Текст книги "Ева (СИ)"

Автор книги: Константин Фрес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 53 страниц)

Вейдер молчал.

Люк с ненавистью глянул на бой, отодвигающийся куда-то в сторону, вдаль.

– Такие жертвы, и все зря! – произнес он с досадой. – Мы потеряли столько людей, столько сил, чтобы вернуться ни с чем?!

Вейдер молчал.

Люк отвернулся от отца и молча всматривался в далекие очертания крейсеров и шаттлов, расходящихся в мировом пространстве.

Бой, близость смерти и осознание того, что ему все же удалось заминировать корабль с прибывшим туда Вейдером взбудоражили Вайенса. Его черные летчики сделали все, не задавая лишних вопросов.

Ах, если бы удалось, если бы удалось взорвать великого ситха!

Но теперь Вайенс почему-то не верил в такую удачу.

Во-первых, его люди не нашли корабль, на котором прибыл Вейдер. Это означало лишь то, что у него есть шанс успеть покинуть крейсер Палпатина до того, как он развалился на части.

Во-вторых, заложенные бомбы оказались не так мощны, как хотелось бы Вайенсу, и взрывы не разнесли корабль сразу.

А это означало, что Вейдер наверняка останется жив. Он просто схватит своего сопляка за шиворот и утащит его вон.

Но надежда на то, что Вейдер погибнет, все же оставалась, и грела душу.

Теперь оставался Палпатин и его лаборатория.

Второй крейсер, и несколько шаттлов с врачами, учеными, и с самим императором. В том, что всех этих людей ему удастся уничтожить, Вайенс не сомневался. Вместе с ним на шаттле прибыли и несколько черных летчиков; они должны были заминировать и имперский крейсер с Палпатином, и, учтя неудачу с первым Имперским, со вторым осечки быть не должно.

Плюс сами ученые и врачи; его черная охрана должна была расстрелять всякого, кто покинет этот линкор.

Вайенс вычислил его почти сразу.

Он понимал, что этот корабль охраняется куда сильнее, чем бутафорская лаборатория, и его так просто туда не пустят. Поэтому, лично убедившись, что первый крейсер заминирован, он покинул его не на своем перехватчике, а на имперском шаттле, позаимствованном тут же, в ангаре.

От сил Альянса его прикрывали его верные черные летчики; в их глазах он был героем, дерзнувшим прокрасться к врагу.

На крейсере Палпатина шли последние приготовления к отлету. Силы Альянса, удовлетворенные разгромом крейсера с клонами, действительно ослабили свою бдительность, переключив все свое внимание на бомбардировку Бисса, где, как они полагали, скрывается Палпатин, и теперь почти ничто не мешало императору проскользнуть незамеченным.

Вайенс, воспользовавшись всеобщей суматохой, долго выбирал себе жертву, не высовываясь из своего спасительного шаттла; он видел, как собирается группа ученых, как грузят кое-какое оборудование, но это было все не то. Чутье подсказывало ему, что это не те люди, что могли бы ему пригодиться.

И лишь когда из ангара вылетел очередной шаттл, и на взлетные площадки проследовала группа врачей, Вайенс оживился. В ангаре, среди людей, готовящихся к вылету, он увидел знакомые лица, людей, которые знали его как Дарта Акса.

Среди прочих он увидел одну женщину, и в нем вновь зашевелилось это животное чувство, это желание, какое он испытал рядом с Евой.

Искалеченное лицо Вайенса исказилось, перекосилось от ярости еще больше, и его израненные руки, затянутые в черные перчатки, сжались на штурвале шаттла с такой силой, что кожа его одежды жалобно скрипнула.

Одна из тех, кто наблюдал за его трансформацией в Дарта Акса, одна из тех, кто хладнокровно мучил и пытал его, втыкая в его тело иголки и вливая кровь Палпатина, собиралась покинуть корабль вместе с императором.

Вайенс наблюдал, как она раздает команды, и в его воспоминании оживали картины того, с каким бесконечным презрением она смотрела на его мучения, и ощущал тот же обжигающий стыд, который чувствовал и тогда, раздетый догола, прикованный к операционному столу, извивающийся под ее взглядом от боли как червяк.

Вот теперь-то мы поменяемся местами! О, как сладка будет месть! С каким удовольствием Вайенс избил бы ее теперь! У него даже ладонь зачесалась – настолько ярко он представил, как влепляет ей пощечину, и как разбивает ей в кровь нос и губы…

Чувствуя в руках дрожь от возбуждения и предвкушения этой самой мести, Вайенс все же старался не потерять головы. Наблюдая за выбранной жертвой, он не мог не думать о том, как же сделать так, чтобы Вейдер ее не вычислил в тот же миг, как только увидит.

Он мог ее не видеть и не знать, но ее мысли, ее опасения перед тем, что ее раскроют, выдадут ее с головой. Что бы ни посулил ей Вайенс, что бы ни сказал, – она не в состоянии будет забыть то, что она имперец. Это знание ситх прочтет в ее глазах, увидев в них хотя бы слабое выражение страха. Женщина-врач не умела притворяться так же искусно, как делал это Вайенс, не умела прятать свои мысли глубоко, под толстым слоем других, ничего не значащих образов и желаний.

Даже если Вайенс ее соблазнит, даже если он ее обманет, представ перед ситхом она тотчас же забудет о его словах и подумает, всего лишь подумает о том, зачем она рядом с Вейдером.

И тогда можно будет считать, что задание ее провалено. Ситх свернет ей шею без колебаний.

Значит, нужно придумать что-то, что отвело бы на второй план любые ее мысли об империи.

И Вайенс сидел и размышлял, размышлял и размышлял об этом.

Женщина-врач, молодая стройная брюнетка, с ярким лицом, несомненно, была очень привлекательна. Если Ева увидит ее рядом с Вейдером, она легко поверит в то, что она – соперница. Имперский врач выглядела в высшей степени уверенно, такая не потеряется на фоне бывшего главкома. Это хорошо….

Имперские солдаты суетились, перенося в очередной шаттл какие-то приборы, а она, судя по всему, руководила погрузкой. Высокий ранг, наверное. Тоже хорошо…

Вайенс неторопливо снял форменную куртку, говорящую о его принадлежности к Альянсу, и остался в своем черном комбинезоне, делающем его похожим на жука.

Улучшив момент, когда с выбранной им жертвой рядом не было никого, Вайенс покинул свой шаттл и, крадучись, подошел к женщине.

– Добрый день, – произнес он, воровато оглядываясь по сторонам. Она обернулась к нему, и на миг на ее красивом лицо отобразилось все то же выражение легкого презрения. Вайенс почувствовал, как закипает в нем лютая злоба, и как его возбуждение становится все сильнее. Ты ответишь за все!

– Что вы делаете тут, генерал Вайенс? – произнесла она холодновато. То, как она назвала его по имени, и то, что она не напугалась его присутствия говорили о ее полной уверенности в собственной безопасности. Это хорошо; она не поднимет тревоги…

– Император велел мне присмотреть за отправкой его лаборатории, – ответил он. Она легко поверила в эту ложь; никто, кроме императора, не обладал информацией о том, когда и откуда будет произведена эвакуация. А узнать сам Вайенс не мог; Дарт Акс – вероятно, но не Вайенс.

Женщина насмешливо изогнула бровь, окинув оценивающим взглядом фигуру Вайенса. Его возбуждение не укрылось от ее взгляда, и она чуть слышно хохотнула. Наверное, она сочла это смешным.

– Разве вы не должны быть там? – она кивнула головой в сторону иллюминаторов. – На стороне Альянса? Что вы скажете по поводу своего отсутствия?

– Что-нибудь придумаю, – туманно ответил Вайенс. – Это уже мои заботы! – он угодливо отступил с ее дороги, указывая на свой шаттл. – Пройдемте? Император велел мне дать кое-какие инструкции… и попросить у вас рекомендаций по поводу моей дальнейшей трансформации, – добавил он, увидев в глазах женщины огонек недоверия. – Вы ведь руководили этим экспериментом?

– Хорошо, – ответила женщина, все так же улыбаясь. – Только учтите: я с вами никуда не полечу. Я знаю, вы держите на меня зло, – она усмехнулась снова, глянув на оттопырившиеся брюки Вайенса. – И я не хотела бы давать вам ни полшанса добраться до меня.

– У меня нет приказа сопровождать вас, – не сдержавшись, рявкнул Вайенс, густо покраснев под ее взглядом. – Кроме того, вы правильно заметили: мне нужно быть с Альянсом, чтобы не вызвать ничьих подозрений. Поэтому я не могу отлучиться надолго. Так мы идем?

Видимо, ей и в голову не могло прийти, что шаттл, на который указывал Вайенс – это не один из кораблей сопровождения, а угнанный им корабль, и что на его борту находятся вовсе не имперцы, а летчики Альянса. Такую дерзость и вообразить было невозможно, и потому женщина-врач легко согласилась пойти с ним.

Вайенс, пропустив ее вперед себя, огляделся. В ангаре была суматоха, и, кажется, никто и не обратил на их разговор. Спроси сейчас хоть у кого из снующих туда-сюда офицеров, с кем и куда она ушла – и они не нашли бы, что ответить.

Но, едва ступив на борт шаттла, женщина поняла, что это ловушка. Увидев странную черную форму вместо привычной ее глазу имперской на окружающих ее людях, она вскрикнула и рванула было обратно, но Вайенс, вложив в удар всю свою ярость, пинком в живот откинул ее от выхода.

За его спиной торопливо задраили люки; черные летчики торопливо занимали свои места в кабине пилотов, оставив Вайенса один на один с его жертвой. Корабль чуть ощутимо дрогнул – это были запущены двигатели, – и Вайенс понял, что его план сработал. Шаттл с похищенной женщиной-врачом, не вызывая ничьих подозрений, вместе с кораблями сопровождения покинул ангар имперского крейсера.

Женщина, корчащаяся на полу, даже кричать не могла. Разинув рот, как выброшенная на берег рыба, она извивалась, и из ее напряженного горла вырывалось какой-то придушенный свист или хрип. От боли у нее глаза из орбит вылезли, и лицо покраснело и перекосилось.

Вайенс, еле сдерживая себя, переступил через ее корчащееся тело. Его обуревало желание бить ее еще и еще, размолотить ей все кости, растоптать пальцы, но он понимал, что может убить ее, дав волю своим чувствам, а она была нужна ему живой.

– Имперская подстилка, – с ненавистью произнес он, и пнул ее еще раз, в спину, заставив ее тело выгнуться назад.

– Вы служите… – просипела она еле слышно, – …вы служите Альянсу! Я знала, что вам нельзя доверять…

Эти слова привели Вайенса в бешенство.

Он резко нагнулся к лежащей на полу женщине, и, ухватив ее рукой за подбородок, жестоко сжав ее лицо своими страшными черными пальцами, стиснув ладонью ее рот, заставил ее подняться, точнее, поднял ее сам. Заставив ее встать на ослабевшие, подгибающиеся ноги, он отпихнул ее от себя, и с размаху влепил ей пощечину, разбив ей губу и сбив ее с ног снова.

– Сука, – прошипел он радостно и злобно. – Сука! Я служу только себе, запомни это, ты, погань!

Ухватив женщину за волосы, он потащил ее в сторону кают. Она, вскрикнув, вцепилась в его руку, вырывающую ее волосы, и попыталась встать, но ее ноги скользили по полу. Вайенс шел быстро, не давая ей ни малейшей возможности подняться и пойти самой. Он, словно пещерный человек, тащил свою добычу в свою пещеру.

Открыв первую попавшуюся каюту, Вайенс зашвырнул туда сопротивляющуюся и кричащую женщину, и зашел сам, захлопнув дверь. В глазах его разверзся ад; глядя на очумевшую от боли и ужаса женщину-врача, он скалил зубы, он смеялся, и его изувеченное лицо дергалось, словно кто-то дергал за невидимые ниточки, заставляя его губы растягиваться в улыбке. Кажется, он приобрел весьма неприятный и даже уродливый нервный тик; он не мог справиться с мышцами своего лица, дрыгающимися вне его воли.

И это ненормальное перекошенное лицо пугало женщину еще больше.

Закрыв за собой двери и отрезав всякие звуки извне, Вайенс обернулся к своей жертве и неторопливо снял перчатку с одной руки.

– Смотри, – произнес он, поворачивая кисть туда-сюда, демонстрируя ее замершей от ужаса женщине. – Смотри, что ты со мной сделала!

Его кисть была покрыта шрамами, еще даже не потускневшими. Между пальцами, куда эта самая женщина ставила страшные капельницы, наполняющие Вайенса болью, затягивались неровные рваные раны, запястье было разорвано кандалами, и руку перетягивал подживающий багрово-синий шрам.

– И это только рука, – задумчиво произнес Вайенс, рассматривая свою истерзанную кисть. – Хочешь посмотреть на все остальное?

В глазах женщины отразился панический ужас, и она отрицательно затрясла головой, не в силах вымолвить ни слова. Вайенс почувствовал, как ярость снова наполняет его, и ему даже показалось, что сила отвечает его призыву, как отвечала она Дарту Аксу.

– Не хочешь?! – прошипел он злобно, подскочив к женщине. – Почему не хочешь?! Ты же так любила смотреть на меня!

Ухватив ее за грудки, он без какого-либо труда поднял ее легкое тело в воздух и несколько раз ударил ее по лицу, метя по губам и по носу. Казалось, он ощущает кончиками пальцев, как трескается ее кожа от его ударов.

Женщина в его руках обмякла, глаза ее потеряли осмысленное выражение. Ее губы были рассечены, шла кровь, пачкая руку Вайенса.

Это раззадорило его еще больше; мазнув всей пятерней по ее запрокинутому лицу, размазывая кровь, он толкнул ее, и она кулем свалилась на пол, ему под ноги, беспомощно раскинув руки, как кукла.

Пачкая ее одежду кровью, Вайенс рванул китель врача, добираясь да ее тела, и женщина попыталась ему сопротивляться, уцепившись слабеющей рукой за его руку, терзающую и рвущую ее одежду.

– Не нужно, – молила она, – не надо!

Ни слова не говоря, Вайенс снова влепил ей пощечину, почти выбившую из врача сознание, и рывком разодрал на ней форменные брюки, обнажив ноги девушки.

– Сейчас мы позабавимся, – шипел он радостно, расстегивая свои штаны, кое-как справляясь трясущимися непослушными пальцами с молнией. – Сейчас, сейчас… тебе же интересно было смотреть на меня, и на него тогда? Правда ведь? Ну, так я вас сейчас познакомлю поближе!

Внезапно женщина оттолкнула Вайенса и, перевернувшись, попыталась на четвереньках добраться до запертых дверей. Кажется, в ней теплилась надежда вырваться из комнаты. Она думала, что вряд ли кто-то одобрит действия Вайенса, и за нее вступятся, не позволив ему над ней надругаться.

Скорее всего, так и было бы, но Вайенс не дал ей шанса проверить это. Сопротивление полураздетой жертвы, ее обнаженные ягодицы, мелькающие перед его глазами, еще больше раззадорили Вайенса.

Одним прыжком он настиг ее, и навалился всем телом, выкручивая ей руку за спину. От боли она вскрикнула и зарыдала, когда ее лицо было прижато его рукой в перчатке к полу, а его ненормальное дергающееся лицо оказалось рядом, и его злые губы зашипели ей прямо в ухо:

– Ну, куда же ты? Мы так интересно начали, – он отпустил ее голову, и его пальцы в черной перчатке безжалостно вонзились в ее тело, в сжавшееся от ужаса и боли лоно, заставив ее кричать от разрывающей ее боли. – Хорошо тебе, а?

Двигая внутри женщины пальцами, немилосердно терзая ее, заставляя кричать и извиваться, Вайенс испытывал, пожалуй, большее удовольствие, чем от простого акта. Женщина крутилась, как угорь на сковороде, стараясь вырваться, избавиться от этих движущихся резкими глубокими толчками внутри нее пальцев, но Вайенс не давал ей такой возможности. Она попыталась сжать бедра, и все-таки вытолкнула его руку, но это только еще больше разозлило его. Со всего размаха он ударил ее по ягодице, оставив алый след, и рывком поставил на колени, все так же пригибая ее голову к полу. Женщина униженно рыдала, но все же еще пыталась сопротивляться. Тогда он еще раз ударил ее по обнаженному телу, и еще, и еще, каждым ударом вызывая у нее крики боли. Подождав, пока она перестанет корчиться, он снова поставил ее на колени, одним резким движением заставив ее раздвинуть перед ним бедра.

– Или ты сейчас успокоишься, – прошипел он, пристраиваясь между ее ногами сзади и ощупывая рукой дрожащее тело, – или я сверну тебе шею. Не мешай мне получать удовольствие.

Вайенсу казалось, что он возбужден настолько, что кончит через пару движений, и поэтому он немного подождал, остывая. Его руки продолжали терзать стонущую женщину, проникая в нее и наверняка причиняя ей травмы.

Возбуждение не проходило, и сил терпеть больше не было. Поэтому он схватил ее за бедра и вошел одним движением, причиняя боль и ей, и себе, вогнав перенапрягшуюся головку в жаркую узкую глубину.

Но эта боль была ничто в сравнении с чувством обладания, которое он испытал при этом.

Женщина завыла, когда он начал двигаться в ней сильными грубыми толчками, удерживая ее голову за волосы, и он, чтобы заставить ее кричать еще сильнее, хлестал ее по обнаженному телу.

Он не помнил, как все окончилось.

Кажется, от накрывшего его с головой удовольствия он кричал не меньше, чем она от боли, и его руки царапали, рвали кожу на ее извивающейся спине.

Когда он пришел в себя, было тихо.

Обнаженная истерзанная женщина в остатках форменной куртки без сознания лежала на полу.

Вайенс с трудом поднялся на ноги; ощущение опустошения и в то же время бесконечной власти и удовлетворения лишили его желания двигаться, говорить, вообще делать что-либо.

Страсть, к которой так неистово взывали ситхи, и которая пришла в момент, когда он был простым человеком, овладела им и выжгла его дотла, не покорясь ему. Вместо того, чтобы наполнить его силой, она высосала его досуха, и он понимал, что после этого внезапного приступа он еще не скоро сможет что-то захотеть.

– Вставай, – произнес он, носком сапога тыча в бок лежащей женщине. Он неторопливо приводил в порядок свою одежду, но движения его были неторопливы не потому, что он испытывал к истерзанной женщине презрение, и всячески пытался его продемонстрировать, а потому что у него даже на это нехитрое действие не осталось сил.

– Вставай, я сказал, – повторил он, увидев, что она медленно приходит в себя. – Приведи себя в порядок и оденься, – он кивнул сверток, лежащий на столе. – Там форма Альянса. Теперь ты будешь служить мне. Если ты меня ослушаешься, – он усмехнулся, – я убью тебя. Ты познакомилась лишь с генералом Вайенсом, а Дарт Акс еще более интересный собеседник.

– Император обязательно заметит мое похищение! – выкрикнула она в отчаянии. Вайенс холодно обернулся к ней:

– Через час Альянс расстреляет лабораторию императора, – зло произнес он. Женщина поникла. – Уж об этом я позабочусь! Так что скажи мне спасибо, я только что спас тебе жизнь, а ты… ты мне просто отплатила тем способом, который тебе доступен, шлюшка. Так что закрой рот и слушай меня!

– Что я должна буду делать? – прошептала женщина, подтягивая колени к груди и попытавшись стянуть на груди обрывки формы, чтобы хоть как-то прикрыть свою наготу. Ее разбитое лицо распухло, волосы были растрепаны и походили на свалявшуюся паклю. От былой самоуверенности не осталось и следа, и она не смела поднять глаз на своего мучителя.

Ее стыдливость вызвала у Вайенса только брезгливость, и он поспешно отвернулся.

– Ты должна будешь сопровождать Дарта Вейдера, – резко произнес он. – И все. Вас просто должны будут видеть вместе.

– Но… но как?

– Это моя забота, – рыкнул Вайенс. – Я сумею поместить тебя в его окружение, – он снова кинул взгляд на сжавшуюся в комок женщину, и по губам его проскользнула гадкая усмешка. – А ты понравилась мне. Иногда мы будем встречаться.

От этих слов женщина вздрогнула, как от удара, и на глаза ее навернулись слезы.

– Нет! О, нет!

– Еще как да, – с садистским удовольствием произнес он, увидев животный ужас в ее глазах. – Не то познакомишься с Дартом Аксом.

Она уткнулась лицом в ладони и разрыдалась, и Вайенс, усмехнувшись, отпер двери и вышел вон из каюты.

Все, что он сотворил, Вайенс сделал не только из чувства мести, и даже не для того, чтобы удовлетворить давно сжигающую его изнутри страсть.

Он прекрасно понимал, что женщина, подставь он ее Вейдеру, скорее всего, будет опасаться ситха, и тем привлечет к себе его внимание.

После всего случившегося же все эти мысли ушли на второй план, были похоронены под всеобъемлющим ужасом перед Дартом Аксом. Не нужно было быть ситхом, чтобы видеть этот страх – а все потому, что она отлично знакома с этим порождением Темной Стороны Силы.

И теперь, при встрече с Вейдером он не покажется ей таким уж жутким. Гораздо больше ее будет заботить предстоящая встреча с Дартом Аксом.

Проще говоря, Вайенс применил к ней тот же прием, что и сам использовал для маскировки: он просто отодвигал на задний план все мысли, сосредоточившись на одной, вложив в нее все свое внимание.

Бой сместился ближе к Биссу; Вайенс, наблюдая, как увеличивается расстояние между ним и перевозимой лабораторией Императора, ощущал невероятное желание сию секунду оказаться в двух местах сразу.

Нужно было доложить Альянсу о перевозимой лаборатории, о том, как это делается, и указать на суда, занятые этим!

Но сигнал с подобными донесениями, идущий с имперского судна, выглядел бы достаточно странно, если не сказать больше – имперские силы за подобные донесения корабль бы просто расстреляли.

Нужно было для начала выбраться на позиции Альянса, но это теперь тоже было опасно, потому что Альянс их тоже мог уничтожить.

Из каюты вышла женщина-врач, переодетая в слишком большую для нее форму Альянса; мельком глянув на нее, Вайенс слегка поморщился от досады: своими пощечинами он основательно попортил красотке лицо, и она выглядела жалко с распухшими губами и кое-как приглаженными волосами.

Но Вайенс быстро утешился мыслью, что на войне никого не удивишь разбитым лицом. Ничего, отойдет.

– Генерал Вайенс, они могут ускользнуть, – произнес пилот, явно волнуясь. На сенсорных экранах перед ним разворачивалась панорама Космоса, и Вайенс мог убедиться лично – пока он занимался похищением врача Палпатина, основная часть его лаборатории благополучно миновала опасный участок. Вайенс мучительно кусал губы, размышляя, как же подать знак Альянсу, и при этом остаться целым. Он почти решился рискнуть, и выйти на связь с Акбаром, фактически обнаружив себя в тылу врага и поставив себя под удар, но раньше, чем он отдал этот приказ, несколько эскадрилий истребителей Альянса, покинув бой, направились к ускользающим кораблям императора и открыли по ним огонь.

Не в силах сдержать своего ликования, Вайенс выкрикнул что-то дикое и страшное, наблюдая, как юркие перехватчики атакуют корабли снова и снова, и как те взрываются, лишая императора последней надежды на бессмертие.

Один за другим все корабли императора с его лабораторией были взорваны, и Вайенс, обернувшись к врачу, с ужасом и отчаянием наблюдавшей этот недолгий бой, выкрикнул:

– Ну, что я говорил?! Скажи спасибо, что я выбрал именно тебя, не то сейчас ты плавала бы, обгорелая, рядом с этими обломками!

Женщина ничего не ответила ему; в ее глазах стояли слезы.

****************

Бой был почти окончен. Люк сквозь иллюминаторы наблюдал за тем, как последние силы Императора, его крейсера, в отчаянном желании пробиться сквозь заслон, выставленный силами Альянса, атакуют снова и снова, и терпят поражение.

Это упрямое сопротивление, эта стойкость, казалось, раззадоривали командование Альянса, и Люк видел, как Акбар посылает все новые и новые силы, чтобы сломить упрямое противостояние, уничтожить последних отчаянных смельчаков, осмеливающихся противостоять ему.

Глядя, как поле боя превращается в один огромный огненный клубок, как отважные имперцы стягивают на себя все основные силы Альянсу, и как десятки мелких судов, словно осколки, разлетаются в разные стороны и исчезают в мировом пространстве, Люк поймал себя на мысли о том, что не понимает, ради чего эти люди сражаются и умирают. Имперцы проиграли бой, это было абсолютно ясно. В этой ситуации для них куда выгоднее было бы просто покинуть орбиту Бисса, сбежать, дождаться основных сил Империи и уж тогда напасть вновь. Но погибать вот так, безрассудно, отчаянно, смело, но совершенно напрасно? К чему?

Впрочем, среди имперцев были и те, кто думал точно так же, как Люк.

Несколько легких судов, огибая место ожесточенной схватки, поспешно уходили прочь от Бисса. Это были слишком мелкие цели, чтобы на них обращали внимание, и потому они улетали прочь беспрепятственно. Император? Вряд ли он осмелился бы улететь вот так отчаянно, на крошечном суденышке, без охраны. Люк скорее машинально, чем осознанно, потянулся Силой к ускользающим светлым точкам, и попытался разглядеть, что там, на этих кораблях.

Люк смотрел на них, и за каждым этим кораблем вставали живые люди.

Он без труда угадывал их эмоции. То были страх и желание выжить; убегающие с поля боя не хотели воевать за своего Императора. Им было наплевать на то, что Альянс, одерживающий победу, ликовал, и выкрикивал нелицеприятные слова в адрес Империи и всего того, что некогда им было дорого. Интересно, много ли людей на свете осмелятся отстаивать призрачные идеалы, когда в грудь тебе нацелен бластер?

Но это были лишь его догадки.

Неожиданно для себя самого Люк встретил знакомое ощущение Силы, и от удивления оцепенел.

Он не почувствовал там человека, наделенного способностью к Силе, нет.

Но какая-то часть, какая-то крошечная капля грозной темной Силы ускользала прочь от преследователей, унося с собой, казалось бы, уже абсолютную победу Альянса.

Император незримо присутствовал там, на этих ускользающих маленьких кораблях. Его дух словно витал над ними, и Люку показалось, что он слышит едкий смешок Палпатина, вновь сумевшего перехитрить всех.

– Отец! – прошептал изумленный Люк, приподнимаясь на локтях в кресле. – Отец, ты видишь это?! Ты чувствуешь это?

Вейдер мельком глянул на сына, и Люку показалось, что ситх проник в его сознание и вывернул все его мысли наизнанку. Ощущение того, что ситхи – Вейдер, сидящий в данный момент за штурвалом, и призрачный Палпатин, ускользающий от погони и словно бы оглянувшийся в последний момент, – внезапно встретились глазами, с головой накрыло Люка, и он увидел, как гневно изогнулись губы отца, и как ненависть отразилась в его глазах.

– Клоны – это было не главное! – крикнул Люк, хотя, кажется, не нужно было произносить этого. – Как же мы не поняли, отец! Ведь с клонами не было ни сопровождения, ни врачей, ни ученых, никого! Это была приманка, хитрый ход, чтобы отвлечь нас! А на самом вот она, настоящая цель – эти корабли! Император Палпатин на них эвакуирует своих верных врачей, которые занимаются его клонированием!

– Нужно срочно оповестить об этом Акбара, – коротко бросил Вейдер.

Казалось, что рана, полученная при взрыве, не беспокоит его вовсе; сосредоточенно изучая информацию на приборах, Вейдер изменил курс, и Люк увидел, как ускользающие цели, на которые никто не обращал внимания, стали заметно ближе к ним. – Я атакую их.

Люк лихорадочно схватил переговорное устройство.

– Говорит Люк Скайуокер! Говорит Люк Скайуокер! – прокричал он, стараясь, чтобы его голос не потонул среди выкриков пилотов, уже празднующих победу. – Лаборатория Императора Палпатина не уничтожена! Повторяю: не уничтожена! Император эвакуирует ее по частям, на мелких транспортных судах! Мы с лордом Вейдером преследуем их!

– Теперь понятно, зачем были все эти жертвы, – произнес Вейдер. – Разумеется, это было не геройство. Это была продуманная операция. Весь этот флот и не думал нанести удар силам Альянса. Они просто прикрывали настоящее отступление Императора.

Голос Вейдера был абсолютно спокоен, несмотря на то, что лазерные пушки его корабля прочерчивали длинные яркие полосы в черноте Космоса, а корабль, подчиняясь его приказам, несся сквозь мировое пространство, ускользая от ответного огня и продолжая расстреливать противника.

Палпатин пытался уйти по звездной дороге прочь, но Вейдер упрямо, уже в который раз, догнал его, широко шагая вслед за ним.

И Люк почувствовал ярость и досаду, накрывшие Палпатина с головой. Наверное, он негодовал и грязно ругался бы, обернись он и обнаружь спешащего вслед за ним Вейдера на самом деле.

Когда от выстрелов взорвался первый корабль, уносящий часть лаборатории Палпатина, Люк, торжествуя, закричал. Обломки взорванного корабля исчезли в облаке из огня, и, обгоняя корабль Вейдера, вслед за оставшейся лабораторий погнались юркие перехватчики Альянса.

Увязшие в бою корабли империи не могли теперь помочь своему Императору. Они гибли, и гибли напрасно.

– Направляй их, – произнес Вейдер. – Указывай им цели, которые нужно атаковать. Среди этих кораблей есть и просто трусы, на убийство которых не стоит тратить времени. Пусть себе бегут; наша задача – уничтожить именно лабораторию, всех до последнего человека, кто был связан с клонированием Императора.

– Понял! – Люк ощутил необычный подъем. Иначе и быть не могло, Сила вела его. Там, на взорванном корабле Императора, он сражался с куклами, с призраками, с воображаемыми врагами. Может, они и были из плоти и крови, но все равно – это не было настоящей целью. Теперь же, рассматривая на мониторах движущиеся точки, которыми были обозначены корабли империи, Люк словно видел в каждом из них ускользающего Императора. И себя самого – не отца, а себя, – догоняющего императора на дороге, видел его развевающиеся темные одежды, и ненавидящий взгляд из-под капюшона.

Отрегулировав передатчик, Люк, прикасаясь к посланию, которое доносила до его сознания Сила, прислушался к своим ощущениям.

Теперь Император был не человеком, нет. Теперь Люк видел его в воспоминаниях людей, пытающихся спастись от налетевших сил Альянса; Император жил в живых клетках, которые генетически улучшили и законсервировали в вакуумно закрытой камере, чтобы ничто, никакое воздействие внешней среды не испортило их совершенства.

Император смотрел на Люка со множества информационных носителей, на которых были в мельчайших деталях записаны все этапы и тонкости клонирования, частица императора жила в каждом человеке, который хоть раз, но прикасался к этой тайне.

Налетевшая авиация мгновенно смяла, расстреляла пытавшихся убежать имперцев, и Люк, прислушиваясь к колебаниям в Силе, чувствовал, как гаснут последние отблески темной Силы, притаившейся в этих небольших кораблях, как они растворяются в ярких вспышках огня.

Несмотря на то, что численный перевес был на стороне Альянса, Вейдер так же продолжал преследовать остатки лаборатории Императора. Ему явно доставляло удовольствие душить, давить даже упоминание, бледную тень императора, и потому от его выстрелов вражеские корабли погибали чаще, чем от выстрелов какого-либо иного пилота Альянса, и даже перегрузки, вжимающие тело Люка в кресло на очередном невероятном вираже, казалось, не касались его. Он сидел, словно тяжкая недвижимая скала, весь подавшись вперед, словно своей силой воли придавал ускорение своему кораблю.

– Отец, – произнес Люк, когда невыносимо стало смотреть на лицо Вейдера, на котором запечатлелось выражение бесконечной жестокой радости, – ты ранен. Думаю, нет нужды лично принимать участия в уничтожении лаборатории, их разобьют и без нас.