Текст книги "Осколок Империи"

Автор книги: Ларри Нивен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 41 страниц)

Бизнесмены путешествовали поодиночке. На них были строгие, порой старомодные костюмы, в руках – только чемодан: большой или маленький, но всегда один. Они были старше туристов и двигались уверенно: очутившись в кабине, тут же толкали дверь и выходили.

У барьера дежурили четверо таможенников в одинаковых темных мундирах с эполетами в форме щитов. Они не обращали на Джерриберри внимания: он стоял не с той стороны, откуда подходили путешественники. Джерриберри уже собирался махнуть в Мехико и обратно, но тут один из таможенников заметил его и сразу распознал в нем репортера.

Грегори Шеффер, низенький и плотный, уселся на барьер, сцепив руки на колене.

– Разумеется, могу. Сегодня спокойный день. Мы по-настоящему работаем только в Рождество, Новый год, в день падения Бастилии и еще пару дней в году. Вот, посмотрите, – он взмахнул пухлой рукой, – а полгода назад прибывало вчетверо меньше народу, чем сейчас. Раньше я досматривал каждого, кто проходил мимо меня, – лишь бы не сидеть без дела. Если дела и дальше так пойдут, через год понадобится вдвое больше таможенников.

– Почему вы решили, что…

– Вы знаете, что кабины дальней телепортации работают уже два с лишним года? Полтора года у нас почти не было пассажиров, и вот люди опять начинают путешествовать. Посмотрите вокруг. В этом зале яблоку негде было упасть, пока не появилась «Джамп Шифт» со своими кабинами. И что из этого вышло? Люди отвыкли путешествовать. А теперь, через двадцать с лишним лет, этот обычай возрождается.

– Похоже, – Джерриберри старался вспомнить, зачем приехал сюда. – Мистер Шеффер…

– Называйте меня Грег.

– А вы меня – Джерриберри. Ваша основная задача – пресекать контрабандную деятельность, верно?

– Ну да, раньше было верно. Теперь мы лишь ограничиваем ее, причем не слишком успешно. Здравомыслящий человек не повезет контрабанду через таможню. Есть более безопасные пути.

– Какие?

– Можно телепортировать алмазы. Они практически не разрушаются. Настраиваешь грузовую кабину в Канзасе на получение груза из… южной части Тихого Океана. Оттуда можно пересылать грузы в любую точку на территории Соединенных Штатов – нужно только найти точку, симметричную относительно экватора. И гаситель скорости не нужен. Хочешь – ввози алмазы, хочешь – швейцарские часы. Правда, с часами мороки много: они нежные.

– Вот новости! Выходит, можно ввезти что угодно и куда угодно?

– Вроде того. Собственно говоря, и в океан выходить незачем. Можно подобрать две кабины: одну на расстоянии мили к северу, а другую – к югу от канадской границы. Это не расстояние даже для телепортации в пределах города… Таможенная служба уже не нужна, – заключил Шеффер. – Я считаю, что законы о контрабандной деятельности утратили смысл. Вы собираетесь это опубликовать?

– Я не стану называть ваше имя.

– Вот-вот, не стоит.

– Вы позволите мне пройти к принимающим кабинам? Мне хотелось бы кое-что заснять.

– Зачем?

– На всякий случай.

– Покажите-ка ваши документы. – Грегори Шеффер не любил уклончивых ответов.

Принимающие кабины находились в его юрисдикции. Он принялся изучать кредитную карточку Джерриберри.

– Янсен! Погромы на улице Санта-Моника! – воскликнул Шеффер.

– Точно.

– Что там произошло на самом деле?

Джерриберри постарался уложиться в полминуты.

– И теперь я пытаюсь выяснить, как все началось. Может, была возможность остановить поток людей, устремившихся на Санта-Моника.

– Здесь вы ничего не найдете. Судите сами: прибывает десяток пассажиров – и мы заняты по горло.

А что будет, если появится сразу тысяча? Только и останется, что под стол прятаться.

– Я все-таки хочу посмотреть на принимающие кабины.

Шеффер, подумав, пожал плечами и пропустил Джерриберри к кабинам. Пока Янсен снимал, Шеффер стоял у него за спиной. Кабины были точно такие же, как на улицах, только вместо кнопок в них стояли пустые металлические панели.

– Я не знаю, что там внутри, – сказал Шеффер, – кабина как кабина. Подумаешь, кнопки убрали!

Он оказался прав: Джерриберри ничего не выяснил.

VI

Программу «Сегодня вечером» записывают в два часа дня. Передача длится двадцать минут, и Первый Гость, привольно развалясь в кресле, как будто на него не смотрят миллионы глаз, болтает без умолку. Ловкий трюк, пока еще не избитый. Первый Гость программы «Сегодня вечером» – герой фантастического сериала. Он говорит:

– Вы когда-нибудь видели огненный прилив? Нет? Отправляйтесь на Эрмоза-Бич. Я был там в прошлый уик-энд. Днем вы не увидите ничего, кроме мутной, даже грязной воды, которая к тому же попахивает. Зато ночью!

Его воодушевление, способное проникнуть сквозь экраны и заразить пятьдесят миллионов зрителей, отнюдь не показное. Он верит в то, что говорит. Просто он выражает свои чувства лучше, чем большинство зрителей. Он подается вперед, глаза его горят, голос звенит от напряжения.

– Гребни волн горят голубым огнем. Это светится планктон. Пройдитесь по мокрому песку – он вспыхнет у вас под ногами. Начертите на песке линию пальцем – она запылает голубым пламенем! Наберите пригоршню песка и разожмите пальцы. Из ваших рук польется голубое сияние. Песок просто пропитан светом. Топните ногой – вы увидите сложенную из песчинок мозаику! В это невозможно поверить, это нужно видеть!

Передачу пускают в эфир в восемь тридцать вечера.

VII

Стандартные кабины: кто устанавливал стандарт?

Кто, кроме «Джамп Шифт», выпускает телепортационные кабины?

У «Джамп Шифт» монопольное право?

Насколько оно широко?

Телепортация и космические программы – опустить?

Зависимость исследований в космосе от телепортации очевидна, но разработка этой темы требует специальных знаний и ничего не дает для объяснения причин погрома. Не стоит тратить на это время. Джерриберри подумал еще немного и исправил вопросительный знак на восклицательный.

Оставалось девять часов.

«Кав-де-Руа» был самым тихим из клубов, в которых состоял Джерриберри. Приятно посидеть и подумать в старом доме, выстроенном из кирпича и дерева. За стойкой бара соорудили бетонную решетку, а в просветы вставили бутылки с вином. Джерриберри любовался причудливой игрой света на их боках, потягивал из стакана шипучий напиток и записывал мысли в блокнот.

Социология. Что изменила телепортация в обществе?

Автомобили.

Нефтяные компании и биржи. Просмотреть подшивку «Уолл-стрит Джорнэл». Погром Уоттса? Погром в Чикаго?

Последнюю запись Джерриберри перечеркнул. Чикагский погром был вызван политическими причинами. Других погромов Джерриберри не помнил, они происходили очень давно.

Подавление волнений. Порядок работы полиции. Преступность.

Преступность должна сильно возрасти, ведь телепортационные кабины обеспечивают почти неограниченную свободу передвижения. Интересно бы узнать.

Джерриберри решил заглянуть в полицейское управление. Не слишком приятный визит, но куда денешься. Вдруг там сообщат что-то ценное? Потом в библиотеку, корпеть над бумагами – тоже не подарок. Что дальше?

Не станешь ведь призывать народ отказаться от телепортации. Джерриберри написал:

ЦЕЛЬ: показать, что телепортация способствует быстрому возникновению беспорядков. Это настоящая социальная проблема. Решать ее на этой основе.

И добавил, не желая обманывать себя:

И снять с себя обвинения.

Толпа.

Толпа на улице Санта-Моника собралась в считанные минуты. Джерриберри не раз видел столь же быстро растущую толпу. В определенных местах регулярно собираются огромные массы людей. Подумав, он добавил еще строку:

Таити. Иерусалим. Мекка. Остров Пасхи. Стоунхендж. Олдювэ-Горж.

Пора приниматься за дело. Джерриберри направился к телефону.

– Позовите, пожалуйста, доктора Робина Уайта, – сказал он в экран.

Женщину, исполнявшую обязанности секретаря клуба «Семь шестерок», трудно было назвать сексуальным символом. Она была скорее величава, чем красива, и по возрасту годилась Джерриберри в матери. Она выслушала его просьбу с равнодушным достоинством, которое, Джерриберри чувствовал, в любой момент могло обернуться ледяным презрением.

– Говорит Барри Джером Янсен, – осторожно добавил он.

На экране появилась заставка «Ждите» и поплыли красные полосы и пятна.

Клубы общения не являлись ни новостью, ни редкостью. Среди них были маленькие и обособленные и большие, состоящие из сети связанных друг с другом «филиалов». Каждый состоял в каком-нибудь клубе; большинство людей – в нескольких одновременно.

«Семь шестерок» стоял среди других клубов особняком. Номер его телефона был известен повсюду. Число его членов, само по себе немалое, было мало для организации такого масштаба. В клубе состояли короли, президенты, лауреаты Нобелевской премии. Никто не знал, где находится клуб. Зона умеренного климата – вот самый точный адрес. Джерриберри не знал случая, когда бы каким-то образом кому-то стал известен код телепортационной кабины «Семи шестерок».

Человеку, стоящему на той же ступени социальной лестницы, что и Джерриберри, требовалось особое нахальство, чтобы позвонить по номеру 6666666. Обучаясь искусству журналистики, Джерриберри выработал в себе необходимое нахальство. «Иди к истокам» – еще одна святая заповедь репортера. Иди к истокам, как бы высоко ни пришлось забраться; будь вежлив, будь готов долго ждать, но требуй своего и ни в коем случае не бойся, что отнимаешь время у большого человека.

Забавно: журналов давно не печатают, а профессию до сих пор называют журналистикой. И Конституция, которая раньше защищала «газеты», до сих пор защищает «прессу». Сегодня еще защищает, но законы меняются…

На экране появилось изображение. Физик Робин Уайт был зрелым человеком с громкой репутацией еще в то время, когда компания «Джамп Шифт» продемонстрировала первый пример телепортации. Теперь, двадцать пять лет спустя, это был чей-то добрый дедушка с розовой лысиной и круглыми, мягкими щеками, чуть обвисшими, как будто мускулы устали держать кожу. Единственный из основателей «Джамп Шифт», еще живущий на этом свете!

Он внимательно оглядел Джерриберри с головы до ног.

– Мне хотелось знать, какой вы, – и потянулся к выключателю.

– Я не виноват! – крикнул Джерриберри.

Палец Уайта был уже на выключателе.

– В самом деле?

– Я не виноват в том, что случился погром, и постараюсь это доказать.

Старик задумался.

– И поэтому вам понадобился я… Для чего именно?

Джерриберри, собравшись с духом, перешел в наступление.

– Я надеюсь, что сумею показать тесную связь погрома с существованием телепортационных кабин. Загвоздка в том, что я мало знаю о технике телепортации.

– Вы просите помощи у меня?

– Заслуга изобретения телепортационных кабин принадлежит практически вам одному, – прямо сказал Джерриберри. – Мгновенно вспыхивающие погромы, молниеносные бегства, неограниченная контрабанда… И вы хотите умыть руки?

Робин Уайт визгливо засмеялся, закинув назад голову и показывая великолепные белые зубы, явно вставные. Джерриберри гадал, согласится он или нет.

– Ладно, – сказал Уайт, – приезжайте ко мне. Погодите, что я такое говорю! Вам нельзя в «Семь шестерок». Давайте встретимся где-нибудь. В баре «Оранжери», в Нью-Йорке.

Джерриберри не успел ответить – экран погас. Как все быстро получилось, подумал он. Шевелись, идиот! Скорее в Нью-Йорк, пока старик не передумал.

В Нью-Йорке приближался час коктейля. Полированные столы, приглушенный свет, электрические блюда с бутербродами по-шведски, на палочках. Джерриберри прихватил несколько штук: он с утра ничего не ел.

Робин Уайт был одет в серый комбинезон с длинными рукавами и воротником-капюшоном. Капюшон играл всеми цветами радуги, как разлитая по воде нефть. Крик моды, правда, с небольшим отступлением: такой комбинезон должен плотно облегать тело, а на докторе Уайте он сидел свободно, даже мешковато, подчеркивая мешковатость фигуры. Так, конечно, удобнее. Уайт прихлебывал молоко из стакана.

– Я потихоньку отхожу от своих грехов, – сказал он. – Вот, решил отказаться от спиртного. Впрочем, я еще не окончательно бросил. Бросаю… Наверное, поэтому поддался на вашу антирекламу. Я могу говорить с кем угодно. Как вас зовут?

– Барри Джером Янсен.

– Вы не поняли. Меня зовут Роби, а вас?

– А-а-а… Джерриберри.

Уайт засмеялся.

– Ну нет, таким словом[1]1
  Джерриберри (англ.) – дословно: «фальшивый доллар». (Прим. переводчика.)


[Закрыть]! Можно я буду называть вас Барри?

– Конечно, сэр!

– Что вас интересует?

– «Джамп Шифт» большая фирма?

– Н-ну, не маленькая. Какими единицами вы измеряете фирмы?

Джерриберри, до сих пор мучившийся вопросом, не издеваются ли над ним, перестал мучиться.

– Сколько моделей телепортационных кабин вы выпускаете?

– Трудно сказать. Три для общественных нужд. Еще с десяток для космонавтики. Мы еще не пустили их в серийное производство, испытываем. От космической промышленности одни убытки. Мы покрыли бы их, начав массовый выпуск кабин или кораблей космической телепортации. У нас в проекте корабль, который может телепортировать груз на любой приемник.

– Вы сказали: три модели для общественных нужд, – напомнил Джерриберри.

– Ах да, за последние двадцать лет мы выпустили более трехсот миллионов пассажирских кабин. Есть еще грузовые кабины общественного пользования. Третья модель – огромная передвижная кабина для транспортировки больших грузов, требующих осторожного обращения, – таких, как сборный дом, ракетный ускоритель или живой синий кит. С помощью трех наборов вертолетных строп груз можно доставить в любое место. Я, когда увидел, не поверил, – Уайт хлебнул молока. – Учтите, я отошел от дел. Да, я председатель совета директоров, но делами заправляют молодые… На заводах я вовсе не появляюсь.

– Скажите, право «Джамп Шифт» на производство телепортационных кабин является монопольным?

Джерриберри заметил, как Уайт поджал губы и прищурился: «Осторожно, репортер!»

– Простите, – поспешно извинился он, – я не то сказал. Я хотел спросить, кто производит телепортационные кабины. Наверное, ваша компания выпускает большую часть пассажирских телепортационных кабин в Соединенных Штатах?

– Все до одной наши, и дело здесь не в монополии. Любая фирма может заняться производством телепортационных кабин, но это будет ужасно невыгодно. Стоимость производства телепортационных кабин снижается только тогда, когда количество выпускаемых Кабин исчисляется миллионами. Предположим… Возьмем Чили. Там установлено немногим меньше миллиона телепортационных кабин. Все наши. Допустим, чилийцы изобрели более совершенную систему и внедрили ее. Сеть их кабин окажется изолированной от других сетей, если, конечно, они не создали точную копию чьей-то чужой модели. Все кабины сети должны иметь одинаковый объем.

– Разумеется.

– В мире действует около десятка сетей телепортации. Самая большая – в СССР, самая маленькая, пожалуй, в Бразилии.

– Что происходит с воздухом в принимающей кабине?

– Так и знал! – засмеялся Уайт. – Этот вопрос задают все подряд.

Потом ответил серьезно:

– Мы испробовали массу способов. Практически осуществимой оказалась пересылка воздуха из принимающей кабины в передающую, а это означает, что передающая кабина является в то же время и принимающей.

– Значит, если знаешь, кто, куда и когда телепортируется, можно телепортироваться ему навстречу бесплатно?

– Разумеется, но кто будет этим заниматься?

– Я, если мне понадобится провезти что-нибудь мимо таможни.

– Что вы хотите этим сказать?

– Ничего, просто проигрываю варианты. Кабины на таможне работают в режиме приема только потому, что пассажир не имеет возможности набрать код.

– Знаю. Это типовые кабины первой модели с удаленными панелями набора.

– Отлично. Предположим, вам нужно что-то ввезти в Соединенные Штаты. Вы отправляетесь на таможню в Аргентину. Потом ваш друг в Калифорнии набирает код вашей кабины в Аргентине. Он летит в Аргентину, а вы оказываетесь в Калифорнии, по эту сторону барьера.

– Блестящая идея! – одобрил Уайт. – К сожалению, наша система пропускает вызов только в свободные кабины.

– Черт возьми!

– Я огорчил вас? Прошу прощения, – усмехнулся Уайт. – Не волнуйтесь: есть более простые способы контрабандных перевозок и немало. А если честно, я не хочу просить у вас прощения; сам живу по принципу; laissez-faire[2]2
  Пусть каждый делает что хочет (фр.). (Прим. переводника.)


[Закрыть].

– Скажите, можно ли устроить систему набора кодов как-нибудь так, чтобы то, что случилось на улице Санта-Моника, не могло повториться?

– Блокировка кнопок не поможет, – ответил Уайт, немного подумав. – Если вы не хотите, чтобы собиралась толпа, вам нужно сделать так, чтобы люди не входили в кабины. Может быть, установить счетчики?

– М-м-м…

– Расскажите, Барри, как все выглядело.

– Как потоп. Как будто прорвало дамбу и толпа затопила все вокруг. Потом полиция закрыла кабины, но было поздно. Кабины нужно закрывать при первых признаках беспорядков.

– Хм, у нас, должно быть, немало недоброжелателей?

– Неужели?

– Вспомните семидесятые и восьмидесятые годы: затемнения в целях экономии электричества, телефонное хулиганство… Бороться с подобными вещами невозможно, и люди злятся, раздражение накапливается – отсюда и погромы, Барри. Из-за людей, которые все время чуть-чуть на взводе.

– Вот как?

– Да-да. Все погромы, которые я помню, – Уайт улыбнулся. – Погромов давно не было, и в этом большая заслуга «Джамп Шифт». С внедрением телепортации исчезло многое, что раздражает людей: смог, пробки на дорогах. Письма приходят вовремя. Нет проблем с жильем и работой; ведь не обязательно жить там, где работаешь или получаешь пенсию. Вы когда-нибудь попадали в дорожную пробку?

– Не помню. Может быть, в детстве…

– Мой друг одно время преподавал в колледже. Его беда была в том, что он жил далеко от работы. Пять раз в неделю он тратил час, чтобы добраться на работу, и час с четвертью, чтобы попасть домой (по вечерам движение более напряженное). В конце концов он бросил работу и стал писателем.

– Это не самая большая беда!

– Подобных случаев множество, – серьезно продолжал Уайт. – Тому, кто имел машину, приходилось нелегко; тому, кто ее не имел, и того хуже. «Джамп Шифт» не провоцирует беспорядки, напротив – предупреждает.

Он умолк, ожидая, что Джерриберри согласится с его доводами. Молчание становилось неприлично долгим. Единственное, что мог сказать Джерриберри для возобновления беседы: «А как быть с погромом на улице Санта-Моника?» Но он молчал.

– Допивайте! – неожиданно скомандовал Уайт. – Я хочу вам кое-что показать.

– Показать?

– Допивайте скорее! Нам пора идти. – Уайт, двигая кадыком, в три глотка допил молоко и опустил стакан на стол. – Ну?

– Я готов.

На стеклянных стенах домов лежали почти горизонтальные предзакатные тени. Робин Уайт вышел из «Оранжери» и повернул по Мэдисон-Авеню направо. Три шага – и телепортационная кабина.

В кабине Уайт перехватил руку Джерриберри:

– Плачу я. Во-первых, моя идея, а во-вторых, некоторые коды окажутся для вас недоступными.

Он вставил в прорезь свою карточку и набрал три кода.

Дважды они оказывались в шеренге кабин дальней телепортации. Третье перемещение вынесло их на ярко освещенный солнцем песчаный пляж. Бриз гнал к берегу волны, украшенные гребешками белой пены. На расстоянии от берега прямо из волны поднимался огромный цилиндр с закругленным верхом. На боку оранжевым цветом было выведено:

ДОСТАВКА ПРЕСНОЙ ВОДЫ. ДЖАМП ШИФТ.

– Могу свозить вас туда на лодке, – сказал Уайт, – но не хочется тратить время. Вы ничего там не увидите. В цилиндре пусто – вакуум. Принцип работы вам известен?

– Конечно.

– История телепортации похожа на историю лазерной техники. Одна глобальная идея и множество направлений ее развития. Мы потратили двенадцать лет на строительство непрерывных линий телепортации для снабжения различных территорий пресной водой. А задача-то не в том, чтобы перекачать воду, а в том, где ее взять… Знаете, как мы до этого додумались? Это приснилось моей секретарше после одного из представительских обедов. Она тогда напилась в стельку, но записала сон, а утром мы по очереди пытались разобрать, что она нацарапала… Впрочем, это не относится к делу. Идея проста. Строится резервуар, который поднимался бы над уровнем воды на тридцать четыре фута и более, герметичный, нижний конец с открытым днищем погружается в воду. В верхней части размещают телепортационный насос, который выкачивает из резервуара воздух. Когда воздух заканчивается, морская вода закипает, и насос начинает откачивать водяной пар. В месте назначения пар конденсируется – и получается пресная вода. Вы будете делать снимки?

– Нет.

– Теперь ознакомимся с результатом, – сказал Уайт, набирая новый код.

Солнце светило еще ярче. Кабина стояла вплотную к длинному деревянному строению. Вокруг простиралась ослепительно белая солончаковая пустыня, вдали маячили голубые призраки гор. Джерриберри щурился и моргал. Уайт открыл дверь.

– Уф-ф-ф! – только и сказал Джерриберри.

– Долина Смерти. Жарко, правда?

– Слов нет! Нужно обратиться к словарю, статья «Доменная печь».

Пот выступал из всех пор и щекотал кожу. Джерриберри спросил:

– Мне кажется, что я в сауне. Интересно, почему в саунах нет телепортационных кабин?

– Когда-то их там ставили, но было много краж. Давайте зайдем с другой стороны.

Они обошли деревянное строение и очутились в оазисе. Джерриберри был потрясен: по одну сторону стены суровая красота дикой пустыни, а по другую – ухоженный сад, стройные ряды деревьев.

– Здесь можно выращивать все что угодно. Мы начали с финиковых пальм, потом посадили апельсины и грейпфруты, потом ананасы, разбили рисовые чеки, плантации манго. Все, что растет в тропическом климате, приживается и здесь, если как следует поливать.

Джерриберри уже заметил башню для телепортации воды. Башня-приемник выглядела точно так же, как башня-передатчик.

– И удобрять почву, – добавил он.

– Да, конечно. Почва в Долине Смерти неважная. Вносим массу удобрений, – пот ручейками струился по щекам Уайта. Его мягкое лицо было почти сурово. – Дело в принципе. Телепортация дает человеку возможность селиться в любом месте. Мы расширяем людям жизненное пространство. Можно работать на Манхэттене, в центре Лос-Анджелеса или у черта на куличках, а жить, скажем, ну… где-нибудь…

– В Неваде.

– Или на Гавайях! Или в Гранд-Каньоне! Скученность населения способствует возникновению беспорядков, а мы ликвидировали скученность, по крайней мере на время. При нынешней рождаемости она вновь возникнет, но мы с вами к тому времени успеем состариться и умереть.

Джерриберри не хотелось отвечать, но, уличив себя в безволии, он сказал:

– Не наносите ли вы ущерб окружающей среде?

– Что?

– Экосистема Долины Смерти уникальна, как и ее климат. Как, по-вашему, влияет на них ваша бесконечная вода?

– Я думаю, пагубно.

– Вы говорите: Гавайи, Гранд-Каньон. Слава Богу, существуют законы, которые запрещают заселять территории национальных памятников. На Гавайях плотность населения уже, наверное, не меньше, чем в Нью-Йорке! Ваши кабины могут доставить человека куда угодно, правда? Даже туда, где ему нельзя находиться?

– Да, наверное, – протянул Уайт. – Ущерб окружающей среде… Хм… Что вы знаете о Долине Смерти?

– Жарко. – Джерриберри весь взмок.

– Когда-то на этом месте было внутреннее море. Соленое море. Потом климат переменился и вода ушла. Как это отразилось на экосистеме?

– Море? – Джерриберри почесал в затылке.

– Ну да, море. Когда оно высохло, старая экологическая система разрушилась, но образовалась новая. То же самое происходит сейчас при нашем участии. Впрочем, это не самое главное. Я хотел показать вам другое. Ущерб окружающей среде, поди ж ты!

Уайт сердился. Увлекая Джерриберри за собой, он сжимал его руку сильнее, чем позволяли правила приличия. Он долго не мог вспомнить код и стоял в кабине, наморщив лоб и вытянув указательный палец. Наконец дрожащей рукой он принялся нажимать кнопки. Уайт набрал два кода подряд. Сначала они вынырнули в аэропорту, во второй раз очутились в полной темноте.

– Проклятье! Я забыл, что здесь ночь.

– Где мы?

– В пустыне Сахара. Выходить не будем – ночь, ничего не видно. Здесь идут работы по проекту Рудольфа Хилла. Слышали что-нибудь об этом?

– Здесь хотят вырастить лес. Посадить деревья, пустить зверей, насекомых – короче, создать законченную экологическую систему, – Джерриберри приник к стеклу, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь в темноте, но ничего не увидел. – Получается?

– А как же! Если продержимся на нынешнем уровне еще лет тридцать, Сахара навсегда превратится в лес. Очередная экосистема, которую мы уничтожаем.

– Пожалуй, здесь стоит это сделать.

– Когда-то Сахара была цветущим зеленым краем. Не кто иной, как человек превратил ее в пустыню, в течение тысяч лет выпасая здесь скот. Мы возрождаем Сахару.

– О’кей, – сказал Джерриберри.

Было слышно, как Уайт нажимает кнопки. Сквозь стекло кабины проникал свет звезд. Джерриберри разглядел размытые силуэты деревьев.

В аэропорту, щурясь от яркого света, он спросил:

– Как мы миновали таможню?

– Территория, отведенная под проект Хилла, является территорией Соединенных Штатов. – Уайт снял со стены справочник местной телепортационной сети и стал листать, отыскивая нужный код. – Придет время, и вы сможете совершить любое путешествие, набрав всего два кода. Вам не нужен будет аэропорт. Наберете код ближайшей к месту назначения кабины дальней телепортации – и готово. Конечно, реконструкция сетей нам дорого обойдется… Приехали.

Яркое солнце, белый песок, синий морской простор. Кабина стояла у подъезда приморского отеля. Уайт решительной походкой направился к воде. Джерриберри зашагал следом. Они остановились у самой кромки. Робкие волны лизали носки их туфель.

– Карпентария. Если верить рекламе, здесь самые безопасные пляжи в мире. И самые скучные: нет волн и не бывает. Вам известно что-нибудь о Карпентарии, Барри?

– Боюсь, что нет.

– Здесь разлили нефть. Напротив Санта-Барбары – это чуть дальше в глубь берега – разбился танкер. Пляжи были черным-черны. Я был в числе добровольцев, которые пытались спасти птиц, счищая нефть с перьев. Птицы все равно погибали. Это случилось почти пятьдесят лет назад, Барри.

Джерриберри вспоминал лекции по истории:

– Мне казалось, что это произошло в Англии…

– Таких случаев было несколько. Можно даже сказать, много. Сейчас мы транспортируем нефть посредством телепортации, а кроме того, людям не нужно так много нефти.

– Правильно, машин ведь нет.

– Источников нефти тоже практически нет.

Они отправились дальше.

Из подводной кабины осмотрели искусственный риф, сложенный из старых автомобилей. Мертвые тела машин утратили изящество форм; время, ил и суета мелких рыбок скрадывали линии. Искореженный металл давно съела ржавчина, но то, что осталось, облепили моллюски, сохранив расплывчатые очертания машин. Кое-где виднелись приборные доски и сиденья. Кусок фибергласа торчал, как будто его бросили сюда вчера.

Автомобили-призраки.

Риф уходил в серую бесконечность.

– Об Ист-Ривер ходили анекдоты, будто вода в ней вспыхнула и вся сгорела, – такая здесь была грязь, – сказал Уайт. – Что мы видим теперь?

Мимо проплывали большие клочья грязной пены, увлекая с собой куски металла и пластмассы.

– Не слишком красиво, – заметил Джерриберри.

– Возможно, но это не прежняя сточная канава. Телепортация помогает избавляться от мусора.

– Наверное, дело в том, что я не видел настоящей грязи. Нефтяные пятна, озеро Мичиган, Миссисипи. Может, вы преувеличиваете? Насколько в самом деле телепортация облегчила уничтожение отбросов?

– Имеются документы, в том числе фотоснимки.

– Тем не менее людям удобнее бросать мусор не в ваши волшебные бездонные баки, а в реку.

– Увы!

– И после того, как мусор собран, с ним нужно что-то делать.

– Как вы проницательны, Барри! – Уайт посмотрел на Джерриберри странным взглядом. – Сейчас вы все увидите.

Набирая код, Уайт прикрывался свободной рукой.

– Код секретный, – объяснил он. – Мы направляемся в экспериментальную лабораторию компании «Джамп Шифт». Территория у нас небольшая, ведь опыты в области телепортации не связаны с особым риском.

Однако территория оказалась весьма обширной. Посреди площадки стояло огромное сборное здание из гофрированного железа. Сквозь прозрачную стену кабины Джерриберри были видны другие здания, выстроенные на голой земле. Солнце стояло на полпути к горизонту. Если бы знать, где север, можно было бы определить широту и долготу.

Очень высокая и очень черная женщина в рабочей одежде приветствовала Уайта радостными возгласами. Уайт представил ее как доктора физики Джемини Джонс.

– Джем, где здесь уничтожают радиоактивные отходы?

– Корпус четыре.

Волосы Джемини торчали вверх и в стороны, как лепестки черного георгина, и от этого женщина казалась еще выше. Она взглянула на Джерриберри с искренним любопытством:

– Репортер?

– Ага…

– По глазам видно. Вам бесполезно маскироваться.

В корпусе № 4 Джем Джонс проводила их к окну из нескольких слоев толстого свинцового стекла, пробитому в металлической стене цилиндрической камеры.

– Каждые двадцать минут, – сказала она, – к нам поступает контейнер. С нашим приемником связаны передатчики крупнейших электростанций Соединенных Штатов. Приемник работает непрерывно. Если контейнер, попав в приемник, телепортируется обратно, приходится выяснять, в чем дело, а это непросто, потому что чаще всего неприятности происходят с самосвалом…

– С самосвалом? – переспросил Джерриберри.

Джемини Джонс удивленно заморгала.

– Минутку, Барри! – сказал Уайт. – Вы знаете, какие отходы самые вредные?

– Нет, подскажите.

– Радиоактивные отходы атомных электростанций. Их направляют сюда, а мы отсылаем их на космический корабль-самосвал. Вы должны знать, что это такое.

– Конечно, это…

– Это передвижной телепортационный приемник с открытым концом. Обычно его устанавливают на космическом зонде. Контейнер с отходами влетает в приемник со скоростью, отличной от скорости движения самого приемника. Предполагается, что он вылетит оттуда через открытый конец, а значит, приемник должен быть повернут в нужном направлении. Самосвал, разумеется, работает только в вакууме.

– Вот и контейнер, – тихо произнесла Джемини Джонс.

В металлическом цилиндре появился какой-то предмет и тут же исчез. Джерриберри не успел его разглядеть.

– А где находится ваш самосвал?

– Обращается вокруг Венеры, – ответил Уайт. – Вначале он предназначался для обслуживания второй экспедиции на Венеру. Через самосвал можно переправлять что угодно: горючее, кислород, воду, продовольствие, даже небольшие машины. Самосвалы обращаются вокруг всех планет Солнечной системы, кроме Нептуна. Когда первая экспедиция закончилась, самосвал остался на орбите. Сначала мы думали, что будет вторая экспедиция, но оказалось, что Венера этого не стоит. Сейчас мы используем ее в качестве свалки – больше ни на что она не годна. Итак, если самосвал сориентирован правильно, то теоретически через него можно переправить неограниченное количество отходов. Несколько передатчиков, один приемник. Груз находится в приемнике доли секунды. Если приемник оказывается перегруженным, часть груза возвращается в передатчик, затем снова направляется в самосвал. Без проблем.