Текст книги "Крестное знамение"

Автор книги: Крис Кузнецки

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 32 страниц)

– У тебя есть доказательство! – возразил Джонс. – И это мы! Мы свидетели.

– Свидетели чего? Вы ведь не видели, чтобы Бенито лично совершал какие-то преступления. Более того, ребята, вы проникли в Италию нелегально, и вас официально здесь нет. Вы персоны нон грата.

– Ладно, – разочарованно протянул Пейн. – Но сделай же что-нибудь. Ты можешь хотя бы послать на озеро каких-нибудь агентов Интерпола. Клянусь, Мария и Бойд в серьезной опасности.

– Джон, пойми, не могу. Помимо тех доводов, которые я уже привел, у нас так много дел, что мы не можем ввязываться еще и в ваше.

Дайала прервал телефонный звонок. Он раздраженно взглянул на аппарат, однако увидев, кто звонит, вскочил на ноги, извиняясь перед друзьями за вынужденную паузу в беседе.

– Дайал слушает.

– Ник, говорит кардинал Роуз. Извини за столь поздний звонок, но ты сам просил держать тебя в курсе всех последних ватиканских сплетен. И то, что я собираюсь тебе сообщить, действительно потрясающе.

В течение нескольких следующих минут Роуз пересказывал ему поведение Бенито Пелати на последнем заседании Верховного совета Ватикана. По крайней мере то, что ему во время совместной выпивки выболтал американский представитель, присутствовавший там. Роуз рассмеялся и добавил:

– Я бы, наверное, узнал и больше, если бы у меня не кончился бурбон.

Дайал поблагодарил кардинала и вернулся за стол совсем в ином настроении. Всего несколько минут назад он ворчал по поводу отсутствия доказательств и невозможности вовлечь в это дело своих агентов, а теперь улыбался и в глазах у него горел озорной огонек.

– Итак, ребята, – спросил он, – вы когда-нибудь бывали на озере Альбано?

Глава 71

Вилла Пелати

Озеро Альбано, Италия, 11 миль к юго-востоку от Рима

Вертолет с ревом пронесся над спокойными водами озера и приземлился на выложенном каменными плитами дворе на расстоянии ста метров от главного здания виллы. Построенная в XVI веке, она располагалась на самом краю кратера доисторического вулкана, и из нее открывался замечательный вид на озеро, лес и виноградники.

Воспоминания детства нахлынули на Марию, когда она выглянула из окна вертолета и увидела то место, которое когда-то называла домом. Воспоминания о матери и детских играх на берегу Альбано вызвали в ней приступ ностальгии, тут же сменившейся отвращением.

– Сколько времени прошло? – спросил Данте, открывая люк. – Лет десять?

Мария сделала вид, что не расслышала вопроса. Ей не хотелось беседовать с человеком, силой возвращавшим ее в прошлое. По ее мнению, он уже однажды чуть было не разбил ей жизнь и теперь намеревался сделать это вторично.

Парадокс их отношений состоял в том, что в детстве Мария и Данте были очень близки. Несмотря на то что матери у них были разные и их разделяли двенадцать лет, у них было общее бремя непервородных детей в семействе Пелати: отсутствие внимания со стороны отца, холодность и постоянные разочарования. В то время как к Роберто все в доме относились как к наследному принцу, на Марию и Данте смотрели как на детей второго сорта, и они не получали и сотой доли той любви и тепла, которыми пользовался старший брат. Правда, со временем Бенито несколько смягчил отношение ко второму сыну, заметив, что Данте – способный юноша, и незадолго перед тем как Марию отправили в школу в Англию, сделал его компаньоном в семейной фирме. Неудивительно, что Мария, чувствуя глубокую обиду на отца, перенесла часть ее и на Данте.

По ее мнению, Данте отвернулся от нее, чтобы заслужить расположение отца.

Это был тот его грех, который она не могла ни забыть, ни простить.

Мария вылезла из вертолета и теперь ждала Бойда. Все время полета они молчали, что еще больше расстроило Данте. Он пытался расспрашивать их, но обнаружив, что они не желают говорить, отстал. Данте понимал, что средств воздействия на земле будет гораздо больше.

А пока они шли по роскошному саду к широкой аллее, вымощенной булыжником, что вела к дому. За деревьями мерцала озерная вода. Слева мраморные колонны окружали сверкающее озеро, а справа аллею обрамляла череда статуй. Широкая лестница вела в открытое патио, а оттуда к заднему входу в дом.

Данте ввел код.

– Отец до утра будет в Ватикане. Нам нужно кое-что обсудить до его приезда.

У Марии все внутри сжалось от слова «отец». Она выросла практически без отца, и у нее не было ни малейшего желания, чтобы он снова появлялся в ее жизни. Не теперь, когда ее, по всей вероятности, собираются убить за то, что она совершила. Это самый страшный способ казни – заставить ее посмотреть ему в глаза перед смертью.

– Ты помнишь его кабинет? – спросил Данте. Вестибюль, в который они вошли, был примерно двадцать футов высотой, поэтому слова Данте разносились вокруг гулким эхом. – Я читал тебе книги там у камина. А твоя мать злилась на меня из-за того, что самые страшные я оставлял напоследок, чтобы прочесть перед сном. И я так пугал тебя, что ей приходилось на полночи оставаться с тобой в спальне.

Мария невольно улыбнулась. Это было совсем другое время, другая жизнь. В те годы она чувствовала себя счастливой, и все вокруг было гораздо проще.

Кабинет отца остался примерно таким же, каким она его помнила. Старинный стол стоял слева, справа располагался камин. Пространство между ними занимали кожаный диван, два кресла и стеклянный стол. Книжные полки и картины вместе с изысканной подборкой древностей на мраморных подставках закрывали практически все стены. На полу лежал разноцветный ковер, от которого в комнате возникало ощущение тепла и уюта. Мария почувствовала в этом особую зловещую иронию, вспомнив, кому принадлежит кабинет.

– Садитесь, – предложил Данте, указав на диван, и повернулся к охране. – Синьоры, полагаю, что с дальнейшим смогу справиться без вашей помощи. Прошу вас, подождите в коридоре.

Они закрыли дверь, впервые за весь вечер оставив Данте наедине с Марией и Бойдом.

– Я чувствую, что у вас ко мне есть вопросы. – Данте снял пиджак и повесил на стул. Мария и Бойд увидели под мышкой кобуру. Это усилило напряжение, и без того царившее в комнате. – Для нас всех неделя была крайне беспокойная.

Мария закатила глаза. Она не представляла, каким образом Данте собирался вести беседу. Они ведь не союзники, а заклятые враги.

– Прежде всего, – обратился Данте к Бойду, – позвольте мне принести извинения за то, что я не смог поддерживать с вами связь, профессор. Как только вы уехали из Орвието, я не мог вас найти.

На лице Бойда отобразилось явное облегчение.

– Я хотел позвонить вам, но был чрезвычайно напуган нападением. Я не мог представить, кто за ним стоит: вы или кто-то еще.

– Еще раз вынужден извиниться. Мне ничего не было известно относительно их планов до вечера понедельника, то есть до того момента, когда вы уже покинули катакомбы. Если бы я знал, что они планируют, я бы вас предупредил.

Мария была потрясена его словами. Ее брат беседовал с Бойдом так, словно они партнеры. Характер их разговора оказался для нее настолько неожиданным, что несколько минут у девушки ушло на то, чтобы освоиться с происходящим.

– О Господи, о чем вы, профессоре? Вы разговариваете с ним словно друзья.

– Почему вы удивлены, моя дорогая? Ведь он дал нам разрешение на раскопки.

– Верно, – ответила она, пытаясь подыскать верные слова, – но ведь он собирается нас убить.

– Убить? – усмехнулся Данте. – С какой стати я должен вас убивать? Мне кажется, напротив, я вас спас.

– Спас?! – вскрикнула Мария. – Ты нас силой, под страхом смерти притащил сюда. И это ты называешь спасением?!

– Называю. И ты согласишься со мной, если узнаешь, сколько людей хотят вашей смерти.

– Да, но…

Бойд похлопал ее по плечу, убеждая успокоиться.

– В оправдание Марии должен сказать, что и я до последнего мгновения не был уверен в вашей искренности. Вы блестяще умеете скрывать свои намерения за бесстрастным выражением лица.

Данте рассмеялся.

– Позвольте мне и за это извиниться. Не забывайте, что люди, которые нас окружают, работают на отца, а не на меня. Если мы хотим, чтобы наш замысел удался, нам необходимо и впредь поддерживать видимость.

– О чем ты говоришь? Какую видимость? – озадаченно переспросила Мария.

– Видимость того, что я на стороне отца. – В его голосе послышалась горечь, которой раньше не было. Последнее, самое важное, слово он произнес с откровенной неприязнью. – Ты ведь должна понимать меня лучше, чем кто-либо другой.

– Но… – начала было Мария и запнулась, не находя нужных слов.

Бойд поднял руку, призывая ее остановиться.

– Побеседуете о вашей общей ненависти к нему позже. У нас есть более важные темы для обсуждения.

Данте и Мария встретились взглядами. Ему так много нужно было ей сказать, но он понимал, что сейчас не время и не место.

– Знаешь, он прав. У нас очень насыщенный план. Мне еще предстоит раскрыть тебе семейную тайну.

Шофер остановил автомобиль у главных ворот виллы.

Бенито сидел сзади и размышлял обо всем, что произошло в последнее время. О страшных событиях в Орвието, о том, что случилось в Ватикане, о гибели сына. И все же, несмотря на многочисленные неприятности, у него было предчувствие, что удача ждет за углом, что все его труды скоро будут вознаграждены.

Конечно, он не мог и предположить, какой будет эта награда.

Бойд и Мария внимательно наблюдали за Данте, когда тот шел к своему столу. Он со вздохом опустился в отцовское кресло, словно тайна, которую он собирался поведать, тяжелым грузом давила на него.

– В течение многих лет я чувствовал, что что-то происходит, – начал он. – Стоило мне войти в комнату, и отец тут же прекращал беседу с Роберто. Поначалу я думал, что они говорят обо мне. А потом понял, что дело в чем-то значительно более важном.

Данте взял со стола какой-то брелок и стал вертеть в руках, стараясь не смотреть на собеседников.

– Я начал просматривать их документы, перепроверять все, что они просили меня сделать, и в результате обнаружил, что многое из этого концентрируется вокруг Орвието. Дополнительная охрана, дополнительные расходы и много чего еще дополнительного. Там происходило что-то такое, что от меня тщательно скрывали.

Данте был явно подавлен тем, о чем ему приходилось рассказывать. Он раздраженно отбросил в сторону брелок и продолжил:

– Однажды мной до такой степени овладело любопытство, что я пошел к отцу и попросил, чтобы он сообщил мне правду о катакомбах и о том, куда идут наши деньги. Он только отмахнулся от меня и потребовал, чтобы я оставил его в покое. Он просто наплевал на меня. Я сразу понял, что он никогда ничего мне не расскажет.

Мгновение Данте молчал, затем взглянул на Бойда.

– И вот тогда-то я решил найти человека, которому мог бы доверять.

– Что ты имеешь в виду? – спросила Мария.

– Извини, Мария, тебя, наверное, оскорбит мое признание, но я в течение многих лет следил за тобой. В течение всех лет твоей учебы я следил за твоей частной жизнью, за твоими связями. В конце концов, ты моя сестра. Я не мог тебя забыть, даже если ты этого очень хотела.

Мария напряженно молчала, пытаясь понять его мотивы. Да она и не знала, что ему ответить.

– И вот тогда-то я получил сведения о докторе Бойде, – продолжал Данте. – Я следил за тобой и узнал о его страстном интересе к катакомбам. Поначалу я даже счел неким чудом то, что судьба свела вас двоих вместе. А потом понял, что здесь не простое везение. Ты поехала в Дувр с определенной целью. Ты поехала туда, чтобы побольше узнать об Орвието. Ты стала студенткой Бойда из-за такого же любопытства.

Из глаз Марии покатились слезы. Она попыталась смахнуть их, так чтобы никто не заметил, но от Данте не могло укрыться ее состояние и он улыбнулся. Он понял, что следует по правильному пути. За долгие годы его сестра совсем не изменилась.

– Год назад я просматривал запросы на получение разрешения на раскопки, и мне впервые встретилось имя Бойда. Я сразу понял, что это великолепный предлог для того, чтобы завязать общение. И я позвонил ему по поводу катакомб.

Мария уставилась на профессора обвиняющим взглядом.

– Вы беседовали с Данте год назад, и не сказали мне ни слова?!

Бойд попытался оправдаться.

– Клянусь, Мария, я не знал, что он ваш брат. Он сказал только, что зовут его Данте и что он ассистент вашего отца. Больше он мне ничего не сообщил. Он вообще о себе никогда ничего не говорил.

– Профессор говорит абсолютную правду, – заверил ее Данте. – Я не хотел, чтобы ты знала об этой договоренности, так как ты сразу же порвала бы отношения с Бойдом. Мне хорошо известно, насколько ты упряма. У меня большой опыт.

По лицу Марии было ясно, что она немного смягчилась. Девушка медленно повернулась к Данте.

– В течение нескольких месяцев я обменивался информацией с доктором Бойдом. Он сообщал мне о своих находках, а я ему – о своих, в надежде, что нам удастся провести удачные раскопки. Конечно, я не мог отправиться с ним в Орвието – мое участие не укрылось бы от отца, – но меня вполне удовлетворило, что в них будет участвовать один из нас. То есть ты.

У Марии из глаз вновь покатились слезы.

– Значит, вот что ты скрывал? Вот в чем заключается семейная тайна?

Данте рассмеялся над ее наивностью.

– Вовсе нет. Отец скрывал нечто от нас обоих на протяжении всей нашей жизни, скрывал то, что мы должны были знать уже давно. Я могу поклясться тебе, что пребывал в неведении до вчерашнего дня. Когда отец узнал о гибели Роберто, он пригласил меня к себе и все рассказал. Он сообщил мне правду о катакомбах, о распятии и о нашем происхождении. Видишь ли, катакомбы Орвието были построены специально для нас. Для нашей семьи. В честь нашего предка.

– О чем ты говоришь? Какого предка?

Вместо ответа Данте кивнул на изображение, которое было сделано по требованию их отца вскоре после первого его посещения катакомб. Оно было очень похоже – хотя и значительно меньше по размеру – на то, которое Бойд с Марией обнаружили в первом помещении катакомб. То, которое вызвало в Марии уверенность, что она видела его где-то раньше, но где, припомнить не смогла. И тут она поняла, почему ее подвела память.

– Смеющийся человек? – выдохнула она. – Смеющийся человек – наш родственник?

Данте нахмурился.

– Что еще за смеющийся человек?

– Он, – ответила она. – Так мы его назвали, мы ведь не знали его настоящего имени. Катакомбы полны его изображений. На стенах, на барельефах, на гробнице. С тех пор мы пытались узнать, кто он такой.

– Значит, ваши поиски закончены, теперь вы знаете его имя.

– Знаем?

Данте кивнул.

– Это и твое имя тоже.

– Мое имя? Что ты хочешь сказать? Что его звали Пелати?

– Нет, – ответил Данте. – Имя изменили, чтобы защитить нас от последствий его грехов… Его звали Пилат.

– Пилат?

Данте кивнул.

– Понтий Пилат. Он был нашим предком. А мы его потомки.

– Мы его… кто? – Мария уставилась на Данте, затем перевела взгляд на Бойда и вновь на Данте. – Что ты такое говоришь?

– А то, что настоящее имя нашей семьи не Пелати, а Пилат. Оно было изменено, чтобы защитить наших с тобой предков от преследования.

– Значит, смеющийся человек – Понтий Пилат?

Данте кивнул.

– И мы все от него происходим.

Прошло некоторое время, прежде чем Мария все осознала. И как только это произошло, она тихонько застонала, будто получила удар под дых. Ей хотелось спорить, хотелось драться, однако в глубине души Мария прекрасно понимала, что брат никогда не стал бы лгать о таких вещах. Значит, все рассказанное – правда.

Они связаны родственными узами с самым ненавидимым убийцей всех времен.

Медленно, в полнейшем отчаянии она повернулась к доктору Бойду, стоявшему теперь рядом с ней.

– Профессор? Неужели подобное возможно? Неужели хотя бы часть этого правда?

Бойд закрыл глаза и задумался над услышанным.

– Да, дорогая, вполне возможно.

– Но… каким образом?

Он глубоко вздохнул, пытаясь подыскать нужные слова:

– Как ни странно, о Понтии Пилате известно совсем немногое. Большинство ученых сходятся на том, что он стал прокуратором Иудеи в двадцать шестом году и через десять лет покинул названный пост. Однако ничего не известно ни о его рождении, ни о его смерти, хотя на сей счет существует масса противоречивых сведений. Некоторые историки полагают, что Пилат был казнен по постановлению римского Сената вскоре после смерти Тиберия в тридцать седьмом году. Другие считают, что Пилат покончил с собой, утопив свою нечистую совесть в озере неподалеку от Люцерна в Швейцарии. Кстати, озеро расположено на горе Пилат. Однако в немецком фольклоре бытуют легенды, что Пилат прожил долгую и счастливую жизнь в Вене на Роне, где до сих пор находится пятидесятидвухфутовый памятник, который называют гробницей Пилата. Несмотря на столь значительные расхождения, – подчеркнул Бойд, – существуют абсолютно точно установленные факты относительно личности Пилата. Самый интересный из них касается его жены Клавдии Прокулы. Очень немногим известно, что супруга Пилата была внучкой Августа и приемной дочерью императора Тиберия.

– Что?! – Мария заморгала. – Тиберий был тестем Пилата?

Бойд кивнул.

– Держу пари, об этом вы ни разу не слыхали на занятиях в воскресной школе.

– Не слыхала, – выдохнула Мария. Внезапно версия о сотрудничестве Пилата и Тиберия показалась ей вполне реальной. Они были не просто политическими союзниками. Они были родственниками.

– А знаете ли вы, – продолжал Бойд, – что коптская церковь в Египте и абиссинская в Эфиопии всегда считали, что Понтий и Клавдия приняли христианство после распятия? Они почитают их как святых и двадцать пятого июня празднуют день их памяти!

– Простите, доктор Бойд, но мне кажется, вы упускаете здесь нечто весьма существенное. То, что вы говорите, не столь уж и важно. Нас должен интересовать только сам факт распятия и больше ничего.

– Именно к этому я и приближаюсь, – ответил профессор, отмахнувшись от Данте. – В течение многих лет я полагал, что они просто идиоты, почитая Понтия Пилата как героя. Называя его христианином. Теперь я знаю, что они абсолютно правы. О Господи! Ведь Пилат и является создателем религии. Я сам полный идиот, так как не понял столь очевидного факта раньше.

– Вы чувствуете себя идиотом?! – воскликнула Мария. – А как должна чувствовать себя я? Мы носились по всей Европе в поисках… моего родственника. А портрет смеющегося человека все время висел на стене в кабинете моего отца! – Она глубоко вздохнула, стараясь успокоиться. – Но как мы могли забыть о Пилате? Ведь он столь очевидная кандидатура. Мы должны были о нем вспомнить.

– Ну-ну, дорогая, в этом вы не одиноки, – постарался успокоить ее Бойд. – Мы все не обратили внимания на Пилата. Выше голову! Еще не конец света.

– Вы заблуждаетесь, – произнес чей-то голос с порога. Потрясенные, они обернулись и увидели, что в комнату входят Бенито Пелати и четверо вооруженных охранников. – Для Данте он наступит сейчас.

И Бенито подтвердил свое заявление выстрелом. Фонтан крови вырвался из груди Данте, залив изображение Пилата и всю стену за спиной у младшего сына Бенито. Затем, словно при замедленной съемке, его безжизненное тело съехало с кресла и рухнуло на пол. Увиденное пробудило в Марии такую ярость, что она бросилась к отцу и попыталась выбить оружие у него из рук. На ее пути встал охранник, и она набросилась на него. Мария успела расцарапать ему лицо, пока тот не опомнился и не нанес ей удар головой в нос. Завершил охранник расправу резким хуком в подбородок, от которого девушка отлетела к стеклянному кофейному столику, разбив его вдребезги.

На Бенито решительность дочери произвела сильное впечатление. Пристально взглянув на нее, он произнес:

– Кто бы мог подумать?! Из всех моих детей настоящим мужчиной оказалась только дочь!

Глава 72

Мария пришла в себя и обнаружила, что привязана к стулу. Из носа и рта капала кровь. Все тело было изрезано. Кусочки стекла торчали отовсюду, словно колючки у дикобраза. Голова кружилась.

Мария заморгала, пытаясь сосредоточиться и рассмотреть, что за человек стоит перед ней. Размытые очертания фигуры бросились ей в глаза сразу же, как только она очнулась. Ей казалось, что все вокруг окутывает какой-то туман. Он замутнил ей зрение, память, даже слух, а в голове, словно отдаленное эхо, звучало ее собственное имя. Кто-то что-то ей говорил. Мария снова заморгала, стараясь понять, кто же это такой.

– Мария? – повторил ее отец. – Ты меня слышишь?

– Что? – пробормотала она. – Где я?

– Ты дома, Мария. После стольких лет ты наконец дома… Думаю, твое возвращение стоит отпраздновать. – Один из охранников передал Бенито бутылку граппы, которую он тут же опрокинул ей на голову. Огненная жидкость мгновенно проникла в раны, вызвав сильнейший приступ боли, словно ножом пронзивший все тело. Мария не смогла сдержать крик. Бенито расхохотался. – Пока чувствуешь боль, можешь быть уверен, что еще жив.

Внезапно понимание ситуации вернулось к Марии, словно молнией осветив ее сознание. Она вспомнила, где находится и что с ней происходит. А самым страшным было то, что она вдруг поняла, кто стоит перед ней и злобно смеется. В одно мгновение все ее самые страшные кошмары сделались реальностью. Рядом с Марией был отец.

– Я знал, что когда-нибудь снова тебя увижу, – заметил Бенито, – но не думал, что наша встреча будет такой.

– Я тоже, – процедила она сквозь зубы. – Только я надеялась, что в следующий раз буду стоять у твоего смертного одра.

Бенито покачал головой.

– Все получилось как раз наоборот: теперь я стою у твоего.

Мария оглянулась по сторонам в поисках хоть какой-то надежды. Или оружия. Или пути для побега. Хоть чего-то. И тут заметила, что рядом с ней привязан доктор Бойд. Голова старого профессора упала на грудь. Вся рубашка была в крови. Глаза и щеки распухли от бесчисленных ударов.

– Боже мой! Что ты с ним сделал?

– Я ничего с ним не делал. Делали мои люди. Их просто разозлило то, что он не отвечает на мои вопросы. – Бенито внимательно всматривался в темно-карие глаза дочери, радуясь, что видит в них ужас. Он уже однажды наблюдал подобный взгляд много лет назад в подобной ситуации и в этой же комнате. – Надеюсь, к тебе не придется применять те же методы воздействия, чтобы ты разговорилась.

– Можешь не рассчитывать на мою сговорчивость.

Бенито пожал плечами.

– Очень жаль. В таком случае, полагаю, тебя ждет судьба твоей матери.

– Судьба моей матери? О чем ты?

Бенито улыбнулся. Он знал, что она попадется на приманку.

– Ну, Мария, не думаешь ведь ты в самом деле, что она покончила с собой! Ты знала ее лучше, чем кто-либо. Твоя мать никогда не принадлежала к тому типу женщин, которые способны совершить самоубийство.

У Марии голова снова пошла кругом. Конечно, она всегда сомневалась в самоубийстве матери. И теперь к ней вернулись вопросы, которые когда-то давно она уже задавала себе. Каким образом умерла мать? Что случилось на самом деле? Может быть, ее убили? Или она стала жертвой несчастного случая? Ей хотелось спросить человека, стоявшего перед ней, об очень многом, но девушка не могла выговорить ни слова.

– Вот что я тебе скажу, Мария, – предложил ей Бенито. – Давай обменяемся информацией. Ты отвечаешь на мой вопрос, а я отвечаю на твой… Ну как, согласна?

Она кивнула, приняв договор с дьяволом.

Он подвинул себе стул и сел напротив нее, надеясь сразу заметить, если она начнет ему лгать.

– Кому известна правда о катакомбах?

– Половине Европы, – простонала девушка, все еще ощущая, как горит кожа. – Люди говорят об этом уже на протяжении многих лет.

Бенито поморщился, ему было неприятно ее вызывающее поведение. И он дал почувствовать ей свое отношение, ударив по осколку стекла, торчавшему у Марии из бедра. Ее крик огласил комнату, а брезгливое выражение на физиономии Бенито превратилось в улыбку.

– Зачем ты создаешь для себя лишние сложности? Мне нужна только правда. Если ты не будешь артачиться, то получишь в обмен ответы на свои вопросы… А если будешь лгать, то тебя ждут сильные мучения… Поняла?

Мария кивнула.

– Кому известна правда о катакомбах?

– Только нам… Бойду и мне… Мы больше никому не доверяли… поэтому хранили тайну.

– А остальным? Петру Альстеру? Пейну и Джонсу? Что им известно?

– Ничего, – ответила она, с трудом переводя дыхание. – Им известно, что мы искали катакомбы, но они не знают, что мы их нашли.

Бенито кивнул. Без ведома Марии доктор Бойд во время допроса сказал Пелати то же самое, и поэтому Бенито пришлось поверить словам дочери. Позже его люди применят к ним обоим дополнительные методы, и тогда, возможно, станут известны какие-то другие факты.

– Теперь моя очередь, – прохрипела она. – Что случилось с моей матерью?

– Времени зря не теряешь, дорогая. Ну что ж, тогда и я не буду тратить его впустую. Твою мать убили.

– Убили? Кто?

– Извини, Мария. Теперь моя очередь задавать вопрос. На твой я уже ответил.

– Но…

– Никаких «но»! – Он надавил пальцем на осколок стекла, чтобы продемонстрировать, кто здесь хозяин. – Что вы забрали из катакомб?

– Свиток. Только свиток. Больше ничего.

– Точнее, пожалуйста, – потребовал он. – О свитке поподробнее.

– Нет, это уже следующий вопрос.

Бенито покачал головой:

– Это не вопрос, а приказ. Говори о свитке. – И он еще сильнее надавил на стекло. – Твой ответ был неполон.

– Хорошо, – прохрипела она, с каждым мгновением все больше ненавидя его. – Мы нашли его в бронзовом цилиндре. В подвале.

– В комнате документов. Внутри каменного ящика с его изображением. – Бенито перевел взгляд на портрет у себя за спиной. – Верно?

Мария кивнула в некотором замешательстве.

– Откуда ты знаешь?

– Откуда? Я сам его там оставил. Неужели ты думаешь, что стала первооткрывательницей катакомб?.. Потрясающе! Как наивны могут быть женщины!

– Что? Минуточку! Ты хочешь сказать, что был там, внутри?

– Конечно, был. И я открыл их. Точнее, открыл заново. Церкви было известно об их существовании на протяжении столетий.

– Но свиток? Если они знали о свитке, почему же оставили его там?

На устах Бенито заиграла покровительственная улыбка. Она действительно поразительно тупа.

– Церкви ничего не было известно ни о свитке, ни о нижнем уровне. Римляне опечатали вход на лестницу две тысячи лет назад. Туда невозможно было проникнуть до тех пор, пока я не провел соответствующие исследования на плато и не обнаружил нижний уровень.

Он усмехнулся, подумав о странности местонахождения свитка. Папа Урбан VI избрал Орвието в качестве идеального места для защиты Ватикана на период Великого раскола. А гораздо большая опасность – документ, который был способен потрясти основы христианства и Церкви! – все это время была сокрыта в катакомбах. Бенито понимал, что если бы служители папского престола обнаружили тайный вход на лестницу, свидетельство о плане Пилата было бы уничтожено церковью еще в XIV веке. К счастью, свиток остался для них недосягаем.

– Моя очередь, – решительно произнесла Мария. – За что убили мою мать?

– За что?.. За тебя.

– Что? Что значит – за меня?

Он поднял палец в знак того, что теперь вопросы должен задавать он.

– Вы перевели свиток?

Марии хотелось солгать. В то же время она понимала, что если он почувствует, что она лжет, то не станет больше отвечать на ее вопросы. Рисковать девушка не могла. Для нее тайна смерти матери была гораздо важнее всех тайн свитка.

– Да, мы перевели его в Милане.

Бенито ожидал подобного ответа.

– Значит, ты знаешь правду. Центральным персонажем истории о распятии был не Христос. Главным героем был Пилат, твой предок. Его афера породила величайшую религию всех времен и народов.

Мария неопределенно пожала плечами, выразив этим жестом полное равнодушие.

– Почему ее убили из-за меня?

– Ты что, не слышала, что я тебе сказал? Ты родственница Понтия Пилата. Он был твоим предком.

– Ну и что? Меня гораздо больше интересует судьба моей матери. За что ты убил ее?

Он улыбнулся ее наглости и решил вознаградить ответом.

– За что? За то, что она хотела тебя вернуть. Ты была ее любимой малышкой… С того момента, как ты пошла в школу, с ней стало все труднее справляться. Она понимала, что я не собираюсь ей уступать, и прибегла к внешнему давлению в надежде заставить меня поменять решение.

– И какое же давление?

Бенито отрицательно покачал головой. Его вопрос.

– Когда Роберто пытали, что он рассказал?

– Не знаю. Меня там не было.

– Мария, – мрачно произнес Бенито и коснулся осколка стекла.

– Я говорю совершенно искренне. Меня там не было. Именно поэтому Пейн отрезал Роберто палец, чтобы узнать, кто он такой. Если бы я была рядом, то не стала бы скрывать, кто такой Роберто.

Бенито задумался, затем кивнул.

– Какое давление? – повторила она.

– Твоя мать нашла информацию о катакомбах у меня в кабинете. Она пригрозила обнародовать ее, если я не верну тебя домой.

Наконец Марии все стало ясно. Вот почему мать позвонила ей в школу и попросила собирать вещи. Она полагала, что информации о катакомбах будет достаточно, чтобы добиться возвращения Марии. Она заблуждалась.

– И ты приказал ее убить?

– Вовсе нет. Я сам ее и убил. Прямо здесь, в этой комнате. – Бенито улыбнулся, вспомнив тот день. Она была его женой, поэтому он считал, что имеет полное право распоряжаться ее жизнью. Убийство жены было для него примерно тем же, чем для других бывает умерщвление больной собаки. – Ни одной женщине не позволено командовать мной. Ни здесь, в моем доме, ни в Орвието. Кроме того, речь шла о моей семейной тайне, а не о ее. Похитив сведения о тайне катакомб, она совершила преступление, за которое заслуживала смерти.