Текст книги "Игры сердца (ЛП)"

Автор книги: Кристен Эшли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 38 страниц)

Кларисса уставилась на брата.

К сожалению, он продолжил:

– А мама Бриттани теперь одна, потому что ее отец сбежал в Атланту со своей секретаршей. И подруга Бриттани Кайла сказала мне, что Бриттани слышала, как ее мама говорила своей подруге, что готова убить, лишь бы встречаться с папой. Говорит, что она все время ходит в «Джей энд Джей», чтобы привлечь его внимание.

– Это безумие, – выдохнула Кларисса, и Ноу уставился на нее.

– Это не безумие, Риси, – тихо произнес он. – Половина матерей-одиночек в городе ходят на баскетбольные матчи средней школы не потому, что там играют их сыновья. Их сыновья там даже не играют. А потому, что папа никогда не пропускает ни одной игры.

Она наклонилась поближе и прошипела:

– Это безумие.

– Рис, это правда. Он мужчина. Холост. Высокий. Поверь мне, девушкам нравятся высокие парни, я точно это знаю. Наш папа высокий. И девушки говорят мне, что он горячий. – Он ухмыльнулся и закончил: – Я не знал бы, но учитывая, что я тоже парень и похож на него, я супер горячий, так говорят девушки, поэтому он должен быть тоже супер горячим.

Кларисса не ответила. Главным образом потому, что она была девушкой, но от нее не ускользнуло, что ее брат и ее отец были горячими. И даже если бы она этого не замечала, то все ее подруги постоянно говорили ей об этом, каким горячим был ее брат. И Ноу был прав, он был очень похож внешне на папу.

– По любому, – пробормотал Ноу, направляясь к своей гитаре, – надеюсь, что он разговаривает с женщиной. У него все было хреново раньше. Мама всегда кричала. Папа всегда злился. Он всегда сжимал губы, пытаясь скрыть все семейное дерьмо от нас. А теперь мы редко бываем с ним, он часто один. Будь спокойна, он провел время с какой-нибудь горячей красоткой, которая не заставляла его губы так странно сжиматься. – Он взял гитару, сел на кровать, прежде чем закончить: – И, если у него появится горячая малышка, папа не будет так часто вмешиваться в наше дерьмо.

В любое другое время Кларисса согласилась бы с этим заключением.

Маме было на них наплевать. Отец делал много всего для них, но иногда это раздражало.

А вдруг какой-нибудь «горячей малышке» не понравится, что ее отец проводит вечера пятницы с Клариссой, мороженым и фильмами ужасов. Вдруг она захочет проводить с ним пятничные вечера где-нибудь в другом месте, попивая мартини или… делая что-нибудь другое.

Кларисса не знала, что и думать. Единственное, что она знала, ей это не очень нравилось.

Ноу начал бренчать на гитаре, и она сосредоточилась.

У Ноу был талант, он мог посмотреть какое-нибудь видео на YouTube с каким-нибудь придурком, объясняющим, как нужно играть «Stairway to Heaven» или что-то подобное, прокручивая запись и играя в течение часа, чтобы песня получилась как надо. (Led Zeppelin – Stairway To Heaven, 1971 – Лестница в небо)

Вот, подумала она, совершенно круто.

И, скорее всего, какая-нибудь женщина, с которой встречался их отец, подумала бы то же, что и все остальные, что Ноу – это круто.

Но у Клариссы не было ничего такого крутого. Поэтому этой какой-нибудь женщине, с которой встречался их отец, нечего было бы подумать о ней.

И Клариссе это не очень понравилось.

Может ей стоит тоже придумать себе псевдоним, какое-нибудь потрясающее имя и уговорить Ноу научить ее играть на барабанах или еще на чем-нибудь.

Ноу вывел ее из задумчивости, когда объявил:

– Уже семь тридцать, Рис. Папа будет наседать сделали ли мы домашнее задание. Я уже сказал ему, что мне нужна его помощь с этим дерьмом. Ты сделала свое?

Нет, она не сделала.

Черт возьми.

Ноу тут же все понял по выражению ее лица, как и всегда было, он считывал ее моментально и, как заноза в заднице старшего брата, которым он всегда был, он тихо приказал:

– Лучше займись этим, Риси.

– Хорошо, – пробормотала она, повернулась и вышла из комнаты.

Она услышала голос отца, доносившийся из кабинета. Он все еще разговаривал с той женщиной по телефону.

Черт возьми.

Она слышала, как ее брат бренчал на гитаре. Было начало, он еще не увлекся, разогревался, проникался. Тем не менее звучало хорошо.

Черт возьми.

Она прошла в свою комнату и закрыла дверь.

Оказавшись в своей комнате, она остановилась и огляделась. После того как ее отец съехал с их старого места и купил этот дом, он позаботился, чтобы у нее была своя комната. Поэтому она выбрала краску, мебель и все остальное.

Желтые и синие, бабочки и плакаты с вампирами.

Через несколько недель ей должно было исполниться пятнадцать.

Бабочки и вампиры.

Ей совершенно необходим был новый образ.

Следующие пятнадцать минут она потратила на то, чтобы снять плакаты с вампирами, соскрести клеящую ленту со стены и с оборотной стороны плакатов, свернуть их и убрать в шкаф.

Ее голова была в шкафу, когда раздался стук в дверь.

Она высунула голову как раз в тот момент, когда вошел ее отец и остановился.

– Уроки? – спросил он.

– Э-э… не совсем.

Он вздохнул.

Она ненавидела, когда он так вздыхал, и по какой-то причине ей казалось, что она часто заставляла его так вздыхать.

– За стол, Риси, – тихо приказал он.

Настала ее очередь вздохнуть.

Он стоял, скрестив руки на груди, и ждал.

Она подошла к своему столу и вытащила учебники и тетрадки.

Почувствовала, как рука отца легко обхватила ее шею сбоку примерно за секунду до того, как она это почувствовала, его губы коснулись ее волос.

– Самая красивая девушка в мире, – пробормотал он, затем отпустил ее, и она поняла, что он направился к двери.

Если у него появится горячая красотка, он будет продолжать ее считать самой красивой девушкой в мире?

Скорее всего, нет.

Черт возьми.

Она оглянулась через плечо на часы у кровати.

Было без десяти восемь. Папа никогда не заходил к ним так поздно проверить, сделали ли они домашнее задание.

Но он был занят разговором по телефону с той женщиной, поэтому опоздал.

Кларисса вернулась к своим учебникам, думая: «Блин».

* * *

Лежа на спине в своей кровати в темноте, невидящими глазами уставившись в потолок, с твердым членом, прижав телефон к уху, он слушал, как кончает Дасти.

Затем он подождал несколько секунд, прислушиваясь к ее дыханию.

Затем тихо спросил:

– Ты в порядке?

На что она с придыханием ответила:

– О да, дорогой.

Он улыбнулся в темноту.

Затем, все еще задыхаясь, услышал, как она прошептала:

– Ты хорош в этом.

Она имела в виду секс по телефону.

– Оказывается, когда дело касается тебя, у меня разыгрывается воображение.

Он слушал ее мягкий, сексуальный, музыкальный смех.

– Завтра на работу, Ангел, я должен тебя отпустить, – прошептал он.

– Что насчет тебя? – прошептала она в ответ.

– В следующий раз.

– Ты в деле.

Он снова улыбнулся в темноту.

Она находилась за тысячу миль отсюда, но все равно ждала с нетерпением.

– Хорошо выспись, – приказал он.

– О, обязательно, – ответила она, он услышал улыбку в ее голосе, и ему было чертовски приятно, что именно он вызвал у нее улыбку.

– Ночной красавчик, – тихо позвала она.

– Ночной Ангел. Поговорим завтра.

– Потрясающе, – прошептала она.

Он усмехнулся, прошептал в ответ:

– Пока, – услышал то же самое, и его большой палец нашел кнопку отключения.

Затем он бросил телефон на тумбочку, перекатился на бок, взял подушку и обхватил член рукой.

Потребовалось пять минут, чтобы его член освободился, и он смог заснуть.

И пока он бессознательно это делал, то улыбался.

4

Отделаться

Утро вторника…

Бью Лебрек ехал на своем внедорожнике по грунтовой дороге к дому Дасти.

Дому, который раньше был и его домом.

Он видел дом в стиле ранчо, небольшой сарай с двумя стойлами, где она держала двух своих лошадей, и сарай такого же размера, где она творила и обжигала свою глиняную посуду. И это все, что он видел. Его женщина владела двадцатью акрами между двумя огромными ранчо, и все остальное, что он видел, было ничем иным, как землей.

Зачем ей понадобилась эта земля, он понятия не имел. Она не рассказывала ему об этом. Она заплатила какому-то мексиканцу, чтобы получить эту землю. Сказала ему, что ее лошадям нужно место для прогулок, Бью решил, что это правда, так как ее задница каждый день была в седле. Она говорила, что это была ее своего рода фитнесс тренировка.

Зачем ей понадобилась еще одна фитнесс тренировка, он тоже понятия не имел. Она занималась йогой и пилатесом, ездила в город два раза в неделю на занятия, и в одной из ее трех спален у нее была чертова куча тренажеров. Она также ходила на какие-то сумасшедшие занятия, которые называла «тренировочным лагерем для новобранцев». Она возвращалась оттуда раскрасневшаяся и потная, но ухмылялась, как идиотка, а потом весь следующий день жаловалась, что у нее болят все мышцы. Хотя ворчала она с улыбкой, как будто ей нравилось, что у нее болят все мышцы.

И совершала она свои вылазки с Джеррой, сообщницей по преступлению. Говорила, что делала это для того, чтобы есть и пить все, что захочет. И, черт его знает, но Дасти Холлидей и в правду ела и пила все, что хотела. Вот почему, даже будучи такой занятой, какой она всегда была, на своих занятиях, со своими лошадьми, творя все эти горшки (возможно, она не заботилась о своей земле, но ей нравилось, что у нее росли цветы) и работая в сарае, она никак не могла сбросить эти лишние десять фунтов. Он продолжал уговаривать ее отказаться от текилы и шоколада. Сначала она просто улыбнулась ему. Позже ее глаза остановились на нем, и она скажет, чтобы он пошел к черту.

Нехорошо.

Он припарковался и вышел, услышав музыку, доносящуюся из сарая. Это не означало, что она находилась там. Она заходила в дом, а музыка продолжала греметь из сарая. Опять же он понятия не имел, как она могла создавать свою керамику, когда вокруг нее взрывался рок и кантри. Он не увлекался ее барахлом, но даже он понял, что керамика Дасти была, бл*дь, бомбой. С другой стороны, бомба заключалась в ценниках, которые она наклеивала на свою керамику. Но такая красота, подумал он, не может создаваться под рок-н’рол и кантри.

Он вошел в дом и в ту минуту, когда вошел, понял, что Иоланда недавно здесь побывала. Дасти было наплевать в каком состоянии она содержала свой дом или не заботилась о своих вещах. Он никогда не встречал женщину, способную устроить такой беспорядок и которой было бы наплевать на это. Единственное, что могло задеть Дасти, так это состояние кухни. Когда она готовила, она устраивала ужасный бардак, и она могла оставить его на ночь, но первым делом на следующее утро все убирала. И она всегда тормошила его задницу, чтобы он клал посуду в посудомоечную машину и вытирал за собой столешницы.

Он этого не понимал. Если бы Иоланда не приходила раз в неделю заниматься уборкой и стиркой, их спальня была бы по колено завалена одеждой и обувью, а она бы отправилась покупать новое нижнее белье, нежели старое загрузить в стиральную машину. Но Дасти могла при этом закатить истерику, если он делал сэндвич и оставлял крошки на столешнице.

Это дерьмо застряло у него в горле, когда он жил с ней, несмотря на то, что трахал ее. Можно сказать, что у Бью было более чем достаточно женщин, без сомнения, Дасти была лучшей из всех. Ни одна другая даже близко не была похожа на Дасти. С тех пор как она взбесилась и надрала ему задницу, он все обдумал и решил, что его женщина не простая, и он может с этим смириться.

С чем он не мог смириться, так это с тем, что звонил ей, пока она находилась у себя дома в Индиане, и какой-то парень ответил на его звонок в шесть, мать твою, утра, а потом к нему заявился Хантер, посоветовал ему смирится с разрывом с Дасти и двигаться нах*й дальше.

Нет.

Бл*дь, нет.

Ему совсем не нужен был Хантер Ривера в их отношениях. Ему никогда не нравился этот парень, главным образом потому, что Хантер считал Бью придурком и не скрывал этого, поэтому ему не нужен был Хантер, в конце концов, их отношения это не его собачьего ума дело. И ему также совсем не нужно было, чтобы его женщина играла в игры сердца, используя какого-то безликого парня в ее родном городе.

И ей нужно было об этом узнать.

Он покончит с их отдельным проживанием, вынужденным расставанием и все будет как прежде.

И об этом ей тоже нужно было узнать.

Он прошел через большую гостиную в огромную кухню. Он все еще слышал музыку, но теперь сквозь множество огромных панорамных окон видел, что Дасти сидит в сарае за своим гончарным кругом.

Он уже собирался выйти через черный ход, когда услышал, как зазвонил ее сотовый.

Посмотрел на столешницу, затем подошел и поднял телефон. На дисплее было изображение звонящего телефона, а под ним было написано: «Майк».

Бью уставился на телефон.

Мать твою.

Трахни его.

Майк. Господи, бл*дь. Майк.

Она только что вернулась из Бурга. И Бью знал о Майке все из Бурга. Мало того, что Дасти не раз упоминала его мягким голосом, глаза становились теплыми и сладкими от воспоминаний, но и ее чертовый брат тоже упоминал о нем. Часто.

Иисус. Бл*дь. Она переспала с этим чертовым Майком из Бурга.

Рука Бью крепче сжала телефон, и он подождал, пока тот не перестанет звонить. Он ткнул пальцем в экран, чтобы перейти к ее последним звонкам, когда услышал, как телефон запищал в его руке, сообщая, что Майк оставил голосовое сообщение. Он увидел, что список последних сообщений показывает, что это был второй звонок от Майка.

К черту все.

Он зашел на ее голосовую почту и нажал «Прослушать», затем поднес телефон к уху.

Затем услышал, как мужчина сказал мягким, глубоким голосом: «“Привет, Ангел. У меня есть минутка, чтобы поговорить. Ты где-то поблизости, перезвони. Если нет, и сможешь позже, все равно перезвони. Пока, милая».

Ангел.

Бл*дь.

Он удалил голосовую почту и сунул ее телефон в задний карман.

Затем протопал через кухню, вышел через черный ход и направился к ней в сарай.

Двадцать минут спустя он сидел в своем внедорожнике, за ним следовала патрульная машина, и, взглянув в зеркало заднего вида, он видел Хантера Риверу, который стоял, уперев руки в бедра, возле сарая рядом с Дасти, скрестив руки на груди. Оба смотрели, как он отъезжает.

Плотно сжав губы, он перевел взгляд на дорогу, затем снова посмотрел в зеркало заднего вида, чтобы рассмотреть патрульную машину.

Его официальный эскорт с территории Дасти Холлидей.

Мать твою.

* * *

– Ривера, – поздоровался Майк.

– Майк, у меня есть новости, которые ты не захочешь услышать, брат.

Майк вздернул подбородок Мерри, затем повернулся на стуле, опустил глаза в пол и приказал:

– Говори.

– Ну, ты дал мне зеленый свет в воскресенье, я не стал медлить. Сообщил хорошие новости своей женщине, получил награду и, чувствуя себя счастливым, вышел и перекинулся парой слов с Бью. Честное слово, я думал, что он понял меня. Сейчас утро вторника, я возвращаюсь в город после того, как был у Дасти. Там появился Бью.

– Черт, – прошептал Майк.

– Да, – согласился Ривера. – Так что я вытащил свою задницу туда и решил, что, поскольку он не послушал ни ее, ни меня, пришло время сделать все официально. Поэтому я взял с собой патрульную машину.

– Хорошее решение, – пробормотал Майк.

– Ага, – повторил Ривера. – Я и мои парни в форме ясно дали ему понять, что не рады видеть его на территории Дасти, которая стояла рядом и подтвердила эту информацию. Бью выглядел недовольным. Я поделился, что больше не буду с этим возиться, и, если попытается к ней заявиться, мой совет Дасти – получить судебный запрет. Видя, что Дасти согласна со мной, немедленно подтвердила, что запретительный судебный приказ будет ее следующим шагом. Итак, я описал ему, что это решение будет включать в себя не только не приближаться к собственности Дасти, но и не звонить ей, не использовать любые электронные средства связи любого рода, не беспокоить ее. И снова Бью не выглядел довольным. Но у него на руках была серьезно разозлившаяся Дасти, а также трое полицейских. Он поступил мудро, засунув свою задницу во внедорожник и уехал.

– Что говорит твоя интуиция? – спросил Майк, точно зная, что она что-то говорит, услышав все это дерьмо.

– Моя интуиция подсказывает, что собственность Дасти находится за городом. В пределах нашей юрисдикции, но она находится не в самом городе, поэтому проехать мимо нее проблематично. Так что чутье мне подсказывает, что после того, как мы закончим, я позвоню кое-каким своим друзьям окружного шерифа и введу их в курс дела. С ребятами шерифа и моими ребятами мы сможем лучше присматривать за ней. Тем не менее ни в коем случае не двадцать четыре на семь. Она за городом и сидит на двадцати акрах земли, она не склонна запирать двери, потому что, к счастью для нас, преступность в этих краях, особенно в глуши, где живет Дасти, не распространена. Поэтому я сказал ей, чтобы она держала двери запертыми, в том числе и своего пикапа, когда в нем, днем и ночью в доме. Я также сказал, чтобы она не включала музыку на всю мощь, а могла бы хоть что-то услышать. Этим утром он подкрался к ней. Она была так увлечена своей работой, включила музыку, что не заметила, как он приехал. Это дерьмо прекратится сегодня. Я поговорю с Хавьером, который приезжает пару раз в месяц, присматривать за своей землей, и Иоландой, которая приезжает каждую неделю, присматривая за ее домом, чтобы они держали глаза открытыми.

Ривера собирался сделать многое для защиты Дасти, но Майк не чувствовал себя хорошо.

– Ты думаешь, что он большая проблема? – тихо спросил Майк.

– Нет. Но думаю, я был копом в Далласе десять лет и видел такое дерьмо, в которое ты, тоже будучи полицейским, вероятно, один из немногих, кто поверил бы. Безопасность – это, бл*дь, намного лучше, чем потом лить слезы.

– Согласен, чувак, – пробормотал Майк, затем заговорил громче, когда спросил: – Как она, когда ты уехал от нее?

– Разозлилась как черт, – немедленно ответил Ривера. – К счастью, сегодня день тренировочного лагеря новобранцев, так что она сможет пойти туда с Джеррой спустить пар, делая выпады, приседания и все, что они, черт возьми, там делают.

Майк моргнул. Затем спросил:

– Тренировочный лагерь новобранцев?!

– У вас такого нет, он есть в штате Хузьер?

– Да, мы знаем. Просто у Дасти задница не той, кто посещает тренировочные лагеря.

Слава Богу.

– Э-э… у Джерры тоже. К счастью для нас с тобой, брат, у наших женщин есть полный пакет. Таких женщин, как наши, можно сосчитать по пальцам одной руки – горстка, я имею в виду это буквально и благодарю Бога за это ежедневно. Но под всей этой мягкостью у нее есть сила, а это значит, что она крепко держится в жизни. Ты понимаешь, о чем я?

Он понял. В субботу и воскресенье он увидел, что она выносливая, не только по жизни.

– О да, – пробормотал он.

– Да, я знаю это, брат. Есть только одна причина, по которой мужчина занимается женским дерьмом после похорон, и эта причина не в том, что он ностальгирует по младшей сестре своей бывшей девушки, которую трахнул по поручению доброго самаритянина, чтобы отвлечь ее от мыслей о потере брата.

Майк начал посмеиваться. Дасти была честным стрелком, похоже, друзей она подбирала таких же.

– Верно, – продолжил Ривера. – Мне нужно сделать несколько звонков, чтобы прикрыть задницу, которую подставляю. Мне пора.

– Спасибо, Ривера.

– Я бы сказал, пожалуйста, но думаю, ты понимаешь, что я делаю это не ради тебя.

– Понимаю. Все равно спасибо.

– Все равно, пончики, брат, за тобой.

– С нетерпением жду этого.

– Пока.

– Пока.

Майк нажал кнопку на своем телефоне, повернулся к своему столу, оглядел пространство стола, придвинутого к его столу спереди, поймал на себе взгляд своего партнера Гаррета «Мерри» Меррика.

– Может расскажешь? – подсказал Мерри.

Он все слышал. Майк не удивился. Так поступали партнеры.

Он не хотел рассказывать. Ещё нет. С другой стороны, прошел всего один день.

Но Мерри был его напарником. Поэтому решил все рассказать.

– Помнишь Дасти Холлидей?

Мерри склонил голову набок и сказал:

– Да. Смутно.

– Она приезжала в городе на похороны своего брата в эти выходные.

На лице Мерри появилось понимание, даже когда его губы дрогнули, и он повторил, на этот раз вопросительно:

– Да?

– Да, – вот и все, что ответил Майк.

Губы Мерри перестали подергиваться и начали ухмыляться.

– Ты подцепил ее? – спросил он.

Майк уставился на него.

Мерри сжал губы, прежде чем разжать, пробормотав:

– Ты трахался. – Затем прямо сказал: – Хорошо, чувак.

– Лучше, – коротко ответил Майк, и брови Мерри сошлись вместе.

– Лучше?

– Единственная, – объявил Майк, и брови Мерри взлетели вверх.

– Единственная? – переспросил Мерри.

– Единственная, – подтвердил Майк.

– За выходные? – спросил Мерри.

– В выходные, – подтвердил Майк.

– Без дерьма? – прошептал Мерри.

– Абсолютно никакого гребаного дерьма, – ответил Майк.

Мерри присвистнул. Затем улыбнулся.

Затем повторил:

– Хорошо, парень.

– О да, – пробормотал Майк.

Мерри кивнул в сторону телефона Майка.

– У нее проблемы?

– Бывший, которого не устраивает, что он бывший.

– Черт, – пробормотал Мерри.

– Да, – ответил Майк. – У нее есть друг полицейский. Он выдворил этого парня и отчитался.

– Она согласна с этим?

– Это была ее идея.

Мерри снова улыбнулся.

– По крайней мере, это хорошо.

– Да, – повторил Майк и схватил свой телефон. – У них произошел инцидент. Надо позвонить ей, узнать, все ли с ней в порядке, а потом мы отправимся в путь.

Мерри кивнул подбородком и повернулся к своему компьютеру. Майк позвонил Дасти. Это был третий раз за день. Она пока не ответила. Неудивительно, она сказала ему за день до этого, что ей нужно подготовиться к показу.

Его звонок перешел на голосовую почту.

На этот раз он удивился, особенно, только что, у них случился инцидент.

Может она уже отправилась в тренировочный лагерь.

Он оставил сообщение. «Привет, Ангел, это я. Проверяю. Звонил Ривера. Перезвони мне. Дай знать, что у тебя все хорошо. Пока».

Затем он нажал кнопку отключения, поймал взгляд Мерри, Мерри нажал несколько клавиш на клавиатуре, и Майк отодвинул свой стул. Он схватил свою куртку, и они отправились в путь.

* * *

Вторник, вторая половина дня…

Телефон Дасти зазвонил чертовски громко. Бью стащил его со своего кофейного столика и уставился на дисплей.

Звонил Майк.

Четвертый раз за день.

Ну, к черту Майка.

Он уронил телефон на пол, поднял ногу и ударил по нему каблуком ковбойского ботинка.

Телефон мгновенно разлетелся на куски.

Он пнул осколки по гостиной своей чертовски новой квартиры, в которой было больше беспорядка, чем создавала Дасти.

Он не убирал свою квартиру четыре месяца, и у него не было Иоланды.

Оторвав взгляд от разбросанных телефонных обломков, он потопал на кухню за пивом.

* * *

Среда, вторая половина дня…

Кларисса пришла на кухню за кукурузными чипсами, когда зазвонил телефон ее отца.

Она подскочила и виновато уставилась на мобильник. Время было после школы. Ноу находился в доме своей девушки, якобы учился. Ее отец был на работе. Она должна была делать домашние задания, но смотрела телевизор. Десять минут назад ее отец неожиданно вернулся домой, застал ее за просмотром телевизора, напомнил, что она должна делать уроки.

Его телефон остался на стойке. Это было странно. Он пошел на кухню, чтобы взять бутылку воды, и, должно быть, забыл его там.

Она подошла к стойке, увидела на экране надпись: «Дасти».

Дасти.

Это имя парня или имя горячей красотки?

Прежде чем ее разум приказал ее руке не делать этого, она сделала то, хотя знала, что не должна была этого делать. Она сделала то, хотя знала, что отец очень разозлиться на нее, потому что ему звонили по работе на этот телефон. Она сделала то, на чем ее поймали бы, если бы отец когда-нибудь узнал, что она это сделала.

Сердце бешено колотилось, ладони внезапно вспотели, она нажала кнопку, чтобы ответить на звонок, и поднесла телефон к уху.

– Эм… привет, эм…папин телефон.

На том конце стояла тишина, а затем очень симпатичный, взрослый женский голос спросил:

– Кларисса?

Это была горячая красотка.

И она знала ее имя.

Кларисса не знала, что и думать.

– Э-э… да, – подтвердила Кларисса.

– Привет, дорогая. Это Дасти. Твой папа там?

– Уф… нет. Он, э-э… забыл свой телефон.

– О, – пробормотала женщина по имени Дасти, а затем сказала: – Хорошо, хорошо, не могла бы ты оказать мне услугу, передать ему, что я звонила? Скажи, что я потеряла свой сотовый, нигде не могу его найти, он должен позвонить мне домой или в сарай. Ты сможешь это сделать?

– Эм… конечно.

– Спасибо, Кларисса.

– Э-э… не за что.

– Ладно, береги себя. Ты слышишь?

– Эм… вы тоже.

– Пока, дорогая.

– Пока.

Кларисса услышала, как женщина по имени Дасти отключилась.

Она называла Клариссу «дорогая» точно так же, как ее отец называл ее «дорогая». Говорить «дорогая», естественно, труда не составляло, но, даже никогда не встречаясь с Клариссой, это звучало странно реально.

Она не знала, что об этом думать.

Затем, прежде чем ее разум приказал пальцам не делать этого, прежде чем она даже поняла, что сделала, большой палец начал нажимать на кнопки. Как и любой ребенок, родившийся в технический век, она была не знакома с интерфейсом телефона отца, но без особых усилий нашла то, что искала. Удалила звонок женщины по имени Дасти из истории звонков телефона.

Затем она облизнула губы и положила телефон на стойку, надеясь, что положила его именно там, где оставил его отец, она проявляла осторожность в таких вопросах. Он замечал детали. Она не могла сказать, может потому, что он был полицейским или просто был отцом. Она понятия не имела, может то и другое, а может первое.

И сейчас она стояла у столешницы, задаваясь вопросом, зачем стерла телефонный звонок от женщины по имени Дасти с телефона своего отца. Потом она пожалела, что это сделала. Потом действительно пожалела, что сделала это.

Она чуть не выпрыгнула из своей кожи, когда услышала, как открылась входная дверь. Лейла, болтающаяся на кухне с Клариссой, бросилась к двери. Кларисса резко повернулась и увидела, входящего отца, Лейла следовала за ним по пятам.

Он улыбнулся ей и тихо сказал:

– Привет, дорогая.

– Привет, пап

– Забыл свой сотовый, – пробормотал он, подошел к стойке.

И что же она сделала? Во-первых, она ответила на звонок, отец серьезно бы разозлился. Затем она удалила звонок из истории на телефоне, не зная, почему она это сделала, поэтому не могла ему этого объяснить. А раз так, то она не могла передать ему сообщение от женщины по имени Дасти.

Ее отец забрал свой телефон и повернулся к ней.

– Ты делаешь домашнее задание? – спросил он.

– Решила подкрепиться, пищей для мозгов сначала, – солгала она.

Он ухмыльнулся, прежде чем схватил ее рукой за голову и дернул так, что она уткнулась лицом ему в грудь. Она почувствовала, как его тело изогнулось, когда он наклонился и поцеловал ее в макушку.

Ей нравилось, когда он так делал. Мама никогда не делала ничего подобного. Ноу не раз говорил Клариссе, что мама любила их так же сильно, как и папа, просто она не так хорошо это показывала. Кларисса в это не верила. Если любишь, то найдешь способ показать это, чтобы человек, которого любишь, знал об этом.

Ее отец отпустил ее и направился на выход, бормоча:

– Вернусь примерно в четверть шестого, в пять тридцать.

– Папа, – позвала она, он остановился в дверях кухни и посмотрел на нее.

Она не знала, что сказать. Если бы она призналась, он бы разозлился. Ей нравилось, когда отец любил ее, а не сердился.

– Ризи, дорогая, мне пора. Ты хочешь что-то сказать? – подсказал он.

– Э-э… что ты хочешь на ужин?

Его голова склонилась набок, а брови сошлись вместе.

– Ты решила приготовить ужин?

Она ненавидела готовить. Нет, ей нравилось готовить, но она устраивала такой беспорядок, который потом приходилось убирать, поэтому она ненавидела готовить.

Тем не менее, если ты любишь, то находишь способы показать свою любовь, отец, например, очень много работал. Она знала, что он часто работал сверхурочно, потому что им нужны были деньги, учитывая, что он сам воспитывал двоих детей. Но он всегда так делал. До того как он расстался с мамой, она не раз слышала, как ее мама и папа ссорились из-за денег. Мама кричала ему в лицо, что его никогда не бывает дома, а папа напоминал ей, что ему приходилось брать сверхурочную работу, от которой отказывались другие детективы, потому что ему нужно было оплачивать мамины счета. Кларисса не должна была слышать их ссор, но слышала, потому что выходила из своей комнаты, садилась в коридоре рядом с их комнатой и подслушивала. Было нетрудно услышать маму, даже когда она возвращалась в свою комнату. Мама кричала громко, она также много кричала. Но если Кларисса хотела услышать папу, ей приходилось сидеть у двери родительской спальни, так как он очень тихо говорил.

Он все еще работал сверхурочно. Не так много, но все же. Он не должен приходить домой и всю неделю готовить им ужин.

– Э-э… конечно, – ответила она папе.

Он ухмыльнулся.

Она поступила хорошо.

– Я и Ноу съедим все, что ты приготовишь, дорогая.

– Макароны с сыром и хот-доги? – поинтересовалась она.

– Звучит идеально, – тихо ответил он.

Она улыбнулась ему.

– Домашние задания, Риси, – напомнил он ей затем, – скоро увидимся.

– Пока, пап.

– Пока, красавица.

Он ушел. Она схватила еду для мозгов и газировку и отправилась прямо в кабинет своего отца, чтобы включить компьютер. Затем она пошла в свою комнату, забрать учебники и отнести их к нему в кабинет. Лейла следовала за ней по пятам, а затем устроилась рядом с ней на стуле у письменного стола в кабинете, пока Кларисса делала домашние задания.

К тому времени, когда он вернулся домой, она закончила свою домашнюю работу и сварила макароны.

* * *

Четверг, поздно…

Майк прислушался к гудкам на том конце провода без особой надежды.

Это был его девятый звонок с утра вторника. Он не звонил ни по одному из ее других номеров, потому что знал, что она занята, если бы она находилась в своем сарае или в галерее, он бы ее побеспокоил. Он звонил ей только на мобильный.

Сейчас у нее было десять вечера, ее мобильный, как всегда, не отвечал, поэтому он пытался дозвониться до нее по домашнему телефону.

И он старался не поддаваться внезапной реакции и не думать, что она решила с ним поиграть в игры. После развода с Одри он обнаружил, что пропущенные звонки и игнорирование голосовых сообщений – это игры, в которые любят играть женщины. Игры сердца. Игры, в которые он на собственном горьком опыте, научился не играть.

– Алло?

Она ответила.

Он сделал усилие, сдерживая злость.

– Дасти, – произнес он.

– Наконец-то!

Он моргнул, глядя на свои согнутые колени. Он сидел в одних пижамных штанах, спиной к изголовью на своей кровати.

– У тебя все в порядке? – спросила она.

– Именно это я и хотел услышать от тебя в течение трех дней.

– Что?

– Дасти, я звонил девять раз и оставил четыре голосовых сообщения.