Текст книги "Игры сердца (ЛП)"

Автор книги: Кристен Эшли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 38 страниц)

– Дасти, спускайся сюда!

Да, похоже все в порядке, его голос звучал нормально. Звучал зло, раздраженно и разъяренно, но явно он был живой, так что я решила, что с ним все в порядке.

– Да, – ответила я и побежала вниз по лестнице.

Оператор что-то сказала, но я не обратила на нее внимания. Я сбежала по лестнице, а потом вперед по коридору.

Гостиная была освещена верхним светом, я резко остановилась от слепящего света, все же заметив трех мальчиков-подростков, сидящих на диване и пристально смотрящих на Майка. На Майке были пижамные штаны и футболка, он стоя возвышался над ними, держа в руке пистолет, направленный в пол. И я заметила еще кое-что, что эти трое были именно теми тремя, которые устроили драку с Фином несколько недель назад.

Майк перевел взгляд на меня.

– Ты на связи с экстренной службой?

Я кивнула.

– Клади трубку. Воспользуйся моей телефонной книгой и позвони Колту. Скажи ему, что у меня в гостиной сидят его вандалы.

Мои глаза обратились к подросткам, но Майк продолжал говорить, и я снова посмотрела на него.

– Когда поднимешься наверх, сначала позвони Колту, потом возьми наручники, они весят у меня на поясе. А в глубине моего верхнего ящика есть еще одна пара. Принеси их. Сейчас.

Я кивнула и, быстро развернувшись, помчалась обратно по коридору.

– Вы слышали? – спросила я оператора.

– Да. Подразделение все еще едет, должно прибыть с минуты на минуту. Я кладу трубку.

– Хорошо, – произнесла я, пробегая по коридору наверху в нашу комнату. Я сделала, как просил Майк, двигаясь быстро, с усилием удерживая взволнованную, теперь уже скулящую Лейлу, в трубку телефона получила сонный ответ Колта, пока мчалась обратно по коридору с двумя комплектами наручников.

Я также натолкнулась на Ноу, выходящего из своей комнаты, он смотрел на меня сонно-настороженно.

Я отрицательно покачала головой, прошептав:

– Оставайся здесь, – затем продолжила говорить с Колтом, сбегая вниз по лестнице. К тому времени, как я добралась до гостиной, Колт сказал, что прибудет «через десять», и отключился.

Майк перевел взгляд на меня, раздался звонок в дверь.

– Давай наручники, потом ты откроешь дверь, – приказал он.

Я бросилась к нему, отдала наручники и побежала к двери, прокричав:

– Ноу проснулся.

Я была уже в коридоре, когда услышала крик Майка:

– Ноу, спускайся!

Я открыла входную дверь и увидела полицейского. Он открыл рот, чтобы объясниться, но я опередила его.

– Майк в гостиной. Думаю, ему нужна ваша помощь.

Он немедленно вошел и двинулся вперед, я убралась с его пути. Ноу чуть не столкнулся с ним в коридоре, когда огибал лестницу, его лицо было бледным, глаза смотрели на меня. Офицер направился прямо в гостиную, он придерживал рацию и что-то говорил в нее. Я подошла к Ноу.

– Твой отец поймал подростков-вандалов. Они в гостиной. Иди к нему, он хочет тебя видеть.

Ноу кивнул и пошел в сторону гостиной.

Я закрывала входную дверь, опустив глаза, но дверь застопорилась. Я подняла глаза и увидела другого офицера на пороге.

– Осматривал периметр дома, – пробормотал он. – Майк в порядке?

Я кивнула, снова открывая дверь.

– В гостиной.

Он прошел мимо меня и быстро направился по коридору.

Я последовала за ним.

Следующие пять минут я сосредоточилась на том, чтобы успокоиться и не путаться под ногами полицейских. Мне пришлось взять паузу, чтобы успокоиться, потом Рис нерешительно присоединилась к процессу. Она встала рядом со мной, взяв меня за руку, и наблюдала за всем, как и я, не присоединяясь к мужчинам. Теперь трое подростков сидели на диване с наручниками за спиной. Один из офицеров вышел к своей машине. Я не сводила глаз с Майка, который все еще небрежно держал пистолет, его глаза были прикованы к хулиганам, и по его выражению лица я поняла, что он вне себя. Он был в ярости.

Я обдумывала все плюсы и минусы того, чтобы подойти к Майку и осторожно забрать у него оружие, потому что диван Майка был потрясающим – большой секционный, огромный, удобный, пятна крови, скорее всего полностью испортили бы обивку на нем, но вдруг офицер, проводивший обыск по периметру, заговорил:

– Видел то дерьмо, которое вы устроили снаружи, парни тут вы облажались, – отметил он, грохоча. Он тоже был взбешен. Поскольку один из его братьев стал их мишенью, было ясно, что ему прибывшему офицеру это очень не понравилось. Затем он спросил: – Что за чертовщина произошла у вас в головах, что вы решили, что такое дерьмо нормально?

Никто из вандалов не произнес ни слова.

Тогда Майк произнес:

– Я знаю тебя, – тихо сказал он, и этот его тихий голос был не из приятных, и я увидела, как все трое посмотрели на него. Они больше не хорохорились. Поскольку навлекли на себя внимание разъяренного папаши-полицейского с пистолетом в руке, и теперь запоздало испугались. – Я знаю, что ты спровоцировал Фина. Знаю, что ты говорил о моей дочери. И я знаю, что один из вас пытался дотронуться до нее.

О Боже.

Моя рука в руке Рис непроизвольно сжалась.

– Сейчас ты заявился в мой дом, в дом, где живет моя дочь, в дом моей семьи и решил устроить это дерьмо, – продолжил Майк. – Все то дерьмо, которое ты устраиваешь вокруг себя месяцами, не нормально. И то дерьмо, которое ты устроил снаружи моего дома, говорит о том, что с вами серьезно что-то не в порядке.

Мне стало интересно, что такого произошло снаружи, и в то же время не хотелось знать, потому что Майк продолжал:

– Я окажу тебе одну услугу. Видишь ли, я сделаю своей миссией, чтобы ты получил наказание самое худшее, какое только может быть. И я поговорю с Финли Холлидеем, не уверен, что смогу отговорить его от того, чтобы он нашел каждого из вас и оторвал вам ваши никчемные головы.

О, черт.

Рука Рис очень крепко сжала мою.

Раздался звонок в дверь.

– Оставайтесь здесь, вы оба, – прошептала я детям и побежала по коридору.

Я открыла дверь Колту, посмотрела в его серьезные глаза и сообщила:

– В гостиной.

Он кивнул, прошел мимо меня и двинулся по коридору. Я вышла в холодную, но все еще странно теплую апрельскую ночь Инди.

Я понятия не имела, как не заметила этого «дерьма» во дворе, когда уже два раза открывала эту, чертовую, входную дверь.

Теперь я все поняла, потому что видела все своими глазами.

На переднем дворе на тротуаре и на улице был разбросан весь наш мусор. Мусоровоз должен был приехать только завтра, естественно, что мы не выкатывали наши мусорные баки раньше времени. Сейчас они лежали на боку, и все пакеты, находящиеся в них, были открыты, весь наш мусор был разбросан повсюду.

Но дело было не только в разбросанном мусоре. Повсюду валялись вскрытые и развернутые презервативы. Их были десятки. Десятки и десятки.

Я вышла, осмотрела местность и остановилась как вкопанная.

Моя машина и внедорожник Майка стояли в гараже. Пострадала машина Ноу, превратившись в утиль. И при свете уличных фонарей я разобрала нарисованные баллончиком с краской грубые пенисы и надпись: «Сучка фермера Фина по*б*лись-разбежались ездит на этой тачке».

Я заметила еще одну патрульную машину, направлявшуюся к нашему дому, но как-то оцепенело, голова казалась странной, раскаленной, опухшей, будто она не могла вместить увиденное, на глаза тоже давило, но потом я развернулась и пошла обратно в дом. Затем подошла к двери в гараж, открыла ее, заскочила внутрь, сняла свои ключи с держателя для ключей на стене. Вышла, закрыла дверь, прошла в гостиную прямо к Ноу, который стоял рядом со своей сестрой.

Я протянула ему ключи и сказала:

– Иди наверх. Оденься. У нас впереди долгая ночь. Когда твой отец или Колт скажут, что все в порядке, ты выведешь мою машину и загонишь свою в гараж. Хорошо?

От меня не укрылось, как на его лице промелькнуло любопытство, смешанное с настороженностью, он кивнул, посмотрел на отца, который ему кивнул, а затем ушел.

Я вошла в своей короткой ночнушке в гостиную, откуда могла хорошо видеть лица подростков.

– Дасти, иди тоже оденься, – приказал Майк, но я посмотрела на этих троих.

– Я точно знаю таких парней, как вы, – тихо сказала я им. – И я знаю, если вы не примете решение прямо сейчас, то никогда не изменитесь. Вы – подлые, бесполезные, слабые, ничтожные крысы, если не вытащите свои головы из задниц, вы так и останетесь подлыми, бесполезными, слабыми, жалкими крысами. В вашей жизни не произойдет ничего хорошего, потому что вы этого не заслуживаете. Вы всегда будете винить других, но вы сами творите свою реальность. Пора уже перестать быть придурками. Через год, два вы закрепитесь в этой роли на всю жизнь, и поверь мне, все ваши знакомые будут думать о вас именно так. На вас будет выжжено клеймо придурков каждую минуту, пока вы дышите на этой земле. Пора прийти в себя, пока не стало слишком поздно. – Я уже направилась на выход, но остановилась и оглянулась на них. – Лично я надеюсь, что Майк не сможет уговорить Фина, чтобы тот каждому из вас не преподал урок, которого вы заслуживаете.

Затем, больше не глядя на них, я ушла, мои глаза обратились к Рис:

– Иди сюда, милая, пойдем наверх.

Она посмотрела на меня, кивнула, мы присоединились у входа в холл, и я проводила ее до двери в ее комнату, где остановилась.

– Они разгромили двор перед домом, но ты не будешь там убирать, – заявила я ей. – И когда ты войдешь в свою комнату, прошу тебя, пожалуйста, не звони Фину. Пусть он узнает все завтра. А сейчас ты можешь почитать, послушать музыку, чтобы успокоиться и заснуть, но не звони Фину и не выглядывай на улицу. Прошу тебя.

– Все так плохо? – прошептала она.

– Да, – честно ответила я.

– Я могу помочь, – сказала она мне.

– Можешь, но не будешь, – ответила я ей. – Я уберу все с твоим братом.

– Но я…

– Иди в свою комнату, Рис, пожалуйста. Мы с этим разберемся.

– Это из-за меня? – прошептала она дрожащим голосом, я подошла ближе и взяла ее за руку.

– Дорогая, хорошая новость заключается в том, что мальчики вырастают. Плохая новость – ты такая хорошенькая. У них нет возможности завоевать твое внимание. У них нет шансов стать такими же крутыми, как Фин. Это выводит их из себя, а они слишком молоды и глупы, чтобы понять, как с этим бороться. Поэтому им хочется заставить тебя заплатить за то, что ты просто такая, какая есть. Конечно, подобные вещи случаются и среди взрослых. Но к тому времени ты станешь достаточно взрослой и умной, и сможешь справиться с этим. А сейчас позволь своему отцу, брату и мне разобраться с этим бардаком. И здесь тебе повезло, потому что мне кажется, что у этих подростков там, внизу, нет никого, кто бы заботился о них настолько, защищал, оберегал и любил, как тебя твоя семья. Пользуйся и цени это.

Она прикусила губу и задумчиво смотрела на меня какое-то время. Затем кивнула.

Потом сказала:

– Хорошо, Дасти.

Я кивнула в ответ, сжала ее руку и отпустила.

Ноу вышел из своей комнаты одетый и в теннисных туфлях. Он бросил на меня взгляд, который сообщил, что он потратил время, чтобы подготовиться к тому, что он увидит, прежде чем поспешить вниз по лестнице.

Я направилась в спальню одеваться.

* * *

Майк добрался до верха лестницы и увидел свет, исходящий из их с Дасти спальни в конце коридора. Дверь была слегка приоткрыта, и Лейла уже просовывала нос в щелку, пытаясь по шире открыть дверь.

Он поприветствовал ее на полпути, потер за ушами, затем она потрусила рядом с ним, пока он шел наверх.

Едва он распахнул дверь, как услышал:

– Прошу тебя, Боже, скажи мне, что ты наказал их по всей строгости закона.

Он не думал, что так быстро улыбнется после того, что произошло сегодня ночью, и того факта, что последние два часа он провел в участке, наблюдая, как Колт объясняет трем парам разгневанных родителей, что их детей не отдадут под их опеку. Им было предъявлено обвинение, и на следующий день они должны были предстать перед судом по делам несовершеннолетних. Кроме Брэндона Уоннамейкера, которому исполнилось восемнадцать. Он предстанет перед судом уже как взрослый.

Но Майк улыбнулся не только из-за ее слов, а из-за того, что он пришел домой в четыре часа, черт побери, утра после того, как разбирался с этим дерьмом, и увидел ее в своей постели, выглядящей так, будто ей там было хорошо и удобно, выглядящей так, будто ей там было самое место. Она полулежала прямо посередине, прислонившись спиной к спинке кровати, согнув колени, и что-то читала.

Он ждал чертовски долго, чтобы вот так возвращаться домой после дерьмовой ночи, проведенной с дерьмовыми людьми, и обнаружить хорошую женщину в своей постели, ожидающую его возвращения домой, красота этого момента не ускользнула от него.

Ни в малейшей степени.

Майк закрыл за собой дверь, снял с пояса значок и бросил его на комод, сказав:

– У всех них в прошлом были стычки с копами, есть веские доказательства того, что они совершили другие зарегистрированные случаи, и я поймал их с поличным. В их машине были найдены баллончики с краской и еще три коробки презервативов, а также улики, показывающие на другие акты их вандализма. Они были задержаны и им предъявлены обвинения. Их задницы просидят за решеткой всю ночь, а Брэндон уже совершеннолетний. Ему предъявят обвинения как взрослому. – Руки Майка потянулись к пуговицам на рубашке, он объяснил: – Это мелкое хулиганство, вандализм, уничтожение собственности, но мы можем привлечь их к ответственности за месяцы этого дерьма. Судья не будет снисходителен. Но, скорее всего, им влепят общественные работы. На них завели дело, как на малолетних преступников, но Брэндон только что открыл себе список, так как месяц назад ему исполнилось восемнадцать.

– Общественные работы – это не смертный приговор, полагаю, что мне придется найти способ жить с этим.

Все еще улыбаясь, Майк стянул рубашку, взглянул на пол, заваленный одеждой Дасти, подумал об этом полсекунды, затем произнес:

– К черту все, – и бросил рубашку на пол.

Его руки потянулись к поясу, и он тихо сказал:

– Двор выглядит хорошо. Спасибо, что убрала.

Она кивнула, потянувшись к своей тумбочке, положив книгу, потом откинулась на спинку кровати и ответила:

– Ноу помог, как ты знаешь. Чего ты не знаешь, так того, что тебе нужно с ним поговорить по душам. Парни отправятся в школу, он и его друзья будут действовать. Фин не единственный, кто сойдет с ума из-за этого. Ноу уже все высказал. И я не говорю о несложной рутинной работе по сбору семидесяти двух презервативов, кстати, мы их сосчитали. Я говорю о том дерьме на его машине. И говорю не о том, что его машину теперь можно только сдать на запчасти, а о том, что они написали о его сестре.

Расстегнув ремень, Майк кивнул, затем сел на кровать и потянулся за ботинками, предполагая такой вариант событий. Его дети могли ссориться, но Ноу любил Риси, и он был сыном своего отца. Все могло стать более уродливым.

Он уронил ботинок, пробормотав:

– Я поговорю.

Затем он закончил раздеваться, натянул пижамные штаны, которые бросил два часа назад и забрался в постель. Оказавшись в кровати, он повернулся к своей женщине.

– Как Рис? – спросил он.

– Взволнована, расстроена, мы с ее братом провозились во дворе до половины третьего утра, убирая то, я надеюсь, она все еще не знает, что мы убирали. Когда я проверяла примерно полчаса назад, они спали.

Майк глубоко вздохнул, затем перекатился на спину и уставился в потолок.

Дасти прижалась к нему, прижавшись своим мягким телом к его боку и положив теплую руку ему на грудь, так что он поднял на нее глаза.

– Они засранцы, Майк, – тихо произнесла она. – Нам потребовалось меньше часа, чтобы навести порядок. Главное – это машина Ноу, но он может воспользоваться моей. Я редко езжу, если что, могу взять напрокат машину Ронды, если понадобится. Она все равно никуда не выезжает.

– Война подростков, – ответил Майк и увидел, как она моргнула.

– Что?

– Ты думаешь, чтобы я не сказал или даже ты, это остановит Фина от стремления к возмездию?

Она сморщила нос.

Это означало «нет».

– И ты думаешь, даже если мне удастся уговорить задницу моего сына, даже если он мне пообещает, что он не передумает и не пойдет ва-банк?

Она сжала губы.

Это также означало «нет».

– Эти подростки – нехорошие, – сказал ей Майк. – Я многих повидал, Ангел, есть те, кому ты можешь посмотреть в глаза и понять, что они сожалеют, значит у них есть шанс измениться. Когда смотришь им в глаза, видишь, что в них есть нечто такое, что может им помочь увидеть ошибочность пути, который они выбрали. У двоих этого вообще нет в глазах – ни сожаления, ничего такого. Возможно когда-нибудь они разберутся со своим дерьмом. Но порядочность явно ни их конек. Ваннамаркер – это совсем другая история. Сегодня вечером познакомился с его отцом, он засранец. Такой мудак, клянусь Богом, на секунду я поймал себя на мысли, что хочу взять этого дерьмового пацана под свое крыло, чтобы у него появился бы хоть один приличный взрослый в его жизни. Внутри него что-то сломилось, и сломал это его отец. Вдобавок ко всему, он худой, у него прыщи, если бы он не стал хулиганом, над ним бы издевались. Он смотрит в зеркало, и по целому ряду причин ему не нравится то, что он там видит. Потребуется чудо, чтобы разобраться с его дерьмом. Это не означает ничего хорошего. Этим ребятам нравится издеваться над людьми. Фин и Ноу без вопросов, особенно если команды поддержат их, могут вытереть пол этими придурками. Но это только начало неприязни, которая уже закипает. Я не вижу способа пресечь это дерьмо в зародыше в данную минуту, мы влипли. И независимо от того, согласна ты со мной или нет, в любой другой ситуации я бы позволил Фину и Ноу больше. Я бы посоветовал им, но они оба становятся старше, и им нужно научиться принимать решения, которые приведут их к тому, кем они станут. Что мне не нравится, так это то, что Рис является мишенью во всей этой истории. От этого я нервничаю и напрягаюсь.

– Поговори с Фином, я поговорю с Фином вместе с тобой, и для верности позовем папу. И я не знаю, согласишься ты или нет, но я предлагаю Рис тоже позвать. Когда он смотрит на нее, то успокаивается. Ему небезразлично, что она думает. Честно говоря, из всех нас, думаю, что он прислушивается больше всего только к ней.

Майк снова уставился в потолок кивнув. Без сомнения, Финли Холлидей сблизился с дочерью Майка и был о ней высокого мнения. Но это может обернуться двояко. Она могла бы отговорить его, но дети иногда бывают так настойчивы, и Фин сделал бы то, что, по его мнению, он должен был сделать, как мужчина, чтобы ее защитить.

Дасти на мгновение замолчала, затем тихо спросила:

– Как тебе удалось схватить всех троих сразу?

Взгляд Майка вернулся к его женщине.

– Эти дети – придурки, но они не глупы. Я вышел не через главную парадную дверь, а подошел к ним сбоку. Они не ожидали, а даже если бы и ожидали, то не ожидали, что я зайду к ним с тыла. Когда увидели меня, то поняли, что я взбешен. Я направил на них пистолет и велел им не шевелить ни единым гребаным мускулом. Они так и сделали. Затем велел им опуститься на колени. Они опустились. Я обыскал их на предмет оружия, а потом велел им тащить свои задницы в мой дом. Что они и сделали.

Ее взгляд блуждал, и она пробормотала:

– Я бы убежала.

– Если бы ты такое сотворила с моим двором, я бы выстрелил. – Ее глаза встретились с его глазами, и она спросила:

– Ты бы застрелил их?

– Нет, я бы выстрелил в них и напугал их до чертиков. Они могли бы сбежать, но они бы сбежали в обосранных штанах.

Она ухмыльнулась ему, ее рука скользнула вверх, обвившись вокруг его шеи, ее лицо приблизилось, когда она прошептала:

– Мой альфа, горячий парень.

– Не нужно лезть в мой двор.

Ее ухмылка стала шире.

– И в машину моего сына.

Ее ухмылка превратилась в улыбку.

– И к моей дочери.

Ее улыбка погасла, лицо стало нежным, пальцы напряглись на его шее.

Майк поднял руку, обхватил ее за затылок, притягивая к себе и чувствуя, как ее мягкие волосы скользят по его коже. Он коснулся ее губ своими, затем ослабил давление и поймал ее взгляд.

– А теперь заткнись, дорогая. Я вымотался.

– Я тоже, – прошептала она, затем отстранилась, чтобы перекатиться к прикроватной тумбочки.

Майк потянулся к своей, заметив, что Лейла лежала на полу у его кровати. Больше не будучи постельной собакой, теперь она стала сторожевой собакой.

Черт, он любил свою собаку.

Вместо того чтобы потянуться к свету, он наклонился и похлопал ее по заду. Она повернула голову, окинув его оценивающим взглядом, потом отвернулась, не сводя глаз с двери, когда он потянулся к ночнику, погружая комнату в темноту.

Мгновенно Дасти снова прижалась к нему, и Майк просунул руку под нее, обняв ее за талию.

– Надеюсь, что все уляжется до того, как Хантер, Джерра с детьми приедут к нам на весенние каникулы на следующей неделе. Это было бы отстойно, вандалы и кровная месть подростков, разъяренные братья и так далее, когда у нас будут гости, мы должны весело проводить время, – заметила Дасти.

– Понимаю, они разберутся, – ответил он.

– Это правда, – пробормотала она, устраивая голову у него на плече.

– А теперь спи, милая.

– Хорошо.

– Спокойной ночи, Ангел.

– Спокойной ночи, красавчик.

Дасти прижалась ближе, ее рука, обхватившая его живот, на секунду напряглась, а затем отпустила.

Майк уставился в темный потолок, и, когда тело Дасти расслабилось, и она всем весом навалилась на него, когда она заснула в безмолвной темноте, он больше не мог сдерживаться.

Что-то надвигалось, и надвигалось совсем нехорошее. Весь день его внутренности были напряжены. И это дерьмо сегодня было не тем «нехорошим».

И, проработав копом двадцать лет, он научился прислушиваться к своей интуиции.

Тихо, он прошептал: «Дерьмо», в темноту.

Лейла негромко тявкнула в знак согласия.

Верно.

Вот оно что было.

Даже собака чувствовала.

Дерьмо.

19

Договорились

Майк перевернул меня на спину, и его рука скользнула вниз по моему боку, вниз по животу, вниз, вниз. Приподнявшись на локте, его глаза не отрывались от моих, мои руки обхватили его, его пальцы начали намеренно играть у меня между ног, пока я тяжело дышала и держалась изо всех сил.

Боже, то, что он делал своими пальцами, было приятно.

Боже, это было так приятно.

– Детка, – выдохнула я, и он опустил голову, одаривая меня медленным обжигающим поцелуем, в то время как его пальцы продолжали ласкать.

Так было лучше. Намного лучше. Господи. Боже.

Мы были на стадии обжигающего поцелуя, когда мои бедра начали двигаться, живот напрягся, а Майк прервал поцелуй. Я ошеломленно сосредоточилась на нем, разглядев, как его глаза скользят по моему лицу, вниз по моему телу к его руке между моих ног.

Мои бедра продолжали двигаться, руки блуждали по коже его спины, пока его глаза поднимались к моим.

– Господи, черт возьми, ты прекрасна, – пробормотал он.

– Майк, – прошептала я, впиваясь ногтями.

– Такая чертовски красивая.

Его лицо исчезло из поля моего зрения, как только моя шея выгнулась, глаза закрылись, начался оргазм, который должен был войти в десятку лучших в моей жизни (все они были подарены мне Майком) или, может быть, даже в пятерку лучших. Когда он начался, я почувствовала, как Майк засунул два пальца глубоко внутрь, и я застонала.

Да, в пятерку.

Я все еще кончала, когда Майк прорычал:

– Раздвинь ноги, – и я сделала, как он велел, автоматически подняв колени, Майк занял свою любимую позицию, обхватив мою ногу под коленом, поднял ее высоко и вошел.

Господи. Великолепно. Господи. Удивительно.

Я прижала другую ногу к его боку, рукой скользнула вверх, пальцы запутались в его волосах, другой рукой сжала его задницу. Придя в себя, увидела его глаза на мне, темные, напряженные, горящие, пока его бедра врезались в мои.

Затем его голова опустилась, и он проворчал мне на ухо:

– Твоя киска, когда ты кончаешь, почти такая же красивая, как твое лицо.

– Дорогой.

– Черт, умопомрачительно.

Мне понравилось. Да, мне это очень понравилось.

Он продолжал входить, сильнее, быстрее, а я чувствовала, как зарождается новая волна оргазма, его пальцы играли у меня между ног, все, что мы делали раньше, его слова, звуки, которые он издавал мне на ухо, его член, бьющийся в меня, волна нарастала снова, причем быстро.

– Майк, – настойчиво прошептала я, потрясенная. Майку неоднократно удавалось сделать дубль, но никогда второй дубль не шел так скоро после другого.

Его голова поднялась, глаза скользнули по моему лицу, затем губы накрыли мои в горячем, влажном, глубоком поцелуе, от которого он застонал, я тяжело дышала, а затем кончила со всхлипами, поглотившими его ртом.

– Черт, Ангел, – простонал он мне в губы, когда я кончила, затем он запечатлел еще один обжигающий поцелуй, сильно и глубоко толкнувшись, прорычав в своем оргазме мне в горло.

Когда он начал приходить в себя, то сменил поцелуй с глубокого на сладкий, прежде чем закинуть мою ногу себе на спину. Я обхватила другой ногой его задницу, он оперся предплечьем на матрас, другую просунул под меня, обхватив, и его губы скользнули вниз по моей шее.

Я запустила пальцы в его волосы, а другой рукой провела по коже и мышцам его спины и слегка повернула голову, чтобы прошептать ему на ухо.

– Никогда не было столь хорошо, не говоря уже о том, что становится лучше с каждым… долбаным… разом.

Он поднял голову и улыбнулся мне, глядя сверху вниз.

Мне нравились его улыбки. Любила их. Каждую… чертовую… улыбку.

– Ага, – мягко согласился он.

Было ранее утро субботы. Мы старались вести себя тихо из-за детей, занимаясь любовью ранним утром, до того, как они проснутся, и ночью, после того, как они ложились спать, когда засыпали. Это был хороший график, над которым мы работали. Даже несмотря на все происходящее дерьмо, в постели Майка, засыпая после занятий любовью и просыпаясь с тем же чувством, я никогда так хорошо не спала.

Майк перекатился на спину, отстраняясь, передвинув меня вместе с собой, я сдвинула ноги и оседлала его, но мы все еще прижимались друг к другу телами. Я подняла голову, рассеянно скользя рукой по коже его бока и груди, опустив глаза на своего мужчину.

– Скучал по тебе прошлой ночью, милая, – прошептал он, и я улыбнулась.

Вчера вечером в пятницу был фильм ужасов, Майка и Рис. Ноу гулял со своими приятелями.

Майк и Рис оба пригласили меня посмотреть с ними фильм, но я решила предоставить им время побыть вместе без меня, поэтому вместо этого отправилась в «Джей энд Джей» с Шерил, Вай и Джесси. Я знала, что приглашение Майка и Рис было искренним, возможно, когда-нибудь я к ним присоединюсь, но сейчас я решила, что они должны провести это время вместе. Рис скоро уедет, и они хотели бы иметь воспоминания вечеров с фильмами ужасов. Не то чтобы я испортила бы им компанию, просто это было что-то особенное, и я подумала, что это особенное должно быть их, только папино и его маленькой девочки, пока у папы есть его маленькая девочка. Я знала это, потому что все еще дорожила теми воспоминаниями, когда мой отец возил меня на тракторе, только он и я, и подумала, что папа тоже дорожит ими. У Рис и Майка должны быть такие же воспоминания, но свои.

– Вам, ребята, было весело? – Спросила я.

– Удивительно, что я могу двигаться, я съел столько всякой дряни, она осела тяжестью у меня в животе, но да, – ответил он. – Нам всегда весело вместе.

– Хорошо, – прошептала я, и он ухмыльнулся мне.

Затем его ухмылка исчезла, он сказал:

– Прошлой ночью я провел время со своей дочкой, Дасти. Мы все втроем можем помочь тебе сегодня.

Поскольку были выходные, Фин и Кирби должны были работать в поле с моим отцом. Дополнительного трактора у нас не было, мне необходимо было разобраться со своими керамическими работами. План был таков – мама помогала мне упаковывать готовые изделия для доставки в понедельник, я учила маму упаковывать все самостоятельно, чтобы, когда у меня появится свободное время, я смогла бы сесть за гончарный круг или разрисовывать и обжигать. Я продавала свою керамику во множество галерей, включая мою собственную, не говоря уже о моем веб-сайте, ассортимент, которого нужно было пополнять. Это означало, что в будние дни я работала в поле, а по выходным – в сарае. Пока не соберут урожай, моя жизнь будет происходить между двумя этими работами. А Хантер и Джерра должны были приехать со своими детьми завтра. Мне нужно высвободить для них время, поэтому я должна была разобраться со своим барахлом, что означало, что мне предстоял сегодня долгий день.

Майк уже давно планировал поездку в Инди с детьми, чтобы зайти в любимый музыкальный магазин Ноу, и выбрать ему подарок на день рождения. Это включало обед в каком-нибудь ресторане, в который они все любили ходить, когда были в Индианаполисе.

Майк хотел перенести эту поездку, взамен помощи на ферме. Я не хотела, чтобы мои проблемы влияли на жизнь его детей, особенно когда они хотели повеселиться в выходной. С Одри, играющей в игры, и Рис, у которой за спиной стояли хулиганы, им нужно было хорошо провести время, а не работать.

– Все хорошо. Мама поможет, а я попробую подключить Ронду, – ответила я ему.

– Дасти… – начал он, и я сжала его в объятиях.

– В уговорах я хороша, великолепна, на самом деле. Мама замечательная. Ей нравится чувствовать себя занятой. Ей нужно постоянно что-то сделать. Это самая дерьмовая часть для меня, но она справится. Мне нравится водить трактор. Я забываю о времени, когда на тракторе, так мне нравится. Вся эта тяжелая работа – заноза в заднице. Маме нравится заниматься такими вещами. Все будет хорошо.

– Уверена? – спросил он, его пальцы беспорядочно двигались по коже моей задницы.

– Конечно, – ответила я с улыбкой. – Но, пока у меня есть ты и у нас есть минутка тишины, нам нужно кое о чем поговорить.

Его голова слегка наклонилась на подушке, и он удержал мой взгляд, пригласив:

– Выкладывай.

– На следующей неделе у меня телефонное совещание с моим бухгалтером. Мне нужно дать ему твои банковские реквизиты и сказать, сколько ежемесячно переводить на твой счет для оплаты моей части ипотеки и коммунальных услуг.

Брови Майка сошлись вместе, и он спросил:

– Твоей части ипотеки и коммунальных услуг?!

– Да, половину я переведу, когда ты захочешь, в начале месяца, в середине, в конце. Она будет переводить всякий раз в соответствии с твоим графиком выплаты ипотеки.

– Ты не будешь платить половину моей ипотеки и коммунальные услуги, Ангел, – заявил Майк твердо, очень твердо, и я уставилась на него.

– Что?

– Ты не будешь платить половину ипотеки и коммунальных услуг, – повторил он.

– Что ты имеешь в виду? – спросила я, а затем, не дав ему возможности ответить, произнесла: – Ты имеешь в виду детей? Потому что я не думаю, что четверть от меня в качестве оплаты – это нормально. Или треть. Дети еще не зарабатывают, поэтому не учитываются…

Майк прервал меня словами: