Текст книги "Ева (СИ)"

Автор книги: Константин Фрес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 53 страниц)

Люк, провожая восторженным взгядом отчаянно кокетничающую с ним Ирис, даже не обратил внимания, что она подхвалила контейнер с его сотвенной кровью. А Вейдер обязательно б поинтересовался, что это такое она прячет.

– Мы еще увидимся? – крикнул вослед ей Люк, приподнимаясь на локтях.

– Я обещаю! – тоненько пропищала из-за дверей Ирис веселым голоском, ладонью удерживая створку, чтобы та закрылась как можно бесшумнее. Если б Люк сейчас увидел ее лицо, он бы поразился произошедшей в нем перемене – от приветливой улыбки не осталось и следа, и искусанные чуть не в кровь губы искривлены от жуткого ужаса, а по бледному лбу градом катится пот.

Господи, как страшно!

Как же страшно – заигрывать с мальчишкой, улыбаться ему, ощущая затылком взгляд ситха!

Но это того стоило, успокаивала себя Ирис, почти бегом минуя коридор и оказываясь у лифта. Такой материал! Такая мощь! Если б обращение не было таким опасным и болезненным, она, не задумываясь, влила б себе кровь Люка и испепелила б Вайенса молией силы. Или разодрала б этого извращенца – садиста на части еще каким-нибудь изощренным приемом, на которые ситхи были великие мастера…

До корабля, на котором Вайенс привез ее сюда, Ирис добралась без проишествий. Призрак великого ситха напрасно витал над нею. То ли Вейдер и впрямь ничего не почувствовал, то ли он вновь всматривался своими выцветшими, тухнущими глазами в бездну, балансируя на краю. Кто знает.

Как только Ирис переступила порог своей каюты, двери за ней закрылись, и из– за ее спины, из темного угла, явился Вайенс. Он, наверное, уже давно поджидал ее тут, и при ее появлении выскочил из своего укрытия как паук, спешащий к запутавшейся в его сетях неосторожной мошке.

Вид у него был совершенно безумный, со своей свернутой шеей и перемотанной головой он здорово смахивал на ожившего мертвеца.

Признаться, Ирис не ожидала от него подобной прыти, по ее расчетам он должен был спать в медицинском отсеке, где она его оставила, однако, он был тут. Ирис с трудом сдержала гримассу неудовольствия; нюх у него, что ли, на опасность? Чутье? Предвидение, как у ситхов и джедаев?

Она искренне рассчитывала в одиночку, пока он не путается под ногами, еще раз провести все анализы и произвести все расчеты, а заодним припрятать немного материала для себя, для подробнейшего исследования и опытов.

Слова Вайенса о том, чтобы заставить мидихлореаны делиться, не оставляла ее. Конечно, такие работы велись и в лаборатории Палпатина, и даже достигались определенные положительные результаты, которые, впрочем, были просто ничтожны в сравнении с анализами мидихлореан Люка. Ирис полагала, что основным препятствием в дальнейшей работе в этом направлении было как раз то, что работа велась только с образцами Императора. Проводить подобные опыты над кровью Вейдера было строжайше запрещено. Император боялся, что эти опыты увенчаются успехом и что Вейдер доберется до плодов этих трудов.

Словом, Император боялся успеха точно так же сильно, как и страстно жаждал его, и, вкладывая неверятные суммы в продвижение научной работы, он одновременно рубил сук, на котором сидел, запрещая даже исследовать чужие образцы.

А ведь они могли бы дать так много ответов! Хотя бы на вопрос о том, отчего у раных форсъюзеров разное количество мидихлореанов?

Но появление этой перебинтованной жабы и теперь поставило крест на всех этих вопросах.

Вайенс не позволит и каплю крови Скайуокера тронуть без его ведома…

– Ну что, что?! – просипел он. Наверное, из-за поврежения нервов он теперь еще и сипит, ну, просто здорово, автоматически отметила Ирис.

– Успешно, – кратко бросила она, моментльно отстегива крышку конейнера-переноски. – Вот образцы его крови, и ты был чертовски прав – кровь Скайуокеров это нечто! У тебя есть оборудование, чтобы ее законсерировать? Это нужно делать сейчас же, чтобы не повредить мидихлореаны.

Но Вайенса волновало овсем другое. Жадно выхватил он пластиковый контейнер из рук Ирис, и на его лице отразились разочарование и закипающая злость.

– И то все?! – прохрипел он, и щека его нервно задергалась. Он потряс пластиковым мешочком перед лицом Ирис, словно хотел натыкать ее носом в этот крохотный пакет, как нашкодившее животное. – Это ты называешь успехом?! Да этого едва хватит на одну дозу!

– Прекрати истерику, – грубо огрызнлась Ирис, вырывая свою драгоценную добычу у него из рук. Странно, но ее страх перед Вайенсом улетучился, будто и не было его. – Важно не количество, а качество материала! Судя по анализам, этого тебе хватит на три привычных дозы. Если ввести это все, ты просто не выдержишь и умрешь.

Вайенс осекся, и несколько секунд молчал, переваривая информацию. Глаза его лихорадочно блестели.

– Значит, – ликуя, произнес он, – я был прав? Кровь Скайуокеров поможет мне?! И я смогу…

– Потенциально ты будешь сильнее Императора, – сухо подытожила Ирис. – Если, конечно, выживешь после вливания. У нас слишком мало материала, чтобы подготовить тебя к постепенному привыканию к такой мидихлореановой атаке.

– Так раздобудь еще! – рыкнул Вайенс.

– Очень интересно, как это сделать?! – зло огрызнулась Ирис. – Я итак забрала слишком много крови у Люка, он чуть не умер у меня на руках! Наше счастье, Ведер ранен, и только поэтому он не притащился и не разнес все в клочья! Остынь-ка, торопыга! Твоя спешка не приведет ни к чем хорошему. Я ученый, я знаю, о чем говорю!

– Но мне нужно больше! – произнес Вайенс, и в его голосе послышались нотки безумия. Он был одержим идеей сейчас же, сию минуту влить в себя сыворотку и помериться силами с Вейдером. Убить Вейдера… Уничтожить его!

– Позже, – отрезала Ирис, упаковывая свое сокровище в холодиник. – Вероятно, мне удастся позже взять у Люка крови еще. Мальчишка прост, он мне доверяет. Но не сейчас. Если хочешь, конечно, мы можем рискнуть, и я волью тебе эту порцию, – до Ирис вдруг дошло, что она может избавиться от тирана сию минуту, но, кажется, эта же самая мысль посетила и Вайенса.

– Нет, – резко ответил он, – не сейчас. Сейчас я не вынесу, да. Мне нужно срочно подлечиться, восстановиться. Хотя бы залечить шею. А потом… потом мы вольем ее, и я попробую силу Скайуокеров.

Вайенс, думая о чем– то своем, блестя своим незибинтованным глазом, бормоча что– то себе под нос, взял маленький холодильник, в который Ирис уложила контейнер с кровью Люка, повернулся к дверям, и, почему– то подволакивая ногу, двинулся прочь. Ирис накрыла волна отчаяния; он ни слова не сказал об экспериментах, а ей уже не терпелось приступить к работе! Да еще и забрал материал с собой! Наверняка спрячет, или разделит на части и вольет себе! В любом случае, доступа к ним у Ирис не будет.

Что, снова ждать, снова терпеть запреты?! Снова иметь на расстоянии вытянутой руки все нужные материалы, но не иметь возможности хотя бы попробовать реализовать свои знания?

– А что мне делать сейчас? – выкрикнула Ирис, делая шаг ему вослед, словно пытаясь догнать его и остановить. В голосе ее послышалоь отчаяние, и Вайенс, уже положивший было руку на ручку двери, остановился и медленно оберулся к женщине. Движения его стали медленными, рваными, неверными, и Ирис подумала, что на него, вероятно, начали действовать какие-то препараты, введенные ему от боли. Невероятный человек этот недоситх. Он, как и Вейдер, держится на ногах лишь усилием своей воли. Интересно, что заставляет его с таким упорством идти вперед? Неужто жажда власти, как и любого из ситхов? Неужто власть так сладка и желанна, что даже ее призрачная тень может заглушить самую сильную боль и заставить двигаться к манящей его заветной цели?

Иди во всем виновата эта девочка, недобро подумала Ирис, аристократка-любовница Вейдера, вокруг которой Вайенс развел эту грязную возню? Слухов ходило много, но ничего конкретного, так, на уровне пикантных сплетен… А ведь кажется, говорили, что эта девка – подчиненная Вайенса?

Неужели?.. Неужто жажда власти тут ни при чем?

– Что ты имеешь в виду? – заплетающимся языком произнес он. Казалось, что лекарства завладевают его телом все сильнее, и оно слабеет, отказывается двигаться. И лишь его мозг каким – то чудом не подчияется этому химическому влиянию, и работает четко, как и прежде.

– Вы говорили о работе, об экспериментах с мидихлореанами! – напомнила Ирис. Она, конечно, рисковала. Вайенс мог впасть в те же самые осторожность и подозрительность, которые Императору не давали приблизиться к его заветной мечте – стать самым сильным, – и вообще запретить Ирис прикасаться к образцам, полученным у Люка, но Ирис не могла не попробовать, хотя бы попытаться получить его разрешение.

– Эксперименты, – повторил Вайенс нараспев, словно в его голове даже мысли стали замедляться. – Эксперименты… Да, нам нужны эти исследования.

Ирис мысленно возликовала. Виновны ли в том препараты, или Вайенс все же умнее и не такой параноик, как Император, а он разрешил, разрешил..!

– Но не сейчас, – вдруг отчетливо и жестко произнес он, заметив ее ликование, которое она не смогла скрыть, – позже. Когда я найду тебе верного мне человека, чтобы присматривал за тобой. До тех пор не смей даже прикасаться к этому! – он приподнял чемоданчик, демонтрируя его Ирис и многозначительно глянул на нее. Разочарование и досада, вероятно, очень красноречиво отразились на ее лице, и Вайенс коротко хохотнул. Его глаз весело заблестел, изучая лицо женщины.

– Хотела напакостить, да? – произнес он с издевкой. – Хотела накачать меня какой– нибудь дрянью? Ты что, думаешь, я совсем идиот?

– Я всего лишь хочу работать, – сухо ответила Ирис, отводя взгляд. – Я ученый…

– Поработать? – изеваясь, переспросил Вайенс. – Я предоставлю тебе такую возможность! У тебя будет достаточно времени, чтобы поработать!

– Что я должна буду сделать? – насторожившись, произнла Ирис. Веселье Вайенса не предвещало ничего хорошего.

– Пока я слетаю на Риггель, ты должна будешь забраться в койку Вейдера. Я хочу, чтобы слухи о твоей связи с Лордом Вейдером дошли кое до кого, – Вайенс гнусно осклабился, – до женщиы, точнее. И чем интереснее будут эти слухи, тем лучше, – заметив недоумевающий взгляд Ирис, Вайенс попытался придать себе совершенно невинный вид и пояснил: – Я всего лишь хочу раскрыть бедной девочке глаза. Она ужасно, опасно забуждается на счет Ситх Лорда, а подобные заблуждения ни к чему хорошему не приводят. Она должна понять, каков он на самом деле, – в голосе Вайенса появились неприятные металлические нотки, и его взгляд стал холодным. – Ты все поняла?

– Что?! Но это… это невозможно!

От страха у Ирис даже в глазах потемнело.

Это приказание Вайенса словно расставило все на свои места, и дало объяснение всему происходящему.

И Ирис поняла природу его маниакальной одержимости так четко, словно он сам сказал ей, описал самыми точными и откровенными словами.

Власть – что ж, может быть, вероятно Вайенс и жаждал власти. Но вперед вела его не она, и даже не желание добиться женщины Вейдера, как Ирис подумала изначально. Эта женщина… по большому счету она ничего не значила для него. Так, переходящий приз победителю. Но вот получить этот приз – о, этого Вайенс хотел всем седцем!

Вайенс хотел быть первым, хотел быть лучше великого ситха, лучше его во всем. Ему мало было превзойти Вейдера в мощи победить его, убить, ему мало показалось бы даже вскарабкаться на трон Императора. Ему хотелось чистейшего поклонения и признания, а кто более искренне восхитится им, если не женщина, влюбленная в Вейдера, в это воплощение абсолютной Силы и зла?

Ситхи все возводят в абсолют, это верно. И Вайенс вполне постиг эту науку, желая стать абсолютным победителем. И потому ради того, чтобы обратить на себя взгляд одного-единственного зрителя, Вайенс готов был развернуть всю Галактику. Просто оболгав Вейдера. Или не оболгав – думается, что вариант, когда Ирис удалось бы совратить Вейдера, Вайенса устроил бы еще больше.

Но то, что для Вайенса представлялось простой шахматной партией, спланированной и продуманной операцией, для Ирис означало совсем другое.

Это же верная смерть!

Заигрывания с Лордом Ведером ни к чему хорошему привести не могут, это вся Галактика знает!

– Я не прошу тебя вешаться ему на шею и щебетать нежные словечки, – произнес Вайенс, предупрежая ее истерику. – Хотя, конечно, это было б идеальным вариантом… Я всего лишь прошу тебя выбрать моент поудачнее и побывать в его каюте, и выйти оттуда в весьма недвусмысенном виде, чтобы люди истолковали твое пребывание там однозначно. Хоть голой выскочи оттуда.

– Да это безумие! – воскликнула Ирис. От страха у нее губы дрожали. – Я, может, и осмелилась бы на это, если б его не было на корабле…

– Вот и осмелься, – снова перебил ее Вайенс, отворачиваясь. – Все, я устал. Мне нужно прилечь, – прбормотал он, открывая дверь. – Я сказал тебе, что делать. Действуй. И если ты этого не сделаешь… – Вайенс замер на пороге и медленно обернулся, недобро глянул на замершую от страха Ирис. – Если ты не сделаешь это, я строго спрошу с тебя! – он многозначительно покачал чемоданчиком в руке.

Двери за ним закрылись, отрезая свет из коридора, и снова стало темно; мрак разгонял лишь слабый свет настольной лампы.

Ирис стояла, боясь даже пошевелиться. От страха ей казалсь, что ее голову покалывают мелкие острые иголочки, и каждый вдох разрывает ей грудь. Кажется, у нее начиналась истерика, она часто-часто дышала, но воздуха ей не хватало, и казалось, сердце вот-вот выпрыгнет из груди.

Забратся в комнату к Вейдеру!

В империи это означало верную смерть.

Находились такие дерзецы, которые обходили все преграды, обманывали охрану ситха и попадали в его покои, чтобы встретиться с ним лицом к лицу.

Но всегда найдется и такой человек, который заметил бы проникновение в покои темного лора, и донес бы на дерзеца.

Ведь если этого не сделать, гнев темного лорда обрушится на обоих – и на нахала, потревожившего ситха, и на того, кто не донес, ведь к Вейдеру приходили не чай пить. Его приходили убивать.

На Вейдера в разное время было совершено множество покушений, и после того, как истерзанный труп убийцы Вейдер пинком вышвыривал из своих покоев, его гнев обращался на охрану, на офицеров, которые ею командовали, словом, на всех, кто подворачивался ситху под руку. Избежать в этом случае кровопролития можно было только одним способом: либо изловить лазутчика до того, как это сделает сам темный лорд, либо самому убийце передумать, и уйти, ничего не натворив, другими словами – попросту скрыть от Вейдера сам факт присутствия в его комнате посторонних.

Вайенс же велел Ирис сделать прямопротивоположную вещь. Открыто там побывать.

Ему было наплевать на ее жизнь; и, вероятно, и на свою собственную тоже. В его маниакально горящем глазу Ирис прочла твердое решение влить в себя кровь Люка, если она погибнет, и если некому будет приготовить ему его привычную дозу, пусть это даже и будет грозить ему смертью. Извечная игра ситхов затягивала его, и остановиться он уже не мог. Ставить цель, а потом плести паутину интриг и добиваться – это и было теперь его жизнью.

Стоило ли ожидать от него сочувствия и поддержки?!

– Уродливый ползучий гад! – проскулила Ирис, от ужаса суча ногами. По щекам ее лились слезы, ее колотило так, словно она стояла не в полутемной комнате, а на эшафоте, или у стенки перед расстрельной командой. Еще ничего не сделав, она уже ощутила себя мертвой, и воображение рисовало ей один конец мучительнй другого.

Впрочем, шептал ей разум, еще ничего не кончено. Ведь есть еще кое-что, о чем Вайенс не знает.

– У меня есть еще несколько дней! – злобно прошипела Ирис, крепко сжав зубы. Все ее тело, лицо, руки тряслись, как в ознобе, и ей стоило огромных усилий, чтобы взять себя в руки и трясущейся рукой попасть в карман своего халата. Там, в стерильном пластиковом мешочке, лежала салфетка, испачканная кровью Люка.

23. Сыворотка Ирис

Некоторое время от Вайенса не было вестей.

Краем уха Ирис слышала какие-то обрывки разговоров о том, что генерал дёшево отделался, и Вейдер проявил чудеса милосердия, не свернув ему шею окончательно. Слухи о том, что Вайенс и его люди едва не взорвали самого Вейдера и Люка вместе с ним, дошли и до Совета, и кое-кому очень не понравились. Только ранение и госпитализация спасли Вайенса от разбирательства, и, немного побушевав, Совет все же ограничился выговором, трезво рассудив, что тот и так примерно наказан самим ситхом.

Если бы не его свёрнутая шея, Вайенсу было бы несдобровать, и, вероятно, его даже понизили бы в звании и затолкали куда дальше, чем Риггель, но, как ни парадоксально, именно наказание, полученное от Вейдера, спасло опального генерала от серьёзных дисциплинарных взысканий, и он даже сохранил некоторое влияние в довольно высоких кругах власти, ведь Вейдеру благоволили далеко не все в Альянсе.

Это позволило Орландо выбить для Ирис место среди учёных и получить для неё допуск к лабораториям. Также вместе с пропуском она получила некую посылку – открывая её, Ирис надеялась найти там хотя бы одну крохотную пробирку с образцами Люка, но её постигло горькое разочарование: Вайенс прислал ей для работы кровь Императора.

Снова материал Палпатина, снова цифры, которые она знала наизусть и могла повторить, даже если б её подняли среди ночи!

Наверное, паранойя заразна.

Но так или иначе, теперь Ирис могла приступать к работе, что она и сделала, втайне посмеиваясь над Вайенсом и его глупой осторожностью.

Люк шел на поправку; впрочем, он давно бы выздоровел, если б не такая глобальная кровопотеря, усугублённая Ирис.

Вейдера было не видно и не слышно; день за днём толкаясь между медперсоналом в отсеках с лабораториями, Ирис разузнала, что ситх тоже был ранен серьёзно, но в пылу сражения не обратил внимания на ранение, или же, совсем позабыв, что его костюм больше не обеспечивает ему поддержание жизнедеятельности в критических ситуациях, просто занялся собой слишком поздно, что привело к резкому ухудшению его самочувствия. Впервые за много лет Вейдер был болен, как обычный человек, и вынужден был отлеживаться в своём отсеке.

Но, так или иначе, к нему тоже заходил врач с парой операционных дроидов и шил ему рану на боку. Сейчас Дарт Вейдер здоров, насколько это возможно, но чем он занят, никто не знал.

Шло время, и Ирис, с головой погрузившись в работу, совсем забыла о приказе Вайенса. Он просто выскользнул у неё из головы, занятой теперь работой.

Первое время она еще пыталась пошпионить за Дартом Вейдером, разузнать, куда он ходит и на какое время отлучается, но он то ли не выходил из своей каюты вообще, то ли просто не находилось людей, жаждущих поболтать о том, как великий ситх проводит время.

Кроме научного интереса, который представляли её опыты, Ирис, усердно работая, преследовала и свои личные цели, никак не связанные с наукой.

Ирис мечтала отомстить Вайенсу.

Помещая мидихлореан в различные условия – в питательные или агрессивные среды – щуря глаз, рассматривая показатели в анализаторе, ошибаясь или получая небольшой прогресс, женщина раз за разом прокручивала в мозгу сцену в ангаре корабля, и на губах её появлялась недобрая усмешка. Вспоминая унижение Вайенса, его жалкий затравленный крик, Ирис испытывала практически физическое удовольствие, и удовлетворённый вздох срывался с полураскрытых губ, когда она вспоминала дрожь, объявшую его скрюченное тело, рухнувшее на колени, его трясущиеся губы и ужас в глазах.

Наверное, это было из области несбыточных мечтаний, каких по всему миру рождается миллионами и умирает столько же, так и не исполнившись, но Ирис страстно желала заставить мидихлореан делиться и размножиться в крови настолько, чтобы их было много, невероятно много, невообразимо много! Такое количество, для которого обычного прикосновения Силы было достаточно, чтобы Вайенса разорвало в клочья, чтобы он не успел и руки поднять!

И Вейдера нейтрализовать тоже, окажись он ненароком поблизости…

Ирис понимала, что такого рода Сила должна быть поистине чудовищна, неудержима, невозможна! Сама мысль о том, что подобной мощи Силу вообще возможно запереть в таком непрочном и крохотном сосуде, как тело человека, была просто абсурдна. Это всё равно, что удерживать в кулаке цунами, таить в груди смерч, сметающий всё на своем пути.

И, немного успокаиваясь, она анализировала свои озлобленные мстительные мечты и понимала, что такой мидихлореановой атаки организм Вайенса – единственный доступный ей подопытный – просто не вынесет. Её организм – тем более. Да Ирис и не осмелилась бы влить себе даже ту дозу, которую гарантированно бы выдержала. Она точно знала дозволенный порог – много раз рассчитывала его на Вайенсе. Но также знала, что случается с теми, кто приближается к этому порогу. Трансформация Вайенса всегда отчасти ужасала её, и, вспоминая наблюдаемые муки, женщина понимала, что ни за что не осмелится повторить их.

Вот если б она могла занизить дозу мидихлореан, а потом, когда они попадут в организм и адаптируются к нему, заставить их размножиться! Это могло бы стать безопасным способом стать адептом Силы. Но такой трюк был под силу, наверное, только Дарту Плэгасу. Ирис снова и снова колдовала над своими пробирками, и мысли её раз за разом возвращались к Дарту Вейдеру.

Как, каким образом Плэгасу удалось из ничего создать человека? Как он заставил женщину забеременеть, не прикасаясь к ней? Или всё же он был отцом ребенка рабыни Шми? Но в Вейдере нет и намека на нечеловеческую расу. Тогда, вероятно, партеногенез? Каким-то образом, вероятно, той же мидихлореановой атакой, Плэгас спровоцировал у Шми беременность. Но как появился мальчик? Ведь партеногенез гарантировано дает особь женского пола.

Плэгас сотворил невозможное, если, конечно, эта тайна действительно научный эксперимент, а не банальное насилие над женщиной, стыдливо ею замалчиваемое. Но несомненно, Плэгас смог подарить Вейдеру небывалую мощь. Как? Как он смог совершить такое, ведь его собственные показатели были далеко не так высоки, как у маленького Энакина?

Значит, это действительно возможно, и Ирис предстояло раскрыть этот секрет, основываясь не на подсказках Силы, к которым прислушиваются ситхи, а на тех возможностях и знаниях, что может дать ей только наука.

Анализатор в очередной раз среагировал на падение показателей, что означало, что опыт не удался, и Ирис, чертыхнувшись, вырвала из прибора исследуемый образец и со злостью швырнула его в мусорный утилизатор. Ничего не выходило.

В довершение всех бед сработал комлинк, сигнализируя, что некто запрашивает сеанс связи, и Ирис с досадой прикусила губу. Это мог быть только Вайенс, а от него хороших вестей точно ждать не приходилось.

– Слушаю, – нажав на кнопку, произнесла Ирис как можно увереннее, чтобы генерал не заметил и тени страха в её голосе.

– Это я тебя слушаю, – омерзительно гаденько произнёс Вайенс, появляясь на экране, и женщина вздрогнула. – Есть чем порадовать меня?

Отдых и лечение, а также отказ от мидихлореановых атак пошли ему на пользу. Рассматривая повёрнутую к ней не покалеченную часть лица Вайенса, Ирис отметила, что он посвежел, исчезла нездоровая лихорадочная бледность, и только ортопедический воротник и деревянные, скованные движения напоминали о том, что он побывал в серьёзной переделке.

Кажется, он даже причесался на старый манер и стал снова походить на красавчика Орландо, каким когда-то был. Но один лишь поворот головы рассеял это наваждение.

Вайенс снял повязку, скрывающую уродовавший его шрам, и когда он повернулся анфас к Ирис, молчаливо разглядывающей своего босса, она содрогнулась от омерзения и еле сдержала внезапно подкативший к горлу приступ тошноты.

Шрам придавал его лицу какое-то невероятно циничное, злобное, безжалостное выражение, граничащее с безумием, со злым безумием идиота. Рана зажила, стянув и сместив ткани, и теперь у Вайенса был вечно перекошенный слюнявый бесформенный рот с торчащими оскаленными зубами, и вывернутое деформированное, смятое, сожжённое веко без ресниц на перекошенном глазу, поблескивающее красноватой слизистой.

Несколько секунд Орландо наблюдал то впечатление, которое произвел его вид на Ирис, и усмехнулся, вновь отвернувшись от неё и представив взору свой неизуродованный профиль.

– Ну? – произнес он. – У тебя есть, что сказать мне?

– Нет, сэр, – с трудом проглотив подступивший к горлу комок, ответила Ирис. Вайенс согласно кивнул каким-то своим мыслям, неторопливо барабаня пальцами по столу. – Мои опыты не принесли результата… пока…

– Я говорю не про опыты, – перебил её Вайенс, задумчиво глядя перед собой. – Я спрашиваю, ходила ли ты к Вейдеру?

– К Вейдеру, – внезапно осипшим голосом переспросила Ирис, чувствуя, как холодеют ладони и вновь подкатывает к горлу тошнота от мерзкого привкуса приближающейся смерти. Вот оно!

– Да, к Вейдеру, – как в дурной оперетке, еще раз повторил это имя Орландо. Казалось, ему нравился ужас Ирис и тошнотворный запах дурной смерти тоже. – Мне кажется, я просил тебя скомпрометировать его. Разве нет?

– Я хотела, – сбивчиво и торопливо начала оправдываться Ирис, – я пыталась, но он был ранен и не выходил никуда…

Вайенс снова повернул к ней свое ужасное лицо, подавшись вперёд всем телом, и женщина в ужасе осеклась и замолкла, отпрянув. Его бесформенный слезящийся бульдожий глаз сверлил своим взглядом, и она обмирала от страха, чувствуя, как холодные волны ужаса накрывают с головой, заставляя кожу словно отслаиваться от плоти.

– И ты мне говоришь, что не могла проникнуть к нему? – с деланным любопытством спросил Вайенс. – Ты, врач? Я, не находясь с ним поблизости, например, точно знаю, что ранение было серьёзным, и что ему пришлось зашивать рану на правом боку. И что, за всё время ситх не сделал ни одной перевязки? И ни один врач его не осматривал?

Ирис молчала; ей казалось, что Вайенс убьет её сию же минуту, стоит произнести хоть слово.

– Ну? – продолжал Вайенс; кажется, он не собирался ни на секунду сжалиться над своей жертвой, и Ирис с содроганием поняла, что день Х настал. – Как и когда ты исправишь свою ошибку? – Генерал имел над ней необъяснимую власть, его врач боялась даже больше Вейдера, и не только потому, что пережила насилие. Было в Вайенсе что-то ещё страшное и неумолимое, что заставляло её подчиняться. Ранение отняло много силы, и он не имел возможности воздействовать на её волю. Но сейчас, когда болезнь почти отступила, Орландо снова вспомнил о своём плане, и теперь уж ничто не могло ему помешать принудить к повиновению.

– Я… – прошептала Ирис. – Господин генерал, я боюсь! Я не могу вот так, сейчас, не подготовившись… это же верная смерть! Мне нужно время, чтобы подумать и приготовиться!

Вайенс слушал сбивчивые оправдания с холодным безразличием на лице, хотя, казалось, её страх, паника, отчаяние и звенящие в голосе слёзы нравились ему и даже доставляли удовольствие.

– У тебя было достаточно времени, – резко прервал он, вдоволь наслушавшись её отговорок и сполна насладившись страхом. – Но ты потратила его впустую! Черт, угораздило же связаться с фригидной бабой…

Щеки Ирис вспыхнули пунцовым румянцем стыда и злости, но она промолчала, а Вайенс как будто не заметил, что глубоко уязвил её самолюбие.

– Обо всем приходится думать самому, – меж тем ворчливо продолжал Вайенс. – Значит, так. Насколько мне известно, завтра на Корусканте назначен совет, и Вейдер там будет. Событие такого масштаба выманит старого лиса из его норы, – генерал усмехнулся, – и ты должна быть готова. Как только он выйдет, проберись к нему и… кажется, ты обещала покинуть его каюту голой?

Ирис лихорадочно соображала.

– Но тому, кто меня увидит, может показаться странным то, что я остаюсь в его каюте после его отъезда, – возразила она. Вайенс нетерпеливо поморщился:

– Ты думаешь, кто-то взглянет на часы, чтобы узнать, который час? Кто с точностью скажет, во сколько ушел Вейдер, и во сколько вышла от него ты? Ты думаешь, что кому-то, кроме тебя, важно, что там на самом деле происходило? К тому же, даже если ты выйдешь намного позже, ничего странного в этом нет. Он всегда так делает – пользуется женщиной и потом уходит, оставляя её, – изуродованное лицо Вайенса вдруг задёргалось, искривилось от нервного тика, вызванного приступом ярости, и Ирис не без злорадства подумала, что, похоже, Орландо доводилось самому ожидать под дверью, когда великий ситх, наконец, отпустит женщину к вызвавшему ее начальству.

– Ситха не будет в комнате, а в головах людей останется только то, что в его каюте побывала голая женщина, – сухо закончил Вайенс, справившись, наконец, с нервным тиком, который ломал, сдвигал его челюсти, не позволяя ему нормально закрыть рот. Похоже, этот приступ был достаточно силен, отметила про себя Ирис, глядя, как Вайенс тяжело дышит и как он нервной рукой отирает выступившую на лбу испарину. – Потом, чуть позже, прибуду я и увезу тебя с корабля. Вейдер обязательно вернется, ведь там его сын. Он не сможет улететь, не удостоверившись, что с Люком все хорошо, а его присутствие опасно для тебя. Ты мне еще пригодишься, так что не беспокойся, я тебя не оставлю, – Вайенс весело усмехнулся, вытирая белоснежным платком свой слюнявый рот. – Ну, живее! Завтра ты должна быть во всеоружии, хороша, как никогда. Ведь великий ситх заслуживает только самых прекрасных женщин, не так ли?

Экран комлинка погас, Вайенс отключился, даже не попрощавшись, и Ирис, шумно выдохнув, откинулась на спинку кресла, как мягкая тряпичная кукла, ощущая, как от напряжения болит каждая мышца в теле, ведь перед Вайенсом женщина сидела напряженная, как натянутая струна, замерев в этом положении до судорог.

Завтра!

Она должна будет прокрасться к Вейдеру завтра, о, Боже мой!

Утешало только одно: его самого в той комнате точно не будет. Его не будет даже на корабле. Однако даже этот факт не успокаивал, о нет. Было всё так же страшно!

Ирис чертыхнулась, из кармана халата вытащила сигареты и нервными пальцами распотрошила пачку. Прикурив одну, глубоко вдохнула дым, чувствуя, как блаженное спокойствие опускается на измученную голову, и как расслабляются напряжённые плечи.

Что, по сути, она знала о Вейдере? Да ничего. Она толком его даже не рассмотрела и у Люка, кстати, ни о чем не спросила, а ведь такая возможность была.

Это плохо.

Страх парализовал способность думать, и Ирис даже не попыталась приблизиться к ситху, а ведь могла же быть возможность того, что она понравилась бы Вейдеру, и он… как бы это сказать… разделил бы с ней ложе сам, без ухищрений и интриг?

Ведь есть же у него любовница – эта аристократка, вокруг которой поднимается теперь какая-то непонятная возня? Значит, как мужчина он способен реагировать на красоту женщин, и почему-то Ирис не верилось в то, что у ситхов существуют какие-то моральные рамки, которые удержат их от измен.