Текст книги "Игры сердца (ЛП)"
Автор книги: Кристен Эшли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 38 страниц)
– О, малыш, Боже. Прости. Я потеряла свой мобильный телефон. Разве Кларисса тебе не сказала?
Его шея напряглась.
– Кларисса? – тихо спросил он.
– Да. Я потеряла свой сотовый, ни одного твоего номера не помню на память. У Хантера есть только твой сотовый. Я звонила вчера. Кларисса ответила, и я попросила ее, чтобы она передала тебе, позвонить мне на домашний или в сарай.
– Риси ответила по моему телефону?
Дасти молчала.
– Дасти, – позвал он. – Моя дочь ответила по моему телефону?
– Если я скажу «да», ты разозлишься на дочь?
– Э-э… да.
– Тогда я отказываюсь отвечать.
Бл*дь.
Его взгляд переместился с колен на закрытую дверь спальни. Зачем Клариссе отвечать на звонок по его телефону? Но даже, если она и ответила, то почему не передала сообщение от Дасти?
Бл*дь.
– Майк?
– Я использую свой сотовый для работы. Она знает, что не должна прикасаться к нему, – объяснил он.
– Может это была случайность.
– Хорошо, даже если случайность, почему она не передала мне твою просьбу?
– Ну, – медленно произнесла она, – у меня нет ответа на твой вопрос.
– Черт, – пробормотал он.
– Итак, ты супер великолепный горячий парень. Я предполагаю, что ты не практиковал безбрачие с тех пор, как развелся со своей бывшей. Как твоя дочь вела себя с другими женщинами в твоей жизни?
– Никак, так как я никогда ни с кем из них не общался так, как с тобой, – ответил Майк.
Ее голос вибрировал от смеха, когда она спросила:
– Ни с кем из них?
Майк немного растерял свой гнев и ответил:
– Да.
– И сколько их было?
Он ухмыльнулся и ответил:
– Ты не захочешь знать.
– О да, захочу. Мне нужен подробный список с адресами и номерами телефонов, чтобы я могла лично поблагодарить каждую из них за то, что они улучшили твой опыт, чтобы я каждый раз получала от тебя все самое лучшее.
Майк расхохотался.
Сквозь смех он услышал:
– Но контакты Дебби мне не нужны. Я знаю всю ее контактную информацию, и не собираюсь ей выносить благодарность. Если бы она знала, что я вычеркнула ее из этого списка, думаю, она поблагодарила бы меня.
Он продолжал смеяться, но на этот раз Дасти промолчала и позволила ему насмеяться вдоволь.
Затем он объяснил:
– Хантер сказал, что заявлялся Лебрек.
– Заявлялся. Представляешь, он приехал, чтобы сообщить мне, что решил покончить с нашим расставанием. Расставанием! – она прокричала последнее слово. – Я же говорила тебе, что он ничего не понял. Ни-че-го.
Тупица. Определенно. С психическим отклонением возможно.
– У тебя с ним еще какие-нибудь были проблемы? – спросил Майк.
– Пока нет, судя, как я развлекаю половину местной полиции и полиции шерифа, раздаю миски моей дорогой, эксклюзивной, доступной только по Интернету коллекции, в некоторых странах ее так почитают, что используют в качестве валюты за кофе, даже Бью не настолько глуп, чтобы рыпаться ко мне опять.
– Хорошо, – пробормотал Майк, думая, что пончики для Риверы выросли с дюжины до примерно двух дюжин.
– Я была безумно занята, но так как везде искала свой мобильный, но не смогла найти, решила сдаться, завтра поеду в торговый центр и куплю новый. Я пришлю тебе смс с номером.
– Хорошо.
– Это отстой, – продолжала она. – Пропажа телефона, как дырка в голове. Ближайший торговый центр находится в получасе езды в городе. Не говоря уже о том, что вся моя жизнь была в том телефоне. Я потеряла все.
– У тебя разве нет резервной копии на компьютере?
– Да, учитывая мою организованность, думаю последний раз я делала эту копию в 1997 году. Так что все хорошо.
Майк усмехнулся сквозь свое «Сожалею, Ангел».
– Я тоже, – пробормотала она.
Майк перевел разговор на ту территорию, на которой ему нужно было прощупать ее пульс, просто, чтобы покончить с этим. Он получил подтверждение, как и предполагал, что Дасти еще не позвонила Дебби, чтобы заключить с ней сделку, Ронда все еще находилась в своем состоянии горя, а ее родители решили, что пробудут в Бурге три недели для начала.
– Хорошая новость, – закончила она, – мое расписание я сохранила на своем компьютере, и после выставки все станет намного свободнее. Так что надеюсь скоро появлюсь у вас.
Это была хорошая новость.
– С нетерпением жду этого, дорогая, – мягко произнес он.
– Хочешь предварительный просмотр того, что будет, когда я приеду? – тихо спросила она в ответ.
– И как все будет?
Она рассказала ему. И рассказала в деталях. Он слушал, как она кончает, и пока она это делала, продолжала рассказывать в красках, пока он не кончил.
Ее воображение было чертовски лучше, чем у него.
И ее голос был сладким и хриплым, когда она прошептала:
– Было мило.
Его голос был низким и рычащим, когда он прошептал в ответ:
– Было.
– Боже, я снова начинаю возбуждаться, просто представляя, как займусь с тобой сексом и сделаю все, что только что тебе описала.
Господи. Дасти.
Ему это нравилось.
– В следующий раз, когда у нас будет возможность побыть вместе обнаженными, я возьму инициативу в свои руки, – заявил он.
– Даже не собираюсь с этим спорить, – пробормотала она.
Он ухмыльнулся.
– Майк? – позвала она.
– Да, Ангел?
– Я скучаю по тебе. Знаю, что ты тоже занят, не хочу просить тебя обзванивать все мои контакты, чтобы меня разыскать, но, знаешь, ты можешь звонить по любому моему телефону. Вот почему я дала тебе все свои номера. Так что, когда ты думаешь обо мне, ты можешь дать мне знать об этом.
Черт, ему это тоже нравилось.
– Понял, – тихо ответил он.
– Я знаю, ты понял, имея за плечами брак и все такое. Ты можешь уловить намеки. Но когда я говорю тебе, что я занята и все идет наперекосяк, это не значит, что я слишком занята, что не смогу прочитать твою смс-ку или ответить на твой звонок. Я никогда не бываю слишком занята, чтобы проделать все это. Хорошо?
И, черт возьми, ему это тоже нравилось.
– Хорошо, милая.
– Не беспокойся о Бью, – сказала она ему.
Невозможно было не беспокоиться ему о Бью.
– Хорошо, – согласился он, хотя это было не так.
– И Клариссе – твоей дочке. Ты хороший парень, и я уверена, что хороший отец. Она разберется со своим дерьмом.
В этом он был не уверен.
– Верно. Ты закончила меня успокаивать? – спросил Майк.
– Если только ты не поддавался мне, тогда думаю «да», – ответила Дасти.
Майк снова усмехнулся.
Затем тихо сказал:
– Хорошо, Ангел. Мне нужно сходить в ванную и смыть доказательства нашего секса по телефону, и отправиться в постель.
– Хорошо, дорогой.
Она снова стала задыхаться.
Ей нравилась идея, что он мастурбировал, пока она вела с ним грязные разговорчики, ей это очень нравилось.
Господи, ему это тоже понравилось.
– Пока, дорогая, – прошептал он.
– Пока, красавчик, – прошептала она в ответ.
Майк нажал на кнопку, отключившись. Затем встал, пошел в ванную и привел себя в порядок. Затем он пошел в свою спальню, натянул футболку поверх пижамных штанов, вышел из своей комнаты и двинулся по коридору.
Дверь Клариссы была закрыта. Он открыл ее, просунул голову внутрь и посмотрел в темноте на выпирающее одеяло на кровати.
Он любил свою дочку. Определенно. У него все было идеально, двое – мальчик и девочка. У него рано возникли подозрения, что их мать далека от совершенства, но она родила ему идеальных двух детей.
Но она также рано научила их врать. Это она проделывала, беря их с собой за покупками, превратив все в игру, заставив скрывать от отца то, что купила.
После развода у него было множество разговоров с детьми об этом факте, что в семье никто не должен врать друг другу. Им нужно было научиться в своей жизни, как вести себя с другими людьми и ситуациями, но ложь была последним средством, а в семье это было просто невозможно.
Он понимал, что ни сын, ни дочь, его разговоры не принимали близко к сердцу. Он понимал это, потому что Ноу был уже старшеклассником, и умудрился принять множество дурацких решений, из-за которых его задница оказалась в кипятке. В основном с девушками и на вечеринках. Но он всегда звонил отцу, набирался мужества и, склонив голову, получал наказание. Майк позаботился о том, чтобы эти наказания не были чрезмерными, потому что Ноу признавался во всем.
Кларисса всегда была маленьким информатором отца. Она никогда не лгала, даже когда мать велела ей. Она выдавала отцу мать, не потому что Кларисса была сплетницей и не потому, что Майк допрашивал ее, она просто была близка со своим отцом, вот и все. Они поговорили, и она поделилась с отцом, что не думала, что делает что-то неправильно, ей казалось, что она была права, но это не так. Это было еще одно разочарование, которое он испытал, живя с Одри. Он никогда не показывал, что получил информацию от дочери, иногда ему приходилось идти на все, чтобы защитить Клариссу от реакции Одри. Другими словами, ему тоже иногда приходилось врать.
Но в последнее время с Ризи творилось всякое дерьмо. Она казалась потерянной. Растерянной. Ее привычки изменились. Она стала лениться. Оценки стали хуже. Она принимала сомнительные решения. И он ловил ее на лжи.
Последние, то, что она подошла к его телефону и не сообщила ему о звонке Дасти, но перед этим было и еще два раза.
Его взгляд переместился с ее кровати на темные стены.
Он обратил внимание тогда, что плакаты с вампирами пропали со стены.
В следующем месяце ей исполнится пятнадцать. В пятнадцать Дасти слетела с катушек. Они старались, за выходные, которые провели вместе, не касаться этой темы, потому что выражение лица Дасти ясно давало понять, что она не хочет в нее углубляться.
Тем не менее она была открыта и делилась всем остальным. Так что, возможно, она и не хотела вспоминать подростковый возраст, но он решил, что она затронет эту тему, если почувствует то, через что она прошла, поможет ему справиться с тем, через что должна была пройти его дочь.
Он толкнул дверь, пересек комнату и, используя тени в качестве ориентира, убрал густую массу темно-русых волос с ее лица и шеи и поцеловал дочь в висок.
Она зашевелилась и пробормотала:
– Папа?
– Да, дорогая.
– Все хорошо?
– Просто хочу, чтобы моя девочка знала, что я люблю ее.
– Я тоже тебя люблю, – прошептала она.
– Спи.
– Хорошо.
– Спокойной ночи.
– Спокойной ночи, папочка.
Папочка.
С ней все будет в порядке.
В конце концов.
Он провел пальцами по ее щеке.
Затем он прошел через комнату, закрыл за собой дверь, пересек холл, открыл дверь в комнату своего сына, Лейла вскочила и направилась к нему.
Затем Майк и собака прошли по коридору обратно в его спальню.
* * *
Суббота, поздний вечер…
Детей не было, Ноу с какой-то девушкой на своей потрепанной машине смотрел кино под открытым небом. Кларисса гуляла с подружками по торговому центру, а это означало, что она вернется без гроша в кармане с кучей ненужного барахла, попросит аванс на карманные расходы.
Это происходило еженедельно. Сначала он давал ей авансом карманные расходы. На данный момент, когда она авансом получила карманные расходы на восемь недель вперед, он перестал. Поэтому она занимала у брата, который, чтобы тратить на свое музыкальное хобби, разносил газеты и делал всякое дерьмо по дому помимо своих обязанностей, чтобы заработать дополнительные деньги, так что они обычно всегда у него водились. Она также попыталась брать взаймы у матери, которая редко давала ей деньги, потому что у нее тоже редко они водились, но даже если и были, Одри предпочитала тратить их на себя, а не на своих детей.
Это не делало Майка счастливым. И Клариссу тоже.
Он был в спортивных штанах, футболке и толстовке. На плече у него висела спортивная сумка, Майк старался не споткнуться о взволнованную Лейлу, спускаясь по лестнице, чтобы добраться до гаража. Он был в трех шагах от подножия лестницы, когда раздался звонок в дверь.
Он подошел к двери, посмотрел в глазок и увидел Ронду Холлидей.
– Черт побери, – прошептал он, бросая свою сумку у двери, отпирая и открывая.
Ее глаза устремились прямо на него. Лицо было бледным. Выражение ее лица было совершенно затравленным.
– Господи, Ронда, ты в порядке? – спросил он.
– Я… э-э… – Она остановилась, уставившись на него, слезы наполнили ее глаза, и она прошептала дрожащими губами: – Нет.
Бл*дь. Может Ронда относилась к тем людям, которые не хотели избегать тех, кто сообщил им о смерти мужа. Может Ронда была одним другим типом людей.
Он не знал, было ли это лучше или хуже для него и для нее.
Бл*дь.
Он отступил в сторону и пробормотал:
– Входи.
Она опустила голову и вошла.
Лейла набросилась на него, радуясь.
Майк закрыл дверь, шагнул вперед, схватил собаку за ошейник и повел ее по коридору, приглашая Ронду:
– Проходи. Просто собираюсь выставить ее вон.
– О… хорошо, – прошептала Ронда, и он почувствовал, что она следует за ним, когда он шел по коридору в большую гостиную-столовую, которая занимала всю заднюю часть дома.
Он повел Лейлу прямо к черному ходу, она разволновалась по другой причине, которая не была связана с гостьей, а волновалась, что сможет побегать по снегу, поэтому просто вылетела за дверь, как только он ее открыл.
Он закрыл дверь и повернулся к Ронде, которая рассматривала его столовую.
– Хочешь чашечку кофе или что-нибудь еще? – спросил он, думая, что она выглядит так, будто ей нужен не кофе. Она выглядела так, словно ей нужна была порция хорошей текилы.
– Я… – Секунду она замялась, а потом произнесла: – Нет, Майк. Но спасибо.
Он подошел к ней и остановился в пяти футах, предоставляя ей пространство, пока она теребила обеими руками ремешок своей сумочки.
– Как дела, Ронда? – спросил он, пока ее глаза смотрели куда угодно, только не на него.
Ее взгляд переместился на него, затем на его плечо, затем она прикусила губу. Несмотря на это, она все еще продолжала молчать, и это продолжалось некоторое время.
– Ронда… – начал он, и ее глаза метнулись к нему, а затем она заговорила. Быстро.
– Я не должна была этого делать. Знаю, что не должна. И не знаю, должна ли находиться здесь. Но я не знаю, что еще можно сделать. Куда пойти. Кому рассказать. Если вообще можно что-то сделать.
Это было не очень хорошее начало.
– Как насчет того, чтобы сначала рассказать все мне, что ты сделала, чего не следовало делать, – осторожно предложил он.
– Я нашла ее дневники и прочитала их, – быстро выпалила она.
Майк моргнул.
Затем спросил:
– Чьи прости?
– Дасти. Дневники Дасти. Я нашла их и прочитала.
Все тело Майка напряглось, но прежде чем он смог остановить Ронду, у нее открылись шлюзы и начала выливаться кислота.
– Я… рылась в вещах Дэррина. Я была… была…Я даже не знаю, как они у него оказались, но он спрятал их, а я нашла, и я не знала, что это такое, поэтому начала читать, а потом то, что я прочитала, я не могла остановиться, и это было так больно, Майк. Узнать. Наконец узнать, что случилось с Дасти. И было так больно осознавать, что Дэррин знал об этом все эти годы, раз у него хранились эти дневники. И он нес этот груз в одиночку. И теперь я не знаю, что делать, потому что кто-то должен узнать. Если это… если это… если она справляется с этим. Потому что, если нет, кто-то должен ей помочь, а ты полицейский. Ты знаешь в какой помощи нуждаются люди, с которыми происходят подобные вещи.
Он не хотел знать в основном потому, что просто не хотел знать. Отчасти он не хотел знать, потому что Ронда явно понятия не имела, что Майк завел отношения с ее невесткой, и он не имел права знать, Дасти должна была ему все сама рассказать.
Он открыл рот, чтобы найти какой-нибудь способ сообщить ей об этом, не раскрывая их отношений, но она продолжила, и кислота ее слов словно содрала с него кожу.
– Денни Лоу приставал к ней, когда ей было пятнадцать.
Майк стоял совершенно неподвижно.
Деннис Лоу родился в этом городе. Деннис Лоу вырос в этом городе. Деннис Лоу нашел женщину в колледже, женился на ней и привез ее обратно в их родной город. Годы спустя Деннис Лоу разрубил свою жену топором, они смогли опознать ее по обручальному кольцу на пальце, которое стало одной из частей ее тела. Деннис Лоу тогда пошел на массовое убийство во имя нынешней жены Алека Колтона Фебрари. Затем Деннис Лоу покончил жизнь самоубийством, бросившись на полицейского. Так что Деннис Лоу был известен по всей стране именно тем, кем он был. К счастью, мертвый серийный убийца с простреленной головой.
И хотя Дасти не была найдена мертвой среди его жертв, она выглядела как Феб Колтона. Светлые волосы, соблазнительная фигура, темно-карие глаза.
Они знали об одной девушке, которую он изнасиловал до того, как потерял полный контроль, а затем убил пятерых, собаку и совершил нападение на мужчину.
И теперь он, Ронда и, по-видимому, перед смертью Дэррин знали, что Денни Лоу приставал к Дасти.
Майк проглотил подступившую к горлу желчь, а Ронда продолжила.
– Это было… было плохо, Майк, – прошептала она, затем дернула головой в сторону, открыла сумочку и достала две тетрадки. Она снова посмотрела на Майка. – Она написала все об этом.
Она махнула тетрадями в его сторону.
Майк уставился на них, как на шипящих змей.
– Я… она… Я не знаю! – Ронда внезапно заплакала, и Майк, взглянув на ее лицо, увидел, что оно искажено отчаянием и нерешительностью. А потом она, бл*дь, продолжила: – Я прочитала их. От корки до корки. Она… Майк… она была влюблена в тебя, – она наклонилась вперед, – окончательно. – Она выпрямилась, продолжив: – И это была… Знаю, что она была тогда молода, но это не была любовь маленькой девочки. Это было очень сильное чувство, Майк, и красивое. Она все написала об этом. А потом случилось это. Затем он… Денни… – она замолчала, а потом, черт возьми, начала снова. – И все пошло наперекосяк.
– Ронда… – выдавил Майк, но она продолжала говорить, не обращая внимания на него.
– Ты должен прочитать ее дневники. Мы должны ей помочь. Я не знаю, сколько раз Дэррин говорил со мной о Дасти. Как он беспокоился о ней. Как она продолжала выбирать не тех парней. Полных придурков. Так оно и было. Я встретила парочку из них, и они были не хорошими парнями. Мы бы… мы, – ее лицо вспыхнуло, – ну, мы говорили об этом по ночам в постели. Не постоянно, но случалось. И я знала, что беспокойство Дэррина о Дасти было последним, о чем он думал перед сном. Она сбежала сразу после средней школы, хотя все в семье знали, что она любила эту землю так же, как ее отец, так же как Дэррин. И поселилась она не в Дэнвилле или Эйвоне или что-то в этом роде. Она поселилась в Техасе, – заявила она, как будто Техас был на другом континенте, а затем продолжила: – И Дэррин понимал, почему она сбежала. Мне всегда казалось, что она не часто приезжала к нам, потому что в тех случаях, когда она приезжала, обычно здесь бывала Дебби, они не слишком хорошо ладили, поэтому она старалась избегать встреч с ней и приезжала только тогда, когда Дебби здесь не было или Дебби не могла оставаться надолго. Но теперь я все поняла.
Теперь она поняла.
Теперь и Майк все понял.
Майк опустил глаза на дневники, но его голова была заполнена Дасти. Дасти маленькая, ее улыбка легко вспыхивает, смех и пение наполняют дом, ее остроты быстры и умны. Затем Дасти, когда он попытался поговорить с ней, так много черного макияжа вокруг глаз, волосы в беспорядке, одежда висит на ней, лицо искажено гневом, слова резкие и стервозные.
Потому что псих наложил на нее руки, и она явно справилась с этим в одиночку наилучшим из известных ей способов. Она никому не сказала. Даже брату, с которым была ближе всех, ей приходилось учиться на своих дневниках.
И теперь она была с парнем, который явно был не прав. Тридцать восемь лет, никогда не была замужем, выбирала тех парней, которых называла «придурками», если недавний случай был чем-то примечательным, учитывая, что копы должны были вмешаться, чтобы держать этого мудака подальше от нее, то тогда у нее все было намного хуже, чем сейчас.
– Майк? – позвала Ронда, и Майк снова перевел взгляд на ее лицо.
– Ронда, это было очень давно, Денни Лоу мертв. Я ничего не могу сделать, – тихо сказал он, его голос был ровным, живот так сжался, было удивительно, как его не вырвало.
Она уставилась на него, затем прошептала:
– Но…
– Дасти, должно быть, нужна помощь, Ронда.
– Иногда они не… Такие девушки, как она, не…
Майк прервал ее.
– Она уже не девушка. Она женщина, и прямо сейчас я ничего не могу сделать.
Он ничего не мог сделать.
Ничего.
Бл*дь.
Ронда закрыла рот и снова уставилась на него.
Затем прошептала:
– Хорошо.
– Мой совет, не делись этим с мистером и миссис Холлидей. – Он мотнул головой в сторону тетрадей. – Прямо сейчас вам всем это дерьмо не нужно. И этим дерьмом должна поделиться Дасти сама. Да?
Она медленно кивнула.
– Это значит, Ронда, – продолжал он, – не делись тем, что узнала из дневников с самой Дасти. Вы все потеряли близкого вам человека. Она тоже горюет, как и ты. Сейчас не время поднимать это дерьмо, если она его похоронила.
Она снова кивнула.
Майк глубоко вздохнул, а затем тихо сказал:
– Прости, что я не могу больше ничем помочь.
Да, он сожалел. Серьезно, бл*дь, сожалел.
Он понятия не имел, что делать с этим дерьмом.
Затем Ронда сделала то, чего Ронда ни за что не должна была делать. Она подошла к дивану и положила дневники Дасти на спинку, не глядя на него, прошептала:
– Я просто оставлю их здесь на случай, если ты передумаешь.
– Ронда… – начал он, но не стал продолжать.
Она быстро пробормотала:
– Пока, Майк, – и побежала по его коридору.
Он не поспешил за ней в основном потому, что не мог пошевелиться. Он просто стоял, уставившись на тетради, даже после того, как услышал, как открылась и закрылась входная дверь. Даже после того, как услышал, как отъехала ее машина. И даже по прошествии долгого времени.
Дасти. Открыто. Делилась. Всем. На сто процентов.
За исключением тех случаев, когда они касались темы ее подростковой перемены. Затем она без слов дала понять, что не собирается говорить об этом.
– Бл*дь, – прошептал он.
«Мы выходим из этого состояния. Обещаю», – прошептала тогда она.
Она не вышла еще. Выбирала не тех парней, избегала своего родного города, не рассказывала, что случилось, таким образом, смирилась с тем фактом, что к ней приставал серийный убийца до того, как он стал серийным убийцей, и старалась не думать о своей сестре, которая защищала насильников.
Он заставил свое тело повернуться и двинуться к черному ходу. Затем он впустил свою собаку. Она прыгала вокруг него, пока он шел через гостиную.
Но он не двинулся к своей спортивной сумке. Он не пошел в спортзал. Он не подошел к телефону и не позвонил Дасти.
Потому что он поступил чертовски глупо на свою задницу, он подошел к этим чертовым дневникам.
Затем прислонил свою тупую задницу к спинке дивана и приоткрыл одну тетрадь.
Полтора часа спустя он уже давно обогнул диван, сел на него, наклонился вперед, уперев локти в колени, вторая тетрадь лежала открытой на его ногах, он прочитал обе.
Первая была ее первым дневником. Он понял, с чего все началось, он расстался с Дебби и отправился в колледж. Это означало, что он был свободен для ее воображения.
И Ронда не ошиблась. Она любила его. Она была слишком молода, чтобы понять, что делать с этой своей любовью, но была не слишком молода, чтобы понять, как ее выразить.
И выражала она ее прекрасно на страницах своего дневника.
Но дело было не только в нем. Он бегло просмотрел всякую чушь молодой девушки, изучил дерьмо, которое она так потрясающе рисовала в углах, вокруг слов, иногда соединяла обе страницы, чтобы нарисовать то, что приходило ей тогда в голову. Ее рисунки, нарисованное четырнадцатилетней девочкой, были лучше, чем большинство дерьма, которое вешают на стены.
Затем он перевернул страницу во втором дневнике, и все изменилось. Исчезли разноцветные гелевые ручки, которыми она писала, и мягкие разноцветные оттенки карандашей, которыми рисовала. Внезапно все надписи и наброски стали густо-черными. Не было ни цветов, ни бабочек, ни портретов близких. Изображения были темными. Чудовищными. Слова тяжелыми, угрюмыми, сердитыми. Ее отношения с сестрой, которая постоянно противостояла ей, иногда жестко, по поводу ее перемены, быстро ухудшились. Ей не терпелось убраться к чертовой матери из этого города. Она не могла дождаться, когда станет «свободной».
И встреча с Денни была на удивление подробно описана.
Он отделил ее от девчачьей стаи под каким-то дурацким предлогом, будто она что-то обронила. Затем завел с ней разговор. И, наконец, он хорошо обращался с ней, пока не увел ее подальше от толпы в заднюю часть средней школы. И все это во время футбольного матча. Она хранила молчание, потому что он угрожал. Он запустил руку ей под рубашку, спустил лифчик и положил руку ей между ног, расстегнув джинсы. Она умудрилась укусить его, одновременно пнув в голень, освободилась, побежала и сумела убежать. В то время Лоу должен был быть на несколько лет старше ее, поскольку он был старше Майка.
Это, должно быть, было ужасно.
С другой стороны, в его руках были доказательства того, что так оно и было.
Описание события – вот и все, что там было. Больше она ничего об этом не писала. Не чувства, не то, как она справлялась, не то, рассказывала ли кому-нибудь об этом. Ничего. Просто описание события, а затем много беспокойства черными чернилами.
Последняя запись второй тетради была мрачной, «К черту это дерьмо. Не помогает. Ничто не помогает. Ничто и никогда не поможет».
Закончив, Майк закрыл дневник, склонил голову и закрыл глаза.
Одри не хотела меняться, он потратил пятнадцать лет, пытаясь заставить ее измениться и потерпел неудачу.
Вай, чей муж был убит горем от смерти жены и ребенка, тоже была сломлена, он добровольно нес на себе этот крест, тогда Вай выбрала другого мужчину, который помог бы ей обрести счастье.
Денни Лоу в задней части средней школы, держал руку у нее между ног.
Он поднял голову, открыл глаза и невидящим взглядом уставился в пустой телевизор.
Он не был идиотом. И не был неудачником. Он не был психом. Он мог быть придурком, но этот случай был редким. Ему не нужна была женщина, которую тянуло отыскать мужчину не похожего на ее бывших «придурков», потом она избавиться от него, почувствует необходимость найти снова этих «придурков», чтобы она смогла жить со своим дерьмом, которое Денни Лоу вбил ей в голову, что это все, на что она годна.
Он хотел, чтобы его дети были счастливы и получили хорошее образование. Он хотел женщину в своей постели, которая хотела быть в его постели, и заставляла его хотеть быть в его постели и которая, более чем редко, заставляла его смеяться.
Он не хотел больше детей.
Он не хотел иметь дело с отношениями на расстоянии, пропущенными звонками, голосовой почтой, электронной почтой и сексом по телефону ночь за ночью, который был хорош, но далеко не так хорош, как настоящий. Он не хотел жизни порознь, дней, недель, месяцев по отдельности. И в конце всего этого дерьма, когда он уделял чему-то драгоценное время, в конце концов, он оказывался один в своей постели.
Он не хотел сидеть за столом в День благодарения рядом с женщиной, которую трахал совсем недавно два выходных, напротив женщины, лишив ее девственности, слушать их ссоры, происходящие между ними. Он также не хотел подвергать своих детей этому дерьму.
Он не хотел женщину, которую нужно было исцелять.
Потому что он уже пытался исцелить дважды, один раз потерпел неудачу, с треском проиграл во второй раз.
Очевидно, это был один из тех случаев, когда он мог стать придурком. Но ему было сорок три. Он знал себя. Он знал, чего хотел. И он знал, что ему не нужно подобное дерьмо в его жизни.
Приняв решение, чувствуя тяжесть в животе, острую боль, пронзившую грудь, он поднялся.
Затем внезапно и нехарактерно его рука скользнула назад, затем вперед, и дневник девочки-подростка Дасти раскрылся в воздухе, затем с силой ударился о стену, прежде чем упасть на пол.
Лейла вскочила со своего места, лежа у его ног, и залаяла.
Майк проигнорировал собаку и уставился на эти чертовые тетради, лежащую на его ковре.
Он был рад, что Денни Лоу мертв не только потому, что он был полным психом, убивавшим людей. Потому что он забрал Дасти, жизнерадостную и веселую Дасти, у ее семьи, и он забрал Дасти у Майка.
Дважды.
– Черт, – прошептал он, поднимая руку и проводя ею по волосам. – Бл*дь, – повторил он, продолжая смотреть на дневники на полу. – Мать твою, – отрезал он, затем наклонился, подошел к тетрадям через комнату, поднял, Лейла последовала за ним, затем неторопливо направился к лестнице, Лейла все еще следовала за ним, Майк поднялся и спрятал дневники Дасти в одном из своих ящиков.
Затем он спустился вниз, Лейла последовала за ним, схватил свою спортивную сумку.
Потому что единственное, что ему действительно было нужно – это пойти в чертовый спортзал.
* * *
Воскресный вечер…
– Привет, – поздоровался Майк после двух гудков, когда я позвонила ему.
– Привет, – ответила я. – Все в порядке? Ты не звонил вчера. Я оставила пару голосовых сообщений. Ты их прослушал?
– Нет, не успел.
Его голос звучал странно, и мне это не понравилось.
– Что? Кларисса? – Поинтересовалась я.
– Нет, не Риси, – ответил Майк.
Я ждала, что он продолжит.
Но он молчал.
– Майк, милый, – мягко начала я. – Что случилось?
Он не отвечал несколько секунд, потом спросил:
– Ты когда приедешь?
Это заставило меня почувствовать себя лучше, я улыбнулась.
– Да, это моя хорошая новость на сегодня. Купила билеты. Я приеду на следующие выходные.
– Хорошо, тогда мы поговорим, – коротко сказал он, и я моргнула.
Затем, осторожно и медленно, спросила:
– То есть… тогда?
– Что?
– Я имею в виду, мы не будем разговаривать, пока я не приеду? Как обычно, разговариваем?
– Наверное, лучше сделать так.
Я почувствовала тяжесть в груди. Я чувствовала, к чему все идет. Я слишком часто переживала это раньше.
Несмотря на свое предчувствие, прошептала:
– Майк, что случилось?
– С глазу на глаз, Дасти. Напиши мне. Мы определимся со временем. Дети уезжают на следующие выходные. Ты можешь прийти ко мне домой. Разговор будет частным.
– Ты собираешься порвать со мной? – спросила я и почувствовала себя идиоткой. Мы даже не встречались еще. У нас был секс, разговоры и телефонные звонки, которые, кстати, включали в себя больше секса, но по телефону.
И все же.
Или, по крайней мере, я так думал.
– Просто… – начал он, затем закончил: – Мы поговорим в следующие выходные. Лицом к лицу.
Я начинала злиться.
– Не уверена, что хочу приходить к тебе, чтобы услышать, что ты больше не хочешь меня видеть, Майк.
Это было встречено молчанием.
Затем, мягко, сладко:
– Ангел, прямо сейчас, разговора не получится. Но поверь мне, когда я говорю, что беспокоюсь о тебе, ты захочешь услышать, что я хочу сказать тебе.
Мой голос был мягким, но не сладким, когда я ответила:
– Достаточно сказать, что это пугает меня.
