Текст книги "Игры сердца (ЛП)"

Автор книги: Кристен Эшли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 38 страниц)

Фин подумал, что мистеру Хейнсу, вероятно, это не понравилось, но он согласился. Фин также полагал, что он согласился в основном потому, что с ними должен был поехать и Кирби.

Но для Фина это был первый раз, когда его девушка могла оказаться в его пикапе.

И он с нетерпением ждал этого раза.

С тех пор как тетя Дасти вернулась из Техаса, она постоянно занималась подобным дерьмом.

Например, как только она вернулась, пару дней спустя, уже после ужина. Он сидел с Риси на диване, смотрели какой-то ситком. Бабушка с дедушкой встречались с какими-то своими друзьями, его мама находилась наверху в своей гребаной комнате (как обычно), а тетя Дасти и Кирби тоже находились наверху и занимались тем, чем они там занимались. Потом тетя Дасти спустилась к ним.

Она подошла к раздвижным дверям и с усмешкой сказала:

– Я прикрою их. Кирби и я собираемся поиграть на игровой приставке. Мы можем шуметь, – она кивнула в сторону телевизора, – не хочу вам мешать смотреть телевизор.

Затем она подмигнула и закрыла двери.

Фин воспользовался предоставленным временем, чтобы поцеловать свою девушку, но это был первый раз, когда они целовались. На диване. В его гостиной. С его братом и тетей находящимися наверху, кричащими и смеющимися во время игры.

Это было потрясающе.

Фин подумал, что это было очень круто, что Риси никто, кроме него, никогда не целовал и не прикасался к ней. Он также понял, что у него хватит терпения научить ее целоваться так, как ему нравится. Он не полностью воспользовался преимуществом, не стал распускать руки. Его девушка была слишком хороша для подобного дерьма. Он готов был ждать. Мечтая о том времени, когда это произойдет. Но во время поцелуя, ему нравилось, что сначала она напрягалась, и, если он не торопился, а с нежностью обращался с ней, вся ее напряженность испарялась, и она становилась такой ласковой и сладкой.

Ему это очень нравилось.

Тетя Дасти также «уговорила» Фина преподать Риси и Ноу урок верховой езды в прошлые выходные.

С подачи тети Дасти, урок закончился тем, что Фин сел на спину Блейзу, Риси – перед ним, и он повел лошадь, показывая ей свои любимые места. Они были вдвоем, только он и она. Он отвез ее к деревьям у ручья, снял с Блейза, обошел вокруг, затем прижал к стволу дерева и не торопясь научил ее целоваться еще немного.

Она начинала привыкать к его поцелуям. Он понял это, потому что она почти совсем уже больше не напрягалась. Она почти освоилась.

Очень быстро.

Его тетя Дасти была абсолютно крутой.

Но Риси была лучше.

Его девушка оттаяла. Она стала более разговорчивой с ним. И все же не была болтушкой. Больше слушала, чем говорила, а если и говорила, то только, когда хотела высказать свое мнение. И всегда говорила негромко.

Фину это тоже нравилось.

Что ему не нравилось, так это то, что она сообщила на прошлой неделе после того, как посовещалась со своим отцом, матерью и миссис Лейн. Он был удивлен, как и сама Рис, когда на встречу с учительницей литературы пришла ее мать. Фин совсем не удивился, что у Рис есть природный дар – талант, который выделял ее среди детей этой школы, делал ее лучшей среди школьников всего города. Он уже и так знал об этом, хотя и не ожидал, что это окажется ее стиль изложения.

Что ему не понравилось, так это то, что ее мать, отец и миссис Лейн говорили о том, чтобы Риси перевести в другую школу. Фину предстоял в следующем году выпускной класс, и он не хотел, чтобы Риси училась в другой школе. Это был бы полный отстой.

Но она должна была пойти в школу для одаренных детей. Он ни раз слышал, как его бабушка с дедушкой вспоминали, как сожалели, что у них не было тогда денег, чтобы отправить тетю Дасти в специальную школу искусств, и только с Божьей помощью и огромным желанием тети Дасти смогли ее вывести на путь, когда она стала заниматься тем, что ей так нравилось. Если бы у Риси была такая же возможность плюс талант, а миссис Лейн была абсолютно уверена в этом, она бы ни за что не стала врать, Рис обязана была бы воспользоваться такой возможностью.

И ничто не должно ей мешать.

Фин захлопнул свой шкафчик и посмотрел вниз на свою девушку.

– Готова? – спросил он.

Ее глаза скользнули по его лицу, и он понял, что она считала его мысли. С другой стороны, она всегда так делала. Его взгляд никогда не был пустым, она все время что-то анализировала, думала. Она говорила тихо и не так уж много, но все, что она говорила, было важно. Если она задумчиво продолжала молчать, Фину всегда хотелось узнать ее мысли, что происходит у нее в голове.

На этот раз она тоже промолчала, всего лишь кивнула, оттолкнувшись от его шкафчика. Затем подошла к нему, и он заявил на нее права.

Ему потребовалось некоторое время, чтобы подвести ее к этому моменту. Он видел, что она стеснялась держаться за руки, но как только ее рука привыкла находиться в его ладони, а не наоборот, Фин пошел дальше. Стал обнимать ее за плечи. В первый раз, когда он это сделал, она пребывала в такой растерянности, не зная, как поступить, поэтому ему пришлось взять ее руку за запястье и положить себе на талию.

Она и к этому привыкла. Вот сейчас, в эту самую минуту, когда он обнял ее за плечи, когда его пальцы скользнули по ее мягким волосам, она обняла его за талию и просунула большой палец в боковую петлю джинсов поверх ремня.

Как всегда, когда он обнимал свою девушку, Фин подумал, что она идеального роста для него и что ему действительно нравятся ее духи.

Фин повел ее к парковке, и вел он ее к парковке улыбаясь.

Кирби должен был ждать их у пикапа, а затем залезет в него вместе с ними, но все же это была своего рода свобода – шаг вперед, и он надеялся, что в конце концов мистер Хейнс доверит Фину свою девочку, чтобы оставить их наедине.

Пока они шли, Фин спросил вполголоса:

– О чем ты думаешь?

– О чем ты.

Он посмотрел на нее сверху вниз.

– Хм?

Она посмотрела на него, и ее губы изогнулись в легкой улыбке. Она делала такое время от времени, и Фин думал, что это действительно чертовски мило.

– Думаю о том, что у тебя на уме, – объяснила она. – Когда ты забирал учебники, твои мысли казались тяжелыми.

Это было странно, иногда выводило его из себя, но, казалось, она могла читать его мысли. В его возрасте он понятия не имел, что это была часть ее таланта, ее врожденного понимания человеческого поведения, считывания настроения людей, что и делало ее хорошим писателем. И он также понятия не имел, что это было частью ее самой, вот почему она чувствовала так глубоко, была такой чувствительной к другим и так сильно заботилась о тех, кого любила.

Она сжала его руку и очень нежно спросила:

– Ты думал о своем отце?

Нет, на этот раз он не думал о своем отце, своей маме, своей суке тете Дебби и не беспокоился о том, что взрослые в его жизни не смогут выиграть битву, которую вела его тетя.

Вместо этого он думал о том, что Риси должна будет перейти в другую школу.

Он не хотел лгать, поэтому посмотрел вперед и пробормотал:

– Это не так важно.

– Тяжелые мысли – это всегда важно, так или иначе, Фин, – прошептала она.

Он услышал ее слова, но не ответил. Не ответил потому, что Брэндон Уоннамейкер, Джефф Шульц и Трой Пигготт направлялись в их сторону, и Брэндон не сводил глаз с Фина.

Тело Фина напряглось.

Брэндон был старшеклассником. А еще он был засранцем. В школе ходили слухи, что его отец был серьезным, крупным придурком. Тем не менее даже если дома было дерьмово, это не значит, что ты должен привносить это дерьмо в школу. Сейчас это Фин знал наверняка, чем когда-либо.

Джефф и Трой оба не были старшеклассниками, они были лакеями Брэндона. Они готовы были сделать для него все что угодно. С чего они решили, что дерьмо Брэндона не воняет, Фин понятия не имел, так как Брэндон был тощим, уродливым, с дурацкой стрижкой, совсем нестильной, со светлыми длинными, вьющимися волосами, с прыщами, и он был, как отметил Фин, мудаком. Этого Фин тоже не понимал. Что он действительно знал наверняка, так это то, что Джеффу и Трою нравилось. Что бы ни было в них такого, что влекло их к Брэндону, это было точно что-то нехорошее.

Брэндон и Фин не раз вступали в словесную перепалку. В прошлом году, когда Брэндон еще не был старшеклассником, Фин был второкурсником, они вместе обедали, и любимое занятие Брэндона, развеселить свою задницу, было за обедом. Фин не вмешивался, если он обижал или зло прикалывался над парнем. Фину не нравилось, он сам был парнем, и сам не хотел бы, чтобы какой-то другой парень постарше стал заступаться за него, выставлял его еще большим неудачником перед другими.

Но однажды, когда Брэндон решил подразнить толстушку, Фин вмешался. Это было совершенно не круто. Конечно, она была толстой, скорее всего ей следовало начать предпринимать определенные действия в этом направлении, но ей совсем не нужен был еще и какой-то придурок, создающий ей еще больше проблем и так не в совсем веселой жизни.

Брэндону это не понравилось. С другой стороны, у Брэндона не было особого права голоса. Так как перерыв на ланч Троя и Джеффа был в другое время, поэтому команды Боэндона не было рядом, готовой прикрыть его. И в прошлом году, еще до того, как Фин вытянулся на два дюйма, дойдя до шести футов, он был выше и массивнее Брэндона. Так что Брэндон сохранил лицо, только словесно угрожая, быстро скрывшись.

В прошлом году Фин вмешивался еще пять раз. К счастью, в этом году, оба семестра, он не встречался с Брэндоном за ланчем, время не совпадало.

Но именно сейчас, идя с Риси по коридору, ему достаточно было бросить один взгляд на лицо Брэндона, а также на его команду, чтобы понять, что Брэндон пребывал в своем обычном настроении мудака.

Поэтому он усилил хватку на плече Рис, притягивая ее ближе, и встретился взглядом с вожаком банды.

– А вот и он, фермер Фин, – крикнул Брэндон, приближаясь, и Фин почувствовал, как тело Риси напряглось, ее голова дернулась вперед. – Со своим новым лакомым куском, – закончил Брэндон, и свободная рука Фина сжалась в кулак.

– Когда ты ее бросишь, я возьму ее на несколько секунд, – предложил Трой, уродливо улыбаясь Рис. Желудок Фина сжался, но он держал рот на замке, не сводя с них глаз, и продолжал идти вперед.

Риси придвинулась ближе к нему.

– Я тоже, – вставил Брэндон. Они подошли к трио, произошла перегруппировка, Брэндон теперь пятился назад, поскольку Фин продолжал наступать на него, идя вперед, Трой и Джефф двигались по флангу. – Кларисса Хейнс. Первокурсникам запрещено, но вы ведь двое уже переспали, так же. – Враждебные глаза Брэндона уставились в глаза Фина.

– Ты уже пробовал ее?

– Отвали, придурок, – прорычал Фин, продолжая двигаться вперед вместе с Рис, отчего придурок продолжал пятиться.

Брэндон широко улыбнулся.

– Ты уже трахнул ее. Ну и как мило?

Фин почувствовал, как Рис начала дрожать у него с боку, несмотря на то, что придвинулась ближе, Фин почувствовал, как его живот обожгло.

– Я сказал, отвали, придурок, – повторил Финли.

– Держу пари, что было хорошо, – прошептал Брэндон, его глаза метнулись к Рис, а затем обратно к Фину. – Ты всегда выбираешь самый сладкий кусочек. Однако тебе быстро все надоедают? Сколько ей осталось день? Неделю? – Он посмотрел на Джеффа и заключил: – Готов поспорить на неделю.

Риси придвинулась еще ближе, но Фин не обращал на нее внимания. Краем глаза он увидел, как рука Троя поднялась и потянулась к волосам Рис.

Фин остановил его, затем отодвинул их обоих на шаг назад, дернув Рис себе за спину, он повернулся к Трою и встретился с ним взглядом.

– Даже не думай об этом, придурок, – отрезал он.

Трой ухмыльнулся ему.

– У нее красивые волосы. – Он перевел свою усмешку на Рис, она превратилась в ухмылку, и он продолжил. – Всегда нравились твои волосы, Рис. – Его глаза скользнули вниз по ее телу, и он прошептал болезненным тоном: – Мне всегда многое в тебе нравилось.

Рис вжалась в спину Фина.

– Отвалите все, – приказал Фин.

– Что ты собираешься делать, фермер Фин? – ехидно спросил Брэндон. – С тобой сейчас нет твоей команды, так что ты собираешься делать, если мы не отвалим?

Фин отодвинулся назад, подталкивая Рис к себе, предупреждая:

– Ты не захочешь это знать.

– Не захотим? – прошептал Брэндон, странный свет, который не нравился Фину, горел в его глазах.

– Нет. Не захочешь, – прошептал Фин в ответ.

Потом все и случилось. Трой задвигался вперед, его рука снова поднялась, направляясь к волосам Рис, Фин оттолкнул ее. Затем его рука метнулась вперед, он поймал запястье Троя и заломил его руку за спину. Как только он завладел им, то продвинул его вперед на три шага и толкнул лицом в шкафчик.

– Фин! – услышал он крик Рис, но не мог даже взглянуть на нее. Двое других набросились на него.

Он был прижат двумя, вес пришелся на спину, кулак Брэндона врезался ему в ребра.

Он приподнялся, сбросив их, одновременно дернув локтем назад и попав Джеффу в челюсть, когда тот крикнул:

– Позовите учителя!

– Фин! – Снова закричала Рис.

Он положил руки Брэндону на плечи, подошел ближе, поднял колено, попав Брэндону в промежность. Руки Брэндона потянулись к паху, он упал на колени с болезненным стоном, но Трой и Джефф навалились на Фина с двух сторон.

– Учителя, Рис! – взревел он, только успев заметить, как она развернулась на одной ноге и побежала к классам прямо перед тем, как он поймал кулак Джеффа своей скулой.

Звезды взорвались в глазах, и все, что произошло с шестого января, когда он увидел своего отца, лежащем мертвым на снегу, взорвалось в его мозгу.

И вот тогда Финли Деклан Холлидей задал жару и устроил ад Брэндону Уоннамейкеру, Джеффу Шульцу и Трою Пигготту.

* * *

Майк вошел в школу и прямо перед административными кабинетами с окнами увидел Дасти, расхаживающую по коридору, ее лицо было обращено прямо к Фьюри.

В тот момент, когда она увидела его, широкими сердитыми шагами, ноги сами понесли ее ему навстречу.

– Где они? – спросил он, не отрывая взгляда от ее сверкающих глаз, и она остановилась в шаге перед ним.

– Там, – она мотнула головой в сторону офисов. – Я жду тебя в коридоре и пытаюсь найти причины, по которым не могу убить тех троих подростков и свалить вину на тупоголового директора.

Когда она мотнула головой, Майк перевел взгляд на окна офиса. На передних стульях сидели Фин и Риси, тесно прижав бедра, склонив головы друг к другу. Риси держала Фина за руку. Рука Фина, кстати, была с рассеченными, кровоточащими костяшками. И соответственно так же красовался блестящий, уже набухший синяк на его левой скуле.

Кроме этого, никаких признаков других повреждений не было.

Но именно это разозлило Майка еще больше.

Ему позвонили из школы по поводу Рис, что она и Фин участвовали в драке, поэтому администрация не отдаст ее никому, кроме родителей, только после того, как они побеседуют с указанным родителем. Затем, не прошло и пяти минут, ему позвонила Дасти. Она была лучше осведомлена о ситуации, потому что ей не только позвонили из школы, у нее была возможность поговорить с Финли и Клариссой о том, что произошло. Удивительно, но оба ребенка чрезвычайно откровенно все ей рассказали, что говорилось, как себя вели те трое, и что вызвало драку. С другой стороны, может быть, в этом и не было ничего удивительного. Фин был близок со своей тетей, у Рис завязались хорошие отношения с женщиной Майка, которые с каждым днем становились все крепче. Они доверяли ей.

Майк знал, что, скорее всего, не следует потворствовать подростку, применяющему кулаки для разрешения ситуации, но он совсем был не рад, что некоторые подонки-хулиганы говорили гадости о его дочери, а один пытался прикоснуться к ней.

Его взбесил второй звонок Дасти, сообщивший, что в школе действует политика абсолютной нетерпимости к дракам, и все участники, включая и Рис будут отстранены от занятий на три дня.

Дасти была в такой же ярости, но, взглянув на нее, Майк понял, что ее ярость была гораздо более высокого уровня, чем у него.

– Остальные три мальчика находятся в кабинете директора со своими родителями, – продолжила объяснять Дасти.

Майк вздернул подбородок, и она пристроилась рядом с ним, когда он подошел к стеклянной двери в административные помещения.

Он открыл дверь, придержал для нее и шепотом приказал:

– Заходи. Посиди с Рис. – Он почувствовал на себе ее взгляд, но его взгляд переместился на Фина. – Фин. Выйди наружу.

Финли уже смотрел на него, поэтому кивнул. Майк положил руку на поясницу Дасти и легонько подтолкнул ее внутрь. Он все еще чувствовал ее взгляд, но потом ее взгляд переместился на Клариссу, как взгляд Фина переместился на Майка.

Парень переступил порог, Майк закрыл дверь за ним, затем отошел на несколько футов, Фин последовал за ним. Когда они повернулись лицом друг к другу, Майк открыл рот, чтобы заговорить, но Фин опередил его.

– Я знаю, все понимаю, сэр. Это не круто. Но второй раз он попытался прикоснуться к ней, и они несли всякую чушь, она сильно испугалась, и я не знал, что еще сделать. Хотел оттащить его от нее, говорил перестать, но они набросились на меня. Один из них ударил меня по лицу, и я просто… просто… – он посмотрел себе на ноги, – потерял самообладание и облажался.

Майк пристально смотрел на него. Потом еще какое-то время все так же пристально смотрел на Фина, пытаясь с обладать со своей яростью.

Затем, низким, рокочущим голосом, он заявил:

– Никто. – Услышав его тон, глаза Фина поднялись к его лицу, и Майк продолжил: – Никто, черт побери, не может прикасаться к моей дочери, если она этого не хочет.

Майк наблюдал, как глаза Фина становятся настороженными и начинают пылать огнем, который, как полагал Майк, был отражением его собственной ярости.

– Мне жаль, – прошептал Майк. – Жаль, что твой отец так рано умер. – Огонь ярко вспыхнул в глазах Фина, но Майк просто продолжил: – Я знал его, но при сложившихся обстоятельствах понятия не имею, чтобы он сказал и как отреагировал. Каким человеком он постарался бы тебя вырастить. Единственное, что могу сказать, что я за человек. Если кто-нибудь попытался бы прикоснуться к человеку, которого я люблю, и он мне небезразличен, я бы сделал то, что должен был сделать любой мужчина, чтобы остановить все это. Если бы они несли всякую чушь и не собирались затыкаться, я бы тоже положил этому конец. Так что, насколько я понимаю, Фин, ты не облажался. Эти парни дотронулись до моей дочери, когда она совсем этого не хотела. Так что, на мой взгляд, как ее мужчина, ты выполнил свою работу.

Майк наблюдал, как разгорается огонь в глазах Фина, парень сглотнул, затем снова сглотнул. Многое происходило в его мыслях, и не все его думы были о хорошем, многие были действительно о чертовски плохом, что случилось в его жизни. Но Фин сдержался и кивнул.

– Спасибо, мистер Хейнс, – пробормотал он.

– Мы с Дасти поговорим с директором, – сообщил ему Майк.

Фин кивнул подбородком.

– Возможно, у меня не получится снять с тебя отстранение от школы на три дня, но Рис точно уж не отстранят, – продолжил Майк.

Глаза Фина вспыхнули, губы дрогнули, и он снова кивнул подбородком.

– Твоя бабушка забрала Кирби. Поэтому ты отвезешь Рис домой, – приказал Майк.

В глазах Фина вспыхнул другой огонек, затем губы дернулись по-другому, Фин кивнул.

Майк продолжил:

– Ты же хочешь ее отвозить домой, Ноу всегда ноет, что не записывался в личные шоферы Рис, она и так всегда делает с тобой домашнюю работу, так что, если ты хочешь, с этого момента, можешь отвозить ее домой.

– Я хочу, – мгновенно прошептал Финли.

Майк знал, что он хочет.

Дерьмо.

Вот черт.

Мать твою.

Он уставился на парня, который уже стал мужчиной.

Какой-то чертовый хулиган попытался дотронуться до его дочери, и этот парень, юноша, которому очень быстро пришлось стать мужчиной, остановил его.

– Хорошо, – произнес Майк. – А теперь давай зайдем и поговорим с директором.

Фин снова кивнул, собираясь направиться к дверям, но Майк остановил его, положив руку ему на плечо.

Глаза Фина встретились с глазами Майка.

– Не знаю, что обычно говорил тебе твой отец, – тихо произнес Майк. – Ты же знаешь, каким человеком был твой отец. Так что, честно говоря, будь он сейчас здесь, Фин, он бы гордился тобой.

Фин снова сглотнул, а затем стиснул зубы. Его глаза заблестели, и Майк дал ему минуту, чтобы тот смог побороть эту слабость, и зная каким мужчиной уже становился Финли Холлидей, Майк точно знал, что он эту слабость победит.

Фин победил и кивнул еще раз.

Майк сжал его плечо, отпустил и повел в офис.

* * *

Кларисса сидела в кабинете директора со своим отцом, Фин и Дасти, но ее глаза были прикованы к Дасти.

Потому что Дасти разозлилась. Не чуть-чуть. А серьезно разозлилась.

И Дасти совершенно не собиралась скрывать свой гнев.

Она также была не прочь поговорить.

Что и делала в данную минуту.

– Вы хотите сказать, директор Клаузен, что руководите этой школой так, будто являетесь директор совета национальной безопасности, а не директором школы, чья работа заключается в том, чтобы направлять молодых людей к зрелости, поэтому вы и не оцениваете внешние факторы при рассмотрении данного вопроса? Вы это мне хотите сказать?

– Мисс Холлидей, политика абсолютной нетерпимости – это значит политика нулевой терпимости. Абсолютная нетерпимость – это политика не десяти процентов соглашения в зависимости от того, что произошло, – ровно и спокойно ответил директор Клаузен, но Кларисса поняла, что он теряет терпение.

Директор Клаузен всегда был очень спокойным. Из-за этого он очень нравился детям. Иногда он мог быть и придурком, только если школьники что-то натворят. Кларисса не сделала ничего плохого, поэтому думала, что он это понимает и будет все хорошо. И он ей нравился еще и тем, что частенько делал некоторые вещи. Ей нравилось, когда он приходил в большой гараж, где они строили плот для первокурсников на выпускной, и смеялся вместе с ними. И приходил он не в школьные часы. Не в будний день, а в субботу. И приходил не для того, чтобы убедиться, что они хорошо себя ведут, а просто потому, что хотел посмотреть, как идут дела с плотом и поболтать с детьми. На самом деле, он делал подобные вещи постоянно, и именно поэтому Кларисса считала, что директор крутой.

Рис тогда еще не присутствовала, но все знали о бывшем футбольном тренере, который ударил своего сына во время игры. И все знали, что директор Клаузен, даже не задумываясь, избавился от него. И этого тренера ненавидело большинство детей. Поэтому, когда он ушел, все подумали, что мистер Клаузен не терял ни секунды, чтобы избавиться от него, и это было очень круто.

Но у Клариссы не было времени поделиться этим с Дасти.

С другой стороны, даже если бы она рассказала об этом Дасти, ей было бы все равно. Сейчас Дасти была в ярости.

И Кларисса также подумала, что это тоже круто. Потому что она была без ума от Фина и, в отличие от его матери, которая, даже когда у Фина были проблемы в школе, не покидала ферму или свою комнату, чтобы выяснить что у сына не так. Но Дасти находилась сейчас здесь, в кабинете директора и сражалась, в прямом смысле, с этим директором.

– Они не террористы, – отрезала Дасти. – Они подростки.

– Дасти, – тихо позвал отец Клариссы, его рука протянулась, чтобы обхватить за руку Дасти.

Но Дасти просто дернула головой в сторону ее отца и отчеканила:

– Я ошибаюсь?

– Я более снисходителен к Рис… – начал мистер Клаузен, но глаза Дасти скользнули по нему, и он замолчал.

– Снисходительный? Снисходительный?! Что ж, великодушно с вашей стороны быть снисходительным к пятнадцатилетней девочке, которая ничего не сделала, кроме как шла со своим парнем на парковку, а какой-то хулиган начал приставать и ругаться, говорить разные скабрезности, а другой пытался дотронуться до нее, хотя она этого совсем не хотела. Это великодушно с вашей стороны – не отстранять ее от учебы за это. И, не сочтите за неуважение, но хочу сообщить вам новость – Фин делал то же самое.

– И да, – тихо, примирительно сказал директор Клаузен, – это, конечно, та причина, по которой Рис не будет наказана, поскольку она не сделала ничего, за что следовало бы ее изолировать на три дня от занятий. Вначале, по рассказам других, мы были дезинформированы относительно причастности Рис. Как вы знаете, теперь у нас есть более четкая картина. Но с чем нельзя поспорить, так с тем, что Финли использовал свои кулаки, чтобы справиться с ситуацией, которую можно было бы разрешить без кулаков.

– И в тот момент, когда ситуация ухудшилась и на него набросились те трое подростков, он крикнул своей девушке позвать учителя, – парировала Дасти. – У вас другое мнение?

– Да, мисс Холлидей, по свидетельским показаниям вовлеченных лиц, именно Финли начал первый применять кулаки, – объяснил мистер Клаузен.

Кларисса наблюдала, как Дасти наклонилась вперед прищурившись, прошипев:

– Потому что один из них пытался дотронуться до Клариссы.

– Он попытался дотронуться до ее волос, – пояснил директор Клаузен.

Дасти откинулась назад, ее лицо окаменело, глаза остановились на мистере Клаузене.

– Вы считаете это нормально?! Вас это устраивает? Потому что, учитывая, что я женщина и все такое, хочу вам сообщить, что это не нормально. Не нормально. Ни один мужчина не может дотрагиваться до моих волос или еще чего-нибудь, если я этого не хочу. Это… не нормально.

Кларисса почувствовала, что ее дыхание участилось, она потянулась, схватив Фина за руку. Пальцы Фина крепко сжались, и она поняла, что он думает о том же, о чем и она.

В этот момент Дасти вспоминала Денни Лоу.

И Кларисса знала, что ее отец думал о том же, когда успокаивающим тоном прошептал:

– Ангел.

Глаза Дасти метнулись к отцу Клариссы, и она прошептала в ответ:

– Я что неправа?

И Кларисса увидела все на лице Дасти, Рис поняла, как и Фин, потому что его рука еще сильнее сжала ее руку.

Дасти вспоминала. И боялась, что такое же могло случиться и с Клариссой. И Дасти не собиралась останавливаться ни перед чем, защищая своего племянника и его девушку.

И именно тогда, глядя на Дасти Холлидей, Кларисса Хейнс решила рискнуть.

И она поняла, что должна что-то сделать, чтобы остановить боль Дасти.

Она и сделала.

Отпустила руку Фина и встала.

– Мистер Клаузен, я испугалась, – объявила она и почувствовала, что все взгляды в комнате обратились на нее. Она также почувствовала себя глупо. Она не знала, что сказать и как. Миссис Лейн говорила, что стиль ее письма потрясающий, и это было здорово, особенно услышать такое от миссис Лейн, которая была, безусловно, самой крутой учительницей в школе. Но произносить слова для Клариссы было намного сложнее, чем писать.

– Я испугалась, – прошептала она, не сводя глаз с директора. – А Брэндон, Трой и Джефф – хулиганы. Они подлые. И вы знаете об этом, вы должны это знать, учитывая сколько раз их отстраняли от уроков. Они не должны учиться в этой школе. Я знаю, что отец Брэндона не очень хороший, все это знают. И это печально и все такое, но это не должно быть моей проблемой. Они говорили гадости, называли Фина «Фермер Фин» в своей манере, это выглядело некрасиво. И все остальное тоже было действительно некрасиво. Фин попытался обойти их, но они не дали. Он пытался игнорировать их, но они ему не позволили. Он пытался предостеречь их, но они продолжали доставать его. И я рада, что он не позволил Трою прикоснуться ко мне. Я была напугана, а Фин все уладил. Он защищал меня от прикосновений и страха. И если это не нормальное поведение, не знаю, что тогда нормальное.

Она замолчала, никто не произнес ни слова, поэтому Кларисса подумала, что может со стороны выглядит, как идиотка, но поскольку все продолжали смотреть на нее и молчать, ее губы сами собой задвигались.

– У Фина умер отец, мистер Клаузен, и дома не все хорошо. Каждый в этой школе знает, по крайней мере, часть о смерти отца Фина. Для этих парней не круто делать то, чем они постоянно занимаются. И совсем не круто, что они сделали с Фином и со мной. Это не хорошо придираться к парню, который недавно потерял своего отца. Я полагаю, что каждый учится в жизни на протяжении всей своей жизни. Мы учимся всю свою жизнь. Но я не уверена, что урок, который вы собираетесь преподать нам прямо сейчас, справедлив. Вы говорите, что правосудие слепо, но получается оно также и глухо. Когда умер отец Фина, он подумал, что жизнь несправедлива. Вы можете злиться на мои слова, но не думаю, что ваше решение правильное, Фин каждый день, когда просыпается и засыпает, знает о том, что жизнь поступила несправедливо, даже ночью, получается, вы преподносите ему такой же урок несправедливости, несмотря на то, что он поступал правильно, а вы считаете его поступок неправильным.

Снова никто ничего не сказал, молчание взрослых затянулось, теперь Кларисса точно была уверена, что выглядит как идиотка.

Она не знала, выбежать ли из кабинета, разрыдаться или сесть и заткнуться.

Прежде чем она смогла принять решение, что ей делать, директор Клаузен тихо сказал:

– Как насчет такого? Фин будет отстранен на два дня. И можно в школу. Я не хочу драк в моей школе, и я хочу, чтобы это все запомнили. Но в этом случае я приму смягчающие обстоятельства.

При этих словах Кларисса поняла, что ей хочется заплакать, она была так счастлива, но она не разрешила себе плакать.

– Согласны, – немедленно произнесла Дасти.

Фин схватил Клариссу за руку и потянул ее, чтобы она села рядом с ним. Она повернула голову, глядя на него, и увидела, что он улыбается ей.

Она хорошо справилась.

Возможно, она даже немного говорила раздраженно и напряженно, как Дасти, что было круто.

Она улыбнулась в ответ.

Дасти, ее отец и директор Клаузен немного поговорили. Затем все поднялись со своих мест и пожали друг другу руки, включая мистера Клаузена, пожимающего руку Фину и Клариссе.

И когда он пожимал руку Клариссы, то сразу не отпустил, она посмотрела ему в глаза.

– Если ты не будешь писателем бестселлеров, Рис, то думаю, мы услышим о тебе, что ты меняешь положение вещей в Вашингтоне, – пробормотал он. Кларисса улыбнулась ему, потому что это было приятно, но она ни за что не собиралась ехать в Вашингтон. Там жила тетя Фина, она была стервой и адвокатом. Кларисса не собиралась делать ничего подобного.

Они вышли из офиса, и ее отец схватил ее за голову, притянул к себе и поцеловал в макушку.

– Это было здорово, то, что ты выступила. Горжусь тобой, милая, – прошептал он ей в волосы.

Это тоже было приятно, но еще лучше. Намного лучше.

Когда он отпустил ее, она улыбнулась ему. Затем он направился к парадным дверям с Дасти, и Кларисса уже собиралась последовать за ними, но Фин схватил ее за руку.

– Увидимся вечером, – крикнул папа, и она перевела взгляд с него на Фина, и ее брови сошлись вместе.

– Твой отец сказал, чтобы я отвез тебя домой, – тихо произнес Фин.