Текст книги "Сладких снов (ЛП)"

Автор книги: Кристен Эшли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 37 страниц)

Тейт наблюдал за мной, не издавая ни звука.

– Папин папа, он был мастером гриля. Он умел жарить изумительные стейки на гриле, – продолжала я.

Губы Тейта дернулись, но он продолжил молчать.

– Папина мама, – продолжила трещать я. – Она была полькой и великолепно готовила. Действительно великолепно готовила. Она пекла плюшки, как рогалики, но круглые с большим количеством корицы, сахара и масла, а тесто замешивала на сметане, так что они были пышными и посыпаны сверху сахарной пудрой. Она пекла их на каждое Рождество, и я всегда приходила помогать. Она разрешала мне мазать растопленным маслом раскатанное тесто и посыпать его корицей и сахаром, а потом посыпать готовые плюшки сахарной пудрой.

Наконец Тейт заговорил.

– Все твои вспоминания связаны с едой? – спросил он.

– Папа готовил лучший коктейльный соус для креветок, который ты когда-либо пробовал. Кэрри делает просто бесподобные домашние макароны с сыром. А мама унаследовала мастерство от бабули с дедулей и добавила собственное. Все, что она готовит, сногсшибательно, но пирог с шоколадом и пеканом просто фантастический.

– Я так понимаю, что да, – пробормотал Тейт.

– Еда – это любовь, – ответила я.

– Нет, детка, но готовить для тех, кого ты любишь, чтобы они могли этим похвастаться, – это любовь.

А он прав.

– Ты прав, – сказала я ему.

Он выбросил руку вперед, притянул меня за шею к себе, а сам подался вперед и прикоснулся своими губами к моим.

Когда он отстранился на пару дюймов, я мягко спросила:

– Хочешь торт?

Его лицо растянулось в улыбке, лицо, которое при моем вопросе смягчилось и потеплело, как раньше, и поскольку он был так близко, то я могла только пялиться.

– Да, – наконец ответил он и отпустил меня.

Я взяла свою тарелку и бутылку пива, Тейт взял свои, и мы понесли их в дом, войдя через заднюю дверь в прихожую. Пока мы шли через прихожую, я услышала, как на кухонной столешнице зазвонил сотовый Тейта.

Когда мы вошли на кухню, я забрала у него тарелку и понесла к раковине, а он пошел за своим телефоном.

– Па? – услышала я его голос и принялась мыть посуду.

– Да? – спросил Тейт, затем последовало длительное молчание. Такое длительное, что я успела сполоснуть тарелки и столовые приборы, сложить их в посудомоечную машину, взять нож и начать резать торт, лежавший на тарелке на острове (домашние бисквитные коржи, обмазанные домашним сливочно-шоколадным кремом), когда Тейт снова заговорил: – Передай ей, чтобы я не видел этого мудака, когда приеду.

Я перевела взгляд с торта на Тейта. Одной рукой он упирался в бедро, второй – держал телефон возле уха, его бутылка с пивом стояла на столешнице. Наклонив голову, он изучал свои ботинки.

– Верно... и, Па? – сказал он и закончил тихо, но серьезно. – Спасибо. Я тебе очень обязан.

Я перестала резать торт, Тейт захлопнул телефон, положил его на столешницу и посмотрел на меня.

– Эм... – замялась я. – Что случилось?

Я задержала дыхание в ожидании его ответа, потому что его лицо было таким же серьезным, как и голос, и я не понимала, в чем дело. Он шел ко мне необычно целеустремленно и агрессивно, и этого я тоже не понимала. Я отпустила торчавший в торте нож и сделала было шаг назад, когда он поймал меня и сильно дернул вперед, так что я врезалась в его тело.

Я подняла голову, а он обнял меня обеими руками.

– Тейт...

– Па пообщался с Нитой. Вуд рассказал ему, что я сказал ей, что заберу Джонаса на эти выходные, и Па заехал к ней, поговорил, охладил ее, так что я забираю его в полдень в пятницу и привожу обратно в воскресенье в пять.

Я все равно не понимала, почему из-за этого он выглядел и действовал, как сейчас.

– Это... хорошо, – вопросительно сказала я.

– Это охренительно. – Он сжал меня в объятьях. – Я соскучился по сыну, детка.

Наконец я хоть что-то поняла. Мое тело машинально прижалось к его, и я обняла его за шею.

– Тогда это здорово, – тихо сказала я. – Но ты уже долго не видел его. Я знаю, что вчерашняя сцена была безобразной, но разве ты не имеешь право на посещение? Разве ты должен выпрашивать встречи?

– Не передать, как они меня дурят. Даже когда все стабильно, я не в дороге и мне нужно передвинуть встречу, она насилует мой мозг. По своим пятницам я забираю его после школы, но иногда, когда я приезжаю, его не оказывается дома. Она заставляет меня ждать час, два, как-то раз они вернулись в десять вечера.

– Ты шутишь, – прошептала я, ошарашенная такой новостью.

Я не росла в неполной семье. Мои родители любили друг друга и оставались в браке, и мои бабушки и дедушки тоже любили друг друга и оставались в браке. Даже мои тети и дяди любили друг друга и оставались в браке. Никто из них не уезжал из города, так что я выросла с ними, и они – мы – всегда были вместе. Большая семья, сующая нос в дела друг друга. День благодарения был настоящим сумасшедшим домом, и в чьем бы доме мы ни праздновали, требовалось несколько часов, чтобы перемыть всю посуду из-за количества еды, которую приходилось готовить.

У меня всегда была семья, дружная семья. Я не могла представить себе последствия взросления в неполной семье, но у меня в голове не укладывалось, как можно использовать ребенка, чтобы вредить его отцу.

Тнйт покачал головой.

– Нет. А когда мне приходится передвинуть встречу из-за работы, она вынуждает меня платить. Ей нравится возможность попортить мне жизнь, так что она уперто это делает, начинает нести чушь, идет на попятный и не возмещает мне выходные.

Я промолчала, потому что все мои силы уходили на то, чтобы сдержаться и не закричать.

– Так что, – продолжил Тейт, – само собой, учитывая наше расставание, потом мой отъезд и твое появление здесь, ей не терпится отыграться на мне.

– Джонас будет на месте в пятницу? – спросила я, и он пожал плечами, но усмехнулся.

– К счастью, я охотник за головами, и с меня хватит ее дерьма. Если его не будет, я его найду.

– Раньше ты мирился с этим? – спросила я, и его усмешка превратилась в улыбку.

– Детка, до тебя еще не дошло, что раньше я мирился со многими ее выходками?

– Почему? – выпалила я очень важный вопрос и только тогда осознала, что давно уже хотела задать его. Я сразу же захлопнула рот, потому что не хотела, чтобы это прозвучало как допрос.

Тейта мои слова не задели, потому что он моментально ответил:

– Это же Нита. Я знал, что она была близка со своей мамой. Все знали. Не разлей вода. Смерть Бренды разрушила Ниту. Мне было восемь лет, и я до сих пор это помню, до сих пор ощущаю, ее боль была такой абсолютной, почти физической. Если ты оказывался рядом с ней, то чувствовал это. Мы были семьей, мой папа и Па были лучшими друзьями с детства. Такие страдания Ниты, потеря Бренды – единственной мамы, которую я знал, горе Кайла, Вуда... это отметило меня. Мы все оправились, а вот Нита никогда. И все мы долгие годы разными способами мирились с ее дерьмом, потому что надеялись, что со временем и она восстановится. – Он глубоко вдохнул и закончил: – Я говорил тебе, что она всегда была такой, потому что помню в основном это. Но когда она была ребенком, до смерти Бренды, она была не такой, Лори. Милая девочка, во всем копия Бренды. Мы все надеялись, что она снова станет такой. Только этого так и не случилось.

– Бренда была единственной мамой, которую ты знал? – мягко спросила я, не желая настаивать.

– Да, – тут же ответил он. – Моя мама бросила нас, когда мне было три года. Иногда она возвращалась, возвращается до сих пор. Хотя не часто и не надолго. Она приезжает не для того, чтобы остаться, а в гости. Даже когда я был ребенком, она была как дальний родственник: приехала, пообщалась и снова уехала.

Я зарылась пальцами в его волосы и прошептала:

– Тейт, мне так жаль.

Он крепче сжал меня руками.

– Не стоит, детка. Папа был хорошим отцом, лучшим. Она не большая потеря.

От этих слов мое тело удивленно вздрогнуло.

– Но...

– Ветреная, – перебил он меня, – черт, она была ветреная, занята только собой. Не как Нита. По-другому. Если она не смотрела прямо на тебя, то, клянусь Богом, могла позабыть о твоем существовании.

– Это ужасно. – Я все еще шептала.

– Такая уж моя мама. Она не сука, просто такая.

– Значит, ты жил вдвоем с папой? – осторожно спросила я.

– Да, и с Па, Вудом, Нитой, Брендой, а потом Стеллой. Стелла моложе Па лет на десять. Она была еще ребенком, но стала помогать, когда Бренда умерла. Мы были близки.

– Вы все еще близки с Па и Стеллой?

– Да.

– Но не с Вудом и Нитой, – пробормотала я.

Тейт передвинулся, повернувшись так, чтобы опираться бедрами о столешницу, я стояла перед ним, прижимаясь к его телу. Я провела руками по его груди, и он заговорил.

– Насчет Ниты ты знаешь. Вуд... – Он замолчал, но я ждала, и он начал заново. – Вуд с папой были на рыбалке. Не как Бабба, они действительно ловили рыбу. Любили это дело. Все время ездили на рыбалку вместе. Мы с Па не особенно любили рыбачить, а Вуд с папой ездили так часто, как могли. Они возвращались домой, было поздно, хрен знает, о чем думал Вуд, потому что было слишком поздно. Вуд заснул за рулем, машина вильнула, врезалась во что-то и перевернулась. Наверное, он быстро ехал, хотел домой. Их сильно повертело и впечатало в дерево. Они оба были пристегнуты и должны были выжить, но они снесли заграждение. Острый конец ограждения пробил пикап и проткнул папу.

Мои глаза моментально наполнились слезами.

– О нет, – выдохнула я, пытаясь сдержать слезы.

Тейт смотрел мне в глаза.

– Да, детка, – тихо сказал он.

– О, милый.

Сначала он не ответил, но потом все так же тихо продолжил:

– Стелла права. Мне следует отпустить прошлое. Но я не могу. Кроме папы, у меня никого не было, а глупый поступок Вуда забрал его. Это произошло примерно через год после моей травмы. Я был в хорошей форме, но колено... оно зажило хорошо, но не достаточно, чтобы играть в профессиональный футбол. Моя жизнь была разрушена. Я понятия не имел, куда двигаться, потому что всегда точно знал, куда жизнь ведет меня, и уж точно не обратно в Карнэл. Я снова сошелся с Нитой, и нам было хорошо, потому что мы двигались в одну сторону, мне нравилась эта бесцельность, беззаботность, мы отрывались по полной. Я не горжусь этим, потому что это было глупо, но в то время меня это не волновало. Я пил, трахался, делал, что хотел и когда хотел, и плевал на последствия. Это последнее, что мой папа знал обо мне.

– Тейт... – произнесла я.

– Он не увидел, как я взялся за ум. Поступил в Академию, – сказал Тейт. – Он не увидел единственное хорошее, что мы с Нитой создали вместе, – Джонаса.

– Тейт...

– Он беспокоился за меня. И умер, беспокоясь за меня. Он думал, что я кончу, как Блейк, старик Ниты. Сидя перед телеком с пивом в руке и напиваясь каждый вечер, а моей решимости будет хватать только на то, чтобы отправиться поиграть в покер.

– Тейт...

– Он пытался заставить меня взяться за ум. Но у него не получилось.

– Капитан, милый, послушай...

– Ему потребовалось умереть, чтобы я взялся за ум.

– Милый...

– И все равно у меня получилось только через много лет после его смерти.

– Тейт, милый...

– Я хотел играть в футбол, – заявил он таким тоном, что мое тело застыло, а глаза, не отрываясь, смотрели в его. – Не из-за денег. Не из-за славы. Из-за игры. Из-за проклятой игры. Мне казалось, что я даже дышу не так, если я не играл или не тренировался. Казалось, что жизнь замерла, кто-то поставил ее на паузу, а потом я надевал щитки и толстовку, выходил на поле, и все вокруг оживало. Мы с папой были фанатами «Иглз», сколько я себя помню. Надеть их цвета, Боже мой, Лори... Боже мой.

Последние слова словно вырвали из его горла, и когда он это понял, его бритвенно острый взгляд пронзил меня насквозь.

Я обняла его за шею.

– Детка...

– Можешь представить, детка, можешь ты только представить, каково это – ощутить вкус мечты, а затем... – Он поднял руку и громко щелкнул пальцами. – ...лишиться ее?

– Орел у тебя на спине, – мягко сказала я.

– Я сделал его на третьем курсе, когда в первый раз вошел в список лучших игроков Америки. Когда понял, что у меня есть шанс. Когда понял, что буду носить зеленое.

Я уронила голову, прижавшись лбом к его груди и обхватив его руками, чтобы крепко обнять. Я повернула голову, прижалась к нему щекой и стиснула еще крепче.

– Я не могу выдержать эту боль, детка, – прошептал он, касаясь губами моей макушки, – она живет во мне.

– Ты не отпустил ее? – спросила я.

– Я не знаю как, – ответил он.

– Ты попробовал нечто особенное, – сказала я. – Но потерял это.

– Нет, детка, в этом-то и проблема. Я не потерял, даже спустя столько лет я все еще чувствую его вкус.

О Боже.

– Я не знаю, как тебе помочь, – прошептала я, и его тело зашевелилось.

Мне потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что он – вот дикость – смеется.

Я оставила руки на месте и подняла глаза на Тейта.

– Ты смеешься? – спросила я, хотя по его лицу и так было понятно, что да.

– Детка, – сказал он, его густой голос тоже дрожал от смеха, – ты постирала мои вещи.

– Что?

– Пропылесосила, – продолжил он.

Я тряхнула головой и спросила:

– Что?

– Купила мне постельное белье.

– Я не...

Он стиснул меня в объятиях.

– Крутышка, у меня никогда не было мамы.

– Мамы? – растерянно спросила я.

– Нита уж точно никогда не убиралась. От нее беспорядка больше, чем от меня, это одна из причин, по которой, когда она дала обещание, которое не собиралась выполнять, я стал встречаться с ней гостинице. Я и так не большой любитель убираться, не говоря уже о том, чтобы убираться после ее разгрома. И она никогда ничего мне не дарила. Ни на день рождения, ни на Рождество, ни просто так. Единственное, что она давала мне, – это оргазм.

– Она подарила тебе сына, – сказала я.

– Ну, тут я тоже вроде как поучаствовал, детка. Я не вынашивал и не рожал его, но с тех пор все время борюсь за то, чтобы у него была достойная жизнь.

Тут он был прав.

– Какое отношение имеет пылесос к... – начала я.

– У меня нет воспоминаний о бабушкиных пирожках, Крутышка. Мой отец был мужчиной и ожидал, что его сын тоже будет мужчиной. Я никогда в жизни не носил одежду, постиранную не мной.

– Ох, – выдохнула я.

Определенно, Ванда из «Элитных товаров для дома» была права. Чем раньше скажешь мужчине, что будешь заботиться о нем, тем глубже он увязнет.

Тейт продолжал:

– Даже не знаю, когда я научился стирать, просто знал: если хочу чистую одежду, то должен постирать ее.

– Тейт...

– Я в первый раз оставил тебя у себя, детка, а когда вернулся, весь дом вылизан, холодильник загружен, в нем стоит милый девчачий кувшин с «Кулэйдом», а на кровати мягкие шикарные простыни.

– Я волновалась, что...

Он наклонил голову и коснулся губами моих губ, останавливая меня.

Когда он отодвинулся, то очень твердо ответил на мое неуверенное заявление:

– Нет.

– Тогда кто же посадил цветы у тебя во дворе?

– Мама, – ответил он. – Приехала лет пять назад, не знаю. Осталась ненадолго. Ни с того, ни с сего решила что-нибудь посадить. В отличие от мамы цветы пустили корни.

– Кто купил твой обеденный стол? – спросила я.

– Что? – спросил он в ответ.

– Стол у тебя в столовой. Он...

– Это папин. Я вырос в этом доме, Лори. Купил новую кровать, когда переехал в папину спальню, чтобы у Джонаса была комната. За исключением этого, все здесь осталось после него.

– Ох, – прошептала я, обдумывая все, что он сказал, и все, что это значило.

– Да, – улыбнулся он. – Ох.

– Ты застрял, – выпалила я, Тейт перестал улыбаться и моргнул.

– Повтори-ка?

Я сглотнула, втянула воздух и ринулась вперед.

– Я потерялась, но ты... Тейт, ты застрял.

Он уставился на меня, и мне потребовалась вся сила воли, но я выдержала его взгляд.

Потом он спросил:

– Ты готова вытащить меня?

– Я... – Я опять сглотнула и честно ответила: – Нет.

– Нет? – спросил он, подняв брови, его лицо потемнело, а руки сильнее сжали меня.

– Я... – Я вдохнула и прошептала: – Мне нравится здесь.

Внезапно он откинул голову и расхохотался, заставив меня вздрогнуть, а потом притянул меня еще ближе.

Его большая ладонь прижала мою голову к своей груди, так что моя щека впечаталась в него, и я придушенно пробормотала:

– Тейт...

– Тогда застрянь вместе со мной, – сказал он поверх моей головы.

– Ладно, – ответила я.

– Ладно? – спросил он, и его тон снова изменился, теперь он звучал слегка удивленно.

Я крепко обняла его и ответила:

– Да, милый. Хорошо.

Некоторое время он молчал, потом коснулся губами волос у меня на макушке.

– Детка, ты знаешь обо мне самое плохое.

Я попыталась отодвинуть голову от его груди, но он продолжал прижимать ее, так что я сдалась и прошептала:

– Тейт.

– Ты застряла со мной, Крутышка, – повторил он тихо в мои волосы, и я задрожала, потому что его голос изменился.

Это было не просто заявление, это была клятва.

– Милый...

– Уверен, Джонасу понравится виноградный «Кулэйд», – прошептал он, и я опять задрожала.

– Если не понравится, я куплю тот вкус, какой он захочет, – пообещала я.

Тейт отпустил мою голову, и я откинула ее назад, а он провел рукой по моей щеке.

– Я знаю, детка, – нежно сказал он.

Я ощутила нервное порхание в животе.

– Ты уверен, что я ему понравлюсь?

– Да, – тут же ответил Тейт.

– Как ты можешь быть уверен? Может, он...

– Он похож на своего старика, – перебил меня Тейт.

– Насколько похож? – спросила я, и Тейт взял меня за подбородок, запрокинув мою голову еще больше назад, и склонился ко мне.

– В точности как его старик, – мягко сказал он.

– Я попала, – прошептала я.

Он приблизился ко мне, и я почувствовала, как его губы улыбаются.

– О да, – произнес он и поцеловал меня.

Нож так и остался торчать в торте, и мы с Тейтом попробовали супервлажный бисквит, только когда стемнело. Тейт сидел на острове в одних наполовину застегнутых джинсах. Я стояла между его ног только в его футболке. В руке Тейт держал огромный кусок, и мы кормили друг друга руками. Это значит, что все наши пальцы оказались в глазури, но облизывание их стало только бонусом к и так восхитительному занятию.

Шамблс был прав, супервлажный бисквит оказался потрясающим. Но не из-за секретного ингредиента Шамблса.

А из-за моей шоколадно-сливочной глазури.

Глава 19

Джонас

Дверь в бар открылась, все мое тело напряглось, а взгляд метнулся к ней.

Вошла Надин.

Я облегченно вздохнула.

– Лори, милая, ты в порядке? – спросил Джим-Билли, и я посмотрела на него.

Была пятница. Я работала в дневную смену. Тейт уехал забирать Джонаса. С полудня я была как на иголках, как будто Тейт мог наступить на светящийся транспортер Скотти и перенестись вместе с Джонасом прямо к бару. Но сейчас было уже почти три часа, и они могли появиться в любую минуту. Я была не готова к этому.

Утром, перед отъездом, Тейт сказал, что привезет Джонаса в бар, чтобы познакомить со мной, потом они отправятся по своим делам, потом заберут меня, и мы все вместе отправимся ужинать. Я хотела бы приготовить Джонасу праздничный ужин и таким образом, возможно, проложить путь к сердцу десятилетнего мальчика через его желудок, потому что догадывалась, что Нита отнюдь не шеф-повар. Однако, если бы мы ждали окончания моей смены, то ужинали бы уже глубокой ночью, так что оставался только вариант с кафе. Блюда там готовят быстрее, чем то, что задумала я.

Но я все равно закупила продукты для ужина, потому что решила приготовить его в субботу, свой выходной. Но когда я пришла в бар, выяснилось, что Кристал и Венди сговорились у меня за спиной. У Венди был выходной, но она собиралась прийти в половине четвертого и сменить меня, а Кристал в последнюю минуту внесла изменения в график, так что у меня оказались свободны все выходные.

Мне не нужны были все выходные. Я хотела только субботу, чтобы дать Тейту и Джонасу время побыть вдвоем. Но на самом деле потому, что до полусмерти боялась Джонаса.

Для ужина я выбрала свои коронные блюда, моя семья их обожала, а Брэд ненавидел, говорил, что в них зашкаливают калории, а количество жира не поддается подсчету, так что я готовила их, только когда приезжала домой в Индиану. Свиные стейки на кости, рис с вермишелью, хлебная начинка, такая, как на День благодарения, и запеканка из зеленой фасоли (с соусом и хрустящим луком сверху). А на десерт красный торт с белым сливочным кремом. Мне потребовалась вся сила воли, чтобы не съесть крем до того, как покрыть им торт.

Торт я испекла прошлым вечером, мне не сиделось на месте от волнения. Тейта не было, его вызвали на несколько дней задержать плохого парня. К счастью, всего на несколько дней. К сожалению, когда он вернулся, мы поругались, тем же вечером, примерно через три минуты после того, как я сделала последние завитки крема на торте.

Мы поругались, потому что, пока его не было, я работала в вечернюю смену, а днем красила спальню Тейта в качестве сюрприза.

И разозлился он не из-за того, что я покрасила его спальню. Когда он вернулся домой и увидел ее, ему понравилось, сильно понравилось, если судить по его поцелуям.

Его разозлил счет за жалюзи, который он увидел на кухонной столешнице, когда мы вышли из спальни. Я позвала местного мастера, который пришел и сделал замеры, а потом заказала новые венецианские жалюзи. Невероятно крутые, из дерева насыщенного темного цвета. Они стоили целое состояние, но потрясающе смотрелись со шторами.

Тейт взял счет, взглянул на него, посмотрел на меня и спросил:

– Что это?

– Эм... сюрприз номер два? – ответила я вопросительно, потому что выражение его лица было немножко пугающим.

– Твою мать, Лори, ты не слышала меня, когда я сказал, что с жалюзи придется подождать? – сказал он и раздраженно бросил счет на столешницу.

– Я тебя слышала. Ты сказал, что не можешь позволить их. Но они действительно нужны тебе... эм... в некотором роде... – Я запиналась, потому что выражение его лица не становилось менее пугающим и потому что на самом деле в жалюзи не было такой уж необходимости. – Ну... и... я их купила.

– Да, ты их купила, а я не могу их себе позволить.

Я не поняла, поэтому переспросила:

– Ты не можешь их себе позволить?

– Крутышка, чтобы отдать тебе деньги, мне придется пробить еще одну брешь в своем бюджете. А их и так хватает. Мне нужно увеличивать доходы, а не расходы.

– Нет, я купила их для тебя.

Я думала, что это пройдет лучше, поскольку никто никогда не заботился о нем, а Нита никогда не дарила ему ничего, кроме оргазма. Я тоже дарила ему оргазмы, но поставила себе цель привязать его как можно крепче, а для этого нужно было сделать больше, чем Нита, а заодно и остальные женщины.

Однако все пошло не так.

– Ты купила их для меня, – тихо повторил Тейт, но голос его звучал сурово.

– Да, я подумала...

– Нет, детка, ты не подумала, – перебил он меня.

– Прости?

– Ты не подумала, – объяснил он.

– У меня...

– Есть деньги, – снова перебил он, немного подавшись ко мне. – Да, я знаю. И даже если бы я не сталкивался с этим каждый раз, когда ты одеваешься или наносишь свои шикарные духи в моей чертовой спальне, я бы все равно знал, после того как ты рассказала мне о своей жизни с тем мудаком.

– Да, у меня есть деньги, но...

– Ни одна женщина не будет меня обеспечивать, – снова перебил он.

– Я не обеспечиваю тебя, я...

– Обеспечиваешь меня.

Я слегка потеряла терпение, а потому рявкнула:

– Ты дашь мне закончить?

– Нет, – ответил он.

– Нет?

– Вообще-то, категорическое нет, – поправился он.

– Прости? – прошептала я, и он наклонился ближе ко мне.

– У меня есть член, детка, – отрезал он.

– Я знаю, детка, – огрызнулась я.

– Ни одна женщина не будет меня обеспечивать, – повторил он. – Я сам создаю дом для себя и своего сына.

– Я пыталась сделать что-то приятное! – повысила я голос. – Тейт, это всего лишь жалюзи.

– Ты тыкаешь своими деньгами мне в лицо, Лорен.

Я отпрянула:

– Это не так.

Он подался назад:

– Ты покупаешь мне простыни. Ты красишь мою комнату. Что дальше? Будешь мыть мне яйца?

В этот момент я медленно вдохнула сквозь зубы и выставила руку ладонью к нему. Потом я взяла со столешницы свою сумочку и достала из нее ключи от машины. Я пошла в гараж, села в машину и воспользовалась пультом от двери гаража, который дал мне Тейт. Затем я подошла к его «Эксплореру», открыла водительскую дверь, бросила пульт на сиденье, вернулась к своей машине, завела двигатель, выехала задом из гаража и поехала прямиком в гостиницу Карнэла.

Нед зарегистрировал меня. Потом вышла Бетти, и мы сыграли в «Подсказку Гарри Поттера». Они ничего не спрашивали, а я не рассказывала. Когда Бетти пошла спать, я ушла в свою комнату и рухнула в постель. Я не смыла макияж, сняла только джинсы, оставив футболку.

Было обидно, потому что я не видела Тейта несколько дней и соскучилась по нему. И больше всего я скучала по его присутствию в кровати. Спала я плохо, потому что у меня всегда были проблемы со сном, но еще и потому, что одинаково сильно скучала по Тейту и злилась на него.

После беспокойного сна, я встала, натянула джинсы, влезла в шлепанцы и потащилась к стойке регистрации. Бетти пустила меня в свой дом, дала мне гель для умывания, зубную щетку и пасту. Я умылась, почистила зубы, выпила с ней чашку кофе и сказала, что скоро вернусь. Она смотрела на меня с открытым лицом и добрыми глазами, приглашая к разговору, если мне это нужно, и готовая держать рот на замке, если не нужно.

Думаю, я уже говорила, что мне очень нравится Бетти.

Я села в машину и поехала к Тейту. Он сидел на веранде, подняв ноги на перила и держа в руках чашку с кофе. Я остановила машину на том месте, где останавливалась Нита, поднялась по ступенькам на веранду, стараясь не смотреть на Тейта, вошла через стеклянную дверь и направилась прямиком в спальню за своими сумками.

До гардеробной я не дошла.

Когда я была на середине спальни, Тейт обхватил рукой мой живот и прижал меня спиной к своему телу.

– Мне не нравится спать одному, – пробормотал он мне на ухо. Я пыталась вырваться из его хватки, но он был сильнее меня и направил нас обоих в сторону кровати.

– Отпусти меня, Тейт, – потребовала я, отпихивая его руку.

– Крутышка, тебе надо учиться не обращать внимания, – сказал он мне.

– Пусти... меня, – повторила я.

Мы дошли до кровати, Тейт перевернулся, чтобы упасть на спину, а я приземлилась на него сверху. Я сумела соскользнуть с его тела, но он перекатился и прижал меня к кровати.

Я отпихивала его плечи, но он провел руками по моим бокам, вверх по рукам, добрался до ладоней и насильно переплел свои пальцы с моими, прижав их к кровати у меня над головой. Все это время не переставая целовать мою шею.

– Тейт! – рявкнула я.

Он поднял колено и раздвинул мои ноги.

– Уверен, что с тем, как ты заводишься, примирительный секс будет горячим, – пробормотал он.

– Мы не миримся и не будем заниматься сексом.

Он поднял голову и ухмыльнулся:

– Детка.

– Сам ты детка! – огрызнулась я.

Он расхохотался и поцеловал меня.

Я начала бороться, и у меня неплохо получалось, учитывая, что Тейт крупнее, тяжелее и сильнее меня.

К сожалению, в процессе я завелась, и мы занялись примирительным сексом, который, Тейт оказался прав, получился горячим.

Я стояла на коленях, прижимаясь щекой к одеялу, вытянув руки вперед и сжимая простыни.

– Вот так, детка, не останавливайся, – хрипло подбодрил Тейт.

И я не останавливалась. Он стоял позади меня на коленях, но всю работу делала я, насаживаясь на него.

– Тейт, – выдохнула я. Я была готова кончить, но прежде чем это произошло, он вышел из меня, так что я воскликнула: – Тейт!

– Еще рано, – пробормотал он, перевернул меня, раздвинул мои ноги и началласкать меня ртом.

Он был хорош в этом, потому что владел разнообразием скоростей и уровней. Он мог быть медленным и нежным или быстрым и ненасытным. Обычно начиналось с первого и постепенно (всегда недостаточно быстро, но определенно достаточно хорошо) переходило ко второму.

Борода тоже помогала. Весьма.

Он был на предельной скорости, на пределе жадности, поддерживая меня за задницу и прижимая к себе, когда я ахнула:

– Тейт.

Он понял, что это значит, и отстранился.

– Детка, – взмолилась я.

Он накрыл меня своим телом и закинул мои ноги к себе на плечи.

– Хочу смотреть, – пробормотал он и вошел в меня, упираясь руками в кровать, что позволило ему врезаться глубже.

– О Боже, – прошептала я, когда меня накрыл оргазм, глядя, как Тейт наклонил голову, чтобы видеть наши соединенные тела.

– Твоя киска, детка, Иисусе, такая чертовски сладкая, – прошептал он в ответ.

– О Боже, – повторила я, взрываясь, он поднял голову и посмотрел мне в глаза.

– Вот так, Лори, – пробормотал он, но я закрыла глаза, запрокинула голову, выгнула спину. Мои ноги напряглись, а икры впечатались в его плечи, а он продолжал двигаться, сильно и глубоко.

– Тейт, не останавливайся, – умоляла я, продолжая кончать.

– Ни за что, детка.

– Не останавливайся, – прошептала я, и он не останавливался, пока я не кончила, а затем последовал за мной.

Тейт снял мои ноги со своих плеч, обернул их вокруг своей талии и лег на меня.

Его губы были возле моего уха, рука сжимала грудь, когда он заявил:

– О да, Крутышка, примирительный секс с тобой горячий.

Я получила очень, очень хороший оргазм, но тем не менее с запозданием вспомнила, что Тейт был большим, большим козлом.

– Это был прощальный секс, – заявила я. – Я переезжаю обратно в гостиницу Карнэла.

Он поднял голову и посмотрел на меня:

– Нет, не переезжаешь.

– Да, переезжаю.

– Не переезжаешь.

– Переезжаю! – рявкнула я.

– Лорен, я уже говорил, что, если ты продолжишь так заводиться, я прикую тебя к кровати. Попробуешь поселиться в этой долбаной гостинице, и я сделаю это прямо сейчас.

– Это противозаконно, – едко сообщила я.

– И как же ты расскажешь кому-нибудь, если будешь прикована к моей кровати? – спросил он.

– Ты не прикуешь меня к кровати! – громко крикнула я.

– А ты не переедешь обратно в гостиницу.

– Там мой дом. Ты вернулся, Задире я больше не нужна. И должна добавить, что ты козел, так что я больше не хочу здесь оставаться.

– Ты хочешь остаться здесь.

– Не хочу.

– Детка, когда ты стояла на коленях, мне пришлось напрягать все силы, чтобы не упасть назад, так сильно ты меня трахала. Ты хочешь остаться здесь.

– Вот видишь! – воскликнула я. – Козел!

– Детка, – улыбнулся он.

– Слезь с меня.

– Ты не поедешь обратно в гостиницу.

– Слезь! – крикнула я и дернулась.

Его рот прижался к моему, он прихватил мою нижнюю губу, и я замерла, потому что это был неожиданный ход, это было приятно, а я была так зла, что не хотела, чтобы это было приятным.

– Я повел себя как мудак, – заявил он.

– Да.

– Я признал это. А теперь прекрати злиться.

– И что? – спросила я. – Ты будешь вести себя как мудак, потом признаешь это, и я должна тут же остыть?

Он улыбнулся и ответил:

– Да.

– Тейт...