставил номер телепортационной кабины.

– Эта информация устарела, – сказал я. – Кукольников больше нет. А все-таки зачем я понадобился этому двухголовому хитрецу?

– Я не имею сведений об этом. Мне известно, что не все кукольники покинули эту область. Вы запишете номер кабины?

– Конечно.

Я записал восемь цифр. И тут Слон завизжал, как будто у него перед глазами на самом интересном месте прервалась телепередача.

– Черт возьми, что здесь происходит?

– Простите, – сказал переводчик.

– В чем дело? – спросил я.

– Я ничего не слышу! У этого чу… у аутсайдера к тебе личное дело?

– Вроде того. Потом расскажу.

Переводчик сказал:

– Беовульф Шеффер, мы не покупаем информацию. Мы ее продаем, а на вырученные деньги покупаем территории и плодородные земли.

– То, что я знаю, может вам пригодиться, – настаивал я. – Кроме меня, этого не знает ни один человек в пределах досягаемости.

– А представители других цивилизаций?

Кукольники могли им об этом рассказать, но рискнуть стоило.

– Вы собираетесь покинуть изведанный космос. Если вы откажетесь иметь со мной дело, вы не получите нужных сведений вовремя.

– Сколько вы хотите за это сообщение?

– Сколько вы дадите? У вас больше опыта в оценке информации, и вы честный народ.

– Что, если у нас не хватит денег?

– Это не дороже, чем стоимость поездки на нужную нам планету.

– Согласен. Говорите.

Я рассказал ему о взрыве в центре Галактики и о том, как я узнал об этом. Он попросил меня подробно рассказать все, что я видел: о ярком пятне сверхновых звезд, которое росло по мере моего приближения в более поздние слои света и в конце концов затопило весь разноцветный шар Центра.

– Вы узнаете об этом только тогда, когда попадете в Центр, но тогда будет поздно. Ведь вы не используете сверхсветовых двигателей.

– Мы знали от кукольников, что центр Галактики взорвался, но они не сообщили нам подробностей, потому что сами не видели взрыва.

– О! Ну вот. Мне кажется, что взрыв зародился на той стороне Центра, которая сейчас обращена в другую сторону от нас. Иначе он распространялся бы намного медленнее.

– Большое спасибо. Мы довезем вас бесплатно. А сейчас обсудим еще один вопрос. Грегори Пелтон, за дополнительные двести тысяч звезд мы сообщим вам, почему именно нужная вам планета является странной.

– Я могу выяснить это сам?

– Наверное.

– Тогда попытаюсь.

Настала тишина. Аутсайдер не ожидал такого ответа. Я сказал:

– Любопытно. Ваша галактика превращается в мышеловку. Что вы собираетесь делать?

– Это будет стоить вам…

– Не нужно.

Когда мы вышли, Слон сказал:

– Спасибо.

– Не за что. Интересно, что они станут делать?

– Может, они сумеют защититься от радиации?

– Возможно, но звездные семена, за которыми они гоняются, пропадут.

– Они им очень нужны?

Финэгл их знает. Звездные семена мигрируют по старому маршруту от центра Галактики по ветвям к ее границам и обратно в центр. Они обречены. Возвращаясь к центру, они попадут во встречную волну радиации, испускаемой сверхновыми звездами, и постепенно все погибнут. Что будут делать аутсайдеры без них? И что они делали с ними? Почему они за ними следят? Аутсайдерам нужны семена, или семенам нужны аутсайдеры? Аутсайдеры берут за ответы на эти вопросы и на вопросы, связанные с ними, по триллиону звезд. Ответы на вопросы личного характера стоят у них дороже.

Экипаж аутсайдеров уже пристыковал «МБ» к своему кораблю. Мы наблюдали за ними с порога, а у наших ног загорали другие аутсайдеры. Мы не волновались. Аутсайдеры обращались с нашим неуязвимым кораблем так, будто он был сделан из сахарной ваты и солнечного света. Когда «МБ» привязали к капсуле двигателя паутиной из тонких канатов, в наших наушниках раздался голос переводчика, который приглашал нас войти. По искусственному гравитационному коридору мы поднялись на несколько сот футов вверх, забрались в корабль и сняли скафандры.

– Еще раз спасибо, – сказал Слон.

– Еще раз не за что, – великодушно ответил я. – Я тебе столько должен, был твоим гостем в самом дорогом мире изведанного космоса. Сопровождая меня, ты тратил время, которое стоит…

– О’кей, о’кей, о’кей! А ты сэкономил для меня миллион звезд и скромничаешь. – Он хлопнул меня по плечу и поспешил в зал управления открывать кредит в миллион звезд для следующего аутсайдерского корабля, который встретится нам на пути.

– Больше не буду, – крикнул я ему в спину и сам не понял, что хочу этим сказать.

Позже не мог понять другого. Хотел ли Слон, чтобы я летел с ним в его мир? Может быть, он хотел лететь туда в одиночку, чтобы быть первым, кто его увидит, а не одним из двоих первых? После разговора с аутсайдерами было поздно что-то менять. Слон уже не мог меня высадить.

Я пожалел, что не подумал об этом вовремя, не хотел быть его денщиком, а собирался осторожно и тактично оберегать его от опасности, если это потребуется. Ведь, несмотря на его огромную самоуверенность, огромные богатства, широкую натуру и широкую спину, он всего лишь брюхошлеп, то есть довольно беспомощное существо.

Когда это произошло, мы сидели в комнате отдыха, предназначенной для того, чтобы убивать время. Там были надувные кресла, стол и круговой обзор, стены были полностью прозрачные. Меня не придавило к креслу, я не почувствовал ни тошноты, ни головокружения, но Слон, который рассказывал, как подцепил в чикагском баре девушку с Джинкса и она, обидевшись на какого-то идиота, собиралась разнести бар вдребезги, вдруг замолчал.

Кто-то тяжелый садился на Вселенную.

Он опускался медленно, как толстяк, который садится на надувной мячик. Из комнаты отдыха это выглядело так, будто все звезды и туманности вокруг нас слиплись и давят друг на друга. Аутсайдеры на лентах не шевелились, но Слон выругался, и я заставил себя выглянуть наружу. Звезды над нами горели сердитым бело-голубым огнем, вокруг нас они теснились толпой, под нами светились красным и, мигая, по одной гасли. Мы летели неделю, пока не вышли за пределы Солнечной системы, кораблю аутсайдеров потребовалось бы на это пять часов.

Заговорило радио:

– Господа, наш экипаж отсоединит ваш корабль от нашего, после чего вы будете продолжать полет самостоятельно. Нам было очень приятно вести с вами дела.

Толпа аутсайдеров протащила нас сквозь путаницу лент-соляриев и оставила одних. Аутсайдерский корабль отправился по своим делам и вскоре исчез, как проколотый мыльный пузырь.

В странном звездном свете Слон испустил долгий, прерывистый вздох. Некоторые люди не переносят инопланетян. Они считают кукольников не грациозными и красивыми, а страшными. Кцинти для них грязные мясоеды, единственное увлечение которых – война (что соответствует действительности). Такие люди не хотят замечать сурового кодекса чести, принятого у кцинти, их самообладания, которое позволяет кцинтскому послу проехать по улице человеческого города и не располосовать когтями наглые локти и колени, которые лезут под колеса. Слон был из таких.

– Ну, ладно, – сказал он с удивлением и облегчением. Они на самом деле улетели. – Первая вахта моя, Бей.

Он не сказал: «Эти мерзавцы вынут у тебя сердце в дополнительное обеспечение к займу в десять звезд!» – потому что не ставил аутсайдеров так близко к людям.

– Отлично, – сказал я и направился в зал управления. До Быстрого протосолнца неделя полета. Я давно не снимал скафандр, а в комнате отдыха имелся душ.

Если слабое место Слона – представители чуждых цивилизаций, то мое – относительность. Я привык летать сквозь гиперпространство, спокойно перенес то, что два маленьких окошка превратились в слепые пятна, в ничто, а предметы вокруг них сгрудились теснее. Слон тоже не нервничал, ему приходилось летать, хотя он предпочитал комфортабельные, роскошные лайнеры. Но даже лучшему из пилотов иногда нужно вынырнуть из гиперпространства, чтобы не поехала крыша, и доказать подсознанию, что звезды еще здесь.

И каждый раз они выглядели очень странно. Впереди – толпа голубых звезд, позади – редкие красные звезды. Четыреста лет назад люди не знали, что Вселенная может выглядеть по-другому, но с изобретением гиперскоростного двигателя это явление исчезло. Я никогда не видел Вселенную такой, и мне было не по себе.

– А мне все равно, – сказал Слон, когда я заговорил об этом. Нам оставалось лететь сутки. – Звезды есть звезды. Меня волнует другое. Бей, ты говорил, что аутсайдеры честные.

– Конечно. Им нельзя быть нечестными. Они должны быть выше всяких подозрений, чтобы народы, с которыми они имели дело, и через сотни лет помнили об их порядочности. Неужели ты не понимаешь? Они ведь не появляются чаще чем раз в несколько сот лет.

– Хм. Допустим. Тогда почему они пытались содрать с меня лишние две сотни килозвезд?

– Ну-у-у…

– Видишь ли, в чем штука: а что, если это было честное предложение? Что, если нам действительно необходимо знать, что необычного в системе Быстрого протосолнца?

– Ты прав. Зная аутсайдеров, можно предположить, что они предлагали полезную информацию. Ладно, мы осмотримся, прежде чем садиться. Это следует делать в любом случае, но мы будем смотреть особенно внимательно.

Что же необычного в системе Быстрого протосолнца?

К полудню седьмого корабельного дня короткая зеленая линия в индикаторе массы начала расти. Она была широкая, размытая, чего и следовало ожидать от протосолнца. Я подпустил ее к самой поверхности сферы и только тогда вышел из гиперпространства. В окна заглядывала сплющенная Вселенная, но впереди был круг темного неба, а на нем – яркие бело-голубые звезды. Из центра круга шел тусклый красный свет.

– Пойдем в комнату отдыха, – предложил Слон.

– Не стоит.

– Оттуда лучше видно. – Он повернул выключатель, и стены комнаты стали прозрачными. Само собой разумеется, в гиперпространстве мы отключали прозрачность.

– Еще раз говорю, не надо. Подумай, Слон. Зачем нам непроницаемый корпус, если большую часть времени мы проводим вне его? До тех пор пока мы не выясним, в чем дело, комнату отдыха следует сложить и убрать.

Он кивнул лохматой головой и отвернулся к пульту управления. Раздалось пыхтение, из комнаты отдыха выкачивались воздух и вода. Слон выглянул в окно.

– Ты когда-нибудь видел протосолнце?

– Нет, – сказал я. – По-моему, в человеческом космосе нет протосолнц.

– Может быть, странность системы именно в этом?

– Может быть. Скорость системы странностью считать нельзя. Аутсайдеры обычно летают гораздо быстрее.

– Аутсайдеры, но не планеты и звезды. Бей, может, протосолнце прилетело из другой галактики, и в этом его необычность?

Мы составили список параметров. Я нашел блокнот и с важным видом записал скорость движения звезды, ее природу и возможное внегалактическое происхождение.

– Вижу нашу планету, – сообщил Слон.

– Где?

– На противоположной стороне протосолнца. Мы скорее доберемся туда по гиперпространству.

Оттуда, где Слон вынырнул из гиперпространства, планета казалась едва заметной точкой, и протосолнце тоже.

Протосолнце – это зародыш звезды, облако разреженного газа и пыли, образованное неспешными водоворотами межзвездных магнитных потоков или действием троянской точки, расположенной в открытом звездном скоплении. Облако может рассеяться или уплотниться в зависимости от гравитационных условий. В корабельной библиотеке я отыскал материал о протосолнцах, но все это были математические выкладки, никто никогда не видел протосолнца вблизи. Теоретически быстрое протосолнце должно быть достаточно взрослым, если его центр светится.

– Вот она, – сказал Слон. – Два дня полета на одно g.

– Прекрасно. По дороге проверим приборы. Вперед!

Термоядерный двигатель плавно тянул корабль вперед; Слон сидел у телескопа, а я проверял приборы. Один из них мигал, как маяк.

– Слон! Ты не замечал за мной привычки ругаться для пущей выразительности?

– Нет, а что?

– Здесь чертовски высокий уровень радиации.

– Немного подробнее, сэр!

– Наши скафандры начнут пропускать радиацию через три дня, а стены комнаты отдыха меньше чем через сутки.

– О’кей, запиши в свой блокнот. Как ты думаешь, в чем причина?

– Не знаю. – Я сделал запись в блокноте и вернулся к работе. Мы были в безопасности: корпус, изготовленный в «Дженерал Продактс», защитит нас от чего угодно, кроме столкновения с чем-то большим.

– Астероидного кольца не видно, – докладывал Слон, – плотность метеоров ноль, насколько я могу судить. Других планет нет.

– На такой скорости межзвездный газ вытесняет мелкие объекты.

– Одно могу сказать точно, Бей, я не зря потратил деньги. Это чертовски занятная система.

– Ага. Слушай, мы пропустили ленч. Обедать будем?

– Мещанство!

Слон ел быстро. Я еще не налил себе кофе, а он уже убежал к телескопу. Я смотрел на него, и он все больше напоминал мне Джагернаута. На Земле я не видел его столь решительно настроенным. Если бы путь к телескопу преградил голодный кцинти, в его меху остались бы следы ботинок Слона.

Но здесь единственным предметом, который мог преградить Слону дорогу, был я.

– Не могу увеличить сильнее, – пожаловался Слон. – Планета кажется отполированной.

– Как бильярдный шар?

– Вот-вот. Следов атмосферы не видно.

– Кратеры есть?

– Нет.

– А должны быть.

– В системе нет метеоров.

– В окружающем космосе они есть, а на такой скорости…

– Ага. Запиши.

Я записал.

Мы спали на аварийных кушетках. Передо мной желтели огни пульта управления, с одной стороны в окно заглядывали бело-голубые звезды, с другой – красные. Я долго не мог заснуть, глядя в носовое окно на темно-красное протосолнце. Окно было непрозрачное, но я хорошо представлял себе тусклое красное свечение.

В течение следующего дня уровень радиации не изменился. Я провел еще ряд измерений, облучив протосолнце и планету глубинным радаром и сняв температурные показания. Каждый раз я сталкивался с новой аномалией.

– Эта звезда еще не должна светиться, она недостаточно плотна. В таком разреженном облаке невозможна реакция синтеза ядер.

– Температура достаточно высока для свечения?

– Да, но одной температуры мало.

– Может быть, теории о протосолнцах ошибочны?

– Если так, они вовсе никуда не годятся.

– Запиши.

Через час:

– Слон!

– Еще одна странность?

– Да.

Взгляд из-под насупленных бровей ясно говорил, что Слон устал от странностей.

– Согласно показаниям глубинного радара, эта планета не имеет литосферы. Литосфера стерлась, обнажив магму, которая на холоде затвердела.

– Запиши. Сколько получилось позиций?

– Девять.

– Хоть одна из них стоит того, чтобы платить двести кинозвезд за предупреждение?

– Разве что радиация, если бы мы летели не на корабле «Дженерал Продактс».

– Аутсайдеры знали, что наш корпус изготовлен в «Дженерал Продактс», – сказал Слон, буравя взглядом огромный темный диск. – Бей, скажи, что может проникнуть сквозь корпус, сделанный в «Дженерал Продукте»?

– Свет, например лазерное излучение. Тяготение, например сила прилива, которая швырнет тебя в нос корабля, если ты подлетишь слишком близко к нейтронной звезде. Механический удар не повредит корпус, но убьет тех, кто находится внутри.

– Может быть, планета обитаема? Чем больше я о ней думаю, тем сильнее убеждаюсь, что она откуда-то прилетела. Ничто в нашей Галактике не могло придать ей такую скорость. И потом, она пересекает плоскость Галактики, хотя не должна бы.

– Хорошо, что мы будем делать, если в нас пустят лазерный луч?

– Думаю, мы погибнем. Я выкрасил кабину, кроме окон конечно, зеркальной краской, но большая часть корпуса прозрачна.

– Отсюда еще можно уйти в гиперпространство, можно будет это сделать в течение ближайших двадцати часов. Потом мы окажемся слишком близко к планете.

В ту ночь я уснул как только лег. Я страшно устал, хотя ничего не делал. Через несколько часов я понял, что меня пристально разглядывают. Я видел это, не открывая глаз, чувствовал жар злобного, огромного красного глаза и силу разума, управляющего взглядом, попытался отвернуться, отмахнулся от кого-то рукой и проснулся, как от толчка.

Я лежал в красной темноте. Краешек протосолнца заглядывал в окно. Я ощущал его враждебный взгляд.

– Слон, – позвал я.

– М-м-м?

– Ладно, спи. – До утра осталось недолго.

Утром:

– Слон, сделай мне одолжение.

– Пожалуйста. Тебе нужна Дайана? Моя правая рука? Может, ты хочешь сбрить мне бороду?

– Спасибо, меня устраивает Шеррол. Надень, пожалуйста, скафандр.

– Разумное предложение. Тебе мало того, что мы закрыли комнату отдыха?

– Вот именно. А поскольку я убежденный мазохист, то сейчас собираюсь одеться. Ну, давай, я не хочу получать удовольствие один.

– Ты свихнулся?

– Слегка.

– Чего не сделаешь ради друга. Ты первый.

В зале управления было ровно столько места, чтобы мы по очереди могли надеть скафандры. Если бы была закрыта внутренняя дверь тамбура, мы вовсе не сумели бы одеться. Сначала мы откинули шлемы на спину, но они цеплялись за постели. Мы повесили их на окно.

Я почувствовал себя увереннее, но Слон явно решил, что я спятил.

– Ты и завтракать собираешься в шлеме?

– Нет, я не люблю пищевой сироп. Если нас пробьют, мы успеем надеть шлемы.

– Пробьют? Наш корпус изготовлен в «Дженерал Продактс»!

– Не забывай, аутсайдеры это знали.

– Мы уже это обсудили.

– Давай обсудим еще раз. Что, если они думали, что нас все равно убьют, если мы не примем нужных мер?

– Дерьмо!

– Они знали, что нас должны убить, когда мы выйдем в космос в скафандрах, или думали, что что-то проникнет внутрь корабля.

– Или и то, и другое. В этом случае скафандры нам ни к чему. Бей, когда в последний раз корпус «Дженерал Продактс» что-то пропустил?

– Я не слышал, чтобы такое случалось.

– Этого не случалось. Кукольники обещают невероятные деньги в качестве компенсации, если подобное произойдет. А если в результате этого кто-то погибнет, они должны будут заплатить несколько десятков миллионов.

– Ты абсолютно прав. Я дурак. Давай снимай скафандр.

– А ты? – Слон обернулся ко мне.

– Я посижу в скафандре. Ты веришь предчувствиям?

– Нет.

– И я не верю, но вот сегодня поверил.

Слон передернул косматыми бровями и отвернулся к телескопу. Мы находились на расстоянии шести часов полета от безымянной планеты и тормозили.

– Кажется, я обнаружил кратер, – сказал Слон.

– Дай посмотреть, – я взглянул в объектив. – Да, похоже, ты прав. Только он почти сгладился.

Слон отобрал у меня телескоп.

– Он достаточно правильной формы. Что же это как не кратер? Бей, почему он такой размытый?

– Наверное, это межзвездная пыль. Тогда почему здесь нет ни атмосферы, ни литосферы? Кроме того, пыль не бывает такой густой, даже на такой скорости.

– Запиши в…

– Пишу. – Я потянулся за блокнотом.

– Если мы обнаружим еще одну аномалию, я заплачу.

Через полчаса мы нашли жизнь.

К тому времени мы подлетели к планете достаточно близко для того, чтобы включить гравитационный тормоз. Его достоинство в том, что он потребляет очень мало энергии. Он превращает количество движения корабля по отношению к ближайшей значительной массе в тепло, и все, что тебе приходится делать, – избавляться от избытка тепла. Поскольку корпус «МБ» пропускает различные виды электромагнитного излучения (те, которые у различных клиентов считаются видимым светом), для отвода тепла из гравитационного тормоза вывели широкий плоский плавник Он тускло краснел у нас за спиной. Термоядерный двигатель мы остановили, и его белое пламя не мешало нам смотреть назад.

Слон настроил телескоп на максимальное увеличение. Взглянув в объектив, я не сразу понял, о чем он говорит. Передо мной был белый ровный ландшафт, украшенный редкими голубыми пятнами. Я не заметил бы их, если бы не однородность фона.

Вот одно из них зашевелилось. Пусть очень медленно, но оно двигалось.

– В самом деле, – сказал я. – Давай измерим температуру.

Температура поверхности в этой области соответствовала температуре гелия 11. В других районах планеты наблюдалось примерно то же. Протосолнце давало не много тепла, хотя на радиацию не скупилось.

– Это не похоже ни на один из известных мне видов жизни.

– Не знаю, – сказал Слон.

Он смотрел то в телескоп, то на библиотечный экран, на котором светился Сириус VIII.

– В этой книге описано двадцать различных видов гелиевой жизни, и все они выглядят совершенно одинаково.

– Не совсем. Они должны иметь противовакуумные покровы. А эти гранулы…

– Предпочитаю остаться невеждой по этой части, Бей. В этом мире мы все равно не встретим того, что нам известно. Даже семя ракетного дерева взорвется, едва приземлившись здесь.

Я не стал продолжать разговор на эту тему.

Слон еще раз окинул взглядом «свою» планету, отыскивая живые голубые пузыри. Они были великоваты для гелиевой формы жизни, но недопустимо большими не являлись. Во многих холодных мирах жизнь зародилась благодаря особым свойствам гелия 11, но, поскольку гелий не допускает усложнения, дальше амебы эволюция такой жизни не продвигается.

Я отметил одну особенность. Все животные собрались на оборотной стороне планеты по отношению к ее курсу в Галактике. Им не страшен был свет протосолнца, но они, по-видимому, боялись межзвездной пыли.

– Ты обещал заплакать.

– Это не так уж странно. Я подожду.

Прошло два часа.

Плавник-радиатор засветился ярче. Еще более подчеркнутым сделалось скучное однообразие поверхности планеты, к которой мы приближались. Она была видна как диск сквозь носовое окно корабля. Понаблюдав за диском некоторое время, можно было заметить, что он увеличивается. Гравитационному тормозу все равно, каким концом корабль повернут к планете.

– Клубок Ариадны, – сказал Слон.

– Не годится, занято. Это имя носит Бета Лиры 1.

– Тогда Пушечное Ядро.

– Слон, зачем ты сюда прилетел?

Он испуганно посмотрел на меня:

– Что ты имеешь в виду?

– Слушай, я все время был с тобой, но ничего не понял. Ты потратил миллион звезд, чтобы добраться сюда; потратил бы и два, если бы было нужно. Ты мог остаться дома, в Скалистых Горах, с Дайаной, или отправиться к Бета Лиры, это достаточно необычная звезда, к тому же более красивая, чем этот снежный ком. Ты мог развлекаться какими хочешь наркотиками в Крэшлендинге или искать на плато Демонов Тумана. Почему ты полетел сюда?