Текст книги "Залив Полумесяца"
Автор книги: Лана Фаблер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 32 страниц)
– Будешь болтать, я этот твой язык отрежу, – пригрозила она, но почему-то не спешила уходить. В ее синих глазах сквозило с трудом скрываемое любопытство. – Говоришь, ты султан? – насмешливо спросила она, сложив руки на груди.
– Так и есть, – усмехнулся султан Баязид, чувствуя себя странно: он не помнил, чтобы хотя бы одна женщина за всю его жизнь так с ним говорила. Ни капли уважения, покорности и женской мягкости. Наверно, именно это объясняло его зажегшийся подобно искре интерес. – Что, не похож?
– Я всегда представляла султана мерзким толстым стариком, – пожала плечами девушка.
– Толстые старики-султаны когда-то тоже были молоды и хороши собой, разве нет?
Она тоже ухмыльнулась, и в ее взгляде заплясало веселье.
– На толстого старика ты еще не похож, но уже не так хорош собой, как привык думать. По крайней мере, меня ты не впечатлил, султан. Кстати, как тебя зовут?
– Баязид.
– Когда мы с братом еще жили… там, султаном был Орхан.
– Это мой отец, – перестав усмехаться, спокойно ответил повелитель. – Значит, ты жила на моих землях? И как тебя зовут?
– Не твое дело, – отрезала девушка и довольно улыбнулась от собственной грубости. Ей, верно, нравилось над ним насмехаться.
Давуд-паша все это время сидел и с тонкой улыбкой слушал их разговор. Что же, пусть его господин хоть как-то развлечется – он слишком давно не был в женском обществе.
– Необычное имя, – хмыкнул тем временем султан Баязид. – Прежде, чем уйдешь, не забудь отвязать нам руки, если уж решила накормить.
Чем не возможность выбраться? С одной девчонкой он справится без труда. Лишь бы она не стала звать кого-то на помощь. Но, видимо, сестра капитана была слишком самонадеянна, раз сама направилась к нему и, сев рядом на колени, стала развязывать узел. Повелитель повернул к ней свою голову, из-за чего их лица оказались на опасно маленьком расстоянии, и девушка покраснела, пряча от него глаза. Он подавил довольную улыбку – все-таки женщина остается женщиной даже в мужских лохмотьях.
Не успела она отвязать от столбика его руки, как султан Баязид резко дернул ее на себя, и от неожиданности девица рухнула ему на грудь, но тут же взвилась ужом. Яростно отскочив от него, она бросилась к лестнице и стремглав выскочила из трюма. С палубы послышался ее голос на греческом языке – она испуганно звала остальных пиратов.
– Кажется, вы все испортили, – сухо заключил Давуд-паша, имея в виду и упущенную возможность сбежать, и обоюдное влечение своего господина и этой девочки.
– Разве? – самодовольно ухмыльнулся повелитель и показал ему кинжал – тот самый, который торчал из-за ее пояса.
Давуд-паша поперхнулся от удивления, но его господин быстро спрятал украденный кинжал под себя. И сделал это как раз вовремя – через миг в трюм ввалились пираты. Они отвязали их и теперь с подозрением следили за каждым их движением, готовые в случае чего обнажить сабли и утихомирить пленников. Но те преспокойно ели, абсолютно ничем себя не выдавая, потому что знали – еще не время.
Дворец Топкапы. Покои Афсун Султан.
Она по-настоящему ценила красоту и трепетно заботилась о своей. Афсун Султан всегда отдавала предпочтение дорогим тканям и королевским украшениям. И пусть ее часто обличали в отсутствии вкуса не в пример всегда изящным и скромным Бельгин Султан и Айнур Султан. Раз она может утолить свою жажду красоты, зачем противиться?
В это утро остановив свой выбор на ярко-красном платье с привычно глубоким декольте и широкими шифоновыми рукавами, Афсун Султан пребывала в хорошем настроении и, не переставая улыбаться, трапезничала вместе со своим младшим сыном. Ее густые темные волосы сегодня были распущены – лишь верхние пряди были собраны на затылке, чтобы открыть ее красивое чувственное лицо. Корона с кроваво-красными рубинами возлежала на ее голове, и те же рубины сверкали в ее золотых украшениях.
– Я рада твоим успехам в учебе, сынок, – ласково улыбнувшись, произнесла Афсун Султан и посмотрела на него через стол. – Шехзаде необходимо хорошо разбираться во многих сферах.
– Я хочу стать таким же умным, как Орхан, – с мечтательной улыбкой ответил шехзаде Ибрагим и не заметил, как омрачилась мать от упоминания его брата. – Он знает пять языков! И столько всего может рассказать… Порою мне кажется, он умнее всех моих учителей.
– Это вряд ли, – чуть улыбнулась султанша, снисходительно глянув на сына. – Но Орхан действительно может похвастаться обширными знаниями. В этом твой брат может быть тебе хорошим примером. Но, Ибрагим, в остальном я его не одобряю. И ты должен понимать, что Орхан часто ведет себя совершенно недопустимо. Для шехзаде важно не только образование, но и воспитание. Ты должен всегда вести себя достойно.
– Да, я знаю, валиде, – откликнулся мальчик, который всегда отличался спокойным нравом к облегчению матери, намучившейся с непокорным старшим сыном.
– Если ты уже поел, тебе не пора на занятия?
– А Орхан не зайдет к нам? – с нескрываемой надеждой спросил шехзаде Ибрагим.
– Не думаю, – дрогнувшим голосом ответила Афсун Султан и заставила себя улыбнуться. – Мне сообщили, что он ранним утром уехал кататься верхом и до сих пор не вернулся.
– Когда я вырасту, он же будет брать меня с собой кататься? – немного расстроенно воскликнул сын.
– Конечно будет, Ибрагим. Только ты сначала научиcь хорошо сидеть в седле. А теперь ступай, сынок. Не стоит опаздывать.
Поцеловав ее руку, шехзаде Ибрагим с энтузиазмом отправился на занятия – ему действительно нравилось учиться. Афсун Султан же, закончив трапезу, решила пройтись и, возможно, выйти погулять в сад, чтобы подышать свежим осенним воздухом. Вместе с Ширин-хатун, держащей в руках меховую накидку своей госпожи, они миновали один из коридоров и, свернув за угол, увидели Идриса-агу, который отчитывал какую-то рабыню. Она стояла, опустив голову, и глотала слезы.
– Я же тебя предупреждал, хатун! Видит Аллах, отправлю тебя в Стар… – заметив приближающуюся к ним султаншу, Идрис-ага тут же прервался и поклонился. – Султанша, – распрямившись, главный евнух гарема, который за годы заметно поседел, но, несмотря на свой почтенный возраст, выглядел все еще бодро, заулыбался. – Доброе утро. Вы, как всегда, великолепны.
– Что здесь происходит? – посмотрев на плачущую девушку, осведомилась Афсун Султан. – В чем она провинилась?
– Да вот, госпожа, задолжала в гареме всем подряд, а как девушки начали требовать с нее свое золото, все жалуется мне со слезами, что ее притесняют, и работает спустя рукава. Проку от нее? Лучше бы отправить в Старый дворец, чтобы не мутила воду, и дело с концом. Девушки возмущены. Ко мне день изо дня подходят и все, как одна, винят эту неразумную в том, что она им взятое взаймы золото не возвращает.
Чуть нахмурившись, Афсун Султан повернулась к рабыне, которая, заметив ее взгляд, быстро стерла слезы с лица и поклонилась, смотря в пол.
– Как тебя зовут? – неожиданно мягко спросила султанша.
– Мириам, – пролепетала ей в ответ наложница.
– Скажи мне, зачем ты брала в долг золото у других девушек? Неужели тебе не хватало собственного жалованья?
Наложница замялась и, покосившись на недовольного Идриса-агу, тихо заговорила:
– Вышло так, что недавно, когда в одну субботу к нам, как всегда, пришла торговка тканями, я выбрала у нее одну ткань. Она была дорогой и очень мне понравилась, а Ханзаде-хатун сказала, что в последний раз пришла к нам. Мол, она больше не будет торговать. Ну я и решилась у двух девушек, с которыми хорошо общалась, понемногу взять взаймы золота, чтобы добавить его к своему и заплатить за ткань. В следующем месяце я не смогла отдать им золото, потому что у меня пропал мой мешочек с жалованьем. Я вечером положила его под подушку, а утром его уже не было. Пришлось снова взять в долг, но мне дали слишком мало золота, так что я не смогла выплатить долги собственные. И все в гареме на меня обозлились…
– Что все это значит, ага? – возмутилась Афсун Султан, обернувшись к напрягшемуся евнуху. – В гареме воровство и беспорядок процветают, а ты и пальцем не пошевелишь?
– Клянусь, госпожа, она впервые говорит, что у нее пропало золото! – горячо ответил Идрис-ага и, сурово глянув на Мириам-хатун, процедил: – Ты почему молчала, что твое золото украли?
– Но я же…
– Госпожа, не беспокойтесь, я с этим разберусь, – прервав ее, проговорил он. – Простите, что мы побеспокоили вас подобным.
Афсун Султан чуть усмехнулась, потому что поняла, что Идрис-ага лжет – он знал о пропавшем золоте, но предпочел не устраивать разбирательства, чтобы не показать, что в гареме, за которым он следит, есть проблемы. С жалостью взглянув на плачущую рабыню, султанша заговорила:
– Ширин, пусть из моих личных средств выплатят долги Мириам-хатун, чтобы положить конец возмущению. А ты, ага, впредь не закрывай глаза на подобное. И немедленно выясни, кто взял чужое золото. В гареме должен царить порядок. Если ты не способен его навести, я посоветую Фатьме Султан сменить тебя более подходящим человеком.
– Разумеется, госпожа. Я все сделаю. Можете быть спокойны, – покорно склонил тот голову.
– Спасибо вам, султанша! – в порыве благодарности сев на колени, Мириам-хатун ухватилась за подол ее алого платья и поцеловала его. Видимо, ее действительно сильно притесняли в гареме, раз она испытала такое облегчение от того, что ее долги выплатят. – Спасибо!
– Утри слезы и впредь будь разумнее, чтобы избежать подобных неприятностей, – с теплотой отозвалась Афсун Султан и увидела проблеск улыбки на заплаканном лице. – Ну ступай.
Мириам-хатун поклонилась и, окрыленная, ушла. А Идрис-ага, смекнув, что ему надо вернуть расположение султанши, залепетал:
– Госпожа, раз уж вы столь внимательны к делам гарема, я хотел бы рассказать вам еще кое-что.
– Я слушаю.
– Известно, поход закончен, и шехзаде возвращаются в свои санджаки. Шехзаде Мурад уже уехал, а теперь готовится отбыть и шехзаде Осман. За то время, что он был регентом, многие девушки в гареме возжелали оказаться в числе его наложниц. И теперь чуть ли не дерутся за право поехать с ним в Амасью. И это еще не все проблемы… Янычары вернулись, и совет решил повысить им жалованье, как всегда, но казна-то все еще полупуста – военных трофеев армия привезла мало. Правда, повелитель должен привезти золото испанцев, как я слышал. В нем наше спасение. Фатьма Султан из-за выплаты советом жалованья янычарам, так еще и повышенного, не смогла в срок дать девушкам и слугам причитающееся им золото. Они возмущены еще и этим. Клянусь Аллахом, такого еще не было! Калфы и те со мной уже пререкаются. Нет на них управы…
– А что же Фатьма Султан? – в непонимании спросила Афсун Султан, удивленная, что в гареме столько проблем, а они все об этом даже не ведают. Да во дворце скоро бунт вспыхнет, если дело дальше так пойдет! – Почему она не вмешается?
– Я говорил госпоже обо всем, но она велела мне и Айнель-хатун попытаться успокоить гарем, так как сделать ничего нельзя, ведь в казне едва хватает золота на государственные нужды. Фатьма Султан советовалась вроде как с главным казначеем. Она надеется, что все само собой уляжется.
– Повелитель вернется не раньше, чем через несколько недель, и это при условии, что ему ничто не будет мешать в пути. За этот срок возмущение гарема, который второй месяц останется без жалованья, на которое и живет, превратится в ярость, и мы все окажемся под угрозой бунта. Ждать в такой ситуации неразумно!
– Я думаю также, госпожа, но кто я, чтобы противиться воле управляющей гарема?
Возмущенная и не на шутку встревоженная Афсун Султан на несколько мгновений замолчала, видимо, раздумывая, что можно сделать в сложившейся ситуации, а после решительно подхватила в руки подол своего роскошного красного платья.
– Идем со мной.
Идрис-ага покорно последовал за ней в ташлык и, встав у дверей, громко провозгласил:
– Внимание! Хасеки Афсун Султан Хазретлери.
Девушки тут же бросили свои дела и, поднявшись, склонились в поклонах, как и калфы. Степенно пройдя вперед, Афсун Султан огляделась и, удивив Идриса-агу, который ожидал, что она будет гневаться и поставит всех на место, вдруг улыбнулась.
– Я только узнала, что проходит. Оказывается, в гареме вспыхнуло соперничество за право сопровождать шехзаде Османа в Амасью. Хочу напомнить всем, что такого права удостоятся лишь его фаворитки, которые уже входят в гарем шехзаде. Остальным же стоит смириться и успокоиться, потому как правила для всех одинаковы. Не будучи фавориткой одного из шехзаде, вы все – наложницы султана Баязида Хана. И ваше место – в гареме Топкапы. Надеюсь, это всем ясно?
Ответом ей было гробовое молчание и опущенные в пол взгляды. Десен, которая стояла среди остальных наложниц, случайно поймала на себе взор Лейлы. Она смотрела на нее с сожалением, ведь она-то в Амасью поедет. Шехзаде Осман уезжал на днях, а Десен так и не попала к нему – вот, чем было вызвано сожаление той. Но Десен послала ей через весь ташлык свою красивую теплую улыбку, как бы отвечая «я еще не потеряла надежды».
– Также мне доложили, что вам задержали жалованье, – тем же спокойным и даже миролюбивым тоном продолжила Афсун Султан. – Казна не может позволить себе выделить средства гарему – этим и вызвана задержка. По возвращении повелителя положение исправится, ну а пока… Я из личных средств обещаю выплатить жалованье всему гарему за этот и следующий месяцы, чтобы никто не чувствовал себя несправедливо обделенным. Вдобавок к этому я подарю вам, девушки, ткани и драгоценности, чтобы утешить тех, кто вопреки желанию стать частью гарема шехзаде Османа останется в Топкапы, и поднять всем настроение. Вы должны помнить – монаршая семья печется о вашем благе и не оставит вас даже в трудное время. Будьте благодарны и проявляйте уважение.
Гарем радостно и облегченно зароптал, а Афсун Султан, ловя на себе восхищенные взгляды, широко улыбнулась, ослепив всех своей красотой, и, развернувшись, вышла под потрясенным взглядом Идриса-аги.
– Ага, следуй за мной, – на ходу поманила его рукой султанша. – Я хочу обсудить, сколько золота мне необходимо выделить на нужды гарема.
Идрис-ага, который, кажется, обрел очередную хозяйку, тут же с готовностью засеменил за ней. Хмуро посмотрев им вслед, Айнель-хатун, которая все это время стояла на балконе возле дверей покоев Валиде Султан, с обеспокоенным видом поспешила войти в них, чтобы обо всем доложить своей госпоже.
Дворец Топкапы. Дворцовый сад.
Ветер овевал их, поднимая в воздух полы платьев и платки женщин, прогуливающихся по увядшему саду под блеклым светом осеннего солнца. Бельгин Султан, как всегда, была воплощением нежности в своем бледно-голубом изысканном платье и накидке из белого соболиного меха. В ее светлых волосах, уложенных в сложную прическу с косами, сверкала скромных размеров корона с бриллиантами. Подле нее, держась за ее локоть, ступала Айнур Султан. Она, отдав дань своему любимому цвету, сегодня облачилась в белоснежное платье привычного целомудренного кроя. Поверх него юная султанша набросила широкополый светло-серый плащ с глубоким капюшоном, который покрывал ее сереброволосую голову.
– Я рада, что ты в восторге от подарков, – не очень-то радостно заключила Бельгин Султан после восхищенного рассказа дочери о ценных и древних книгах, полученных ею в подарок от шехзаде Орхана. – Не слишком ли он тебя балует?
– Орхан не знает слова «слишком», – улыбнулась Айнур Султан, но, буквально почувствовав неодобрение своей приемной матери, сомкнула губы.
– И это опасно, Айнур. Он должен знать границы. Повелитель очень недоволен его опасной во всех отношениях непокорностью. И, упаси Аллах, его гнев коснется и тебя, если ты будешь одобрять поступки Орхана. Твой отец уже видит в тебе его пособницу, ведь ты все время проводишь со своим опальным братом. Ты же не хочешь, чтобы и к тебе повелитель стал относиться холодно?
– А разве он не относится ко мне подобным образом всю мою жизнь? – грустно отозвалась Айнур Султан и, поймав на себе возмущенный взгляд, с усмешкой покачала головой. – Только не возражайте, валиде. Вы же сами видите, кого из двух своих дочерей выделяет повелитель. И он всегда так смотрит на меня… Как будто ищет что-то.
Бельгин Султан как-то разом понурилась и, посмотрев вперед, некоторое время молчала, а после понуро произнесла:
– Вероятно, черты твоей матери.
От одного ее упоминания Айнур Султан привычно содрогнулась и ощутила, как тяжело и горестно стало на душе. Она боялась говорить о родной матери с Бельгин Султан, которой всегда упоминания Эмине Султан почему-то доставляли огромное неудобство и заставляли ее неминуемо мрачнеть и печалиться. Но сейчас не смогла удержаться.
– Но, судя по поведению отца, он не может их найти, верно? Какая она была, моя… моя мама? Я, выходит, совсем на нее не похожа?
Ожидаемо Бельгин Султан не торопилась с ответом и вся как-то сжалась.
– Простите, если я… – опомнившись, залепетала Айнур Султан и даже остановилась.
– Нет-нет, все в порядке, – вымученно улыбнулась Бельгин Султан и, тоже встав на месте, грустно посмотрела на свою воспитанницу. – Естественно, что ты хочешь больше знать о ней. Какой была твоя мать?.. – она на миг задумалась, подбирая слова. – Красивой женщиной, безусловно. Пылкой и очень эмоциональной. Она всегда поступала так, как велело ей сердце. Это есть и в тебе, Айнур. Ты похожа на нее больше, чем кажется с первого взгляда. Возможно, черты твоей матери пока еще спят в тебе, но рано или поздно они проснутся. И ты должна будешь суметь обуздать их, чтобы тебя не постиг такой же печальный конец. Ведь известно – у буйных страстей буен и конец.
Печальная улыбка коснулась губ Айнур Султан, и она, расчувствовавшись, взяла за руку женщину, заменившую ей мать.
– Но и вы в меня многое вложили, валиде. Я никогда этого не забуду. Вы для меня самый достойный пример. Я всю свою жизнь буду стараться быть похожей на вас в вашей доброте ко всем вокруг и способности так самозабвенно любить ближних.
Бельгин Султан просияла и со светлой улыбкой погладила ее по щеке в знак признательности за такие слова. Они продолжили прогулку и в шатре увидели шехзаде Мехмета, который до их прихода привычно читал книгу – он любил проводить время на свежем воздухе. Заметив их, юноша отложил книгу, поднялся с сиденья и смущенно улыбнулся.
– Валиде, доброе утро, – шехзаде покосился в сторону сестры и, поймав ее улыбку, пробормотал: – Айнур.
– Сынок, здравствуй, – тут же осветилась любовью Бельгин Султан и, позволив ему поцеловать свою руку, ласково коснулась его плеча. – Давно ты здесь?
– Нет, недавно вышел прогуляться.
– Что ты читаешь? – полюбопытствовала Айнур Султан, когда они втроем разместились в шатре. Девушка помнила укор матери в том, что она несправедлива к брату, и решила исправиться.
– Это «Энеида», – робко глянув на нее, ответил шехзаде Мехмет.
– Помню, мы с тобой ее читали в детстве, – почувствовав прилив ностальгии, откликнулась Айнур Султан. Они с братом друг другу улыбнулись, окунувшись в воспоминания об общем детстве. – Когда закончишь, позволишь и мне ее прочесть?
– Конечно, – воодушевленно воскликнул юноша. – Если хочешь, я могу одолжить тебе и другие книги. У меня их много.
– Было бы неплохо, – Айнур Султан сняла с головы капюшон, так как шатёр закрывал ее от солнечных лучей, и кивнула. – Я зайду к тебе сегодня вечером, чтобы выбрать несколько? А то все книги, что у меня есть, я давно уже прочла. И вечер-то занять нечем.
– Д-да, приходи, – запнувшись от неожиданности, радостно улыбнулся шехзаде Мехмет. – Когда пожелаешь.
Айнур Султан и самой стало очень приятно от этого разговора. Начав его скорее вынужденно, она теперь чувствовала необъяснимую легкость. Султанша и забыла, как ее брат Мехмет был легок и прост в общении. И он всегда так светло улыбался, подобно своей матери, что невозможно было не заразиться его солнечным настроением.
Довольная общением своих детей, Бельгин Султан с улыбкой за ними наблюдала. Они продолжили разговаривать – сначала о книгах, которые Айнур также могла бы дать почитать Мехмету, потом о других мелочах и уже куда более увлеченно, чем вначале. Кажется, они и вовсе позабыли об ее присутствии, но Бельгин Султан этим совсем не тяготилась. На душе у нее полегчало – наконец, они снова нашли общий язык. Повернув голову в сторону, чтобы полюбоваться осенней природой, султанша увидела свою служанку Нисан-хатун, которая приближалась к шатру. В руке у нее что-то блестело.
– От повелителя? – в трепетной надежде воскликнула Бельгин Султан, разглядев в блестящем позолоченный футляр для писем, когда служанка подошла к шатру.
– Да, госпожа.
Шехзаде Мехмет и Айнур Султан, замолчав, взволнованно переглянулись – все давно и с нетерпением ждали новостей от падишаха. Забрав письмо с таким видом, будто оно было сокровищем, Бельгин Султан в волнении поднялась с сиденья и нетерпеливо обернулась на детей.
– Я, пожалуй, пройдусь немного.
– Конечно, валиде, – с пониманием отозвался шехзаде Мехмет.
Они с сестрой проводили ушедшую Бельгин Султан любящими взглядами и снова посмотрели друг на друга. Оба понимали, что султанша обязательно расскажет им о содержании письма, но сейчас их валиде хочет остаться одна, чтобы насладиться каждой строчкой, написанной рукой повелителя, по которому она так тосковала.
Уже не чувствуя неловкости, брат и сестра тоже решили пройтись, неосознанно наверстывая время, проведенное врозь. Они все не могли наговориться, и каждый испытывал такое облегчение от их долгожданного общения, что беседа становилась все непринужденнее и приятнее. Смеясь, Айнур Султан держалась за локоть брата и слушала его веселый и ироничный рассказ об одной из прочитанных им книг, как увидела вышедшего со стороны конюшни шехзаде Орхана.
Он заметил их, и взгляд его недобро потемнел. Шехзаде Мехмет напрягся, увидев, что брат направился к ним с не предвещающим ничего хорошего настроем. Айнур Султан, которая почувствовала его встревоженность, крепче сжала пальцы на руке брата, тем самым показывая, что она рядом и не позволит случиться ссоре.
– Давно я не видел вас вместе, – подойдя к ним, с усмешкой произнес шехзаде Орхан, и его серые глаза буквально вонзились в брата. – Наслаждаетесь прогулкой?
– Да, мы встретились в саду и разговорились, – избавив шехзаде Мехмета от необходимости отвечать, улыбнулась Айнур Султан, чтобы разрядить атмосферу. – Если хочешь, присоединяйся к нам, Орхан.
– У меня нет настроения обсуждать книжки, а ведь о другом наш Мехмет говорить не в состоянии, – колко ответил он, и шире усмехнулся, увидев, что задел брата. – Я думал по возвращении во дворец зайти к тебе, – обратив взгляд к сестре, который не был ласков, как всегда, а скорее напряжен, произнес он с нажимом. – Идем, Айнур. Если вы, конечно, закончили свое премилое общение.
– Нет, не закончили, – недовольная его поведением, прохладно ответила Айнур Султан. – Раз ты не хочешь присоединиться к нам, то увидимся позже, Орхан. Хотя, право, не знаю… Вечером я обещала зайти к Мехмету. Возможно, завтра?
Заметив, как от гнева забурлил взгляд отверженного шехзаде Орхана, который к такому ее тону уж точно не привык, Айнур Султан почувствовала удовлетворение. Она больше не станет предпочитать одного брата другому. Теперь она поняла, как в действительности скучала по Мехмету. Ей дороги они оба.
– Неужели ты такого низкого о себе мнения, брат, раз принимаешь жалость с подобной радостью? – презрительно процедил шехзаде Орхан, не позволив им уйти. – Ты ведь не думаешь, что она вдруг вспомнила о тебе по иным причинам?
– Орхан! – ахнула от возмущения Айнур Султан.
Шехзаде Мехмет побледнел от таких слов – они больно его задели. Брат знал его слабое место – неуверенность в себе, ощущение ущербности – и безжалостно ударил прямо в него. Но, собравшись с силами, шехзаде с неожиданной решимостью вскинул голубые глаза на брата, что смотрел на него с неприятной насмешкой.
– Кто из нас сейчас и достоин жалости, так это ты, Орхан.
Прекрасно зная его горячий и вспыльчивый нрав, Айнур Султан вовремя возникла между братьями, не позволив Орхану шагнуть к Мехмету.
– Что ты сказал? – убийственно медленно произнес он.
Шехзаде Мехмет против воли почувствовал гнетущую тревогу. Он помнил, как на днях Орхан одним ударом сбил с ног их брата Османа, а тот был много сильнее и старше больше, чем на десять лет.
– Да что с тобой?! – вознегодовала Айнур Султан, несильно толкнув его ладонью в широкую грудь. Шехзаде Орхан и с места не сдвинулся, почти не почувствовав удара, но поглядел на нее так, словно ему стало больно. – Можно подумать, ты получаешь удовольствие от ссор и драк! Сначала Осман, теперь Мехмет. Может, и мне скажешь пару «приятных» слов? – почувствовав накатившую на нее слабость, Айнур Султан вспомнила о том, что с ее здоровьем ей запрещены сильные волнения, но не смогла остановиться и с вызовом посмотрела на возмутившего ее брата. – Ну же, что молчишь?
И он отступил. Шехзаде Мехмет с удивлением смотрел на то, как его привыкший во всем побеждать брат, признав свое поражение, шагнул назад, а после, не глядя в их сторону, ушел по тропинке своим размашистым шагом. Обернувшись, Айнур Султан с сожалением посмотрела на его удаляющуюся фигуру, и ее пронзило острое чувство вины. Но девушка его поспешно прогнала. Не она должна чувствовать себя виноватой.
– Идем, Мехмет.
Предместья Стамбула.
Она стояла возле одного из деревьев, что высились вокруг поляны, на которой они остановились, и задумчиво смотрела на собственную дочь. И от осознания того, насколько сильно она похожа на ее саму, Нилюфер Султан испытывала смятенность чувств. Такая же высокая, стройная, с длинными темными волосами, заплетенными в косу, со смуглой кожей и решительным взглядом карих глаз. Возможно, именно потому они и не смогли найти общий язык? Будь одна из них помягче, терпимее и смогла бы, верно, сделать шаг, даже несколько шагов навстречу. Но они с Мерган гордо стояли на противоположных сторонах и упрямо считали, что сделать шаг навстречу должна другая.
Коркут-паша сидел неподалеку на поваленном дереве, переговаривался со слугами, видимо, обсуждая перспективы охоты, и поглядывал на дочь, которая тщетно пыталась овладеть умением метать ножи вот уже который день. Бросая нож в выбранное ею в качестве мишени дерево, она с каждой своей неудачей все больше хмурилась и гневалась. Мерган Султан чувствовала внимание отца и жаждала снова заслужить его гордость, но у нее ничего не получалось.
Метнув нож, она снова промахнулась и, яростно вскрикнув, бросила второй нож на землю и намеревалась было немного пройтись по лесу, чтобы успокоиться. Но ее остановил голос, который она столь редко слышала в свой адрес:
– И это все?
Словно натолкнувшись на стену, Мерган Султан резко остановилась и очень медленно, как бы не веря тому, что услышала, обернулась на свою мать. На лице той властвовало совершенно непроницаемое выражение, но в темных глазах бурлили недовольство и даже разочарование.
– А вы хотели бы еще немного насладиться моим унижением, валиде? – едко отозвалась Мерган Султан. – Раз так, прошу меня извинить. У меня больше нет желания тешить ваше самолюбие.
– Что за тон? – послышался грозный голос Коркута-паши, от которого его дочь вздрогнула и потупилась. На поляне стало ужасно тихо. – Немедленно извинись перед матерью. И чтобы впредь я подобного не слышал.
Нилюфер Султан весьма холодно отреагировала на грубость дочери – в этой семье она успела привыкнуть к подобному. Султанша спокойно смотрела на нее в ожидании извинений, прекрасно зная по себе, как той будет тяжело переступить через себя и свою гордость. Исподлобья глядя на мать, Мерган Султан мрачно произнесла:
– Извините. Я не должна была на вашу грубость тоже отвечать грубостью.
– Это не было грубостью, Мерган, – сухо ответила Нилюфер Султан и жестом показала мужу, что сама разберется – он явно был недоволен поведением дочери и хотел снова вмешаться. – Я просто поинтересовалась, действительно ли ты так быстро сдаешься?
– Вы, наверно, думаете, что это легко? – с оттенком презрения заговорила Мерган Султан. – Да что вы вообще можете об этом знать? Вы только и делаете всю жизнь, что с вечно недовольным видом восседаете на тахте и раздаете слугам приказы! Только на это вы и способны.
Возмущенный Коркут-паша поднялся со ствола дерева, намеренный поставить дочь на место, но остановился, увидев, как его жена с холодным достоинством направилась к тому дереву, что недавно служило мишенью ее дочери, и подобрала с земли брошенный той нож. Мерган Султан напряженно смотрела на нее, не понимая, что мать собирается делать, а Коркут-паша, наоборот, догадался и уже созерцал происходящее с тенью гордости во взгляде.
Отойдя от дерева на несколько шагов, Нилюфер Султан в звенящей тишине и под прицелом взглядов занесла руку с ножом и метнула его в дерево отработанным движением. Миг – и нож вонзился точно в середину ствола.
– Я тоже не сразу научилась этому, – обернувшись на потрясенную дочь, которая и не догадывалась о ее талантах, проговорила султанша. – Никто не может научиться чему-то сразу. Когда я каждое утро сбегала в лес на охоту от матери и сестры из Старого дворца, в котором выросла, я была немногим старше тебя. И именно тогда я решила, что обрела себя в воинском искусстве. Я была просто одержима желанием овладеть им в совершенстве.
Наверное, это были первые откровения между матерью и дочерью, потому ошеломленная Мерган Султан не отрывала от нее взгляда.
– У меня не было наставников – я и две мои служанки учились всему сами. И все, что у нас было – упорство. В сущности, это все, что нужно, чтобы добиться любой цели. Я пыталась научиться метать ножи пару недель. У меня ничего не выходило, как я не пыталась. Злясь на себя, изнемогая от отчаяния, я все равно продолжала. И только на тысячный, верно, раз мой нож попал в цель. А потом был еще месяц таких же упрямых попыток, после которого я, наконец, смогла похвастаться тем, что в двух из пяти случаев попадала в цель. И даже тогда я не остановилась. Не останавливайся и ты, Мерган. Если, конечно, хочешь чему-то научиться.
Подойдя к дочери, Нилюфер Султан протянула к ней руку, в которой был зажат нож. Мерган Султан смотрела на нее еще немного растерянно, но решимость снова наполнила ее взгляд. Не отводя его от лица матери, она быстрым движением забрала нож.
– Да, хочу.
Спустя время они уже скакали по лесной дороге, направляясь в то место, где нравилось охотиться Коркуту-паше, и ничего не предвещало беды. По небу проплывали густые облака, то и дело надолго заслоняя собой солнце, отчего весь мир на время делался темно-серым и унылым. Ветер становился все сильнее и порывистее – очевидно, близился дождь.
