Текст книги "Время перемен (ЛП)"

Автор книги: Кристен Эшли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 34 страниц)

Так что да, я стояла на правильном пути.

Я также не хотела ехать на слет, потому что там будут Лонни и Мария.

После того, как Тони указал на некоторые вещи, которые я не понимала, я стала их избегать, что было хреново. Это было нетрудно, так как теперь я работала помощником менеджера, и они знали, что я старался работать сверхурочно столько, сколько могла (и это правда), поэтому они спокойно относились к тому, что я делаю все возможное для достижения своих целей.

И в любом случае, они оба занимались своими делами. Только я боялась, что эти дела не были хорошими.

Но они, как и я, находились на слете, а на следующее утро, в семь часов, мне не необходимо быть на работе.

Но мне это было нужно. Нужен слет Дикого Билла. Нужно напиться в хлам. Нужно расслабиться. И мне было все равно, что я, вероятно, отпрошусь (или вообще не позвоню), потому что буду пьяна или отключусь, или еще что-то.

Потому что на самом деле, я поняла, не имеет значения, как усердно ты работаешь, насколько ты предана, насколько умной пытаешься быть, жизнь повернется к тебе задом.

Жизнь начала поворачиваться задом в тот момент, когда неделю назад моя машина сломалась на ровном месте.

Мне нужна была машина, как и всем людям, и хотя у меня имелись кое-какие сбережения, их было недостаточно, чтобы купить новую (или подержанную, или даже какую-нибудь рухлядь). Их хватало (едва-едва) только на ремонт старой. Что я и сделала.

Но ремонт оставил меня без гроша. Никаких сбережений, уничтожив даже то немногое, что было у меня на счете.

А после, два дня назад, я получила письмо от домовладельца о том, что всех жильцов выселяют. Здание продадут, снесут и поставят на его месте гараж или что-то в этом роде, так что нам давалось тридцать дней на то, чтобы выселиться.

Квартира у меня была не очень большой, но она находилась не в худшем районе из тех, что можно себе представить, и арендная плата не так сильно била по карману (только немного).

Тем не менее, перечень жилья с доступной для меня арендной платой располагался в худших районах, которые только можно себе представить, и они не были такими чистыми или относительно нормальными, как тот, где я проживала. Они были мерзкими и совершенно не подходящими.

Кроме того, у меня не было средств на залоговый взнос. Те деньги, что я получила после окончания школы, я потратила на квартиру и покупку кое-каких вещей на дворовой распродаже, которые мне действительно понравились, но залог нам не вернут еще тридцать дней после того, как мы съедем.

Это означало, что я либо должна остановиться у Лонни с Марией (не очень хороший вариант по понятным причинам). Или должна спросить маму и папу, могу ли переехать к ним на несколько недель (тоже не очень хороший вариант). Или должна занять у них деньги для залогового взноса, чтобы я могла переехать в новое жилье (не самый веселый вариант).

Как бы мне этого ни хотелось, но мама с папой ясно дали понять, как они относятся к Лонни и Марии (с того момента, как я начала общаться с Марией). И как они относились к тому, что я не поступила в колледж (я не получила стипендию, как Кейлен, и они сказали, что я должна оплачивать все сама – без работы или сбережений, как я могла это сделать?). И как они относились к моему образу жизни, и к тому, как я проводила свое время, список можно было продолжить. И все же, единственный реальный вариант – обратиться к ним.

Хотя папа, казалось, немного воодушевился тем, что меня повысили до помощника менеджера, и я проработала на одном месте десять месяцев, мама не была так уж впечатлена. А Кейлен, приехав домой на семейный ужин (как я догадалась, это придумала мама, которая любила, когда сын был рядом, главным образом потому, что, по моему мнению, она получает удовольствие от того, что они могут объединиться против меня), оказался в своем стиле, сказав, что все это служит очередным доказательством моей никчемности.

Даже если машина сломалась не из-за меня.

– Это называется регулярное техническое обслуживание, Кэди, – усмехнулся он. – Ты могла бы изучить вопрос.

Будто я не знала о замене масла. Я отправляла машину на осмотр, даже когда это прилично ударило по моему банковскому счету. Машина сломалась не из-за того, что ей не поменяли масло или заглушки и фильтры. Она сломалась, потому что была старой и, по сути, являла собой кусок дерьма.

И даже, несмотря на то, что не я выселила себя из квартиры.

– Если живешь в подобном месте, такие вещи обязательно произойдут, – сказал Кейлен. Будто знал, что происходит, когда живешь на помойке. Он купил свою первую квартиру, и это была хорошая квартира, через год после окончания колледжа.

Я подумала, что папа мне поможет, но мама сразу же положила конец этому, заявив:

– Кэди, ты сама выбрала себе такую жизнь. Если ты в натянутых отношениях со своими друзьями, то это дурной тон – напоминать, что я тебе об этом говорила, но я на самом деле тебе говорила. Но выбирая такую жизнь, ты должна научиться справляться с ней, когда происходят подобные вещи. Так что, нет, ты не можешь взять взаймы. Но можешь вернуться домой, если поступишь в местный колледж и получишь хоть какое-то образование. На данный момент мне все равно, выучись ты хоть на мастера маникюра. По крайней мере, это будет квалификацией. Ты сможешь продолжить работать, платить нам арендную плату, и мы справедливо отнесемся к тому, чтобы ты смогла использовать остальную часть своей зарплаты на обучение и подкопить денег, чтобы в следующий раз уехать навсегда.

Я не хотела быть мастером маникюра. Я хотела заниматься покупкой одежды. Хотела узнать о моде. Хотела путешествовать, ходить на выставки и показы мод. Хотела открыть для себя новые тенденции. Хотела делать людей красивыми (а не только их ногти). Находить для них потрясающие шмотки, которые заставят их почувствовать, что они могут завоевать весь мир.

Над этим я была готова работать. Учиться. Жить этим. Уделять все свое время. Я не ожидала, что мне это так легко достанется, что я войду в «Нейман Маркус» и все воскликнут: «Слава Богу, наконец-то вы пришли! Что мы вообще без вас делали?»

Мне было двадцать три, не тринадцать.

То как мама сказала, что я смогу «продолжить работать» и как мне распорядиться заработанными деньгами и своим будущим – было совершенно не круто.

К сожалению, Кейлен, как обычно, показал себя тщеславным, высокомерным мудаком, а мама была мамой, и нажала на все мои спусковые крючки, и как бы сильно я ни хотела доказать им, что уже взрослая, вместо того, чтобы глубоко вдохнуть и спокойно общаться, я взбрыкнула.

А это означало, что я потеряла всякую поддержку, которую могла бы получить от отца.

На самом деле, они выставили меня вон.

Так что, теперь у меня была машина, которая могла проездить следующие несколько дней, недель, месяцев или, я надеялась, лет, но у меня было двадцать восемь дней на то, чтобы съехать с квартиры, и моим единственным выбором были Лонни и Мария, которым я ничего из этого не говорила, и у них тоже было не так много места. Мне придется спать на диване. А, возможно, они могут даже не согласиться.

Со всем этим я поступила так, как поступала частенько, потому что брат был прав.

Я – никчемная.

Пожалуй, я приму, что я никчемная.

Я решила все испортить, поэтому я все испортила.

Поэтому я пьяная в хлам стояла на поле на слете Дикого Билла, среди громкой музыки, толкотни и колышущихся тел, с давно забытой бутылкой пива в руке, раскачивалась в такт музыке и горланила во всю глотку.

Это было приятно.

Нет, великолепно. Быть рядом с людьми, которым все равно, что у меня нет высшего образования. Которые живут жизнью, а не вырабатывают стратегию на каждом шагу. Быть там и чувствовать себя живой. Быть там и не быть одной.

Быть там и чувствовать себя свободной.

То есть, было великолепно, пока не появились они.

Они – это два парня, которые либо знали друг друга и не возражали против того, чтобы устроить тройничок, либо соперничали за то, кто первый утащит пьяную цыпочку с поля в палатку и сделать с ней все, что заблагорассудится.

Я была не в том настроении, чтобы кто-то делал со мной то, что ему хочется, поэтому решила дать им это понять.

Мои первые маневры – позволить движущейся толпе поглотить меня и утащить прочь – не сработали.

Они последовали за мной.

Когда один из них коснулся моей груди, мой второй маневр заключался в том, чтобы обернуться и сказать:

– Эй, это не круто!

Когда другой встал позади меня и начал тереться о мою задницу, я закричала: «Эй, прекрати это!» – но снова ничего не вышло.

И отталкивать, хватать их за запястья и отдергивать руки – тоже ничего не вышло.

– Прекратите, придурки! – закричала я, без раздумий роняя бутылку и сопротивляясь теперь еще яростнее, когда они окружили меня, один спереди, другой сзади, прижимаясь ближе, шаря глазами и руками по моему телу, тиская меня.

Мой крик поглотила музыка, шум и плоть, затерявшихся в тумане алкоголя, наркотиков и атмосферы, людей.

Никто не обращал на меня никакого внимания.

Таково было поле.

Там может быть потрясно (но в основном только в том случае, если у вас есть хотя бы подруга, которая прикроет вам спину, чего я по глупости не сделала).

Там может быть совсем не потрясно.

Как сейчас.

Я попыталась дернуться в сторону, но парень позади, втянул меня обратно между ними.

Они работали сообща.

Дерьмо.

Они хотели устроить групповушку, и поскольку слет Дикого Билла был ежегодным сборищем многих мотоциклетных клубов, эта групповушка могла не ограничиться тремя участниками, эти парни могли быть просто теми, кого послали найти добычу.

Эта мысль превратила гнев, выбивший весь алкогольный туман из головы, в панику, и внезапно мир наполнился множеством рук, толкающих, сжимающих, тискающих, кряхтением и моими криками и их низкими смешками.

Их это заводило.

Один из них укусил меня за плечо, и я вскрикнула, с усилием развернувшись в небольшом пространстве, которое у меня было, ткнув его в подбородок, чтобы оттолкнуть.

Он дернулся, и когда его дикие, сверкающие похотью глаза вернулись ко мне, я поняла, что ему это нравится.

Дерьмо.

Другой парень протянул руку и крепко схватил меня за грудь.

Я развернулась в его сторону, втиснув обе руки между нами и толкая изо всех сил, и крикнула:

– Отвали!

Парень позади меня скользнул рукой по моему бедру вперед, вниз, почти туда, и ужас стремительным потоком побежал по моим венам, внезапно я врезалась в людей, стоящих рядом со мной.

– Эй! Осторожно! – кричали они мне, но все, что я могла делать, это стоять, не глядя на сцену, не сопротивляясь, не убегая, и наблюдать за тем, как кулак Тони летит в лицо парня позади меня, который тут же меня отпустил.

Парень даже не получить шанс, чтобы поднять руку. Один удар – и он отлетел прочь, падая и ударяясь о тела, которые просто расступились и позволили ему упасть на траву.

Другой парень попытался прыгнуть на Тони, но тот мгновенно перегруппировался, применив удушающий прием, и сжимал, сжимал – парень брыкался, плевался и терзал руку Тони – но тот продолжал сжимать, пока парень не потерял сознание и не упал на землю.

Едва он успел коснуться земли, как Тони повернулся ко мне, железной хваткой вцепился мне в руку и потащил сквозь толпу. Он плечом протискивался между людьми, которые либо были под кайфом и не замечали этого, либо были под кайфом и им это не нравилось, но они только глядели на Тони и ни хрена не говорили.

В мгновение ока, что почти невозможное сделать на поле – ты входишь туда, понимая, что оно выплюнет тебя, когда с тобой будет покончено, не раньше – мы оказались на краю, но Тони не остановился.

Он потащил меня через людей, костры, палатки и домики на колесах с откидными крышами к тому, что в темноте казалось небесно-голубым с широкой полоской нежно-голубого цвета, старым пикапам «Шевроле».

Он остановил меня сзади пикапа и развернулся, дернув так, что я почти впечаталась в его тело.

Он поднял наши сцепленные руки, тряхнул ими и проскрежетал:

– Господи, черт возьми, Кэди. Твою мать!

Я уставилась на него, от меня не ускользнуло то, что только что произошло – не та часть, где он уложил двух парней, вероятно, за две минуты, не та часть, где я попала в серьезный переплет, в котором не хотела оказаться ни одна женщина – и молчала.

Он уставился в ответ и взгляд его был очень сердитым.

Он отпустил мою руку, но только для того, чтобы ткнуть пальцем в сторону поля и сказать:

– Это бы не закончилось хорошо.

– Знаю, – прошептала я.

– Где были твои друзья? – потребовал он ответа.

– Я-я не знаю, – пробормотала я, сглотнула и глупо закончила: – Лонни и Мария зависают с Хаосом. Местным организатором. Я пошла одна.

От этого признания я почувствовала укол его колючего взгляда, прежде чем он прорычал:

– Все сигналы, исходящие от тебя были такими противоречивыми, но, полагаю, моя мысль, что по большей части ты ничего не соображаешь, оказалась верной. Не думаю, что ты вообще хоть что-то понимаешь, просто у тебя дерьмовые друзья.

Я вздрогнула, услышав это, но внезапно он выпрямился, поднял руку, проведя ею по волосам, и, заметно вздохнув, отвел взгляд.

Когда он опустил руку и снова посмотрел на меня, то пробормотал:

– Это не мое собачье дело.

– У меня сломалась машина, – сказала я.

– Да? – спросил он, будто ему все равно.

– И меня выселили. Дом сносят. Превращают его в гараж.

Сузив глаза, он глядел на меня.

– И? – подтолкнул он.

– Родители хотят, чтобы я стала маникюршей, – по-идиотски поделилась я.

– И что, мать твою, здесь такого? – рявкнул он. – Хочешь сказать, это повод забрести одной на гребаное поле на гребаном слете Дикого Билла, чтобы тебя там чуть не изнасиловали?

Именно это я и хотела сказать, но это звучало так неубедительно и унизительно, что я промолчала.

Тони подошел ближе и опустил голову, удерживая в темноте мой взгляд, освещенный лишь светом луны и не очень близкими кострами.

Я по-прежнему находилась под гипнозом.

– Присматривать за тобой – не моя работа, но я не уйду так сразу, не сказав тебе, девочка, что ты должна быстро понять, что за херня творится. Ты меня поняла?

О, я поняла.

Много о чем.

И я почувствовала, как они надвигаются. Мне не хотелось, чтобы это произошло, но мне было слишком мучительно и унизительно, чтобы одновременно сдерживать еще и их.

Так что я этого не сделала, и слезы полились, а голос сорвался, когда я ответила:

– Да, Тони. Я п-п-поняла тебя.

Затем, спасаясь от позора, когда они полились в полную силу, я повернулась, попытавшись сдержать рыдание, но оно все равно вырвалось, и я хотела убежать.

Но не успела я сделать и шага, как мой живот обхватила рука и притянула обратно к крепкому телу.

Я уперлась обеими руками в его руку и прерывающимся голосом потребовала:

– От-отпусти.

– Ш-ш-ш, Кэди. Просто... не знаю, – сказал он, будто действительно не знал. – Наверное, выпусти их из себя.

– Я-я-я могу сделать это г-где-нибудь... в другом месте, – сказала я, все еще отталкивая его руку.

– Ты можешь сделать это и здесь, – сказал он мне на ухо, обнимая другой рукой.

– Пусти, Тони.

– Просто заткнись и выпусти их, Кэди.

Я решила так и сделать, но как бы бессмысленно это ни выглядело, я опустила руки по бокам и отвернула голову от его губ возле моего уха, будто это была некая форма бегства.

Он подождал минуту, прежде чем оттащить нас назад. Я услышала очень громкий скрип, когда он дернул заднюю дверцу кузова вниз, а затем сел на нее, подняв меня, чтобы усадить рядом с ним.

Я тут же сделала попытку спрыгнуть вниз, но он удержал меня, обхватив рукой спереди и впившись пальцами в бедро, одновременно приказывая:

– Нет. Прижми зад, не двигайся и соберись с мыслями.

Я полагала, что обязана ему не быть еще большей занозой в заднице, чем раньше, поэтому прижала зад, но головы к нему не повернула.

Он отпустил меня.

Когда водопад слез превратился в сопение и глубокое оцепенение, Тони пробормотал:

– У меня нет бумажных салфеток.

– Это ничего, – пробормотала я, приподнимая край футболки и одновременно наклоняясь, чтобы вытереть щеки и нос.

Я выпрямилась и уставилась на свои колени.

– Теперь с тобой все в порядке? – спросил он.

Нет, я не была в порядке.

У меня не было денег. Скоро мне негде будет жить. Потребуется еще десять месяцев, чтобы накопить то, что у меня было, чтобы обеспечить себя чем-то лучшим (наконец-то), и, по всей вероятности, все съест какое-нибудь другое дерьмо, которое случится в моей жизни и вышибет из меня весь дух. Меня только что спас от группового изнасилования горячий парень, который мне нравился. И он был прав.

Я ничего не понимала.

Парень моей лучшей подруги запал на меня примерно в тот день, как мы познакомились.

Я могла бы работать в «Сип энд Сейф» лет до сорока и получать блестящие оценки своей работы, но все равно, ни «Сакс», ни «Нейманс», ни «Нордстром», ни «Антрополоджи» никогда бы не наняли меня, и не послали бы на курс повышения квалификации, чтобы увидеть меня сидящей на показе мод Александра Маккуина в Лондоне (или как они там находят одежду).

Я даже не могла достаточно долго сдерживать свой характер, чтобы уговорить родителей одолжить мне денег.

Вероятно, я закончу тем, что подцеплю какого-нибудь чувака, который будет обращаться со мной как с грязью, обрюхатит, и я буду работать в «Сип энд Сейф» до конца своей жизни.

По правде говоря, мир нуждался в работниках «Сип энд Сейф». Если бы их не было, у кого бы люди брали в поездку стаканчик кофе или пакетик с жареной кукурузой или необходимый набор дворников?

Я просто... Я просто...

Я не хотела, чтобы этим человеком была я (всегда).

– Кэди, – позвал Тони.

Я посмотрела на него.

– Прости. Ты прав. Я веду себя глупо. Мне нужно быть на работе в семь, а я даже не знаю который сейчас час, но…

– Перевалило за 2:30.

Отлично.

– Кэди… – начал он.

Я прервала его:

– Прости. У меня был плохой день, пара плохих недель, и я не справилась с этим, а тебе пришлось... пришлось влезть в это и разбираться с моими проблемами, и мне жаль. Но я ценю это. Правда. Я бы испекла тебе печенье, но я надолго останусь без кухни, и машина сломалась, и все сбережения ушли на ее ремонт, и у меня нет муки, или коричневого сахара, или масла, и уж точно нет шоколадной стружки или ванильного экстракта. Так что…

Я почти подобралась к краю кузова, но остановилась, когда Тони прервал меня дрожащим от смеха голосом.

– Не двигайся.

Я уставилась на него, удивляясь, как он мог казаться таким веселым, когда его губы были лишь слегка изогнуты.

Хотя, глаза очень сильно сверкали.

Даже в темноте.

– Нет муки? – спросил он.

Я отвела взгляд в сторону.

– Я дразню тебя, Кэди, – ласково сказал он, все еще забавляясь, и все вместе несло в себе двойную порцию доброты.

Дерьмо.

Как я могла забыть, как сильно мне нравится этот парень?

– Я сейчас не в настроении, чтобы меня дразнили, – сказала я фургону «Фольксваген», припаркованному рядом с его грузовиком.

– Похоже на то, – пробормотал он. Затем, уже не бормоча, он потребовал: – Поговори со мной.

– Я действительно ценю то, что ты сделал, но...

Я замолчала, когда его пальцы сомкнулись на моем подбородке, он повернул мое лицо к себе, посмотрел в глаза, и повторил, на этот раз более твердо:

– Поговори со мной.

Я посмотрела в его глаза, которые теперь были очень серьезными, и это просто случилось.

Слова полились из меня потоком.

О маме и папе, и как сильно они любили меня, но разочаровались, что я не вписываюсь в их сверхуспешную семью. О папе, который зарабатывал серьезные бабки, будучи крупной шишкой в большой компьютерной компании. О маме, заведующей отделением трудотерапии в больнице. О брате, получившем стипендию в Беркли и закончившим его с тремя предложениями о работе, все с зарплатой в пять раз больше, чем у меня в «Сип энд Сейф», даже если я работаю сверхурочно.

Я рассказала о сломанной машине, и что скоро стану бездомной.

Рассказала, что беспокоюсь из-за Марии, и не только потому, что у ее парня ко мне что-то есть, и если она когда-нибудь об этом заговорит, то велит проваливать мне, а не Лонни. Но еще я беспокоилась о ней, потому что, казалось, у нее не было никакого жизненного ориентира, и я не хотела говорить, как моя мать (которая была уверена, что у меня нет цели), что ей пришло время определиться со своей жизнью.

Я не стала рассказывать ему о своей неуверенности в том, что Лонни продолжит путаться с Ларсом и его бандой, учитывая, что с нашей первой встречи я не видела Тони пару месяцев, но, похоже, во время нее он являлся частью команды Ларса. Я не знала, как он это воспримет, а ведь он только что спас меня от изнасилования. Я не думала, что обидеть его – это круто.

Но я рассказала, что, по всей видимости, была неудачницей, раз думала, что должность в «Сип энд Сейф» поможет мне в том, что я в модных туфлях и дорогом тренче, развевающемся позади, буду летать между Парижем, Миланом, Лондоном и Нью-Йорком.

Когда я закончила, он констатировал очевидное:

– Это очень много.

Я кивнула и глубоко вздохнула, теперь смущенная тем, что выложила все это.

И тут произошло нечто странное, потому что на секунду показалось, будто Тони пребывает в нерешительности.

Я видела его второй раз в своей жизни, так что не знала достаточно хорошо, но для него казалось совершенно неправильным не понимать точно, кто он и что делает.

Затем он обнял меня за спину и притянул к себе, удерживая так.

Срань господня!

– Все наладится, – пробормотал он, снова колеблясь, прежде чем разомкнуть объятия, и неловко похлопать меня по руке, затем опустить ее, обхватив пальцами мою талию, и это совсем не казалось неловким. Ни для него, то, как он держал меня, ни определенно для меня, находившуюся в объятиях Тони.

Тем не менее, мы сидели в неловком молчании, оба держались напряженно, прежде чем я попыталась нарушить этот момент, сказав:

– Я что-нибудь придумаю. Такова жизнь, верно? Она тебе пакостит, а ты что-то придумываешь.

– Верно.

– Ты очень милый, – заметила я.

– Да, милый.

Он сказал это так, словно это была абсолютная неправда, и у меня по коже пробежал холодок.

Я повернулась в кольце его руки и откинула голову назад, преодолевая запретное чувство, когда мое лицо оказалось так близко к его лицу, и сказала:

– Можешь перестать быть милым. Теперь я в полном порядке.

– Я перестану быть милым, когда буду знать, что ты села в машину, убралась отсюда нахрен и тащишь свою задницу на работу, даже если весь день станешь вкалывать как проклятая, потому что ты на своем пути и не хочешь все испортить из-за того, что твой брат мудак, а родители тебя не понимают. Не уверен, что «Сип энд Сейф» приведет в Милан, но кого это волнует? Если ты можешь спокойно спать по ночам, зная, что потратила целый день на хорошую работу, и ты на верном пути, куда бы он ни вел, и где бы ни находился.

Он был абсолютно прав.

Тогда я задумалась, а может ли он сам по ночам класть голову на подушку и знать, что на верном пути.

А еще мне хотелось положить голову на подушку рядом с ним.

И, наконец, мне очень хотелось его поцеловать.

Но этим я бы не доказала ему, что извлекла урок из сегодняшней ночи, что это был всего лишь момент в моей жизни и я собираюсь найти какой-то способ взять себя в руки.

Поэтому я слегка отстранилась, и, убрав руку, он меня отпустил.

Мне это не понравилось.

Я не позволила себе думать об этом.

Я пообещала:

– Я сяду в машину и уеду отсюда, вернусь домой, пока он у меня еще есть, высплюсь как смогу, а потом потащу свою задницу на работу.

Он ухмыльнулся.

– Молодец, девочка.

Я ухмыльнулась в ответ.

Он спрыгнул с дверцы кузова, взял меня за руку и потащил прочь со словами:

– Я провожу тебя до машины.

– Ладно.

Он повел меня к машине. То есть шел рядом со мной, пока я вела его к своей машине.

Он остановился у водительской дверцы и повернулся ко мне, отпустив (к сожалению) мою руку.

– Ты в состоянии вести машину?

Официально, наверное, нет. Но ничто не отрезвляет девушку быстрее, чем то, что она едва избежала групповухи, в которой не хотела участвовать, будучи спасенной симпатичным парнем, парнем, который был милым, но (возможно) подозрительным, с которым ей определенно хотелось переспать и которому она излила свою жизнь, заставив неловко утешать ее на дверце кузова старого пикапа «Шевроле».

– Я в порядке.

Ему потребовалась секунда, чтобы оценить меня, прежде чем он кивнул.

– Увидимся позже, Кэди.

И с этими словами, как и в прошлый раз, он повернулся и зашагал прочь.

– Тони, – позвала я.

Он остановился и обернулся.

– Спасибо. То есть, спасибо. Огромное.

Он снова мне улыбнулся.

– К счастью, мужчине не так часто приходится играть роль рыцаря в сверкающих доспехах. Хорошо, что мне выпал этот шанс с симпатичной рыженькой девушкой.

Симпатичной рыженькой девушкой?

Что?

– Пока, Кэди.

– Пока, Тони, – выдавила я.

Он махнул рукой на прощание, снова повернулся и пошел прочь.

– Эй.

Я оторвалась от пополнения запасов пакетиков свиных шкварок и увидела Тони, стоящего в проходе «Сип энд Сейф».

Это было на следующий день (ну, по существу, в тот же день, только позже). Я выглядела ужасно. На мне была спецовка «Сип энд Сейф», которую даже Синди Кроуфорд не смогла заставить выглядеть хорошо (если только она не была полностью расстегнута, а под ней не красовалось бикини).

И вот он здесь.

Снова усмехается.

Ох!

– Привет, – поздоровалась я, вместо того чтобы выбежать из магазина (или побежать к сумочке, надеясь, что в ней есть помада, чтобы хотя бы губы выглядели хорошо). – Э-э, ты ищешь меня?

Его ухмылка осталась на месте.

– После того, что вчера случилось, я не случайно оказался сегодня здесь.

– Точно, – пробормотала я, затем спросила громче: – Как ты узнал в каком «Сип энд Сейф» я работаю?

Это был хороший вопрос, учитывая, что в Денвере их было около пятисот тысяч.

– Девочка, мы крутимся в одной компании.

Да?

Неужели он думал, что я «кручусь» в этой компании?

И что именно это означает?

Прежде чем я успела что-либо спросить, хотя и не была уверена, что спрошу, он продолжил:

– Поболтал тут с приятелем, – сказал он, подходя ко мне вплотную.

Я не понимала, почему он говорит мне это, но единственное, что я могла сказать, когда эти карие глаза смотрели на меня, было:

– Да?

Еще одна ухмылка и:

– Да. Он уехал из города на некоторое время. Подвернулась работа на три месяца. Строительство. Я присматриваю за его домом, захожу туда каждые два дня, чтобы забрать почту и поменять таймеры на выключателях, чтобы все выглядело так, будто дома кто-то есть, и придерживается точно такого же графика в течение трех месяцев. Я спросил, не возражает ли он, чтобы за домом какое-то время бесплатно присмотрели, забирали почту, содержали в порядке и хорошенько прибрались, когда уйдут. Последний раз, когда он отсутствовал по работе, дом обчистили, вынесли телевизор, DVD, банку для мелочи, стерео, динамики, даже блендер. Так что он заинтересовался.

О, Боже мой!

У него было место, где я могла бы остановиться!

– Правда? – выдохнула я.

Он одарил меня улыбкой.

Я чуть не растеклась лужицей у его ног.

– Правда. – Он порылся в кармане джинсов и вытащил оттуда нечто похожее на оторванный уголок бумаги. – Мой номер. Позвони, когда захочешь назначить время, чтобы пойти посмотреть дом. Я тебе все покажу. Если понравится, я дам тебе ключ.

Мне бы понравилось.

Не спать на диване Марии и Лонни, не слушать громкие звуки, когда они занимаются сексом, не поджимать хвост и не выслушивать дерьмо от родителей, так что определенно мне бы понравилось.

Однако.

– Я... я не нашла себе нового места, Тони. И его не так просто найти, с моим бюджетом в «Ритц» не пустят. Вероятно, это займет какое-то время.

– Он отсутствует уже около трех недель, так что у тебя есть фора в два месяца. Этого времени будет достаточно?

Жить бесплатно в доме какого-то чувака?

Еще бы!

К тому времени мне даже вернут залоговый взнос!

Но...

– Тебе не... это так мило и все такое, но ты даже не знаешь моей фамилии, – сказала я.

– Какая у тебя фамилия? – спросил он.

– Уэбстер.

– Теперь я знаю, – заявил он, и я тихонько хихикнула. Он снова улыбнулся и сказал: – Моя – Уилсон. Приятно познакомиться. Теперь, когда мы это выяснили, ты мне позвонишь?

Я точно ему позвоню.

Он понял это, поэтому я сказала:

– Я однозначно испеку тебе печенье.

– Пирог, Кэди.

– Пирог?

– Печенье – не плохо, но я люблю пироги.

Я испеку ему хоть пятьдесят пирогов.

Я широко улыбнулась.

– Заметано.

– Отлично. – Он потянулся в мою сторону и схватил пакетик со свиными шкварками. – На обед. – А потом, без дальнейших церемоний, распрощался. – Пока.

Как я уже поняла, с этими словами Тони повернулся, чтобы уйти.

– Тони Уилсон, тебе лучше взять на обед что-нибудь посущественнее! – напутствовала я его в спину.

– Оставлю это ужину, Кэди, – сказал он кассе, в сторону которой направлялся.

– Тебе же лучше!

Он посмотрел на меня через плечо, и тут я чуть не растаяла.

Тони купил свиные шкварки.

Я поставила на место тех, что он взял, другой пакетик, а затем еще несколько.

Он ушел.

Я устала как собака.

Но остаток дня витала в облаках.

Тони/Курт

– Используй девчонку.

– Что? Кэп, вы серьезно? – с отвращением спросил Малкольм.

Курт откинулся на спинку стула в кабинете кэпа, положив лодыжку на противоположное колено, не сводя с капитана пристального взгляда и изо всех сил стараясь не показать, как проглотил желчь, подступившую к горлу, когда кэп отдал ему этот приказ.

– Найтингейл, этот придурок Лонни запал на нее, она запала на Курта, Курт к ней подобрался, он все глубже проникает в банду Ларса. В часть ее. Подцепил одну из их женщин, – сказал кэп Малкольму.

– Она хочет уйти, – вставил Курт, проглотив желчь, и теперь в его животе образовалась такая пустота, что казалось, может остаться там навечно.

Кэп посмотрел на него.

– Она сможет уйти после того, как ты используешь ее, чтобы укрепить свое положение.

– Кэп, если она хочет уйти, – вмешался Том, – из этой банды, мы ни хрена не должны делать, чтобы удерживать ее.

– Сэвидж, не будь мудаком, если она настолько тупа, что лишь пальцем ноги ступила в эту историю, то получит то, что ей причитается, и если коп под прикрытием воспользуется ей, чтобы укрепить свое положение, это самое меньшее, о чем ей придется беспокоиться, – сказал кэп Тому и посмотрел на Курта, который выпрямился в кресле и опустил обе ноги на пол, когда кэп назвал Кэди «настолько тупой». – Ты ей нравишься, используй ее.

– Она не испытывает любви к Лонни и разрывает отношения с его женщиной, – сообщил Курт.

– Так затягивай ее обратно, – ответил кэп.

– Кэп… – начал было Курт.

– Курт, – отрезал кэп, – ты варишься в этом дерьме три месяца, а у нас ничего нет. Тебе нужно поудобнее подобраться к Ларсу, а это значит, что тебе нужно поудобнее устроиться в его банде. Такие придурки считают себя семьей, пока один из них не переступит черту и не получит пулю в лоб. Лучший способ найти свой путь в семью – это использовать одну из их женщин. Я не говорю тебе трахать ее, это твое дело. Всякое случается, когда работаешь под прикрытием. Если ты ее хочешь, мне без разницы. Это не мое дело, и в любом случае я не хочу знать, как это происходит. Хочешь, просто поиграй с ней, прояви творческий подход к тому, чтобы держать ее на крючке. Но эта девчонка на тебя запала, так что используй ее.