Текст книги "Ева (СИ)"

Автор книги: Константин Фрес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 37 (всего у книги 53 страниц)

31. Падение в Темноту. Дарт Вейдер

В Темноту упадут все…

Ложь и предательство – верные спутники во мраке…

* * *

Люк действительно сердился на отца.

Акбар предложил штурмовать Бисс, чтобы добить загнанного в угол Императора, и обозначил один из секторов, разведанный силами Альянса. Опытные пилоты обследовали там, казалось, каждую песчинку, и уверенно рапортовали, что это очень удобный сектор для начала наступления.

Об этом адмирал и сказал на Совете.

Вейдер расхохотался ему в лицо. Наверное, никогда еще с того момента, как чёрный шлем был надет на молодого Лорда Ситхов, и до сегодняшнего дня он не смеялся сильнее, чем в этот раз.

От этого злого хохота, казалось, он даже помолодел, на щеках заиграли ямочки, и широкая улыбка напомнила чем-то улыбку молодого Энакина.

Генералы Альянса, сидящие рядом с ним, недоумевающе переглядывались, совершенно не понимая неуместной весёлости ситха, в восторге мотающего бритой головой.

– Удобный для наступления? – повторил он, отсмеявшись и щуря жёлтые глаза. – Вы уверены? Данные разведки точны – если мне не изменяет память, в данном секторе обстановка так и выглядит. Но там же ловушка – это и щенку понятно.

Акбар с неприязнью посмотрел на Тёмного Лорда. Ему была неприятна манера ситха на публике тыкать его, адмирала, в ошибки носом. Он считал это грубой бестактностью, однако, самому Вейдеру было наплевать на церемонии и нежные чувства Акбара. Он по-прежнему усмехался, показывая ровные белые зубы, исподлобья глядя на опешившего на миг адмирала, и каждая чёрточка, каждая морщинка в уголках его глаз просто сочилась язвительностью.

Люк, сидящий рядом с отцом, нетерпеливо завозился и открыл было рот, чтобы поддержать Акбара. Ещё бы! Он сам участвовал в разведке подступов к Биссу, и точно знал, что адмирал прав!..

Но Вейдер так не считал; мягко, но властно Сила опустилась на плечи молодого человека, пригвоздив его к креслу, и не позволила ему вымолвить ни слова.

Дарт Вейдер не мог позволить сыну выставить себя на посмешище.

– Вы так считаете? – мягко произнес Акбар, заложив руки за спину, и обратив взгляд золотистых глаз на Вейдера. Ему казалось, что сегодня ситх отчего-то особенно раздражён, и вступать с ним в открытый конфликт совсем не хотелось – особенно, если тот окажется прав. – Тогда прошу!

Акбар жестом указал Вейдеру на место у карты, и тот, поднявшись, решительно занял место лектора.

– Что ваша разведка обнаружила тут и тут? – его металлический палец ткнул в звёздную карту, и голубые огоньки красиво заплясали по отполированной глянцево-ртутной поверхности.

– Небольшой флот, – выкрикнул Люк. Он очень хотел доказать отцу, что удар по Биссу спланирован хорошо и наверняка удастся. Дарт Вейдер перевел пронзительный взгляд своих горящих глаз на сына, и на его лице, освещённом звёздной картой, отразилось легкое раздражение. "Хорошо, – словно говорил его взгляд, – я преподам тебе урок, если ты так этого хочешь".

– Точнее, – велел Вейдер жёстко.

– Несколько плохо вооружённых "Воспрещающих", – дерзко ответил Люк, принимая вызов отца. – Никакой поддержки авиацией! Стандартная оборона от пиратов, ничего особенного. Мы облетели их несколько раз!

Вейдер согласно кивнул.

– Здесь? – его палец ткнул в другую точку, и потревоженный голубой свет растёкся, словно перемешиваемые в чернильной воде краски.

– Пара "Покорителей", – ответил Люк. – Это старые корабли, модификация КНС! Авиация там есть, конечно, но вокруг так много космического мусора и хлама, что им сложно будет быстро выбраться из этого облака обломков. Отец, это очень малые силы! Их разбить не представит никакого труда…

– Как вы планируете ударить? – продолжил свой допрос Вейдер, игнорируя последнее заявление Люка.

– К этому сектору ведут два пути, – продолжал Люк. – Один заминирован, – Вейдер кивнул, – через второй мы по очереди введём большую группу…

– Вот эти "Воспрещающие", – резко перебил Люка Вейдер, – тут же вас засекут и создадут огромную грави-тень. Собственно, для этого они там и стоят. По одному кораблю – в том порядке, в каком ваш флот будет выходить из гиперпространства, – они будут тянуть вас и расставлять на линии огня у "Покорителей". Не нужно заблуждаться относительно них! "Покоритель" – это флагман флота Конфедерации. У него, может, и не такая мощная авиагруппа, как кому-то хотелось бы, но у него есть пара страшных клыков – ионные пушки. Мощнейшие ионные пушки! Мощнее, чем у кого-либо. Прежде, чем выпустить авиацию, "Покорители" притягивающими лучами соберут весь окружающий мусор и расположат вокруг себя как дополнительный щит, как броню. А затем они начнут методично расстреливать ионными пушками ваш флот.

По одному. Каждый такой выстрел – мгновенная и полная парализация корабля и группы – не одного, а всей авиагруппы! – ваших истребителей. Верная смерть. Обратно уйти с линии огня не получится. "Воспрещающие" вас не выпустят. Остается заминированный путь. Вы наверняка придумаете, как разминировать его, – Вейдер неприятно усмехнулся, намекая на смелого самоотверженного пилота-камикадзе, такого же невероятного "везунчика", какой в свое время протаранил стекла в рубке его личного "Палача", уничтожив себя и корабль. – Только вот там, запечатанные, как джинн в бутылке, стоят основные силы Императора. Как только проход будет свободен, "Воспрещающие" будут вытаскивать уже их и расставлять так, как выгодно Императору, и в том количестве, которое потребуется.

Люк, раскрыв рот, хлопал глазами. Акбар молча потирал подбородок.

– Да, – наконец, произнёс он. – Умно придумано, очень умно.

– Ещё бы, – со смехом ответил Вейдер. – Я сам придумал и установил эту ловушку. Я отлично знал, как вы отреагируете на легковооружённые и устаревшие корабли. Вы недооцените их и будете полагаться на ударную мощь своего флота, которая, несомненно, превосходит их. Но ударная мощь – это далеко не всё. Для боя нужна и стратегия, а я в ней кое-что понимаю. Я двадцать лет собирал Империю, я провёл столько боёв, что вам и представить сложно. Вся система обороны создана при моем участии, но вы упорно пытаетесь решить эту головоломку, не прибегая к моей помощи! Проводите разведку и разрабатываете операцию, и уж потом ставите в известность, словно хвастаясь, что вы смогли придумать что-то без меня. Я смотрю на это ваше странное желание покрасоваться передо мной своими возможностями, и знаете что? Я чувствую страх: больше, чем проиграть Палпатину, вы боитесь стать зависимыми от меня. И меня самого вы боитесь тоже.

Вы боитесь, что пойдут разговоры, мол, без помощи Дарта Вейдера ваша армия ничего не стоит, и одни генералы не в состоянии вести войну успешно? Но это так, чёрт подери! Ловушку с устаревшим флотом я придумал давно, очень давно, изучив вашу манеру ведения боя, но даже по прошествии длительного времени вы всё равно в неё попались. Господа, вы не изменились и ничему не научились. Если бы не моё вмешательство, если бы меня с вами сейчас не было, вы бы дружно одобрили так называемую операцию, слепленную на скорую руку, основанную на неточных и неполных данных разведки, и устроили бы кровавую бессмысленную бойню у Бисса, в самом неподходящем для наступления месте. Вы потеряли бы огромное число людей и техники; вероятно, вам удалось бы несколько потрепать и силы Империи, но это абсолютно ничего не решило бы, ведь конечная цель операции – захват и покорение Бисса – достигнута не была.

Адмирал молчал.

– Почему вы не планировали удар здесь? – палец Вейдера ткнул в другую точку на карте. – Здесь? Здесь?

– Там сосредоточены огромные силы имперского флота, – сухо ответил Акбар. – Вероятно, при столкновении с ними мы потерпели бы поражение.

– Вероятно? А почему?

– Потому что у нас недостаточно сил.

– Так может, у вас просто недостаточно сил, чтобы штурмовать Бисс? – вкрадчиво произнес Вейдер, щуря свои жёлтые глаза.

Акбар молчал.

– И вот вы, не имея достаточно сил, – едко продолжал Вейдер, – планируете дерзкий штурм Бисса. Дерзость – это прекрасно, удача любит дерзких. Но отчего вы не спрашиваете меня, где бы ударить поточнее? Вы не доверяете мне и не желаете делить со мной лавры победителя – вот правильный ответ.

* * *

Разумеется, Вейдер был прав, и Люк, покинувший этот совет вместе с отцом, тотчас признал это. В отличие от адмирала, он Вейдеру доверял и в его способности стратега верил безоговорочно. Но молодого человека порядком смущал тон, с которым Дарт Вейдер предпочитал общаться с Акбаром, и именно эту претензию он и высказал ситху, поспешно удаляющемуся с так неловко оконченного военного совета.

– Тон?! – прорычал Вейдер раздражённо. – А как я должен разговаривать с тем, кто пытается отправить на верную смерть моего сына?! Даже когда я показал ему явные ошибки, когда я сказал, что знаю сильные и слабые места обороны, он даже не попытался спросить, разузнать о них получше!

– Ещё бы! – ответил Люк. – Ты же унизил его!

– Он этого заслужил.

– Но так ты точно не найдешь союзников в Совете Альянса! – настаивал Люк, еле поспевая за широко шагающим отцом.

Вейдер остановился так внезапно, что сын едва не налетел на него, и резко обернулся. Глаза, в которых отражалось пламя Мустафара, встретились с синими глазами джедая, отец склонился над сыном, приблизив своё лицо, словно высеченное из камня, к его молодому, открытому, чистому лицу.

– А они мне нужны? – произнёс он, и от скрытой в его голосе угрозы завибрировал воздух.

Несмотря на это, Люк смело встретил взгляд разгневанного отца и не дрогнул, хотя, казалось, острые осколки Силы посекли ему кожу.

– Если ты хочешь быть с нами, то да, – твёрдо ответил он, ни на миг не отводя взгляда.

– С вами – это с кем? – переспросил Вейдер, и в его голосе, против обыкновения, не было издёвки.

И тут Люк не нашёл, что ответить.

Глядя на человека, которого он называл отцом, на опасного ситха, который сумел переступить через многое, чтобы сейчас стоять рядом со своим сыном, Люк отчетливо понимал – эту пропасть Вейдер перепрыгнул вовсе не для того, чтобы служить Альянсу.

И Вейдер знал, что Люк понял.

– Я здесь не для того, чтобы помочь Акбару завоевать власть тем политикам, которые сидят в белых одеждах на Корусканте и говорят долгие речи с пылающим от праведного гнева лицом, – произнес Вейдер спокойно. – Пойми одну вещь, Люк: если бы не было их, не было бы и войны. Империя, которую я строил, вовсе не плоха, поверь. Я строил огромное, сильное государство! И единственным его недостатком, по мнению твоих союзников, было то, что власть в этом государстве принадлежит не им. Вот правда, а всё остальное – ложь. Ложью являются и лозунги про ситхов, терзающих невинных жителей и угнетающих сотни планет. Долгие годы мы с Палпатином мучили только друг друга, и наша борьба за власть касалась только нас и приближённых к нам людей, выбравших ту или иную сторону. Он убивал моих учеников; я уничтожал наёмных убийц, подосланных им. Вселенское зло Империи, о котором так любят теперь кричать на Корусканте, сосредотачивалось в нас двоих. Вина за убитых джедаев лежит только на мне; так почему вы говорите о порочности всей системы? Ты родился и вырос в моей Империи. Скажи – хоть раз Империя вмешалась в твою жизнь? Нет. Ни мне, ни Императору и дела не было до того, чем ты занят у себя на ферме. Ты мог работать и жить безбедно, мог поступить на государственную службу, мог стать военным – тебе никто этого не запретил бы. Так чем была плоха твоя жизнь в Империи?

– Имперцы убили моих близких, – сухо напомнил Люк. По губам Вейдера скользнула злая хищная усмешка.

– Когда штурмовики явились арестовать дроидов, посланных сепаратистами, твой дядюшка напал на них и тяпкой размозжил капитану голову, – едко произнес он. – У него сиротами осталось двое детей, между прочим. Если бы он подчинился и отдал роботов, то остался бы цел и невредим. Возможно, ты даже получил бы некоторую компенсацию за их утрату и за помощь Империи. Но твой дядюшка посчитал иначе. Он атаковал солдат. Согласно закону о сепаратистах, те уничтожили его. А как бы ты поступил на их месте? Или ты думал, что я просто так отдал приказ уничтожить первого попавшегося человека?

Люк молчал. Вейдер снова усмехнулся, понимая, что ему удалось поставить мировоззрение Люка с ног на голову и заставить сына посмотреть на ситуацию с его, Вейдера, точки зрения, и это глубоко потрясло юношу.

– Я здесь не ради Альянса, – повторил Вейдер. – В этом государстве, которое строят такие, как Акбар, мне никогда не будет места. Тебе, впрочем, тоже. Спроси себя, за что ты сражаешься, и прислушайся хорошенько к своему сердцу. За власть? Не думаю; я не вижу желания власти в твоём сердце. Такие, как мы с тобой, всегда начинают свою войну за идеалы. Ты, как и я когда-то, веришь в добро и хочешь служить ему, но ты совершаешь ту же ошибку, что и я: ты позволяешь другим людям рассказывать тебе, что хорошо, а что плохо. Они и назначают тебе добро. Но в конце этого пути тебя ждет только одно – разочарование и ярость.

– Это неправда, отец, – запальчиво перебил его Люк, краснея от гнева. – Люди, рядом с которыми я сражаюсь плечом к плечу, честны со мной. Они никогда не назовут гнусный поступок добром и не заставят меня совершать подлости. Добро всегда добро, отец.

– Да? Правда? – Вейдер покачал головой. – Но они уже сделали это. Ты сепаратист, сын. Ты вместе с ними пошел разрушать государство, которое вырастило тебя, и которое могло дать тебе достойное будущее. Ты, такой светлый, такой невинный, – Вейдер усмехнулся, вглядываясь в черты сына, словно стараясь разглядеть в его лице самого себя, – убил больше ни в чем не повинных гражданских, чем я за свою долгую, залитую кровью жизнь.

– Что?! – вскричал Люк, гневно сверкая глазами, и голос его сорвался на юношеский фальцет. – Я никогда, никог…

– Вспомни Звезду Смерти, – холодно и жестоко произнес Дарт Вейдер, отстраняясь от сына и встав в полный рост. Теперь отец свысока смотрел на разгневанного Люка, сжимающего яростно кулаки. Его пылающие глаза, казалось, подёрнулись пеплом и погасли, остыли, и взгляд его из-под полуприкрытых век был отрешённым, чужим. – Если мне не изменяет память, она строилась. На её борту находились не менее полутора миллионов военнослужащих и столько же гражданских. Строителей, если быть точнее. Инженеров, пилотов, сборщиков. Они выполняли крупный имперский заказ, и тем кормили свои семьи. Они помогали законному государству обороняться от напавших на него сепаратистов, которые хотели развалить и разрушить их привычную и удобную жизнь. Ты убил их всех, Люк, одним выстрелом. Их семьи лишились кормильцев и не получили денег, потому что заказ не был выполнен, и, вероятно, сейчас голодают. Только потому, что им нравилось жить в Империи, которую построил я. Одним ударом ты превзошел меня, сын. Я не знаю, сколько людей погибло в боях со мной, но, думаю, немного поменьше. Вот цена войны, которую Альянс ведет против Империи. Попробуй, скажи теперь, что ты несешь людям свободу и счастье. Это не так – свободу и счастье нёс людям я, убивая повстанцев и не давая войне охватить всю Империю. Я уничтожал тех, кто вставал на путь войны, таких же, как я сам, и тем самым охранял жизнь простых обывателей. Те, кого я убивал… Это были не миллионы и не миллиарды людей, это были кучки ненормальных авантюристов, которым наскучила пресная мирная жизнь. Они мелко пакостили, грабили склады с оружием, устраивали диверсии, угоняли корабли, брали заложников, подрывали наши базы. Кто-то когда-то рассказал им сказку об Империи Зла, и они свято верили в неё. Их вера была преподнесена им как наивысшее добро, и под этим соусом они творили всё, что взбредало им в голову, воображая, что борются со злом. Я много убивал, Люк, – произнес Вейдер как-то особенно откровенно. – Убивал без жалости. Убивал и джедаев, если находил их. Знаешь, за что? За то, что они позволяют себе Покой. Глядя на то, что творится вокруг, как бандиты в очередной раз грабят базу с оружием, они ничего не предпринимали, предпочитая держаться подальше от назревающего кровопролития. Душа женщину-джедайку, я слышал её мысли о собственных детях, которые останутся сиротами, но в её голове не промелькнуло ни единой мысли о детях погибших офицеров, когда она укрывала сепаратистов. Их Покой – это ложь, сын. Не бывает Покоя, джедаи тоже держат оружие, если это идет во благо их интересам. Но сохранять личный Покой для себя, когда рядом идет война и гибнут те, кому ты можешь помочь, безнравственно. Знаешь, отчего погиб Орден джедаев? Оттого, что они упорно игнорировали перемены, происходящие у них прямо перед глазами, и не желали вмешиваться в жизнь людей, не желали повлиять на коррумпированный сенат! Палпатин у них под носом вытащил из казны миллиарды и создал армию клонов, а этого никто не заметил. Сенаторы и Торговая Федерация душили друг друга, дрались за лакомый кусок, разнося в клочья планеты, но этим конфликтом и его урегулированием занималось всего три человека. Совет джедаев не желал уделить этой проблеме больше внимания. Это потревожило бы их Покой и нарушило принцип невмешательства… Призванный защищать, кого защитил этот Орден?! Их республика трещала по швам, гибли люди, но они и не двинулись с места, пока я не вцепился им в горло, – Вейдер коротко, зло рассмеялся, блеснув острыми зубами, и его взгляд снова кровожадно разгорелся. – Ты знаешь, Люк, что я был рабом на Татуине? И что сделал Орден джедаев, чтобы искоренить там рабство? Ничего! Меня обучили Силе, чтобы я мог защищать и помогать людям, но я не смог помочь даже собственной матери. Я в ярости перебил тускенов, и мой поступок осудили, Йода заявил, что я иду к Тёмной стороне, ведь я поддался эмоциям, гнев и горе от потери захлестнули меня. Но когда я хладнокровно убил графа Дуку, отчасти, кстати, мстя ему за утрату руки, этого не осудил никто! Это убийство было, якобы, во благо Ордена, Республики и демократии, но лично я не вижу разницы между ними. В обоих случаях мне было приятно ощущать, что мои враги погибают от моей же руки, и их страх и отчаяние мне тоже были весьма по вкусу. Все они перед смертью очень пожалели, что причинили мне боль, и очень хотели бы повернуть время вспять, но…

Можно защищать демократию, но нельзя защитить мать.

Можно убивать, сколько влезет, во имя республики, и нельзя во имя справедливости.

Я не гуманист, Люк, я далёк от жалости. Но я ненавижу лжецов. Джедаи же – поголовно лжецы. Я совершил когда-то переворот, я убил много людей, в том числе и детей, только потому, что они джедаи, и меня сочли чудовищем. Мейс Винду на моих глазах хотел убить Палпатина только за то, что он ситх. На тот момент никто и ничего не знал о его преступлениях, но того, что он ситх, было достаточно для джедаев, чтобы убить его без суда и следствия. И если бы Винду убил ситха, его сочли бы героем. Всё в этом мире относительно, Люк.

Тебя ведь не учили задумываться над такими вещами, не так ли? Ты всего лишь воевал с парой подлых ситхов, с этими воплощениями зла и Тьмы, которые двадцать пять лет назад вероломно уничтожили орден джедаев и захватили власть, не так ли?

Люк, поражённый, хватал ртом воздух, как рыба, вытащенная на берег. Вейдер задумчиво покачал головой, размышляя о чём-то своём.

– Я здесь только ради тебя и Леи. Остальное меня не касается. Я стараюсь защитить и сохранить вас, и если будет нужно, – голос отца зазвучал грозно, – я вырежу весь Совет, всех до единого, чтобы только сохранить жизнь вам. Я уничтожу и Альянс, и сопротивление. Даже если ты меня возненавидишь за это. Это небольшая плата за твою жизнь. Выиграет Империя? Да, несомненно. Но у меня нет возражений. Мои претензии касаются только лично Палпатина. Я не вижу смысла для себя в этой войне, ведь ваша победа не принесёт мне ничего – ни власти, ни славы.

– Это жестоко, отец, – произнес Люк тихо.

– Я знаю, сын, – ответил Вейдер глухо. – Но лучше об этом скажу тебе я, чем ты… чем ты додумаешься сам. Такого рода вещи лучше усваиваются, если их запивать кровью, а ты ведь этого не хочешь, не так ли?

32. Падение в Темноту. Погоня за прошлым

Падение в Темноту. Погоня за прошлым

Чувство падения во тьму, в пропасть, посетило и Люка, и он вдохнул полной грудью, словно принюхиваясь.

Казалось, что в коридоре дворца для приёмов, в котором они с Вейдером устроили столь жаркую дискуссию, стало душно, запахло влагой, стоячей протухшей водой, и послышался тихий шорох сыплющегося песка. Словно в пещере, стены которой осыпаются от старости, или в заброшенной шахте.

Люк обернулся; ему казалось, что позади, там, где вкрадчиво и опасно шептал песок и звякали мелкие осколки породы, из темноты на него смотрят внимательные злые глаза.

Но ничего подобного, разумеется, не было.

Коридор был пуст и тих.

В этой части здания даже охраны почти не было. Здесь были кабинеты и залы для высокопоставленных гостей, оцепление солдат стояло по периметру, в крытых галереях. Сюда даже обслуга заходила по расписанию, чтобы не потревожить лишний раз никого.

Так откуда бы здесь было взяться песку, каплям затхлой воды, долбящим камень, и зверю, притаившемуся во мраке?..

– Ты слышишь?

Дарт Вейдер, казалось, тоже был настигнут этим странным видением.

Оно настолько захватило его, что рука автоматически легла на пояс, нащупывая сайбер, и он, словно слепой, оказавшийся в незнакомом месте, завертелся на месте, стараясь разглядеть в сгущающемся вокруг него мраке и духоте прячущегося врага.

Наверно, со стороны это выглядело странно. Минуту назад разговаривающие на повышенных тонах отец и сын вдруг смолкли и стали озираться, словно услышав призыв призрака.

– Что это значит? – произнёс Люк, кое-как вернувшись в действительность. Сила вытолкнула его на поверхность из липкого видения, и Люк жадно глотал сухой прохладный воздух, многократно очищенный и отфильтрованный кондиционерами, работающими с чуть слышным гудением. – Где это?

– Не знаю, – коротко ответил Дарт Вейдер. Он продолжал быть там, в видении, яростно цепляясь за него, сопротивляясь выталкивающей к жизни и реальности Силе. Духота давила на виски, и бледный лоб Вейдера покрылся блестящими бусинами пота. Дышать было трудно: Вейдер раз за разом вдыхал полной грудью, но этого было мало, чтобы насытить кровь кислородом. Его дыхание стало шумным, таким же шумным, как если бы он вновь надел свой шлем, и приступ паники, такой знакомой, почти обычной, внезапно подкатил к горлу, но ситх подавил его, заставляя себя помнить, что это всего лишь видение.

Он сделал осторожный небольшой шаг, и под подошвами сапог заскрипела галька и мелкий мусор, а полы плаща намокли, волочась по сырому крошеву породы. Пристально вглядывался ситх во тьму, стараясь рассмотреть ускользающий образ, преследуя его, но Сила уводила, прятала врага.

Рука Вейдера упёрлась в белую панель на стене, но, казалось, он не чувствовал, не видел её, хотя смотрел прямо перед собой. Его профиль с крепко сжатыми губами, с трепещущими ноздрями напоминал хищную птицу, и Люку, молча наблюдавшему за отцом, вдруг показалось, что в своих видениях Вейдер догнал противника, прячущегося во тьме.

Глаза, пронзительно вглядывающиеся во мрак, вдруг вспыхнули, и в них промелькнула догадка, понимание, словно Сила смирилась, уступила упрямой настойчивости Вейдера, всё глубже погружающегося в умертвляющее его видение, и всё-таки дорисовала ему ответ.

– Что там?! – почти крикнул Люк.

Вейдер, возвращаясь, прикрыл глаза; напряжённая рука, упёршаяся в стену, ослабла, он шумно выдохнул, словно изгоняя из своих лёгких ядовитый воздух подземелья, и обмяк всем телом.

– Мне показалось, – произнес Дарт Вейдер, кода его хриплое дыхание выровнялось и немного успокоилось. – Показалось, что их двое. Двое хамелеонов, понимаешь?

– Кого?!

– Двое ситхов, которые как-то скрывают свою Силу, – Вейдер положил руку на плечо сына и тяжело опёрся на молодого человека. – Ученик Императора, Дарт Акс, и второй… Их Сила берется из ниоткуда, она проникает в них извне и вспыхивает, взрывается, как звезда. Сначала Акс… он ускользал от меня, и я смог заметить его только благодаря второму. Когда вспыхнул второй…

– Но как такое возможно?!

– Я не знаю. Я никогда не видел раньше такого.

– Нам придется с ними драться? – спросил Люк, вглядываясь в лицо отца. Он уже пожалел, что не потерпел немного и поспешил избавиться от душащего видения, а не прошёл дальше и не заметил того, что видел Вейдер.

– Да, – ответил ситх.

Вейдер взглянул на сына, и Люк тотчас понял, что тот очень хочет солгать. Он рассмотрел ответ, хорошенько рассмотрел его! Великий ситх видел цельное полотно: обрывками, эпизодами, кричащими осколками и рваными всплесками Силы, пугающими образами и разрывающими мозг простыми и страшными картинками.

И поэтому Вейдер не хотел, чтобы подобное открылось сыну.

Люк попытался проникнуть в сознание отца, но тот жёстко пресёк эту попытку, не позволив приподнять даже краешек тайны.

– Я должен это знать, – произнес Люк настойчиво. – Я хочу увидеть сам!

– Нет, – произнес Вейдер, покачав головой. – Я тоже когда-то видел… и хотел исправить. Что из этого вышло, ты знаешь. Тогда Йода был прав – видения могут быть правдивы, а могут и лгать.

– Исправить! – вскрикнул Люк. – Исправить что?! Скажи мне, что там будет? Что ты видел?!

– Падение, – ответил Вейдер. – Падение в темноту. Но я не видел, кто упадёт. Поэтому, вероятно, исправлять ничего не нужно?

Ни одна черта на лице ситха не изменилась, голос его был спокойным и ровным, и даже глядящие на сына глаза были спокойны, утратив свою устрашающую ситхскую яркую пламенную раскраску, став просто голубыми выцветшими глазами уставшего человека. Но Люк как никогда остро, всей кожей, ощутил, что сейчас Дарт Вейдер лжёт.

– Я ни на шаг не отойду от тебя, – по-скайуокеровски упрямо произнёс Люк, набычившись и сжимая губы.

Вейдер выпрямился, чуть хлопнул сына и по плечу и убрал свою тяжёлую руку.

Дыхание его выровнялось, силы вновь вернулись в вымотанное видением Силы тело.

– Главное, чтобы ты не бежал впереди, – ответил он. – Ты не нужен им, они охотятся на меня.

Люк упрямо мотнул головой. Что бы сейчас Вейдер не говорил, Люк все равно не послушал бы его.

Однако, это видение, так настойчиво преследовавшее и, наконец, настигнувшее их, немного прояснило ситуацию и объяснило причину раздраженности Вейдера.

Ева.

Её не было на Совете, хотя она была туда приглашена.

Люк вспомнил, как посыльный вернулся с ответом, отчего представители Риггеля не явились на собрание, как он шепнул что-то на ухо склонившемуся Акбару, и как после этого напрягся Дарт Вейдер.

Акбар пробормотал что-то нейтральное, дипломатично выразив свое участие и понимание, и велел начинать совещание без Евы и без Вайенса. Если бы что-то плохое произошло, он, разумеется, не был бы так спокоен.

Но даже это невинное происшествие вывело Вейдера из равновесия, и Люку показалось, что небольшой толчок Силы, словно порыв сильного ветра, рванул от тела ситха и заставил на миг людей вокруг него отклониться, пригнуться. Ситх словно хотел вскочить, растолкать всех и тотчас же идти и узнать, что произошло с Евой.

Но то, что обсуждалось, также было важно для Вейдера; в операции, разработанной Акбаром, должен был участвовать Люк, и Вейдеру пришлось выбирать, идти ли сейчас навстречу беспокоящему раздражению, касающемуся Евы, или всё же поинтересоваться, что ожидает в бою его сына.

Он выбрал последнее, и, кажется, не ошибся.

Но сразу же после окончания Совета он тотчас отправился в ту часть дворца, где были расположены комнаты для гостей с твёрдым намерением разузнать, что происходит с Евой. Увязавшийся за ним Люк, сердито бубнящий об уважении к Акбару и членам Совета, еле поспевал за широкими шагами ситха, и, наверное, и вовсе бы отстал, если бы их не настигло видение.

Оно снова принесло Вейдеру острое чувство опасности, и остро потянуло беспокойством при мысли о Еве.

Он терял её, терял из виду, и она тоже отступала во тьму, делала шаг назад, глядя в упор холодными спокойными глазами, и от отстраненного, чужого взгляда ему становилось страшно.

Вейдер не мог объяснить нахлынувший страх самому себе.

Это странное чувство было иррационально, непонятно, но если бы он не лгал себе и не отгонял очевидный ответ, то давно понял, отчего тихий образ Евы пугает его больше, чем флот Империи.

Он верил Еве. И вот теперь эта вера шаталась, грозясь рухнуть и погрести под собой то немногое человеческое, что снова рождалось в израненной душе.

Её честность и её шаг к нему казались чем-то незыблемым, постоянным, и чтобы она отступила, отстранилась… чёрт!

Он мысленно грязно выругался, словно оборона его флота провалилась, и наступающие подбираются к нему самому, расстреливая последние оборонительные рубежи.

"Не нужно врать себе", – подумал он уже спокойнее.

За вспышкой гнева всегда следовал холодный, яростный, кристально-чистый звенящий покой. Равносильный тому, что наступает при наблюдении за боем, который идет в непосредственной близости, и его сполохи окрашивают просмотровое панорамное окно в капитанской рубке. Нельзя впадать в ярость, нужно трезво оценить обстановку, признать свою неудачу, чтобы верно выбрать способ выйти из боя победителем.

Вот и сейчас, возвращая в памяти эту часть видения с отступающей от него Евой, – холодно-льдистую, мёртвую, – Вейдер призывал всю свою силу воли, чтобы унять яростную дрожь и обуздать взбесившуюся Силу, которая была готова вырваться из его сердца, и крушить, ломать, разрывать ещё живые тела.

Для того чтобы Ева отреклась от него, как когда-то Падме, чтобы отступила, ушла, нужно, чтобы произошло нечто сверхъестественное. Стойкий оловянный солдатик, Ева бесстрашно смотрела в лица тем, кто её осуждал за связь с ним: лордом ситхов, главкомом армии Императора Палпатина, убийцей, чудовищем, с человеком, наконец, почти вдвое старше нее самой.

Она приняла осуждение. Знала и понимала риск изначально, но у неё достало смелости, чтобы бороться за свою любовь и не отречься от неё под осуждающими взглядами союзников.

Так что же должно было встать между ними, что сломало оловянного солдатика?!

Нет, только не предательство, только не очередное предательство!

Шагая к комнате Евы, Вейдер с горечью осознал, что долгие годы больше ноющих ран, больше уродливых увечий угнетало то, что его оттолкнула Падме.

Живым быть нестерпимо больно.

Больно понимать, что твой идол, твой кумир ничем не лучше остальных людей, и в один прекрасный день за свою идею, за свою несуществующую игрушку отречётся от тебя.

Наверное, намного проще спрятаться за блестящим металлом маски и не пускать к себе никого, кто может напомнить, что Вейдер всё же не робот, кто сможет притронуться к живому сердцу и накрепко прирасти к нему. Оторвать можно только с кровью.