Текст книги "Ева (СИ)"

Автор книги: Константин Фрес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 53 страниц)

Кровь Скайуокера!

Вайенс нервно облизнул губы, глядя на алеющие на перевязочных материалах пятна крови Люка. В натертой до блеска белоснежной медицинской чашке они казались ему такими же яркими и такими же желанными, как вишни.

Интересно, а какова на вкус кровь Скайуокеров?

Кровь Императора наполняла его невероятной мощью, но ведь Император – не самый сильный форсъюзер.

А какова на вкус Сила Скайуокеров? Какова на вкус абсолютная мощь Вейдера, и обжигающая молодая сила Люка?

– Я хочу их, – произнес Вайенс.

– Кого?! – воскликнула Ирис, совершенно сбитая с толку. Вид Вайенса с полуотломленной головой потряс ее до глубины души. Она даже перестала бояться его. Понимая, что одно неловкое дижение может привести к тому, что сломанные, раскрошенные позвонки могут повредить спинной мозг Вайенса, она в нерешительности протягивала руку к его лицу, и тут же отдергивала, не смея прикоснуться.

Поэтому его слова о каком-то желании она приняла за бред. Чего можно желать с переломанной шеей?!

Однако, Вайенс был серьезен и сосредоточен, как никогда.

– Надень-ка на меня воротник, – потребовал он, все еще глядя одержимым взглядом в след Вейдеру. – Не то у меня голова отвалится. Я хочу крови, их крови, понимаешь?! – в глазах Ирис появилось понимание, и Вайенс с шумом, словно принюхиваясь к чему-то, втянул воздух, прищелкнув языком. – Я хотел бы влить себе кровь Скайуокеров! Интересно, получится ли у меня почерпнуть их Силу?

– Но это сейчас невозможно! – воскликнула Ирис. – Ваша травма… при трасформации, когда вы будете испытывать боль, и мышцы будут сокращаться, может поизойти смещение позвонков, и последствия могут оказаться катастрофическими.

– А я тебе не говорю про сейчас, – ответил Вайенс, оборачиваясь к ней боком и глядя искоса своим ненормальным взглядом. – Для трансформации нужно много крови. Так постарайся мне набрать необходимое количество!

– Но как?!

– Придумай что-нибудь! Скажи, что берешь для анализов, – Вайенс гадливо поморщился. Впервые он задумался о природе своей Силы, и понял, что попросту паразитирует на своих донорах. Паразит; как пиявка или какое другое, такое же отвратительное существо.

Но в том-то и интерес! Присосаться к Скайуокеру и высосать его досуха!

– Это даже к лучшему, что Вейдер сломал мне шею, – продолжил Вайенс. – Теперь мне тоже нужно в медицинский отсек, и ты пойдешь со мной. Там посмотрим, что делать. Думаю, Вейдер, убедившись, что его сыну ничто не угрожает, спрячется в свое логово и будет зализывать раны. А ты тем временем проберешься к Люку… черт, я должен учить женщину, как заморочить голову мужчине! Придумай что-нибудь, улыбнись ему оприветливее. Главное – забрать столько крови, чтобы хватило на одну порцию. Интересно, а можно ли ее насытить мидихлореанами?

Ирис пожала плечами:

– Я что-то слышала об исследованиях в этом направлении, – отсторожно произнесла она, невольно поражаясь остроте ума Вайенса. Императру это пришло в голову не сразу; ему уже сделали первую партию клонов, генномодифицированных, улучшенных, и только после всех этих лет работы над его новыми телами он задал вопрос, а можно ли улучшить показатели по мидихлореанам.

Вайенс задался этим вопросом практически сразу же, как стал ситхом.

– Когда прилетим на Риггель, – перебил ее Вайенс, – ты получишь лучшую лабораторию, лучшее оборудование и лучших помощников в свое распоряжение!

– Но зачем нам кровь именно мастера Люка? Можно проделывать опыты и над кровью императора!

– Оооо, нет, – протянул Вайенс, и на его лице расплылась просто дьявольская улыбка. – Ты не понимаешь! Я хочу именно их кровь. Я хочу, чтобы ОНИ дали мне Силу. Подумай, – произнес он, интимно понизив голос, – разве тебе не хотелось бы узнать, чем различается Сила джедая и ситха? Ты ведь ученый; подумай! Вероятно, ты могла бы и сама создавать форсъюзеров? Или наоборот, – голос Ваейнса стал коварным, таким коварным и тихим, что угроза, сквозящая в нем, совершенно не вязалась с его нелепым видом. – Ты могла бы найти способ отнимать Силу и властвовать над тем, кто привык к могуществу! Мидихлореаны смертны; но никто еще не придумал способа убить их отдельно от носителя, так же, как никто не придумал способа заставить их размножиться.

Вайенс, следуя своему звериному чутью, попал в точку.

Дразня одновременно честолюбие женщины и ее интерес к науке, дергая за эти невидимые ниточки, как опытный кукловод, он сумел расшевелить ее.

И она не смогла скрыть от него интереса к этой теме; впрочем, и от власти, которую давало бы такое знание, она не отказалась бы!

*************************

К счастью для Вайенса Вейдер не переломал ему шею.

Ирис, сканируя истерзанного Вайенса, обнаружила лишь разрывы связок и мышц. Как он все еще держится на ногах?!

Впрочем, ответ этому она знала.

Все великие ситхи рождаются в крови и боли…

– Иди, – Вайенс, лихорадочно блестя безумными глазами, оттолкнул руки Ирис. – Обо мне позаботятся дроиды. Иди к Люку. И помни, – в голосе Вайенса послышалась угроза, и его рука в черной перчатке сжала тонкое запястье женщины так, что стало больно, – один твой неверный шаг, и я уничтожу тебя!

– Успокойтесь, – холодно бросила Ирис, вырвав свою руку из его цепких пальцев. – Я все поняла.

Ей и самой не терпелось подойти ближе к Люку. Рассмотреть его. Капнуть его крови на стеклышко микроскопа и посмотреть… посмотреть…

Ирис всегда хотела увидеть, как рождается Сила, из каких неведомых связей, тонких цепочек, химических процессов…

Ах, эти Скайуокеры!

Ирис, шагая по коридору, поискала в кармане пудреницу, и, раскрыв ее, глянула в зеркальце, с сожалением рассматривая вспухшие, разбитые губы. Интересно, понравится она Люку или нет?

Почему-то при одной мысли о том, что скоро, очень скоро, она будет находиться рядом с Вейдером и его сыном, возбудила ее. Даже ее походка изменилась, – Ирис заметила, как невольно замедлила шаг, и теперь шла плавно, чуть покачивая бедрами.

От них, от обоих Скайуокеров, веяло необъяснимой притягательностью. Есть такие люди, которые вертят историей так, как им заблагорассудится, и чьи жизни переворачивают миллионы миров вверх ногами – так вот Скайуокеры из таких.

Ни один из них не станет отсиживаться в тени, все они, все их потомки, будут непременно идти вперед. И даже их далекие потомки, чья кровь уже будет многократно разбавлена влившимися в их семью людьми, все равно будут гореть яркими звездами в истории, и их фамилия, тысячу раз повторенная их врагами, будет обжигать язык точно так же, как сейчас жжет язык императора и Вайенса имя Вейдера.

Ирис усмехнулась и склонила голову, чтобы встречающиеся ей люди не увидели, не заметили ее смеха. Ей казалось, что в толпе людей, обрадованных победой, её улыбку, полную желания, тотчас поймут, и будут смотреть на нее с отвращением… Как можно заинтересоваться ситхом?!

Да, будем честны сами с собой. Мысль о молодом и красивом Люке не так волновала Ирис, как мысль о Вейдере.

Люк был обычным человеком; в его глазах Ирис видела горячечность и отвагу, какую можно увидеть в глазах любого летчика на этой войне.

А в глазах ситха было другое; если бы рядом была Ева, она бы подсказала Ирис, что именно ее привлекло и заинтересовало в Вейдере, в этом ужасном человеке, в этой машине для убийства – Сила. Вейдер сам был воплощением силы, настолько полным и неоспоримым, что это не могло остаться незамеченным.

Впрочем, Ирис привыкла к обществу ситхов. Она знала о них все, она создавала их – разумеется, речь идет о клонах императора, – и для нее Сила была лишь инструментом, к которому ситхи прибегают, чтобы добиться желаемого результата.

Но кто-то из них размахивал своим инструментом, как палкой, кто-то неумело тыкал, как тупой вилкой, а кто-то – искусно фехтовал, словно гудящим послушным сайбером.

Соблазнить Вейдера, как говорил Вайенс? Приблизиться в великому ситху? Хм, это было бы интересно…

Ирис краем уха слышала что-то о любовнице великого ситха, о какой-то юной аристократке или офицере – в лабораторию, где она работала, проникали только обрывки сплетен, да они и не прислушивалась к ним, о чем теперь жалела.

Кажется, он взял ее силой? Это вполне в духе ситхов, они не спрашивают разрешения, господа во всем.

Он взял ее, как бы она ни брыкалась, и ей это понравилось. Говорят, что даже поступив на службу в Альянс, Вейдер время от времени возвращается к ней, и…

Черт, но это даже возбуждает!

Неужто существует привязанность, намного прочнее, чем Сила, проявлением которой является сам Вейдер? Интересно, чем эта девочка его привлекла?

И еще интереснее, чем привлек ее он – Ирис поморщилась, вспоминая собственое интимное свидание с Вайенсом, и волна стыда, смешанного с болью, на мгновение отвлекла ее от мыслей о великом ситхе.

Наверное, с остервенением подумала Ирис, эта девочка всего лишь покорная шлюшка, которая раздвигает ножки, стоит Вейдеру лишь щелкнуть пальцами. И если он в порыве страсти и нарисует ей пару синяков на личике, она наверняка об этом помалкивает…

Впрочем, поговаривают – но наверняка это чистой воды ложь, простое человеческое желание поверить в сказку, – что Вейдер влюблен в эту девочку. Да-да, именно влюблен. Император, отправившийся убивать Вейдера, приманил его именно на эту рыбку, и Вейдер пришел за своей женщиной. Пришел с сайбером, и убил императора.

И это тоже странным образом возбуждало Ирис.

Сильные мужчины, способные на поступок, всегда привлекали ее внимание.

Она и к императору-то пошла работать именно из-за своего любопытства и из-за того, что в старом уродливом человеке чувствовался острый ум и власть. Такая власть, которая помогала ему держать на поводке это чудовище, этот ночной кошмар целой вселенной, чью тяжелую поступь слышали в раскатах грома все повстанцы и сепаратисты – Вейдера.

Но сегодня победитель Вейдер, а Ирис всегда ставила на победителей!

Она, конечно, помнила его. Служа императору, она не раз оказывала помощь Вейдеру, возвращавшемуся с войны затем, чтобы медики сложили заново его растерзанное тело. После всех манипуляций он вставал с операционного стола, надавал свой тяжелый черный шлем и уходил. Снова уходил на войну.

Как странно, подумала Ирис. Ей всегда казалось, что война – это единственная женщина, которую Вейдер любил, и которой был верен.

Что император?

В нарядной алой мантии он произносил речи на трибуне, обещая своим подданым процветание, мир и порядок.

Вейдер же не говорил речей. Этот огромный, страшный, черный человек всегда был в движении – немногословный, угрожающий, пугающий. В его присутствии хотелось спрятаться куда-нибудь; он ходил стремительно, всегда шел впереди своих штурмовиков, и от него всегда пахло смертями.

Да, именно так – многими смертями и войной.

Ирис вспомнила до мельчайших деталей один из визитов железного канцлера-главнокомандующего в больничный отсек. Очередное ранение, или неполадки с системой его жизнеобеспечения; она не знала. Тогда она была медиком слишком низкого ранга, чтобы ей позволили хотя бы приблизиться к нему.

Но переполох, связанный с визитом великого ситха, она запомнила хорошо.

Был мгновенно развернут экстренный лечебный блок, и активированы герметичные двери. Она помнила шипение, наполнявшее комнату – подавался кислород, много кислорода, и у нее закружилась голова от нескольких вдохов.

Великий ситх пришел сам, на своих ногах, шагая, как обычно, стремительно и широко, хотя вокруг него семенили обеспокоенные врачи в масках. От его черного, местами порванного плаща невыносимо воняло гарью, и белоснежный пол заметала неопрятная бахрома на обгоревших полах его длинного одеяния, оставляя на натертых до блеска плитах неряшливые полосы – черное с красным.

Пепел и кровь.

– Лорд Вейдер! – сквозь маску голос врача, подхватывающего ситха под руку, звучал глухо. – Скорее, скорее!

Что за ранение было у Вейдера, Ирис не поняла. Если бы не его дыхание – прерывистое, дребезжащее, – она бы подумала, что главнокомандующий и вовсе не пострадал, а явился просто проверить медицинский отсек, или дать распоряжения врачам относительно предстоящих пыток очередного пленного – да, Вейдер являлся сам, если ему нужны были некие препараты, чтобы развязать кому-либо язык.

Но на этот раз он пришел не за сывороткой правды.

Ее оттеснили, отодвинули в сторону, дроиды с инструментами и медикаментами ринулись к нему, словно белые солдатики, штурмующие высокую черную башню, и на пол полетел изодранный, иссесенный плащ Вейдера, откинутый чьей-то рукой в стерильной перчатке.

Под тяжестью тела ситха жалобно скрипнул массивный операционный стол, на мгновение Ирис увидела металлические пальцы Вейдера, вцепившиеся в край операционного стола – кажется, перчатка на его руке тоже была повреждена, разорвана, – и Вейдер улегся. В его изголовье ловко скользнул дроид, которому предстояло снять маску с Вейдера. Раздался характерный звук, высокий и свистящий, какой бывает обычно при разгеметизации, дроид осторожно снял черный шлем с ситха, и маска открылась, как шкатулка.

Тогда Ирис впервые увидела великого ситха.

Он не показался ей ни уродливым, ни красивым. Пожалуй, одного того, что под маской, которую ловко отстегнул дроид, было простое человеческое лицо, было достаточно, чтобы потрясти Ирис до глубины души.

Врачи суетились над ситхом, освобождая его тело от доспехов, а он просто лежал и смотрел в потолок, даже не мигая, и спокойствие его лица потрясло Ирис еще больше.

Вейдер не был без сознания; несомненно, он испытывал боль, но ни одного мускула не дрогнуло на его лице. И это было… нет, даже не терпеливостью. Вейдер словно существовал отдельно от своего тела, или был чем-то иным, чем-то большим, чем человек с его страданиями, с его болью.

Тело испортилось, поломалось, он принес его починить, и просто ждал, когда устранят поломку.

И пока врачи в авральном порядке осматривали его, тревожа его рану, он просто смотрел в потолок и думал о чем-то, и его светлые глаза наливались темнотой.

Странно, подумала Ирис, у Вейдера светлые глаза, как у простого человека. Не яростные ситхские, желтые с огненными зрачками, а выцветшие голубые. Или серые – Ирис не разглядела.

Судя по тому, как работали врачи, Вейдер был ранен серьезно. Он умирал – вот отчего у него темнели, тускнели глаза, – и врачи вспарывали его костюм, дроиды ломали, отключали его жизнеобеспечение, чтобы добраться до его раны, тем самым лишь усугубляя ситуацию, но иначе было просто невозможно ему помочь.

Странно; чтобы исцелиться, Вейдер подошел к самому краю и глянул вниз, в пропасть, откуда не возвращаются…

Аврал, паника, почти истерика, писк приборов, датчики, инструменты, окрашенные кровью белые перевязочные материалы – за дверями операционной стояли штурмовики с оружием, и кто знает, какой у них приказ, как отреагирует император на весть о смерти своего цепного пса…

И врачи тянули, тянули ситха обратно, вливая ему по капле ускользающую от него жизнь.

Постепенно глаза Вейдера светлели, темнота, пролившаяся в них, отступала. Он моргнул пару раз, и металлические пальцы, намертво ухватившиеся за край стола, разжались. Дроид опустил на лицо ситха маску с газовой смесью, насыщенной кислородом, покуда врачи штопали тело Вейдера.

Веки ситха дрогнули, он глубоко вдохнул и закрыл глаза. Ирис, оттесненная суетой, замерла у стены. Ей показалось, что ситх умер.

– Лорд Вейдер спит, – сказал кто-то. – Опасность миновала.

– Но он… он не умрет? – пролепетала она. Штурмовики, топчущиеся за дверью, пугали ее не мешьше, чем имперских хирургов.

– Он всегда умирает, каждую минуту, – ответил тот же нервный голос. – И живет так уже двадцать лет.

Ах, вот как.

Вместе с врачами ситх боролся за свою жизнь, и позволил себе отключиться только тогда, когда пропасть была отодвинута от него на шаг.

Вспоминая теперь ту давнюю ситуацию, Ирис недобро усмехнулась и лишь покачала головой.

Так Лорд Вейдер, который и дышать-то самостоятельно не мог, теперь может любить женщину… странно это, учитывая то, что раньше снимать его костюм было как минимум опасно. Теперь, значит, Сила дала ему такую возможность. Интересно, какими еще возможностями наградила его Темная Сторона?

С этими мыслями Ирис взялась за блестящую хромированную ручку и открыла двери в медицинский отсек, куда ситх доставил сына.

Она не сразу нашла нужный ей отсек – несмотря на то, что Альянс одержал победу при Биссе, госпиталь был полон раненых, и Ирис посетила четверых летчиков. Чтобы не вызывать ничьих подозрений, Ирис пришлось заглянуть в документы и даже принять участие в небольшой операции.

Привычная работа своей монотонностью и простотой успокоила Ирис совершенно, и в палату к Люку она вошла уже совершенно уверенно.

Люк спал; на миг Ирис поймала себя на мысли, что в чертах молодого человека проскальзывает что-то неуловимое, очень похожее на великого ситха, но она тут же отогнала эту мысль.

Нельзя проводить параллели, нельзя искать суровые черты Вейдера в этом молодом лице… говорят, джедаи и ситхи умеют читать мысли. Если Люк поймет, что Ирис пусть заочно, но знакома с его отцом…

У изголовья Люка нашлось все, что было необходимо Ирис – и для переливания крови, и для исследования. Мгновенно распотрошив пластиковый контейнер, Ирис вынула все необходимое для забора крови. Она ничуть не колебалась, вводя иглу в вену Люка. На случай, если он придет в себя, у нее были готовы даже слова приветствия, и она нежно улыбалась, представляя, как он откроет глаза и увидит склоненное над ним лицо женщины.

Как не вязалась эта ясная улыбка с сухими, точными мыслями, щелкающими в ее голове!

Кровь Люка, изогнувшись яркой трубкой, потекла в контайнер. Наверняка Люку, итак потерявшему досаточно крови, эта манипуляция была противопоказана, и даже оень вредна. Ирис, нетерпеливо щелкая по наполняющемуся контейнеру, словно это могло помочь наполнить его быстрее, то и дело поглядывала на бледное лицо молодого человека, которое буквально на глазах бледнело еще больше, и даже, казалось, подернулось мертвенной восковой уродливой желтизной. Нос Люка заострился, веки засветились, заблестели, словно смерть подсушила их, вытопив из тканей жир. Вместе с кровью из Люка словно выливалась жизнь, и Ирис не могла не видеть, что ее дейсвия приносят ему вред, что это очень опасно. Каким-то шестым чувством она поняла, что раненый джедай подошел очень близко к той черте, у которой так часто стоял Вейдер, и уже почти смотрит, заглядывает за край… Но она не прекратила операции; ее сухие тонкие пальцы впились в запястье руки Люка, нащупывая подушечками гаснущий пульс, слушая постепенно ослабевающие удары крови о стенки сосудов, и ее лицо стало неприятным, сосредоточенным и циничным.

Удар за ударом Люк слабел, и шаг за шагом приближася к смерти, и Ирис сидела и наблюдала, как он умирает. Ей привычна была эта картина, и она не испытывала ни сожаления, ни угрызений совести. Если бы Люк не был ей нужен, она бы выкачала его досуха и ушла, оставив остывшую оболочку. Но Вайенс хотел длительного эксперимента – да ей и самой это было интересно. Дроид-помощник, отвечающий за мониторинг состояния Люка, тревожно мигал красным глазком индикатора, и это раздражало Ирис. Она ухватила его датчики, присоединенные к коже Люка. И рванула, нет, скорее, отбросила их прочь, словно это была чья-то живая участливая рука, пытающаяся разбудить Люка, чтобы тот смог защититься.

Надоедливое мигание прекратилось, и Ирис слегка оттолкнула ногой нудного дроида, снова попытавшегося присосаться своими датчиками к Люку.

_ Принеси мне реанимационный набор номер четыре, – скомандовала Ирис. – И возьми двойную порцию плазмы. Так от тебя будет больше пользы.

Дроид, издав высокий писклявый звук, прекратил свои попытки добраться до больного и, развернувшись на сто восемдесят градусов, укатил за запрошенным набором. Ирис с облегчением вздохнула, и обернулась к Люку… теперь ничто и никто не помешает ей наблюдать за изменениями его состояния.

Совершенно некстати всплала в памяти мысль о близость Вейдера, и Ирис почувствовала, как ее ладонь, расслабившаяся было с исчезновением дроида, вновь сжимается в нервный кулак… Странно то, что Вейдер до сих пор не почувствовал опасности, угрожающей его сыну, и не примчался проверить, что поисходит. Вероятно, он либо штопает свое израненное тело, либо снял свои механические конечности. Впрочем, может, и не чувствует; или думает, что состояние Люка ухудшается вследствие полученной им раны.

Впрочем, он и без рук и ног способен приползти и прикончить Ирис.

Мысль о Вейдере внезапно отрезвила ее, и Ирис поспешно прекратила забор крови, пожалуй, слишком быстро, словно великий ситх и на самом деле уже стоял за дверями. Нервными трясущимися пальцами завинтила крышечку и закрыла герметичный клапан, и опустила контейнер в заранее приготовленный для переноски холодильник.

– Да где ты там, черт тебя дери! – раздраженно прикрикнула она на невидимого дроида, о присутствии которого говорили лишь звуки какой-то возни в соседнем помещении. Люк все бледнел; теперь, когда дело было сделано, и спало обычное для ее работы сосредоточение и оцепенение, лишающее ее всяких чувств, ей стало страшно. Ужас накатил на нее внезапно, она словно маньяк-убийца, пришедший в себя после приступа безумия, обнаруживший в своих окровавленных руках нож, поняла, что совершила необратимое, и ее жертва указывает на нее, на ее вину.

– О господи, – прошептала она. – Во что я вляпалась…

А если и в самом деле Вейдер сейчас явится?! Если он застанет ее рядом с мертвым сыном – да если даже ей удастся ускользнуть, разве это проблема для ситха – найти виновного?!

Прикатил дроид с затребованным ею набром, и Ирис поспешно вскрыла набор, ругая про себя Люка, который оказался куда хлипче своего отца.

– Маленький дохляк, – рычала она сквозь зубы, присоединяя плазму к катетеру в вене Люка. – Пустяковая царапина, а он уже собрался подохнуть!

Ирис применила все свое умение, все свои знания, мастерски дозируя препараты, чтобы привести Люка в чувство, и скоро лицо молодого человека порозовело, он глубоко вздохнул, словно бы пробуждаясь ото сна, и веки его затрепетали.

– Мастер Люк! – холодным, громким голосом проговорила Ирис, похлопывая Люка по щекам. – Мастер Люк, откройте глаза. Слушайте меня! Не спать, не спать!

Черт, насколько ж с Вейдером легче работать! Он не ищет приятного забытья!

– Приходите в себя, мастер Люк, – заметив, как ресницы Люка дрогнули, и чуть приподнялись, Ирис смягчилась, и отступила на шаг от пациента. Только теперь она заметила, как дрожат ее руки, и что ее пальцы, которыми она сжимала, тискала его одежду, сведены судорогой. – Ну и напугали же вы меня.

Люк вздохнул еще раз глубоко, полной грудью, и чуть приткрыл глаза.

– Что со мной? – произнес он. – Кажется, мое ранение не так уж опасно…

– Совершенно верно, – поспешно произнесла Ирис, заботливо склоняясь над молодым человеком. – Но вы потеряли много крови, поэтому такая слабость. Думаю, вы уже вне опасности.

Люк с восторгом уставился в миловидное личико докторши, склонившейся над ним, и на его бледных губах расцвела улыбка.

– Вы спасли мне жизнь, – сказал он, и в голосе его послышалась благодарность. Он наблюдал за действиями женщины с нескрываемым восторгом, с той откровенностью, какая была присуща его нраву, и щеки Ирис покрыл нежный румянец.

– Вы приеувеличиваете, мастер Люк, – поризнесла она, пряча глаза.

– Нисколько, – горячо ответил он. – Я уже видел сияющую Силу и слышал речь магистра Йоды, который говорил… он говорил…

Люк вдруг сморщился и мучительно потер лоб рукой.

Магистр Йода, постукивая суковтой палкой, был там.

Он появился из липкого тумана, из ядовитых испарений старого болота, от которых волосы намокают, становясь сальными прядями, одежда прилипает к телу и майки превращаются в жесткие путы, когда их пытаешься надеть.

«Ситхов бойся, мой падаван,» – произнес Йода, и его мертвые глаза смотрели тускло и страшно.

Ситхов, ситхов, ситхов, набатом звучало в голове Люка.

Но отец тоже ситх. Он не снял темного капюшона с лица; его тоже надо бояться?

Люк ощутил раздражение, даже злость. Если бы рядом был Вейдер, он непременно бы узнал это свербящее чувство досады и раздражения.

Старый мелкий дурак, выживший из ума.

Йода давно уже не видел простых смертных, и не слышал людей. Сила наделила его даром предвидения, и он читал в сердцах людей так же просто и ясно, как если б люди сами говорили ему о своих сомнениях и тревогах.

Поэтому и на их вопросы Йода никогда не отвечал. Ответ проносился в его душе, в его мозгу, в его воображении, мгновенно, как тающая искра над костром. Но Йода был уверен, что человек его услышал и все понял.

Он действительно не понимал, что на самом деле говорит сам с собою.

Старый, выживший их ума уродец…

Люк тряхнул головой, избавляясь от мыслей – кого? Отца или от своих собственных? – и еще раз вдохнул глубоко, возвращая себе покой.

– Забудьте, – великодушно произнесла Ирис, – встреча с Силой вам пока не грозит.

***************

Теперь, когда опасность отступила, Ирис могла вздохнуть свободно – и в мозгу ее тотчас возникла давно терзающая ее мысль.

– Вы позволите?

Она улыбнулась Люку как можно более обольстительнее, вложив в свою улыбку все свое умение нравиться мужчинам.

Люк расцвел в ответ, доверчиво хлопая глазами, а Ирис, подхватив испачканную его кровью салфетку, торопливо скользнула к анализатору.

– Всегда было интересно, – прощебетала она, как беспечная птичка, подкручивая рычажки настроек и размещая анализируемый материал в приемнике, – как выглядят показатели джедая. Сила… о, это так необычно!

Люк пораснел от этого немудреного комплимента, отвешенного в его адрес хорошенькой женщиной, и его удовольствие не укрылось от внимания Ирис.

«Похоже, Скайуокеры не только мидихлореаны по наследству передают, – холодно подумала она, – но и свое тщеславие. Мальчишка просто плавится от похвал, как масло на раскаленной сковороде. Тем проще будет с ним сладить».

Цифры, выданные анализатором, просто зашкаивали, таких показателей не было даже у Императора, и теперь Ирис, оторопело отстранившись от прибора, с неподдельным восхищением и даже благоговением посмотрела на молодого человека.

– Невероятно! – пробормотала она. – Просто невероятно! Такое количество мидихлореанов… Никогда не видела ничего подобного! Разве вообще возможно такое?! – и она вновь уставилась прибор, не веря своим глазам.

Император с его средненькими показателями в сравнении с этим полудохлым мальчишкой был просто ничтожеством, с недоброй усмешкой в душе подумала Ирис, и все его производные – тем более.

Последняя мысль относилась к Дарту Аксу, который рождался от мидихлореан Императора, и выглядел в глазах Ирис каким-то жалким полуфабрикатом, как сырая непрожаренная котлета из многократно перетертого, пережеванного, ненастоящего белка, не имеющего ничего общего с мясом.

На вершине власти Императору с его посредственными показателями помогали удерживаться только многолетний опыт и главное – острый ум, какого у прямолинейного Вейдера не было.

Но природу не обманешь! И глядя на кровь Скайуокера под стеклом прибора, Ирис мгновенно поняла, кто тут альфа самец.

Крови Ведера Ирис раньше не видела никогда. В те дни, когда работала с великим ситхом, она была лишком низкого ранга, чтобы ее допустили до работы с его кровью и с его материалами, а пойдя на повышение, она имела дело только с образцами Императора.

С вычищенными от генетического мусора образцами, с идеализированными клетками, с улучшенными генетическими копиями. Сама создавая улучшения, раз за разом глядя на цифры анализатора, Ирис сначала удивлялась им, потом удивление сменилось привычкой, затем привычка переросла в обыденное чувство, которое трудно описать одним словом.

Ирис полагала, что показатели Императора – это идеал и эталон, и выше них только сама Сила. Отчасти это поклонение было привито корпоративной политикой, отчасти – желанием защититься, и было этаким подобострастным подхалимством. Да здравствует наш Император, самый могучий ситх, венец творения, и все такое.

Но, оказывается, есть кое-кто посильнее этого старого пня, тоже, кстати, весьма тщеславного и обожающего лесть едва ли не больше власти.

Сильнее Императора и Дарта Акса, кровь от крови его…

Тонкая рука Ирис осторожно, чтобы Люк не услышал, сминала, комкала выданный анализатором листок с подробным анализом, и скоро крохотный комочек исчез в кармашке халата Ирис..

– Больше только у отца, – хвастливо произнес Люк, и тотчас покраснел, устыдившись своего неловкого хвастовства. Ирис звонко рассмеялась, скрашивая повисшую паузу, и, легко вспорхнув с места, подбежала к Люку и, слонившись над ним, чмокнла его в щеку. От поцелуя стало больно, и Ирис снова засмялась, прижимая пальцами ссадину на разбитой губе. Это выглядело очень естественно и так трогательно… раненные победители обмениваются поцелуями, торжествуя свою победу. Этот немного интимный жест можно будет списать на радостное возбуждение, которое владело абсолютно каждым человеком на этом корабле… а можно и на нечто большее.

Люк, казалсь тоже поддался этому странному возбуждению, и неожиданно ловко и сильно обхватив Ирис, притянул ее к себе, заставив присесть на край своей кровати, и чмокнл ее прямо в губы. Поцелуй вышел пылким, неловким и неумелым, как у школьника, признающегося в своей первой любви, и эта горячность насмешила Ирис еще больше. У Люка были сильные руки, все же он был взрослым мужчиной. Но его лицо, его взгляд, были такими чистыми и наивными, что Ирис невольно поразилась тому, как причудливо природа играет с людьми.

«Невероятно, чтобы этот мальчик с таким открытым лицом, настолько невинный, неиспорченный, искренний, был сыном Вейдера, зла во плоти!» – подумала про себя Ирис, заглядывая в глаза Люка, полные неподдельного восхищения.

Впрочем, что она знала о юном человеке, который был когда-то джедаем, и которому только предстояло стать великим и страшным Вейдером.

– Вы такой милый, – почти искренне произнесла она. – Вы так забавно смущаетесь. Не стоит; хотя смущение вам идет. Теперь понятно, отчего вы такой сильный, – Ирис указала пальчиком на анализатор и сделала заговорщическое лицо. – С такими данными с вами не так-то легко сладить. Думаю, вы легко справитесь со своим ранением! Выздоравивайте!

Она чуть коснулась щеки молодого человека, и, осторожно высвободив свои пальцы из его ладони, встала с его постели и поспешила к дверям. Она итак слишком долго задержалась здесь, и совсем негоже будет, если тут ее застанет Вейдер. Если Люку достаточно было улыбнуться, чуть вильнуть бедром и немножечко показать в вырезе халата грудь, то старого робота этим не обманешь.