Текст книги "Игры сердца (ЛП)"
Автор книги: Кристен Эшли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 38 страниц)
Не его рингтон мобильного, но он открыл глаза и посмотрел на пустую кровать. Дасти и ее теплое, мягкое тело исчезло.
Она спала, прижавшись к нему, всю ночь. Как он обычно делал, начиная с рождения Ноу, просыпался несколько раз за ночь. У него вошло это в привычку, несколько раз за ночь, он прислушивался к дому. Иногда, даже интуиция его заставляла встать с постели и обойти дом. Обходил дом он не часто, иногда. Возможно, он стал параноиком, но повидал достаточное количество дерьма, а слышал еще больше, и поскольку он сильно любил своих детей, обход по ночам занимал немного времени, он легко потом засыпал, так что он изредка это практиковал.
И привычка будила его этой ночью три раза, и каждый раз Дасти прижималась к нему сильнее.
И чувствовалась она хорошо.
Одри не любила прижиматься сильнее. Вначале она прижималась, но, когда дела у них пошли плохо, он стал отодвигаться. Она злилась и закончили они свои отношения с ярдом пространства между ними в постели. Они оба поворачивались друг к другу спиной.
Черт возьми, сама их постель была одной из причин, по чему их брак распался. Она купила кровать за шесть тысяч долларов, а потом он выяснил, что эта кровать возврату не подлежит. Так что у них была огромная кровать, в которой они могли позволить себе целый ярд пространства между ними, она купила эту проклятую кровать оказывается потому, что позволяло свободное место в спальне.
С тех пор как он избавился от своей жены, он уложил в постель нескольких женщин, но не в постель за шесть тысяч долларов.
За исключением Вай.
Он даже не пригласил ни одну из женщин, с которыми встречался, к себе домой. Хотя с некоторыми из них он виделся не один раз, с одной он встречался пять месяцев. Как правило, он оставался у нее, но ни одной не позволял во сне прижиматься к нему.
Он понимал, почему не позволял. Он хотел сохранить дистанцию. Он держал их на расстоянии вытянутой руки.
Одри подложила ему свинью, нанеся удар по его доверию. Затем появилась Вайолет, которая не собиралась наносить удар, но все равно нанесла. Отчего он насторожился. Он не собирался ни с кем сближаться. Не слишком близко и не слишком быстро.
Он совершил ошибку с Вай. Проигнорировал знаки и влюбился в нее слишком рано, черт возьми. Он знал, что участвует в игре сердец, и его противник – ее нынешний муж и отец ее младшей дочери Джо Каллахан. Черт, он даже знал, что у него нет шансов на победу.
Но все равно продолжал надеяться и с ней встречаться.
Но ее потеря, задела его. Вай была у него несколько недель, Одри – годы, но потеря Вай оставила в его душе след, в то время как отказ от Одри освободил его.
Поэтому он говорил себе, только не наступай на старые грабли.
Но Дасти была чем-то другим. Когда он проснулся и обнаружил, что она прижимается к нему, он не стал осторожно отодвигать Дасти в сторону. Он оставил Дасти, прижатой к себе.
Телефон перестал звонить, и он повернулся в постели. Затем оглядел комнату, почти ничего не видя. Было рано, в комнате было темно.
Затем он посмотрел на будильник.
Было десять минут седьмого.
Он протянул руку и включил свет, его взгляд остановился на зеркальных дверцах шкафа напротив ванной. Дверь в ванную была открыта, там было темно, внутри никого.
Он посмотрел на пол и увидел свою одежду, валявшуюся с джинсами Дасти, футболкой и трусиками, а также закрытую коробку из-под пиццы.
Черт, было десять минут седьмого. Где она?
Он приподнялся в постели, его взгляд упал на прикроватную тумбочку, и он увидел. Клочок гостиничной бумаги для заметок.
Он протянул руку и взял.
Поднеся к лицу, прочитал:
Великолепный,
Отправилась добывать еду твоих сограждан.
Скоро вернусь,
Xoxoxoxoxoxoxoxoxo(амер. сокр. выражение – обнимашки и поцелуйчики. – прим. Пер.)
– D
Он почувствовал, как его губы изогнулись, пока он пялился на записку.
«Еду твоих сограждан». Он надеялся, что она имела в виду пончики «Хиллигосс».
Его глаза скользнули по записке, и он почувствовал, как его лицо смягчилось. Вероятно, она быстро настрочила эту записку, но все же чертовую вещь хотелось поставить в рамку. У нее был художественный и интересный почерк. Но именно обнимашки и поцелуйчики выглядели ошеломляюще. Крестики и О были нарисованы наискось с помощью множества закорючек, прикрепляя их к искусно нарисованной букве «-D».
Уставившись на записку, он вспомнил еще одну вещь, которая касалась только Дасти. В детстве она всегда была занята. Могла тусоваться перед телевизором только тогда, когда те, кого она любила, тоже тусовались перед телевизором. Но все остальное время энергии у нее было хоть отбавляй плюс творческие способности. Когда она занималась своим творчеством, то пела и даже танцевала, наполняя дом сладким, чистым голосом и жизнерадостной детской атмосферой. Она также часто сидела за кухонным столом рисовала или у себя в постели. Ее мама повесила ее рисунки на холодильник и по праву часто хвасталась ими. Другие же бессистемно висели на стене на ее стороне спальни.
Дебби ненавидела эти рисунки, говорила, что они ужасны, стервозно заявляла, что они создают пожароопасную ситуацию, хотя это было не так. Но Майк, даже будучи подростком, мог часами разглядывать рисунки Дасти. В них было все. Цветы, фантастическое дерьмо, которое она воображала у себя в голове, пейзажи их фермы, зарисовки ее семьи и Майка. Детали, мастерство, воображение – все это было захватывающим.
Ничего удивительного не было в том, что она решила зарабатывать на жизнь на художественном поприще.
Он также не удивился, что у нее хорошо получалось зарабатывать на художественном поприще.
И он также не был удивлен, что люди готовы были тратить за ее работы целое состояние.
Снова зазвонил телефон, вывел его из задумчивости, он перевел взгляд с записки на сотовый Дасти, лежавший рядом с ним на тумбочке. Положил записку на тумбочку и взял ее телефон, подумав, что в такой ранний час могут звонить только члены семьи.
Но на дисплее появилась фотография мужчины, а под ней было написано: «Бью».
Шея Майка напряглась, когда он уставился на фото. Мужчина был темноволосым и симпатичным. На нем поношенная джинсовая рубашка и поношенные джинсы. Руки засунуты в передние карманы, глаза отведены в сторону, он смеялся.
Господи. Кто этот парень и почему он звонит в такое время? В Техасе, где парень, несомненно, жил, учитывая его одежду в кадре, было еще раньше.
Она же сказала, что свободна, и у Майка не создалось впечатления, что Дасти солгала. На самом деле наоборот. Он никогда не встречал никого, кто был бы более отрытым и честным.
И Майку это чертовски нравилось.
Телефон перестал звонить, Майк бросил его на тумбочку. Это его не касалось, поэтому он не ответил на звонок.
Вместо этого он откинул одеяло, нашел свои боксеры и натянул их. Телефон Дасти запищал голосовой почтой, когда он натягивал джинсы. Он проигнорировал голосовую почту, направившись в ванную, занялся делами, вымыл руки, плеснул водой на лицо, вытер его насухо и неторопливо вышел.
Когда он уже почти вернулся к кровати, телефон зазвонил снова.
Он уставился на фотографию мужчины на дисплее, подумал о совсем раннем утре и задался вопросом, может у этого парня что-то случилось? Он не знал первый ли был звонок от этого Бью, но судя, что Майк проснулся от его звонка, то этот парень звонил уже третий раз за последние десять минут.
– Черт, – пробормотал он, взяв телефон, провел пальцем по экрану и приложил его к уху. – Привет, – поздоровался он.
Тишина.
– Эй? – спросил он, когда молчание затянулось.
– Кто это? – спросил в ответ мужской голос, Майку показался он взволнованным.
Бл*дь.
– Ты звонишь, чувак, поэтому кто ты такой? – Спросил Майк.
– Кто я такой, мужчина женщины этого телефона, чувак, – ответил Бью, определенно раздраженно. Он так разозлился, что сразу перешел на воинственный тон.
Но Майк замер.
– Йоу! Какого хрена? – спросил Бью. – Дасти там?
– Нет, – выдавил Майк сквозь зубы.
– Где она в шесть двадцать чертового утра? – спросил мужчина.
Майку не понравился его тон, и ему не понравился тот факт, что он разговаривал с мужчиной Дасти, мужчиной, которого, как она ему сказала, у нее не было, поэтому он даже не потрудился ответить.
Бью не волновало, что Майк не ответил.
– Хорошо, ты не хочешь сказать мне, почему сейчас двадцать минут седьмого чертового утра, а ты хватаешь телефон моей женщины? – продолжил свой допрос Бью.
– Нет, – выдавил Майк.
– Трахни меня, – отрезал мужчина.
– Ты получил ответ или позвонил только для того, чтобы ругаться? – спросил Майк.
– Да, я получил ответ, чувак. Скажи моей женщине, чтобы она позвонила мне. Немедленно. Понял?
– Понял, – коротко ответил Майк.
Затем тот бросил трубку.
Майк уставился на телефон. Затем он бросил его на тумбочку вместо того, чтобы швырнуть через всю комнату.
Начиная с Одри, он играл на поле, всегда заботясь о своих детях, делал это довольно активно. Отчасти это было связано с тем, что Майк был мужчиной. И отчасти это было связано с тем, что последние семь месяцев его брака их сексуальная жизнь отсутствовала. Потому что Майк понял, что не может трахать женщину, которая ежедневно лгала ему, часто выдавала дерьмо и все еще без проблем свободно тратила его деньги, а также деньги, которые он еще не успел заработать. В последний раз, когда Одри повернулась к нему, он почувствовал приступ тошноты, понял, что с сексом у них покончено. И именно тогда он оттолкнул ее от себя, прямо сообщив ей об этом. Она пришла в ярость, кричала и ругалась, он беспокоился, что дети могут услышать, но, как всегда с Одри, у него не было выбора. Независимо от того, сколько раз он говорил ей заткнуться на хрен или вести себя по тише, она игнорировала все его слова, наоборот усиливая громкость, и выражения ее становились при этом более грязными.
И в тот момент, когда она покраснела и пришла в ярость, поняла, что будет нести ответственность за последствия своего собственного поведения, стало совершенно ясно, что решение Майка развестись с ее задницей было правильным.
Он потратил годы, делая все возможное, чтобы разобраться в их дерьме. Сначала, молодой, глупый и влюбленный в нее, он из кожи вон лез, чтобы дать ей все, что она хотела. Но даже когда он положил это «все» к ее ногам, она хотела уже большего. Затем он сделал все, что возможно, пытаясь выяснить, откуда у нее возникли такие потребности, пытаясь помочь ей понять и осознать, чтобы она могла справиться с ними. Это не сработало. Несмотря на то, что разговоров и ссор у них было множество, ее поведение не менялось. Она часто обещала, что не будет, клялась, что «исправится», в течение недели, иногда месяца правда сдерживалась. Но потом она снова начинала швырять деньгами направо и налево. Поначалу она не скрывала от него своих расходов. В конце концов, начала прятать. Как, черт возьми, она думала, что он не увидит, ведь он оплачивал их счета, у них был совместный счет, она не работала. Она просто не собиралась исправляться.
Давление в их отношениях нарастало. Оно усугублялось его разочарованием из-за долгов и женой, которая постоянно лгала ему. Что касается Одри, хотя она никогда в этом не признавалась, но он думал, что ее поведение скорее всего было связано с чувством вины и гневом на саму себя за то, что она не могла контролировать свою зависимость.
И так как она не могла контролировать себя, он освободился от нее. И, освободившись от нее, он стал наслаждаться жизнью.
Из всех женщин, с которыми он получал удовольствие, Дасти была именно той, с кем он получал больше всего удовольствия. Не только в постели, она была, безусловно, лучшей из всех в постели со времен Одри, до Одри и включая Одри, но и вне ее. Забавная, привлекательная и открытая вот такой и была Дасти. Она ни хрена не скрывала. Не боль. Не юмор. Не гнев на сестру. Не мысли об окружающем мире.
И ему это нравилось. Сильно нравилось. И с учетом того, что она была Дасти, и той особой связи, которая была у них, когда они оба были моложе, вся их история, казалось, встала на свои места и усилилась в геометрической прогрессии в тот момент, когда они снова по прошествии лет оказались вместе, он расслабился с ней. Точно так же, как с Вай, которая оказывала на него тот же эффект, поэтому Майк прыгнул прямо с места в карьер, все эти годы имея прямо противоположное отношение в течение многих лет с Одри, он позволил себе увлечься Дасти и вчерашней ночью.
Но, очевидно, в отличие от Вай, переживающая какое-то серьезное дерьмо, когда он познакомился с ней, открытость Дасти была блефом. Она провела ночь в гостиничном номере, ожидая встречи со своей семьей, но ее гнев на сестру не позволил ей находиться с семьей. Он сам заявился к ней в номер, дав ей возможность провести это время ни в одиночестве. Поэтому она с удовольствием воспользовалась ситуацией, используя его.
И Боже, он провел с ней почти целый гребаный день, и это дерьмо тоже жалило.
– Черт, – прошептал он, услышав, как щелкнул замок в двери.
Он повернулся, вошла Дасти. Ее густые волосы были распущены и рассыпались по плечам и груди. На ее лице не было макияжа, бледность, которую он заметил вчера, исчезла, щеки порозовели от холода. На ней была вчерашняя черная водолазка и черные ботинки, но она добавила выцветшие джинсы. На ней был не джинсовый блейзер, а серая замшевая куртка, длинная на бедрах и с бахромой на рукавах. Другая женщина, черт возьми, да кто угодно, женщина или мужчина, увидев ее замшевую куртку с бахромой, Майк, житель маленького городка в Индиане, а не ковбой, с большой вероятностью, счел бы это смешным.
Но на Дасти эта куртка с бахромой выглядела чертовски здорово.
С плеча у нее свисала черная сумочка с бахромой, в руках она держала большую белую коробку, а сверху, явно ненадежно балансируя, стояли два больших белых бумажных стаканчика, как он понял по пластиковым крышкам и картонным рукавам, кофе.
Ее глаза встретились с ним, она улыбнулась и сказала:
– Великолепный, ты уже проснулся. – Затем он потерял ее внимание, когда она двинулась через комнату к нему, взглянув на коробку, которой она тоже балансировала, пробормотала: – Возьми кофе, детка. Нам не нужна трагедия без кофе гения Хиллигосса.
Она остановилась перед ним, он забрал стаканчики с кофе, пытаясь успокоиться. В ту минуту, когда он забрал кофе, она подошла к кровати, положила на нее коробку, затем сняла сумку с плеча, повернулась и небрежно бросила явно дорогую сумку через кровать на стул.
Она проделала все это, говоря:
– Сегодня утром я узнала, что ты никогда не теряешь шестого чувства, которым обладают только те, кто родился и вырос в Бурге. – Ее взгляд остановился на нем, и она ухмыльнулась, ее темно-карие глаза заплясали, когда она объявила с притворной серьезностью: – Чувство «Хиллигосса». – Она отвернулась, сняла куртку, бросив ее через кровать на стул, продолжила: – Попала туда после открытия в воскресенье. Это означало, что я была пятой в очереди. – Она повернулась к нему, все еще улыбаясь. – Я предпочитаю определенные пончики из множества прелестей «Хиллигосса». Я купила две дюжины. Шведский стол из «Хиллигосса». Малыш, ты не поверишь, но там в Техасе я мечтаю об этой белой коробке, наполненной сладостями «Хиллигосса». Если не считать мою семью, то это лучшая часть возвращения домой.
– Звонил Бью.
Она моргнула. Затем ее глаза скользнули по его лицу.
– Три раза, – закончил Майк.
Дасти выдержала его взгляд.
Затем, к его удивлению, она повернулась, оказавшись спиной к кровати, и плюхнулась прямо на нее.
Подняв обе руки к лицу, она пробормотала:
– Черт. Бью. Тупица. Без… мозглый! Черт!
– Просил передать, – продолжал Майк, подходя с кофе к тумбочке и отодвигая телефон в сторону, чтобы поставить их туда. Он выпрямился и закончил: – Говорит, хочет, чтобы его женщина позвонила ему. Немедленно.
Она убрала руки от лица и просто наклонила голову, ее глаза нашли его.
– Он назвал меня своей женщиной?
– Ага.
– Тебе?
– Ага.
– А ты уверен, что он не говорил, скажем, о какой-то другой женщине, которая абсолютно не похожа на меня?
– Уверен.
Она уставилась на него.
Затем ее голова откинулась назад, а руки с силой опустились вниз, ее руки и ладони шлепнули по одеялу.
– Чертовый ублюдок! – рявкнула она в потолок.
Майк уставился на нее.
Похоже, он опять сделал неправильные выводы про Дасти Холлидей по этому звонку.
Бл*дь.
Он подошел к кровати, устроившись на бедре, положив одну руку ей на живот, другую на кровать. Нависнув над ней, он наблюдал, как она пялилась в потолок.
– Я так понимаю, он полон дерьма, – пробормотал Майк, тогда она перевела на него взгляд.
– Да, Майк, Бью полон… дерьма. – Она сделала паузу, затем громко огрызнулась: – Дерьмо!
Затем она внезапно резко наклонилась в сторону. Протянув руку, схватила свой телефон с тумбочки. Затем откинулась назад, Майк упал на предплечье, наблюдая, как ее палец скользит и тычет по экрану телефона.
Она приложила его к уху, подождала, скрестив ноги, затем раздраженно начала покачивать ногой в ковбойском ботинке и через несколько секунд заговорила.
Или, что более важно, зашипела:
– Ты что, бл*дь, спятил? – Пауза, затем: – Нет, Бью, лучше не отвечай. Я знаю, что ты рехнулся. Во-первых, мой брат умер, у меня сейчас еще нет семи утра, в Техасе еще раньше, а ты мне решил позвонить? – Это закончилось вопросом, но она не дала ему времени ответить, прежде чем саркастически продолжила. – Ты думаешь, если я сплю, то захочу проснуться и ответить на звонок бывшего парня, который не уловил большой, сигнальный намек, когда я надрала тебе задницу, что между нами… все… кончено? – И снова она не стала дожидаться его ответа, а продолжила: – А во-вторых, между нами все кончено! В последний раз прошу, перестань мне звонить!
Затем она отняла телефон от уха, ткнула пальцем в экран, нажала кнопку сбоку, затем повернула туловище и бросила свой телефон через Майка на стул. Тот отскочил от ее одежды и сумки и осел.
Она снова плюхнулась на спину перед ним, ее тело тоже подпрыгнуло, прежде чем успокоилось.
Затем она проворчала:
– Он разрушил всю прелесть «Хиллигосса», о котором я рассказала горячему парню.
Майк ничего не мог с собой поделать. Пять минут назад он был в бешенстве, думая, что его разыграли.
А сейчас он подумал, что она чертовски забавная.
Поэтому расхохотался.
Когда он закончил смеяться, посмотрел на нее сверху вниз, она снова его удивила. Она больше не злилась, а улыбалась.
– Итак, я так понимаю, у тебя с этим парнем все кончено, – протянул Майк, а затем он увидел, как Дасти расхохоталась.
Черт, ее смех был таким же музыкальным, как и ее голос. Об этом он тоже забыл. До прошлой ночи, когда он услышал ее смех опять, получив этот подарок обратно. И так же как и все в ней, со зрелостью ее смех стал чертовски намного лучше.
Он снова положил руку ей на живот, почувствовал, как тот дрожит от смеха, наблюдая, как она смеется, наслаждаясь каждой секундой.
Все еще посмеиваясь, она посмотрела на него и подтвердила:
– Да, детка, у нас с Бью все кончено.
Это была хорошая новость.
Но то, что произошло в это утро, говорило совсем о другом, и он думал, что не стоит снова делать поспешные выводы, а думал, что Бью, черт возьми, вел себя как псих.
– Мне стоит беспокоиться об этом? – тихо спросил он и с сожалением увидел, как веселье исчезло из ее глаз.
– Нет, – так же тихо ответила она. – Но это убивает меня, это дерьмо сегодня утром, он позвонил вчера и спросил, не хочу ли я, чтобы он прилетел, чтобы побыть со мной…У меня нехорошее предчувствие.
У Майка тоже было не хорошее предчувствие по поводу этого парня.
Она приподнялась на локтях и полностью сосредоточилась на нем, честно излагая ситуацию.
– Мы были вместе какое-то время, вернее два с половиной года. Отчасти из-за этого он переехал ко мне. Некоторое время назад все пошло наперекосяк. Я не становлюсь моложе, я хочу детей, хотя поначалу все было хорошо. Я боролась за наши отношения. Бью тупица, ему было наплевать. Я выгнала его четыре месяца назад. И это всколыхнуло все его дерьмо, но было слишком поздно. Для меня наши отношения закончились, и я решила двигаться дальше. И не собиралась возвращаться назад. И не собираюсь. Но он этого не понимает. Он может быть упрямым, и я знаю, что он переживает за меня, так что поначалу вся его забота, когда я уже закончила, вызывала досаду. Теперь же это немного попахивает психозом. – Ее взгляд переместился на телефон. – А сегодня утром его психоз просто зашкаливал. – Ее взгляд вернулся к нему. – Он правда так и сказал тебе, что я его женщина?
– Он разозлился, что я ответил на звонок. Не скрывал своей злости. Сказал, что он твой мужчина, а ты его женщина. Так что да, он ясно дал это понять в тридцатисекундном разговоре и сделал это три раза.
Ее глаза расфокусировались, и она прошептала:
– Вот черт.
Рука Майка слегка надавила ей на живот, и ее глаза перешли к нему.
– Он звонил три раза, – пояснил Майк. – Три раза меньше чем за десять минут. Я бы не ответил, милая, но беспокоился, что что-то случилось.
Ее глаза не отрывались от его глаз, но они стали мягкими и чертовски милыми, когда она сказала то, что ему было невероятно приятно услышать.
– Я понимаю, что ты подумал и ответил на мой звонок, малыш, но это не так. Мне нечего скрывать. Просто извини, что он скормил тебе эту чушь.
– Тебе не нужно извиняться, – сказал он ей, и ее быстрая улыбка вернулась.
– Все равно извини, – ответила она.
Майк переместил руку на ее шею сбоку, наклонился, придавив ее частью своим весом. Как только его вес опустился на нее, она тут же обхватила его руками.
– Не знаю многого, но это не похоже на здоровое поведение, – осторожно предупредил Майк.
– Согласна, но со мной все будет в порядке, – заверила она, но Майк не чувствовал ее уверенности.
Она же была уверена в себе, это было ясно видно. Она не лгала, у нее не было проблем, высказывать свое мнение, даже во время конфронтации. Это тоже было ясно. Но она также была одинокой женщиной ростом пять футов шесть дюймов. Она не была худой. У нее была отличная задница, отличные сиськи, и они были щедрыми в хорошем смысле этого слова. Но в ней не было… мужской силы.
Поэтому он начал:
– Дасти…
Он остановился, когда ее руки сжались.
– У себя дома я дружу с местным полицейским, Майк, – тихо сказала она ему и снова улыбнулась. – Он – аномалия среди копов. Женат на одной из моих девушек, хороший парень нашел себе приличную женщину. Он знает Бью. Я вернусь, пойду к ним домой, поболтаю. Предупрежу его заранее. Зная Хантера, он потратит некоторое время, найдет Бью и спокойно с ним поговорит. – Ее руки еще раз сжались. – Опять же, если и после этого он продолжит свое дерьмо, зная Хантера, он соберет нескольких своих приятелей и еще раз поговорит, этот разговор будет труднее игнорировать. Все будет хорошо, милый. Я буду в полном порядке.
Слушая ее спокойную, милую речь, настолько искреннюю о ее друзьях, Майк был, с одной стороны, доволен, с другой – недоволен.
Он был рад, что у нее был человек, которому она доверяла, и он мог помочь ей в трудную минуту там. Он был рад, что у нее имелись друзья, причем хорошие друзья. Как и прошлой ночью, ему было приятно ее слушать, когда она рассказывала, чем занималась и как сильно ей нравилось то, чем она зарабатывала себе на жизнь. Ее было легко прочитать. У нее была хорошая жизнь, ей нравилось так жить.
Но он был недоволен тем, что у нее имелись друзья, которым она доверяла и которые могли позаботиться, чтобы она продолжала жить своей хорошей жизнью, которой наслаждалась.
Ему не нравилось, потому что все это происходило в маленьком городке за пределами Сан-Антонио.
Дважды он ошибался насчет Дасти. Дважды она доказала, что является именно той, кто есть.
Из-за того, что случилось с Одри и Вай, он стал все понимать неправильно, а Дасти продолжала доказывать ему, что она именно та, за кого себя выдает.
Прошло мало времени после Вай. Он все время был настороже. Но это не означало, что ему не нравилось то, что у него происходило с Дасти.
Нравилось. Ему нравилось. То, что у них произошло. Легкость того, что произошло.
Что ему не нравилось так то, что они проведут утро, а потом она улетит к себе. Это означало, что будущее висело в воздухе совершенно по-новому.
Ему нужно было растить двоих детей и отправить их в колледж. Он скорее всего смог бы слетать в Техас один, может два раза в год. Он работал в полицейском управлении Бурга с тех пор, как окончил Академию через год после окончания Пердью. Это означало, что он заработал кучу чертовых отгулов. Так что у него были дни, которые он мог посвятить своим детям Ноу и Ризи.
Дасти сама была себе хозяйкой, поэтому тоже могла выкроить время.
Но это дерьмо сработало, наступит время, когда он не захочет, чтобы она спала в Техасе, а он в Бурге. И он понял это, потому что его внутренности уже напрягались от мысли, что она сегодня улетит домой. Так что, если их не будет сдерживать расстояние, то такое время может наступить скоро. И даже, несмотря на свою настороженность к женщинам, меньше, чем за день Дасти прошла тест за тестом, так что все указывало, что они смогут пройти дистанцию.
И когда это произойдет, одному из них придется отказаться от дома там или здесь. Для Майка это было невозможно. Еще в течение трех лет. Пока Риси не поступит в колледж.
А это означало, если они захотят объединиться, то Дасти придется поднять ставки и вернуться домой. Домой, в то место, откуда она сбежала, как только смогла, после окончания средней школы.
А он не знал, захочет и готова ли она пойти на такой шаг.
У него уже была женщина, не готовая пожертвовать своей привычкой, чтобы сохранить их семью. И отказ Одри нанес сокрушительный удар по их браку. С Дасти это было бы оправдано. Поэтому ему лучше с открытыми глазами не соваться в одно и то же гребаное дело.
– Эй, красавчик, – тихо позвала она, ее рука легла ему на шею, большой палец погладил по подбородку, и его глаза снова сфокусировались на ней. Когда его глаза встретились с ее глазами, она спросила: – Это была приятная поездка?
Он понятия не имел, о чем она говорит.
– О чем ты?
– Ты находился за много миль отсюда, милый.
Он действительно находился.
– Со мной все будет в порядке, – заверила она, неправильно прочитав его настроение. – Хантер – хороший парень. Хочешь, я дам тебе его номер телефона. Ты сможешь поговорить с ним. Тогда решишь сам.
Он уставился на нее сверху вниз.
Господи, совершенно честная. На все сто процентов.
И все же он принял ее предложение.
– Хочу.
Она ухмыльнулась.
– Отлично. – Затем продолжила: – Лучшая часть, тебе не наплевать на меня. – Ее голова склонилась набок на матрасе, и ее большой палец провел по его челюсти, когда она тихо закончила: – Вот так, малыш.
Он снова уставился на нее сверху вниз. Ее волосы веером рассыпались по кровати. Румянец на ее щеках. Мягкий взгляд на лице.
Черт, ему необходимо было трахнуть ее. Причем немедленно.
– Ты не настроена съесть эти пончики позднее, милая?
Ее глаза вспыхнули так, что он почувствовал эту вспышку своим членом. Прошлой ночью он узнал, что ее глаза часто вспыхивали, когда он держал ее за руки, а его член двигался внутри. И эта вспышка превратилась в пламя за несколько секунд до того, как он заставил ее кончить.
– Если ты предлагаешь помочь мне нагулять аппетит, так как я должна встретиться со своими родителями «У Фрэнка» в одиннадцать, а я хочу насладиться знаменитыми на всю Индиану блинами Фрэнка, то оргия с пончиками может подождать. А тебе не нужно на работу, – ответила она.
– Ты бросаешь мне вызов, – пробормотал он, двигая руками по ней и чувствуя, как сексуально ее тело двигается под ним, сообщая ему невербально, что ей нравятся его руки на ней.
– Ты готов?
Его глаза удерживали ее взгляд, даже когда его губы приблизились к ее губам.
– Посмотрим, – прошептал он.
– Потрясающе, – прошептала она в ответ.
Его голова склонилась, ее голова наклонилась, и Майк решил принять вызов.
* * *
– Проголодалась? – спросил Майк, а затем увидел, как женщина в его объятиях расхохоталась.
Они стояли у отеля взятой напрокат машины Дасти. Или, что более важно, он прижимал ее к машине.
Он трахал ее до пончиков. Потом они поели пончиков и выпили остывший кофе. Затем, пока на них лилась вода в душе, Дасти стояла на коленях в ванне, ее пальцы обхватили его бедра, она почти отсосала ему, прежде чем он поднял ее, чтобы трахнуть в душе. Выйдя из душа, она высушила волосы и сделала макияж, предложив Майку пролистать ее телефон и найти номер Хантера. Он оделся, воспользовался ее разрешением и сохранил контакт Хантера к себе в телефон, чтобы позже позвонить ее другу полицейскому. Затем он стоял в дверях ванной, пока она склонялась над столешницей, выставив свою сладкую попку, и делала макияж, а он вбивал в свои контакты все ее номера (сотовый, домашний, «сарай», где она делала свои работы и галерею), потом сохранил в ее телефоне свой номер.
Когда она закончила собираться, они занялись сексом в постели, как подростки, но прежде чем все стало слишком жарко, так как время уже поджимало, он остановил их.
Они строили планы. Если она останется, он появится в ее гостиничном номере и проведет с ней вторую половину дня, прежде чем ему нужно будет вернуться домой к семи, когда его дети вернутся от Одри. Если она не останется, он проследует за ней до аэропорта, потом отвезет ее от места проката автомобилей, где она сдаст свою арендованную машину, до терминала и на регистрацию. Она позвонит, когда прилетит домой. И также позвонит, когда выяснит, когда сможет опять прилететь в родной город.
Затем они надели куртки, и он проводил ее до машины.
Что привело его к настоящему моменту, когда он держал красивую женщину в своих объятиях и смотрел, как она смеется.
Она считала его хорошим парнем, но в его жизни были случаи, когда он вел себя как придурок, и он знал об этом. Ни одним из этих случаев он не гордился.
Но он, черт возьми, был чертовски рад, что вел себя как придурок, когда ввалился вчера к ней в номер.
Она перестала хохотать, но, все еще посмеиваясь, ответила:
– Проголодалась.
– Отлично, – пробормотал он, сжимая руки на ее талии, она продолжала посмеиваться.
Затем ее смех исчез, глаза стали напряженными, она прижалась ближе, встав на цыпочки, ее руки обняли его крепко за плечи.
– Отстой, – прошептала она. – Полный. Раньше я думала, что отстой, потому что хотелось находиться вчера со своей семьей. А сейчас полный отстой.
Он понял, что она имела в виду. Она сказала, что ей нужно домой, потому что на следующей неделе в Остине в галерее состоится выставка ее работ. Ей нужно было подготовиться. Смерть Дэррина, как всегда, бывает со смертями близких, наступила в самое неподходящее время.
