Текст книги "Сладких снов (ЛП)"

Автор книги: Кристен Эшли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 37 страниц)

– Уже живешь, – наконец ответил Тейт, его голос превратился в разъяренный рык, потом он схватил со столешницы телефон, развернулся и направился по коридору к гаражу.

Я посмотрела на Джонаса. Он побелел как мел, и по его щеке скатилась слеза.

При виде этой одинокой слезы на ум мне пришли два слова.

Гребаная. Сука!

– Папа! – закричал Джонас, соскакивая со стула, и я вернулась к реальности.

– Останься здесь, – приказала я.

– Но...

– Здесь! – сказала я невольно резко, подождала его кивка, успокаивающе, как надеюсь, улыбнулась и побежала следом за Тейтом.

Я догнала его в гараже, он уже сидел на мотоцикле, и по его движениям я поняла, что байк вот-вот сорвется с места и Нита получит по заслугам.

Н несмотря на то, что она заслужила, я не могла позволить этому случиться.

– Тейт! – крикнула я.

Он меня проигнорировал.

– Тейт! – проорала я, подбежав к нему и обхватив его обеими руками.

– Отойди, – прорычал он.

– Пойдем в дом, – попросила я.

Он посмотрел на меня, и мне потребовались все силы, чтобы не развернуться и не убежать от той ярости, что я увидела в его глазах.

– Крутышка, отойди нахрен.

– Детка, пойдем в дом.

– Отойди! – взревел Тейт.

Не знаю, откуда у меня нашлась смелость перед лицом его гнева, но я придвинулась ближе.

– Капитан, не надо, – умоляла я. – Не заставляй его пожалеть о том, что он рассказал тебе.

– Отойди, – повторил он.

– Успокойся, Тейт.

– Лорен, больше я не буду повторять.

– Пожалуйста, пожалуйста. – Я прижалась как можно ближе, взяла в ладони его заросшие бородой щеки и приблизила свое лицо к его. – Я знаю, что ты злишься. Ты имеешь полное право. Если тебе нужно выплеснуть злость, можешь быть козлом. Скажи мне что-нибудь грубое. Но не заставляй Джонаса пожалеть о том, что он рассказал тебе.

– Лорен...

– Ты сделал это место безопасным для меня. Я провела десять лет в месте, которое не было безопасным. Джонас тоже. Сделай это место безопасным и для него, детка. Пожалуйста.

Тейт закрыл глаза и дернул головой, вырвавшись из моих рук.

Я наклонилась, уперлась лбом в его висок и прошептала ему на ухо:

– Пожалуйста, Тейт. Ты можешь, я знаю, ты можешь. Ты сделал это для меня. Пожалуйста.

Он не ответил, и я обняла его за шею, продолжая прижиматься к нему лбом.

Наконец он прорычал:

– Она могла убить его.

– Но не убила, – прошептала я.

– Она делает ему больно.

У меня в носу защипало от слез, но мне нужно было столько сделать. Мне нужно было снять его с мотоцикла, нужно было вернуться к Джонасу и вернуть к Джонасу его. У меня не было сил сдерживаться, так что я позволила слезам пролиться.

Чувствуя, как они текут по лицу, я хрипло сказала:

– Да.

– Приятель, – прошептал он хрипло.

Я сжала руки.

– Да.

– Мой мальчик.

– Тейт, пожалуйста, идем в дом.

Он замолчал, потом повернул шею, не прикладывая силу, и я подняла голову. Он развернулся ко мне, я положила ладони ему на плечи и посмотрела на него сверху вниз.

– Как мне это исправить? – спросил Тейт, глядя на меня пустыми глазами, и я поклялась, что до конца своих дней буду ненавидеть Ниту за то, что она сотворила такое с моим мужчиной.

Я проглотила всхлип и покачала головой.

– Не знаю. Я просто знаю, что ты сможешь.

Настала его очередь качать головой.

– Ты в это веришь?

– Я верю, что ты можешь все.

Как только я это произнесла, его лицо изменилось, и, клянусь Богом, он стал похож на своего сына два дня назад. Он смотрел на меня снизу вверх с восхищенным удивлением.

– Господи, ты и правда так думаешь, – прошептал он, изучая мое лицо.

– Нет, – ответила я и сжала пальцы. – Я знаю.

– Папа, – услышали мы, и оба повернулись. Тейт еще сильнее развернулся, чтобы видеть Джонаса, который стоял в двери гаража. Он нервно вытер слезы с лица, и я заметила, что его рука дрожала.

– Папа, – повторил он, словно не зная, что сказать.

– Ты мылся вчера у дедушки? – спросил Тейт тихим и ровным голосом.

Джонас моргнул, явно удивленный спокойным тоном Тейта и его обычным вопросом. Я повернулась к Тейту, он начал слезать с байка.

И глядя на него, я поняла, что он это сделал. Он запер ярость. Он нашел способ контролировать ее, несмотря на то, что ее вызвало, и несмотря на то, что она была обоснована.

Я была права. Он может все.

Я отошла с дороги, и когда он замер рядом со мной, Джонас ответил:

– Да.

Я повернулась обратно к Джонасу и услышала, как Тейт мягко велел ему:

– Тогда иди переоденься, приятель, пока Лори готовит завтрак.

Джонас еще раз сглотнул, но не пошевелился.

Потом он спросил:

– Ты злишься?

– Да, – моментально ответил Тейт.

– На маму?

– Да, – повторил Тейт.

– Она... – начал Джонас. Я поняла, что он собрался ее защищать, и уже открыла было рот, чтобы вмешаться, если это опять разозлит Тейта, но Тейт меня опередил.

– Это же Нита, Джонас. Я знаю, какая она. Иди переодеваться.

– Просто она такая, – тихо сказал Джонас.

– Да, – ответил Тейт. – Иди переодеваться, приятель.

– Она не может удержаться, просто она такая, – продолжал повторять Джонас.

Тейт подошел к сыну, я отстала и увидела, как Джонас напрягся.

Тейт положил ладонь ему на плечо.

– Я знаю. Я знаю, что она такая. Не оправдывай ее. Это неправильно, Джонас. Могу только сказать, что это кончено. Да?

Джонас закинул голову, чтобы смотреть на отца, и кивнул.

Потом он прошептал:

– Без меня она останется совсем одна.

Он мучался из-за своего решения.

Я закрыла глаза, на них выступили новые слезы, и стиснула зубы, чтобы не всхлипнуть.

– Ее очередь. Теперь ты со мной, – сказал Тейт, и я открыла глаза.

– Блейк не... – начал Джонас.

– Это ее выбор. Ты молод, приятель, но я говорю тебе это, потому что ты должен знать: она могла заполучить меня. Я ясно говорил об этом больше раз, чем тебе лет. Он выбрала его. Я свободен, значит, могу выбрать Лори, так что теперь у нее никогда не будет попытки со мной. Человек живет со своими решениями. Твоя мама, она взрослая, она сделала выбор и должна с ними жить. Если ты умный, то учишься на своих ошибках. Она не учится. И это тоже ее выбор. Я провел много лет, пытаясь защитить ее от ее решений, не получилось. Я не собираюсь позволять тебе делать это и не собираюсь учить тебя, что кто-то прикроет тебя от твоего дерьма. Ты тоже должен учиться. Ты делаешь выбор, и он твой, и ты должен нести за него ответственность. – Он кивнул на дом и заговорил тише: – Ты сделал выбор там, приятель. Я знаю, что тебе нелегко, возможно, ты уже некоторое время мучаешься, но это правильное решение. – Тейт нежно сжал плечо Джонаса. – Поверь мне, оно правильное.

Несколько мучительно долгих секунд Джонас смотрел на своего отца, потом еще раз кивнул.

– А теперь, приятель, сделай, что я сказал. Иди переоденься. Хорошо?

– Хорошо, – прошептал Джонас. – Ты не собираешься...

Тейт присел на корточки перед своим сыном.

– Нет. Я тут с тобой и Лори. Мы позавтракаем. Мы поедем в больницу навестить Шамблса. И если тебе повезет, то мы уговорим Лори испечь тебе печенье с шоколадом по рецепту ее бабули.

– У нас еще остался кекс, – сказал Джонас, как будто наличие в доме печенья с шоколадом и кекса одновременно – это сокровище, которое слишком хорошо, чтобы в него поверить.

– А я бы съела печенье, – вставила я, и оба парня Джексон повернулись ко мне. – Или два, – закончила я.

– Оно вкусное? – спросил меня Джонас.

– Она замораживала тесто перед тем, как печь, – ответила я, как будто он должен понять, но судя по слабой смущенной улыбке не понял.

Но смущение быстро покинуло его лицо, и он спросил:

– Можно мне теста?

– Нет, – улыбнулась я, показывая, что говорю неправду.

Джонас посмотрел на отца, который смотрел на меня.

– Она прикидывается. Она разрешит мне съесть тесто, – сказал Джонас, и Тейт медленно повернул голову к сыну.

– Лори часто прикидывается, – поделился Тейт.

– Неправда! – огрызнулась я, только отчасти раздраженная подобной напраслиной, но по большей части я была рада, что драма вроде бы закончилась и я больше не плачу.

Тейт выпрямился, не обратил внимания на мое возражение и скомандовал:

– Детка, тащи свою задницу в дом и приготовь завтрак.

Я скрестила руки на груди и свирепо глянула на него:

– Во-первых, детка, не произноси слово «задница» в присутствии Джонаса, а во-вторых, не приказывай мне готовить завтрак.

Тейт поднял брови:

– Ты собираешься морить моего сына голодом?

– Нет, я приготовлю завтрак себе и Джонасу. А ты можешь сделать себе миску хлопьев.

Тейт расхохотался, обнял сына за шею и притянул к себе. Джонас обнял Тейта за талию и прижался к отцу.

Все еще посмеиваясь, Тейт посмотрел на Джонаса и заявил:

– Видишь? Прикидывается.

Я зыркнула на них обоих, но сдалась, потому что это не оказало на них никакого эффекта и они выглядели так мило, стоя рядом. Но я все равно протопала к ним, а потом мимо них в дом.

Потом я сделала французские тосты.

Да, и для Тейта тоже.

Но я также удостоверилась, грохнув тарелку перед Тейтом, что он понял, что я сделала это против воли.

От этого они оба расхохотались.

Тейт любил покомандовать, и это бесило, но после всего случившегося мои парни смеялись.

А раз так, мое дело сделано.

* * *

– Она отказывается говорить, – сказал Тейту специальный агент Гарт Тамбо в больничном коридоре рядом с палатой Солнышка.

Я посмотрела в конец коридора, где Шамблс сидел на корточках перед Джонасом. Джонас говорил, а Шамблс кивал и выглядел при этом так, как будто засыпает на ходу.

Тейт, я, специальный агент ФБР Тамбо и Арни Фуллер, шеф полиции Карнэла, отец сумасшедшей бывшей девушки Тейта и смертельный враг Тейта (и мужчина, который мне не нравился, потому что у него были маленькие глазки, нехилое пивное брюхо, плохо смотревшееся в его форме, и привычка злобно смотреть на Тейта) стояли в десяти футах от Шамблса и Джонаса.

– Отказывается говорить? – спросил Тейт, и Тамбо покачал головой.

– Ни звука. – Он мотнул головой в сторону Шамблса. – Даже со своим мужчиной.

– Тоже мне мужчина, – презрительно пробурчал Фуллер, и я заметила, как Тейт и спецагент Тамбо посмотрели на него. Тейт с раздражением, а Тамбо с досадой.

Что до меня, то я разозлилась.

– Они вместе шесть лет, – сказала я Фуллеру. – И за все шесть лет всего две ночи провели порознь. Одну из них Солнышко пролежала в лесу, истекая кровью, пока Шамблс с ума сходил, разыскивая ее, а вторую она провела на больничной койке. Шесть лет вместе, шесть лет каждую ночь, кроме двух, они спали в одной постели. Если бы я была Солнышком, для меня это значило бы, что Шамблс мой мужчина. Зная, через что он прошел и как он ее любит, я не сомневаюсь, что Шамблс ее мужчина.

Шеф Фуллер обратил на меня свой сердитый взгляд, но Тейт заговорил:

– Крутышка...

Я подняла руку раскрытой ладонью к Тейту и продолжила пристально смотреть на Фуллера.

– Они живут в вашем городе. Вам не нравятся хиппи – дело ваше. Но как только вы надеваете форму, ваше личное отношение не должно мешать.

– Не надо учить меня работать, миз Грэм, – сказал мне Фуллер.

– Не знаю, я тут новенькая, но, судя по разговорам в городе, кто-то должен это сделать, – выпалила я. Тейт положил руку мне на плечи и развернул к себе, так что я прижалась грудью к его боку.

– Правильно, Джексон, уйми ее, – предупредил Фуллер.

– Арни, – ответил Тейт, – она дружит с ними. Не суди ее строго.

– Я не буду ее судить, если она перестанет мне хамить, – ответил Фуллер.

– Против вас выступает подруга жертвы, после того как вы получили заявление о пропавшем человеке, женщине, на которое не отреагировали, прекрасно зная, что на вашей земле охотится чудовище, а вы еще ворчите оскорбления, – вмешался Тамбо. – О, и должен добавить, что лучше вам попридержать это дерьмо насчет супруга. Мисс Грэм права, он ваш житель. Если вы надели форму, то не можете выбирать, кого защищать, а кого нет.

Теперь Фуллер злобно смотрел на Тамбо, потом перевел взгляд на меня, потом на Тейта, и я напряглась, потому что он казался готовым брызгать слюной. Но к счастью, он просто ушел, ничего не сказав.

– Вот урод, – пробормотал Тамбо.

Тейт не ответил на его комментарий, а вместо этого, к моему потрясению, сказал:

– Наденьте на Лорен микрофон и отправьте туда.

– Что? – поднял брови Тамбо.

– Что? – воскликнула я, напрягшись всем телом.

Тейт заговорил с Тамбо:

– Наденьте Лорен микрофон и отправьте ее в палату, она разговорит Солнышко.

Я в ужасе недоверчиво уставилась на Тейта.

Я решила воспользоваться возможностью и напомнить Тейту, что не слишком хороша в кризисных ситуациях. Это, по существу, не был кризис, но я все равно знала, что у меня не получится.

Поэтому я начала:

– Тейт...

Тейт опустил глаза на меня:

– Она станет говорить с тобой.

– Не станет. Если она не заговорила с Шамблсом...

– Крутышка, тебе даже тетка в магазине товаров для дома дает советы по отношениям. Солнышко заговорит с тобой, – ответил Тейт.

– Тейт, Ванда просто любопытная. Солнышко другая. На нее напали.

– Детка, я стоял в той очереди и видел, как она отпустила трех покупателей. Она была вежливой, но не болтала, как будто они лучшие друзья.

Меня там не было, но, думаю, что это правда. Люди легко разговаривали со мной, так было всегда.

Опять же, я разговаривала с людьми, и так было всегда.

Тейт продолжал:

– Джонас стал доверять тебе через несколько часов после встречи. Он составил мнение и поделился с тобой своим бременем. Она заговорит с тобой.

Это определенно правда.

И все-таки.

– Это не одно и то же, – сказала я.

– Так было и сегодня, – ответил Тейт.

– Что, прости?

Тейт повернулся, так что мы оказались лицом к лицу, и обнял меня обеими руками.

– Детка, он не стал ждать, пока мы с ним останемся одни. Не попросил тебя выйти. И он не стал ждать, пока ты уйдешь, когда ты это предложила. Он сказал то, что сказал, когда ты была там, потому что ты была там. Не понимаешь?

– Нет, – сказала я.

– Он верил, что ты разберешься с последствиями того, что он натворил.

– Но он...

– И ты это сделала, ты справилась со мной.

– Тейт, не думаю, что он все так продумал. Ему всего десять, – напомнила я.

– Крутышка, если ты думаешь, что он не научился продумывать свои действия наилучшим образом, живя с двумя алкоголиками, то ты ошибаешься. Это дерьмо с Нитой? Оно продолжается уже некоторое время, и он не говорил мне, пока не появилась ты.

Возможно, это тоже правда.

– Она доверится тебе, – продолжал давить Тейт.

– Я не знаю, – прошептала я.

– Не узнаешь, пока не попытаешься.

Я прикусила губу. Он сжал меня в объятьях, потом приблизил свое лицо к моему и прошептал:

– Детка, нам это нужно.

Я уставилась на него, зная, что он прав. Нам это нужно. Ради Тони и других семи девушек, и ради тех девушек, что гуляют по улицам и находятся в опасности, если их заметил этот псих. Нам это нужно, даже Солнышку.

Просто мне не хотелось, чтобы именно я это делала.

Поэтому я мягко спросила:

– Мне обязательно быть с микрофоном?

Тейт еще раз обнял меня, на этот раз успокаивающе и, возможно, с гордостью (да, я могу определить это по объятиям).

– Им нужно будет слышать все, что она скажет, а раз уж она не говорит даже с Шамблсом, думаю, они не могут быть там.

– Но прослушка?

– Тебе надо быть собой. Ты не должна представлять угрозу. Ты можешь сказать ей, что на тебе прослушка, но ты должна выглядеть, как ты. Не держать диктофон. И чтобы за твоей спиной не было никого с блокнотом. Если она заговорит, то это должна быть только ты.

Я не была уверена, что Тейт прав в том, что Солнышко заговорит со мной, и даже если и прав, я все еще не была уверена, что хочу это делать.

Я только знала, что кто-то убил Тоню и еще семь женщин, и что, возможно, этот же человек напал на Солнышко. Даже если это был не он, все равно кто-то напал на Солнышко.

И кто бы это ни был, его нужно остановить.

Я посмотрела на Тамбо, который молча стоял рядом с нами, затем посмотрела на Тейта.

– Могу я сначала поговорить с Шамблсом? – прошептала я.

Тамбо тут же развернулся и пошел к другому агенту, а Тейт еще раз обнял меня и ответил:

– Да.

* * *

Я думала, что не смогу не думать о микрофоне, прилепленном у меня на груди, но как только я вошла в палату Солнышка, эти мысли улетели.

Ее пепельно-белые волосы были обрезаны, кожа под загаром была бледной, на левой стороне лица были синяки и припухлость, к ней были подключены разные трубки, а глаза были мертвыми.

Эти глаза посмотрели на меня, как только я вошла, и я могла думать только о том, что ее яркие, сверкающие, обычно улыбающиеся, всегда дружелюбные глаза были мертвы.

Я сглотнула слезы и посмотрела на двух женщин в противоположной стороне палаты. Одна пожилая, консервативно одетая, а вторая молодая, одетая почти как я, но не в шортах, а в джинсах. Я знала, потому что мне сказал Шамблс, что это мама и сестра Солнышка.

– Привет, – мягко сказала я. – Я Лорен, подруга Солнышка.

Мама Солнышка кивнула и посмотрела на нее.

Сестра сказала:

– Привет.

– Я... – Я посмотрела на Солнышко, а потом обратно на ее семью. – Могу я поговорить с ней?

Они обе молча уставились на меня.

Шамблс, который зашел следом за мной, тихо сказал:

– Мам, Лунный Свет, она имеет в виду наедине.

Они снова посмотрели на меня, потом на Солнышко. Я постаралась принять уверенный вид, Солнышко никак не отреагировала, и Шамблс взял все в свои руки и вывел женщин из палаты.

Он встал на пороге, кивнул мне и закрыл дверь.

Я подошла к Солнышку и села на самый краешек стула рядом с ее койкой. Она смотрела в потолок.

Я взяла ее за руку. Рука была совершенно безжизненной. Я наклонилась вперед и прижала ее ладонь к своему лицу, глаза защипало, и я почувствовала, как влага потекла по щекам. Она тоже должна была это почувствовать.

Я закрыла глаза.

– Детка, мне так жаль, – прошептала я в ее ладонь. – Если бы я владела магией, то забрала бы это.

Я открыла глаза, прижимая ее ладонь к лицу, Солнышко повернула голову ко мне.

Ее взгляд оставался пустым.

– Но я не умею, – продолжала шептать я.

Она не ответила.

– Нам с тобой, – продолжала шептать я, – милая... – Я втянула воздух и выдохнула. – Нам придется поступить по-другому.

В ее лице ничего не изменилось. Ни капельки.

– Ты думаешь, что недостаточно сильная, но мы найдем твою силу вместе.

Она перевела взгляд обратно на потолок.

– Солнышко, его нужно остановить.

Неожиданно она с силой вырвала свою руку.

Слишком быстро. Я действовала слишком быстро. Черт.

Я подождала минуту, потом встала и села на край кровати, но Солнышко отвернулась от меня.

Я наклонилась к ней, не слишком близко, не угрожая, и сказала прямо:

– На мне прослушка. Они слушают, полиция и ФБР, ты должна знать.

Солнышко сглотнула.

– Они слышат, но тут только ты и я, детка. Сейчас только ты и я.

Никакого ответа.

Я закрыла глаза и прикусила губу. Потом открыла глаза.

– Пожалуйста, поговори со мной.

Солнышко продолжала молчать.

Я вытерла лицо и посмотрела в окно, не видя пейзажа, только думая о том, как достучаться до нее.

И тут я поняла. Я должна рассказать ей правду.

– Я осталась в Карнэле из-за вас, – прошептала я.

Я услышала шорох и опустила глаза. Солнышко смотрела на меня.

Я кивнула.

– Это правда. Из-за вас с Шамблсом. И Бетти с Недом. Из-за бананового хлеба и теплых ночей. И я знала, что у меня появятся друзья, хорошие, которые искренне заботятся, не просто говорят, а делают... когда я встретила вас, ребята, я поняла, что попала домой.

Ее губа задрожала.

– Я долгое время была далеко от дома, Солнышко, потерянная и блуждающая, это страшно, когда ты один. – Мой голос упал до шепота. – Спасибо, что вернули меня обратно домой.

– Цветочек, – прохрипела она.

– Детка, поговори со мной.

Она помотала головой.

– Здесь ты в безопасности, со мной ты в безопасности, – пообещала я.

Она продолжала мотать головой, так что я схватила ее руку, наклонилась ниже и притянула ее ладонь к своей груди, зажав ее в своих ладонях и крепко держа.

– Со мной ты в безопасности, – повторила я и сжала ее ладонь. – Нельзя навсегда запереться у себя в голове, потерянной и одинокой. Так нельзя. – Я снова сжала ее руку. – Дай мне шанс вернуть услугу, милая, позволь мне дать тебе малую часть того, что ты дала мне. Позволь мне вернуть тебя домой.

Солнышко долго смотрела мне в глаза.

Потом она открыла рот и заговорила.

И я поняла – даже после того как Тейт и спецагент Тамбо подготовили меня, прежде чем я вошла в палату, – что не была готова к такому.

Они не предупредили, что слова могут оставаться выжженными в памяти.

Солнышко заговорила, и я поняла, что мне потребуется много лет, чтобы эти ожоги зажили.

А когда они заживут, шрамы все равно останутся.

Но я заставила ее заговорить.

Мое дело сделано.

* * *

Когда я вышла из палаты Солнышка, дверь даже не успела закрыться, как я оказалась в объятиях Тейта.

Я уткнулась лицом ему в грудь и крепко вцепилась в него.

– Ты молодец, – прошептал он мне в волосы.

Я кивнула.

Он обнимал меня какое-то время, потом прижимая меня одной рукой, другую сунул под мою футболку. Я чувствовала его пальцы, пока он снимал аппарат, пристегнутый к поясу. Его крупное тело закрывало меня от остальных, пока пальцы следовали за тонким проводом, он аккуратно отлепил микрофон от моей груди и убрал руку из-под футболки.

Прижав меня к своему боку, он развернулся к Тамбо и передал ему прослушку.

– Не знаю, как вас благодарить, мисс Грэм, – мягко сказал мне Тамбо. – Это тяжело.

Я кивнула и тихо сказала:

– Все нормально.

Но все было не нормально, мой мозг жгло, это причиняло боль.

Тамбо кивнул в ответ.

– Приятель, давай отвезем Лори домой, – окликнул Тейт Джонаса и, не дожидаясь ответа, повел меня по коридору.

– Шамблс, увидимся завтра, – сказала я, когда мы подошли к нему, и Тейт остановился, когда я заговорила.

Шамблс посмотрел на дверь палаты Солнышка, потом обратно на меня.

– Как думаешь, теперь она станет говорить со мной?

– Иди и узнай, милый, – посоветовала я.

Он кивнул, поцеловал меня в щеку и заторопился по коридору.

Тейт повел нас дальше. Мы остановились около лифтов, когда кто-то взял меня за руку.

Тейт нажал кнопку вызова лифта, и я посмотрела вниз. Джонас смотрел вверх, старательно избегая моего взгляда, и следил за красными цифрами на дисплее над лифтом, которые показывали, какой этаж он проезжает, как будто этот дисплей мог поведать ему выигрышные номера в лотерее на этой неделе.

И он делал это, держа меня за руку.

* * *

Я мало обращала внимания на окружающее, пока мы шли по продуктовому магазину. Я сосредоточилась на ингредиентах для печенья с шоколадной крошкой и для салата с пастой, дижонской горчицей, майонезом и маринованными огурчиками, который был еще одним моим фирменным блюдом, которое Брэд ненавидел из-за обилия жира и калорий. Вечером Тейт собирался жарить бургеры на ужин, а мой салат идеально с ними сочетался.

Я мало обращала внимания на окружающее, когда мы складывали продукты в багажник «Эксплорера», и мало обращала внимания на окружающее, когда мы направились домой.

Я обратила внимание только тогда, когда Тейт остановился около «Волшебной страны» и Джонас выпрыгнул из машины.

Я следила за Джонасом, пока он бежал к «Волшебной стране», и смотрела, как он положил купленный в магазине букет в длинный ряд цветов, которые уже там лежали.

Я повернулась к Тейту.

– Он увидел их, когда мы ехали мимо раньше, – ответил Тейт на мой невысказанный вопрос. – Он спросил меня в магазине, пока ты целый год выбирала между спиральными макаронами и рожками. Он хотел, чтобы наши цветы тоже были там.

Наши цветы.

Наши.

Я выглянула обратно через лобовое стекло и увидела Джонаса бегущего назад к внедорожнику. Он забрался в машину и закрыл дверь.

Я уставилась на цветы, принесенные жителями Карнэла, чтобы показать Солнышку и Шамблсу, что город поддерживает их.

Карнэл хороший город. Дом.

Я облизнула губы, пока Тейт выезжал с парковочного места.

Потом я сказала:

– Я не год выбирала макароны.

Джонас хохотнул.

– Детка, – только и сказал Тейт.

* * *

«Цветочек, так больно».

Я открыла глаза.

В комнате было темно. Никакого лунного света, потому что Тейт закрыл шторы.

Стояла середина ночи, и я не могла заснуть. Уже в четвертый раз меня будил голос Солнышка. Она произнесла «больно» таким голосом, что сразу становилось понятно, насколько ей было больно, что именно она чувствовала, когда лезвие вонзилось в ее тело, насколько острой была боль. Я знала, что не смогу заснуть снова.

Осторожно убрав руку с талии Тейта, я откатилась от его спины и перевернулась на другой бок.

Днем, когда мы вернулись домой, машины Ниты уже не было. Тейт позвонил Па, и тот сказал, что ее забрали Вуд и Стелла.

Мы пообедали, я пекла печенье, а Тейт и Джонас очищали стоки от листьев (и да, я разрешила Джонасу попробовать тесто, много теста). Это заняло время, так что я успела разобрать сумки с бассейна, запустить стирку, сменить белье и пропылесосить некоторые комнаты, все это периодически сидя на веранде и слушая, как они работают и болтают.

Закончив, они бросали мяч в баскетбольное кольцо, висевшее над дверью гаража. Я посматривала на них (ладно, глазела) и потягивала виноградный «Кулэйд».

«Кулэйд» напомнил мне о Кэрри, о маме и папе, о доме, поэтому я вошла в дом, взяла телефон, вернулась на веранду и позвонила им, глядя, как Тейт с сыном играют в баскетбол. Я рассказала семье про Джонаса, про Ниту; я рассказала сестре о том, что Тейт любит меня, а я люблю его (она была счастлива за меня, но осторожничала, все еще считая, что это слишком скоро, но ей нравился Тейт, так что она не слишком меня пилила); и я рассказала им все про Солнышко. Мне не хотелось их волновать, но также не хотелось утаивать что-либо от них. Услышанное им не понравилось, но они ясно дали понять, что предпочитают услышать, чем ничего не знать, как в то время, когда я скрывала от них ситуацию с Брэдом или когда разъезжала по стране в поисках Карнэла.

Что до меня, то мне стало лучше, когда я им рассказала. Мне нужно было это сделать, рассказать им, и они выслушали, как делают семьи.

Когда я положила трубку, Тейт с Джонасом закончили с баскетболом и подошли ко мне. Тейт взял у меня розовый ретро стакан с «Кулэйдом» и сделал большой глоток.

Опустив руку, он, прищурившись, глянул на стакан и подошел ко мне.

– Господи, Крутышка, это как проглотить полный рот сахара, – сказал он так, будто это плохо.

– Знаю. – ответила я. – Разве не вкусняшка?

– Вкусняшка, – пробормотал Джонас полным веселья голосом. – Смешная.

– Хочешь? – спросила я Джонаса.

– Он знает, где взять, – ответил Тейт за сына и посмотрел на мальчика. – Приятель, заодно захвати мне воды.

Джонас кивнул и побежал в дом, зажав под мышкой баскетбольный мяч.

Я поняла, почему Тейт отправил Джонаса с поручением, когда он поставил стакан на стол рядом со мной и наклонился ко мне, положив руки на подлокотники моего стула. Он был потный, волосы на шее и около ушей намокли и завивались, ко лбу прилипли влажные пряди, а футболка облепила тело.

Еще один вид вкусняшки.

– Ты как? – мягко спросил Тейт.

Я вдохнула и на выдохе сказала:

– Я продолжаю думать об этом. Она рассказала мне все, но я по-прежнему думаю, что у нас мало что есть.

– У нас есть больше, чем раньше, – ответил Тейт.

– Правда. Но этого недостаточно, – сказала я. – Он был в лыжной маске.

– Не повезло, – пробормотал Тейт. – Он подготовился.

– Она была слишком испугана, чтобы заметить цвет его глаз, и он почти не говорил, – напомнила я Тейту то, что он знал и так, поскольку слушал вместе с федералами.

– Главное, что она заговорила. Они приведут кого-нибудь поработать с ней, получить больше. Но теперь мы знаем, что он хорошо сложен, силен, не хлюпик, и мы знаем, что он белый. Мы также знаем, что это не случайность. Он видел ее раньше.

– Откуда мы это знаем? – спросила я. К сожалению, Тейт отодвинулся, но притянул другой стул поближе к моему и сел.

– Он подготовился, – повторил Тейт. Он наклонился, обхватил мои ноги под коленями, а потом закинул свои ноги на перила и устроил мои сверху.

– Лыжная маска, – догадалась я.

– Да, сейчас июль, – сказал Тейт. – И он был в перчатках. Не оставил отпечатков на ее велосипеде, не оставил ничего.

– Но это он, тот, кто убил Тоню, – констатировала я.

– Тот же тип ножа, так что хорошее предположение.

– Не понимаю.

– До этого с ней был Шамблс, – сказал мне Тейт. – Тамбо говорил с ним. Она ездила загорать в одиночестве, но не на то место. На том месте Шамблс всегда был с ней.

– Значит на этот раз, одна...

– Он видел их вместе, на этот раз она была одна, и он напал.

– То есть запланировано, но не совсем.

– Не совсем запланировано, но запланировано, да.

Я посмотрела на деревья.

– Лори, он живет там, – пробормотал Тейт, и мой взгляд метнулся к нему.

– Что? – выдохнула я.

– Готов поставить свою жизнь, что он там живет, – повторил Тейт. – Он знает то место. Он знает тот лес. Ставлю свою жизнь, что он там живет. Он там охотится. Это его место. Его.

От его слов и тона у меня заледенела кровь.

– Тамбо собирается проверить? – спросила я.

– Уже проверяет всех.

– Но это же глупо, так близко к дому, к...

– Чертовски глупо, – перебил меня Тейт.

– Тогда почему?

Тейт покачал головой, глядя на хвойные деревья перед домом, его мысли явно были где-то далеко.

– Это бред, – прошептал он. – Никак не могу понять. Ничего не сходится, но все сходится. Восемь идентичных убийств и теперь это, тот же почерк, но все не так.

Мы услышали, как отъехала стеклянная дверь, и в то же время Джонас сказал:

– Нет, Задира, ты остаешься внутри.

Я быстро наклонилась вперед и прошептала Тейту:

– Она сказала, что он сказал: «Прости».

Тейт обнял меня за плечи и притянул ближе к себе, так что мне в бок впился подлокотник стула, но мне было все равно, потому что остальная часть меня прижалась к Тейту.

– Да, – прошептал он в ответ.

– Это жутко, Тейт, – продолжала шептать я.

– Это все жутко, Лори. – Он тоже шептал.

Тут он прав.

Джонас подошел к нам и передал Тейту бутылку воды. Потом подтащил стул поближе к отцу и сел со своим стаканом (не розовым, а одним из старых стаканов Тейта) «Кулэйда» и горстью печенек, которые и стал поедать.

– Джонас, тебе нравится виноградный «Кулэйд»? – спросила я.

– Вишневый лучше, – пробормотал он с полным ртом, потом повернулся ко мне и улыбнулся, к губам прилипли крошки от шоколадного печенья. – Но этот сойдет.

– Я могу сделать вишневый, – сказала я и пробормотала себе под нос: – Или я куплю другой кувшин. У них есть еще зеленые.

– Пап, Лори тащит в дом девчачье барахло, – нажаловался на меня Джонас, а ведь я сидела прямо там же.

Тейт улыбнулся, глядя на деревья, и пробормотал:

– Ага.

Тейт явно не возражал против того, что я тащу в дом «девчачье барахло». Я посмотрела на Джонаса с выражением «получи-ка», и он закатил глаза, а потом спросил:

– Мы будем есть гамбургеры или как?