Текст книги "Ева (СИ)"

Автор книги: Константин Фрес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 45 (всего у книги 53 страниц)

Еву словно грубо вырвали из тела и поместили в чёрное холодное небытие – в неживую черноту космоса, в котором где-то далеко тускло сверкали звезды.

– Это я позвал тебя, – в чёрной тишине свистящий уродливый голос, подзывающий Еву к себе, звучал гулко, злобно. В нем слышалась лютая издёвка и предвкушение чего-то жуткого, гнусного.

Ева в ужасе завертелась на месте, дыхание вырывалось из губ клубками белого пара и застывало на морозе, от которого, казалось, потрескалась даже кожа.

– Кто вы? – выкрикнула Ева, но её голос разбился в звенящей тишине.

– Видишь, как здесь холодно и страшно? – из тёмной непроглядной ночи на неё надвигалась мощная фигура, и тусклые блики играли на высоких сапогах, а длинный плащ заметал бледные звёзды. – Это ты сюда меня загнала. Теперь я заставлю тебя остаться здесь.

Ева отшатнулась и едва не упала, наступив на подол своей ночной рубашки. От холода её била крупная дрожь, которую она была не в силах унять, и чудовище, сверкающее ненавидящими ситхскими глазами, скрежеща металлическими пальцами, неуклонно надвигалось, тихонько посмеиваясь.

– Лорд Вейдер?! – выкрикнула она, рассмотрев металлические блики на руке, протянутой к ней, и ответом ей был гораздо более злобный смех, и звонкие щелчки металлических скелетированных пальцев, высекающие искры и звонко разносящиеся по всему космосу.

– Из-за тебя я вынужден тут находиться всегда – ни жив, ни мёртв. Темнота и холод. Всегда. Всё ты. Я заставлю тебя остаться здесь со мной. И его тоже.

Металлический палец указал на живот Евы, и та укрыла ладонями, спрятала его, отступая от чудовища, продолжающего надвигаться.

– Вы не сделаете этого, – дерзко выкрикнула Ева. – Это и ваш ребенок тоже! Вы и его убьете?

– Мне плевать, – злобно выдохнул монстр. Неясный отсвет лег на его плечи, и Еве показалось, что он весь порос длинными гремящими металлическими иглами, как дикобраз. – Я хочу в клочья вас обоих разорвать.

Вскрикнув, Ева отпрыгнула и помчалась прочь по хрустким ледяным колким звёздам, прочь от грохочущего издевательского смеха, и её развевающаяся одежда походила на облака остывающего газа в этом умирающем, застывающем холодном мире.

– Тебе никуда не убежать, – впереди, словно раскалённые на солнце планеты, вспыхнули страшные глаза, и Ева, затормозив, обдирая босые ступни о холод звёзд, отпрянула, и кинулась в другую сторону. Её крик был беззвучен, потому что застыл в густом неподвижном мраке, и был жив только голос чудовища, потому что он тоже был частью этого умирающего космоса.

* * *

– Да проснитесь же!

Горячая рука Вайенса, крепко встряхивая за плечо, вырвала Еву из ночного кошмара, и она ощутила, как с тонкого стекла на подбородок капает вода, а зубы выбивают бешеную дробь по кромке стакана.

– Ещё! – командовал Вайенс, вливая в её рот воду и не позволяя вою перерасти в истерику. – Пейте. Так.

Ева, ухватив его за руку обеими ладонями, жадно глотала воду, и дрожь постепенно покидала измученное тело. Наоборот, в постели было невозможно душно, тело горело огнём, и только ступни до сих пор сохраняли ощущение стылого ломкого льда.

– Что? – спросил Вайенс, внимательно всматриваясь в её покрытое липкой испариной лицо. – Кошмар? Что-то с ребенком?

Ева положила руки на живот и с облегчением вздохнула. Слабое шевеление внутри её тела говорило о том, что дитя было живо.

– Мне приснилось, – пробормотала Ева, натягивая на плечи одеяло.

– Вейдер? – насмешливо фыркнул Вайенс, поднимаясь с её постели. Ева с удивлением воззрилась на него:

– Откуда вы…

– Вы кричали во сне, – пояснил Вайенс, поставив пустой стакан на прикроватный изящный столик. – И не могли никак проснуться.

Только сейчас Ева сообразила, что позабыла закрыть свои тайные двери, и даже обрадовалась этому.

* * *

Утром Вайенс вел себя совершенно спокойно, так, словно ничего такого особенного не происходило, и словно он никуда никогда не улетал с Риггеля, а всегда находился здесь, и будто каждый его день начинался с завтрака с Евой в общей столовой.

Впрочем, при её появлении он всё же привстал, приветствуя женщину, и, внимательно оглядев посеревшее от бессонницы лицо, поинтересовался, как она себя чувствует.

– Спасибо, хорошо, – ответила Ева, опускаясь в кресло. – Не понимаю, что на меня нашло.

– Ничего особенного, – ответил Вайенс, возвращаясь к трапезе, точнее, к чашке утреннего кофе. – Обычное беспокойство за дитя.

– Беспокойство? – Ева пожала плечами. – О чём мне беспокоиться?

– О том, что сделает Дарт Вейдер, когда дитя родится, например.

– Он не знает о ребенке.

– Но это не мешает вам переживать, не так ли? Дарт Вейдер может узнать. И отнять ребенка он может. Ребенок родится с чувствительностью к Силе.

– Думаю, я смогу его убедить не делать этого.

– В вашем сне вам это удалось?

Вайенс поднял на неё насмешливый, внимательный, немигающий взгляд и безжалостно произнес:

– Вы кричали, что он убивает вас. Что он зол на вас. Вы убегали. А теперь представьте подобную ситуацию наяву. Убежите? Сумеете?

Ева, покраснев, оттолкнула от себя тарелку с едва начатым завтраком.

– Что-то не хочется есть, – произнесла она, поднимаясь. – Вы пристрастны к Лорду Вейдеру.

– Подумайте о моих словах, – буркнул Вайенс, не отрываясь от своего кофе и документов.

Потянулись одинаковые серые дни, абсолютно пустые и монотонные. Ева по велению Вайенса выбиралась в город "тратить деньги", как выражался сам супруг, но эти прогулки не приносили ей удовольствия.

Даже когда Вайенс сопровождал её, и восторгался новыми нарядами, приобретёнными за головокружительные суммы, обновки не доставляли ей радости. Ева ощущала, что снова превращается в даму высшего света: красивое, но бестолковое и ненужное существо.

Холодность и отчуждённость злили Вайенса, и, вернувшись с прогулки, он оставлял её одну, громко хлопнув дверями.

Очередным ударом для Евы было то, что Фей'лия отказался рассказывать ей о результатах поисков.

Сначала он просто не выходил на связь с ней под самыми благовидными предлогами, а когда, наконец, набрался смелости и наконец объявился, вести от него были весьма кислые.

– Миледи, а что я могу сделать? – виноватым голосом оправдывался он на последнем сеансе связи. – Вы так неудачно попали ко мне на связь в тот момент, когда Лорд Вейдер был у меня… Разумеется, он захотел узнать, какие дела могут быть у нас с вами, и я не мог ему отказать. Ну, вы понимаете. Он умеет быть убедительным. Мне пришлось сказать ему, что вы хотели бы найти Дарт Софию. И знаете, – ботан интимно понизил голос, – он пришел просто в ужас от вашей затеи. Он сказал, что если Дарт София впадёт в ярость, даже он сам сможет защитить вас с большим трудом. Это очень опасно для вас, и – я цитирую, – "если я узнаю, то кто-то помогает леди Рейн в её поисках, я ему вырежу сердце". По-моему, очень живописное доказательство заботы о вас?

И третье, что весьма беспокоило Еву и являлось постоянной причиной её плохого самочувствия – это плохие сны, повторяющиеся кошмары о бесконечном холодном пустом космосе, где поджидает её страшный монстр, желающий вырвать из её чрева ребенка.

Вайенс отмахивался от этих снов; он приглашал врачей, и те прописывали пилюли, но успокаивающее и снотворное мало помогали. Кошмары становились всё тяжелее, иногда монстр настигал Еву и терзал её железными когтями, и она кричала, кричала, захлебываясь собственным голосом.

Но хуже всего было то, что он, наигравшись, вдоволь насытившись животным ужасом, опутывал её ледяными потоками мёртвой Силы, стискивал и прижимался к её животу, поглаживая и слушая, как растет внутри плод.

В такие моменты Ева всегда просыпалась, словно некто выхватывал её из этого ужасного сна и просто выносил на поверхность, оставляя на берегу реальности. Она открывала глаза и ощущала толчки внутри своего тела, и окружающая темнота была уютной и спокойной, а красноглазый монстр бродил где-то рядом и не мог до неё дотянуться.

– Ты слышишь его? – спрашивала Ева у ребёнка, поглаживая живот. – Думаешь, это сон? Не знаю…

Ева закрывала глаза и пыталась вспомнить чудовище, мучающее её, и… не могла. Кто-то сильный, упрямый не позволял её мыслям уходить дальше неясного воспоминания о пережитом кошмаре, и Ева смеялась, понимая, что происходит.

Её малыш, её дитя оберегало её сознание.

То, что происходило с нею – это был не сон, нет. Это был морок, наваждение Силы, в которое завлекал её монстр, нарочно мучая, и дитя выносило сознание матери оттуда, даже не напрягаясь.

– Послушай, – уговаривала дитя Ева, разглаживая живот, – но я хочу посмотреть… я хочу узнать, кто это был… я не верю, что это он… не верю! Ты меня слышишь?

Дитя, конечно, не отвечало. Оно не желало вернуться на темную тропу Силы, ведущую в одиночество и боль, и не пускало туда мать. Этой дорогой неизвестному монстру было суждено ходить одному, и Ева, попробовав вспомнить хотя бы конфигурации звёзд в черном непроглядном небе, не смогла этого сделать и оставила свои бесплодные попытки.

– А его дорогу, – прошептала Ева, сворачиваясь уютным клубком в тёплых одеялах, – его тропу ты можешь мне показать? Это ведь не опасно? Его тропу? Покажи!

Стало совсем тепло, сон начал смыкать веки, и Ева, шепча свою просьбу крохотному существу, погрузилась в сон.

* * *

Стылое дыхание врывалось клубком пара из губ, и кошмар повторялся.

Сила вновь неумолимым потоком влекла вниз, в темную преисподнюю, где рыскал красноглазый кровожадный демон, но Еве было уже не страшно.

Тёмные воды, омыв её тело, уходили чёрными змеящимися струями вниз, под ноги, оставляя нетронутым глубокий Космос, расцвеченный ясными звёздами, и Ева слышала пение звёздного ветра в своих ушах, заплетающего её волосы в косы, и ощущение свободы поднимало над бездной.

"Унеси меня от него!" – молила она, ощущая потоки воздуха, скользящие у неё под ладонями. Наверное, это было нелепо и смешно – просить помощи у крохотного существа, ютящегося в её собственном теле, но нерождённое неведомое создание было могущественно – намного сильнее, чем она сама. Спящий разум дремлющего блуждал в высоких далях, сверкающих бриллиантовыми россыпями рождающихся галактик, и, внемля просьбам матери, это неведомое существо оборачивалось, отвлекаясь от своего тихого, внеземного странствия, протягивало невидимую руку и вырывало Еву из липкого кошмара, и женщина ощущала под своими босыми ступнями колкую дорожку из холодно сверкающих звёзд и тонкую кисею стелящегося кипящего газа, оторвавшегося от крутящихся в мировом пространстве светил.

И Ева, стоя посередине дышащей, сверкающей Вселенной, замирала от восхищения и благоговения, наблюдая то, что простому человеку постичь невозможно…

Сюда приходят те, кто ищут ответы на свои вопросы. Поднимаясь по звёздной дорожке вверх, в тёмные космические скалы, они выкрикивают свои вопросы навстречу бушующему солнечному ветру, и их слова сгорают в раскаленном до алого сияющего света водороде.

Сюда, в бушующее пламя, ходит дитя Евы греться в свете родной ему звезды.

Сюда же, в багровые сполохи, восходит и Вейдер, подпитать свою Силу и ненависть.

Ева зажмурилась, прогоняя видения кипящего Космоса с растрёпанными протуберанцами, взлетающими с раскалённых поверхностей гигантских шаров, и заставила себя сосредоточиться на своём кабинете: тёмном, пустом и холодном.

"Это сон, это сон", – повторяла она, зажмурившись. Она понимала, что Сила так просто не отпустит, не вынесет на безопасный берег, и ей самой предстоит совершить путешествие, чтобы выбраться на привычный для него остров действительности.

Холод бездны и жар близких звёзд обжигали нежную кожу, и она как заклинание повторяла по себя считалку, которую сама придумала – три, четыре, пять, кресло обернулось, спряталась, скользнули ладони по столу, – и под пальцами ощутилось привычное гладкое лакированное дерево, зашелестел тронутый лист бумаги, и ладонь привычно легла на комлинк.

Ева боялась открыть глаза. Чувствительные пальцы нащупали даже знакомую выщерблину от удара на мелкой фактуре защитного кожуха, но она понимала, что всё вокруг – лишь сон и зыбкое видение, а значит, реальность может быть наполнена чем угодно.

– Что вы тут делаете?!

Его голос.

Да, теперь это он.

Не тот красноглазый монстр, что ползал в потемках, гремя дикобразовыми иглами и скрежеща стальными отточенными когтями, а настоящий Дарт Вейдер, разгневанный тем, что потревожили его звёздное уединение в этой расцвеченной ночным светом тишине, и крайне изумленный этой негаданной встречей. Солнечный ветер надувал его плащ пузырем, и Ева, прикрыв ладонями лицо, сквозь пальцы смотрела, как горячий газ взлетал вверх, терзая развевающуюся одежду ситха, и убеждала себя, что это неправда, что это зыбкое видение, сон…

– Я? – произнесла она как можно холоднее, остужая живую, дышащую Вселенную. – Это мой кабинет. Что я тут могу делать? Я работаю. А вот что тут делаете вы?!

Нужно было скрыть от него, что она проникла, прошла его тропою к восходящей звезде. Сон – вот что она видит. Сон, не явь. Не тропу, не медитацию.

Нет.

Ева решительно распахнула глаза и очень строго взглянула на… на тёмную фигуру? Выдернутого из его реальности ситха?

Еве почудилось, что он бесцеремонно копается в её голове, стараясь понять, кто перед ним – действительно ли Ева, или некто, только притворяющийся ею.

Железный канцлер Империи в полном облачении, в ниспадающем чёрном плаще, в блестящих сапогах, в армированной броне, с тёмными металлическими пластинами на плечах и чёрной же цепью, перечёркивающей грудь, стоял у её стола, постукивая металлическим острым пальцем о столешницу, и очень внимательно вглядывался горящими глазами в её строгое лицо с комично подобранными губками, и Ева, схватив печать, сделала пару оттисков на каких-то документах, создавая вид бурной деятельности.

Даже ему она не позволит вытеснить себя из этой безопасной реальности…

– Что вам нужно? – осведомилась она с прохладцей, усаживаясь в кресле поудобнее. Только сейчас она заметила, что на ней надета лишь ночная рубашка – розовый тонкий шёлк, а ноги, стоящие на ковре, и вообще босы, а беременности…

Беременности вообще не было.

Тайком от Вейдера она провела ладонью по животу и не ощутила привычной округлости, зато услышала переливчатый солнечный смех, и уловила запах солнца и нагретого летом ягодного луга. Дитя смеялось, пряталось – ему игры родителей казались нелепыми и смешными.

Эту реальность творил Он, и Он не знал. В своей медитации мыслями он наверняка раз за разом возвращался к ней, к Еве, и потому Сила ответила на его вопрос и привела её тайными тропами к нему.

Вот и очередное подтверждение того, что это настоящий Вейдер.

Монстр знал. Монстр этим и пугал, собираясь пожрать плод.

Вейдер не знал. Он видел Еву прежней – плоской, тонкой.

"Осторожнее, – велела себе Ева, делая вид, что не замечает ничего странного. – Это уже не сон, точнее, не только сон… это грань иной реальности. Если он захочет уничтожить меня… убить… боюсь, у него всё получится".

– Как вы тут оказались?

Ева услышала голос Вейдера, который был липким и мягким, как масло, размазываемое по бутерброду, и его рука, лёгшая на стол, согнулась с чуть слышным механическим звуком, а бесстрастное лицо, зависшее напротив её лица, казалось ненастоящим, как лицо диктора в новостях.

– Я здесь работаю обычно! – Заявила она едко, указывая на обстановку вокруг, на тёмные стены, на поблёскивающие стеклом шкафы. – А вот что вас привело в мой кабинет?!

Вейдер криво усмехнулся, оглянувшись по сторонам. Было видно, что он очень хочет уйти, развернуться и замести светлый путь чёрным плащом, оставив её одну на этой ветке спирали галактики, в тёмной холодной комнате, но нечто держало его, не отпускало. Он походил на человека, недоверчиво протягивающего руку к чуду, жаждущего и опасающегося его. Ненависть к Еве смешивалась в его мыслях с влечением к ней, и Ева видела их так же отчетливо, как раскручивающийся диск из миллиардов разлетающихся солнц у него под ногами.

И он протягивал руку, не в силах побороть разрывающее его искушение прикоснуться, притронуться к ней сейчас, когда она всего лишь образ, сотканный для него Силой, населенный её дремлющим духом.

– А что вы скажете теперь? – Вейдер звонко щёлкнул пальцами, и темнота помещения исчезла, а светлая муть сотен тысяч искр теперь отражалась в блестящей гладкой столешнице, проползая над головами, словно облака.

Ева закинула голову, рассматривая темноту, пронизанную насквозь светом, и рассмеялась. Сердце её гулко билось.

От женщины не укрылось и то, что он как-то незаметно сделал несколько шагов к ней, и теперь стоял практически вплотную. Его неумолимо тянуло ближе – может, он и не делал сознательных шагов, просто сотворенная сейчас реальность сталкивала их вместе, как галактики, – и сил сопротивляться этому влечению у него оставалось всё меньше.

Он не желал видеть – и жаждал смотреть на неё долго, вечно. Он ненавидел – и вожделел всем сердцем хотя бы притронуться к её руке. Он любил – и не желал, чтобы она хотя бы заподозрила явную слабость в его сердце.

Он не желал принадлежать никому, и не мог избавиться от её всепобеждающей власти.

Он хотел казаться чёрной мёртвой немой скалой, но космический свет пронзал его насквозь, и Ева видела все его потаённые мысли, желания, жестокую борьбу с собственным упрямством, раскручивающиеся в его сердце чёрным яростным смерчем и рвущие его грудь.

– Я сплю, – оптимистично заявила Ева, улыбаясь во весь рот ("Главное – обмануть его, чтобы он ушел"). – Вы мне снитесь. Или я вам снюсь. Это сон. Тут возможно всё.

Ответ пришел тотчас же, принеся с собой невероятное облегчение – конечно, это сон, она не воспримет это как явь, как правду! Во снах, принадлежащих ей, Ева может рисовать его себе как угодно, и это будет лишь её вина… а значит, притворяться не нужно… и можно сделать то, что так остро и безумно хочется, выдав желаемое всего лишь за женские грёзы…

– Сон, – пробормотал Вейдер, и его металлические пальцы скользнули по её щеке.

Словно горячий протуберанец коснулся кожи и взлетел над головой, пронзив женщину насквозь, и Ева ухватилась за эти металлические пальцы, покрывая поцелуями неживую ладонь, дрожащую под её губами.

– Минуту! – взмолилась она, прижимаясь щекой к металлу до боли… до крови… – Минуту, мой лорд! Вам ничего не стоит!

– Не нужно такого, – внезапно охрипшим голосом произнёс он, наблюдая, как Ева, дрожа от нахлынувшего волнения, со слезами счастья на потемневших ресницах прижимается губами, щекой к холодному металлическому запястью, словно ловя биение пульса, и его кровь начинала шумно наполнять мозг, пульсируя в висках. – Вы забываетесь. Мне казалось, я чётко дал вам понять, что между нами всё кончено, и места подобным вещам быть просто не может.

Ева подняла на Дарта Вейдера свои прекрасные, сияющие счастьем глаза, и нежно улыбнувшись, твёрдо и уверенно произнесла:

– Нет, ты мой. Ты навсегда останешься моим, я не отпущу тебя никогда. Я не позволю тебе уйти.

Эти слова, словно отполированный мраморный шар, упали на зеркало реальности, разбивая его вдребезги, рассеяв звенящие осколки.

В один взмах он сорвал эту реальность – вместе со своим взметнувшимся плащом, с кипой разлетевшихся бумаг, с розовым шёлком вперемешку с чёрным стёганым комбинезоном, – и Ева вдруг ощутила себя обнажённой, сидящей на столе, и Вейдер, такой же обнажённый, с играющими на плечах бликами, жадно сжимал её бедра жёсткими металлическими пальцами. В глазах его кипел ад, и нестерпимое желание женщины боролось с таким же неимоверным желанием тотчас же уйти, сохранив лицо и утвердив в очередной раз свою позицию.

Его лицо подёргивалось мелкой дрожью от еле сдерживаемой страсти, ноздри трепетали, он принюхивался к аромату женщины, и она, тонкая, нежная, светлая, была такой хрупкой в его тёмных руках. Доверчиво прижавшись к его вздымающейся груди, рассыпав тонкие блестящие ленты волос по бугрящимся мышцам, она прислушивалась к бешеному ритму его сходящего с ума сердца, и чуть коснулась губами полыхающей кожи, сильнее разжигая сжирающее его пламя.

Вейдер рывком оторвал, отстранил её от себя, снова вглядываясь в безмятежное лицо своим страшным пронзительным взглядом, стараясь напугать и оттолкнуть подальше, но Ева не боялась его. Тонкой гибкой светлой лозой она лежала в его страшных хищных руках, и её чистое лицо было обращено к нему.

– Сон, – упрямо и наивно повторила она, проведя ладонью по щеке, рассечённой шрамом, обведя тонким пальчиком суровые чувственные губы, улыбнувшись горящим кипящей лавой глазам и послушно откидываясь назад, на гладкую поверхность стола, прогибаясь в его руках и широко разводя бедра. – Сон…

Ситх вошел в Еву одним движением, больше не в состоянии сопротивляться искушению, выбив крик из горла, заставив податься ему навстречу её напряженное тело, заставив подняться колени почти до самой груди.

В его действиях не было игры и желания подразнить женщину перед тем, как довести её до удовлетворения.

Вейдер просто хотел обладать, завладеть сию же минуту, побыть с нею, насладиться близостью и властью, и именно это увидела Ева в его глазах, в торопливых поцелуях, в жадных объятьях.

В его первом движении не было прикосновений Силы, но было столько жадности, столько желания, что эти потаенные чувства пронзили Еву, и она вцепилась ногтями в мощные плечи, широко раскрыв глаза навстречу раскручивающимся новым вселенным.

– Сон, – упрямо повторила она, чувствуя, что он продолжает колебаться, что эта странная близость терзает и мучает его. Он не хотел уступать, не желал сдаваться, и она убаюкивала его острозубую гордыню, шепча завораживающее слово "сон", и он охотно обманывался, позволяя себя победить. Ева, глядя в любимое лицо и лаская ладонью напряженную шею, грудь, напрягшийся живот, успокаивающе улыбнулась, и Вейдер, просунув руку под колено, поднял её ногу практически к груди, делая женщину максимально открытой к его движениям, безжалостно и грубо двинулся вперёд, накрывая её всем телом.

Словно океан, накатилась на Еву жадная, соскучившаяся по ней Сила, стирая и растворяя, как надпись на песке, осыпаясь миллионами песчинок звёздной пыли на нервах, пронзая каждую клеточку её естества оргазмом при каждом его движении, и она, вцепляясь в его влажную кожу ногтями, крича, повторяла одни и те же слова:

– Ты мой! Мой, мой навсегда, только мой!

– Что ты сказала?

Его жесткие губы с каким-то болезненным стоном накрыли её рот, он выпивал, вдыхал, вылизывал каждое слово, каждый всхлип, каждый крик "ты мой!", рождающиеся с каждым новым жёстким, сильным толчком, словно хотел искоренить, уничтожить, задушить звучащие слова, заставить женщину замолчать или же утопить звенящие слова в потоке криков наслаждения.

Но Ева, умирая и воскресая с каждым оргазмом, терзающим тело каждую секунду, разрывая кожу на его плечах ногтями, извиваясь и дрожа, нанизанная на жёсткий член, плавящаяся в его руках, раздавленная, растерзанная, разбитая его дикими жёсткими толчками, наполняющими тело наслаждением через край, вылизанная его горячим жадным языком, упрямо кричала, вопила, пронизанная насквозь солнечным беспощадным светом, который сжигал всё кругом, пожирая планеты, тела и души:

– Ты мой! Мой! Мой…

Распятая и растерзанная, она торжествовала над своим властным господином, который хотел избавиться от власти, подставив её восходящему светилу.

Но она своей тенью побеждала сжигающий пространство кругом свет и защищала его, и в её благостной тени он дарил ей поцелуи, рождающие новые ростки жизни и Силы. И она, вдыхая его живое дыхание, рассыпав волосы меж звёзд, раскрыв свои бедра навстречу его голодным губам и бессовестным беспощадным рукам, повторяла упрямо и с вызовом:

– Ты мой, – на каждую его ласку, на каждое его прикосновение, на каждое глубокое жёсткое проникновение, и он покорялся её словам и её воле…

Кажется, она нашла нужные слова.

* * *

Вейдер не хотел уходить из глубокой медитации, подарившей ему внезапное свидание с Евой. Но сон уже покидал её, она истончалась, таяла, и пальцы, ласкающие его кожу, становились тонкими, призрачными, как струйки тумана. Он пылко целовал улыбающиеся губы, сжимая в руках ускользающее тело, своей Силой помогая ей продлевать свидание, но сон заканчивался, и Сила, что привела её сюда, на его тайную тропу, влекла властно прочь, наверх, к свету, словно воздух в легких, выталкивающий ныряльщика на поверхность океана. Ещё миг, и Ева обратилась в тонкую струю звёздной пыли, и с последним поцелуем улетела ввысь, чуть коснувшись его кожи.

Одним рывком ситх тоже вышел из видения Силы, облизнув пересохшие губы и чувствуя, как сердце бешено колотится в груди.

Как, чёрт ее подери, она разыскала его?! Как смогла пройти там, где водит только Сила?! И как смогла стать настолько реальной – казалось, что его плечи под металлическими пластинами горят, исцарапанные острыми ноготками в порыве страсти, а на груди наливается тёмной кровью синячок от нежного укуса.

Она никогда не была форсъюзером. Эмпатом тоже: такая детальная реалистичность видения говорила лишь о том, что она очень хотела повстречать его в космической темноте, но одного желания мало. Так как ей это удается?!

Откинувшись назад, Вейдер застонал от сладкой муки, припоминая самые острые подробности их свидания, и кресло жалобно заскрипело, принимая на себя всю мощь сжимающих его металлических пальцев.

Дальше будет только хуже. Он понимал, что не сможет закрыться в Силе, не сможет спрятаться, отсечь, избежать новых встреч, да и не захочет, а Ева… если она его преследует, то сможет найти вновь, и там, где их сводит Сила, он не сможет устоять, когда она вновь протянет тонкую руку и коснется его… Он просто не сможет отказаться.

А потом… потом Сила сольет их воедино, в непостижимое существо с двумя душами, в чистый разум, и их наслаждение будет настолько полным и безграничным, что можно будет и не вернуться… потому что возвращаться не захочется.

– Как же она это делает? – шептал он, продолжая ощущать её губы на своих губах, и шелковистую кожу под своими ладонями.

* * *

Сон окончился вполне приятно; и Ева вдохнула первый глоток утреннего воздуха не с хриплым криком ужаса, как в предыдущие ночи, а с поцелуем, с его горячим дыханием на устах.

Вейдер не хотел отпускать, из последних сил удерживая её – Ева слышала, как с тонким музыкальным звоном рвутся нити его Силы, которыми он оплел её, но Сила её дитя уходила. Ребенку надоели величественные звёздные пейзажи, и он эгоистично извлекал мать из рук отца, стремительно унося её в реальность.

Ева открыла глаза и улыбнулась, потягиваясь. Ей было тепло, мягко, и удивительный покой царил в душе.

Нет, они с Вейдером не помирились, и, повстречайся они сейчас в реале, не соединённые Силой, он снова нацепил бы свою непроницаемую холодную маску и взглянул бы привычно сверху вниз, из-под прикрытых век, отстранившись как можно дальше.

Но если бы она напомнила ему кое о чём, он не смог бы отрицать, что был с нею, как не смог бы отрицать своей страсти и своей любви.

Ева рассмеялась, с удовольствием потягиваясь и поглаживая круглый живот.

Вот, наверное, он удивился, повстречав ее в Силе…

А как удивился тот, второй, напрасно путешествуя в самых тёмных закоулках Силы, наполненных мраком, ужасом и смертельным холодом!

Ева зашлась просто-таки в истеричном хохоте, содрогаясь всем телом, представляя, как монстр, тщетно поджидающий в этом наполненном одиночеством и болью аду, гоняется за её видением, за её бесплотной тенью – и не находит. Он напрасно провел целую ночь в добровольных мучениях, и если повторит свою попытку напугать Еву ещё разок, то вновь проведёт целую ночь во мраке один.

Теперь ему не удастся затащить её в холодную пустыню.

Однако есть над чем задуматься…

Ева, одеваясь, не переставала размышлять над личностью своего изощренного мучителя, но кто срывается под маской Вейдера, она понять не могла.

Император?

Зачем ему это?

От действий этого существа за версту веяло злобой, кровной обидой, жаждой отомстить. Император хотел на ней сорвать свою злобу, отомстить за Вейдера?

Может быть.

Если бы был жив Дарт Акс, Ева в первую очередь подумала бы на него. У него было много причин ненавидеть Вейдера, Риггель, и вообще всех, кто связан с ним. Ева с охотой поверила бы в его мелкую пакостную месть, щедро замешанную на садистских наклонностях.

Однако, он, кажется, мёртв?

"А Дарт София, – вдруг подумала Ева с изумлением. – Могла ли Леди Ситх таким странным способом устранить соперницу? Придушить, убить Силой – это было бы слишком явное убийство, Вейдер точно бы не простил, и понял, кто приложил к этому свою руку. А так… спятившая беременная Ева, мучимая ночными кошмарами, выбросилась, скажем, в окно… как узнать, кто являлся ей во снах и мучил ее? "

И неожиданная мысль вдруг накатилась волной, обняв всё её существо: "Да ведь я теперь сама могу найти Леди Ситх! Сила подскажет, где притаилась эта стерва, какие звезды вращаются над её головой, воздух какого мира она вдыхает!

Бесконечные отговорки Фейлии Еве давно надоели, и она злилась, не понимая, морочит ли ботан ей голову, не желая заниматься поисками Ирис, или же действительно не может отыскать её. Теперь его отчетов можно не ожидать, не мучиться в ожидании ответа, не замирать от волнения, холодеющими пальцами нажимая кнопку связи.

Надо всего лишь поискать самой. Теперь она может это сделать.