Текст книги "Игры сердца (ЛП)"

Автор книги: Кристен Эшли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 38 страниц)

– Ну, так в этом году мы никуда не пойдем. Это мой день рождения, если я хочу провести его со своими приятелями, то проведу его со своими приятелями, – возразил Ноу.

– Ты можешь пойти с ними куда-нибудь в выходные, – ответила она.

– Я не хочу праздновать с ними в выходные. Мне скоро исполнится семнадцать, Рис, и я могу делать все, что, черт возьми, захочу, – парировал Ноу.

– Ну, ты не можешь так поступить, – парировала Рис.

– Могу, – заявил Ноу.

Рис решила привлечь большую артиллерию, другими словами, самое смертоносное оружие в женском арсенале.

Манипуляция на эмоциях.

– Ты не такой. Дасти же живет с нами. Что скажет папа, если ты нарушишь традицию, как только Дасти к нам переехала? Он подумает, что ты не хочешь праздновать свой день рождения с Дасти!

Но удивительное дело, Ноу видно разгадал план сестры, ни грамма не потеряв самообладания.

– В том-то и дело! Позвонила мама и сказала, что хочет поужинать с нами. А мы не можем все вместе сесть за один стол, так что семейный ужин отменяется. Я буду праздновать со своей командой.

Одри. Фантастически.

Я прикусила губу. Мы все услышали, как открылась дверь гаража, возвещая о прибытии Майка, но Ноу и Рис было все равно. Я поняла это, потому что Рис отлично отбивала «мячи» брата.

– Потрясающе, – саркастически заявила она. – Ах, мама. Она не приходила ни на один твой праздничный ужин в течение четырех лет, даже не потрудилась пригласить тебя на ужин, и вдруг, когда Дасти появляется у нас в доме, наша мама загорелась желанием поужинать с тобой, отпраздновать твой день рождения. Ах, мама. Решила повысить цену. Ну-ну.

– Возможно, Рис, но я думаю, ты же понимаешь, что этот ужин никому не доставит удовольствия, – заявил Ноу, и в этом он был прав.

– Нет, я понимаю то, что мама есть мама, и поскольку тебе скоро исполнится семнадцать, ты можешь сказать ей – отвали, – ответила Рис.

– Что происходит? – спросил Майк, и я посмотрела в коридор, увидев, как он идет по нему.

Лейла убралась с его пути тут же.

Рис повернулась к отцу и мгновенно ввела его в курс дела.

– Ноу решил, что в свой день рождения на следующей неделе провести со своими друзьями. Потому что мама решила, раз уж Дасти перебралась к нам, то ей следует сунуть свой нос не в свое дело, она заявила Ноу, что хочет пойти с нами поужинать… в семейном кругу, так сказать.

Я зачарованно наблюдала, как челюсть Майка напряглась, на щеке задергался мускул. Глаза смотрели… ну, счастья в них не было точно. Но выглядел он при этом очень горячо. Это тоже было страшно.

Я подошла к Фину и схватила его за предплечье, начиная:

– Мы, пожалуй….

Взгляд Майка скользнул по мне.

– Оставаться на месте, – прорычал он.

Я остановилась и отпустила руку Фина, пробормотав:

– Оки-доки.

И осталась я на месте не потому, что была слабачкой или что-то в этом роде. Осталась, потому что требование Майка, остаться в их доме, имело смысл. Я подозревала, что это означало, что мы с Фином являлись как бы членами их семьи, или, по крайней мере, я являлась, и во время семейных бесед обязана присутствовать.

Майк посмотрел на своих детей.

– Ноу, дни рождения – это семейный праздник.

Вот оно. Я оказалась права.

Майк продолжил:

– Мы сделаем то, что делали все это время. Пойдем ужинать… семьей. Это означает, что соберутся – ты, твоя сестра, ее парень, моя женщина, ее друзья, которые приедут на следующей неделе, и я. Если у тебя есть девушка, которую ты хочешь привести, приводи. Я понимаю, что ты в замешательстве. Ты любишь маму и пытаешься поступить правильно с Дасти. Но твоя мать приняла решение четыре года назад, когда ее приглашали на ужин в честь твоего дня рождения, она отказывалась. Теперь она не имеет этого права. Мы все уже давно двинулись дальше. Ты хочешь отпраздновать со своей командой; пожалуйста, в выходные. Твоя мама хочет пригласить тебя на ужин; она договаривается с тобой на другой день. Когда ты закончишь среднюю школу и пойдешь дальше, ты сможешь делать все, что захочешь. А пока, у нас есть еще полтора года, чтобы стать семьей. И мы собираемся это сделать.

Настала очередь Ноу, его челюсть напряглась, на щеке задергался мускул, увидев это, я еще больше разозлилась на Одри. Ноу был покладистым ребенком. Он много шутил, много улыбался, много поддразнивал, много смеялся. Но было ясно, он не хотел сообщать своей матери, что ее не приглашают на семейный ужин в честь его дня рождения, и это было не на его совести. Это было на совести самой Одри.

Она оказалась настоящей сукой.

Майк увидел лицо своего сына и мгновенно понял, о чем тот думает.

– Я поговорю с ней, – заявил он, затем обвел комнату взглядом, заявив: – Ноу, Рис, на кухне. У нас с Дасти и Фином был тяжелый день, мы хотим поужинать. Вы готовите еду вместе.

Видя, что недовольные флюиды, парившие вокруг, никуда не делись, я задумалась об этом решении, но промолчала, так как они не были моими детьми.

Что я действительно сделала, так это последовала за Майком после того, как он пробормотал:

– Я иду наверх переодеваться.

Лейла следовала за ним по пятам, я не отставала.

Я зашла в спальню и увидела, Майк бросил свой блейзер на кровать, в руке у него оказался телефон. Его внимание было приковано к нему, а мое – к моей одежде, разбросанной по всему полу. Я сделала мысленную заметку собрать одежду (в конце концов), когда услышала, как он нажимает кнопки на своем телефоне.

Я закрыла двери, в комнате были Лейла и я, Майк повернулся ко мне и приложил телефон к уху.

Один взгляд в его глаза, и я поняла, что он совсем не был счастлив.

– Одри? Да, Майк, – сказал он в телефон. – Я звоню по поводу дня рождения Ноу.

О боже, он рычал.

Майк продолжил рычать:

– Ноу объяснил мне, что ты выразила желание пойти с нами на семейный ужин. От моего внимания не ускользнуло, что в последнее время ты прилагаешь усилия в отношении детей. Ноу сказал, что их выходные с тобой стали проходить лучше, и я ценю твой интерес к ситуации Рис, имею в виду то, что ты присылаешь мне по электронной почте разные школы, которые нашла. Ты, наверное, узнала это от детей, но должна услышать от меня – Дасти переехала к нам в пятницу. Ты понимаешь, что я двигаюсь дальше, ты сама это сказала. Оба ребенка в хороших отношениях с Дасти, мы пытаемся построить семью, и у нас все хорошо, и мы с Дасти стремимся поддерживать то, что хорошо, в хорошем состоянии и сделать все еще лучше. Если бы ты хотела по-другому, то могла бы принять это решение в любое время за последние четыре года. Ты этого не сделала. Теперь уже слишком поздно. Ты не пойдешь с нами ужинать на день рождения Ноу.

Майк сделал паузу, возможно, она что-то сказала, но что бы это ни было, это не заняло много времени, Майк прервал ее, потому что продолжил:

– Если ты узнаешь больше о себе и пытаешься быть хорошей мамой, я предлагаю тебе взять Ноу и Риси и сходить с ними куда-нибудь в другой день. Я также воспользуюсь этой возможностью, чтобы прояснить, что бы ты ни пыталась сделать, меня это не касается, моего времени или жизни, которую я провожу с нашими детьми. Уверен, ты не забыла, я ни раз предоставлял тебе такую возможность за последние четыре года, ты отказывалась. Я бы предпочел, чтобы мы ладили в дальнейшем и обеспечили нашим детям некоторую видимость семейной сплоченности, но ты неоднократно отказывалась. Мое предложение аннулировано. Итак, я тебе говорю, я пришел домой, а Рис и Ноу ссорятся, расстраиваются из-за этого дерьма. И вот что я тебе хочу сказать – что бы ты ни делала, тебе нужно думать о том, как это повлияет на наших детей, потому что они хорошие дети. Они заботятся обо всех в этой ситуации и не хотят задевать ничьи чувства. Чтобы попасть туда, где вы хотите быть в своей жизни с ними, не заставляй их переживать, расстраиваться, и играть их в твои игры или принимать трудные решения, выбирая между двумя родителями. Потому что таких сценариев с дерьмом, я не потерплю с нашими детьми. Все ясно?

Я подумала, это круто, что он рычал, явно злился, но был тверд, пока я наблюдала за ним, когда он сделал паузу.

Затем он сказал:

– Хорошо. Береги себя.

Затем нажал кнопку на своем телефоне, повернул туловище и бросил его на кровать.

– Ты как? – Поинтересовалась я.

Он уставился на меня.

Потом ответил:

– Буду нормально, тащи сюда свою задницу и поцелуй меня.

Я ухмыльнулась. Потом потащила свою задницу к нему и поцеловала его.

Поцелуй длился недолго, но это не означало, что он был плохим, прежде чем он прервал его, мягко отстранил меня, наклонился, положив руки с длинными пальцами на голову Лейлы, немного погладил, сделав ей запоздалый приветственный массаж. Она явно не держала зла на хозяина, которому потребовалось какое-то время – обратить на нее внимание, потому что ее тело радостно тряслось, пока она виляла хвостом.

Майк перестал обращать внимание на собаку и подошел к шкафу. Майк ходил на работу в джинсах, но к ним он добавлял красивые ремни, рубашки с убийственными пуговицами и привлекательные блейзеры, так что он выглядел в офисе авторитетно и профессионально, ему было комфортно. Когда он приходил домой, блейзер и ремень исчезли, рубашки сменялись на футболки или свитера в зависимости от его настроения.

Я поняла его настроение в тот вечер, когда он пробормотал:

– Принеси мне футболку, а, Ангел.

Я подошла к комоду, чтобы достать ему футболку, затем подошла к двери шкафа и увидела, как он снимает рубашку и бросает ее в корзину.

Подошла к нему с футболкой, он повернулся ко мне.

– Там нет крышки или чего-то еще, – странно заявил он. Моя голова склонилась набок, когда я протянула ему футболку, стараясь не обращать внимания на его грудь, к сексуальности которой я так и не привыкла.

Он собрал руками футболку, готовый натянуть ее, объяснив:

– Корзина. На ней нет крышки, она открыта. Тебе не нужно снимать крышку или что-то в этом роде. Просто бросай свою одежду прямо в корзину.

Тогда я поняла, ухмыльнулась и пробормотала:

– Умник.

Он ухмыльнулся в ответ. Затем натянул футболку через голову, спуская вниз по туловищу, скрыв грудь, понятное дело, у меня возникло разочарование.

Затем мы услышали крик Рис снизу:

– У нас будут гамбургеры!

Майк перевел взгляд через мое плечо и пробормотал:

– Черт, она в настроении. – Затем он направился в мою сторону.

– В настроении? – переспросила я, поворачиваясь и выходя из гардеробной, Майк следовал за мной.

– Да. – Он все еще бормотал. – Настроение, которое происходит раз в месяц.

– О-о, – пробормотала я.

– Ага, – согласился Майк.

Мы вышли из спальни, спустились по лестнице, Лейла следовала за нами, пока мы прислушивались к происходившей ссоре внизу.

– Мы ели гамбургеры два дня назад, – громко ответил Ноу.

– Нет, не ели! – Горячо парировала Рис.

– Хорошо, тогда ели на прошлой неделе. Это же было не так давно, я не хочу гамбургеры, – возразил Ноу.

– Ну, а я хочу, и Фин тоже, – парировала Рис.

– Мир не вращается вокруг Фина, кроме тебя, Рис, – неразумно заявил Ноу.

Я прикусила губу, когда вышла в коридор и вошла в кухню. Сражающиеся теперь сошлись лицом к лицу у кухонной стойки. Фин сидел за столом с разложенными учебниками. Взгляд остановился на мне, он покачал головой.

Майк вошел следом за мной.

Прежде чем кто-либо из нас смог вставить слово, Рис продолжила:

– Это пустая болтовня! Пятеро хотят есть, и двое из этих пятерых хотят гамбургеры! – последнее слово она пронзительно выкрикнула, наклоняясь к брату. Я поняла, что это было ежемесячное настроение, учитывая силу ее заявления и того факта, что речь шла не о праве женщины сделать выбор, а о гамбургерах.

И я также поняла по тому, что Ноу сказал дальше, видно до конца не поняв ее заявление.

– Господи! Ну, почему ты становишься такой занозой в заднице, когда пользуешься прокладками? – совсем неразумно спросил он, и в кухне все замерли.

Затем, с пылающим лицом, чуть ли не плача, Рис, стараясь избегать смотреть всем в глаза, выбежала из комнаты, оттолкнув Майка и меня в сторону.

– Ноу, чувак, это было не круто, – прорычал Фин, не сводя глаз с двери, за которой исчезла Рис, его лицо превратилось в жесткую маску гнева.

– Фин прав, – отрезал Майк, не сводя глаз с сына, – этого абсолютно не было круто.

Ноу и так все понял, что зашел слишком далеко, и сейчас выглядел так, словно хотел пнуть себя под зад коленом. Это было хорошо, потому что я любила этого парня, но в этот момент мне также хотелось пнуть его под зад коленом.

Вместо этого я пробормотала:

– Пойду поговорю с ней.

Затем мои глаза скользнули по сердитым глазам Майка, хотя его взгляд был прикован к его сыну, и я последовала за Рис.

Ее дверь была закрыта, но я слышала приглушенные рыдания, доносившиеся изнутри.

Я постучала, но ответа не последовало. Поэтому постучала снова и снова не получила ответа.

Затем приоткрыла дверь, просунула голову внутрь и увидела, что она свернулась калачиком на своей кровати спиной к двери.

– Эй, Риси, милая, мы можем поговорить? – тихо спросила я.

– Нет, – всхлипнула она.

Я обдумала ее ответ, потом приняла решение.

Приоткрыла дверь по шире, вошла и закрыла ее за собой. Затем подошла к ее кровати, села с противоположной стороны и прислушалась к ее тихим всхлипываниям.

Боже, она сильно рыдала. Да.

Я дала ей минутку, затем мягко сказала:

– То, что сказал Ноу, совсем не круто, и все внизу поняли это, он сказал это сгоряча во время спора.

Она не ответила.

Я дала ей еще мгновение, а затем продолжила:

– После того, как он это ляпнул, я заметила на его лице сожаление.

Потом услышала:

– Мне наплевать.

Если бы я была на ее месте, в ее возрасте со своим парнем там внизу то, чтобы ни говорили, мне бы тоже было наплевать.

Поэтому я мягко произнесла:

– Понимаю.

Внезапно она повернулась, подушка, которую она обнимала, отлетела в сторону, она приподнялась и ее заплаканные глаза посмотрели на меня.

Да, она сильно плакала.

– Боже! Это… это… это было унизительно, – прошептала она. – Я не могу… Фин… – Она закрыла лицо руками и сквозь новые слезы продолжала шептать, на этот раз более драматично: – Я больше никогда не смогу посмотреть ему в глаза.

– Думаю, это бы сильно расстроило Фина, учитывая, что он высокого мнения о тебе, и в ту секунду, когда ты выбежала из кухни, он заступился за тебя.

Ее руки соскользнули с лица, глаза обратились ко мне. Теперь они были не только мокрыми, но и широко раскрытыми.

– Заступился? – Прошептала она.

Я кивнула.

– Он так и сидел за столом, но его смысл был ясен, когда он сказал Ноу, что это было не круто, и твой отец согласился с ним.

Ее взгляд скользнул к двери и расфокусировался.

Я развернулась на кровати, пока не оказалась лицом к ней и не села, скрестив ноги. Затем уперлась предплечьями в спинку и улыбнулась.

– Мы испытываем боль, судороги, плохое настроение и раздражение в такой период, но мы должны научиться с этим жить. – Ее глаза вернулись ко мне. – И ребята там на кухне тоже должны научиться жить с такими вещами. Включая Ноу и Фина. У тебя месячные. Это случается, учитывая, что ты девушка. Это естественный процесс. Это случается с каждой девушкой. В этом нет ничего унизительного, не нужно этого стыдиться.

– Нужно, – произнесла она тихо своим мягким голосом.

Я отрицательно покачала головой и снова улыбнулась.

– Абсолютно, нет и когда я говорю – абсолютно, это значит так. Потому что это прекрасно. В первую очередь это означает, что в твоем теле происходят изменения, ты взрослеешь. И это означает, что ты готова к зачатию ребенка. А также, что ты теперь стала женщиной. И в этом нет абсолютно ничего постыдного и унизительного. И что касается тебя, женщина, которой ты становишься, просто сногсшибательна.

Ее лицо смягчилось, и она подняла руку, чтобы провести по обеим щекам, смахнув слезы.

Я сделала глубокий вдох.

Затем продолжила:

– И то, что произошло на кухне никого не должно смущать, и Фин не смутился. Все там все поняли. Фину семнадцать, но он не глупый, знает, что такое случается, и он знает, что такое случается с тобой. Я не говорила с ним на эту тему, но у моего племянника есть мозги, поэтому полагаю, он не считает это унизительным, отвратительным и постыдным, просто думает, что такова жизнь.

Рис подтянула колени к груди и обхватила их руками, тихая, все еще застенчивая, прикусила губу, размышляя.

Я изучала ее, размышляя, стоит ли мне продолжить раз уж зашел такой разговор.

И все же решилась.

– Он прекрасно понимает ситуацию, ты сама должна понять, что во всех отношениях теперь стала женщиной. Кто-нибудь говорил с тобой на эту тему?

Ее взгляд скользнул в сторону.

– Рис, милая, это важно. Ты можешь посмотреть на меня? – попросила я, и ее глаза скользнули ко мне. – Кто-нибудь говорил с тобой на эту тему? – повторила я свой вопрос.

Она еще больше прикусила губу, потом вроде как отрицательно качнула головой.

– Не… я… моя… – начала она, затем закончила: – Нет.

– Ты болтала об этом со своими подружками, – предположила я.

Она снова прикусила губу, и это означало «да».

– В школах по-прежнему идет сексуальное образование? – спросила я, и она кивнула.

Но добавила:

– Но оно как-то совсем неубедительное.

В мое время уроки сексуального образования тоже были довольно неубедительными.

– Верно, – кивнула я в ответ. – Суть в том, если у тебя есть какие-либо вопросы, ты можешь свободно обращаться ко мне. У меня уже давно идут месячные, так что я в значительной степени эксперт в этой области.

Ее губы изогнулись в милой мини-улыбке.

– У тебя бывают боли? – Спросила я.

Она снова кивнула.

– Ты принимаешь таблетки, чтобы уменьшить боль? – Опять спросила я.

– Моя, э-э… одна из моих подружек купила мне «Мидол», – сказала она мне.

– Помогает? – Спросила я.

Она отрицательно покачала головой.

– «Ибупрофен» мне помогает, – пояснила я ей. – Если он тебе не подойдет, попробуй «Элив». Если и он не подойдет, попробуй одну таблетку «Ибупрофена», одну «Элив». Если это не поможет, замени или первым, или вторым и «Мидолом». Всем помогает по-разному, то, что подходит мне, не факт, что подойдет тебе. Также помогает горячая ванна – это здорово, и мы купим тебе грелку.

Ее голова склонилась набок.

– Грелку?

Я ухмыльнулась.

– Ты кладешь ее себе на живот, и чувствуешь себя великолепно. Расслабляет мышцы. Потрясающе.

Она одарила меня еще одной мини-улыбкой.

Я продолжила:

– Я дам тебе немного зверобоя. Это трава в форме таблеток. Она помогает справляться с настроением. Будешь принимать одну таблетку утром, одну вечером. Если она тебе подойдет, то сделает настроение менее раздражительным или плаксивым. Хорошо?

Она кивнула.

Вот черт. Теперь самое сложное.

Но без помощи Одри, слушая только своих подружек, рано или поздно это должно было произойти.

Так что.

– Теперь самое сложное, – тихо произнесла я, и ее глаза встретились с моими. – Я хочу тебя попросить, чтобы ты дала мне обещание.

– Какое обещание? – прошептала она, услышав мой тон и, вероятно, прочитав мое лицо, определенно насторожившись.

– Своего рода обещание, если ты с Фином захотите сблизиться и все… перейдет, скажем, от поцелуев и тому подобного к чему-то большему, ты сначала поговоришь со мной.

Ее лицо снова вспыхнуло, глаза посмотрели в сторону. Тело напряглось, я поняла, что она не хотела продолжать этот разговор, но я должна была это сказать.

– Рис, милая, пожалуйста, обрати на меня внимание, – нежно позвала я, и ее глаза вернулись, но тело все еще было напряжено. – Если вы, ребята, не близки к тому, чтобы перейти от поцелуев к чему-то еще, тогда отлично. Без обид, детка, но ты слишком молода, чтобы бросаться в этот омут, неподготовленной.

Она шокировала меня до чертиков, когда быстро протараторила:

– Фин не заходит слишком далеко.

Боже, я люблю своего племянника.

– Просто, эм… целовались, – прошептала она.

– Хорошо, – прошептала я в ответ.

– Мне нравится целоваться, – призналась она, все еще шепча, и я улыбнулась.

– Поцелуи – это потрясающе. Здесь есть что любить, – поделилась я.

– Да, – тихо сказала она.

– И это круто, что тебе они нравятся. И это нормально, что вы с Фином целуетесь. Это великолепно. Это способ стать ближе. Способ узнать друг друга лучше. Но если он начнет требовать большего, я знаю, что он уважает и ценит тебя, если ты откажешь, он отступит. И у тебя есть полное право ему отказать, ожидая, что он остановится. Итак, я прошу тебя пообещать мне, что ты откажешь, затем придешь ко мне, прежде чем сделать следующий шаг. Даже если в какой-то момент этого тебе очень будет хотеться.

Она посмотрела мне в глаза и спросила:

– Ты расскажешь папе?

Я глубоко вздохнула и ответила:

– Нет. Но ты должна понимать, что я действую в своих и его интересах, а это значит, что ты зайдешь дальше только, когда будешь готова, когда станешь намного старше и когда будешь уверена, что с трепетом относишься к человеку, с которым ты рядом.

– Я с трепетом отношусь к Фину, – сказала она мне.

– Знаю, – мягко ответила я. – Но, честно говоря, милая, сейчас не время тебе заниматься подобными вещами. Сейчас самое время тебе повеселиться со своим парнем, насладиться поцелуями, обжиманиями, а все остальное пусть произойдет позже. Это сбивает с толку, могу сказать, даже сейчас в моем возрасте. Так что в твоем возрасте это уже будет чересчур.

Она изучала меня в течение долгих мгновений. Затем кивнула.

– Ты обещаешь? – Спросила я.

Она снова изучала меня. Затем снова кивнула и тихо сказала:

– Да, Дасти. Обещаю.

Спасибо тебе, Господи.

– Хорошо, – прошептала я.

Она посмотрела на дверь, потом на меня.

– Правда, что Фин столкнулся с Ноу из-за меня?

Настала моя очередь кивнуть.

Ее губы снова изогнулись в мини-улыбке.

– Итак, ты теперь должна спуститься вниз и приготовить гамбургеры, – тихо сказала я.

Ее мини-улыбка стала полной улыбкой.

– Сначала мне нужно принять «Ибупрофен», – ответила она мне.

– Верно, – прошептала я. Затем протянула руку, обхватил пальцами ее руку, которая была обернута вокруг икр, и сжала ее. – Люблю тебя, Рис, без шуток. Я люблю тебя, девочка, а когда любишь одну из своих девочек, то всегда рядом с ней. Так что знай этот факт, я всегда здесь для тебя, хорошо?

Ее глаза заблестели, но она сжала губы и кивнула.

Я еще раз сжала ее руку и кивнула в ответ.

А потом сказала:

– Выпей таблетку. Увидимся внизу.

– Ладно, Дасти.

Я ухмыльнулась ей. Потом встала с кровати и вышла из ее комнаты.

Вот так. Дело было сделано. Все прошло не так уж плохо. Я подумала, что у меня все хорошо.

И я молила Бога, чтобы она сдержала свое обещание.

Вот о чем я думала, когда зашла на кухню и увидела, что гамбургеры делаются. Увидев, как Ноу делает гамбургеры, я сделала то, чего никогда не позволяла себе с Ноу. Хотя понятия не имела, как он отреагирует на мой шаг. Но я рискнула.

Подошла к нему сзади, наклонилась и поцеловала его в щеку. Он подпрыгнул, и его глаза обратились ко мне, полные удивления.

– С ней все хорошо, – тихо произнесла я. – Возможно, ты захочешь извиниться.

Он посмотрел вниз на мясо для гамбургеров и пробормотал:

– Я – мудак.

– Ты вел себя как мудак, хотя и не являешься таковым. Всякое случается, милый, когда мы злимся. Извлеки из этого урок, исправь ситуацию, смирись с этим и больше так не делай. Хорошо?

– Да, – пробормотал он в мясо для гамбургера.

Я подняла руку и обхватила пальцами его запястье, но не сжала. Потом отпустила его запястье и отправилась на поиски моего мужчины и моего племянника.

Майк сидел на диване, обхватив одной рукой бутылку с пивом, пальцами другой, поглаживая голову Лейлы, которая прижималась щекой к его бедру. Фин сидел напротив него на диване, без пива, склонившись к кофейному столику с открытой книгой и ручкой в руке, что-то строчил в тетради.

Их взгляды обратились ко мне.

– С ней все хорошо, – пробормотала я.

Фин изучающе посмотрел на меня, затем снова уткнулся в свои учебники. Майк изучал меня, затем кивнул на диван рядом с ним, не вербально приказывая мне опустить свою задницу.

Я обогнула диван и села рядом.

Затем взяла у Майка пиво и сделала большой глоток, наклонившись к нему.

Майк обнял меня за плечи и крикнул:

– Ноу! Когда вымоешь руки от мяса, принеси Дасти пива, ладно?

– Да, пап! – Крикнул Ноу в ответ.

– Я принесу! – крикнула Рис из коридора.

Я ухмыльнулась в телевизор.

Майк перестал тереть за ушами Лейлы, взял конфискованное мной пиво и сделал глоток.

Затем он вернул его мне и вернулся к поглаживанию за ушами Лейлы, которая на протяжении всех его движений, следила за ними не моргая, не отрывая морды от его бедра.

Я снова перевела взгляд на телевизор и не отвела его, даже когда услышала, как Майк пробормотал:

– Спасибо, Ангел, – сопроводив это пожатием руки.

– Без проблем, – пробормотала я в ответ.

– Пиво, Дасти, – произнесла Рис, я повернулась к ней, она протягивала мне бутылку.

– Спасибо, Риси, – ответила я и взяла ее.

Ее глаза обратились к Фину, промелькнула нерешительность, хотя она сама была полна решимости.

Она храбро преодолела свое смущение, решив сделать вид, что ничего не произошло, объявив:

– Фин, я принесу учебники и тетради после того, как помогу Ноу.

Фин ухмыльнулся ей и пробормотал:

– Как скажешь, детка.

Она улыбнулась в ответ.

Затем развернулась, ее густые, блестящие волосы развевались, и вприпрыжку пошла по коридору.

В мире подростков уже все было хорошо.

Я посмотрела на Фина и увидела, что он смотрит ей вслед, его губы подергивались от улыбки. Затем его взгляд вернулся к учебникам и тетрадям на кофейном столике.

Боже, я любила своего племянника.

Рука Майка еще раз сжала мою.

Лейла застонала и улеглась на пол.

Я поджала под себя ноги, сильнее прижавшись к своему мужчине, сделала глоток свежего пива и отключилась, уставившись в телевизор, пока ждала гамбургеры.

* * *

Я резко проснулась, почувствовав, как тело Майка больше не прижимается ко мне. Имея больше возможностей, мы экспериментировали с новыми позами для сна. Лично мне было все равно, как мы спим, лишь бы при этом обнимались. Поскольку каждая позиция, которую мы придумывали, включала объятия, совершенно очевидно, что Майк, скорее всего, думал то же самое.

Я просыпалась, когда Майк вставал по ночам, потому что его тело всегда было прижато к моему или мое к нему. И в первый раз Майк покинул кровать ночью, чтобы осмотреть дом. Это была воскресная ночь, первая ночь, когда я спала под его крышей, и его дети делали то же самое. Понятно, учитывая, что он любил нас всех, и изменения обстоятельств заставили бы его нервничать.

Но теперь я почувствовала, что что-то не так.

И я поняла, что была права, когда Майк снова прижался ко мне, схватил мою руку и сжал мои пальцы вокруг чего-то, что на ощупь было похоже на его телефон.

– Звони девять-один-один, сейчас же, – прошептал он мне на ухо тихим настойчивым голосом, и я почувствовала, как напряглась, а Майк вскочил с кровати как подстреленный.

Я перекатилась, глядя на его тень в темноте, чувствуя, как матрас задвигался, когда Лейла приподнялась и спрыгнула.

Потом я услышала звуки похожие по телевизору или в кино, когда кто-то перезаряжает пистолет.

О Боже.

– Майк? – прошептала я.

– Девять-один-один, – тихо ответил он. – Сейчас же, Дасти.

Я случайно нажала кнопку на его телефоне, и, к счастью, загорелась клавиатура. Затем дрожащей рукой стала большим пальцем тыкать на цифры, как просил Майк.

– Ты останешься здесь, девочка. – Услышала я шепот Майка, и мои глаза метнулись к дверям, увидев в темноте, как одна створка двойных дверей открылась, потом закрылась, я поняла, что Майк оставил Лейлу со мной.

Поднесла телефон к уху и услышала:

– … первый, что в вас произошло?

– Это Дасти Холлидей. Я нахожусь на три-три-два-один-семь Кресент в Криквью. Мой парень сказал позвонить вам. Он лейтенант Майк Хейнс из полицейского управления Браунсбурга. Он просто вышел из комнаты с оружием. Он не объяснил почему, думаю, вам следует кого-нибудь к нам прислать.

– Повторите, пожалуйста, свое имя и адрес, – попросила она.

– Дасти Холлидей. Я в доме лейтенанта Майка Хейнса, три-три-два-один-семь Кресент.

– Пожалуйста, оставайтесь со мной на связи, Дасти. Я посылаю наряд полицейских. Вы что-нибудь слышите снаружи?

Я сидела в постели, дрожа, единственное, что слышала, было позвякивание жетонов Лейлы. Только видела, как она в темноте расхаживает от кровати Майка обратно к двери, затем снова и снова. Она хотела выбраться. Она волновалась. Она хотела, чтобы я оторвала свою задницу и открыла ей дверь, чтобы она могла прикрыть своего хозяина.

Вот дерьмо!

– Нет, – ответила я оператору. – Но я не одна в доме. Здесь двое детей Майка.

– Хорошо. Оставайтесь на линии, Дасти. Вызов поступил в диспетчерскую. Они пришлют наряд.

– Хорошо.

– Где вы находитесь?

– В спальне.

– Оставайтесь там, хорошо?

– Хорошо, – прошептала я, уставившись на дверь, желая пойти к детям, напряженно прислушиваясь, тяжело дыша.

Должно быть, я просидела так долго, потому что оператор позвал:

– Вы здесь, Дасти?

– Да.

– Мне пришло подтверждение, что подразделение уже в пути.

– Через сколько они приедут? – Спросила я.

– Они прибудут…

Я услышала, как открылась входная дверь и движение внизу. Звуки были приглушенными, неразборчивыми, но послышался глухой удар, а затем бормотание.

Инстинктивно я откинула одеяло и выскользнула из кровати, сердце бешено колотилось, я прошептала в трубку:

– Кто-то вошел в дом.

– Оставайтесь на месте, Дасти, подразделение уже в пути.

– У меня двое детей здесь в доме! – рявкнула я, бросаясь к дверям, Лейла следовала за мной по пятам.

– Дасти, оставайтесь в спальне, не выходите.

– Они спят.

– Дасти…

– Они не знают что происходит, – прошипела я, услышав бормотание, доносящееся снизу из гостиной, прямо под спальней Майка. Глубокие голоса, мужские, низкие. Я сжала губы вместе.

– Дасти, оставайтесь на месте. Подразделение прибудет через две минуты.

О Боже. О Боже. Потребуется меньше двух минут, чтобы подняться по чертовой лестнице и добраться до детей!

Прижимая телефон к уху, используя ногу, чтобы удержать Лейлу за дверью, я открыла дверь и выскользнула, быстро закрыв ее, оставив Лейлу внутри. И поспешила по коридору, перебирая в уме все, что знала о расположении на верхнем этаже. За исключением нескольких ручек и карандашей в кабинете Майка, которыми я могла бы воткнуть кому-нибудь в шею, другого оружия не смогла придумать.

Дерьмо. Бл*дь. Черт побери!

Я побежала по коридору и сделала единственное, что могла. Встала сбоку от лестницы, если кто-то поднимется, то сначала им придется встретиться со мной, чтобы добраться до дверей детских комнат.

– Дасти, где вы? Вы здесь?

– Я в коридоре, – прошептала я, но мой шепот явно услышали.

– Дасти!

Я подпрыгнула потому, что это был окрик Майка снизу.

– Это Майк, – прошептала я оператору.

– С ним все в порядке? – спросила она меня.