Текст книги "Обещание (ЛП)"
Автор книги: Кристен Эшли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 38 страниц)
Бен посмотрел на потолок и вздохнул.
– Хорошо, я не буду ныть, – сдалась она, и он снова посмотрел на нее. – Хочешь попкорна?
– Угу.
– Включай фильм, а я приготовлю попкорн.
– Договорились.
Она улыбнулась ему, глядя сверху, затем снова опустила голову, наклонилась, коснувшись губами его шеи. Затем оттолкнулась руками от дивана и отодвинулась.
Наблюдая, как ее задница в обтягивающей юбке движется на кухню, он переключил свое внимание на телевизор, подумав, что этот разговор прошел не слишком удачно. Она не отступила, оставив в своей жизни людей, которые относились к ней как к дерьму, манипулировали ею.
По крайней мере, он получил ее согласие по поводу совместных важных праздников.
Это было уже что-то.
И с Фрэнки он согласен и на это малое.
С другой стороны, с Фрэнки он готов был на все.
* * *
– Я ненавижу это, – прошептала Фрэнки ему в грудь.
– Да, детка, – прошептал Бенни ей в макушку.
Он почувствовал, как она сделала глубокий вдох и отпустила его. После этого запрокинула голову, глядя на него.
– Ты позвонишь мне, когда приедешь домой?
– Да.
– Хорошо, Бенни.
Она приподнялась на каблуках и прижалась губами к его губам.
Он наклонил голову, взял неторопливо ее губы. Он запоминал ее вкус, ее запах, ощущение ее в своих руках. Только когда все это глубоко въелось в его душу, чтобы продержать его несколько недель на расстоянии, он ее отпустил.
Она сжала свои руки на нем, улыбнулась, и с неохотой выбралась из его объятий.
Наклонилась, подняла свою сумку с компьютером с тротуара, куда ее поставила, Бен стоял перед ее домом и смотрел, как она пошла к своему Z.
Она помахала рукой, прежде чем сесть за руль.
Еще помахала, выезжая задним ходом.
И помахала, отъезжая.
Бен наблюдал за ее движением с улыбкой.
И он наблюдал, пока ее машина не скрылась из виду.
Потом сдвинулся с места только для того, чтобы пройти по тротуару и осмотреть ее дом, затем остановился, не сводя глаз с прямой Индианской дороге, ведущей в одну сторону на кукурузные поля, в другую – прямо в центр города.
Он смотрел, больше не улыбаясь.
И думал, что это дерьмо пора заканчивать – Фрэнки уезжает от него или он уезжает от Фрэнки. Он согласился на это три месяца назад.
Но подсознательно он знал, что это дерьмо не закончится. Она была хороша в том, что делала, ей нравилась ее работа, и он ее любил. Он не мог послать все к черту ради нее.
Так что ему приходилось набраться терпения и ждать, когда она дойдет до того, что сама вернется к нему и покончит с этими междугородними переездами.
Это совсем не означало, что ему это нравилось.
Ему совсем не нравилось.
17
Электрическая
Бен захлопнул дверь своего внедорожника и направился в трейлер, стоявший удаленно на строительной площадке от шума и передвижений.
Он поднялся по двум ступенькам, дважды ударил кулаком в дверь и услышал женский крик: «Войдите!»
Он вошел в узкое помещение, на удивление убранное. Планы строительных работ, прикрепленные по стенам. Шкафы с картотекой. Брошюры. Стол с компьютером и телефоном, заваленный бумагами, за которым сидела очень симпатичная темноволосая женщина в темно-синем поло с белой нашивкой «МакКандлесс Конструкшн».
Она подняла голову, на ее привлекательном лице застыло рассеянное выражение.
Пока не заметила его.
Именно тогда Катарина Кончетти Лугар заявила:
– Я не буду с тобой разговаривать.
Не очень хорошее начало.
Бенни проигнорировал ее слова и прошел дальше в офис, решив попытаться вернуть разговор в нужное русло, даже несмотря на то, что он не очень надеялся на успех, хотя и поздоровался:
– Привет, Кэт.
Она не поздоровалась в ответ. А приказала:
– Бен, я на работе. Уходи.
Он покачал головой и сказал:
– Твоя сестра беспокоится о тебе. Завтра у нее день рождения. Она приедет сегодня вечером, я звонил, ты не отвечала, поэтому подумал, что передам приглашение лично. Я бы хотел, чтобы ты с Артом пришли завтра вечером в пиццерию на вечеринку по случаю дня рождения Фрэнки. Более того, Фрэнки была бы счастлива тебя видеть.
– Я игнорировала твои звонки, потому что мы с Артом и близко не подойдем к твоей пиццерии, – парировала она.
Теперь все становилось еще хуже.
– Ты не хочешь объяснить мне почему? – спросил он.
– Не хочу, – отказалась она.
– Придется, – приказал он, удерживая ее взгляд.
Она пристально посмотрела на него, прежде чем заглянуть в окно, раздраженно выдохнула и снова посмотрела ему в глаза.
– В мою сестру стреляли, – объявила она.
– Я знаю. Я был тем, кто нес ее через лес после того, как случилось это дерьмо.
– Да, знаю. Фрэнки, по уши влезла в дерьмо другого Бьянки, – выпалила она в ответ.
Бен почувствовал, как его кожа начала зудеть, разозленный тем, что еще одна из Кончетти подняла эту тему. В то же время ему было интересно, почему, черт возьми, они не хотели вытащить свои головы из задницы и понять, почему их сестра захотела стать частью хорошей, порядочной, любящей семьи. И Фрэнки не относилась к тем женщинам, которые добивались расположения мужчины, как, по их мнению, она добивалась. Уж они-то должны были ее знать достаточно хорошо.
С другой стороны, поскольку их головы находились в задницах, они занимались только собой, чему тут удивляться.
Он все же взял себя в руки и заговорил, стараясь не кричать.
– Я не испытываю особого расположения тебе что-то объяснять, учитывая, что твоя сестра провела на больничной койке полторы недели, а ты даже не позвонила. Потом она поправлялась у меня дома, а ты даже не появилась. Франческа беспокоится о тебе. Это ее день рождения. Я хочу, чтобы она перестала беспокоиться и получила то, что для нее важно в свой особенный день. Не уверен, что согласен с тем, что для нее важно, учитывая, что большинство из вас, Кончетти, относятся к ней как к дерьму, но разговор не обо мне, а о ней, поэтому я здесь.
Ее лицо начало краснеть, даже когда во взгляде появился лед, пока он говорил, она без колебаний ответила, когда он закончил.
– Кончетти обращается с ней как с дерьмом?! – спросила она. – А что насчет Бьянки?
– Если бы ты поговорила со своей старшей сестрой, то узнала бы, что все в прошлом, мы все двигаемся дальше.
– Да, ходят слухи, что она еще и в твоей постели. Я знаю, как ты двигаешься дальше.
– Знаешь меня ни один год, Кэт. Честное слово, думаешь, я собираюсь пасть достаточно низко, чтобы обсуждать с тобой свою личную жизнь? – подрезал Бен.
Она рассержено посмотрела на него, не как Нат, а скорее, как Фрэнки, только выглядя гораздо менее симпатичной, потому что он ее не любил, более того, она ему никогда по-настоящему не нравилась.
– Знаешь, – начала она, – парня моей старшей сестры убивают в войне мафий, потом в нее стреляют, потом все узнают, что брат ее покойного парня влез в ее дерьмо, а потом все говорят, что они встречаются, девушка должна принять решение. Или она продолжает влезать дальше в эту нелепую проблему, на самом деле нездоровую проблему, или отрекается и пытается вести себя достойно. Мы с Артом много говорили об этом. Он дружен со своими предками, со своими братьями. Он не понимал. Почему я хотела разорвать все связи со своей семьей. Пока Фрэнки не ранили, ты не был в этом замешан. Фрэнки связалась с другим Бьянки. Тогда Арти все понял. Полностью запуталась. Совершенно нездоровая проблема на ее задницу.
Она взмахнула рукой, но не заткнулась, а продолжала.
– Мы с Артом ходили к семейному психологу, чтобы перестать ссориться все это чертовое время. На консультациях у семейного психолога мы с Артом выяснили, возможно, было бы неплохо не пить так чертовски много. Мы с Артом бросили пить, и теперь у нас с Артом все хорошо, так что мы пытаемся завести ребенка. У нас все хорошо, какое-то время это продолжается. Мы не хотим, чтобы этот кто-то нам все испортил. Более того, когда у нас появится ребенок, мы не хотим, чтобы наш ребенок был вовлечен в *б*нутое дерьмо твоей и моей семьи.
Бенни не мог поверить своим ушам.
– Вы бросили пить? – спросил он.
– Ага. Почти год ни грамма водки.
– Поздравляю, Кэт, – пробормотал он.
– Ага, устройте вечеринку по этому поводу, – ответила она.
– Кэт…
Она покачала головой и остановила его поднятой рукой.
– Нет. В мою сестру стреляли. До этого ее парень был в мафии. Теперь, после многих лет общения с Бьянки, как будто она все время находилась на грани, готовая умолять вас на коленях, чтобы вы ее удочерили, она переходит от одного брата к другому, чтобы не потерять вашу семью.
– Она этого не делает, – сказал Бен напряженным голосом.
– Ага, не делает? – спросила она с сарказмом. – Она как всегда великолепна. Я знаю. Милая. Забавная. Я понимаю, почему ты хочешь ее заполучить. Полностью. Я люблю ее до безумия, свою старшую сестренку. Единственная, кому было не наплевать на меня… всю мою… жизнь. Пока я не встретила Арта. Но она запуталась, Бенни. Мне потребовалось некоторое время, но я, наконец, очнулась и поняла, что мне пора выбираться из того безумия, в которое меня втянула моя семья. Я люблю ее. Вижу твой взгляд, ты не веришь моим словам, но я люблю ее. Но это не значит, что она должна присутствовать в моей жизни. Это было трудное решение, но я должна позаботиться о себе. И хочу тебе тоже дать совет – тебе тоже нужно выбраться из ее дерьма, пока она не разжевала тебя и не выплюнула, как Нинетт разжевывает каждого мужчину, который хотя бы посмотрит в ее сторону.
– Твоя сестра не Нинетт, – отрезал Бен.
– Да?! А кто? Кто живет с одним братом, а потом после смерти первого начинает встречаться с другим? – парировала она, качая головой. – Вот именно. Никто так не поступает.
– Винни умер семь лет назад.
– Но он все равно остается твоим братом… хотя и мертвым.
– Он перестал быть моим братом, когда присоединился к мафии.
На это она резко захлопнула рот.
Ага.
Своими словами о Фрэнки, она зацепила Бена.
– Жизнь – отстой, Кэт, для всех, не только для тебя, – сказал он ей то, что она и так знала. – Дерьмо случается, ты принимаешь решения, которые могут твою жизнь сделать еще более отстойной. Из твоих слов, вижу, что ты пересмотрела свое отношение, решила внести позитивные изменения. Но твои действия, говорят об обратном, ты не отвечаешь на звонки Фрэнки, значит твои позитивные изменения не во всем. Ты не спрашивала, но то, что она совершила, когда ее ранили, было безумием. Безумно глупым и безумно храбрым. Она спасла жизнь женщине. Никто не может повернуться спиной к женщине, которая приняла пулю, спасая совершенно незнакомую ей женщину. Она всю свою жизнь оберегала и прикрывала тебя. Воспринимала тебя такой, какая ты есть, не осуждая, когда ты находилась в трех шагах, став законченной алкоголичкой, она никогда не закрывала дверь у тебя перед носом.
По выражению ее лица он понял, что выиграл, но все равно сделал шаг назад, качая головой и поднимая, а затем опуская руки.
– Это твое решение; твоя жизнь. Я зашел, мы перекинулись парой слов. Я ухожу, ты продолжаешь свою жизнь. Я рад за тебя. Ты пытаешься стать хорошим родителем, ты хочешь создать семью. Но это не значит то, что ты говоришь, не есть полная чушь. И вопрос заключается в том, что ты прекрасно знаешь об этом. Ты осуждаешь Франческу, те решения, которые она принимает, при этом понимая, что ты даже не позвонила и не пришла ее наведать, когда твоя сестра лежала на больничной койке с дыркой в теле. Но Фрэнки и это забыла, продолжая тебе звонить, так как беспокоится о тебе. О чем это говорит, Кэт? О ней? И хочу тебе дать совет – подумай, как это характеризует тебя?
Он понял, что набрал еще одно очко, когда румянец сошел с ее лица, и она побледнела.
Но ему было насрать. С этим делом было покончено.
– Ужин в семь, – выдавил он. – Вы приходите или нет, мы не кровные родственники, так что я не собираюсь мириться с твоим дерьмом. Если ты не появишься, Фрэнки все равно продолжит о тебе беспокоиться и будет тебе звонить. Но, поскольку, я ее люблю, когда-нибудь она станет матерью моих детей, тебе придется потрудиться, чтобы я впустил тебя в наш дом, потому что, честно говоря, Кэт, мне не нужна моя женщина или мои дети в окружении такого дерьма, которое ты вбила себе в голову по поводу своей старшей сестры.
Он оставил все как есть, повернулся и вышел, решив, что не скажет Фрэнки о визите. Кэт и Арт придут завтра, тогда он получит от нее благодарность за то, что приложил столько усилий, чтобы вернуть ей сестру. Если не придут, то ей не нужно знать об этом разговоре.
В любом случае, его совершенно не интересовала Кэт, анализируя, каким невеселым оказался его визит, но следующий, который он собирался нанести, будет чертовски намного хуже.
* * *
Бен оглядел огромный дом, через который Джина вела его, думая, что она полностью реконструировала это чертовое место с тех пор, как он был здесь в последний раз.
Поскольку он потерял счет, когда был этот последний раз, нечему было удивляться. Это было более восьми лет назад. Но по ощущениям больше походило на пятнадцать.
Теперь в доме были мраморные полы. Целые акры мраморных полов.
Должно быть, дела в мафиозном бизнесе идут хорошо. Он не смог бы подарить Фрэнки акры мраморных полов. Но она бы и не захотела, а если бы захотела, то впахивала бы, как черт, чтобы их заработать.
– Действительно здорово, что ты появился, Бенни, – пробормотала Джина, и он посмотрел на нее.
Она немного прибавила в весе, немного, у нее больше не было той стройной, хорошо сложенной фигуры, которая была пару десятилетий назад. Это не означало, что на ней плохо смотрелась одежда. Она всегда хорошо одевалась. Немного переборщила с украшениями и яркими цветами, но она не была стереотипной женой мафиози, которую можно было увидеть в фильмах.
Но она была старше среднего возраста, и на ее лице не было ни единой морщинки, которую он мог бы разглядеть. И она покрасила волосы так, что в них не было ни одной седой пряди.
Она сама о себе заботилась. С другой стороны, она могла себе это позволить. У нее были деньги и было время.
Не имело значения, если бы она этого не сделала, Сэл был предан своей жене. Души в ней не чаял. В те далекие времена, когда они часто общались, не было такого времени, когда он не был бы нежен или не смотрел на нее так, словно она каждое утро заставляла весь мир крутиться.
Это не означало, что он не ходил налево. Ходил. Всегда. Даже сейчас. Слухи разлетелись по семье, независимо от того, хотите вы слышать это дерьмо или нет, Бен знал, что у Сэла на стороне были две женщины, содержанки, обе на тридцать лет моложе Джины.
Джина, вероятно, тоже знала, но держала язык за зубами. Это было свойственно таким мужчинам, как Сэл, и женщинам с ними приходилось с этим мириться. Это был его способ показать, какие у него большие яйца и что они все еще работают.
Это было неудачно, как и все остальное, что делал Сэл.
– Рад видеть тебя, Джина, – пробормотал он, желая показаться приветливым, даже если он не имел этого в виду. Она ему нравилась, но это не означало, что она не вызывала плохих воспоминаний.
Она повернула голову, взглянув на него через плечо, и по печальному выражению ее глаз он понял, что она знает, что он ей солгал.
Ее муж зарабатывал на жизнь серьезным дерьмом, а это означало, что каждый день могло случиться что угодно, и это «что угодно» могло включать в себя его заключение в тюрьму или убийство. Когда ты живешь такой жизнью, семья очень важна, не друзья, а именно семья.
Он не мог сказать, что не испытывал к ней никаких чувств. Она была хорошей женщиной. Но он не хотел ей помогать, простив убийство своего брата и предоставив ей большую семью, которая сделала бы дерьмо в ее жизни менее дерьмовым. Она сделала свой выбор.
Она снова посмотрела вперед и вывела его во внутренний дворик с бассейном, беседкой и домиком у бассейна. Там был огромный фонтан, бивший водой в глубокую часть бассейна. Повсюду были расставлены горшки с цветущими цветами и зеленью. Похоже, ему самое место на курорте, а не в богатом пригороде Чикаго, который предпочел бы, чтобы местный босс мафии не покупал здесь дом, но никто не мог отказать Сэлу, опасаясь, что на следующий день найдут лошадиную голову в своей постели.
И как будто он был на своем личном курорте, которым и был, Сэл Джилья сидел за столом с бокалом со льдом, стоящим перед ним, с планшетом, прижав телефон к уху.
Он был симпатичным мужчиной, крупным, высоким, широкоплечим. Когда-то он был крепко сложен, но время взяло свое. Его темные волосы посеребрились, он оставил их как есть, зачесывал назад, даже, чтобы посидеть в своем патио. Он хорошо одевался – дизайнерские поло, красивые брюки, сшитые на заказ итальянские мокасины. Он был похож на Тони Сопрано с большим количеством волос, классическими чертами лица и лишними пятнадцатью годами.
Когда они вышли, взгляд Сэла остановился на Джине и Бенни. Затем он что-то сказал в телефон, закончил разговор, бросил сотовый на стол и встал, расплывшись в широкой улыбке.
Бен почувствовал, как у него запершило в горле, но он подавил желание сжать руки в кулаки или, что было бы лучше, повернуться и уйти.
– Бенни, figlio, – позвал Сэл, пока они шли по дорогой брусчатке к Сэлу. (figlio – сынок, итал. Прим. Ер.)
Figlio.
Мудак.
– День рождения Фрэнки, я прав? – спросил Сэл, глаза его загорелись, он неправильно оценил ситуацию, думая, что Бен завел роман с безумно красивой Франческой Кончетти, означало, либо он думал своим членом, либо его она подцепила на крючок.
– Не совсем, – ответил Бен, его взгляд переместился на Джину, потом обратно на Сэла, давая понять, что то, что он собирается сказать, Джина не должна слышать.
Широкая улыбка Сэла померкла, но лишь слегка, он взял за руку свою женщину, притянул ее ближе, поцеловал в щеку и, выпрямившись, попросил:
– Принеси Бенни выпить, хорошо, cara?
– Конечно, – ответила она, улыбаясь своему мужу, прежде чем обратить эту улыбку к Бену. – Что тебе принести, Бенни?
Бен покачал головой, подыскивая слова, которые смягчили бы остроту ситуации.
– Спасибо, Джина. Фрэнки приедет сегодня вечером. После разговора с Сэлом, мне еще нужно будет выполнить кое-какие дела, так что я не на долго.
Она понимающе кивнула, пытаясь скрыть разочарование, но потерпела сокрушительную неудачу. Она еще раз улыбнулась своему мужу, затем ушла.
Сэл протянул руку, приглашая:
– Садись.
Бен не хотел садиться. Он не хотел дышать одним воздухом с Сэлом.
Но у него не было выбора.
Итак, он сел, снял с головы и надвинул на глаза солнцезащитные очки, чтобы защититься от солнца, и устремил взгляд на Сэла.
– Последнее место, где я хотел бы находиться, – тихо произнес он.
При его словах рот Сэл сжался.
– Только не говори мне, что моя Джина впустила тебя в наш дом, чтобы ты сидел в моем чертовом патио и вел себя со мной как придурок.
– Последнее место, где я хотел бы быть, но я здесь, мне нужно, чтобы ты кое-что сделал для Фрэнки.
Сэл внезапно замер.
Превратившись в слух.
Сосредоточившись.
Бен не понимал, почему Сэл и Джина «вонзили свои когти» во Фрэнки до и после смерти Винни. В нее можно было влюбиться, да, он сам в нее влюбился. Но эти люди понимали, что такое лояльность. Но не та здоровая лояльность, которую они давали Фрэнки.
У них все же было две дочери.
Поэтому Бену казалась их привязанность к Фрэнки бессмысленной.
Но у него не было времени, чтобы разобраться в этом вопросе. Сейчас он сидел перед Сэлом, у Сэла дома, три месяца назад он сказал бы, что лучше бы пустил себе пулю в лоб, нежели пойти за помощью к Сэлу.
Но сейчас он сидел здесь.
– На самом деле, две вещи, – продолжил Бен.
– Ты собираешься мне сказать эти вещи? – спросил Сэл.
– Да, – ответил Бен. – Во-первых, завтра вечером мы устраиваем вечеринку в честь дня рождения Фрэнки в пиццерии.
Брови Сэла взлетели вверх.
– Ты и Джина не приглашены.
Брови Сэла опустились, и он нахмурился.
– Это не неуважение, – тихо произнес Бен, и это была правда. – Хотя со стороны выглядит именно так, но я уважаю свою семью и желаю счастья своей женщине. Мама и папа не хотели бы, чтобы ты был там, Фрэнки хотела бы, чтобы все хорошо провели время, но, зная, мое отношение и…, она чувствовала бы себя хреново. Это было бы неловко, а я не хочу, чтобы Фрэнки в свой день рождения чувствовала себя неловко. Но Фрэнки захочет с вами встретиться, поэтому я забронировал столик в «Крикетс» на бранч с шампанским завтра утром, – сказал ему Бен и закончил словами: – Меня там не будет.
Сэл медленно кивнул.
– А вторая вещь?
– Одного парня на работе Фрэнки замочили.
Брови Сэла снова взлетели вверх, но Бен не упустил из виду, что его тело напряглось.
Он словно приготовился к прыжку. Как и Бенни, он знал, что Фрэнки притягивает не лучшие проблемы.
– Замочили?! – переспросил Сэл.
– Профессионально, один выстрел в голову у него дома. Ничего не украдено. Ничто даже не шелохнулось. Киллер пришел, сделал свое дело и ушел. Убитый был врачом, работал над разработкой лекарств для ее компании. У полиции нет подозреваемых. У Кэла есть друг, полицейский в Браунсберге, который поспрашивал. Столичная полиция Индианаполиса понятия не имеет, почему замочили этого парня. Ничего в его жизни не вело к подобному концу. Полиция уже неоднократно все проверяла и обсуждала. У него есть жена, двое детей в колледже, хороший дом. Никаких азартных игр. Никакого употребления наркотиков. Не большой любитель выпить. Дети не лажали. С женой все в порядке. Играет в гольф в клубе. Никакого дерьма в прошлом. Никаких сомнительных друзей. Ни одной гребаной вещи.
– И ты рассказываешь мне это’ потому что…? – подсказал Сэл.
– …потому что Фрэнки сказала мне, у нее имеется предчувствие по поводу этого странного убийства, и она чувствует себя немного странно с боссом этого парня.
– Черт, – пробормотал Сэл.
– Ага, – согласился Бенни, зная, что Сэл все понял. – Ее странное предчувствие может умереть на корню, а может расцвести, Фрэнки – это Фрэнки, я хочу пресечь ее предчувствие в самом зародыше, пока оно не расцвело.
– Скажи ей, чтобы она держалась от этого подальше, – посоветовал Сэл.
– Извини, я думал, ты достаточно хорошо знаешь Франческу Кончетти, – ответил Бенни, и Сэл ухмыльнулся.
– Импульсивная, это да, – пробормотал он. – И упрямая.
– Упрямая и сумасшедшая, – добавил Бенни, и ухмылка Сэла превратилась в улыбку, очевидно, именно этими чертами Сэл восхищался в Фрэнки. Самое неприятное в этом было то, что Бен тоже восхищался в Фрэнки этими чертами характера. – Сказал ей, чтобы держалась подальше. Она пообещала мне, что так и будет себя вести, просто будет делать свою работу. Насколько я знаю, она так и делает.
– И ты пришел, потому что хочешь, чтобы я навел кое-какие справки, выяснил, кто замочил этого парня и почему.
Вот почему Бен пришел к Сэлу.
Попросить Сэла об одолжении.
Бл*дь.
– Вот почему я здесь, – подтвердил Бен.
– Считай, что дело сделано, – ответил Сэл.
Вот черт.
– Я делаю услугу и беру плату, – продолжил Сэл, едва переведя дыхание, прежде чем назвать маркер – плату.
Черт побери.
Бен уставился на него сквозь темные очки, но ничего не сказал.
Сэл произнес:
– Когда вы двое поженитесь, мы с Джиной будем присутствовать.
Спина Бена выпрямилась, и он наклонился к Сэлу, начиная:
– Сэл…
Сэл покачал головой, поднял руку и опустил ее.
– Не на прием. Мы сядем в задней части церкви. Но я хочу видеть мою Фрэнки счастливой. Я хочу подарить этот день моей Джине. И я в курсе, что не очень тебе нравлюсь, Бенни Бьянки, но я все равно хочу видеть тебя счастливым. Как и Джина. Ты предоставишь нам этот день, а я выясню все, что можно, что происходит в Инди.
– Твоя просьба кажется слишком простой, – подозрительно заметил Бен.
– Потому что то, чем я буду заниматься в Инди, касается не тебя. А Фрэнки. Но она не просила об этом, ты попросил, так что ты платишь.
Он услышал и мог заплатить этот маркер без особой головной боли.
За исключением одной вещи.
– Но, чтобы мои родители вас не видели, – заявил Бенни, и лицо Сэла стало жестким.
– Я не собираюсь красться в церковь, как змея, и Джина тоже не будет заниматься этим дерьмом.
– Мне не важно, как ты войдешь, – ответил Бенни. – Просто сделай так, чтобы мои родители вас не видели.
Сэл выдержал его взгляд, прежде чем кивнуть.
Согласился.
Сделка была заключена.
Господи.
– Тогда мы закончили, – закончил Бен, и лицо Сэла изменилось, Бенни не понял, потом до него дошло.
Сэл Джилья не хотел расставаться с Бенни. С Бьянки. С семьей.
Бен понятия не имел, как этот человек думал, что сможет удержать кровные узы, если он забрал брата из семьи, фактически, пролил кровь кровных уз.
Он никогда этого не понимал, и ему нужно было еще заскочить в одно место. Затем завести кое-что домой, прежде чем поехать за Фрэнки в аэропорт. Так что он особо не стал задумываться над этим вопросом.
– Мы закончили, – произнес Сэл.
– Передай Джине мое «до свидания», – пробормотал Бен, поднимаясь с кресла, Сэл последовал за ним.
– Передам, – ответил Сэл.
Бен кивнул, повернулся и пошел прочь.
Он остановился, когда Сэл вдруг произнес:
– Тогда она выбрала не того брата.
Он повернулся, у него снова запершило в горле, он направил свои очки на мужчину.
Сэл еще не закончил.
– Винни был хорошим парнем, но не для нее. Она создана для тебя. Всегда это знал.
Бен ничего не сказал.
Сэл же продолжил:
– Она будет сводить тебя с ума, черт возьми, но ты будешь наслаждаться каждой минутой своей жизни.
Бен хранил молчание.
– Рад за тебя, figlio, – тихо закончил Сэл.
С тех пор как Винни умер, Бен почти не виделся с Сэлом, терпя его в больнице той ночью, когда Фрэнки ранили, только потому, что у него не было выбора.
Теперь же он понял, почему Фрэнки держалась за такого мужчину, как Сэл. Вдали от него это не имело никакого смысла.
Но, черт возьми, этот мужчина был симпатичным. Всегда таким был.
Так что, возможно, у Бенни появился кусочек головоломки относительно того, почему его брат делал то дерьмо, которое делал, и наличие этого кусочка было чудом.
Бен не сообщил об этом Сэлу, главным образом потому, что все остальные кусочки головоломки не сходились.
Он только снова кивнул и убрал свою задницу из дома Сэла.
* * *
– Ты можешь мне объяснить, почему собралась только на шесть дней, а багажа у тебя столько, словно ты собралась у меня остаться на всю оставшуюся жизнь? – Ворчал Бенни, таща огромный чемодан Франчески вверх по лестнице заднего крыльца вместе с ее ручной кладью.
– Я же сказала тебе, что могу сама его отнести, – ответила Фрэнки. Он повернул шею, взглянув на нее, так что она широко раскрыла глаза и продолжила: – Если ты хочешь быть защитником, заботиться о своей женщине, итальянский парень, ты не должен ворчать.
Она была абсолютно права.
Но ему нравилась Фрэнки с широко раскрытыми глазами, она была такой милой, так что он собирался продолжать ворчать.
Он отпустил ее чемодан, чтобы открыть дверь, спрашивая:
– Что у тебя вообще в этих сумках?
– Ты не дал мне ни намека на то, что планируется, поэтому мне пришлось подготовиться самой, – ответила она, когда он протиснулся в дверь, таща за собой ее сумки с чемоданом.
– Под «подготовленной» ты подразумеваешь, что прилетела подготовленной к штурму Белого дома? – спросил он.
– У меня в этих сумках одежда и обувь, а не штурмовые винтовки, – парировала она.
– По весу, там полтонны Cи4, – пробормотал он.
– Заткнись, Бенни, – ответила она, но он услышал улыбку в ее голосе.
Это заставило его улыбнуться, когда он продолжал двигаться к двери в холл.
Как только он дошел до лестницы, то сказал:
– Черт, детка, забыл положить твою фанту в холодильник. Она в кабинете. Я отнесу твое барахло наверх. А ты брось пару банок в холодильник, и пока будешь этим заниматься, налей мне пива.
– Твое логово – это не кабинет. Это свалка в кабинете, – ответила она.
– Ты нальешь мне пива или как? – ответил он, все еще улыбаясь.
– Хорошо, – пробормотала она, и он услышал, как ее сумочка ударилась о стол.
Он оттащил сумки к подножию лестницы, оставил их там и вернулся, идеально рассчитав время, чтобы оказаться перед дверью в кабинет и увидеть, как Фрэнки, прижав руки ко рту, закричала:
– О Боже мой! Бенни!
Он улыбнулся, наблюдая, как она мгновенно опустилась на корточки, а плюшевый, в складках щенок бульдога – коричневый, с белыми лапами, животом, мордочкой и ушами, с маленькими коричневыми пятнышками на одном висячем ухе и коричневыми разводами по краям глаз – вразвалку направился к ней.
Бенни прислонился к косяку, когда она взяла щенка на руки и потерлась щекой о его гладкую шерсть.
– Познакомься с Черчиллем, – произнес он.
Она откинула голову назад, посмотрела ему в глаза, когда он встретился с ней взглядом, Бен замер.
– Гас, – прошептала она хриплым голосом, ее глаза блестели от слез. – Его зовут Гас.
Глядя в эти безумно красивые глаза, которые были полны слез и любви, Бен обнаружил, что не может пошевелиться.
Собака и Фрэнки могли.
Собака стала извиваться у нее в руках. Фрэнки поднялась с корточек и двинулась к нему, прижимая щенка к лицу, не сводя с него глаз.
Она остановилась всего в футе от него, и он тихо сказал:
– На день раньше, но не мог же я оставить его одного. – Его голос понизился: – С днем рождения, детка.
Он едва вымолвил эти слова, когда увидел, как слеза скатилась у нее по щеке.
Но она не пошевелилась.
Поэтому он спросил:
– Ты собираешься меня поцеловать?
Она потерла все еще извивающегося щенка о свою щеку и спросила в ответ:
– Ты хоть представляешь, какой ты классный?
– В значительной степени да, – отшутился Бенни.
– Нет, ты даже не представляешь, – прошептала она, и у него внутри все сжалось.
– Иди сюда, Фрэнки, – прорычал он.
Она подошла. Он обнял ее (и собаку), наклонил голову, завладев ее ртом.
Она отдавала ему свою любовь.
Он поцеловал ее глубоко.
Но недолго.
Потому что в середине их поцелуя, используя щенячий язычок, Гас облизал их обоих.
* * *
– Это нормально? – спросил Бенни, припарковываясь за пиццерией на следующий вечер.
В вечер дня рождения Фрэнки.
– Ты приготовишь пиццу на мой день рождения? – спросила Фрэнки в ответ.
Бен ухмыльнулся, выключая зажигание.
– Да.
– Тогда, нормально, – наконец ответила она.
Он посмотрел в ее сторону, чтобы убедиться, не разыгрывает ли она его, и увидел, что она наклонилась вперед к зеркалу заднего вида, проводя блеском для губ.
Но проделывала это по улыбающимся губам.
Вот оно. Она не играла с ним.
Ей настолько нравилась его пицца, что она была совершенно счастлива, съесть ее в свой особенный день.
Она закончила с блеском и спрыгнула вниз к тому времени, как он добрался до ее дверцы.
Он захлопнул за ней дверцу и еще раз окинул ее взглядом с головы до ног, с мыслью, что с нетерпением ждет, что произойдет через несколько минут. Но Фрэнки в красном платье с короткой обтягивающей юбкой и топом без рукавов, спадающим с одного плеча, с пышными волосами, макияжем, подобранным под «выход в свет», украшениями, подобранными под «серьезно навороченные», и босоножках на высоком каблуке, выглядела так, что он с нетерпением ждал момента, намереваясь почувствовать ее каблуки на своей спине.
