Текст книги "Игры сердца (ЛП)"

Автор книги: Кристен Эшли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 38 страниц)

Но ошибался.

Она была прекрасна. И не потому, что была так накрашена, как сегодня, что выглядела как настоящая модель.

Она была просто прекрасна.

Затем она ответила своим обалденно мягким голосом, но на этот раз ему показалось совсем по-другому.

Счастливо.

– Словно он счастлив.

Боже, он хотел ее поцеловать. Он действительно хотел ее поцеловать сейчас.

А вчера ей исполнилось пятнадцать. Теперь она была полностью в той зоне, когда он мог бы ее поцеловать.

Но он не поцеловал.

Вместо этого спросил:

– Не хочешь пойти куда-нибудь?

Она склонила голову набок:

– Пойти?

Черт, Кларисса Хейнс, определенно была крутой. Хотя она и была первокурсницей, но была крутой, чем любая другая девушка, даже те три старшеклассницы, с которыми он встречался. Большую часть времени Кларисса старалась держаться в стороне, заставляя его подходить к ней. Она всегда была такой тихой и таинственной, не болтала ему на ухо всякую чушь все это чертовое время. В последнее время подходила достаточно часто, чтобы он понял, что она заинтересована, но не настолько часто, чтобы не казалось, что она бегает за ним. Она позволяла ему делать ходы, разыгрывать его пьесы, отдавая ровно столько, чтобы поддерживать его интерес, но на самом деле ничего не давая взамен.

Кроме сегодняшнего дня. Сегодня днем она была другой. Дважды она брала его за руку и держала. Это длилось всего несколько секунд, но она это делала. И она смотрела ему в глаза, когда он говорил, будто ей действительно было не насрать на то, что он хотел ей сказать. Как будто его слова многое значили для нее. Как будто она не хотела, чтобы он замолчал. И она тоже говорила больше, рассказывая ему, как провела сегодняшний день с его тетей Дасти и о том, какой классной она ее считала.

Итак, пришло время. Ей исполнилось пятнадцать. Ее отец встречался с его тетей. Она подавала ему сигналы.

Пришло время.

– Да, типа свидания.

Она отодвинулась на несколько дюймов, не только физически, но и внутренне, он увидел это по ее лицу.

Черт, неужели он все неправильно понял?

– Папа говорит, что я не могу ходить на свидания, пока мне не исполнится шестнадцать, – прошептала она, и он уловил разочарование в ее голосе.

Он тоже был разочарован, но не удивлен. Черт возьми, мистер Хейнс не так давно начал встречаться с его тетей Дасти, а Фин уже присутствовал на шоу, которое мистер Хейнс устроил его тети Дебби. Если он вот так встал на защиту тети Дасти, то мистер Хейнс полностью бы посвятил себя защите своей дочери. Рис была той единственной, которую, это он точно знал, стоит ждать, пока ей не исполнится шестнадцать, чтобы они могли встречаться. А это был целый чертовый год.

– Может я могу поговорить с Дасти, чтобы она поговорила об этом с отцом, – предложила она.

Рис.

Фин ухмыльнулся ей.

Это бы точно сработало. Мистер Хейнс был влюблен в его тетю, и то, что он вмешался в историю с тетей Дебби, было не единственной причиной, по которой он понял, что мистер Хейнс влюблен в его тетю. Было много других признаков его любви. Чертовски много.

– Ты готова поговорить с ней? – спросил Фин.

Она кивнула.

– Отлично, – пробормотал он.

Она усмехнулась, затем посмотрела на темный двор.

Затем, глядя в темноту, окликнула его:

– Фин?

– Да, детка.

Он мог поклясться, что услышал ее тихий вздох.

Потом она сказала:

– Я… – и замолчала.

Он схватил ее за руку, держа ее между их шезлонгами.

– Что, Рис?

Услышит ли он еще один ее тихий вздох?

Затем:

– Это было действительно…, – она сделала паузу, – приятно с тобой кататься на лошади Дасти.

Черт возьми, да, было очень приятно.

– Ага, – пробормотал он, сжимая ее руку.

– Как ты думаешь, Дасти разрешит нам еще раз покататься?

– Однозначно.

– Круто, – прошептала она, сжимая его руку.

Она погрузилась в молчание, и Фин погрузился в молчание вместе с ней.

Потом его осенило, что он сидит на веранде дома жилого комплекса и ничего не делает, держит за руку девушку, первокурсницу, пока ее отец находится примерно в двадцати пяти футах от них.

И это было приятно.

Господи.

Рис нарушила молчание, прошептав:

– Мой отец очень поздно вернулся позавчера вечером.

– Угу, – произнес Фин с улыбкой, – я заметил.

– И на следующее утро он был по-настоящему счастлив.

– Ага, – пробормотал Фин сквозь тихий смех. – Тетя Дасти тоже выглядела счастливой.

Рис хихикнула.

Фин снова сжал ее руку.

– Мы как…феи-крестные или что-то в этом роде, – заметила она, и Фин расхохотался.

Он услышал, как Рис засмеялась вместе с ним.

Это тоже было приятно.

Потом он сказал:

– Не говори моим парням, что я фея-крестная.

– Нема, как рыба.

Фин снова тихо рассмеялся и уставился в темный двор, сидя на веранде дома в жилом комплексе холодным вечером, держа девушку за руку, а ее отец находился в двадцати пяти футах от них, и пока он сидел, думал, что хотел бы, чтобы у его отца был шанс познакомиться с Клариссой Хейнс. Будучи другом мистера Хейнса, его отец был с ней знаком, но он не знал ее так хорошо.

И Фин подумал, если бы он узнал ее лучше, то она бы ему понравилась.

А потом он подумал, что, может Рис следует это узнать. Не то чтобы прямо или что-то в этом роде.

Но она должна это знать.

Итак, держа Клариссу Хейнс за руку на холоде, Финли Холлидей сделал то, чего не делал уже несколько недель. Ни разу с того дня, когда его мама была его настоящей мамой, а мистер Хейнс на коленях в снегу пытался реанимировать его отца.

Фин заговорил о Дэррине Холлидее.

И, пока он говорил, ее рука сжималась все крепче и крепче в его руке, он знал, что Рис слышит каждое его слово.

10

Непристойности

Я ухмыльнулась и вложила в свою ухмылку все, уложив Майка на спину на его кровати.

– Ха! – И рассмеялась ему в лицо.

Наносекундой позже я лежала на спине, а Майк навалился на меня всем весом.

– Ты что-то сказала? – спросил он, ухмыляясь.

– Уф! – Застонала я и дернула бедрами с такой силой, как только могла.

Майк не ожидал. Я быстро поднырнула под него и начала отползать.

Рука Майка обхватила меня за талию, потянув назад, я оказалась на животе, а его тело прижало меня к кровати.

– Скажи, – приказал он мне на ухо. – Твои тренировочные лагеря – дерьмо.

– Я еще не закончила надирать тебе задницу, – ответила я, учитывая мое положение и последние пятнадцать минут, пока мы боролись на его кровати, и я серьезно проигрывала, хотя отвечала одновременно упрямо и смешно.

Он знал это, я почувствовала и услышала, как он усмехнулся, и его рука сжалась.

– Скажи, – повторил он.

– Ни за что! – огрызнулась я, пытаясь оторвать его от себя, приподняв бедра.

Это была тактическая ошибка, поскольку для его руки появилась лазейка, поэтому его рука скользнула вниз ко мне между ног.

Я замерла.

– Скажи, – прошептал он мне на ухо, и я вздрогнула.

Мне понравилась эта новая игра.

– Нет, – прошептала я в ответ.

Его рука переместилась вверх, пальцы задвигались на моем ремне.

– Скажи.

– Неа.

Его пальцы расстегнули пуговицу на моих джинсах, затем молния заскрипела вниз.

– Скажи, Ангел.

– Не в этой жизни, малыш.

Его рука скользнула в мои джинсы и трусики, палец попал в нужное место.

Я ахнула.

– Ты проиграла, – прошептал он мне на ухо, – признай это.

Это было не похоже на проигрыш. Ничего подобного.

Я промолчала.

Его палец дернулся, и я непроизвольно ответила мяуканьем.

Его губы коснулись кожи под моим ухом, и он прошептал:

– Давай.

Я понятия не имела, что он имел в виду, что я должна была дать, то ли признаться в том, что он сильнее меня (серьезно, это было очевидно еще до того, как мы начали борьбу) или в чем-то еще.

Я дала ему кое-что еще.

Я приподняла задницу, прижавшись к его паху.

Его зубы прикусили кожу под моим ухом.

Огонь пронзил меня насквозь.

Так я начала узнавать кое-что новое о своем детском увлечении, хорошем парне, отличном отце, ответственном гражданине, отважном полицейском Майке Хейнсе.

Он мог быть похотливым.

Я поняла это не потому, что он прижался своей промежностью к моей заднице, когда я прижималась своей задницей к его паху. Я поняла это не потому, что он проделывал своим пальцем, творя волшебство у меня между ног, а его губы и язык творили дикие и удивительные вещи на моей шеи.

Я поняла это, когда мне стало по-настоящему жарко, а его рука исчезла у меня между ног. Я издала протестующий всхлип, повернула голову, глядя на него, увидела его сексуальные темные глаза, смотрящие на меня сверху вниз, и почувствовала его руку на своей пояснице.

Затем он приказал:

– Не двигайся, бл*дь, пока я тебе не скажу.

О Боже, это было еще жарче, чем просто жарко.

Так жарко, что я не могла произнести ни слова. Поэтому кивнула.

Его руки потянулись к моему свитеру, грубо дернули его вверх, мои руки поднялись вместе со свитером, а затем он исчез. Затем я почувствовала, как расстегнулся бюстгальтер, одна бретелька упала с плеча по моей руке, затем другую бретельку сдернули. Затем с сильным рывком мои джинсы исчезли с моими трусиками, и внезапно я оказалась голой на животе в великолепной, пугающе дорогой и огромной кровати Майка.

Кровать задвигалась вместе с ним, когда он делал что-то, судя по звукам, стал раздеваться, и, клянусь Богом, команда Майка не двигаться, и слыша шорох сбрасываемой одежды, довели меня почти до оргазма.

Я наклонилась ближе, когда услышала, его рычащий голос:

– Раздвинь ноги и приподними задницу, Дасти.

Я не стала медлить. Ни секунды.

Потом почувствовала, как он накрыл меня собой. Упираясь на предплечье одной рукой, другой, нацелившись на одно местечко между моих ног, палец коснулся клитора, а его член вошел внутрь.

– О, Боже мой, – прошептала я, приподнимая задницу еще по выше.

– Вот это моя девочка, – проворчал он, а затем начал трахать и делать это очень, очень жестко.

Я думала, что в Майке все было потрясающим, но эта новая сторона Майка была просто потрясающей. Я даже не знала, что это такое, была слишком возбуждена, чтобы пытаться понять.

– Сильнее, малыш, – умоляла я, и он давал мне сильнее, одновременно входя глубже, быстрее и сильнее нажимая, двигая быстрее пальцем. Шея выгнулась, из горла вырвалось еще больше мяуканья.

Боже, как красиво. Феноменально.

Я услышала звонок своего сотового на прикроватной тумбочке.

Дерьмо! Нет! Почему? Почему, почему, почему, почему, почему?

– Не останавливайся, – умоляя, произнесла я. – Наплевать, кто бы ни был.

Но я поняла, что Майк взглянул на экран телефона. Поняла это, я потому что именно тогда я познакомилась с еще одной новой, невероятно фантастической чертой Майка.

Майк был хорошим парнем, отличным отцом, ответственным гражданином, который мог жестко меня трахать, соблюдая само контроль, при этом непристойно, но он также был мачо, а значит собственником, и когда он злился, по-настоящему злился, это было также горячо, как заниматься с ним сексом.

И я осознала это, когда он прорычал:

– Ты, бл*дь, издеваешься надо мной.

– Майк, не обращай внимания.

Но он не стал не обращать внимания, полностью меня игнорируя. Его рука скользнула между моих ног, он остался внутри, протянув руку к тумбочке. Я услышала странный электронный щелчок, когда он провел большим пальцем по экрану моего телефона, чтобы ответить на звонок, а затем, к моему шоку, должна была это признать при крайнем возбуждении, завелась еще больше, когда он произнес:

– Ты привлек мое внимание, и тебе стоит узнать что, привлекая мое внимание, когда я глубоко погружен в Дасти, жестко трахая ее, и она лежит лицом вниз в моей постели, наслаждаясь каждым моим движением, я знаю это, потому что она мурлыкает для меня, как кошка. И когда я заставлю ее кончить, она произнесет мое имя. Так что ты также должен знать, что с тобой покончено. Если ты этого не понимаешь, когда тебе объяснял Ривер, то я объясню тебе это так, чтобы ты, бл*дь, наконец-то понял.

Затем я услышала звуковой сигнал об отключении вызова, мягкий стук моего телефона, упавшего куда-то на кровать, а затем рука Майка вернулась ко мне, его бедра задвигались, а его губы оказались у моего уха.

– Ты кончаешь, произносишь мое, черт побери, имя. – Он все еще рычал и все еще злился.

Мне понравилось и то, и другое. Очень сильно.

– Да, милый, – выдохнула я.

Затем, пять минут спустя, я сделала, как мне велели, откинув голову назад, произнеся имя Майка, прозвучавшее как шепот.

И он уже не был во мне, а я больше не лежала на животе. А лежала на спине, руки Майка подхватили меня под колени, подняв мои ноги вверх, а его губы оказались на моих, приказав:

– Держи ноги высоко.

– Хорошо, малыш, – согласилась я, все еще чувствуя остатки оргазма.

Затем он просунул руки мне под плечи вверх, его пальцы оказались в моих волосах, ладони легли на основание шеи, и он продолжил трахать, целуя.

Пять минут спустя он тоже кончил, прошептав мое имя мне в губы.

Это было великолепно.

Он оставался погруженным, уткнулся лицом мне в шею, его губы задвигались по моей коже.

Это было приятно.

Мы не двигались, не теряли связь и долго молчали, пока Майк не вышел, затем сделал нечто новое. Чего никогда не делал ни он, ни другие любовники. Кое-что удивительное. Кое-что, что мне очень понравилось.

Он подхватил меня на руки, поднявшись с кровати. Затем отнес в ванную, когда мы добрались до раковины, он осторожно опустил меня на пол, но продолжал обнимать другой рукой, крепко прижимая к себе, пока мои все еще дрожащие ноги устойчиво не встали. Он включил кран, потянулся за мочалкой, бросил ее в раковину, не отпуская меня.

Я запрокинула голову назад, он наоборот наклонил голову, мы смотрели друг другу в глаза.

Мы поговорили за ужином. Он знал, что я принимаю противозачаточные. Он знал, что после Бо у меня не было других любовников, кроме него. Я узнала, что у него не было любовниц, кроме меня, за два месяца до меня. Поэтому мы решили обойтись без презервативов.

И тому, что он сделал дальше, я была рада больше, чем тому, что я уже и так была рада.

Майк выключил кран, затем, не сводя с меня глаз, взял мочалку, отжал ее и осторожно прижал между моих ног, вымыв меня.

Мои губы приоткрылись, его глаза опустились на мои губы и потемнели. В этом жесте сквозила забота, близость, которую я никогда не испытывала. Я была независимой, долгое время жила сама по себе, и я не возражала против такой жизни. Нисколько. Но сейчас я вдруг обнаружила, что мне нравится такая его забота обо мне. Мне понравилось, что он не хотел отпускать меня даже на короткое время, чтобы я смогла привести себя в порядок. Мне понравились его нежные прикосновения.

Мне все нравилось.

Он бросил мочалку обратно в раковину, наклонился, поднял меня на руки и отнес в комнату. Ноги снова опустились на пол, когда мы оказались у его комода. Он открыл ящик, вытащил футболку, натянул ее на меня через голову. Я просунула руки и потянула футболку вниз, он открыл другой ящик, вытащил клетчатые фланелевые пижамные штаны. Надел, затем я снова оказалась в его объятиях, он отнес меня обратно к кровати, сел на нее сбоку, усадив меня на колени, затем лег на кровать, вытянувшись, устроив меня на себе.

Мы закончили тем, что наши ноги переплелись, Майк задрал мою футболку, положив одну руку мне на задницу, другой крепко обхватив за талию, приказав:

– Теперь поцелуй меня, милая.

Я решила поцеловать его. И сделала это, потому что хотела. Я также поцеловала, чтобы не заплакать от эмоций той красоты, которую только что подарил мне Майк Хейнс.

Когда я закончила его целовать, прижалась лицом к его шее и расслабилась.

Пальцы Майка легко двигались по коже моей задницы.

Я вздохнула.

Затем поддразнила:

– Это по официальному протоколу такое общение со сталкерами? Ты говорил с ним, как мачо, крутой, собственнический альфа-самец, и это разозлило бы его и отправило за грань?

Рука Майка на моей заднице перестала двигаться по коже. Пальцы крепко, собственнически сжались, и он ответил:

– Нет. Я ответил на этот звонок не как полицейский. Я принял этот звонок как мужчина, который впервые трахал свою женщину в свой чертовой постели, и мне не нравится другой мужчина, который не понял, что он не может претендовать на то, что принадлежит мне, когда я все это делал. Так что я мыслил не как полицейский. А как мужчина, которого разозлил какой-то звонивший мудак, пока я с удовольствием заставлял свою женщину мурлыкать для меня.

Мой живот сжался, и это было приятно.

Я подняла голову и посмотрела на него сверху вниз.

И поняла, что никаких проблем с животом он не испытывает, потому что не выглядел счастливым.

Поэтому я осторожно спросила:

– Я так понимаю, это был Бо.

– Угу, – отрезал он, его глаза встретились с моими. – Это был Бо.

Я сжала губы. Чертовый Бо.

– Он звонил тебе после последнего инцидента? – спросил Майк.

– Нет, – ответила я.

– Черт, – пробормотал он, его глаза переместились к потолку. – Он выждал, дал тебе остыть, думая, что может предпринять еще одну попытку.

Я поняла, что Майк прав. Хотя понятия не имела, откуда у Бо мог оказаться мой новый номер телефона.

Майк продолжал, все еще бормоча:

– Не вижу смысла.

Я подумала, что в этом он тоже прав.

– К счастью, я за тысячу миль оттуда, – напомнила я ему, и его глаза вернулись ко мне. – И живу по соседству с крутым парнем-полицейским альфа-самцом, в доме с двумя мальчиками-подростками, которые любят свою тетю Дасти, знают, где находятся дробовики их отца, и не боятся их использовать.

Гнев исчез из его глаз, губы дрогнули, и он продолжил бормоча:

– Да.

Я решила, что не хочу говорить о Бо, поэтому приблизила свое лицо к его лицу и прошептала:

– Это был горячий мед.

Его рука на моей заднице и рука, обнимающая меня, сжались.

– Ага.

– Типа, мега-горячий, – продолжила я.

Он ухмыльнулся.

Не закончив, я сообщила ему:

– Типа, мега, зашкаливающее горячий, я никогда не кончала так сильно, так горячо.

Он начал хихикать.

– Ты плохиш, несмотря на все это горячее, – заметила я.

– В этом нет ничего плохого. Ты кончила сильнее, чем когда-либо кончала, и мне кажется, это хорошо, – логично ответил Майк, и он не ошибся.

– Ты полон загадок, откуда это в тебе? – Поинтересовалась я.

Он ухмыльнулся.

Затем ответил:

– Тебе понравилось, теперь есть чего ждать.

Черт побери, отличная новость.

Я ухмыльнулась в ответ.

Он поднял голову и нежно поцеловал меня.

А когда закончил нежно целовать меня, я переместилась так, что моя щека легла на его плечо, а его пальцы продолжили рисовать круги на коже моей попки.

Я расслабилась на нем и задумалась о прошедшей неделе.

Был вечер пятницы после вечеринки по случаю дня рождения Клариссы. На той неделе я дважды обедала с Майком у «Фрэнка», один раз встречалась с ним за чашечкой кофе у Мими, а в среду вечером я пришла на ужин к Майку и его детям.

Или, должна сказать, Майк сначала заехал за мной, хотя я могла дойти до его дома сама пешком. Но он пришел, потому что нам предстоял ужин с его детьми, а потом его дети разбили лагерь перед телевизором вместе с нами, так что у нас не было времени побыть наедине.

Хорошей новостью было то, что я явно нравилась Рис и Ноу. Рис еще больше вылезала из своей скорлупы и реагировала положительно на мои попытки сблизиться с ней.

Плохая новость заключалась в том, что у нас не было времени побыть наедине, кроме того случая, когда Майк повез меня обратно на ферму, и мы целовались в его машине. Мы целовались с жаром, как по мне недостаточно долго. И это было потому, что ни один из нас не хотел, чтобы два впечатлительных подростка увидели, как их тетя и местный полицейский горячо целуются в машине.

Так что я попрощалась и направилась к дому, впервые пожалев, что буду спать одна. У меня не было проблем спать в одиночестве, я не возражала против этого. Это не значит, что я не любила компанию в своей постели, если они не храпели, мне нравилась регулярная компания. Я не была шлюхой, тщательно выбирая своих партнеров (так я думала раньше, пока мне не доказали, как ошибалась), но я была готова терпеть долгие периоды засухи. Что и делала.

Но мне не нравилось разлучаться с Майком. У меня была только одна ночь, когда я спала в его объятиях. Спала в его объятиях. Обычно с другими мне это не нравилось.

С Майком все было естественно.

И эта ночь была уже так давно. И мне хотелось ее повторить.

Майк двигался вперед в наших отношениях медленно и уверенно, и я поняла, что он делал это по необходимости. Он не хотел, чтобы его новая подружка маячила перед его детьми все двадцать четыре на семь. Это я понимала.

Но это и было отстойно.

Кроме того, Майк работал. К сожалению, Майк сообщил мне, что Бург переживает волну преступности. И учитывая, как ни странно, при нынешней стабильности в экономике, налоги платило больше людей, Департамент полиции недавно прошел через сокращения. К счастью (отчасти), некоторое время назад отсеяли продажного полицейского, когда его уволили после ареста (что произошло после того, как в него стреляли, неприятное дело, шокирующе неприятное, как объяснил Майк), его не заменили другим. Когда другой детектив перешел в Отдел по борьбе с наркотиками, а патрульный сдал тест на детектива и переехал в город, департамент этих полицейский тоже никем не заменил. Затем департамент решил найти другие способы сокращения расходов, которые не включали бы дальнейшее сокращение штата.

Это было и хорошо, и плохо. Майк сказал мне, что с его стажем его работе ничто не угрожает. Но Бург разрастался, а с ним и разрасталась преступность, полицейские были обязаны заботиться о своих гражданах, но им приходилось делать это в меньшем количестве и с меньшими ресурсами.

Это, объяснил Майк, было верным путем к катастрофе.

Первую часть волны преступности, Майк назвал «мелким дерьмом». Один подросток или несколько хулиганили, разное граффити и немного вандализма. Такое происходило постоянно, из-за последнего громкого дела о продажном полицейском и того факта, что приоритет отдавался другим делам, такое «мелкое дерьмо» происходило все это время, и этих подростков никто не искал. Владельцам разрушенной собственности было наплевать, что копы были вынуждены работать в малом количестве. Они просто хотели, чтобы эти хулиганства прекратились. Алек Колтон и Пэт Салливан занимались этими делами.

Вторая часть относилась к череде взломов, то же самое происходило по всему округу Хендрикс, где находился Бург, и в западной части округа Марион, который граничил с нашим округом.

И, по мнению Майка, этого преступника поймала полиция, допрашивали в течение четырех часов в прошлую субботу, но оказалось, этот человек не причем, они ошиблись.

Полное разочарование.

Майк и его напарник Мерри, похоже работали над этим делом.

И последнее, как объяснил Майк, в Бург хлынул поток наркотиков. Наркотики не были чем-то необычным в городе, но их стало слишком много.

Все детективы работали над этим делом уже восемнадцать месяцев. Они поймали двух новых дилеров, которые переехали в город, нацелившись на уязвимые группы населения, молодых людей, которые не поступили в колледж и застряли в городе, и старшеклассников.

Население Бурга было разношерстным. Хотя фермерские семьи отступали от разрастающегося города, но здесь все еще был свой рабочий класс. Были свои слои населения с доходом от низкого до среднего. То же самое с доходами от среднего до выше среднего. И с «Наследием» и другими элитными постройками, а также традиционной элитой Бурга из богатых семей, которые работали в Инди, и несколько поколений назад поселились в причудливом фермерском городке недалеко от работы, но вдали от города, это означало, что здесь определенно был высший класс.

Целью были дети из этих семей и молодые люди, у которых внезапно появились деньги, но они еще не знали, как ими управлять.

Полиция арестовывала дилера, но на его место вставал новый, и наркотики продолжали поступать в город. Поэтому они сменили стратегию, вычислили дилера, контролируя его продажи, стали ориентироваться на покупателей, а не на источник, надеясь, что это приведет полицию к «мозгу этой операции».

К сожалению, это тоже не сработало. Поскольку неизвестный «мозг операции» потерял двух своих дилеров. Они стали более осторожны. И хотя наркотики все так же распространялись, независимо от присутствия полиции, определить, как их получали подростки и школьники, было сложно, поскольку дилеры были вынуждены проявлять творческий подход.

Все это означало, хотя Бург и не был процветающим мегаполисом, полицейские были гораздо более заняты, чем я ожидала.

Включая Майка.

Что касается меня, то я была в Индиане, но мне необходимо было продавать свою керамику, потому что нужно было платить по счетам. Так что мне тоже приходилось работать, и, как обычно, я проводила много времени за гончарным кругом.

Вперемешку с этим я пыталась разобраться с Рондой.

Не помогало.

Я дважды садилась рядом с ней, чтобы поговорить о мальчиках, ее будущем, ферме. И когда разговаривала с ней за кухонным столом за чашкой кофе, ее глаза, а вместе с ними и внимание, ускользали от меня.

Я не знала, было ли это защитным механизмом ее горя, нежеланием думать обо всех этих вещах, потому что раньше обо всем этом заботился мой брат, ее муж Дэррин, или сама Ронда была такой от природы.

К счастью, я была терпеливой. К сожалению, она не подавала никаких признаков, что начинает задумываться или обдумывать самые незначительные вещи. Я не только работала, изучая свои отношения с Майком, более лучше узнавая его детей, я также взяла на себя обеспечение Фина и Кирби. Им нужно было немного, но они все еще нуждались в еде, одежде и крове над головой, и в этот период их жизни моя забота в основном принимала форму, что кто-то держал руку на пульсе и заботился о них, учитывая, что их отец только что умер. И я делала это, проводя с ними время, в основном вечерами перед телевизором. И все эти вечера Ронда поднималась к себе наверх в спальню, которую делила с моим братом, оставляя меня и своих детей одних.

Ронда кормила их и, как само собой разумеющееся, убиралась дома. Но на этом все, у меня сложилось впечатление, что она воспользовалась моим присутствием, чтобы абстрагироваться от всего остального.

И при всем этом дерьме я только что добралась до того, чего с нетерпением ждала как самого яркого события всей недели. Майк сказал, что дети по пятницам после школы едут к матери и возвращаются только в воскресенье в семь вечера. У него были выходные.

Это означало время Майка.

И Майк объявил, что мы идем на свидание. Это означало, что он заехал за мной на ферму в половине шестого, мы поужинали вне дома, а затем выпили в «Джей&Джей». Затем он отвез меня к себе домой, где после экскурсии, которую ему не нужно было мне устраивать, закончившейся в его огромной спальне, я бросила вызов, прыгнув на него, и мы начали бороться.

Определенно, это был самый яркий момент моего дня, включая, что у меня наступило время побыть только с Майком, осмотреть его дом, но, чтобы сосредоточиться у меня не было времени.

Снаружи его дом выглядел не таким большим, как был на самом деле. Внутри было очень просторно. Хотя Майк оказался прав, планировка была простой, но это не означало, что в доме не было индивидуальности. Я знала об этом из своих не частых визитов на ферму к брату, что уже давно можно было персонализировать свое жилое пространство, новые строящиеся дома, да и деревья стали намного выше. Комплекс был заселен, он становился все меньше застройкой, все больше районом. Но внутри комплекс был нечто большим. Майк развелся, начав новую жизнь с двумя детьми, и он делал это так, как делал все. Вдумчиво.

Его дом не был похож на мужское убежище. Вокруг стояли семейные фотографии в рамках. Дети. Бабушка с дедушкой. Тети, дяди и двоюродные братья Майка. Мебель была удобной и привлекательной. Были, конечно, чисто мужские штрихи, например, гравюры на стене и посуда. Был огромный выбор DVD-дисков, детские комнаты были полны всякой всячины. Все это делало это помещение вовсе не просто крышей над головой, а домом.

Мне нравилось. Мне нравилось, что Майк был способен это сделать. Мне нравилось, что Майк создал дом своим детям. И в глубине души, несмотря на зарождающуюся во мне надежду, мне нравилась сама мысль, что этот дом может стать частью моего будущего.

Я никогда не жила в новостройках типа «формочка для печенья». После моего протеста и тоски в старшей школе я потратила много времени, размышляя, чем хотела бы заняться после школы, и когда я освободилась от школы, не бездельничала, а стала действовать. Я жила в нескольких местах, но быстро нашла дом. Затем с немалой решимостью приступила к созданию своего места в этом социуме. Я добилась успеха, освоилась и полюбила свое занятие.

Но, как бы безумно это ни звучало, я видела себя в этой огромной кровати в этой огромной комнате в этом крошечном доме с Майком, его детьми и его собакой.

Определенно.

– Я купил этот дом из-за тебя.

Я моргнула, глядя на грудь Майка, подняла голову, чтобы посмотреть на него сверху вниз.

Его взгляд метнулся ко мне.

– Что? – прошептала я.

– Я не понимал этого до сих пор, но ты в моей футболке, в моей постели, моя рука на твоей заднице. Никогда не думал, что это случится. Никогда этого не ожидал. Никогда на самом деле не думал, что увижу тебя снова, должен признаться, дорогая, все эти годы меня расстраивало, что я не увижу тебя снова. Но я осмотрел чертовую кучу домов, когда пытался найти для себя, Ноу и Рис, чтобы они чувствовали себя как дома. Мне они не понравились. Мне действительно понравился вид на вашу ферму с моего балкона. Этот вид сделал этот дом, в отличие от других, более похожим на дом. И причина, по которой этот дом был больше похож на дом, заключалась в том, что вид вашей фермы напоминал мне о тебе, я чувствовал себя как дома.

Я не знала, как отреагировать на его неожиданные слова, он впервые так открылся.

Мне нравилось каждое слово, которое он произнес. Я влюбилась в каждое слово, которое он произнес.

– Майк… – прошептала я, но дальше не продвинулась.

Майк продолжил:

– Дети быстро освоились. Они ни разу не жаловались. То, что у них было со мной, было лучше, чем то, что давала им их мать, но я знал, что дело не в этом. Они присматривали за своим отцом. Они не хотели говорить дерьмо или делать дерьмо, которое заставило бы меня чувствовать себя дерьмом. Но все же дом, который у нас был, был домом. Мне это так не казалось, и я полагаю, что им это так не казалось. Только в прошлую субботу с музыкой, друзьями, украшениями, пластиковыми мисками с едой и огромным домашним тортом. Рис улыбалась и была счастлива. Наконец-то я почувствовал себя как дома.

Боже, иногда он просто убивал меня своими словами. Но когда он убивал меня своими словами, делал это так, как мне нравилось.

– Заткнись, – прошептала я.

Майк пристально посмотрел на меня, его взгляд был теплым и нежным, и это тоже убивало меня, так, как мне нравилось.