Текст книги "Крестное знамение"

Автор книги: Крис Кузнецки

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 32 страниц)

Глава 56

Булавки в карте начинали бесить Ника Дайала. Предполагалось, что они должны помочь ему сосредоточиться – отметив, в каких местах осуществлялись похищения, где жертв распинали и откуда были жертвы родом, – но результат оказался прямо противоположным. Одна булавка здесь, другая – за тридевять земель от нее. Без всякой определенной причины, без всякой логики. Случайные точки на карте.

И все-таки Дайал в глубине души чувствовал, что он чего-то недопонимает. Здесь должна присутствовать какая-то закономерность. На данный момент ему удалось обнаружить только две характеристики, связывавшие все жертвы. Возраст и пол – вот два критерия, которые связывали всех троих и Христа. Дайал пока не мог с уверенностью сказать, что это не случайное совпадение, тем не менее на данном этапе следствия он не мог ничего сбрасывать со счетов.

Найдешь логику в преступлениях – найдешь убийцу. Таково было правило. Трех совершенно разных мужчин убили преступники трех разных групп одинаковым способом? Нечто неслыханное!

Дайал раздраженно выдернул булавки белого цвета, обозначавшие места, где родились жертвы, и отбросил их в сторону. В специальном выделении мест их рождения не было смысла. Ведь Эрик Янсен не жил в Финляндии много лет, а Орландо Поп покинул Бразилию еще совсем ребенком, поэтому родина жертв – не показатель.

Затем очередь дошла до голубых булавок. Они были приколоты в местах похищения жертв. Одна соответствовала квартире в Риме, другая – салону в Таиланде, а третья – пентхаусу в Нью-Йорке. В двух из перечисленных мест жертвы также проживали, но этого было явно недостаточно, чтобы найти между ними какую-то логическую связь. Ее можно было отыскать, приняв во внимание только нечто постоянное, неизменное на протяжении достаточно долгого времени. Необходимо было установить некое правило, которое, несомненно, скрывалось за всем кажущимся хаосом загадочных убийств. А потом на основе тщательного анализа такого правила он сможет выйти и на убийцу.

Впрочем, и голубые булавки не подсказали ничего определенного, и Ник с раздражением вырвал их из карты.

Оставались только красные, обозначавшие места, в которых были совершены убийства. Одно в Дании, одно в Ливии и одно в Америке. Три жертвы, распятые в трех разных точках планеты. Все три преступления совершены на разных континентах, в разных странах. Какая связь может быть между ними? А с другой стороны, между ними обязательно должна быть какая-то связь! Возможно, настолько незначительная, что он сотни раз не обращал на нее внимания. Просто надо набраться терпения и поискать еще.

– Мне нужно время, – пробормотал Ник, – просто еще чуть-чуть времени.

Он глубоко вздохнул и выглянул в окно. Мимо не торопясь фланировали люди в шортах и теннисных туфлях. Прошло так много времени с тех пор, как Дайал в последний раз брал отпуск, что уже практически забыл, что такое просыпаться с ощущением полной свободы, завтракать с газетой в руках, а не с актом криминалистической экспертизы по очередному преступлению, провести день на пляже, или в музее, или… за осмотром какой-либо достопримечательности, в каком-нибудь Диснейленде или Гранд-Каньоне, или на Эйфелевой башне, или у какого-нибудь знаменитого замка, или исторической арки, или на прославленном бейсбольном стадионе.

В таком месте, куда приходят тысячи людей. Десятки тысяч. Может быть, даже миллионы. Каждый день, каждый год…

Черт! Вот в чем дело! Нитью, связывающей места преступления, могут послужить большие скопления народа. Убийцам нужны были толпы. Большие толпы. Громадные толпы. Но зачем? Зачем им нужны были толпы?

Люди… Убийцам нужны были люди. Внимание со стороны большого количества людей. Самых разных рас и национальностей. И религий.

О Господи! Ах вот, значит, почему все жертвы были такие разные. Они представляли человеческие типы.

Дайал ринулся к своей доске. В голове у него мелькали факты, связанные с преступлениями. Янсен. Священник. Распят. В Дании. «Во имя Отца». Начало молитвы. Что это значит?

Следующее преступление. Нарайян. Принц. Распят. В Ливии. «И Сына». Вторая часть молитвы. Той же молитвы.

Священник, затем принц. Отец, затем Сын.

Идем дальше. И мыслим в том же направлении. Сведем их воедино. Соединим.

Третье преступление. Поп. «Святой» игрок в бейсбол. Распят. В Бостоне. «И Святого». Третья часть молитвы. Сложим все. Сложим все вместе.

Священник, принц и Поп. «Во имя Отца и Сына и Святого…»

Но что может означать подобное послание? Что хотели сказать преступники миру?

Священник – отец.

Принц – сын.

Орландо Поп – «святой» игрок. Просто «святой». Поп – святой.

Отец, Сын и Святой… Черт! Чего-то явно не хватает. Духа не хватает!

Где Дух? Куда подевался Дух?

Минутку! Значит, еще не все закончено. Значит, еще должно быть совершено четвертое убийство. Где оно произойдет? Тоже у какой-нибудь достопримечательности? Да, это должна быть какая-то достопримечательность. Но какая и где? «Думай, Ник, думай. Следуй их логике. Найдешь логику в преступлениях – найдешь убийцу».

Так в чем же логика?

«Дух… Найдешь Дух – найдешь убийцу». Кто, черт возьми, может быть связан с Духом? Он не знает никакого Духа. Где искать Дух? Какая-то нелепость! Необходимо заранее узнать место. И опередить там убийц. «Не беспокойся по поводу Духа. Просто найди место».

Дайал всматривался в карту в отчаянной попытке найти место следующего преступления.

– Люди, – бормотал он. – Миллионы людей. Где будет много народу в ближайший уик-энд? – Он перебрал в уме десятки разных планировавшихся мероприятий. – Думай! Где будет больше всего народу? В чем логика? В чем эта чертова логика?

Дания. Ник приставил палец к красной булавке, отмечавшей Хельсингёр.

Ливия. Он перевел палец на юг, к иголке в Триполи.

Америка. Провел пальцем через Атлантический океан и остановился у Бостона.

Ник взял четвертую булавку, не зная, куда ее воткнуть.

– Черт! Черт! Черт! – выругался Дайал и стал от злости изо всей силы колотить по стене кулаком. Он понимал, что находится очень близко к разгадке; чувствовал, что вот-вот эта загадка поддастся его интеллектуальным усилиям. Ему нужно только до конца понять их логику, и игра будет окончена.

«Думай, Ник, думай. Где они нанесут свой следующий удар?»

В сильнейшем волнении Дайал тер глаза, стараясь таким образом отогнать нараставшую усталость. Простое, даже примитивное движение, тем не менее было в нем что-то такое – в прикосновении руки к лицу, – что помогло ему ухватить недостающее звено в преступной логике. Движение руки, простой жест, совершаемый христианами.

«Во имя Отца». Рука поднимается ко лбу.

«И Сына». Рука направляется вниз.

«И Святого». Рука движется влево.

«Духа». Рука перемещается вправо.

Дайал взглянул на карту и понял, что Дания располагается наверху. Далеко наверху. Как и Отец. Как и лоб Ника. Начало молитвы.

Следующее преступление произошло в Ливии. Далеко внизу. Это Сын.

Третье – в Бостоне. Слева. Это «Святой».

Остался Дух. Где-то справа. Но где справа?

Дайал нащупал карандаш и линейку. Затем приложил к булавке в Дании и соединил ее линейкой с булавкой в Ливии. Ник собирался провести линию между ними, когда понял, что такая линия уже существует.

Он разглядел на своей карте очень тонкую голубую полоску, которая шла от самого верхнего угла листа к низу, слегка изгибаясь где-то посередине, но проходя немного правее и Хельсингёра, и Триполи. Всмотревшись пристальнее, он понял, что это меридиан 15° восточной долготы, что означало: через оба города, в которых были совершены два первых преступления, проходил меридиан 12° восточной долготы.

Их разделяли тысячи миль, но соединял один меридиан.

Затем Ник перешел к Бостону, стараясь сохранять спокойствие и не потерять хладнокровия, хотя понимал, что загадка, по сути, разгадана. Он приставил линейку к булавке и провел карандашом линию чуть правее, на пять градусов ниже сорок пятой параллели, около сороковой.

Он продолжил линию через Атлантический океан, Францию, [25]25
  Сорок вторая параллель, на которой расположен Бостон, проходит в основном по северу Испании и по границе Испании с Францией.


[Закрыть]Италию, Боснию [26]26
  Скорее через Черногорию.


[Закрыть]и дальше – через Китай, Японию, закончив в Тихом океане. Затем провел по ней пальцем в поисках крупных городов.

Во Франции ничего значительного. В Италии тоже. Не привлекли его внимание и опустошенные войной земли Восточной Европы. За пустыней Гоби у самого Японского моря и теплых вод Тихого океана Ник обнаружил место, которое искал. Идеальное место для подобного преступления. То, которое полностью вписывалось в логику убийц. Город, находившийся к востоку от Бостона. Очень далеко к востоку. Почти на прямой линии. Рядом с сороковой параллелью.

Город в Китае, самой многолюдной стране мира. Стране, в которой миллиарды жителей внезапно обратились на Запад в поисках организованной религии. Место, где убийцы смогут наделать гораздо больше шума, чем где бы то ни было еще.

Дух погибнет в Пекине. [27]27
  Пекин расположен практически в точности на сороковой параллели.


[Закрыть]

Глава 57

Запретный Город

Пекин, Китай

Им предстояла особая акция. И не только потому, что она должна была иметь место так далеко, а прежде всего потому, что ею ставилась последняя точка в грандиозной загадке, которой предстояло изменить историю религии. Это будет pièce de rèsistance, [28]28
  Основное блюдо (фр.).


[Закрыть]которое раскроет их тайну миру.

Знак креста будет окончательно запечатлен на карте мира.

Запретный Город, по-китайски называвшийся «Гугун», в течение многих столетий был императорским дворцом. До 1911 года простым людям было запрещено входить на его территорию. Огражденный рвом глубиной двадцать футов и стеной, возвышавшейся более чем на сто футов, Запретный Город представляет собой квадрат, внутри которого, на 183 акрах земли, располагается 9999 зданий. В его возведении участвовали более миллиона строителей. Большая часть камней, использовавшихся при его сооружении, добывалась в каменоломнях Фаньшана, пригорода Пекина, а затем перевозилась в столицу в зимние месяцы по громадным ледяным колеям. Через каждые пятьдесят футов были прорыты колодцы, чтобы при необходимости можно было без труда набрать воды и восстановить ледяной путь.

В настоящее время Гугун является одной из самых популярных достопримечательностей в Азии, ежегодно привлекающей миллионы туристов различных национальностей, возрастов и социального положения. С камерами и блокнотами. Таких, как Тэнк Харпер. Правда, от остальных туристов он отличался тем, что в течение нескольких последних дней снимал не произведения искусства и святилища богов, а места расположения вооруженной охраны и проходы в Запретный Город. Так как в отличие от многочисленных туристских групп, которые помогали ему затеряться в толпе, Харперу было глубоко наплевать на Китай со всей его нищенской коммунячьей культурой.

Почему? Да потому что Харпер не был туристом. Он был палачом.

Месяц назад с ним связался человек по имени Манзак, наслышанный о подвигах Харпера в качестве наемника в Азии. Слово за слово, и Манзак предложил ему работу. Весьма солидную работу. За огромную сумму. Такую, что после ее выполнения Харпер мог спокойно уйти на заслуженный отдых.

После перечисления условий Харпера попросили выбрать трех человек, с которыми ему приходилось работать в прошлом и на которых он мог бы полностью положиться. Манзак записал их имена, затем провел тщательный анализ досье каждого. Все они были прирожденными убийцами, подонками, каких поискать, такими, которые на самого Сатану способны нагнать страху.

Короче говоря, идеальный выбор.

Манзак настаивал на немедленной встрече со всеми четырьмя. В каком-нибудь отдаленном и не бросающемся в глаза месте. Не имеет большого значения где. «Просто найдите такое место, – сказал он, – и я буду там. Какую бы точку на планете вы ни назвали».

Харперу захотелось проверить Манзака и узнать, не бахвалится ли он. И он выбрал один бар в Шанхае, у реки Хуанпу – место, известное только жителям города. Манзак не смог бы его найти ни при каких обстоятельствах. Сколько бы ни искал.

Когда Харпер прибыл, Манзак ждал его у бара. Он не улыбался и не торжествовал победу. Он даже не пил. Просто сидел и ждал, словно говоря: «Больше никогда не сомневайтесь во мне». Неудивительно, что вечером того же дня Харпер и его компания приняли все условия Манзака.

Правила игры Манзака были очень просты. Он отыскал шестнадцать человек, которые должны были распять четырех намеченных жертв. Он также выбрал и четыре места для совершения акции.

– Не обсуждайте свою задачу на публике. Всегда держитесь вместе. Если кто-то из вашей группы будет арестован или убит, считается, что вся четверка не выполнила задание. То же самое, если кто-то из вас окажется болтуном или попытается сбежать. Убийства следует исполнять точно по заданной схеме. Тела должны быть оставлены так, как описано в инструкции. Никакие импровизации при выполнении задания не допускаются. У каждой детали есть своя цель и свой смысл, даже если они вам непонятны.

В конце недели все должны были встретиться неподалеку от Рима, где выжившим предстояло разделить между собой шестнадцать миллионов долларов. Другими словами, если его группа выполнит задание, Харпер мог рассчитывать самое меньшее на миллион долларов. А если другие группы облажаются, он увезет домой целых четыре миллиона.

Неплохая плата за то, что, помимо всего прочего, обещало доставить ему большое удовольствие.

Пол Адамс родился в Австралии, в Сиднее. Он был единственным ребенком в семье миссионеров, которые потратили жизнь на попытки сделать мир лучше. Доставка продовольствия голодающим Индии или организация прививок в Африке – их единственной целью было помочь обделенным судьбой.

Как ни странно, Пол Адамс полюбил миссионерский стиль жизни еще совсем маленьким ребенком. И здесь с ним не могли сравниться даже родители. Адамс умел получать удовольствие от таких условий существования, при которых многие дети на его месте просто не выдержали бы. Он умел не обращать внимание на нестерпимую жару, на укусы насекомых, на отсутствие элементарных удобств, так как никакой другой, более комфортабельной жизни не знал. С какой стати тратить драгоценное время на то, чтобы смотреть телевизор, если можно использовать его на помощь ближнему? На нечто действительно важное.

Когда Адамсу исполнилось двадцать, он понял, что настала пора покинуть родительский кров и начать собственную миссионерскую деятельность. Не потому, что он не любил родителей или ему надоело жить вместе с ними, – просто он знал, что один добьется гораздо большего. И все вокруг тоже это понимали. Адамс обладал невероятной энергией, великолепным соединением нравственной силы и врожденной харизмы, которая притягивала к нему людей и была той энергией, что заставляла многих безоглядно следовать за ним и выполнять его поручения, какими бы сложными они ни были.

На родине Адамса, в Австралии, аборигены называют подобное «золотым духом». Они считают, что такой дар дается богами раз в столетие. В их культуре он является высшим качеством, которым способен обладать человек и которое могут определить только старейшие и, следовательно, мудрейшие члены племени, те, кто ближе всего к богам. И старейшины признали, что у Пола Адамса этот дух есть.

Он был тем, кто мог изменить мир. Избранником своего времени.

С точкой зрения старейшин согласились и СМИ. Журнал «Тайм» назвал его «матерью Терезой нового тысячелетия», а «Ньюсуик» – «святым Сиднеем». Адамс был молод, харизматичен и любим во всем мире. И именно поэтому он был избран в качестве следующей жертвы.

Солнце близилось к закату, и у Тэнка Харпера с помощниками оставалось совсем немного времени. Они захватили Пола Адамса два дня назад – похитили в австралийском Морейфилде по пути в Брисбен. Операцию осуществили настолько блестяще, что создавалось впечатление, будто Адамса сам Господь забрал живым на небо.

Никаких свидетелей. Никаких улик. Никаких проблем.

На следующий день преступники уже были в Пекине, где собрались для планирования дальнейших действий. Из предварительного анализа ситуации стало ясно, что невозможно проникнуть в Запретный Город незамеченными. Он окружен рвом и почти отвесными стенами, на которые, наверное, можно было бы взобраться, имея при себе легкое снаряжение, но не с пятисотфунтовым крестом и стосемидесятипятифунтовой жертвой. Это означало, что придется найти какой-то другой путь проникновения внутрь. Нечто такое, что станет для китайцев полной неожиданностью.

Харпер продумал множество самых разных вариантов – от системы лебедок, с помощью которых можно перекинуть крест через стену, до гигантского троянского коня, но все пришлось отвергнуть. И вот тут-то он услышал старую китайскую пословицу о сокровищах, падающих с неба. И тогда Харпер понял, что с самого начала неверно подходил к проблеме.

Зачем подниматься, если гораздо легче спуститься?

Глава 58

Когда дым наполнил коридор и заработали разбрызгиватели, Пейн понял, что чего-то не хватает. Не хватало звука пожарной сигнализации. Обычно порядок такой: огонь, дым, тревога, а затем разбрызгиватели. Но не сегодня. Он спросил у Альстера, в чем причина и не свидетельствует ли это о каком-то серьезном сбое.

– Сирена должна была включиться, – заверил его Альстер. – Как здесь, так и в пожарном депо в Бьяске… Действительно, наверное, что-то не сработало.

У Пейна возникли сомнения.

– Ее можно было отключить вручную?

Альстер кивнул:

– Да, с помощью специального ключа.

– У кого находятся ключи?

– У меня, у Франца и у всех охранников.

Убить охранника, забрать у него ключи и затем отключить систему, пока пожарники еще ничего не знают. Именно так поступил бы Пейн, если бы хотел, чтобы помощь не подоспела вовремя.

– Где выключатель?

Альстер указал в сторону восточной части здания.

– Там в заднем коридоре электрическая панель. Оттуда всем можно управлять.

– Значит, туда нам и нужно.

Альстер взглянул на Пейна так, словно тот сошел с ума. Такое же выражение было написано на лицах у Бойда, Марии и Франца. В помещении становилось все жарче, дыма было все больше, а Пейну хотелось пройти еще дальше внутрь. И только Джонс понял замысел Пейна, потому что им и раньше приходилось попадать в подобные переделки. Они знали: в ситуациях, когда противник превосходит силой, надо попытаться его перехитрить. Нужно осуществить какой-то неожиданный маневр или распрощаться с жизнью.

– Положитесь на меня. Я знаю, что делаю.

Все неуверенно кивнули.

– Петр, ведите. Ди-Джей, доктор и Франц последуют за вами. Мария, вы пойдете пятой. Я буду замыкающим. – Пейн передал ей винтовку. – Из нее легче целиться, чем из «люгера».

По страху в глазах Марии Пейн понял, что она встревожена. Что вызвало тревогу: солдаты, пожар или он сам, – Пейн не знал. По правде говоря, чтобы расставить все точки над i, ему хотелось тут же прямо сообщить ей, что им известно о ее связи с Манзаком. Если бы удалось выяснить ее отношение к происшедшему с Манзаком, он мог бы основное внимание уделить ситуации, а не следить за девушкой. Тем не менее Пейн понимал, что, если сейчас расскажет Марии все, у нее может случиться истерика, с которой будет еще тяжелее справиться. Поэтому он решил подождать. Сообщит ей новости позже. Если, конечно, они оба выживут.

Вода из разбрызгивателей летела сквозь густой дым, создавая ощущение черного дождя. Он застилал глаза и затруднял дыхание. Все шестеро продолжали продвигаться в глубь здания, наклонившись как можно ближе к полу.

Когда подошли к последнему коридору, Джонс сделал знак всем остановиться и махнул рукой Пейну, чтобы тот подошел к нему. Не сводя глаз с Марии, Пейн прошел вперед. Здесь он повернулся к Альстеру и сказал:

– Мария слишком нервничает из-за стресса. Попробуйте ее успокоить. – Он крепко сжал ему руку, давая понять, что вопрос достаточно серьезен. – И если заметите, что она собирается совершить какую-то глупость, попросите у нее винтовку якобы для осмотра и не возвращайте обратно. Мне очень не хочется, чтобы она сама причинила вред себе или кому-то из нас.

Альстер кивнул и направился к Марии. Несколько мгновений Пейн наблюдал за ними, затем повернулся к Джонсу.

– Что дальше?

– Ты ведешь, я следую за тобой.

– Согласен. – Пейн сделал шаг вперед и заглянул за угол.

По словам Альстера, панель находится на левой стене коридора, поэтому Пейн решил держаться как можно ближе к ней, надеясь укрыться от глаз находившихся там людей. Если там вообще кто-то есть. По правде говоря, все это не более чем предположение. Ведь пожарная сирена могла выйти из строя по какой-то другой причине, и получается, что он рискует жизнью напрасно. С другой стороны, попытайся они покинуть здание через главный вход, их всех перестреляют еще до того, как они добегут до забора.

Сейчас по крайней мере у них есть шанс выжить.

Сделав три шага от поворота, Пейн услышал приглушенные голоса. Он коснулся уха и поднял сразу оба «люгера», дав таким образом понять Джонсу, что слышит голоса двух мужчин. Джонс скользнул за Пейном, махнув пистолетом у самого пола, из чего Пейн заключил, что напарник будет стрелять снизу. Пейн кивнул и сделал еще шаг вперед. Один из мужчин говорил по-итальянски, другой отвечал ему на немецком диалекте, которым пользуются большинство швейцарцев. В одной команде, а говорят на разных языках… Пейн надеялся, что Джонс хорошо их слышит.

Конечно, содержание их беседы они обсудят потом, а сейчас их нужно просто обезвредить.

Пейн коснулся своих часов, а затем одними губами произнес:

– Три… два… один… вперед!

Их движение было настолько стремительным, что солдаты не успели отреагировать. Оба были в военной форме и в противогазах – отсюда и приглушенные голоса. С плеч свисали «АК-47» на ремнях.

При обычной атаке Пейн вначале приказал бы им сдаться и только потом перешел к более решительным действиям, но не теперь. Помимо всего прочего, приходилось принимать во внимание и языковой барьер, поэтому Пейн решил сразу перейти к активным действиям. Его первая пуля пробила итальянцу бицепс, в то время как пуля Джонса поразила солдата в икру одной ноги, разорвала мышцу и засела в другой ноге. Корчась, солдат рухнул на пол. Кровь текла у него сразу из нескольких ран. Швейцарец тем временем замер и тупо смотрел перед собой, не понимая, что происходит, хотя Пейн с Джонсом, находившиеся в конце коридора, были очень хорошо ему видны.

Пейн понимал, что они могут заставить его вывести их из здания, и решил оставить солдата в живых. Вместо этого он бросился вперед, разоружил обоих, сорвал с них противогазы, приставил «люгер» к подбородку швейцарца, хотя и знал, что дуло у пистолета раскаленное.

– Ты говоришь по-английски? – процедил Пейн сквозь зубы, услышав шипение горящей кожи.

– Да, – прохрипел швейцарец. – Да.

– Значит, так: либо ты будешь отвечать на мои вопросы, либо умрешь. Сколько человек в вашей команде?

– Шестеро… Мы плюс еще четверо.

Итальянец продолжал корчиться на полу от нестерпимой боли. Джонс резко пнул его и приказал заткнуться.

– Где остальные? – спросил Пейн.

– Снаружи. Все снаружи.

– Каким образом вы поддерживаете с ними связь?

– По рации… она у меня в кармане.

Джонс вытащил ее и прежде всего убедился, что их разговор не передается.

– А почему вы здесь? – спросил Пейн. – В чем заключается ваша задача?

– Чтобы вы не могли вернуться обратно.

Его слова означали, что стоило Пейну с его группой выйти из архива, как эти двое сразу же преградили бы им путь к отступлению обратно в здание. И их всех без труда перебили бы во дворе.

Пейн еще сильнее прижал «люгер» к подбородку швейцарца.

– И чего вы ждали? Какого сигнала?

– Сообщения от них. Мы ждали сообщения от них.

Пейн покачал головой.

– Планы изменились. Передавать сообщение будете вы, в противном случае умрете. Понятно?

Швейцарец попытался кивнуть. Джонс протянул ему рацию и сказал, что он должен передать находящимся во дворе. После чего Пейн заверил солдата, что Джонс говорит на нескольких языках и, если услышит какие-то слова, которые напомнят ему предупреждение, подаст Пейну знак нажать на спуск. Пейн почувствовал, что швейцарец не верит ему, и тогда Джонс произнес по паре слов по-немецки, по-итальянски и еще на нескольких языках. У парня челюсть было отвисла от удивления, но Пейн быстро возвратил ее на место с помощью пистолета.

– Ну, – прохрипел Пейн, – посылай сообщение! Немедленно!

Солдат включил микрофон и произнес на родном наречии:

– Макс, они уходят! Здесь есть подземный туннель! Они уходят вдоль основания горы! Идите за ними! Скорее!

Джонс выхватил у него из рук рацию и похвалил за естественность и эмоциональность речи. Пейн, конечно, не понял, что сказал парень, но почувствовал, что в свои слова тот вложил всю душу. Спектакль спас ему жизнь. А также всем членам команды Пейна.

Они стояли и терпеливо ждали реакции Макса. Через десять секунд из рации полился поток быстрой речи. Вначале Макс. Затем кто-то еще. Потом снова Макс. Пейн повернулся к Джонсу в ожидании перевода, однако тот сделал ему знак подождать. Еще чей-то голос. Затем голос Макса. И снова Макс, только на сей раз значительно более раздраженным тоном.

Наконец Джонс услышал то, чего они с таким нетерпением ждали.

– Они попались на нашу удочку и направляются к задней части здания, к подножию горы.

Пейн улыбнулся:

– Вы можете назвать меня безумцем, но я предлагаю вам пройти к центральному входу.

Все, кроме двух солдат, рассмеялись. Те понимали, что через несколько минут их вытащат на улицу и здорово шибанут по голове, чтобы ничего не видели и не слышали.