Текст книги "Обещание (ЛП)"

Автор книги: Кристен Эшли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 38 страниц)

13
Дружелюбный к детям

У меня порхали бабочки в животе, пока я испытывала приятно-неприятные (или неприятно-приятные) воспоминания, паркуя машину перед домом Бенни.

Я глубоко вздохнула, взяла свою сумочку и компьютер и вышла из арендованной машины.

Стоило мне выйти из машины, будто она обладала ясновиденьем, потому что я увидела миссис Замбино на крыльце ее дома в сапогах на высоком каблуке, с поднятыми волосами, со скрещенными на груди руками, прикрытой свитером, который, я была почти уверена, видела знаменитость в журнале «Юс» за прошлую неделю.

На миссис Замбино свитер сидел лучше.

Она смотрела на меня с суровым выражением на лице.

Ну, вот и все. Хотя семья Бенни сохраняла нейтралитет, как Швейцария, но миссис Замбино явно на меня злилась.

Я проигнорировала ее насупленное выражение, жонглируя сумками, с энтузиазмом помахала ей рукой, прокричав:

– Привет, миссис Замбино!

Ее тело раздраженно дернулось, затем она молча развернулась и вошла в дом.

Я сделала мысленную пометку, что мне нужно поговорить с миссис Замбино, повернула к дому Бенни.

Я была уже на верхней ступеньке крыльца, когда дверь распахнулась.

Затем уже не была на верхней ступеньке крыльца, потому что рука Бенни метнулась вперед, обхватила меня за талию и втащила внутрь.

Дверь захлопнулась примерно за секунду до того, как я врезалась в стену фойе Бена, прижатая телом Бенни.

– Диван или кровать? – спросил он, его глаза находились в дюйме от моих, и у меня запульсировало между ног.

– Ч-что? – Переспросила я, не в состоянии осмыслить происходящее достаточно быстро, чтобы дать соответствующий ответ.

– Кровать, – пророкотал он, его глаза опустились на мои губы. – Там много места. Мы разложим диван, когда я сосредоточусь.

Когда он сосредоточится?

Что это значит?

У меня не было возможности спросить. Моя сумочка и сумка с компьютером уже лежали на полу, рука была зажата в руке Бенни, и он тащил меня к лестнице.

Когда мы добрались до лестницы, у меня все еще не было возможности спросить, так как мне пришлось сосредоточиться, чтобы не врезаться лицом в ступеньку.

После этого мне пришлось сосредоточиться на том, чтобы не споткнуться в коридоре.

Затем мне пришлось сосредоточиться, чтобы оставаться в вертикальном положении, когда Бен развернул меня лицом к себе, спиной к изножью кровати, стянул с меня плащ вместе с блейзером и отбросил их в сторону.

Только тогда я хлопнула руками по бедрам, посмотрела ему в глаза и рявкнула:

– Ну, привет, Бенни Бьянки.

Его ответом было рука у меня на груди, а потом толчок.

Я тихонько вскрикнула и упала спиной на кровать.

Бенни меня толкнул.

Затем его губы коснулись моих.

А потом он поцеловал меня.

Наконец-то до меня дошло, что это горячо, все это, начиная, как он втянул меня в дом. Поцеловал и мне нравилось, какой он на вкус. Поэтому я обвила его руками и поцеловала в ответ.

Если бы у меня было время подумать об этом в тот день (чего у меня не было), я бы подумала, что первый раз испытала неконтролируемые эмоции, потребность и том факте, что не трахалась более семи лет. Я трахалась с Бенни Бьянки, и все это объясняло, почему все прошло так быстро, горело так ярко и было так приятно.

Но, к счастью, у меня не было времени подумать об этом. Потому что, если бы я подумала, начала бы беспокоиться, когда страсть поутихнет, секс перестанет быть таким обжигающим, и у меня будет достаточно времени погрузиться в свои мысли, как это было с Винни. Задаваясь вопросом, правильно ли я все делаю в сексе. Задаваясь вопросом, нравится ли ему то, что я делаю, возбуждаю ли я его, или он возбужден, готов и совершает просто движения, чтобы войти в меня и закончить все побыстрее.

Если бы у меня было время подумать об этом, это бы засело у меня в голове, и все свелось бы к тому, правильно ли я все делаю с ним в сексе, я давно не практиковалась или вообще никогда не обладала нужными навыками, и нравилось ли Бенни то, что я делаю.

У меня не было времени подумать об этом в тот день, и у меня действительно не было времени думать об этом в тот момент.

Потому что Бенни был человеком действия. Мне следовало догадаться об этом, учитывая, что он еще в молодости редко упускал возможность.

Я находилась в его постели без швов на животе, он скучал по этому.

Речь шла о руках, губах и звуках. Прикоснись и попробуй на вкус. Запах его лосьона после бритья. Волнующий звук, с которым он расстегивает молнию на спине моего платья. Его руки двигаются, скользя по моим бокам. Вкус его кожи на шеи. Ощущение его твердости на моем бедре, моем животе, моем бедре. Шелковистая ласка подкладки моего платья, когда он стянул его с меня через голову. Его язык на моем соске поверх лифчика. Ощущение его волос в моих руках. Возбуждение, когда он сорвал с меня трусики.

И тогда это случилось.

Он раздвинул мои ноги, перекатился между ними и прижался ртом.

Уже воспламененная сенсорным исследованием, ощущение его заставило меня воспламениться.

Я уперлась пятками в кровать, глубже погружаясь в его рот, но сделала это за наносекунду до того, как он закинул мои ноги себе на плечи.

Именно тогда я уперлась пятками ему в спину. Он зарычал, уткнувшись в мое лоно, и я даже не вспомнила, что на мне были шпильки. До меня также не дошло, что это было не рычание от боли, а что-то совершенно другое.

Он насладился мной, затем его рот сомкнулся вокруг моего клитора, сильно пососал и засунул внутрь два пальца.

– Боже, – закричала я, выгибаясь всем телом, двигая бедрами еще ближе ко рту Бена.

Я была вне себя от возбуждения, но кульминация, которая захлестнула меня от того, что Бенни дарил мне, была неожиданностью.

К еще большему удивлению, Бен делал невозможное. Он сосал, трахал меня пальцами, я упиралась шпилькой в его спину, требуя большего, постанывая и поскуливая.

Он вытащил пальцы, провел языком по моей влажности, и я содрогнулась, почувствовав, как он отстранился от меня.

Открыла глаза, поджала ноги, подняла голову, обнаружила, что он стоит в ногах кровати, вымученно прошептала:

– Нет.

– Я не оставлю тебя, детка, – прошептал Бен в ответ, прежде чем сорвал футболку и потянулся к джинсам.

Я зашевелилась.

Бен разделся, я стояла на коленях на кровати, одетая в чулки с кружевом наверху, туфли-лодочки на шпильках и лифчик. Его темные, горячие глаза блуждали по моему телу, губы прошептали:

– Господи, – и он вернулся ко мне.

Его руки сомкнулись вокруг меня, мои сомкнулись вокруг него, и он упал вперед, увлекая меня назад.

Я обхватила его ногами, когда он потянулся к своей тумбочке.

Он подставил мне свои губы, передвинув бедра, целуя, и, пожалуйста, Боже, одновременно надевая презерватив.

Внезапно я почувствовала, как кончик его члена скользнул по моей влажности, и так же внезапно оказался внутри.

И снова у меня был Бенни.

– Да, – выдохнула я ему в рот.

– Черт возьми, да, – простонал Бен мне в рот, снова завладев моими губами в глубоком, влажном поцелуе, двигаясь внутри меня.

Это продолжалось некоторое время. Какое-то время было потрясающе. Бен поочередно целовал меня, потом его губы передвигались на шею. И если бы я могла думать о чем-то, кроме всего того, что Бенни заставлял меня чувствовать, я не могла бы сказать, что мне нравилось больше (хотя, вероятно, поцелуи).

Но я знала, что он был готов, и он хотел, чтобы я кончила одновременно с ним, потому что его рука скользнула между нами, большой палец коснулся моего клитора, и он, уговорив, отправил меня прямиком туда, где хотел меня видеть.

Ему не потребовалось много уговаривать меня.

Мои конечности судорожно сжались вокруг него, и крик вырвался из горла, когда он подвел меня к краю.

Я крепко ухватилась за него, наслаждаясь путешествием, и пару минут спустя Бен присоединился ко мне.

Он остался во мне, я почувствовала, как его прерывистое дыхание выравнивается на моей шее, руки двигаются медленно и нежно, бродя по моему телу везде, куда он мог добраться.

Наконец, его губы прошлись от моей шеи к моим губам, он коснулся, встретившись со мной взглядом, и, наконец, завершил наш праздник милым, нежным способом, который я запомню на всю оставшуюся жизнь, коснулся кончика моего носа своим, и я увидела его улыбающиеся глаза.

– Привет, Фрэнки.

Настала его очередь увидеть улыбку в моих глазах, когда я ответила:

– Привет, Бенни.

– Ты носишь чулки каждый день? – спросил он, и мои брови сошлись вместе от странного вопроса.

– Ум… да.

– С кружевом наверху?

– В основном.

Он посмотрел на подушку над моей головой и пробормотал:

– Трахни меня.

Его реакция сбивала меня с толку.

– Это плохо? – Спросила я.

Он оглянулся на меня.

– Сколько у вас врачей и представителей парней?

– Эм… – Пробормотала я в ответ, и это было все, что успела сказать.

– Вот именно, – пробормотал он.

– Они же их не видят, Бенни, – указала я на очевидное.

– Видят, Фрэнки.

Вот тогда-то мои глаза расширились.

– Они не могут видеть мои чулки.

– Ладно, может и не могут, но они их чувствуют.

На самом деле?

– Нет, они не могут их чувствовать! – огрызнулась я.

– Твои ноги и задницу, ты в платье, они абсолютно могут. А если не могут, тогда представляют тебя в чулках, и поверь мне, ты вдохновляешь на хорошую визуализацию, даже если мужчина не обладает таким навыком.

Хотя это был комплимент, мысль о том, что мужчины, с которыми я работала, визуализировали меня, лучше не думать об этом. Поэтому я не стала об этом думать, даже чуть-чуть не стала.

– Ладно, может и могут. Ну…и что? – Сдалась я, чтобы двигаться дальше.

На этот раз его брови поползли вверх.

– И что?!

– Да. И что?

– Детка, ты понимаешь, что здесь происходит, а?

Внезапно мне стало трудно дышать, поэтому, когда я ответила «Да», прозвучало слегка со вздохом и немного неуверенно.

– Здесь ты и я, а это значит только ты для меня и только я для тебя. Это значит, что ты моя и просто трахаешь меня. Это значит, что я, чистокровный итальянец, не большой поклонник того, что ты видишься с парнями, которые представляют тебя в лифчике, трусиках, чулках и на каблуках.

Вся неуверенность покинула меня, и мои глаза снова прищурились.

– Я не могу уволиться с работы, потому что мужчины думают обо мне своими членами.

– Ты можешь надеть брюки, – тут же ответил он. – И сменить шпильки на балетки. – Он сделал паузу, прежде чем закончить: – Уродливые балетки.

– Я не ношу уродливые балетки! – громко заявила я.

– Хорошо, тогда купи несколько не уродливых балеток.

– Я вообще не ношу балетки. И брюки, – опять заявила я.

Он уставился на меня секунду, прежде чем повторил:

– Трахни меня.

– Мы можем перестать говорить на эту тему, ты мог бы меня покормить? – спросила я, а потом добавила: – Я проголодалась.

Выражение его лица сменилось с сексуально удовлетворенного с раздражением на сексуально удовлетворенное с добавлением теплоты, прежде чем он спросил:

– Чего бы ты хотела?

Я хотела одну из пицц Бенни. Чего я не хотела, что ему пришлось бы идти в ресторан, чтобы ее приготовить.

Но, чтобы сделать выбор, мне нужно было больше информации.

– А что ты предлагаешь?

– Сэндвичи с курицей барбекю или что-нибудь, что доставляет удовольствие.

– Я так понимаю, мама перестала забивать твой холодильник едой.

Его лицо смягчилось, он ответил, пытаясь мягко обойти трудную для нас тему:

– Да, детка. Пять месяцев – долгий срок, это должно было случиться.

Его нежное выражение лица выглядело потрясающим.

Но его слова все еще жалили.

– Я идиотка, – выпалила я шепотом.

Бен тяжело вздохнул, вышел и перекатился на спину, увлекая меня за собой. Когда я оказалась на нем сверху, он поднял руки, собрал мои волосы, убирав их с моего лица по обе стороны, и посмотрел мне в глаза.

– Отстой, правда, но, видимо, ты, бл*дь, все же не разобралась в своем дерьме.

– Очевидно, что нет, – пробормотала я, мой взгляд переместился к его уху.

– Детка.

Мой взгляд вернулся к нему.

– Давай начнем с самого простого дерьма. Ты хочешь барбекю или хочешь что-нибудь заказать?

Начать с легкого дерьма было хорошей идеей.

И все же я должна была спросить.

– А чье барбекю?

– Джека Дэниела.

Я почувствовала, как мои глаза становятся большими.

– О Боже, его барбекю просто бомба, – выдохнула я.

Он ухмыльнулся и пробормотал:

– Барбекю значит.

– Да, – согласилась я.

– Хорошо, тогда слезай с меня, детка. Я должен избавиться от этого презерватива и накормить свою девочку.

Я скатилась, и Бен скатился вместе со мной.

Затем не отводила глаз от его задницы, пока он неторопливо направлялся в ванную.

Насладившись этим шоу и позволив себе на мгновение посмаковать это зрелище, когда он исчез, я заметила свой чемодан у стены.

Нашла свои трусики на полу, подняла их, скинула туфли, натянула трусики и сняла чулки. Мой открытый чемодан стоял на полу, я на коленях рядом с ним, копаясь в своем ограниченном выборе вещей для деловых поездок, когда увидела босые ноги Бенни поверх края его выцветших джинсов на полу рядом с моим чемоданом.

Я подняла глаза (выше и выше), наткнувшись на бедра, обтянутые джинсами, кубики на прессе, которые я знала, поскольку любила их исследовать руками, грудь и плечи – линии, бугорки и ложбинки, покрытые гладкой оливковой кожей и, наконец, его красивое лицо, опущенное ко мне.

– Тебе нужно что-нибудь надеть? – Спросил он.

– Я не брала с собой повседневную одежду для отдыха в доме у Бена, – ответила я, и его губы изогнулись.

– Хорошо. В следующий раз возьми, – приказал он и подошел к комоду. Открыл ящик, вытащил выцветшую красную футболку, развернул и бросил мне.

Я натянула ее, и едва она коснулась моей задницы, как он взял меня за руку и потащил к двери.

Мы зашли на кухню, Бен достал мясо. Он нарезал на куски, пока я доставала тарелки и раскладывала булочки. Бен открыл себе пиво и взял бутылку вина. Я схватила бокал для вина себе (кстати, была почти уверена, что бокал он позаимствовал из своей же пиццерии). Он налил, затем перешел к мясу, разделил его между булочками, положил на него ломтик швейцарского сыра и снова поставил в микроволновку, пока сыр не расплавился.

Пахло божественно, выглядело лучше.

Лучше было то, что все это заняло около пяти минут.

– Гостиная, – произнес он как команду, продолжая готовить сэндвичи. – Захвати мою тарелку. Возвращайся за напитками. Я принесу остальное.

Я увидела, сидя в углу его дивана с тарелкой в руке и бокалом вина на кофейном столике передо мной, «остальное» состояло из банки маринованных огурцов с укропом и семь пакетиков чипсов.

Семь.

Кое-что новое можно было узнать о Бенни Бьянки. Очевидно, ему всерьез нравились снэки.

Я уставилась на чипсы и отметила «Доритос Кул Ранч», с сыром «Доритос Начо», с барбекю «Джейс Мескит», «Джейс» со сметаной и луком, «Читос», с барбекю «Фритос Хани» и с сыром «Принглз Чеддер».

Чувствуя, что хочу чипсы, я осторожно перекатилась вперед на коленях, балансируя тарелкой в руке, и потянулась за «Джейсом Мескитом».

– Наверстаем упущенное, – произнес Бенни, когда я откинулась на спинку дивана.

Я поставила тарелку на колени, развернула пакет с чипсами и посмотрела на него.

– Что, милый?

Он не стал повторяться.

Спросил:

– Ты завела собаку?

Мое сердце сжалось, потому что своим вопросом он дал понять, хотя и не отвечал на мои голосовые сообщения, он их слушал.

Мне это понравилось.

– Нет, – ответила я. – У меня была проблема с квартирой, которую мне выделила фирма. Что ж… – Я поколебалась. – На самом деле проблем с квартирой было около семи тысяч. Потом у меня возникла проблема, похоже им, было наплевать, что душ не сливался даже через три дня, а мусоропровод не утилизировал продукты. После того как это все продолжалось какое-то время, я послала их. Одна из наших представительниц перешла на работу в другой штат, у нее еще не кончился договор аренды. Так что я переоформила на себя ее договор. – Я ухмыльнулась ему, держа чипсы в руке на полпути ко рту. – Теперь моя новая квартира находится в Браунсберге. – Я отправила чипсы в рот и прожевала.

– Без шуток? – спросил он, приподняв брови, его глаза улыбались.

Я покачала головой.

– Без шуток. Переехала две недели назад. Вай и Кэл приглашают меня на ужин на следующей неделе.

– Тогда ты знаешь, что она ждет ребенка, – заметил Бенни с сэндвичем в руке, и как он сказал то, что сказал, откусил и половина мяса упала на тарелку.

Нам нужны были вилки.

И, может быть, ножи.

Определенно салфетки.

Я одарила его счастливой улыбкой при этой новости и ответила, вставая с дивана.

– Да. Она сказала мне. – Я поставила свою тарелку на кофейный столик, сказав: – Принесу вилки и салфетки.

– Салфеток нет, детка. Бумажное полотенце.

Да. Верно. Он был парнем. Конечно, он не стал бы заморачиваться на салфетки.

Я вернулась, вручила ему вилку, нож и порцию бумажного полотенца и только уселась обратно с тарелкой в руке и чипсами наготове, как он спросил:

– Твой бывший домовладелец здесь, наверное, отпустил тебя не с легким сердцем, ты нарушила условия аренды?

Именно тогда я поняла, что мне не следовало начинать этот разговор.

Я поставила тарелку на колени и начала резать сэндвич.

– Фрэнки?

Отрезала кусочек и положила его в рот.

Так вкусно.

– Франческа.

Услышав мое полное имя и то, как он его произнес, я посмотрела на него.

– Он вылил на тебя достаточно дерьма, – заявил он как факт, судя по выражению моего лица. Затем выражение его лица стало пугающим. – Он все еще не оставил тебя в покое?

Я прожевала, проглотила и пробормотала:

– Ум…нет.

– Требует неустойку, – предположил он.

Я снова посмотрела в свою тарелку.

Ему не понравилась моя тактика, ведения разговора, я поняла, когда он снова выдавил:

– Фрэнки.

Я посмотрела на него и быстро сказала:

– Я позвонила Сэлу.

Его лицо сразу нахмурилось, и он потребовал:

– Скажи мне, что ты этого не делала.

– Не потому…, чтобы… э-э, получить поддержку от него или что-то в этом роде. А чтобы попробовать, сможет ли кто-нибудь из его адвокатов вселить в моего арендатора страх Божий. Ну, смогли … сработало.

– Вселить в арендатора страх Божий – значит получить поддержку от Сэла, Фрэнки, – сообщил мне Бенни.

Я промолчала.

Хмурый взгляд не изменился, когда Бен спросил:

– Ты что, с ума сошла?

Это был сложный вопрос.

– Детка, – отрезал он, когда я не ответила.

– Он собрался через суд снять деньги с моей кредитки, Бенни, – сказала я в свою защиту.

– И ты наняла адвоката мафии, чтобы угрожать своему бывшему арендодателю?

Я склонила голову набок в знак своего невербального согласия.

– Ты не будешь в долгу перед Сэлом, – тихо сказал Бен.

– Сэл сказал, что для меня это халява.

– Сэл никогда не делает «халяву», и ты это прекрасно знаешь. Ты не будешь его должником. Ты ни за что не должна быть его должником. И если бы у меня был выбор, ты бы не имела с ним ни хрена общего.

– Он член семьи, Бенни, – тихо напомнила я ему, потому что в случае Бена Сэл как раз был фактически его кровным родственником.

– Он социопат, Фрэнки, – ответил он.

С этим, вероятно, нельзя было поспорить.

Хотя Сэл казался очаровательным человеком.

Я решила не высказывать свое мнение Бенни.

И вернулась к еде, предположив:

– Может нам не стоит говорить о Сэле.

– О, мы как раз поговорим о Сэле, – заявил Бен, и я оглянулась на него с чипсом в руке. – Только не сейчас. Он не является главным приоритетом.

Внезапно мне захотелось поговорить о Сэле.

– Не смотри на меня так испуганно, – сказал Бенни, теперь мягко, и я сосредоточилась на нем, его тон отразился на лице. – Мы едим, наверстывая упущенное. Просто наслаждаемся едой и разговором. Важными тяжелыми проблемами можем заняться позже.

– Я предлагаю в следующем феврале заняться тяжелыми проблемами, – пробормотала я пакетику с чипсами.

– Тогда ты все еще будешь со мной, детка, я готов согласиться, – сказал мне Бенни.

Я с надеждой оглянулась на него.

– Но, просто хочу сказать, – продолжил он, – это может быть нездорово.

И мои надежды рухнули.

– А теперь просто ешь, милая, – настаивал он. – И скажи мне, нравится ли тебе твоя новая работа. Расскажи о своей новой квартире. А я расскажу тебе, как Чикаго пережил настоящее землетрясение, устроенное ма, когда Мэнни подарил Селе бриллиант, который она так хотела от «Тиффани», а не фамильное кольцо тети Мэри, которое, даже я парень, не разбирающийся в ювелирных украшениях, понимаю, что оно – настоящее уродство в заднице.

Я хихикнула, глядя на Бенни.

Затем отправила чипс в рот.

После этого рассказала ему о своей работе, о своем новом месте жительства и слушала его рассказ о его семье.

* * *

– Я много езжу по работе, – заявила я.

Это было после ужина и после минимальной уборки, самой утомительной частью которой было отнести все чипсы обратно на кухню. Мы с Беном вернулись на диван, но устроились по-другому.

Я – на спине, а Бен – на мне.

Как только он устроил меня в такое положение, я решила, что хотела бы жить, дышать, спать и есть в таком положении, если смогу.

– Я понял, ты живешь в Браунсбурге и приезжаешь сюда, – сказал Бен с усмешкой, его руки, как они делали с тех пор, как он уложил меня на спину, блуждали.

– Я хочу сказать, что обычно я уезжаю по крайней мере раз в две недели. Я набираю мили для часто летающих пассажиров.

Это превратило ухмылку в улыбку.

Я потеряла его улыбку, когда он опустил голову, чтобы его губы могли коснуться моей шеи, где он пробормотал:

– Звучит многообещающе.

– Да, – тихо сказала я, решив, что мне не нравится, когда мои руки лежат на его спине поверх футболки.

Я запустила их под его футболку, затем вверх по коже.

Лучше.

– Что у нас на завтра? – спросил он мне в шею.

– Две встречи, – ответила я ему на ухо. – Потом я должна была лететь обратно. Но моя секретарша перенесла рейс на воскресный.

– Превосходно, – пробормотал он.

Я замолчала, когда его блуждающая рука прошлась по моей заднице.

Но мой разум застыл, когда он прошептал мне в кожу:

– Что тебя так напугало?

Я понимала, о чем он спрашивал, и испугалась, потому что у меня не было ответа.

Он поднял голову и посмотрел на меня сверху вниз.

– Что напугало тебя в тот день в ванной, детка?

– Не знаю, – прошептала я.

Его голова наклонилась в сторону, рука переместилась с моей задницы вверх по боку, обвившись вокруг моей шеи, а большой палец начал поглаживать мой подбородок.

Как только он успокаивающе прикоснулся ко мне, спросил:

– Не знаешь?!

– Тереза тогда пришла, – тихо ответила я.

Его челюсть затвердела.

Я крепче обняла его.

– Не вини ее.

– Она не должна вот так вваливаться ко мне домой, в курсе она, что у меня там женщина или нет. Тем более, что знала, что ты была здесь.

– Это не ее вина, – настаивала я.

– Ладно, может, и нет, – сдался он. – Но дело не в этом. Я тридцатипятилетний мужчина, и моя мама заходит ко мне, кричит, поднимаясь по лестнице, когда моя разгоряченная женщина лежит в моей постели, а дверь спальни открыта? Она все испортила, начиная с того, что пришла, не предупредив.

Вроде так и было.

И так делать не очень любезно со стороны Терезы.

– Больше она так делать не будет, – заявил Бен.

– Держу пари, что нет, – пробормотала я.

– Так что насчет того, что ее появление вызвало у тебя такой страх? – спросил он.

Я покачала головой.

– Не знаю. Может просто… просто… – Я искала подходящее слово, пытаясь объяснить. Проблема заключалась в том, что я была не уверена, что нашла причину. – Просто мы делали следующий шаг, большой шаг. Появилась Тереза, напомнив мне, что я потеряла и получила назад, и я испугалась. Например, взбесилась в стиле Фрэнки, раздувая из этого огромную проблему, занимаясь глупым дерьмом, которое причиняет людям боль.

Его внимание полностью сосредоточилось на мне, а голос стал странно осторожным, когда он спросил:

– Когда ты в последний раз так психовала в стиле Фрэнки?

– Я делаю это постоянно, – ответила я ему. – Ты это знаешь.

– Нет, детка. Когда ты в последний раз психовала в стиле Фрэнки, причиняя людям боль?

Я закрыла рот и задумалась.

– Когда, Фрэнки? – настаивал он.

Я открыла рот.

– Я… я думаю, не знаю.

– Может в прошлом? – Спросил он.

Было ли в прошлом?

Я тоже об этом думала.

– Не знаю, – призналась я.

– Тогда почему ты это сказала?

Почему я сказала?

О мой Бог.

Я посмотрела ему в глаза и прошептала:

– Не знаю.

– Да, – прошептал он в ответ.

– Ты – единственная семья, которая у меня когда-либо была, Бенни, – сказала я, все еще шепотом. – Единственная хорошая. Единственная настоящая. Однажды я потеряла тебя. Всех вас. Я просто… запаниковала. Это была паника, милый. Я не психовала. Я сходила с ума, я пребывала в шоке.

– Видел твою панику и шок, – сообщил он мне. – Даже, бл*дь, чувствовал.

– О Боже, – выдохнула я. – Мне так жаль.

– Мне тоже, но я не сожалею, что увидел их и почувствовал. Извини, но ты даже не попыталась разобраться, я мог бы понять, смогу ли помочь тебе пройти через них.

На это я ничего не сказала.

Бенни сказал:

– Если паника и шок снова появятся, Фрэнки, нужно, чтобы ты их не запихивала в себя еще глубже, а выпустила, чтобы они подняли голову, тогда ты сможешь добраться до них, чтобы найти способ справиться с ними, по крайней мере, чтобы ты была ни одна, и я мог бы присмотреть за тобой.

– Что, если я не смогу этого сделать? – нерешительно спросила я.

– Не знаю, cara. Вот почему ты должна делать то, что должна делать, выпустить их наружу.

Я решила визуализировать, медитировать, добывать кристаллы и талисманы – все, что мне может понадобиться, чтобы не запихивать эти важные вещи так глубоко, чтобы снова не облажаться. Не говоря уже о том, что я больше не испытывала той паники, потому что это было не веселое дело. И последнее, не заставлять Бенни почувствовать ее еще раз.

Его большой палец, скользящий по моим губам, отвлек меня от моих мыслей, и я снова сосредоточилась на нем, он мягко сказал:

– Знаешь, ты не похожа на свою мать.

Я закрыла глаза.

– Детка, даже до того, как ты переспала с Винни, казалось, что ты не была частью своей семьи, – продолжил он. – Все так говорили.

Я открыла глаза.

– Энцо-младший – крутой и забавный, – сказал мне Бен. – Он не напивается. У него есть шестое чувство, когда дело доходит до определения местонахождения прекрасного пола. И он бросил бы все, если бы тебе понадобилось прикрыть спину. Но я знаю, что одна из вещей, которую он бросил бы – это свою женщину, даже если бы она была в центре своего собственного дерьма, чтобы он мог вернуть свою сестру. Он игрок. Ему под тридцать, и он все еще говорит глупости, когда видит толстушку, от чего выглядит полным придурком. И он лучший из той команды, которую ты называешь своей семьей.

– Он и Дино, – ответила я ему.

– Дино – аномалия, доказательство того, что тебя не подменили в больнице, потому что у него твоя кровь, и он хороший парень. Но он хороший парень, потому что он выбрался из той передряги, в которой ты росла. Ты же выбралась, благодаря настоящему чуду.

От его слов у меня перехватило дыхание, когда я посмотрела ему в глаза.

– Ты так думаешь?

– Черт возьми, да, – ответил он. – Говорят, Нэт вернулась к Дэйви, и с тех пор она переспала с двумя другими парнями, он просто еще не знает о них. Она также потеряла работу и нашла другую с тех пор, как мы видели ее в последний раз, говорят, что она подалась в танцы.

О, черт. Это было нехорошо. Это означало, деньги, много мужчин и не очень много одежды.

Бедный Дэйви.

– Кэт исчезла с лица земли, что может означать все, что угодно, – продолжал Бен. – Твоя мама, не знаю где, и мне насрать. И за то время, что я был с тобой после того, как тебя выписали из больницы, за то время, что мы провели на этом диване, ты ни слова не обмолвилась о своем отце, а он живет в пятнадцати, черт побери, минутах езды. Ты облажалась со мной и прислала мне печенье. Ты назначаешь встречи и думаешь, как заставить сотрудника уважать тебя. Твой наряд сегодня, детка… сексуален, чертовски сексуален… но, по общему признанию, это тоже нехорошо. Судя по всему, ты живешь в высококлассном многоквартирном доме. Путешествуешь по работе, твои боссы размещают тебя в шикарных отелях. Твое будущее включает в себя повышение по службе, возможность завести собаку – но только такую, какую я хочу – найти какой-нибудь способ, делая все это, вернуться к жизни со мной. Ты – не они. Ты совсем не похожа на них. Ты выросла в дерьме и все равно выросла умной, сильной, способной, веселой и любящей. Так что да. Черт возьми, да. Это настоящее чудо.

Все это было слишком сильно, слишком прекрасно, я не могла это все переварить сразу. Я даже не могла в это поверить.

Я, конечно, не могла это комментировать.

Но мой голос звучал очень хрипло, когда я спросила:

– Какую собаку ты хочешь?

Он высказался с нежностью в глазах, а также своим голосом, показывая мне, что знает, что мне нужно это, когда сказал:

– Дружелюбную к детям.

Дружелюбную к детям.

Боже, он просто меня убивал своими словами.

– Мопса? – спросила я, и нежный взгляд исчез.

– Ни за что, бл*дь.

– Они милые, сладкие, задиристые и дружелюбные.

– Любая собака, которая будет жить в моем доме, должна быть по крайней мере в пять раз больше кошки, и когда я говорю в пять раз, имею в виду большую кошку.

– Это единственное правило?

– Ага, и собака должна быть лабрадором, золотистым ретривером, немецкой овчаркой, боксером или бульдогом.

Мое сердце радостно забилось в груди, когда губы произнесли:

– О Боже, Бенни, нам нужен бульдог по кличке Черчилль.

Я получила в ответ нежный взгляд, и он последовал сразу за словом «нам», но купалась в нем недолго, потому что он заявил:

– Мы не назовем нашего бульдога Черчилль. Если у нас будет бульдог, его будут звать Гас.

Я скривила лицо.

– Скучное имя.

Он проигнорировал выражение моего лица.

– Лаб, Чарли. Голден, Хони, Шепард, Аттила. Боксер, Бруно.

Боже, он все уже спланировал.

– Это все скучные имена, Бенни, – заявила я, хотя Аттила был вроде как крутым.

– Ты выбираешь собаку, я выбираю имя, – предложил он.

Я покачала головой.

– Нет, ты выбираешь собаку, я выбираю имя.

– Договорились, – мгновенно согласился он.

Вот черт!

– Нет, подожди, я хочу выбрать собаку! – Запричитала я.

Его губы приподнялись, и он покачал головой.

– Сделка совершена.

– Мы не пожали друг другу руки.

Что-то изменилось в его лице, и мне понравилась эта перемена.

Также перемена и в его голосе.

– Правда? Мы заключаем сделку и пожимаем руки? – спросил он, его лицо приблизилось ко мне.

– Да, – твердо заявила я.

Его голова повернулась и рука на моей шее напряглась, лицо исчезло в другую сторону.

– Мы пожмем друг другу руки позже, – сказал он в мою кожу, затем его губы приоткрылись, и я почувствовала, как его язык заскользил.

– Хорошо, – согласилась я, внезапно затаив дыхание.

– Сними трусики, детка.

– Хорошо, – прохрипела я, совершенно задыхаясь, перемещая руки, чтобы засунуть большие пальцы по бокам трусиков, думая, что я вот-вот узнаю значение, что Бен имел в виду, когда говорил о диване, что ему нужно сосредоточиться.