Текст книги "Сладких снов (ЛП)"

Автор книги: Кристен Эшли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 37 страниц)

– Ты не станешь возражать, если я куплю себе в комнату электрический чайник? – спросила я. – Мне потребуется время, чтобы найти себе жилье, и...

Я замолчала, потому что Бетти выключила воду и повернулась ко мне.

– Конечно, Лорен, отличная идея. И у нас есть мини-холодильник. Мы им не пользуемся. Я попрошу Неда принести его в твою комнату. Если ты остаешься, тебе нужно где-то хранить молоко.

– Это очень любезно с твоей стороны, но...

Она заговорила одновременно со мной:

– На самом деле, я попрошу Неда сегодня съездить в магазин и купить тебе чайник. Ты и так целый день на ногах, так что нет смысла бегать по делам ночью.

– Я правда не могу...

– Может, мы купим два или три. Будем предлагать их клиентам с несколькими пакетиками быстрорастворимого кофе. Сдавать. Маленькое приятное дополнение. – Она склонила голову набок. – Как ты пьешь кофе?

– С сахаром и молоком, – ответила я. – Но, Бетти...

– Скажу Неду купить это тоже.

– Бетти...

Она махнула на меня рукой.

– Мне нравится эта идея. Чайники. Небольшие кружки. Думаю, их можно сдавать за пять долларов. Можем записать это в буклете. Дополнительное удобство. Скажу Неду сделать табличку на стойку регистрации. – Она пошла к торцу гостиницы, собираясь смотать шланг и повесить его на держатель. – Спасибо, милая. Мы всегда ищем способы улучшить обслуживание.

Странно, Бетти считала, что это я оказала им услугу, а не они с Недом мне.

Да, Бетти мне нравилась.

– Я заплачу свои пять долларов, когда вернусь с работы, – сказала я.

– Тебе – бесплатно, поскольку ты остановилась надолго. – Бетти подняла голову от шланга и широко улыбнулась. – И тебе понравился наш бассейн.

Я решила принять ее одолжение, хотя оно было слишком щедрым. Учитывая, что на стоянке, кроме моей машины, находилось только два транспортных средства (один минивен и один «Харлей»), они с Недом не купались в деньгах. С другой стороны, папа всегда учил меня: если кто-то делает тебе одолжение, прими его. Просто регулярно поступай точно так же и будешь уверена, что таким образом отдашь долг.

– Кому может не понравиться твой бассейн? – поддразнила я. – Я слышала, он лучший во всем округе.

Бетти засмеялась, покачала головой и пробурчала:

– Нед. Он такой хвастунишка.

Она снова улыбнулась мне:

– Отправляйся на работу, милая.

– Увидимся, Бетти.

– Может, завтра за кофе?

– Да.

Ее улыбка стала еще шире.

– Буду ждать.

Я улыбнулась ей, вышла в город и отправилась прямиком в «Волшебную страну». Я была в пекарне в первый день и пробовала их кофе и пончики. На второй день я опять пошла в «Волшебную страну». Их кофе был на голову выше всего, что я пробовала, а банановый хлеб, если можно представить подобное, вкуснее, чем любой пончик, который я когда-либо пробовала, а следовательно, самым лучшим банановым хлебом за всю мою жизнь.

Я вошла. На этот раз на парне были круглые очки с фиолетовыми бликами, а на девушке – пестрый платок, не до конца скрывавший ее курчавые пепельно-светлые волосы.

– Привет! – воскликнул парень. – Ты была здесь вчера!

Он произнес это так, словно случилось чудо и он собирается звонить в Ватикан.

Я слабо улыбнулась ему и подошла к прилавку.

– Да.

– Она заказывала банановый хлеб и кофе с ириской, – вставила девушка и спросила: – Тебе понравилось?

– Банановый хлеб был фантастическим, и вы варите вкусный кофе.

– Хлеб пеку я, – сказал парень, – весь секрет в майонезе.

– Что? – спросила я.

– Я кладу в него столовую ложку майонеза.

Я моргнула:

– Правда?

– Он всюду добавляет столовую ложку майонеза, – сказала девушка.

– Кроме пирога, – поправил парень.

– Кроме пирога, – повторила девушка.

– Зачем? – спросила я.

– Влажность плюс пятьсот, де-етка-а-а, – сказал парень, расплывшись в глупой улыбке, и я засмеялась.

– Влажность плюс пятьсот?

– Да, столовая ложка майонеза поднимает влажность на пятьсот пунктов. Не веришь, сделай сама свой любимый торт, брауни – что угодно, только не пироги. Какой-нибудь рецепт, которым пользовалась много лет. Добавь туда столовую ложку майонеза – и оп-па! Ты не узнаешь. Влажность плюс пятьсот, – рассказал он.

– Он и майонез делает сам, – добавила девушка.

– Я все делаю сам. Все домашнее... только так.

– Что ж, учитывая, что ваш банановый хлеб – лучший, что мне доводилось пробовать, а я люблю банановый хлеб, так что попробовала очень много, вы не ошибаетесь, – сообщила я, и он растянулся в глупейшей улыбке. – Однако у меня не получится проверить эффективность майонеза, потому что я живу в гостинице и у меня нет кухни, но, когда я устроюсь, я это сделаю и дам вам знать.

Они оба уставились на меня, потом девушка спросила:

– Почему ты живешь в гостинице?

– Я только что переехала, – объяснила я. – Только начала работать официанткой в баре «У Баббы», и у меня еще не было времени устроиться.

– Приходи к нам на ужин, – тут же пригласил парень.

– Что, простите?

– Да, сегодня вечером, – вставила девушка. – Шамбала готовит невероятный овощной чили, а сегодня как раз вечер чили.

– Шамбала? – спросила я, и парень протянул мне руку над прилавком.

– Я Шамбала. – Я пожала его руку, он отпустил мою, а девушка протянула свою, так что я пожала и ее. – Это Солнечная Богиня, но я зову ее Солнышко, – продолжил Шамбала.

Я пожала ее руку и сказала:

– Что ж... Привет, Шамбала и Солнышко. Я...

– Цветочек, – перебила меня Солнышко и дотронулась пальцем до мочки уха, а потом до запястья. – Вся в цветочках. Мне нравится!

– И зови меня Шамблс, все так делают, – сказал Шамбала.

Я тихо засмеялась:

– Хорошо, Шамблс.

– Итак... ужин? – напомнил Шамблс.

– Ну, я работаю и еще только привыкаю проводить весь день на ногах, так что сегодня вечером буду непригодна для общения, – отказалась я, но сделала это мягко, потому что их лица сразу погрустнели, и тогда я продолжила: – Но я могу завтра.

– Значит завтра! – провозгласил Шамблс.

– Завтра вечер Ближнего Востока, а это гораздо лучше чили. Шамбала делает все сам. Даже хумус и питу, – сказала мне Солнышко.

– Звучит здорово, – улыбнулась я.

– Я напишу наш адрес и схему проезда. Ты можешь приходить в любое время после пяти. Мы закрываемся в пять и сразу идем домой. Но садимся есть около половины седьмого, – сказала Солнышко, записывая.

– А теперь разреши мне самому выбрать выпечку для тебя, и я переверну твой мир. Не заказывай. Я дам тебе лучшее, что у нас есть, – предложил Шамбала.

– Хорошо, – продолжая улыбаться, сказала я. – Я согласна.

– Крутотенюшка! – восторженно крикнул Шамбала и подскочил к машине для эспрессо.

– Это замечательно, – заявила Солнышко. – Мы тоже новенькие в этом городе. Все сочли нас психами, когда мы открыли кофейню в городке «Харлеев». Но нам тут нравится. Горы рядом, и мы можем пить солнце, когда захотим. Просто закрываемся, достаем велики и делаем это в любом месте, куда нас приведет дух. – Она наклонилась ко мне. – Но, знаешь, население нас не очень-то жалует.

Я знала. Я определенно знала, а потому кивнула.

– Они начнут приходить, – пробормотал Шамблс одновременно с надеждой и настойчивостью в голосе.

– Если вы пару дней пораздаете бесплатно кусочки своего бананового хлеба, вам придется отгонять покупателей палками, – сказала я.

– О! – воскликнул он, резко подняв голову. – Отличная идея!

Солнышко повернулась к Шамблу:

– Почему мы до этого не додумались?

– Потому что половину времени мы под кайфом? – спросил ее Шамблс.

– Да, – усмехнулась Солнышко, – иногда это мешает мозгам.

Я засмеялась, а Шамблс пробормотал:

– Просветление Мэри Джейн (сленговое название марихуаны – прим. пер.) не дается просто так.

От этого я засмеялась еще сильнее.

Через две минуты у меня в сумочке лежала схема проезда к их дому, Шамблс приготовил мне диетический латте с ванилью и корицей и кусочек хлеба из цуккини с пеканом. Я откусила кусочек, глотнула кофе и улыбнулась ему.

– Я перевернул твой мир? – спросил он.

– Считайте меня постоянным покупателем, – ответила я, расплачиваясь.

– Конечно! – крикнул Шамблс.

– Тогда увидимся завтра утром, – сказала Солнышко. – И завтра вечером! – крикнула она, пока я шла к двери.

– Да, определенно. Приятно было познакомиться, – сказала я на прощание.

– Черт, да, и нам приятно! – крикнул Шамблс.

– До встречи, Цветочек, – сказала Солнышко.

– До встречи, – ответила я и вышла. Потягивая кофе и наслаждаясь хлебом, я перешла улицу и направилась в сторону «У Баббы», думая, что, возможно, – учитывая Бетти и Солнышко с Шамблом, вкусный хлеб и кофе, бассейн с подогревом прямо у моей входной и единственной двери – двери в гостинице, которая, может, и не была пятизвездочной, но по крайней мере обладала индивидуальностью, – Карнэл не так уж и плох.

Я пришла за пять минут до начала своей смены. Снаружи был припаркован «Харлей», который показался мне знакомым. Я подумала, что это плохой знак, и поняла, что оказалась права, как только вошла, держа в руках стаканчик с кофе и последний кусочек хлеба.

За барной стойкой стоял Тейт. На нем опять была обтягивающая футболка Хенли с длинными рукавами, только на этот раз бордового цвета. Я тут же отметила, как ему идет.

Блин.

Он повернулся, окинул меня взглядом, и, даже не улыбнувшись, поприветствовал своим глубоким голосом:

– Сегодня тебе достался я, Крутышка.

Отлично.

Я кивнула и направилась к стойке.

– Можно мне ключ от кабинета?

Он достал из переднего кармана ключи и бросил их на стойку. Я сунула последний кусочек хлеба в рот, остро осознавая, что Тейт считает меня толстой, а я ем у него на глазах. Не глядя на него, я схватила ключ и направилась к коридору.

– Мне нужно поменять бочонки, ты справишься с учетом? – услышала я его вопрос, но продолжила идти.

– Конечно, – ответила я, все еще не глядя на него.

Я вошла в кабинет, оставила там сумочку и вернулась обратно в бар. Тейт возился с бочонками, и я бросила ключи на стойку, стараясь не приближаться к нему, но сделала это громко, чтобы он услышал, как они звякнули о поверхность. Он поднял голову и посмотрел на меня, но я сразу же отвернулась и стала осматривать холодильники.

– Крутышка, тебе понадобятся ключи, чтобы войти в кладовую, – услышала я его голос.

Блин. Я такая глупая. В отчаянном стремлении вернуть ему ключи, чтобы ничего из его вещей не касалось моей кожи, я совершила ошибку, в результате которой выглядела идиоткой.

– Точно, – буркнула я, схватила ключи и вернулась к своему занятию.

Я молча занималась своими делами, делая заметки, потягивая кофе и курсируя между кладовой и баром, а Тейт занимался своими. Если наши пути пересекались, я не встречалась с ним глазами и старалась обходить его как можно дальше. После учета я опустила стулья и осмотрела столы, одновременно ища забытую пустую посуду. Столы на одной половине бара были необычно чистыми и рядом с ними не стояло «пустышек»; вторую половину столов нужно было вытирать, и я обнаружила две бутылки из-под пива и наполовину полную кружку.

Когда я зашла за стойку, чтобы выкинуть бутылки и взять чистящее средство и тряпку, Тейт заговорил.

– Вчера вечером работала Венди. Пришла, после того как Тоня не явилась.

В силу своей природной вежливости я была вынуждена посмотреть ему в глаза, но ничего не сказала, только вопросительно подняла брови.

– Ты еще не знакома с Венди? – спросил он.

Я покачала головой.

– Единственная хорошая официантка у нас, – сказал он. – Она убирает за собой.

– Угу, – пробормотала я и вышла из-за стойки, задумавшись, носит ли Венди топы с открытой спиной или топы-бандо или у нее какой-то другой способ демонстрировать как можно больше голого тела мужской части посетителей. У Тони были длинные блестящие черные волосы, она была высокой, стройной, почти тощей, с явно фальшивой грудью, и вдобавок к своему открытому топу носила высокие каблуки и очень коротко обрезанные шорты. У Джонелл была неуправляемая копна вьющихся каштановых волос, она была среднего роста, с округлостями, как у Ниты (только она была стройнее и, насколько я поняла, намного моложе), и носила со своим топом-бандо микроминиюбку. Венди, вероятно, замыкала этот ряд, обладая блондинистыми волосами и будучи похожей на супермодель какого-нибудь байкерского бренда.

Я с ужасом ожидала ночной смены и необходимости встать рядом с одной из этих девушек. Не только потому, что они показали себя стервами, но и потому, что, наверное, все мужчины пересядут из моей зоны обслуживания и чаевые станут еще меньше.

Я пялилась на грязные столы, когда услышала:

– Крутышка.

Очевидно, Тейт придумал это прозвище для меня, что я посчитала странным, потому что он знал меня меньше двадцати минут, а вы же не даете прозвища кому-то, кого знаете меньше двадцати минут (скорее уж много лет). И еще я посчитала, что оно означало что-то не слишком приятное, но все равно посмотрела на него, хоть мне и не хотелось. Ведь не могла же я его игнорировать. Он не мог обращаться ни к кому другому, и игнорировать его было бы слишком грубо, к тому же он мой босс.

– Да? – спросила я, глядя Тейту в глаза.

– Я знаю, что ты слышала, – сказал он.

Я знала, что он знает, просто удивилась, что он об этом заговорил. Я ничего не ответила, только снова подняла брови.

– У меня было дерьмовое настроение, детка. Забей, – приказал он, и я уставилась на него.

Он назвал меня старой, бестолковой и толстой, а теперь хочет, чтобы я просто забила на это?

– Конечно, – согласилась я, отвернулась и побрызгала чистящим средством на стол.

– Крутышка, – снова позвал он, когда я наклонилась вытереть стол. Я заметно раздраженно вздохнула и повернула голову к нему. Когда наши глаза встретились, Тейт повторил: – Я сказал: забей.

Я полностью развернулась к нему:

– А я сказала: конечно.

– Сказала, но не забила, – возразил он.

Нет, не забила.

– Я забила, – соврала я.

– Детка, ты не забила.

– Забила, – повторила я, отвернулась обратно к столу и начала его вытирать.

– Крутышка, посмотри на меня, – потребовал Тейт. Похоже, он начал терять терпение.

Я выпрямилась и посмотрела на него, снова подняв брови.

– Перестань, – приказал он.

– Я перестала, – снова соврала я.

– Не перестала.

Я сделала глубокий вдох и на выдохе произнесла:

– Со всем уважением, поскольку ты мой босс, но ты все-таки не умеешь читать мысли, поскольку таких людей не существует. Я забила. Или забила бы, если бы ты перестал об этом говорить.

– Ты не забила, – повторил он. – Ты накручиваешь себя.

Это тоже правда. Если бы за последние два дня мне давали по доллару за каждый раз, когда его слова всплывали у меня в голове и заставляли поморщиться, я могла бы переехать жить на Ривьеру. Они даже заставляли меня просыпаться посреди ночи. Хотя, с другой стороны, я страдала бессонницей, всегда, даже в детстве. Я постоянно думала о совей жизни, о событиях, которых стыдилась, от которых мне было больно или которые беспокоили меня, или пугали, и не могла заснуть. Потом, заснув, я просыпалась, иногда по три-четыре раза за ночь, и долгими часами вертелась и крутилась, прежде чем снова заснуть. Ужасные слова этого красивого мужчины обо мне были не только свежими, но и бесспорно самыми худшими из моих ночных демонов и, я знала, останутся такими на всю жизнь.

Но тут я подумала: если он не только позволяет себе кричать подобные вещи обо мне, хотя едва меня знает, но и понял, что я их слышала, и не извинился, а велел мне забить и забыть, потому что я каким-то образом должна удовлетвориться тем, что у него было плохое настроение, и просто смириться с этим, значит, он явно не слишком хороший человек, и, наверное, хотя самая была хорошим человеком, существуют люди, которые заслуживают получать в ответ то же самое.

И правда. Почему я должна всегда быть вежливой? Почему я должна всегда поступать правильно, подставлять другую щеку, закрывать глаза? Почему я должна всегда быть хорошей девочкой?

Да, он может меня уволить. Плевать. Я просто узнаю, не нужны ли кассиры в магазине, или перееду. Если я сумела найти один Карнэл, смогу найти и другой. Возможно, это займет еще четыре с половиной месяца, но у меня есть деньги и время.

Пошел он.

– Да, – тихо сказала я, глядя ему прямо в глаза. – Я себя накручиваю. Я снова и снова слышу, как ты произносишь эти слова. Я не могу заснуть ночью. Они приходят ко мне во сне, и я просыпаюсь.

– Крутышка...

– Но ты сказал их, а я их услышала, и это последствия. Их не взять назад, не забить, не забыть. Это случилось. Я справляюсь и живу дальше, и, может, ты окажешь мне любезность и перестанешь об этом говорить?

Тейт вышел из-за стойки и направился ко мне. Я наблюдала за ним, заставив себя не двигаться с места, не сделать шаг назад или, больше того, сбежать.

Он остановился в футе от меня и уставился на меня сверху вниз. С такого близкого расстояния я разглядела, что глаза у него не просто темно-карие. Золотистые крапинки делал их еще привлекательнее.

Здорово, везучий козел оказался еще более везучим.

– Я пассивный партнер, – заявил он.

– Что, прости?

– Я. Пассивный партнер, – повторил он.

Я склонила голову набок и свела брови:

– И что?

Тейт обвел рукой бар:

– По-твоему, я похож на пассивного?

Учитывая, что сегодня он явно был моим барменом и менял бочонки, ответом на его вопрос было «нет».

Вместо этого я сказала:

– И?

– Уговор был таким: я вкладываю деньги, потому что Крис и Баббе не хватало денег выкупить бар, но не занимаюсь им. Я просто получаю свою долю и занимаюсь своими делами. Пять лет, Крутышка, мне постоянно приходится вмешиваться. Бабба уматывает на рыбалку, а Кристал всегда нанимает ужасных работников. Тоня и Джонелл с успехом могут завоевать звание худших официанток в истории. Они приходят сюда общаться, когда вообще соизволят притащить свои задницы. У меня есть дела, но я ими не занимаюсь, потому что я здесь, потому что должен присматривать за своими вложениями, потому что Бабба кретин, а Кристал старается изо всех сил, но она не может все делать сама. Это меня бесит. Бабба снова уехал, и я снова разозлился, а ты попала под горячую руку. Это было очень грубо, я сказал то, чего на самом деле не думаю. Когда я злюсь, я могу много чего наговорить. Теперь ты все знаешь и должна забыть об этом.

Может, для него это и было так просто. Но не для меня.

– Я ценю это, но ты достаточно взрослый, чтобы понимать, что делаешь. Ты достаточно взрослый, чтобы знать, что слова имеют силу и их нужно использовать с умом. Ты зол на Баббу, критикуй его, а не какую-то женщину, которую даже не знаешь.

– Я же сказал, что, когда злюсь, могу наговорить много того, чего на самом деле не думаю. И я не имел в виду то, что сказал о тебе, – повторил он, начиная выглядеть таким же раздраженным, как его голос.

– А я сказала, что ты достаточно взрослый, чтобы знать, что так делать не следует, – повторила я, наверное, тоже выглядя раздраженной.

– Дело не во мне, – ответил он.

– Что ж, это явно тебя мучает, и это твое наказание, потому что у меня есть чувства, а ты их растоптал, и ты не можешь приказать мне забить на это, чтобы тебе стало легче. Они здесь, выжжены у меня в мозгу, и я не могу просто забыть их, потому что ты так сказал. Так что тебе придется с этим жить. Если ты не можешь и хочешь, чтобы я ушла, скажи сейчас, потому что мне нравится Бетти и завтра вечером я встречаюсь с Шамблсом и Солнышком и ужинаю с ними, и я предпочитаю не привязываться, если мне нужно будет уезжать, потому что мой босс собирается от меня избавиться.

– Шамблс и Солнышко? – спросил Тейт.

– Шамблс и Солнышко, – ответила я, но не стала вдаваться в подробности. – А теперь можем мы просто оставить эту тему и постараться работать вместе и в последующем избегать друг друга или ты хочешь, чтобы я ушла?

Он подвинулся вперед еще на дюйм, и я снова подавила порыв отступить.

– Прощение – добродетель, – мягко сказал он. Я никогда не слышала, чтобы он говорил мягко. У него был очень приятный голос, но когда он становился мягким, он был прекрасным.

И это тоже отстой.

– Я не добродетельна, – возразила я. – И еще я не Крутышка и не Детка. Я Лорен. Если тебе не нравится мое имя, не зови меня вообще никак. Теперь я могу заняться чертовым столом?

Мне пришлось откинуть голову, чтобы смотреть ему в глаза, но я поняла, что ему потребовалось усилие, чтобы удержать свое тело на месте.

– Мне жаль, Крутышка, – произнес он все тем же мягким голосом.

– Мне тоже, – моментально ответила я, ясно дав понять, что не принимаю его извинений, что было не очень вежливо, но опять же, я тренировалась не быть вечно хорошей и обнаружила, что его слова настолько ранили меня, что я могла это сделать. – А теперь я могу вернуться к работе?

Тейт подался вперед, так что теперь между нами был далеко не фут, и вторгся в мое пространство.

– Крис рассказала мне твою историю, – тихо произнес он. Я вздохнула, но ничего не ответила. – Своему мужу ты тоже выкручивала яйца?

У меня внутри все застыло, не самое приятное ощущение.

– Ты сейчас злишься? Поэтому ведешь себя как козел? – спросила я.

– Нет, просто интересно.

– Тогда нет, – ответила я и выложила горькую правду: – Я любила его. Он был для меня всем. Я думала, что мы счастливы, по большей части. У нас случались и дрянные времена, но большую часть времени я думала, что мы счастливы. По крайней мере я была. Так что мне не было нужды выкручивать ему яйца, потому что я любила его, нам было хорошо вместе и у нас была хорошая жизнь. Так и было, пока я не узнала, что все это было ложью, до последней мелочи, и тем не менее я все равно не выкручивала ему яйца. Я дала ему развод, продала наш дом и отошла в сторону. Я могла бы выжать из него все, но это только продлило бы мои страдания и оставило горечь, так какой смысл?

Тейт смотрел на меня, пока я говорила, его взгляд был прикован ко мне, и странным образом казалось, будто мои слова оставили глубокий след в его душе. Когда я закончила, он спросил:

– Значит ты простила его за то, что он оказался неверной скотиной, и обманщиком, и мудаком, который настолько туп, что выкинул то хорошее, что у него было, но не можешь простить меня за то, что я сказал несколько глупых слов?

– Я не простила его. Я просто не выкручивала ему яйца. Ты спрашивал об этом, я ответила. Теперь я могу вытереть стол?

Несколько долгих мгновений он молчал, прежде чем сказать:

– Да, Крутышка, ты можешь вытереть стол, и мы можем найти способ работать вместе, но скажу тебе прямо: я не стану прилагать усилия и избегать тебя только потому, что ты цепляешься за то, что не имеет значения. Ты можешь попытаться избегать меня, но это маленький бар и маленький городок. Ты высокомерная и чертовски упрямая, но у тебя не получится меня избегать. Наши пути пересекутся.

Я подняла глаза к потолку:

– Здорово, еще одна причина потерять сон.

– Детка, – окликнул он.

Я посмотрела на него и потребовала:

– Перестань называть меня деткой.

Тейт меня проигнорировал.

– Хочешь сладких снов – кончай выпендриваться, и может статься, что я тебе их обеспечу.

Мое тело напряженно застыло от его слов, но он уже закончил. Он развернулся и пошел прочь, прямиком в коридор, пока его не поглотила темнота, и я потеряла его из вида.

Так я и стояла, застыв на месте, пока новые слова Тейта, сказанные глубоким голосом с хрипотцой, эхом отдавались в моей голове.

«...и мудаком, который настолько туп, что выкинул то хорошее, что у него было...»

И как будто этого недостаточно...

«Хочешь сладких снов – кончай выпендриваться, и может статься, что я тебе их обеспечу».

Первое было безусловно приятно. Но вторую фразу я совсем не поняла.

– Привет, Лорен, – услышала я и вздрогнула. Резко развернувшись, я увидела вошедшего Джима-Билли. – Я рано, но можно мне пива?

Я посмотрела на часы, потом на Джима-Билли.

– Сейчас только половина двенадцатого.

– У меня было тяжелое утро, – ответил Джим-Билли, направляясь к своему стулу.

– Что случилось? – спросила я, оставив все еще грязный стол, и подошла к Джиму-Билли.

– Я проснулся, – ответил Джим-Билли и замолчал.

– Ты проснулся... – подтолкнула я.

– Да, – сказал он. – А теперь можно мне пива?

Я не смогла удержаться. Вся эта сцена с Тейтом, его слова и то, что они могли бы значить, тот факт, что он мне очень не нравится, а мне не только приходится работать с ним, он еще и мой босс – после всего этого слова Джима-Билли так меня насмешили, что я откинула голову и громко расхохоталась. Может, это и не было так забавно, но мне было очень нужно расслабиться с помощью смеха, так что я это сделала.

Я положила тряпку и спрей и направилась за барную стойку.

– Не знаю, разрешено ли это, но раз уж тебе пришлось проснуться и все такое, ты заслуживаешь пиво. – Я взяла кружку и пошла к кранам. – И к тому же, может быть, меня уволят за то, что я тебя обслуживаю.

– Ты хочешь, чтобы тебя уволили? – спросил Джим-Билли.

– Сейчас – да, – ответила я.

– Ты здесь всего два дня, женщина, – напомнил мне Джим-Билли. – А три дня назад ты практически умоляла Кристал тебя взять.

– Да, но эти два дня я работала с Кристал, а сегодня здесь Тейт, – сказала я ему, наполняя кружку пивом.

– Дорогуша, любая другая официантка в этом баре и большинство женщин в этом городе смотрели бы на это совсем иначе, – ответил Джим-Билли.

– Я не они, – возразила я, нажала на кран и отнесла пиво Джиму-Билли. Он сидел, подняв брови и наморщив лоб, так что на нем появились длинные морщины.

– У тебя проблемы с Тейтом? – недоверчиво спросил он.

И поскольку я, в отличие от Тейта, умела сдерживаться, я не стала произносить слов, которые произносить не следует.

Я положила перед Джимом-Билли подставку и поставила на нее кружку.

– Просто не нашли общий язык.

– Че-ерт, – пробормотал Джим-Билли. Он выглядел так, словно пытался сдержать улыбку.

– Что «черт»? – спросила я.

– Ничего, – пробубнил Джим-Билли в кружку, которую поднес к губам.

– Что «черт»? – повторила я, и Джим-Билли сделал глоток, а потом улыбнулся мне.

– В другой раз, Лорен, когда ты будешь не на работе и мы с тобой будем болтать за кружечкой пива, я расскажу тебе что «черт».

– Господи, Билли, до открытия еще двадцать минут, – услышала я голос Тейта и подпрыгнула на милю, а он подошел сзади и остановился у меня за спиной, слегка в стороне, но потом протянул руку и положил ладонь на стойку, оказавшись почти вплотную ко мне. Настолько близко, что я ощущала тепло его тела. Если я немного сдвинусь, то задену плечом его грудь.

Я снова заставила себя стоять смирно, пока Джим-Билли разглядывал нас с Тейтом, продолжая бороться с улыбкой.

– Ты же знаешь, как оно бывает, Джексон, – ответил Джим-Билли. Это второй раз, когда я слышу, как кто-то называет Тейта Джексоном, и мне стало интересно, почему так. Это его фамилия?

– Я знаю, как оно бывает, Билли, – сказал Тейт своим мягким голосом, после чего добавил: – Крутышка, ты собираешься вытирать эти столы или как?

Я повернула к нему голову. Он уставился на меня сверху вниз и оказался ближе, чем я ожидала, а я ожидала, что он будет чертовски близко. И еще он снова выглядел раздраженным, так что мне пришлось подавить порыв двинуть ему по ребрам локтем.

– Да, мой капитан, уже бегу, капитан, – пробормотала я и, схватив спрей и тряпку, удалилась.

* * *

– Два «Миллер Лайт», водку со льдом и виски с колой, – перечислила я, не отрывая глаз от листочка, на котором записывала заказы.

Примерно через два часа после начала моей смены я выяснила, что это идеальный способ не встречаться с ним взглядом и притворяться, будто его и вовсе не существует. Если постараться, то можно представить, что заказанные напитки появляются по волшебству.

Теперь до конца моей смены оставалось десять минут, и я была почти свободна.

Моя тактика прекрасно работала, и мне удалось прибегать к ней почти всю смену, потому что мы были заняты почти весь день. В половине второго к бару с ревом подкатил десяток байкеров, так что с учетом случайных посетителей и постоянных клиентов я почти все время была на ногах, что стало хорошим поводом держаться подальше от Тейта.

Также я пыталась игнорировать существование Тейта, обдумывая разные стратегии повысить чаевые. Я отслеживала результаты и поняла, что мои действия сработали.

Первым делом я решила быть более дружелюбной и разговорчивой, потратить чуть-чуть времени и поболтать с клиентами, и, похоже, парням это понравилось. Так что, поскольку это сработало, вторым делом я узнала и запомнила их имена. Даже если вы находитесь не в своем любимом баре, каждому нравится чувствовать себя как дома, а для этого нужно или присутствие знакомых или люди, которые ведут себя так, словно вы знакомы, по крайней мере я так предполагала, и судя по возросшим суммам чаевых, оказалась права.

Очень скоро я обнаружила, что, когда я подходила к столикам, чтобы проверить, не нужно ли кому-нибудь освежить напитки, глаза обращались ко мне, на лицах появлялись улыбки и мы обменивались остроумными фразами, иногда я даже не успевала дойти до них, а они шутили или бросали глупый комплимент, который, я знала, ничего не значил.

И иногда они заказывали напитки, даже если их предыдущие и близко не закончились.

И мои чаевые становились все больше и больше.

По этой причине я была очень довольна собой и сегодняшними достижениями, несмотря на то, что этот день мне пришлось делить с Тейтом.

– Детка, – окликнул Тейт, вырвав меня из приятных мыслей о скором окончании смены.

– Да? – ответила я, вытаскивая из-за уха карандаш, чтобы записать следующие напитки.

– Крутышка, – позвал он.

– Да, – снова ответила я, царапая в блокноте.

– Да твою ж мать, Лорен, посмотри на меня, – потребовал Тейт, и я вскинула голову, потому что он впервые назвал меня по имени и потому что звучало это немного сердито.

– Что? – спросила я.

Он нависал над барной стойкой, широко расставив руки и упираясь кулаками в столешницу. Может быть, кто-то другой и смотрелся бы в такой позе непринужденно, но он выглядел агрессивным и подавляющим.

– Что за игру ты затеяла? – спросил он.

– Что, прости? – спросила я в ответ, сбитая с толку его вопросом и явным раздражением.

– Во что ты играешь, – повторил он и покачал головой. – Да похрен, мне плевать. Просто прекрати это.

Я слегка склонила голову набок и спросила:

– О чем ты говоришь?

– Не глупи, – ответил он. При этих словах я подалась ближе к стойке, почувствовав, что мое самообладание трещит по швам.

– Не глупить? – прошептала я.

– Не стоит любезничать с теми парнями, чтобы что-то доказать.

Он дернул головой в сторону бильярдных столов справа от себя, где обосновались мои самые щедрые клиенты и новые приятели, байкеры, приехавшие в половине второго.

– Что доказать? – спросила я.

– И не надо считать меня глупым.

Теперь я точно ничего не понимала.

– Я не считаю тебя глупым.

– Считаешь, если думаешь, что я не разгадаю твою игру.