Текст книги "Игры сердца (ЛП)"

Автор книги: Кристен Эшли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 38 страниц)

Вот черт. От возбуждения я совершенно забыла об этом.

Дерьмо!

– Черт, – пробормотала я, – он упоминал об этом.

Ее голова склонилась набок, и ее идеально изогнутые темные брови сошлись вместе,

– Упоминал?!

Я посмотрела ей в глаза и подтвердила:

– Да, упоминал.

– Итак, эм…когда он упоминал, это казалось, э-э… твердым решением?

– Да, – честно ответила я ей, а затем ухмыльнулась. – Но, знаешь, свидание в машине – это одно, – заявила я, думая, что для Фина это было не свидание в машине, а свидание в его пикапе, свидание на сиденье, которое Майк ни за что на свете не одобрил бы. – А ты сделала уже уроки?

Она моргнула, затем ее лицо закрылось.

– Нет, я должна их делать в данный момент, но…

Я прервала ее.

– Ну, учитывая, что Фин на пару лет старше тебя, если ты принесешь к нам свои учебники и тетради, у тебя ведь может возникнуть парочка вопросов, он мог бы тебе помочь с домашним заданием.

Ее глаза встретились с моими, и я наблюдала, как в них появляется свет.

Это было прекрасно.

Затем медленная улыбка расплылась по ее прекрасному лицу.

Великолепно.

– И, – продолжала я, – вам обоим нужно есть, вы живете почти по соседству друг с другом. Ронда хорошо готовит. Как и я. Как и твой отец. Держу пари, тебе понравилась бы наша стряпня, а Фину понравилась бы стряпня твоего отца.

Я наблюдала, как ее великолепная улыбка становится еще более великолепной.

– И, – продолжала я, – у вас обоих есть телевизоры, уверена, что вы оба смотрите их. Нет причин, по которым вы оба не могли бы смотреть их вместе.

– Да, мне нужно есть, и я все время смотрю телевизор, – подтвердила она.

– Вот, – ответила я, затем сразу же встала, пригласив: – Пойдем посмотрим, чем занимается Фин. Возможно, у него найдется время помочь тебе с домашним заданием.

Ее улыбка стала еще шире. Я вернула ей такую же, наклонилась, выключила колесо, опустила руки в ведро с водой, стоявшее рядом, а затем схватила полотенце. Без дальнейших промедлений одарила Рис еще одной улыбкой, кивнула, чтобы она следовала за мной, и быстро направилась к дому.

Мы были на кухне, когда я повернулась и сказала:

– Подожди здесь, дай мне минутку.

Она кивнула.

Я побежала по коридору, крича:

– Фин! Ты здесь?

– Да, тетя Дасти! – Услышала я сверху.

Я развернулась у подножия лестницы и побежала по ступенькам. Фин встретил меня наверху.

Я подняла на него глаза.

– Ты сделал домашнее задание? – спросила я и увидела, как его лицо окаменело.

С тех пор, как я вернулась домой, поняла одну вещь – Фину не нужна была нянька или я со своими материнскими замашками. Я попробовала однажды, но он меня заткнул. Затем, вскоре после этого, я обнаружила, что ему это не нужно. Он сделал домашнее задание, и не только, он убедил своего брата сделать свою. Он следил за всем, что нужно было видеть, например, закрывал дом на ночь, выключал свет, проверял, заперты ли двери, тихонько шептал брату спокойной ночи. Он без труда вжился в роль Дэррина в доме Холлидеев. Удивительно, но в семнадцать лет, очень скоро после смерти отца, он увидел, что нужно делать, и уже знал, чего хочет от своей жизни. Таким образом, он взял на себя роль хозяина дома без каких-либо претензий и жалоб.

Так что указание с моей стороны, что я его воспринимаю все еще ребенком, совсем не приветствовалось.

– Я… – начал он, но я его перебила.

– Видишь ли, Кларисса зашла договориться о верховой езде и потом прошвырнуться по магазинам. – Жесткость исчезла с лица Фина, глаза стали настороженными, я продолжила: – Затем она обмолвилась, что еще не сделала домашние уроки. Прошло много времени с тех пор, как я училась в средней школе, но помню, что делать уроки было гораздо веселее в компании. Не говоря уже о том, что старшеклассник всегда может помочь, если возникли какие-то трудности. Как думаешь, ты мог бы помочь Рис с уроками?

Его глаза теперь были не только настороженными, но и горящими.

– Да, – тихо произнес он, и я утаила свою усмешку.

Добавив:

– Ну, ей, скорее всего не нужна помощь, чтобы забрать из дома тетради и учебники, вы двое могли бы заниматься здесь за кухонным столом. Но держу пари, она была бы не против компании, сейчас она внизу, на кухне.

Фин выдержал мой взгляд. Затем вздернул подбородок и мгновенно направился к лестнице.

Да, моему Финли нравилась Рис Хейнс.

Я быстро схватила его за руку, прежде чем он успел исчезнуть.

– Две вещи, милый, – сказала я, когда он перевел взгляд на меня.

У меня снова дернулся подбородок.

Боже, вылитый Даррин.

Я набрала в грудь воздуха и тихим голосом напомнила ему:

– Ей пятнадцать, и ее отец – полицейский.

– Знаю, – прошептал Фин.

Мои пальцы сильнее впились в его бицепс, я продолжила:

– Держу пари, что знаешь. Но я повторю: она молода, ты ей нравишься, и в ее жизни были только хорошие мужчины, поэтому она доверяет тебе, и ты должен сохранить ее доверие. Если не сохранишь, то будешь отчитываться перед ее отцом, а он не тот человек, чьим уважением стоит пренебрегать. Ты понял меня?

Фин выдержал мой взгляд, на его щеке задергался мускул. Он любил меня, но в этот момент он злился на меня. И злился он, потому что ему было не насрать на Рис, да, еще и потому, что я напомнила ему о таких вещах, он решил, что я думала о нем именно так, будто он был определенным типом парней, которым по своей фактуре мог бы быть, но он не собирался быть с Рис таким.

Я приблизилась и прошептала:

– У меня складывается впечатление, что ее мать не самая лучшая мать на земле. Кто-то должен присматривать за ней. Она мне нравится. Поэтому решила, что буду присматривать за ней. Вот почему я так тебе говорю.

Он выдержал мой взгляд, мускул на его щеке перестал дергаться, пробормотав:

– Хорошо. Потому что она нуждается в женской заботе, потому что ее мама чертова сука.

Вот оно. Подтверждение моих догадок.

Я убрала руку с его плеча и подбодрила:

– Иди, веселись, и, знаешь, если вы не управитесь до ужина, будет ведь жаль, если ей придется мчаться через поле к себе домой, чтобы поесть. Она должна остаться у нас. Я буду счастлива позвонить ее отцу, если так будет.

Это вызвало у меня усмешку.

– Я мог бы узнать, но думаю, что у Риси полно домашних заданий, – сообщил мне Фин. – Ей определенно придется остаться у нас на ужин.

Риси.

Мило.

Если он так ее называет, наверное, ей нравится.

– Тогда мне лучше заранее позвонить Майку, – пробормотала я.

– Ага.

Я улыбнулась ему.

Он улыбнулся мне в ответ.

Затем побежал вниз по лестнице.

Я прислушивалась, так поступила бы любая беспокойная тетушка-сваха, как только услышала доносящееся снизу бормотание и открывающуюся и закрывающуюся заднюю дверь, бросилась в конец коридора и выглянула в окно, чтобы подглядеть за двумя подростками, идущими по полю. При этом не испытывая никаких угрызений совести, наоборот, я испытывала восторг, когда на трети пути по полю Фину надоело стесняться Рис, и он, поддразнивая, толкнул ее. Она отлетела в сторону, и Фин, естественно, должен был ее поймать, чтобы она случайно не упала, что он и сделал, схватив ее за руку и притянув к себе.

Не отпустив ее руку.

Я наблюдала, как она откинула голову назад, глядя в его сторону, улыбаясь ему.

Фин делал то же самое, но смотрел сверху вниз на нее, в то же время притягивая ее ближе.

Серьезно, моему племяннику было все же семнадцать.

Я улыбнулась, отвернулась от окна и вспомнила о своих не совсем чистых руках. Поэтому пошла в ванную, вымыла их, вытерла полотенцем, захватила с собой свое грязное полотенце и вышла.

Потом остановилась.

Фин заставлял Кирби в своей комнате делать домашние уроки. Как это уже случалось с тех пор, когда я вернулась домой, знала, что Кирби не спустится и не расположит свою задницу перед телевизором, пока не сделает все уроки.

Однако, я понятия не имела, где была Ронда. Было два варианта – кухня или спальня. Ее не было на кухне.

Поэтому я направилась к ней в спальню.

Дверь была слегка приоткрыта, я постучала, просунув голову внутрь.

– Ронда?

Она лежала на боку на кровати, спиной ко мне. Тишина. Она часто так делала, лежала на кровати, не читая, не смотря телевизор, просто лежала.

Нехорошо это.

– Ронда, милая, ты спишь? – тихо спросила я.

Она перекатилась, села, ее ноги соскользнули с кровати, она посмотрела на меня.

Я хорошо знала своего брата. Знала, что моего брата привлекала Ронда, так она была очень чувствительной, и он считал, что ее нужно оберегать и защищать. Но мой брат был красивым мужчиной, поэтому нашел себе очень красивую женщину. Двадцать лет спустя с двумя детьми, она оставалась такой же хорошенькой. Густые темные волосы, подстриженные до плеч, не слишком модная прическа, но стильная, определенно ей очень подходила. Большие голубые глаза. Безупречная кожа.

Теперь волосы не были уложены, даже немного растрепаны, глаза стали пустыми, кожа бледной даже для Индианы. Несмотря на то, чем я питаюсь и как, совсем не часто занимаюсь спортом, но выгляжу совсем не так привлекательно.

– Привет, – поздоровалась она со мной, словно я была гостьей.

Я уставилась на нее. И вспомнила о Фине, ищущего утешения и получающего его от милой, застенчивой девочки-подростка, а не от своей матери, и это воспоминание всколыхнуло меня, поэтому решила, что пришло время сделать еще одну попытку.

Я вошла в комнату и сообщила:

– Кларисса Хейнс собирается позаниматься с Фином домашним заданием, она останется на ужин.

Ронда склонила голову набок, выглядя при этом слегка озадаченной.

Затем заявила:

– У меня есть две упаковки куриных грудок. Каждый из мальчиков съедает по две порции. Если у нас с тобой будет по одной, то нам хватит.

Я только что ей сообщила, что Фин встречается с дочерью моего парня, живущей по соседству от нас, а она может мне ответить только про куриные грудки?!

Я прошла вглубь комнаты и с улыбкой сообщила:

– Она ему очень нравится.

– Конечно, – ответила Ронда. – Она хорошенькая.

– Именно, – согласилась я. – И мне кажется, что это хорошо для него, она милая. Знаешь, иметь что-то хорошее вроде нее, когда Дэррина больше с нами нет.

Ее взгляд тут же скользнул по комнате.

– Ронда, – позвала я, получилось резко, но привлекло ее внимание, она перевела на меня взгляд. Когда ее глаза встретились с моими, я сменила тему. – Ты звонила Мими по поводу возвращения на работу, как мы говорили? – Спросила я.

– Да. Она сказала, что ей очень жаль, но пришлось нанять другого, чтобы заменить меня.

Черт. Ронде нужно было переключиться и чем-то занять свои дни. Ей необходимо находиться среди других людей, а не сидеть целыми днями дома. Ей нужно было увидеть и вспомнить, что за этими стенами есть и другая жизнь.

– Хочешь я с ней поговорю? Может она возьмет тебя обратно? Может в кофейне частая текучка кадров. Может удастся для тебя ей выкроить еще несколько часов. Может тебе стоит пойти на полный рабочий день. Ты отлично готовишь, может смогла бы помочь ей на кухне, – предложила я, и глаза Ронды расширились.

– Я не могу работать полный рабочий день, – заявила она мне.

– Почему не можешь? – Переспросила я.

– Ну, потому что у меня есть дом. У меня есть дела дома.

– Ронда, милая, – я подошла к кровати и села рядом. – Ты убираешься в доме раз в неделю. Я отдаю тебе должное, ты готовишь для племянников, еженедельно ходишь в большой продуктовый магазин. Женщины, работающие полный рабочий день, постоянно следят за своим домом и детьми. – Я ухмыльнулась. – Думаю, ты заметила, они хорошие ребята, ответственные. У них получается все хорошо. Они справятся. Не говоря уже о том, что я здесь и смогу помочь.

Она пристально посмотрела на меня и ответила:

– Дэррин не хотел, чтобы я работала полный рабочий день. Ему нравилось, что я дома.

Я протянула руку и взяла ее за руку, крепко сжала, мягко и нежно напомнив ей:

– Дэррина больше нет с нами, дорогая.

Ее взгляд блуждал.

Я сжала ее руку сильнее, но ей взгляд не переместился на меня. И все же я продолжала смотреть на нее.

– Тебе нужно чем-то заняться, а не лежать все время на этой кровати, Ронда. Тебе нужно чем-то заполнить свое время, о чем-то подумать. Тебе это нужно ради твоих мальчиков, и тебе это нужно, – я снова сжала ее руку, – ради себя самой.

Она вздохнула, ее рука безвольно повисла в моей.

– Ронда, не могла бы ты, пожалуйста, посмотреть на меня? – Попросила я, она смотрела в другой конец комнаты, я придвинулась ближе и повторила: – Ронда, милая, пожалуйста. Посмотри на меня.

Она посмотрела на меня. Ее глаза были пустыми. Выключены. Полностью.

Я продолжала смотреть на нее.

– Подумай о том, что я сказала. Я поговорю с Мими. Принесу газету с объявлениями о работе. Мы найдем тебе занятие по душе. Обещаю, ты не будешь заниматься тем, что тебе не нравится. Но пришло время перестать проводить целые дни в этой постели, пора приходить в себя. – Я еще раз сжала ее руку и сказала: – Подумай об этом. Обещай мне.

Затем она пристально посмотрела на меня, надеясь, что я еще что-то скажу, нежели ответить, но все же потом кивнула.

– Спасибо, – прошептала я, зная, что не продвинулась ни на йоту в своих попытках заставить невестку прийти в себя.

Я отпустила ее руку, поднялась и вышла из спальни, потом из дома, вернувшись к своему гончарному кругу, пытаясь спасти вазу, которая когда-нибудь сделает меня на двести долларов богаче, что имеет большое значение для закупки овса моим прекрасным лошадям.

Пока я сидела, прежде чем снова погрузить руки в глину, взяла мобильный, прокрутила контакты до Майка и нажала «вызов».

До этого момента он звонил дважды:

– Привет, Ангел. Совещание.

Вот оно. У него никогда нет времени поговорить.

– Хорошо, могу я просто быстро сообщить тебе пару вещей? – Поинтересовалась я.

– Ага, – ответил Майк.

– Постарайся не упасть, – посоветовала я.

– Черт, – пробормотал Майк, я ухмыльнулась.

– Хорошие новости, Дебби скрылась.

– Хорошо, – медленно произнес он, поскольку я больше ничего не сказала.

– И отличная новость по поводу двоих, о которых мы заботимся, возможно, не для тебя, но заключается в том, что Фин пригласил Рис на свидание. Поэтому она обратилась ко мне, чтобы я попросила тебя отпустить ее на настоящее свидание. Но я сообщила ей плохие новости, что ты тверд насчет шестнадцати лет. Но также натолкнула ее на мысль, что свидания в машине – не единственный вариант. Сейчас она делает уроки с Фином, и, поскольку у нее много домашних заданий, мы попросили ее остаться на ужин.

Я замолчала.

А затем.

– О, и в субботу я буду учить ее кататься верхом, а потом мы пойдем по магазинам.

– Хорошо, что ты взяла на себя обязанность сводить мою дочь по магазинам после того, как подкинула ей мысль, что свидания в машине – не единственный вариант.

В его голосе звучало раздражение.

Я сжала губы, сдерживая улыбку.

– Господи, – пробормотал он.

– Это уже происходит, ты же знал, что так будет, поэтому должен смириться с этим, – посоветовала я.

– Точно. Никаких занятий в его комнате, – заявил Майк.

– Конечно, я уже сообщила Фину, что они могут заниматься за кухонным столом.

– И насчет субботы. У нее есть деньги, которые ей подарили на день рождения и еще за обмен джинсов. Больше ни цента, и, милая, она сделает тебе большие глаза, сладко надует губки, увидев какую-то вещь, которая ей жизненно необходима, попытается убедить тебя, что ей нужно ее купить, но ты этого не сделаешь. Подарки – это одно. Еще три недели она будет без карманных денег, и я не хочу, чтобы ее привычка клянчить у других и брать взаймы, чтобы купить очередное дерьмо, в котором на самом деле она не нуждается, стало укоренившейся привычкой. Ты меня поняла?

Я поняла.

Но мне необходимы были подробности.

– Могу я угостить ее кофе?

– Да.

– Если она захочет еще одно украшение, которое я ей подарила, могу я купить его ей, чтобы она больше ко мне прониклась, чтобы не была против, что я околачиваюсь рядом с ее отцом и, возможно, когда-нибудь в скором времени примет меня, что я не только смогу проводить с ее отцом четыре ночи в месяц?

– Это подкуп? – спросил он.

– Однозначно, – ответила я.

Я услышала, как он усмехнулся.

Затем тихим голосом сказал:

– Дай ей понять, что твой подарок ей нечто особенное, Дасти. Не взятка. И ты не будешь ей дарить каждый раз, когда вы решите пройтись по магазинам. Дай ей понять, что ты не тот человек, у которого Рис может выклянчить очередное дерьмо, чтобы заполнить какую-то дыру в своей душе, я должен выяснить, что ей действительно нужно, чтобы заполнить эту ее дыру.

Серьезно, нам с Майком нужно было поговорить. Если он до сих пор не понял, то я скорее всего была намного ближе к пониманию «ее дыры», чем он.

И Рис тоже находилась намного ближе, чтобы залатать свою дыру.

Я выглянула из сарая, заметив, как Фин, придерживая заднюю дверь, пропускает Рис в дом. Ее сумка с учебниками висела у него на плече. Сумка не выглядела тяжелой, но он все равно ее нес.

Пока у Фина все шло хорошо.

Я смотрела, как они вошли в дом. Затем как закрылась дверь черного хода.

Определенно Рис находилась совсем близко к тому, чтобы залатать свою «дыру».

– Ангел? – Позвал Майк.

– Особенный. Без взяток, – подтвердила я. – Да… Майк?

– Ага.

– Дорогой, мы должны найти время, чтобы пересечься, и я имею в виду не в физическом плане.

Его голос звучал настороженно, когда он быстро спросил:

– У тебя все хорошо?

– На удивление, да. У тебя, я чувствую, нет. Ты сказал, что нужно все обсудить. Это относится к двум сторонам.

Это было встречено еще большим молчанием.

Затем я услышала мягкое и нежное:

– У меня встреча, милая.

– Точно.

– Ты меня понимаешь? – спросил он, я не ответила.

– Что понимаю?

– Я на совещании, – заявил он, я уставилась на разрушенную глину, и тут меня осенило.

Он хотел мне многое сказать, но не мог, потому что вокруг были люди.

– Понимаю, – прошептала я.

– Хорошо. Мы пересечемся. Обещаю.

– Хорошо.

– Я хочу, чтобы моя дочь была дома к девяти вечера, – заявил он.

Он был таким хорошим отцом. Получается, что у них было время и для учебы, для ужина и просмотра телевизора.

– Хорошо, – повторила я, а затем добавила: – И просто чтобы ты знал, ты хороший отец, предоставляя время Рис и Фину, прямо сейчас я хочу тебя всего расцеловать.

Снова тишина, затем:

– Господи.

Я ухмыльнулась.

Потом услышала:

– Позже, дорогая.

Поэтому сказала:

– Позже, красавчик.

И нажала на кнопку на своем телефоне, положив его в сторону, окунула руки в воду, взмахнув ею на высыхающую глину.

Затем повернула гончарный круг.

* * *

– В жизни мне пригодится геометрия? – Спросила Кларисса Фина, он перевел взгляд с ее тетрадки на нее и ухмыльнулся.

– Понятия не имею, – ответил он.

– Тогда какой в ней смысл? – спросила она.

Его улыбка погасла, он посмотрел ей в глаза.

Его глаза были очень синими.

– Ты знаешь, чем бы ты хотела заняться? – спросил он.

– Заняться? – переспросила она в ответ.

– После окончания средней школы.

Об этом она никогда не думала, поэтому пожала плечами.

– Верно, – ответил он. – Ты не знаешь, пока не узнаешь, но ты должна заложить основу.

– Я почти уверена, что тем, чем я захочу заниматься, не будет иметь ничего общего с геометрией, – поделилась она, и он снова ухмыльнулся.

Затем мягко произнес:

– Я не это имел в виду, Риси.

Боже, она никогда не думала, что ей понравится, никто, кроме отца не называл ее так.

Но ей понравилось, когда Фин так ее назвал.

– Что ты имеешь в виду? – тихо спросила она в ответ.

– Ты могла бы пойти в колледж. Если решишься, то должна получить баллы. Облажаешься, если получишь дерьмовую оценку, испортив свой средний балл. Если ты не будешь знать предмет, то не сможешь ответить на вопросы на экзаменах. Пока у тебя не появится представление, куда бы ты хотела поступить, ты должна работать, чтобы прикрыть свои базы.

Серьезно, он был таким умным парнем. Она не была знакома ни с кем, похожим на него. В школе. Он был уже взрослым и таким умным.

– Хорошо, – прошептала она.

Они сидели за кухонным столом под прямым углом, но как только она произнесла это слово, он подвинул свой стул к ней ближе.

– Разбери это упражнение вслух. Мы попытаемся выяснить, где ты не понимаешь.

О Боже! Она не могла этого сделать! Он бы подумал, что она глупая.

Она смотрела на его профиль, пока он смотрел в ее тетрадь, ожидая, когда она напишет свое решение. Она же задавалась вопросом, как странно, что у него действительно красивые губы. Нижняя была полной, и обе были очерчены…

Когда она не пошевелилась и не заговорила, он повернулся, все еще склонив голову, посмотрев ей в глаза.

При таком близком расстоянии он был еще симпатичнее.

В животе затрепетало.

– Риси? – позвал он.

Нервничая, она выпалила первое, что вертелось на языке:

– Я не хочу, чтобы ты считал меня глупой.

Он моргнул, затем выпрямился, не сводя с нее глаз.

– Почему ты решила, что я могу считать тебя глупой? – спросил он.

– Я не…Я имею в виду, – она посмотрела на открытую тетрадь, затем на него. – Ты хорошо разбираешься в предмете. Ты показал мне, как решать три задачи, за это время я сделала только одну, и то с ошибкой, которую ты заметил.

– Детка, если ты не понимаешь геометрию, это не значит, что ты тупая. Это всего лишь означает, что ты не понимаешь геометрию. Многие люди не понимают геометрии.

Это было приятно слышать. Но все же.

Ее взгляд опустился на стол.

– Я не понимаю в ней многие вещи, – пробормотала она, глядя в тетрадь.

– Риси, – снова позвал он, и она посмотрела на него.

Вот тогда-то он и сделал это. Наклонился и приблизил свое лицо очень близко. Очень близко. Так близко, что она могла видеть только его глаза!

– Зато ты понимаешь то дерьмо, которое более важно в жизни, – прошептал он.

– Что? – выдохнула она.

– Ты сказала тогда, что твой отец был счастлив. Тетя Дасти сблизилась с твоим отцом. Они все время разговаривают. Она поет, танцует, смеется и ведет себя как ненормальная, еще безумнее, чем обычно. Ты сделала ее такой.

Кларисса моргнула, затем тихо сказала:

– Ты мне помог.

– Это была твоя идея, – напомнил он ей, а затем продолжил: – Ты прочитала ее дневники и все поняла. Так что это ты все придумала. Если ты сделала такое ради своего отца, потому что он хороший парень и заботится о тебе, кого волнует, что у тебя не все получается в геометрии?

Ей оставалось признать, что в его словах существовал определенный смысл.

Поэтому она улыбнулась ему.

Его глаза изменились, как только она улыбнулась ему. Казалось, они заглядывали в самую глубь ее глаз. Затем его глаза опустились на ее губы, и у нее в животе снова затрепетало.

Затем он отодвинулся на несколько дюймов и пробормотал:

– Но давай вернемся к геометрии, и доведем тебя до состояния, когда ты сможешь решить эти задачи в классе.

И ей оставалось только признать, если она сможет решать эти задачи, ее отец будет счастливее.

– Хорошо, – согласилась она.

– Проговаривай свое решение вслух, – повторил он.

Кларисса сделала, что он просил.

Фин понял, где она ошибалась. Ему пришлось объяснять ей три раза в следующих трех задачах, но, наконец, она поняла.

Он перешел к домашнему заданию по английскому языку, он проверил ее работу, она ошиблась только в одном, хотя проработала четырнадцать вопросов.

Кларисса раньше считала, что все в Фине Холлидее было потрясающим.

Теперь же она считала, что он был удивительным, а не просто потрясающим.

Она не могла объяснить его удивительность. Просто знала, что Фин был таким.

* * *

Майк нажал кнопку, отключаясь от Дасти, посмотрел через стол на Таннера Лейна, но вопрос исходил с его стороны.

– Влип?

Майк повернулся, его взгляд упал на огромного, лысого, мускулистого, покрытого татуировками, в майке в феврале месяце, пугающе ухмыляющегося Райкера, сидящего рядом с ним.

– Абсолютно.

Страшная ухмылка превратилась в уродливую улыбку.

Затем Райкер объявил, кивнув в сторону Таннера:

– Его женщина сказала моей женщине, что твоя женщина делает отличные торты.

Майк не хотел обсуждать свою личную жизнь с Кэлом.

И определенно не хотел обсуждать с Райкером.

Поэтому он заявил тихо и твердо:

– Тема закрыта.

Ухмылка Райкера стала сатанинской.

Господи.

– Райкер, сфокусируйся, – к счастью, произнес Таннер из-за своего стола в своем кабинете, где они сидели, и взгляд Райкера упал на него. – МакГрат? – подсказал Таннер.

– Я выдаю информацию и получаю торт, – заявил Райкер, кивнув в сторону Майка, – сделанный его женщиной.

– Согласен, – ответил Майк. – Сейчас, МакГрат.

Райкер посмотрел на него.

Затем выложил.

– Он хочет эту ферму, им крышка. Иди к своей женщине, скажи ей и ее семье, чтобы они собирали чемоданы. И уезжали.

Черт, черт, черт.

– Объясни, – прорычал Майк.

– У него есть способы. Есть средства. Его бизнес не пересекается с моими делами, так что мне насрать. Я иду своим путем. Это не значит, что я ни хрена не слышу, – объяснил Райкер.

– И что ты слышишь? – спросил Майк.

– Что у МакГрата есть способы и средства, – ответил Райкер.

Майк перевел дыхание, терпение его покидало. Он искал возможность его сохранить и усилием воли нашел.

Затем спросил:

– Он фронтмен?

– Не знаю. Меня это не волнует настолько, чтобы знать.

В этот момент вмешался Таннер.

– Думаю, когда я попросил тебя обмолвиться словом с Майком здесь, ты же знаешь о сделке и понимаешь, что Майк сильно переживает, он должен все знать.

Райкер посмотрел на Таннера.

– Как я уже сказал, бро, я не знаю этого парня. Не знаю, как он отнесется, если я суну свой нос в его дела. Если я суну свой нос, он будет несчастным так, что все это не будет стоить и ломаного гроша, несчастен буду и я.

– Ты не получишь торт только за то, что заявил, что у него есть пути и средства, Райкер, – отрезал Майк, и глаза Райкера вернулись к нему.

– Тогда подсласти сделку.

– Назови цену, – предложил Майк, и взгляд Райкера стал напряженным.

Затем он пробормотал:

– Влип значит.

– Два мальчика, умерший отец, совсем не в себе мать и наследство, которое они бессильны защитить, – ответил Майк. – Хочешь торт, хочешь десять чертовых тортов, Дасти испечет. Она выросла на этой ферме, ее отец вырос там, отец ее отца, и она хочет, чтобы ее племянник обрабатывал эту землю в первую очередь потому, что сам племянник этого хочет. Мы уже установили, что я влип. С этим проблем нет, учитывая, как у нас все произошло, у меня хорошее настроение. Чего мы не установили, так всего этого дерьма. Ты можешь помочь, значит суешь своей нос. Хочешь иметь на меня маркер, считай он у тебя есть. Если хочешь другого, называй цену. Не можешь помочь, не трать мое, черт побери, время.

Райкер продолжал пристально смотреть на него.

Затем продолжал бормотать:

– Думаю, я тебя недооценил.

– Брат, любого, кто не носит майку в феврале и не носит нож, ты недооцениваешь. Господи, – отрезал Таннер. – Прекрати нервировать Майка. Ты в деле или как?

Райкер изучал Таннера, затем его лысая голова повернулась в сторону Майка, он изучал его.

Затем сказал:

– Два мальчика, умерший отец, один из этих парней круто играет в мяч, это заставляет меня чувствовать себя великодушным. Но я выбираю торт. И если ты мне понадобишься, я призову тебя. Мне нужна твоя огневая мощь без значка. Согласен?

Черт, черт, черт.

Майк глубоко вздохнул, сосредоточившись на сэндвичах в постели, до которых они так и не добиралась.

– Согласен? – второй раз спросил Райкер.

Майк отвел глаза и тихо ответил:

– У тебя есть мой маркер, если ты подставишь меня, я подставлю тебя, мы квиты.

– Справедливо, – пробормотал Райкер.

– Тогда по рукам, – заявил Майк.

Райкер ухмыльнулся. И снова его улыбка была сатанинской.

Черт, черт, черт.

* * *

Было без десяти девять. На улице темно и холодно. Зима отходила, весна наступала на пятки, температура повышалась, но холод все еще чувствовался.

Фину не следовало делать то, что он собирался сделать. Он не должен был этого делать. Ее отец был полицейским. Ее отец присматривал за ней. Если ее отец их застукает, то очень разозлится.

Но он собирался это сделать.

Она открылась ему, его Риси. Немного, а потом еще и еще, после вечеринки по случаю ее дня рождения, но сегодня открылась полностью.

Она не знала, как с этим справиться. Она была застенчивой.

Ему это нравилось. Ему нравилось, что такая хорошенькая девушка, как она, может быть застенчивой. Она могла заставить любого мальчика есть у нее из рук, но она понятия об этом не имела.

Ни черта не понимала.

Да, ему это нравилось.

Так что он собирался это сделать.

И он это сделал.

Они были у ее задней калитки, она повернулась к нему, вероятно, чтобы попрощаться.

Он прервал ее, сделав большой шаг назад, ее рука лежала в его ладони, дернул ее к себе. Она не ожидала и, потеряв равновесие, упала телом на него.

Ему это тоже понравилось. Она этого не ожидала.

Черт, он собирался ее поцеловать, оставить ее первый поцелуй.

Боже, ему это тоже нравилось.

Он даже не знал, почему решил это сделать, поднял руку, чтобы обхватить ее подбородок, и наклонить ее лицо к себе.

Он заметил удивление в ее глазах при лунном свете.

Да. Он должен был стать ее первым – первым поцелуем.

Он припал губами к ее губам.

Она напряглась, он почувствовал, но решил не сдаваться.

Никогда не делая этого, даже не зная, почему он это сделал, он передвинул руку с ее подбородка в ее волосы.

Господи, они были такими мягкими и такими чертовски густыми.

Он коснулся языком ее губ.

Вероятно, от удивления ее губы приоткрылись.

Он скользнул языком внутрь.

Она издала горловой звук.

На самом деле, ему это тоже нравилось.

Она оставалась неподвижной, а потом, казалось, ее тело словно растворилось или что-то в этом роде в его теле.

Господи, Боже, ему это тоже нравилось.

Прежде чем он совершил какую-нибудь глупость, прервал поцелуй. Подняв голову, но не отпуская ее, он смотрел на нее сверху вниз.

Ее лицо было расслабилось, глаза немного затуманились, и Фин подумал, что она выглядит еще красивее.

– Спроси своего папу, – пробормотал он, – я хочу прийти завтра к вам на ужин.

– Хорошо, – произнесла она с придыханием.

Да, невероятно мило.

Его рука выскользнула из ее волос, хотя не торопливо, ему нравилось ощущать, как ее волосы скользят по его коже. Затем он нежно взял ее за руку и повел к калитке. Он открыл калитку и провел ее внутрь. Затем провел ее по двору. Он слышал, как взволнованно лает ее собака Лейла, и видел, как та волнуется у двери.

Ему нравилась собака Рис. У них тоже много лет назад была собака, но она умерла за пару месяцев до кончины отца. Отец сказал, что они купят щенка, а может двух. Но у отца просто никогда не было времени это сделать. Может им стоит обзавестись собакой, хотя бы одной. Будет забота для матери.

Мистер Хейнс сидел на диване, широко раскинув руки на спинке дивана, повернув голову и не сводя глаз с Фина и Рис. Фин чувствовал остроту его взгляда даже сквозь холодную темноту.

Он кивнул. Мистер Хейнс поднял свой подбородок в ответ, не отрывая глаз от Фина и своей дочери.