Текст книги "Сладких снов (ЛП)"

Автор книги: Кристен Эшли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 37 страниц)

Я повела Тейта в отдел штор.

* * *

Я не обратила внимания, когда подошла наша очередь в кассу.

Потому что возле касс всегда раскладывают полезные штуки, и все мое внимание было приковано к ним, и я думала, есть ли у Тейта клевый силиконовый скребок потрясного бирюзового цвета. Потом я подумала, не нужно ли ему два: один бирюзовый и один фиолетовый. Любому пригодится в доме два силиконовых скребка. Их можно использовать для чего угодно.

– Крутышка! – окликнул Тейт, я вздрогнула и увидела, что он уже в начале очереди у кассы. Тогда я схватила и бирюзовый, и фиолетовый скребки, потому что, судя по выражению лица Тейта, он был по горло сыт «Элитными товарами для дома» и у меня явно не оставалось времени на принятие взвешенного решения насчет скребков.

Я поторопилась к тележке и начала выкладывать из нее товары. Шторы для спальни (из денима). Новые карнизы для штор (потрясающие). Новые кухонные полотенца (яркие и веселенькие). Новые полотенца для ванной (толстые и мягкие). И одну из подвесных полок для душа, потому что Тейту очень была нужна такая.

Наша тележка была такой полной, потому что Тейт отвлекся, мрачно размышляя о своем разговоре со Стеллой. Я не гордилась своим поведением, но не могу отрицать, что воспользовалась ситуацией.

– Подруга! – воскликнула наша кассир, я выпрямилась и посмотрела на нее.

Это была кассир, которая рассчитывала нас с Венди несколько дней назад. Ее взгляд был прикован к Тейту, и казалось, что если заставить ее оторваться от него, то это причинит ей физическую боль.

– Привет, – поприветствовала я, она вздрогнула всем телом и посмотрела на меня.

– Это твой горячий парень? – спросила она, кивнув на Тейта.

Тейт посмотрел на меня.

Я прикусила губу, но потом сказала:

– Да.

Кассир резко повернула голову и закричала:

– Эй, Мэйбеллин! Это девушка с простынями и ее горячий парень.

Толстая черная леди постарше через четыре кассы от нас повернулась, окинула Тейта взглядом и прокричала:

– О божечки. Этот парень и правда горяч!

Ого. Должно быть, темы для разговоров в комнате для персонала в «Элитных товарах для дома» довольно ограничены, раз покупка мною постельного белья стала главной новостью.

– Эм... Крутышка, – окликнул Тейт, я резко повернулась в его сторону и увидела, что он поднял брови, но его губы кривились.

– Не начинай, – предупредила я.

– Что она взяла на этот раз? – крикнула Мэйбеллин.

Кассир принялась сканировать наши покупки и выкрикивать на все кассы:

– Шторы! Кухонные полотенца! Полотенца для ванной! Карнизы! Полочка в душевую! О-о! Бирюзовый и фиолетовый скребки. – Она посмотрела на меня. – Хороший выбор, я сначала купила фиолетовый, а потом пришла за бирюзовым. Эти штуки просто великолепны! Они даже не плавятся. Их можно использовать, когда готовишь кексы и яичницу. Если у тебя два, то ты можешь делать и то, и другое одновременно.

– Здорово, – буркнула я.

– Сдается мне, что кто-то обустраивает дом, – громко заметила Мэйбеллин.

– Мне тоже, – отозвалась наша кассир.

Тейт положил ладонь мне на бедро, потом накрыл ею мой живот, второй рукой толкнув тележку в конец кассы, и приблизил губы к моему уху.

– Эм... Лорен, не хочешь рассказать мне, почему...

Я повернула голову к нему и прошептала:

– Не начинай.

– Детка, – усмехнулся он.

Я посмотрела на кассира и спросила:

– Как вас зовут?

– Ванда, – ответила она.

– Я Лорен.

– Привет, Лорен. – Она взглянула на Тейта, потом обратно на меня. – Ты часто будешь заходить?

– Нет, – ответила я.

– Вероятно, – одновременно со мной ответил Тейт.

Ванда наклонилась ко мне:

– Извини, подруга, но я предпочитаю его ответ, знаешь ли, просто потому, что он дарит мне надежду. А нам, девочкам, нужна надежда, даже если мы надеемся за кого-то другого.

– Разумеется, – сказала я, и она улыбнулась и посмотрела на Тейта.

– На следующей неделе у нас распродажа, – сообщила она ему.

– Я отмечу в своем календаре, – ответил он с усмешкой.

– Отметит он, – пробормотала она и назвала итоговую сумму.

Я открыла сумочку и достала свой кошелек, но увидела, что Тейт вручил Ванде свою кредитку.

– Я думала, что... – начала я, но Тейт так глянул на меня, что я прикусила язык и сунула кошелек обратно в сумочку.

– Верное решение, – прошептала мне Ванда и прокатала кредитку Тейта.

Тепло (и громко) распрощавшись с Вандой и Мэйбеллин, мы оставили их позади и пошли по стоянке к «Эксплореру». Одной рукой Тейт толкал загруженную тележку, а другой обнимал меня за плечи, а я обнимала его рукой за талию.

– Не объяснишь насчет Ванды?

– Нет, – ответила я.

– Ты ее знаешь?

– Не совсем, разве что она дала мне мини-консультацию, когда я приезжала сюда с Венди.

– Чего?

– Неважно, – пробормотала я.

К счастью, Тейт оставил эту тему.

– Не хочешь рассказать мне, почему знаешь всех куда бы мы ни пошли? – спросил он.

– Нет, – ответила я.

– Сколько ты живешь в Колорадо? – продолжил он.

– Эм...

– Детка, – тихо произнес он, и я поняла, что он улыбается.

– Я вежливая, – объяснила я, и он не ответил, так что я продолжила: – А чтобы быть вежливым, нужно быть дружелюбной, так что, даже если кто-то незнакомый влезает в твой разговор и дает совет, ты остаешься дружелюбной. Ванда немного любопытна и ведет себя несколько неподобающе, но она желает только добра. И в любом случае, я вежлива и дружелюбна, и не умею быть другой.

Тейт остановил тележку и меня у багажника «Эксплорера» и посмотрел на меня.

– Когда приедем домой, можешь побыть дружелюбной со мной.

Я ощутила покалывание в трех местах, но несмотря на это сообщила ему:

– Когда мы приедем домой, тебе нужно повесить карнизы.

– Верно, а после того, как я повешу карнизы, мы можем закрыть шторы, и ты можешь побыть дружелюбной со мной.

– Нет, – ответила я. – Я буду занята: я собираюсь делать кекс с влажностью плюс пятьсот.

– Кекс с влажностью плюс пятьсот?

– Шамбала рассказал мне один из своих секретов. Мне до смерти хочется его попробовать.

– Крутышка, у нас в пикапе пять фунтов лимонной фигни. Нам нужен кекс?

– Всем нужен кекс, и у меня много месяцев не было кухни, кроме того времени, что я жила дома, но тогда у меня не получилось ею насладиться, потому что мой папа лежал в больнице после серьезного инфаркта.

– Ты хорошо готовишь?

Я пожала плечами:

– Сносно.

Тейт пристально смотрел на меня.

– Я сносно готовлю, но чертовски отлично пеку, – правдиво похвасталась я.

– Значит, ты любишь печь, – отметил он.

– Обожаю.

– Скучала по этому? – спросил он.

Я кивнула.

Он снова уставился на меня. Потом взял меня за подбородок, отклонил мою голову назад, наклонился и прикоснулся губами к моим губам.

– Тогда можешь делать свой кекс, – прошептал он.

– Спасибо, – прошептала я в ответ.

Он ухмыльнулся:

– А потом можешь побыть дружелюбной со мной.

Покалывание вернулось с удвоенной силой, Тейт отпустил меня, открыл замки и поднял заднюю дверь внедорожника. Мы загрузили наши сумки, Тейт посадил меня в кабину, отвез тележку обратно, вернулся, сел за руль, и мы поехали домой.

* * *

Я стояла на кухне Тейта, резала огурцы и складывала их в миску к остальным овощам, которые приготовила для салата на ужин.

Супервлажный бисквит стоял в духовке, а миска со знаменитой горчичной глазурью моего дедушки настаивалась в холодильнике, перед тем как я покрою ею свиную вырезку, которая отправится в духовку после коржей.

Я почувствовала движение и подняла голову от стола. Тейт шел через столовую к кухне, держа в одной руке дрель, а в другой ящик с инструментами. Я была так занята нарезкой, что не заметила, что больше не слышу дрель. Наши глаза встретились, я улыбнулась ему, его лицо смягчилось и потеплело, когда он поймал мою улыбку, и он прошел прямо через кухню в коридор, ведущий в гараж.

Я смотрела ему вслед еще долго после того, как он скрылся.

Кажется, я никогда не видела, чтобы его лицо становилось таким нежным, потому что если бы увидела, то определенно не забыла бы.

Я взяла себя в руки, положила нож, вытерла руки полотенцем и прошла в спальню.

Шторы висели. Темно-синий деним до пола, с петлями, которые надевались на тонкие, покрашенные под ржавчину квадратные прутья с убойными зазубренными концами. В спальне Тейта было два больших окна, одно на фасаде дома, второе с торца, ванная и гардеробная занимали дальнюю часть комнаты. Шторы ее совершенно преобразили. Новые простыни и одеяло – это одно, но шторы добавили большое цветное пятно, придав комнате индивидуальность, сделав ее более домашней и уютной.

Теперь осталось только покрасить стены (они были скучноватыми, и я подумала, что приятный бледно-голубой цвет будет смотреться чудесно, возможно, с терракотовой стеной в качестве акцента), повесить жалюзи (потому что если закрыть эти темные шторы, то не будет видно ничего) и несколько картин на стены.

И я точно знала, какая именно картина идеально подошла бы сюда.

Я видела ее в витрине одного из байкерских магазинов в городе. Большая рама, а в ней отретушированная в сепии фотография двух байкеров, бок о бок въезжающих в город. На прямой дороге никого, кроме этих двоих, они едут спиной к камере, а сбоку от них стоит знак, который и сейчас на том же месте, – «Добро пожаловать в Карнэл». Байки были старые, а фото, скорее всего, было сделано несколько десятков лет назад, но перед байкерами лежала длинная главная улица Карнэла и мало чем отличалась от настоящей. Когда я заметила эту картину, то остановилась и долго рассматривала ее через стекло. Она была потрясающей и идеально смотрелась бы над кроватью Тейта.

Вошла Задира и запрыгнула на кровать. Она постояла, глядя на меня и рассекая воздух хвостом, потом посмотрела на шторы на окне, которое выходило на передний двор, и моргнула. Затем она плюхнулась на бок, потянулась и принялась изящно вылизывать заднюю лапу.

Я решила принять это за одобрение.

В спальню зашел Тейт.

– Смотрится здорово, – сказала я ему.

– Да, – согласился он, встав рядом со мной.

Я повернула голову и подняла лицо к нему:

– Теперь тебе нужны какие-нибудь жалюзи. На случай если ты захочешь приглушить свет, но не захочешь полной темноты.

Тейт посмотрел на меня, потом обнял меня рукой за плечи и начал разворачивать к себе.

Когда моя грудь прижалась к его, он объявил:

– Я займусь этим, Крутышка, как только заплачу адвокату миллионные счета, которые накопились, пока я боролся за Джонаса.

Я прикусила губу, потому что не подумала об этом. Он несколько раз упоминал о своем финансовом положении. Ему нужно бороться за сына, а не покупать товары для дома.

– Капитан... – начала я, но Тейт развернул меня и подтолкнул вперед спиной в сторону кровати. Мои ноги коснулись матраса, Задира спрыгнула, я упала вниз, а Тейт приземлился на меня.

Он уткнулся лицом мне в шею и заявил:

– Карнизы повешены. Пришло время побыть дружелюбной.

И я почувствовала, как его язык скользнул по моей шее.

Я обняла его, зарывшись пальцами одной руки в его волосы, и, повернув голову, сказала ему на ухо:

– Милый, бисквит в духовке.

Он поднял голову и посмотрел на меня:

– Сколько у нас времени?

Я пожала плечами:

– Минут десять?

Его губы коснулись моих.

– Хватит времени, чтобы начать быть дружелюбной.

– Тейт...

– А закончить быть дружелюбной ты сможешь позже.

– Тейт...

Он поцеловал меня, и я тут же стала дружелюбной, как и он. Думаю, он был даже дружелюбнее меня, хотя он, возможно, и поспорил бы с этим.

Мы стали такими дружелюбными, что оба оказались без футболок к тому времени, как таймер на духовке прервал нашу дружелюбность.

– Бисквит готов, – выдохнула я Тейту в губы и задрожала, когда его руки лениво скользнули по моим бокам.

– Да, – прошептал он и начал вставать.

Я переместилась повыше и автоматически обняла его ногами. Он поднял нас обоих с кровати и поставил меня на ноги. Я начала отстраняться, чтобы поднять футболку, но он развернул меня за бедра и направил к двери.

– Тейт, моя футболка, – запротестовала я.

– Чтобы вытащить бисквит из духовки, не обязательно быть полностью одетой, – ответил он, с чем я была не совсем согласна, но мы уже вышли за дверь, и Тейт толкал меня вперед по коридору, а на мне были только пара шортов хаки и бюстгальтер.

Я решила не сопротивляться. Мне понравилось быть дружелюбной, и я собиралась вернуться к этому занятию, как только достану бисквит из духовки.

Я прошла на кухню и открыла духовку. Бисквит пах восхитительно, дом буквально пропитался его ароматом, я уже и забыла, насколько любила этот запах. Я надавила на корж, он отпружинил обратно, так что я взяла полотенце, вытащила бисквит из духовки и поставила на конфорки плиты.

Я выключила духовку и подняла глаза на Тейта. Он пристально смотрел на бисквит, потом перевел взгляд на меня.

– Выглядит хорошо, детка.

– Да, – усмехнулась я.

Потом Тейт резко переместился, и я оказалась у него на плече. Я издала тихий удивленный визг и схватилась за его талию.

– Тейт! – крикнула я, когда мы проходили через столовую.

– Дружелюбной, – ответил он.

Он решил отнести меня в кровать? Ладно, хорошо, пусть так.

Он бросил меня на кровать, лег сверху, и мы снова начали быть дружелюбными.

Мы придавали новое значение дружелюбности в очень приятном смысле, когда произошло кое-что странное. Кое-что колоссально странное. Кое-что настолько странное, что оно потрясло основы всего, чем я стала.

Пальцы Тейта ласкали мою грудь, моя ладонь лежала на его заднице, губами он вел дорожку вниз по моему горлу, и у меня в голове не было никаких мыслей, я только чувствовала, как вдруг на меня обрушились воспоминания.

«Значит ты простила его за то, что он оказался неверным козлом, и обманщиком, и мудаком, который настолько тупой, что выкинул все хорошее, но не можешь простить меня за то, что я сказал несколько глупых слов?»

Мои глаза распахнулись, а тело застыло. Губы Тейта направились вниз по моей груди.

«Хочешь сладких снов – кончай выпендриваться, и может статься, что я тебе их обеспечу».

Я закрыла глаза и крепко обняла Тейта.

«Лори, малышка, проснись. Ты здесь зажаришься».

Его губы двигались вдоль кружевного края моего бюстгальтера.

«Ты спала на солнце, детка, а не поехала в торговый центр за телефоном. Так что я сам купил тебе телефон».

Я повернула голову набок и сильнее зажмурилась, пытаясь сосредоточиться на том, что делал его рот, и заблокировать его голос у себя в голове.

«Да, Крутышка, трахал бы тебя так сильно, что ты не могла бы двигаться, не могла бы ничего, кроме как спать. Изматывал бы тебя. Если бы ты была в моей кровати и не могла уснуть, я бы поступил именно так».

Я прикусила губу, в носу защипало от подступивших слез.

«Я вернусь, Лорен, и ты на моем байке».

Я подняла руки к голове Тейта.

«Хреново, но, черт, Лори, как же хорошо быть дома».

Я зарылась пальцами в его волосы.

«Тогда тебе не следовало бросать ее, когда она была твоей женой. Теперь она тебе не жена. Теперь она кое-что значит для меня, и я не позволяю мужчинам, которые мне не нравятся, приближаться к ней, а должен сказать, что ты, мужик, мне не нравишься».

Тейт поднял голову.

«Ты ни за что не можешь выглядеть как все».

– Лори.

«Настоящий класс».

– Лорен, – снова окликнул он, его тело передвинулось выше, а рука легла на мою щеку.

«Два вида женщин могут проникнуть тебе в душу. Одни разрушают, не принося ничего хорошего, но, если ты однажды по глупости пустишь их, у тебя не останется выбора, кроме как ждать, сколько потребуется, чтобы избавиться от них. И есть другие женщины, которые не разрушают, с которыми хорошо, которые питают тело и душу, а не разрывают, ломают или сжигают их. От этих не хочется избавляться».

Я повернула голову обратно, открыла глаза и посмотрела в его красивое лицо.

И тут мой разум заполнил он, Тейт, и все, что связано с Тейтом. Моя голова казалась такой полной, как будто собиралась взорваться.

«У меня никогда не было лучше».

«Вот почему я знаю, что ты не давала этому козлу того, что даешь мне. Иначе он никогда бы...»

«Три недели после того, как я трахал тебя, узнал, какая ты на вкус, на ощупь, какие звуки издаешь, когда кончаешь, три недели я в дороге, и все, что у меня есть, – это пара минут твоего голоса по телефону каждый вечер. Я мог думать только о том, как трахнуть тебя. Как подросток, ночью в темноте, с единственной мыслью в голове. Так что я дрочил в надежде избавиться от этого, но с тобой ничто не сравнится. Потом я узнаю, что ты не можешь спать, так что я не могу спать, думая о том, спишь ли ты. Это дерьмо выматывало, и я вернулся домой вне себя от радости, что оно закончилось».

«Но Нита, она не такая, как ты. Она не умная. Она не любит усердно работать».

«И вот я нахожу женщину. Высший класс, охренительные волосы, бесконечно длинные ноги...»

«Значит, мы узнаем друг друга и друг о друге вместе. Ты будешь сердиться на меня, потому что я могу вести себя как козел. Такой уж я есть. И я буду сердиться на тебя, потому что, детка, ты можешь выпендриваться. Такая уж ты есть. И такие уж мы вместе. И меня это устраивает, потому что, даже учитывая то, что было раньше, даже когда ты стерва, мне это нравится. Но когда ты не стерва, это сладость, которой я никогда не пробовал».

«Ты сказала, что ждала чего-то особенного, а он забрал у тебя возможность понять, что ты все время носила это в себе. Ты – особенная, Лори».

«...они сделали это, потому что для защиты такой красоты не жалко и в лепешку расшибиться».

И наконец: «Сладких снов, детка».

– Господи, Лорен, детка, какого хрена? – прошептал Тейт, и я поняла, что мои глаза полны слез, которые скатываются по бокам мне в волосы.

– Я тебе нравлюсь, – прошептала я в ответ, и его голова немного дернулась.

– Что?

– Ты был прав, – продолжала я шепотом, к горлу подступило рыдание, я поглотила его, но мой голос охрип, когда я продолжила шептать. – Ты был прав. – Я сглотнула еще один всхлип, ощутив, как из глаз льется больше влаги. – Я... Я потерялась.

Больше я не могла сдерживаться. Я разразилась слезами и попыталась выскользнуть из-под Тейта, но он крепко держал меня.

– Детка, – пробормотал он.

Поскольку у меня не было никакой возможности сбежать от него, я подняла голову и уткнулась лицом ему в шею, крепко обняв его обеими руками.

– Я... я... потерялась, – выдавила я, и мое тело сотряслось от мощного рыдания.

Внезапно Тейт скатился с меня. Он устроился у изголовья кровати, потянув меня с собой, уложил подушки себе под спину и сел, крепко прижав меня к своему боку. Я положила руку на его пресс, прижалась лбом к его шее, а мое тело затряслось от плача.

Одной рукой он обнимал меня за талию, другой перебирал мои волосы и молча обнимал меня, пока я плакала.

Это длилось некоторое время, и, успокоившись, я наклонила голову вниз, так что мой висок прижался к ключице Тейта, и увидела, что мои голые загорелые ноги переплелись с его длинными, одетыми в джинсы.

Я снова вспомнила: «Ты сказала, что ждала чего-то особенного, а он забрал у тебя возможность понять, что ты все время носила это в себе. Ты – особенная, Лори».

– Поговори со мной, – мягко попросил Тейт.

Время пришло. Пришло время впустить Тейта, но более того, пришло время выпустить себя.

Я рвано вдохнула и крепко обняла его рукой.

– Моим первым мужчиной был мой парень в колледже, – прошептала я. – Его звали Мэтт. Он был красивым. Когда мы это сделали, он привез меня в шикарный отель и устроил, чтобы возле кровати стоял букет красных роз, когда мы вошли в номер. После того как он занялся со мной любовью, он сказал, что будет любить меня вечно. Через год он получил работу, ради которой ему пришлось бы переехать в Теннеси, и он попросил меня поехать с ним. Я была молода и даже помыслить не могла о том, чтобы покинуть Индиану, оставить свою семью. Это меня пугало, так что я отпустила его. Мы пробовали отношения на расстоянии, но ничего не получилось. Сейчас он женат на хорошей женщине по имени Эллен. У них трое детей. Однако он каждый год звонит в мой день рождения. Никогда не забывает. Я звоню ему в его день рождения. Мы долго болтаем и смеемся как сумасшедшие.

Мое дыхание прервалось, когда подступили новые слезы, но я сглотнула их и крепче обняла Тейта. В ответ он притянул меня ближе, но не заговорил.

– Он любил меня, – мягко сказала я.

– Да, – согласился Тейт.

– Думаю, в некотором роде, любит до сих пор, – продолжила я.

– Да, – повторил Тейт.

– Я не знаю, когда это произошло, – прошептала я.

Когда я больше ничего не сказала, Тейт подтолкнул:

– Что, милая?

– Когда он забрал меня. Как он меня получил. Как он это сделал, – ответила я, имея в виду Брэда, и когда я это сделала, рука Тейта крепко обняла меня. Я покачала головой у его груди. – Я даже не почувствовала, как это произошло. Я не поняла. Я не поняла... – Мой голос прервался, я снова сглотнула, и рука Тейта, перебиравшая мои волосы, опустилась мне на шею и слегка сжала ее, так что я продолжила: – Не знаю, почему я позволила ему.

– Он оскорблял тебя? – спросил Тейт, и я снова покачала головой у его груди.

– Нет, просто... просто... он был так убежден в том, что он лучше всех, что и меня убедил в этом. И для того, чтобы он был лучшим, мне пришлось быть хуже. Не то чтобы я была хуже, а Брэду было нужно принижать меня, он просто... просто... заставил меня чувствовать это, и я просто... я... – Я медленно вдохнула и закончила: – Я просто исчезла.

Тейт не ответил, и я приподнялась, убрав руку с его живота, чтобы утереть лицо. Потом я повернулась к нему и посмотрела ему в глаза.

– Я бежала не от того, что они с Хейли причинили мне боль, – мягко сказала я. – Не поэтому я сбежала из «Высокого горизонта», не поэтому сбежала от своей жизни. – Я перешла на шепот. – Я соврала Кристал, когда просилась на работу, но тогда я этого не знала. Я поняла это сейчас. Она была права. Я потерялась и пыталась найти себя.

Он провел рукой вверх по моей шее, к подбородку, и его большой палец скользнул по моей нижней губе.

– И сейчас ты нашла себя? – спросил Тейт.

– Не совсем, – ответила я.

– А что тогда? – настаивал он.

– Я... – Я прикусила губу, задев зубами подушечку его пальца, но он не убрал его, так что я отпустила. – Просто мой мозг вдруг начал обращать внимание.

– На что?

– На тебя.

Он поднял брови и провел большим пальцем по моей скуле.

– Не хочешь объяснить?

– Ты красивый, – прошептала я, и выражение его лица изменилось, на нем появилось удивление, но легкое, он не поразился, а был... тронут.

– Крутышка, – прошептал он.

– Я видела тебя, – продолжала шептать я, – в гостинице, с Нитой...

– Знаю, детка, – перебил меня Тейт.

– Знаю, – ответила я. – Но ты не знаешь, что я возненавидела Ниту в то же мгновение, когда она бросилась в твои объятия. Чистая ревность. Я не знала тебя, я не знала ее. Я всего лишь раз взглянула на тебя и... – Я замолчала, внезапно смутившись и немало испугавшись, и отвела глаза. Я бы отвернулась, но рука Тейта удержала мой подбородок.

– Продолжай, – попросил он.

– Не могу, – мягко сказала я.

– Детка, думаю, ты не понимаешь, но здесь ты в безопасности. – Он отпустил мой подбородок и крепко обнял двумя руками, одновременно подтянув повыше, так что мое лицо оказалось на одном уровне с его. – Ты в безопасности, Лорен, – тихо проговорил он, и я снова посмотрела ему в глаза. – Ты не была в безопасности с ним, но, клянусь Богом, со мной ты в безопасности.

У меня глаза защипало от слез, а нижняя губа задрожала, так что я сжала губы.

– Продолжай, – повторил Тейт, я вдохнула через нос и кивнула.

– Ты был далеко, – прошептала я, – стояла ночь, я едва тебя видела... – Я помедлила. – Но у меня все равно перехватило дыхание.

Он закрыл глаза и скользнул рукой вверх по моей шее в волосы и надавил, так что наши лбы соприкоснулись.

– Господи, Лори, – пробормотал он.

– На следующий день, – продолжала я, – я увидела, как ты вошел в бар, и ты был такой красивый...

Он открыл глаза, и его пальцы на моей голове напряглись.

– Хорошо, может, тебе стоит перестать говорить.

Я не послушалась его.

– Вот почему твои слова причинили такую боль. – Мой голос был едва слышен. – Такой мужчина, как ты, потрясающий...

– Лорен, хватит, – прорычал он.

– Я тебя не упрекаю, просто говорю...

– Я понимаю, о чем ты, – снова перебил он меня.

Я положила ладонь ему на грудь и мягко сказала:

– Тейт, ты лучший.

– Детка...

– И я тебе нравлюсь.

– Лори, заткнись.

Я передвинула голову, скользнув щекой по его бороде, так что мои губы оказались около его уха, обняла его и прошептала:

– Так что, может быть, я тоже немного лучшая.

Неожиданно меня перевернуло, и я оказалась на спине, а Тейт накрыл меня своим телом и взял меня за подбородок.

– Ты была лучшей и до меня, – провозгласил он, его голос снова походил на рычание.

– Тейт...

– Думаю, ты уже была лучшей.

– Капитан...

– Хреновая удача, глупые решения... Я много потерял в жизни. Мама оставила меня, когда я был ребенком. Думал, что буду жить на полную, играть в футбол, и эта мечта умерла, едва осуществившись. Потом умер папа. Я спутался с Нитой, с Бетани, потом появился Джонас, и я подумал, что наконец увидел проблеск чего-то хорошего, но выяснилось, что в комплекте идет борьба, головная боль и нарушенные обещания, в которые я, как дурак, поверил. У меня никогда не было многого. За все, что у меня было, мне приходилось бороться, платить или каяться, потому что я облажался. А потом ты приходишь в мой долбаный бар в поисках работы.

– Тейт...

Он прижал большой палец к моим губам и прошептал:

– Замолчи.

– Хорошо, – сказала я напротив его пальца.

– Я не определяю тебя, – сказал он мне.

– Знаю, но я... – начала я, и он мягко надавил на мои губы большим пальцем, так что я заткнулась.

– Ты нашла себя не потому, что нашла меня, – продолжил он. – Ты все еще думаешь, что потеряна.

Я ничего не сказала.

Зато сказал Тейт.

– Если бы меня не было здесь, ты бы все равно порвала с ним и нашла бы свой путь.

Он замолчал, так что я воспользовалась возможностью.

– Можно теперь я скажу? – спросила я, касаясь его пальца, и он убрал его, перекатился на бок и повернул меня лицом к себе.

– Да.

– Ты прав, – согласилась я. – Но...

– Никаких «но», Крутышка.

Я приложила пальцы к его губам и тихо спросила:

– Можно я скажу то, что мне нужно, Тейт?

Он не ответил и не кивнул, просто ждал.

Так что я заговорила:

– Со временем я бы нашла себя. Просто так получилось, что ты показал мне дорогу.

– Лори...

Я убрала руку и заменила ее своими губами.

– Спасибо, – прошептала я и крепко поцеловала его, вложив в поцелуй все чувства, что испытывала к нему и что он дарил мне. А то, что он мне дарил, было огромным.

Он подарил мне меня.

Я толкнула его на спину, скользнула сверху и продолжила целовать, а Тейт целовал меня в ответ.

Наконец я подняла голову и посмотрела на него, Тейт запустил руки в мои волосы, убрал их от моего лица и собрал на затылке.

Его глаза не отрывались от водопада волос, что избежали из его рук и закрыли мой левый глаз, а потом он посмотрел мне в глаза.

– У тебя великолепные волосы, детка, – тихо сказал он.

Я подняла руку, чтобы провести пальцем вдоль линии роста его волос, а потом запустила все пальцы в его волосы.

– У тебя тоже, – ответила я.

Одна из его рук отпустила мои волосы и обняла меня за спину, а вторая легла мне на затылок, и обе прижали меня вниз к нему.

– Мне нужно покрыть торт глазурью, – прошептала я.

– Попозже, – прошептал он в ответ.

– И готовить ужин, – продолжила я.

– Потом.

– Капитан...

– Крутышка, – перебил он.

Я всматривалась в его красивое лицо.

«Она моя», – сказал он Вуду.

Я его. А он мой.

Я улыбнулась и приблизила свои губы к его.

– Хорошо, милый. Потом.

Его голова наклонилась в одну сторону, моя в другую, и прошло еще много времени, пока я смогла встать, покрыть торт глазурью и приготовить ужин.

* * *

Мы ели свиную вырезку под знаменитой дедушкиной глазурью, с молодым вареным картофелем, салатом и вкуснейшими булочками, посыпанными семечками, сидя за кованым железным столом в патио позади дома.

Я смотрела на устроенный террасами двор, а в голове крутилось множество мыслей. О чем это скажет Тейту, если я проведу день, пропалывая цветы и сажая еще? Волнует ли меня вообще, поймет ли Тейт, о чем это говорит (а я выяснила, что не волнует)? Тейт рассказал мне, что мама оставила его, а папа умер, и я думала о том, как мало знаю о нем. Я думала о том, как сильно мне хочется узнать о нем больше, и о том, что чувство, стоящее за этим желанием, меня не пугает. Я думала о том, что Вуд «убил» отца Тейта в автомобильной аварии; о том, что Стелла просила Тейта не судить Вуда строго; о том, как она сказала, что если Тейт отпустит прошлое, то и Вуд сможет; и о том, как Вуд сказал мне, что когда-то они были братьями. Я думала о том, что Вуд пришел поддержать меня, когда Нита была в городе, ради меня, но также и ради Тейта, даже после того, что произошло меду нами тремя. И я думала о том, как Вуд сказал Тейту, что сделает все, что сможет, чтобы помочь Тейту забрать Джонаса у его сестры.

Вуд скучал по Тейту, и поскольку так долго злиться можно, только если человек тебе небезразличен, то я предположила, что Тейт тоже скучал по Вуду.

– Крутышка, – окликнул Тейт, и я перевела взгляд с цветов на него. – Ты соврала.

Вырванная из собственных мыслей и удивленная его словами, я нахмурилась:

– Что, прости?

Он положил вилку на тарелку и поднял брови:

– Сносно?

Я посмотрела на его чистую тарелку, потом снова на него.

– Я неплохо готовлю, но ничего особенного. Сегодня было вкусно из-за горчичной глазури моего дедушки, а не из-за меня.

– Твой дедушка приходил в гости, пока я вешал карнизы? – спросил Тейт.

– Нет, он умер, – ответила я.

– Детка, – улыбнулся Тейт.

Внезапно мне очень захотелось, чтобы Тейт узнал обо мне больше. Это пустит его внутрь и выпустит меня. Я хотела этого, и хотела его, и хотела быть с ним.

– Все мои дедушки и бабушки умерли.

– Да? – Тейт откинулся на спинку стула, не сводя с меня глаз.

– Дедуля, мамин папа, он был гуру горчичного соуса, – сообщила я, Тейт не ответил, так что я продолжила: – Это его ферма потом перешла к папе. У него были только дочери. В колледже папа изучал сельское хозяйство. Его родители тоже владели фермой, но она была меньше, а он был младшим из двух сыновей. Та ферма досталась моему дяде Джорджу. – Тейт продолжал молчать. – Папа стал управлять фермой дедули. Мы жили там все вместе, всю мою жизнь, потом я уехала, а потом бабуля и дедуля умерли. Но мы хорошо жили вместе, потому что дом был большой, и это делало нас большой семьей.

Тейт так и не заговорил, не начал делиться своими историями, так что я продолжала.

– Мамина мама, бабуля, пекла потрясающее печенье с кусочками шоколада. Лучшее, – постановила я. – Она обычно замораживала готовое тесто перед тем, как печь. Не знаю почему, но это делало ее печенье убийственно вкусным.