Текст книги "Залив Полумесяца"
Автор книги: Лана Фаблер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 32 страниц)
– Нет, после драки я говорила с ним, и он был в полном порядке, – с горечью ответила султанша и, взяв себя в руки, уже вполне спокойно добавила: – Я завтра утром поговорю с Орханом об этом. В столь поздний час его лучше не беспокоить.
– Тогда с ним поговорю я, если позволите, – пролепетала Айнур Султан и уже поклонилась, собираясь уходить, но замерла, услышав холодный голос.
– Нет, Айнур, не стоит.
Фюлане Султан наблюдала за происходящим с любопытством, заметив, что отношения юной султанши и одной из хасеки полны напряжения, а Нергисшах Султан стояла в сковавшей ее неловкости и не знала, что ей делать, почувствовав, как наэлектризовалась атмосфера в покоях.
– Отчего нет? – своим высоким тонким голосом, в котором появилась нотка возмущения, отозвалась Айнур Султан.
– Я в состоянии сама обсудить это со своим собственным сыном и не хочу, чтобы кто-то другой вмешивался в это дело, – без злобы, но твердо объяснила Афсун Султан и, поколебавшись, добавила с тайным удовлетворением в силу ее глубокой обиды. Не ей же одной чувствовать себя вечно отодвинутой в сторону. – К тому же, беспокоить его сейчас будет неуместно. Мой шехзаде пребывает со своим гаремом.
Если она и ожидала, что Айнур Султан из-за подобных слов расстроится и прекратит этот вежливый спор, ее постигло разочарование. Девушка улыбнулась со снисхождением и с удивительной уверенностью, которой никогда не отличалась, и ответила:
– Мой приход никогда не причинит Орхану беспокойства, с кем бы он не находился. Известно, мое общество он предпочитает любому другому.
С вызовом в разноцветных глазах Айнур Султан поклонилась, держа голову прямо, и ушла, тряхнув серебряной гривой. Афсун Султан с трудом проглотила ее колкость и, даже не посмотрев на свидетельниц ее унижения, с достоинством покинула покои, придерживая в руках длинный подол своего бордового платья.
Дворец Топкапы. Султанские покои.
Когда Фатьма Султан с недовольным и встревоженным видом подошла к дверям покоев султана, охранники преградили ей путь, сообщив, что шехзаде Осман сейчас со своим гаремом, и его нельзя беспокоить. Конечно, – с горечью подумала султанша, – возможно ли, чтобы хоть одну ночь его постель пустовала.
– Я настаиваю на том, чтобы шехзаде принял меня.
Вынужденно охранник постучал в двери и, спустя минуту услышав из-за них недовольное позволение войти, скрылся из виду. Вернувшись с подавленным видом – видимо, получил выговор за нарушение приказа – ага передал приглашение войти. Фатьма Султан немедля переступила порог султанских покоев, в которых сейчас жил ее племянник на время своего регентства, и застала его в, мягко говоря, ненадлежащем виде.
Небрежно наброшенная на тело льняная рубашка была наполовину расстегнута, оголяя мускулистую грудь, а золотистые волосы пребывали в полнейшем беспорядке. Шехзаде сидел на тахте, лениво обнимая столь же потрепанную, как он сам, наложницу, которая разместилась у него на коленях. В одной руке у него был позолоченный кубок с рубиново-красным вином, и темно-карие глаза его смотрели с вызовом и недовольством. А на красивом лице мужчины по всей левой щеке растекся фиолетовый кровоподтек, знаменуя собой подтверждение произошедшей между братьями драки. Султанша смутилась подобной ситуации и отвела взгляд в сторону.
– Шехзаде, могу я поговорить с тобой наедине?
– Неужели разговор намечается настолько серьезный, раз вам, тетушка, потребовалось беспокоить меня в такой час, зная при этом, что я… занят? – с долей сарказма отозвался шехзаде Осман, словно наслаждаясь ее смущением.
– Именно так, – уже тверже проговорила Фатьма Султан.
– Лейла, возвращайся в гарем, – он, наконец, соизволил выпроводить наложницу, не глядя спихнув ее со своего колена. Неловко поклонившись султанше, рабыня спиной попятилась к дверям и, постучавшись в них, вышла в коридор. – Итак, я вас слушаю, – сделав большой глоток вина из кубка, лениво протянул шехзаде Осман.
– Мне стало известно о том, что сегодня имел место крайне неприятный и, прямо скажем, недопустимый инцидент между тобой, Осман, и твоим младшим братом Орханом. Это так
Со смешком выдохнув, шехзаде Осман до дна осушил кубок и, со звоном поставив его на маленький столик возле тахты, похожий на табуретку, устало посмотрел на недовольную тетю, что глядела на него с привычным осуждением.
– Есть смысл задавать подобные вопросы, если ответ на лицо или, в данном случае, на лице? – усмехнулся он.
– И в этом нет ничего забавного, – с укором покачала темноволосой головой Фатьма Султан. – Разве возможно, чтобы вы – наследники престола, братья! – поднимали друг на друга руку? – сокрушалась она. – Это же немыслимо! А если повелитель, вернувшись, узнает об этом? И ты, и Орхан и так уже не пользуетесь его доверием. И делаете все еще хуже!
– Ради этого вы пришли сюда? Воззвать к моей совести? Она давно мертва, – с тенью презрения перебил ее мужчина и, встав с тахты, подошел к тете с полыхающим от негодования взором. – Не тратьте зря время, султанша. Вы мне не мать, чтобы поучать меня. Даже будь вы ею, я подобного бы вам не позволил. Я сам решаю, как мне поступать! И вам пора, наконец, уяснить это. Вам всем.
– Осман, послушай же… – в смятении заговорила Фатьма Султан, но осеклась, когда тот раздраженно отвернулся от нее и, с шумом распахнув двери, скрылся на террасе. Женщина бессильно выдохнула и, сетуя на его поведение, покачала головой. – Аллах, наставь его на путь истинный… – пробормотала она с горечью и, развернувшись, в расстроенных чувствах покинула покои
Дворец Топкапы. Покои шехзаде Мехмета.
Она застала сына за привычным для него занятием – он увлеченно читал какую-то книгу, но, услышав скрип дверей, поднял на нее рассеянный взгляд, тут же отложил книгу в сторону и поднялся с тахты.
– Матушка.
Бельгин Султан, улыбнувшись своему сыну, подошла к нему и протянула руку, которую тот поцеловал, за чем она с нежностью наблюдала.
– Мехмет, сынок. Прости, что так поздно.
– Что-то случилось? – проводив ее до тахты и усадив, шехзаде Мехмет сел рядом и беспокойно вгляделся в лицо матери.
– Идрис-ага донес нам о драке между твоими братьями, и мы все этим обеспокоены.
Светловолосый юноша скованно кивнул и вздохнул с заметным сожалением.
– Вы же знаете, какие у Османа и Орхана непростые характеры. Один бьет словами, другой в ярости бросается в драку. Хорошо, что там был Мурад – он смог остановить драку, едва она началась. Но вам не о чем беспокоиться, валиде. Ничего серьезного не произошло, хвала Аллаху.
– Держись от них подальше, Мехмет, – с заботой и страхом в голосе Бельгин Султан сжала его ладонь в своей. – Осман и Орхан выбрали скользкую дорожку и, я уверена, ни к чему хорошему она их не приведет. Тебе с ними не по пути.
– Я знаю, – вымученно улыбнулся шехзаде Мехмет, который порою задыхался от чрезмерной материнской любви. Однако он понимал, что, как единственный ее ребенок, он был обречен быть горячо любимым и принимал это по возможности благодарно.
Кивнув с успокоением, Бельгин Султан помолчала и с присущим ей любопытством глянула на книгу, что читал сын. Она взяла ее и, полистав страницы, не узнала языка, на котором она была написана.
– Что это за язык, милый?
– Это латынь, матушка, – снисходительно пояснил шехзаде Мехмет. – Называется «Энеида». Написал великий римский поэт Вергилий. Знай вы латинский язык, уверен, книга бы вам понравилась.
– А о чем она?
– Рассказывает об одном троянском герое по имени Эней, который якобы происходил от связи древнегреческой богини Афродиты и дарданского царя Анхиса. После падения Трои он спасся и с остатками своего народа бежал в Италию, где основал новый город. Его сын Асканий, принявший имя Юл, тоже основал свой город и стал родоначальником знатного и богатого рода Юлиев в Древнем Риме. Вы же помните знаменитого римского императора Гая Юлия Цезаря?
Бельгин Султан, закусив губу, неопределенно кивнула и отложила книгу, понимая, что ничего не смыслит ни в истории Древнего Рима, ни в произведениях его поэтов. Прежде она была увлечена, как и сын, книгами и науками, за что ее и назвали ее именем, означающим «мудрая», но с возрастом эта тяга к знаниям угасла – все ее существо сосредоточилось на любви к ее повелителю и к их единственному сыну.
– Мы с Айнур прочли ее еще в детстве, – с улыбкой заметил шехзаде Мехмет и вдруг, словно опомнившись, понурился. – Когда еще были дружны…
– Вы и сейчас не в ссоре, – мягко возразила султанша. – Не думай, будто она не желает проводить с тобой время. Вы же брат и сестра. Она любит тебя.
– Она забыла об этом, стоило Орхану встрять меж нами. И мне его не превзойти, матушка, как бы я не пытался.
– Не говори так! – возмутилась Бельгин Султан и, подавшись к сыну, крепче сжала его ладонь в своих пальцах. – Зачем тебе его превосходить? Ты ничем не хуже. И, если уж на то пошло, это Орхану следует на тебя равняться
Шехзаде Мехмет не стал спорить и, чтобы успокоить мать, поцеловал ее руку, а после с сожалением покосился на книгу, которую они когда-то вдвоем с сестрой читали у него в покоях, столь близкие тогда и столь далекие друг от друга сейчас.
Дворец Топкапы. Покои шехзаде Орхана.
Приблизившись к дверям покоев брата, Айнур Султан невольно замедлила шаг, когда услышала раздавшийся из-за них заливистый женский смех. Что-то странное кольнуло ее изнутри, заставив девушку чуть свести брови на переносице и поджать губы. Она слишком хорошо знала, что Орхан при желании умел быть обаятельным и веселить – особенно девушек. И одна из них сейчас была с ним наедине и, наверняка, в его объятиях. Не понимая, откуда в ней столько горечи от осознания этого факта, султанша со странной и необъяснимой решимостью помешать их свиданию подошла к дверям и чуть высокомерно поглядела на одного из охранников.
– Сообщите шехзаде о моем приходе.
– Султанша, простите, но нам было велено не бес…
– Сообщите! – громче и уже чуть возмущенно перебила его Айнур Султан.
Тут за дверьми послышался какой-то шум, затем звук приближающихся шагов, а после двери резко распахнулись, явив глазам Айнур Султан ее брата – взъерошенного и обнаженного по пояс с хмурым озлобленным лицом. Его серые глаза впились в сестру, и он тут же перестал хмуриться, оглядев ее с головы до ног, будто пытаясь таким образом понять, что с ней могло случиться.
– Айнур? В чем дело?
У нее на сердце потеплело, когда она услышала в его обеспокоенном голосе неподдельную заботу. Айнур Султан никогда не считала себя интриганкой, но она была способна на определенную долю хитрости, когда считала ее необходимой или полезной. И сейчас, вознамерившись эгоистично выдворить из покоев брата наложницу, с которой он развлекался, приняла невинный и чуть потерянный вид, зная наверняка, что он не сможет устоять.
– Просто захотелось увидеть тебя… – пролепетала она нежным голоском и, наигранно смущенно глянув ему через плечо в покои, закусила губу. – Я не знала, что ты… Прости, не стоило мне приходить так поздно. Я лучше вернусь к себе.
Айнур Султан показательно сделала шаг в сторону словно бы в намерении уйти, как ее предсказуемо остановил голос брата.
– Ты можешь приходить, когда пожелаешь, Айнур, и ты это знаешь. Идем.
Подавив улыбку, коснувшуюся ее губ, султанша вошла следом за шехзаде Орханом в его утопающие в полутьме покои с затаенным мрачным удовлетворением и тут же устыдилась этого чувства, которое, однако, подавить в себе была не в силах. Закутанная в одну лишь простыню наложница, которая, увидев ее, вошедшую в покои, испуганно поднялась с ложа, была чем-то неуловимо на нее похожа. Невысокая, худенькая, с длинными светло-русыми волосами и ангельским личиком. Распрямившись из поклона, она вопросительно посмотрела на шехзаде, но он, не обращая на нее внимания, повернулся к сестре.
– Айнур, иди на балкон, – мягко велел он. – Я сейчас.
Проходя мимо, Айнур Султан кольнула холодным взглядом смущенную фаворитку брата и степенно вышла на террасу, с которой ей было прекрасно слышно все то, что происходило в покоях. Положив руки на холодные мраморные перила, она поежилась от октябрьского холода и, выдохнув в воздух облачко пара, глянула на далекие звезды, мерцающие на черном небе. И вся обратилась в слух.
– Шехзаде, мне лучше уйти? – раздался тихий голос рабыни.
– Сомневаюсь, что при моей сестре будет уместно продолжать, – с иронией заметил он, и девушка игриво хихикнула.
Полнясь жарким и словно жалящим изнутри чувством, Айнур Султан против воли обернулась через плечо и увидела, как брат, одной рукой обхватив лицо своей фаворитки, коротко поцеловал ее в губы и, насмешливо щелкнув по носу, направился к ложу, с изножья которого снял свою рубашку. Султанша поспешно отвернулась и сглотнула, потому что Орхан, небрежно надевая рубашку, едва не поймал ее за подглядыванием. Она так и стояла с минуту, дрожа от холода в своем тонком шелковом лазурно-синем платье и заставляя себя смотреть лишь вперед – на темный в ночи залив, серебрящийся в свете луны.
И вот Айнур Султан услышала, как у нее за спиной закрылись двери на террасу – видимо, чтобы дать наложнице возможность спокойно одеться и уйти. А после раздались приближающиеся шаги, затихшие совсем рядом с нею. И вдруг на ее плечи мягко легло шерстяное одеяло, которое окутало ее всю до самых ног подобно теплому кокону. Улыбнувшись, она позволила брату обнять себя сзади и прислонилась спиной к его груди, а шехзаде Орхан, одной рукой обхватывая сестру за плечи, поцеловал ее в волосы.
– Тебе захотелось увидеть меня в такой час, сестрица?
– Прости, что помешала, – наслаждаясь теплом его объятий после холодного ветра, отозвалась Айнур Султан. – Бывает, я не думаю, правильно поступаю или нет. Чувствую, что хочу этого, и делаю.
Шехзаде Орхан тихо рассмеялся ей в ухо и, отстранившись, встал рядом.
– И все же? – с нажимом спросил он.
Султанша чуть улыбнулась – брат слишком хорошо ее знал.
– Всем стало известно о вашей с Османом драке. Идрис-ага прознал от охранников. Конечно, все тут же переполошились, и я решила прийти к тебе и узнать, что случилось.
– В этом дворце хоть что-то можно сохранить в тайне? – усмехнулся шехзаде, качнув темноволосой головой.
– Ты же знаешь, что нет, – хмыкнула Айнур Султан и, заметив, что брат стоит на холоде в одной тонкой рубашке, чуть встревожилась. – Орхан, ты замерзнешь. Я могу поделиться, – она лукаво улыбнулась и вместе с одеялом чуть выдвинула руку в сторону от тела, как бы приглашая, но брат лишь насмешливо улыбнулся и, подойдя, посильнее ее закутал, как ребенка.
– Лучше идем в покои. Эзги уже ушла.
– Эзги? – переспросила Айнур Султан, вплывая в опочивальню в одеяле, как в мантии – длинном широкополом одеянии европейских мужчин. – Значит, так ее зовут?
Она присела на ложе прямо так, завернутая в одеяло, стянула его с плеч до талии и стала наблюдать за тем, как брат подходит к столику и наливает себе в кубок вина. Кубков рядом с кувшином было два, и султанша раздраженно отвела взгляд от второго, оставшегося на столике, из которого, вероятно, и пила эта Эзги.
– Да, так, – невозмутимо подтвердил шехзаде Орхан и, направляясь с кубком в руке к ложу, ухмыльнулся. – О ней хочешь поговорить?
– Она тебе нравится, – не спрашивая, а утверждая, воскликнула Айнур Султан и, поймав на себе чуть удивленный взгляд севшего рядом брата, который не стал это отрицать, а отпил из кубка вина, порывисто протянула к нему руку, решив отвлечь и себя, и его. – Я хочу попробовать.
– Нет уж, родная, – хохотнул тот, отодвинув от нее кубок с вином. – Твоя валиде и так считает, что я дурно на тебя влияю. Хочешь оправдать ее опасения?
Капризно нахмурившись, султанша улучила момент, когда брат этого не ожидал, и, подавшись к нему, почти что выхватила кубок из его руки, но тот со смехом вытянул руку в сторону, чуть расплескав вино, и они, смеясь, повалились спинами на ложе, будто в объятиях. Айнур Султан это нисколько не смутило – они часто обнимались, поэтому она, отсмеявшись, расслабленно выдохнула и, чуть перекатившись, легла поудобнее, смотря в потолок. Шехзаде Орхан лежал совсем рядом с нею, вытянув руку в сторону и подложив ее сестре под голову. Некоторое время они молчали, каждый думая о своем.
– Орхан? – нарушил тишину тихий голос Айнур Султан.
– М?
– Ты сказал, что меня скоро выдадут замуж, – она говорила не печально, а скорее растерянно и задумчиво. – Выходит, вскоре я буду вот так лежать со своим мужем. И мне странно думать об этом… Он будет ждать от меня исполнения долга жены, но я ведь ничего об этом не знаю.
– На то он и муж, чтобы научить тебя, – ответил шехзаде Орхан, но тон его из ласкового стал чуть напряженным, выдавая то, что ему не очень нравится эта тема. – Если он будет терпелив и ласков… ты даже не будешь считать это исполнением долга.
– А чем я буду это считать? – совсем как ребенок спросила султанша.
– Удовольствием, как и он.
– А если он не будет терпелив и ласков? – привстав на локте, Айнур Султан заглянула в лицо брата.
Его серые глаза вдруг потемнели и словно забурлили, как всегда, когда он злился. С тяжелым чувством во взгляде он оглядел ее лицо, нависшее над ним, нежно заправил сестре за ухо серебряный локон и процедил сквозь зубы:
– Тогда я собственными руками убью его и преподнесу тебе его голову.
Айнур Султан захихикала, посчитав это шуткой, и не заметила, что шехзаде лишь выдавил улыбку, но глаза его остались такими же серьезными и злобными, говоря о том, что он явно не пытался шутить. Они еще немного полежали так, но становилось слишком поздно, и Айнур Султан с неохотой отстранилась от брата, грустно посмотрев на него.
– Мне уже пора…
– Ну так иди, – улыбнулся ей шехзаде Орхан, а после насмешливо добавил: – Только не забудь
– О чем? – недоуменно переспросила девушка и, глянув на него, улыбнулась, сразу все поняв. – Ах, ты об этом, – наклонившись, она чмокнула его в щеку и с веселым лицом отодвинулась. – Спокойной ночи.
– И тебе, мой ангел.
Скинув с себя шерстяное одеяло, Айнур Султан изящно поднялась с ложа и, пройдя через покои до дверей, обернулась на наблюдающего за ней брата, нежно ему улыбнулась и, развернувшись, ушла. Шехзаде Орхан чуть омрачился, стоило дверям за ней закрыться, шумно выдохнул и угрюмо поглядел в пламя, полыхающее в камине напротив
Дворец Топкапы. Гарем.
Близилась полночь, и гарем, погруженный в темноту, спал – каждая из наложниц лежала, скрытая под одеялом, на своей постели и наверняка видела сны, полные тоски по покинутой родине или чаяний о будущем султанши. Тихо проходя мимо них по возвращении из уборной, она заметила, что на одной из постелей наложница не спит, а сидит боком к ней, обхватив руками колени и положив на них подбородок. Когда она уходила по нужде, ее еще не было. Поразмыслив, она решила, что эта наложница, вероятно, вернулась из султанских покоев, куда сегодня ходила на хальвет к регенту престола на время военного похода шехзаде Осману. Да и на ней было нарядное оранжевое платье с широкими шифоновыми рукавами, подтверждающее эту догадку.
– Эй, ты в порядке?
Лейла-хатун, вздрогнув от неожиданности, подняла голову с колен, в которые упиралась подбородком и, всхлипнув, подняла заплаканное лицо на подошедшую к ней девушку, у которой оказался приятный низковатый голос с бархатными нотками. Она была по-своему красивой, высокой, со стройной фигурой и бронзовой кожей, которая в темноте казалась намного темнее. Волосы у нее были темные и очень густые, которые вились крупными кольцами на зависть многим в гареме. Под красиво изогнутыми бровями беспокойством и настороженностью сверкали узковатые зеленые глаза, которые не вписывались в ее восточный облик. Лейла видела эту девушку в гареме на днях, но имени не знала – она сама была здесь только вторую неделю и еще толком не освоилась.
– В порядке, – буркнула Лейла и украдкой стерла слезы с щек.
Девушка вздохнула, но не стала настаивать и невозмутимо присела рядом на ее постель, тоже подтянув босые ноги к груди.
– Как тебя зовут? – шепотом спросила она, чтобы не разбудить остальных.
Не понимая, с чего вдруг она решила проявить дружелюбие и поболтать с ней посреди ночи, застав плачущей, фаворитка все же ответила:
– Лейла.
– А меня – Десен.
Они некоторое время молчали, просто сидя рядом и вслушиваясь в тишину.
– Странно, что ты плачешь. Все мечтают оказаться на твоем месте. Или шехзаде… обидел тебя?
– Нет, не обидел, просто… – Лейла помедлила, пытаясь объяснить то, что чувствовала. – Я думала, все будет иначе, – она не знала эту рабыню, но почему-то почувствовала, что ей можно довериться. – Как увидела его, оказавшись во дворце, так сердце чуть из груди не выпрыгнуло. Такой красивый, высокий, статный… И ведь он шехзаде. Я и размечталась… Подошла к Идрису-аге и попросила помочь мне стать его фавориткой. Все свое золото отдала, которое только успела получить за прошлую неделю в качестве жалованья. Известно, как часто шехзаде меняет наложниц, вот я и решила использовать свой шанс. Почему-то возомнила, что стану особенной, что он после ночи со мной забудет обо всех.
Лейла, замолчав, с досадой усмехнулась и, покачав головой, снова вытерла рукой скользнувшую по щеке слезу.
– Но не вышло, – с пониманием откликнулась Десен и пожала плечами. – Что же, это гарем, а он – шехзаде, который, к тому же, не отличается нравственностью. Что ему до нас?
– Ты давно здесь? – решив сменить тему, поинтересовалась Лейла. – Я сама всего пару недель, как привезли из Кафы.
– Около месяца.
– Такая красавица и до сих пор не попала к нему? – с горькой иронией усмехнулась фаворитка.
Десен улыбнулась, и у нее оказалась красивая улыбка с крупными белыми зубами, которые ярко контрастировали с ее смуглой кожей. Лейла заметила, когда та откинула густые темные волосы на спину, что у нее в ушах серьги в форме крупных и тонких золотых колец. Интересно, откуда они у нее? Может, купила у торговки, что заходит по субботам, на свое жалованье?
– Я пыталась освоиться здесь, училась, – заговорила Десен и, поглядев на нее, снова улыбнулась, но уже веселее. – Думаешь, приложи я усилия, стала бы фавориткой?
– Да, конечно, – с ноткой зависти ответила Лейла. – Ты красивая, а здесь это ценят. И ведь не обязательно стремиться попасть в гарем шехзаде Османа. У него есть еще два брата. Они, правда, еще совсем юные, но ведь и они – шехзаде. Говорят, шехзаде Орхан тоже красив. Эзги-хатун вернулась от него сегодня вечером такая счастливая и веселая, как будто вовсе и не на хальвете была, а на свидании с возлюбленным.
– И все равно они еще дети, – фыркнула Десен, и они хихикнули, а после огляделись, проверяя, не разбудили ли кого. – Если уж пробиваться в фаворитки, то к шехзаде Осману, – добавила она. – Я тоже пару раз видела его, когда он проходил мимо ташлыка. Красивый, ничего скажешь.
– Но сердце холодное, – удрученно заметила Лейла. – Наверно, оно и любить не умеет.
– Брось, – хмыкнула Десен, махнув рукой. – Всякое сердце способно любить, просто нужно найти к нему подход.
– И ты думаешь, что сможешь? – наложница удивленно поглядела на нее.
– Я что же, зря училась здесь всему тому, что противные старые калфы нам изо дня в день рассказывали? – улыбнулась Десен с толикой самоуверенности, которую питали, видимо, ее красота и природное обаяние – его она не могла не осознавать. – Я стану его фавориткой и заставлю его забыть о других женщинах. Это будет даже интересно…
– А если не выйдет? Что, будешь как я жалеть себя и плакать, наблюдая за тем, как он берет на ложе других?
– Выйдет, если постараться, – уже без улыбки, серьезно ответила Десен, сверкнув зелеными глазами. – Я уже достаточно прожила здесь, чтобы понять: если ничего не делать, здесь можно и зачахнуть, наблюдая за тем, как кто-то другой борется за место под солнцем и достигает успеха. А я зачахнуть не хочу… Пусть даже я оказалась в рабстве в чужой стране и стала наложницей в гареме, обязанной ублажать чужого мне мужчину, для которого я вовсе и не человек, но я не сдамся. Назло судьбе я еще стану счастливой.
Лейла задумчиво выслушала ее, с толикой уважения поглядела на эту восточную красавицу с изумрудными глазами и почему-то подумала про себя, что ей действительно может улыбнуться удача. Она любит людей, которые смело шагают по жизни и с вызовом улыбаются ей в лицо.
– И что же ты будешь делать, Десен?
– Посмотрим, – неопределенно ответила она и, встав с ее постели, улыбнулась на прощание. – Ладно, пора нам ложиться спать. Спокойной ночи.
– И тебе, – с неожиданным теплом улыбнулась ей Лейла, чувствуя себя так, словно ее душу после разговора с этой девушкой наполнил свет.
И пусть Десен, возможно, вскоре станет ее соперницей, но Лейла знала – она уже проиграла свою борьбу за сердце шехзаде, даже не успев начать ее. Иначе, чем на тихую и покорную рабыню, какой она перед ним из-за смущения и страха предстала, шехзаде Осман на нее не посмотрит и вряд ли вообще позовет к себе снова. Возможно, другой посчастливится стать для него кем-то большим, чем просто развлечением на пару ночей или отодвинутой в сторону и забытой матерью его детей? И кто знает, может такой женщиной и станет эта зеленоглазая смуглянка с очаровательной улыбкой, уверенная в своих чарах и намеренная, несмотря ни на что, обрести свое счастье в чужом и недобром краю.
