Текст книги "Осколок Империи"

Автор книги: Ларри Нивен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 41 страниц)

– Нужно что-то предпринять! Почему я не чувствую никаких запахов?

Она несколько раз втянула носом безвкусный, пустой, мертвый воздух и недоуменно оглянулась. Только тут она поняла: происходит что-то странное. Глаза ее закатились, и Светц, шагнув к ней, подхватил ее на руки.

В камере расширения он заглянул Зире в лицо. Сейчас, когда она была без сознания, у нее было совсем другое лицо – не такое жесткое, как всегда, какое-то беззащитное и даже миловидное. Хм, у Зиры довольно красивое лицо.

– Тебе следует чаще расслабляться, – заметил Светц.

В том месте, куда его ударил страус, как второе сердце, пульсировала боль.

Зира открыла глаза и спросила:

– Почему мы опять в камере расширения?

– Здесь собственная система кондиционирования воздуха, – ответил Светц, – а воздухом окружающей среды дышать нельзя.

– Почему?

– Об этом я хотел спросить тебя.

Она удивленно раскрыла глаза:

– Это из-за автомобиля. Он исчез.

– Почему?

– Не знаю. Светц, я все делала как надо, клянусь! Но когда я включила дупликатор, автомобиль исчез.

– Это мне не очень нравится, – Светц постарался ответить ровным голосом. – Что ты…

– Я все делала так, как меня учили! Вставила окрашенный белым конец в раму, задала значение веса, дала допуск на краевые ошибки, проверила показания…

– Наверное, ты все же перевернула дупликатор задом наперед. Погоди! Ты пользовалась инфракрасной подсветкой?

– Конечно, было очень темно.

– Ты принимала таблетки, обостряющие зрение?

– Ты всегда так медленно соображаешь Светц? – И вдруг она переменилась в лице. – Я видела инфракрасное излучение. Конечно. Я вставила в раму горячий конец. Обратный конец, который должен был продублировать пустое пространство напротив автомобиля. И с обеих сторон получилась пустота. Тупица! – с горечью заключила Зира. – Какая тупица!

Сцепив под коленями руки, она прислонилась спиной к вогнутой стене камеры.

– Если верить книге, Генри Форд продал этот автомобиль за двести долларов, – наконец заговорила она. – Потом он долю бедствовал…

– Двести долларов – это много?

– Я думаю, это зависит от периода истории. Наверное, если в недобрый час отнять у человека двести долларов, его можно разорить. Я разорила Форда, и сборочные линии придумал кто-то другой, кому больше нравился пар или электричество.

– Наверное, пар. Паровые двигатели появились первыми.

– Почему это так сильно повлияло на состав воздуха? Мы можем дышать тем, что выходит из выхлопной трубы, но это не нужно нам для жизни. Нужен только углекислый газ. Паровой двигатель тоже сжигает топливо, так ведь?

– Я долго об этом думал, – сказал Светц, – и в конце концов понял, в чем дело. Продукты сгорания топлива не исчезают. Они повисают в воздухе и образуют своего рода экран между нами и солнцем. Этот экран висел над нами тысячу лет, вполовину ослабляя солнечное излучение. А теперь его нет.

– Фотосинтез! Вот куда ушел весь углекислый газ!

– Точно.

– Состав воздуха изменился, почему же с нами ничего не произошло? Мы развивались, приспосабливались к определенному составу воздуха. Почему путь нашего развития не перечеркнут? Почему мы его осознаем?

– Не знаю. Мы очень многого не знаем о путешествиях во времени.

– Я не придираюсь, Светц. Я задаю вопрос, потому что хочу понять, что происходит.

Светц молчал.

– Все ясно, – сказала Зира через некоторое время. – Мне нужно отправиться в прошлое и напомнить себе самой правильно повернуть дупликатор.

– Не получится. Вернее, не получилось. Если бы ты правильно повернула дупликатор, всего этого не случилось бы. Поэтому ты и перепутала стороны.

– Логика и путешествия во времени несовместимы, забыл?

– Может быть, удастся тебя обойти, – Светц запнулся, потом продолжал: – Попробуем так. Запустишь меня в прошлое с таким расчетом, чтобы я прибыл за час до того, как прибудет Зира. Автомобиль еще будет на месте. Я продублирую его, продублирую его копию и погружу вторую копию и оригинал в большую камеру расширения. Потом появишься ты и уничтожишь первую копию. Тогда появлюсь я, верну Форду оригинал, а вторую копию привезу сюда. Ну как?

– Великолепно! Повтори, пожалуйста.

– Смотри: я отправляюсь в прошлое…

Зира рассмеялась:

– Не обижайся, Светц. В прошлое могу отправиться только я. Ты не сумеешь там ориентироваться. Ты не спросишь, как пройти, и не прочитаешь ни одной вывески. Останешься здесь – будешь управлять машиной.

Выбираясь из камеры расширения, Светц услышал крик, который мог бы возвещать о конце света. На мгновение он застыл, затем скатился по выпуклой стене камеры. За ним последовала Зира, надев фильтрующий шлем, которым пользовалась во время неудачной поездки за автомобилем Форда.

Фасад Института был выполнен из прозрачного материала. Он выходил на дворец и виварий.

На глазах у Зиры и Светца одна из стеклянных клеток разлетелась на куски, лопнула, как яичная скорлупа, и из нее, как цыпленок из яйца, вышла птица рок.

Снова раздался крик.

– Что это? – прошептала Зира.

– Это был страус. Теперь я не знаю, как его назвать.

Птица двигалась, как в замедленном кино. Она была невероятных размеров. Черно-зеленая, прекрасная и грозная: огромная, как вечность, с золотым султаном на лбу, она опустила клюв на соседнюю клетку. Клетка треснула, как бумажная.

– Пойдем! – Зира дергала Светца за руку. – Если это житель зоопарка, его не нужно бояться. Он задохнется, когда я верну машину на место.

– Верно, – согласился Светц.

Они принялись за работу. Грузовая камера расширения отправилась в прошлое на несколько часов дальше.

Когда Светц снова взглянул сквозь стеклянную стену, птица поднималась в воздух. Ее крылья хлопали, как паруса, и отбрасывали тени, как облака. Когда птица поднялась выше, Светц увидел, что в ее гигантских когтях бьется жертва. Светц узнал, кто это, и с ужасом понял, как огромна птица рок.

– Она собирается съесть СЛОНА, – произнес Светц.

Его охватило необъяснимое сожаление. Необъяснимое потому, что он не любил животных.

– Что-что? Не отвлекайся, Светц!

– Да-да, конечно. – Он помог Зире забраться в камеру расширения и запустил ее в прошлое.

Техника Центра управления работала превосходно, хотя весь персонал был в забытьи. Если бы что-нибудь разладилось, Светцу бы пришлось работать за шестерых. Поэтому он сновал между приборами, внимательно читая показания и отвечая на малейшее изменение. Случайно он оказался у прозрачной стены. Птица рок поднялась на невероятную высоту. Любая другая птица затерялась бы в такой выси, но рок была очень хорошо видна на фоне чужого голубого неба. Во двор Института упали окровавленные кости слона.

Время шло.

Двадцать минут на дорогу в прошлое и еще какое-то время на то, чтобы снять две копии с автомобиля, догрузить их в большую камеру расширения и дать сигнал Светцу.

Вот и сигнал. Машины у Зиры. Для верности Светц передвинул ее на шесть часов вперед, ближе к утру. Зире может помешать ранний прохожий, но по крайней мере Форд получит свой автомобиль.

Птица рок закончила кровавое пиршество. СЛОНА больше нет. Рок опускалась, распластав крылья. Светц наблюдал за ней.

Птица становилась все больше и больше, и наконец Светцу показалось, что она заполнила всю Вселенную. Она пронеслась над Центром, как грозовая туча, закрыв солнце и подняв ветер. Как два смерча, лапы с изогнутыми когтями опустились на дорожку.

Птица наклонилась. Сквозь прозрачную стену на Светца смотрели чудовищных размеров глаза.

«Она меня узнала, – подумал Светц. – Даже птица будет умной, если у нее такая большая голова».

Птица разогнула шею, и ее голова исчезла из вида.

«У меня был страус, но мне этого показалось мало. Синица в руке лучше, чем журавль в небе. До чего верной оказалась старинная пословица!»

Крыша лопнула под ударом огромного крючковатого клюва. Куски бетона брызнули на пол и на стены. Желтый глаз отыскал Светца, но клюв не мог его достать. Отверстие в крыше недостаточно широко.

Загорелись три красные лампочки. Светц подскочил к пульту и принялся нажимать кнопки. Вот погасли две лампочки, вот и третья. Ему не приходило в голову бежать. Рок найдет его, где бы он ни спрятался.

Есть! Зира опустила рычаг «домой». Теперь все пойдет само собой.

Бах!

Светца отбросило к большой машине времени. Перед ним оказался желтый глаз величиной с дверь. Половины крыши как не бывало, но клюв все еще не помещался в проем. Зато сквозь крошащееся стекло к Светцу пробивался гигантский коготь.

Освещение переменилось.

Светц сполз на пол. Сквозь растопыренные черно-зеленые перья он увидел бледно-зеленое небо, а в нем коричнево-желтые облака.

Птица недоуменно втянула воздух – раз, другой. В ее огромном глазу Светц прочел страх. Птица подняла голову и отошла на несколько шагов от Центра для разбега. Ее черные крылья опустились на Центр, как ночь.

Светц не стал внимать ни инстинкту самосохранения, ни рассудку. Он вышел во двор посмотреть, как рок взлетит.

Ему пришлось обнять колонну. Взмахнув крыльями, рок подняла ураганный ветер. Птица взглянула под ноги, увидела Светца, узнала его и отвернулась.

Когда к Светцу присоединилась Зира, птица рок была еще хорошо видна. Подошел Ра Чен. Вскоре добрая половина сотрудников стояла, изумленно глядя в небо.

Птица превратилась в черную точку на фоне зеленой пастели. Задыхаясь, она поднималась все выше и выше.

Одного вдоха оказалось достаточно. Огромному мозгу птицы требовалось так же много кислорода, как пищи ее огромному телу. Рок тут же взлетела, отказавшись от десерта из мяса Светца. Она поднималась все выше, надеясь найти там чистый воздух.

Генеральный Секретарь стоял рядом со Светцем, уставясь в небо, и радостно хихикал.

Кажется, рок больше не поднимается. Да, черная тень опять становится все больше, скользит вниз.

Откуда было птице знать, что чистого воздуха нет нигде?

Волк в машине времени

В старой камере расширения не было приборов точного управления, но Светц не огорчился. Его отрядили на охоту не за каким-то определенным вымершим животным. Ра Чен велел поймать первое, что попадется на глаза.

Светц направил камеру в предындустриальную Америку, в центр континента, в тысячный год до атомной эры. Там должно быть больше животных, чем людей. Может быть, повезет встретить бизона.

Подойдя к окну, Светц увидел бескрайнюю белую равнину.

Он не рассчитывал прибыть в середине зимы.

Первой его мыслью было вернуться в поток времени и замкнуть контур прерывания – задать новую дату и попытать счастья еще раз. Но контур прерывания – техническая новинка, еще не испытанная в реальных условиях, а Светц не горел желанием стать первым испытателем.

Кроме того, поездка в прошлое стоит более миллиона коммерческих единиц, а использование контура прерывания удвоит расходы. Ра Чен будет недоволен.

Едва открыв дверь, Светц промерз до костей. Перед ним расстилалась белая гладкая равнина. Вдали маячила какая-то белая фигура. Светц выстрелил в нее растворимым анестезирующим кристаллом.

Оседлав летучий посох, он полетел за добычей. Теперь, когда животное не двигалось, его было нелегко отыскать в снегу. Только краснела раскрытая пасть и чернели подушечки на лапах. Светц предположил, что это полярный волк.

Отличный экспонат для вивария! Светц был рад любому животному, которое позволило бы ему поскорее покинуть эту дикую мерзлоту. Он остался чрезвычайно доволен собой. Путешествие оказалось коротким и нетрудным.

В камере Светц завернул спящее животное в прозрачный пластиковый мешок и плотно запечатал. Он пристегнул волка к вогнутой стене камеры расширения, а сам устроился у противоположной стены. Камера расширения устремилась в направлении, перпендикулярном всем другим направлениям. Как всегда, взбесилась гравитация.

Голову Светца тоже покрывал прозрачный пластиковый мешок, края которого крепились к шее. Светц отклеил пластик от кожи и сбросил шлем. Он не нужен: работает система кондиционирования воздуха.

А волку не обойтись без такого мешка. Он не может дышать воздухом индустриальной эры. Без фильтра, задерживающего яды, животное задохнется и умрет. В современном Светцу мире волк был вымершим видом.

Снаружи время неслось с бешеной скоростью. Здесь, в камере, оно ползло. Устроившись в углублении стены, Светц разглядывал волка, прижатого тяготением к противоположной стене, вернее потолку.

Светц никогда не встречал живого волка. Он видел только картинки в детских книгах, похищенных из далекого прошлого. Почему же волк кажется таким знакомым?

Животное было крупное, величиной почти с Энвила Светца. Правда, сам Светц не отличался крепким сложением. Животное тяжело дышало, бока его вздымались. Из раскрытой пасти, полной острых белых зубов, свисал длинный красный язык.

Как у собаки, вспомнил Светц. Как у собак в виварии, на клетке которых вывешена табличка:

СОБАКА

Современный вид.

Собаки – единственные животные в виварии, помещенные под стекло ради спокойствия людей. Ни одно животное не может дышать воздухом окружающей среды, а собаки дышат свободно.

Современную собаку в прямом смысле слова создал человек. Лоренс Уош Портер жил в конце индустриальной эпохи, между пятидесятыми и сотыми годами постатомной эры, когда миллиарды людей умирали от легочных заболеваний и лишь миллионы приспосабливались к жестоким условиям и выживали. Портер решил спасти собак. Почему именно собак? Мотивы его выбора остались невыясненными, но само по, себе поведение свидетельствовало о гениальности. Портер взял по одному представителю каждой породы и беспорядочно скрещивал их в течение нескольких поколений. Больше никогда не будет выставок собак: на Земле не осталось ни одной чистопородной собаки. Зато гибрид оказался жизнеспособным. Намеренно одворняженные собаки легко дышали воздухом индустриальной эры, богатым оксидами углерода, азота, приправленным для остроты сырым бензином и серной кислотой.

Собак огородили стеклом, потому что люди боялись их. Почти все животные вымерли. Люди тысяча сотого года постатомной эры не любили животных.

Волки и собаки… Вполне возможно, что волк – предок собаки. Светц поднял глаза к спящему волку и задумался. Животное было одновременно и похоже, и не похоже на собаку. Собаки улыбались людям из-за стекла и виляли хвостами. Они любили людей. А волк даже во сне…

Светц вздрогнул. Ему многое не нравилось в его профессии, но больше всего – полет домой один на один с незнакомым и опасным вымершим животным. В первый раз плененный им конь серьезно повредил панель управления. В последний раз страус ударил Светца ногой и сломал ему четыре ребра.

Волк беспокойно зашевелился, и что-то в нем переменилось.

Перемены продолжались: морда зверя укоротилась, странным образом вытянулись передние лапы, стали длиннее пальцы, обозначились стопы и ладони. У Светца перехватило дыхание.

Снова вздохнув, он мгновенно забыл о волке. Он почувствовал, что задыхается. Нацепив фильтрующий шлем, он бросился к приборам.

Шатаясь, Светц вышел из камеры расширения, сделал три шага и упал. Из двери камеры вытекал невидимый яд. Солнце садилось в оранжевые облака.

Светц лежал, корчась и хватая ртом воздух. Под ним был живой ковер: зеленый, влажный, пахнущий цветами. Светц не узнал этот запах и не сразу понял, что ковер живой. Ему было не до того. Он знал одно: система кондиционирования воздуха пыталась его убить, и, судя по его состоянию, попытка оказалась почти успешной.

Он был недалеко от дома. Когда в воздухе появился яд, на календаре был тридцатый год постатомной эры. Светц помнил, как схватился за выключатель контура прерывания и принялся ждать. Ядовитый зловонный воздух царапал ноздри и горло. Светц ждал двадцать лет, ощущая каждую секунду. В пятидесятом году постатомной эры он щелкнул выключателем и, задыхаясь, выскочил из камеры.

Пятидесятый год постатомной эры. По крайней мере, индустриальная эпоха. Можно свободно дышать.

Это все конь, подумал Светц без тени удивления. Три года назад конь яростно вонзил свой витой рог в панель управления. Бригада обслуживания должна была устранить неисправность и, кажется, устранила.

Наверное, какой-то прибор износился.

«А как он смотрел на меня, когда я проходил мимо клетки! Я знаю, что он найдет способ мне отомстить», – подумал Светц, заметив, что до сих пор держит в руке фильтрующий шлем.

Вокруг все было зелено. Сырой зеленый ковер под ним был живой. Он рос из черной земли. Из земли поднимался корявый и шершавый столб, разветвлялся, а на ветвях висели грозди желтых и красных лоскутков, похожих на бумажные. Куча мятых листков цветной бумаги валялась у основания столба. Над головой что-то пролетело, судя по неуверенному полету – не самолет.

Все кругом живое. Прединдустриальная дикость.

Светц поспешно надел шлем и прижал клейкие края к шее. Ему повезло: до сих пор не потерял сознание. Светц ждал, когда шлем наполнится воздухом. Изготовленный из материала, обладающего избирательной проницаемостью по отношению к газам, шлем будет пропускать внутрь и выпускать наружу нужные газы, создавая смесь…

Светц, задыхаясь, отрывал пластик от кожи. Стянув шлем с головы, он смял его и, разрыдавшись, бросил на землю. Сначала кондиционер, теперь шлем! Неужели кто-то испортил и то и другое? И календарь врет: до пятидесятого года постатомной эры по крайней мере сто лет.

Кто-то хотел его убить.

Светц в страхе озирался. На холме, покрытом зеленым ковром, он увидел прямоугольный объект, скорее всего искусственный, выкрашенный в бледно-зеленые тона. Значит, здесь есть люди, и можно…

Нет, просить о помощи нельзя. Кто ему поверит? И кто сумеет помочь? Его единственная надежда – камера расширения. И времени в его распоряжении крайне мало.

Камера расширения стояла на расстоянии нескольких ярдов, на ее выпуклой стене чернел открытый люк, другая стена растворялась в неизвестном измерении. Она была соединена с основной частью машины времени, которая находилась в тысяча сто третьем году постатомной эры, но человеческое зрение не способно было проследить эту связь.

У люка Светц задержался. Единственное, что он мог сделать, – прекратить работу кондиционера. Задержать дыхание и…

Запах яда улетучился. Светц понюхал воздух: да, воздух чист. Запас яда в системе кондиционирования исчерпался, растворившись в чистом воздухе. Ни к чему ломать кондиционер. У Светца от облегчения подогнулись колени.

Он влез в камеру.

Увидев, что фильтрующий пакет пуст и разорван, Светц вспомнил о волке. И тут к нему шагнул чужак, покрытый жесткой густой шерстью. Вращая желтыми глазами, он протянул к Светцу когтистые лапы.

Было темно. На востоке показались первые звезды, а на западе все еще горело густо-красное зарево. В воздухе носились какие-то запахи. Поднималась полная луна.

Шатаясь и истекая кровью, Светц взбирался на холм.

Дом на холме был большой и старый. По городским меркам, в два этажа высотой и в квартал длиной и шириной. Странной формы, словно его строил сумасшедший архитектор, каждый день изменяя проект. На окнах верхнего этажа стояли решетки из кованого железа, к ставням были приколочены железные крючья и петли, и все железо покрывала краска пыльно-зеленого цвета. Закрытые деревянные ставни, сквозь которые не пробивался ни один лучик света, были окрашены зеленой краской другого оттенка.

В дверь могло войти живое существо ростом в двенадцать футов. Светц ухватился обеими руками за огромную щеколду и потянул изо всех сил, но щеколда даже не пошевелилась. Светц принялся искать дверной глазок или звонок, но напрасно. Как же дать обитателям дома знать, что к ним кто-то пришел? Светц застонал.

Может быть, в доме никого нет. Что это за дом? Он слишком велик для одной семьи и выглядит слишком необжитым, чтобы можно было принять его за гостиницу. Может, это склад или мастерская. Что здесь хранят или производят?

Светц оглянулся на камеру расширения. Из нее шел слабый свет. А по зеленому ковру, покрывающему холм, передвигались какие-то тени.

Несколько смутных теней.

Кажется, они приближаются.

Светц забарабанил в дверь кулаками. Ответа не было. Светц заметил вверху блестящий металлический предмет. Он тронул его рукой, потянул и отпустил. Раздался звон.

Светц оттянул молоток обеими руками и отпустил, потом еще и еще раз. Должен же хоть кто-то его услышать.

Что-то просвистело над ухом и тяжело ударилось в дверь. Светц обернулся и тут же пригнулся. Ему в лицо летел камень величиной с кулак. Белые тени были совсем близко – двуногие сутулые существа.

Они были одновременно похожи и не похожи на людей.

Дверь открылась.

Девушка была совсем молоденькая, не старше шестнадцати лет. Очень бледная кожа, совершенно белые волосы и брови. На ней была длинная рубаха без рукавов. С сердитым и заспанным видом она толкнула тяжелую дверь.

И увидела Светца.

– Спаси меня! – сказал Светц.

Ее глаза распахнулись, а уши вздрогнули. Она сказала что-то, что Светц с трудом понял: девушка говорила на староамериканском языке.

– Кто ты?

Ее можно было понять. В то время не носили одежды, которая была на Светце. А кроме того, его рубаха была разорвана до пояса, и кожа под ней тоже. Четыре параллельные кровавые полосы тянулись по лицу и груди.

Зира обучала Светца говорить по-американски. Он старательно выговорил:

– Я путешественник. Животное, какое-то чудовище, выгнало меня из машины.

Очевидно, смысл его слов дошел до девушки.

– Бедняга! А что за животное?

– Как человек, но все волосатое, с ужасным лицом, а когти, когти!

– Я вижу их следы.

– Не знаю, как он вошел, – Светц повел плечами. Нет, нельзя рассказывать ей об этом. Если он скажет, что волк превратился в гуманоида-вампира, она примет его за сумасшедшего. – Он успел только оцарапать меня. Если бы у меня было оружие, я бы справился с ним. У вас есть базука?

– Какое смешное слово! Думаю, что нет. Входи. – Она взяла Светца за руку и, когда он вошел, закрыла за ним дверь. – Тролли не тронули тебя?

– Тролли?

– Ты странный человек, – сказала девушка, оглядывая его. – У тебя странный вид, странный запах, чудная походка. Наверное, ты пришел издалека.

– Да, я живу очень далеко.

Светц был на грани обморока. Он понимал, что, попав в дом, очутился в безопасности, но отчего волосы на затылке встают дыбом?

– Меня зовут Светц, – продолжал он, – а тебя?

– Рона, – она улыбнулась, не пугаясь его странного вида, а Светц должен был казаться ей очень странным, потому что и она казалась странной ему.

У нее была белая, как снег, кожа и седые, как у столетней старухи, густые длинные волосы. Нос, широкий и плоский, обезобразил бы лицо любой другой девушки, но на лице Роны он непонятно почему казался очень уместным. Это необычное лицо не портили ни большие, заостренные кверху уши, ни слишком широко посаженные глаза, ни улыбка от уха до уха. Она даже понравилась Светцу. В этой улыбке было любопытство и радость жизни, и потому она не казалась слишком широкой. Крепкое пожатие руки было дружелюбным и ободряющим, хотя ногти неприятно поражали длиной и остротой.

– Тебе нужно отдохнуть, Светц, – сказала девушка. – Родители проснутся не раньше, чем через час. Они, наверное, знают, как тебе помочь. Пойдем, я покажу тебе твою комнату.

Они пересекли столовую, в центре которой стоял огромный прямоугольный стол, окруженный стульями с высокими спинками. На краю стола Светц увидел большую микроволновую печь, а рядом – блюдо с чем-то красным. Предметы, лежавшие на блюде, по форме напоминали конусы, а размером были в руку сильного мужчины от локтя до плеча. На широком конце каждого конуса было белое пятнышко. Светц не знал, что это, но цвет пищи – цвет крови ему не понравился.

– О! – воскликнула Рона. – Я забыла спросить: хочешь есть?

Светц почувствовал, что голоден.

– У вас есть дрожжи?

– Я не знаю, что это такое. Вот это, на блюде, – не дрожжи? У нас ничего больше нет.

– Не будем об этом, – у Светца сжалось горло от одной мысли о том, что придется есть пищу такого цвета.

У дверей комнаты, куда привела его Рона, Светц едва не упал. Комната оказалась просторной, кровать – достаточно широкой, но непривычно низкой и без одеяла. Девушка помогла Светцу лечь.

– Вон там – ванная комната. Когда отдохнешь – умоешься. Спи, Светц. Часа через два я тебя позову.

Светц откинулся на подушку. Комната закружилась перед глазами. Он слышал, как девушка вышла. Какая она странная! И каким странным должен быть он сам в ее глазах! Хорошо, что она никого не позвала на помощь. Врач тут же заметил бы разницу.

Светц не предполагал, что первобытные люди так разительно отличаются от людей индустриальной эпохи. Наверное, за тысячу лет в процессе приспособления к изменениям в составе воды и воздуха, к присутствию в пище ДДТ и других соединений организм человека претерпел значительные изменения. В этот период вымерли животные, исчезли съедобные растения, усилилась зависимость человека от лекарственных веществ, уменьшились физические нагрузки, повысился уровень шума. Неудивительно, что люди индустриальной эры не похожи на первобытных. Счастье, что человечество вообще выжило в таких условиях.

Рона не испугалась того, что Светц такой странный, не почувствовала отвращение при виде его ран. Ей было весело и любопытно. Без лишних расспросов она пришла Светцу на помощь. Он был ей за это благодарен.

Светц плохо спал: болели царапины, грязная одежда липла к телу, мучили кошмары. Кто-то большой и страшный, полузверь-получеловек, тянулся когтистыми лапами к его лицу. Сон повторялся снова и снова. В какой-то момент Светц проснулся, пытаясь распознать незнакомый мускусный запах, преследовавший его во сне. Напрасно. Он принялся разглядывать комнату: высокий потолок, электрическая лампочка в плафоне из мутного стекла, таинственный полумрак, на окнах – железные решетки, за окнами – непроглядная ночь.

Странно, что он проснулся. Он уже давно должен отравиться воздухом предындустриальной эры.

Ну и приключения! Светц вздрогнул, вспомнив о том, что произошло в камере расширения. Злобно оскаленные зубы, треугольные уши. Рука, вооруженная когтями, тянется к горлу. Неужели полярный волк превратился в это чудовище? Невероятно! Форма тела животного не может так сильно измениться. Чудовище, наверное, выпустило волка из камеры или убило его, когда Светц вышел глотнуть свежего воздуха.

С другой стороны, существует множество легенд о подобных происшествиях. Две, три тысячи лет назад и раньше во всем мире люди рассказывали сказки о том, как звери превращались в людей, а люди – в зверей.

Светц сел в постели. Боль стянула кожу, потом отпустила. Стараясь не делать резких движений, Светц встал и направился в ванную. Запекшаяся кровь отмывалась легко. Светц намочил кусок ткани и принялся оттирать кровь, разглядывая себя в зеркале. Бледный, тонкий молодой человек с мягкими светлыми волосами… и необычной формы лбом и подбородком. Наверное, зеркало кривое, решил он. Грубая работа. Могло быть и хуже. Первые зеркала были даже двумерными.

За дверью раздался пронзительный свист. Светц выглянул из ванной и увидел Рону.

– Ты проснулся, вот хорошо! – сказала она. – Отец и дядя Роки хотят тебя видеть.

Светц вышел в коридор и снова почувствовал дразнящий мускусный запах. Он шел вслед за Роной по темному коридору, освещенному, как и комната, единственной электрической лампочкой мутного стекла, не более яркой, чем полная луна. Почему семья Роны так любит полумрак, ведь есть электричество? И почему, едва сядет солнце, они ложатся спать? А завтрак выставляют на стол?

Рона толкнула дверь и жестом предложила Светцу войти. Переступив порог, он в замешательстве остановился. В комнате было так же темно, как в коридоре. Мускусный запах ощущался здесь сильнее. Светц подпрыгнул, когда чья-то рука коснулась его руки: ладонь была волосатая, ногти – поразительно острые и длинные.

Рокочущий мужской голос произнес:

– Входите, мистер Светц. Дочь сказала мне, что вы путешественник, обратившийся к нам за помощью.

В тусклом свете лампы Светц разглядел мужчину и женщину, сидящих на табуретах. У обоих были такие же белые волосы, как у Роны, но в прическу женщины вплеталась широкая черная прядь.

Другой мужчина проводил Светца к табурету. Он тоже был не весь белый: черная левая бровь и черный полумесяц за ухом. Рона встала рядом с ним. Как похожи хозяева дома друг на друга и как не похож на них он, Энвил Светц!

Страх ударил ему в голову, как алкоголь. Светц страдал ксенофобией.

Они были все одинаковые. Густые белые волосы и брови, черные отметины там и сям. Узкие черные ногти. Широкие, плоские носы, широкие рты, острые белые зубы конической формы, длинные треугольные уши, желтые глаза, волосатые ладони.

Светц тяжело опустился на мягкий табурет. Один из мужчин – тот, что стоял, – заметил это.

– Наверное, у нас сильнее тяготение, – сказал он. – Правда, Светц? Вы, наверное, из другого мира? Очевидно, вы не совсем человек. Вы сказали Роне, что путешествуете, но не сказали, откуда вы.

– Издалека, – сказал Светц. – Из будущего.

Второй мужчина подпрыгнул на своем табурете.

– Из будущего? Вы путешествуете во времени? – он едва не визжал. – Неужели эволюция так нас изуродует?

– Не волнуйтесь, не изуродует, – Светц поморщился.

– Будем надеяться. На что же мы будем похожи?

– Мне кажется, меня отнесло потоком времени в сторону. Вы произошли от волков, верно? Не от обезьян, а от волков.

– Разумеется.

Мужчина, сидящий на табурете, внимательно разглядывал Светца.

– Сейчас, когда он все объяснил, я вижу, что он очень похож на тролля. Простите, Светц, я не хотел вас обидеть.

Окруженный людьми-волками, Светц никак не мог сбросить напряжение.

– Что такое тролль? – спросил он.

Рона присела на краешек табурета.

– Ты должен был встретить их на лугу. Мы держим тридцать голов.

– Это дикие обезьяны, – добавил один из мужчин. – Их завезли из Африки в прошлом веке. Они превосходные сторожа и мясные животные, но с ними нужно быть начеку, эти безобразники швыряются камнями.

– Мы до сих пор не представились, – сказал другой. – Простите, Светц. Меня зовут Флейки Роки. Мой брат – Флейки Уорелл, это его жена Брэнда. С моей племянницей вы уже знакомы.

– Очень приятно, – произнес Светц тусклым голосом.

– Вы говорите, что вас отнесло в сторону?

– Я так думаю. Три года назад конь повредил мою камеру расширения. Я считал, что неисправность устранили, но, очевидно, в этом месте опять что-то нарушилось, и камера двинулась не вперед, а в сторону. В мир, где разумное потомство дали волки, а не Homo Habilis. Одному Богу известно, где я окажусь, если попытаюсь вернуться домой.

И тут он вспомнил о главном:

– Вы можете помочь мне вот в чем: в мою камеру расширения забралось какое-то чудовище.

– Что такое камера расширения?

– Это часть машины времени, которая перемещается во времени. Вы поможете мне выгнать чудовище?