Текст книги "Ева (СИ)"

Автор книги: Константин Фрес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 53 страниц)

27. Клин. Дарт София. Становление

У Ирис не было ничего – ни оружия, ни документов, ни права доступа в космопорт. Вздумай она угнать шаттл, к примеру – и охрана расстреляла бы её еще на подступе к взлетным площадкам.

Единственное, что Вайенс оставил ей – так это бэйдж со штрих-кодом, такой же, как и у любого члена низшего обслуживающего персонала. Доступ к объектам очень ограниченный, да и то лишь при наличии офицера, например, Вайенса, который мог бы подтвердить, что он несет ответственность за её нахождение на объекте. Своеобразные кандалы в этом тюремном государстве…

Единственное, чем отличался бэйдж Ирис от документов грузчиков, так это тем, что он давал доступ ко всей научной базе данных, если его номер внести в компьютер вручную.

Получался высший уровень доступа, как у самого генерала.

Ирис не знала пока, как ей поможет научный доступ, но была уверена наверняка – попробовать так сыграть нужно обязательно. Иного ключа к спасению, чем жалкий кусок пластика со штрих-кодом, не было.

Клону, оставленному на столе, она выставила в капельнице частоту капель примерно раз в полчаса. Так он точно сможет поддерживать чувствительность к Силе. Выпустив дроидов, Ирис велела им как следует прибраться в лаборатории, вывести устойчивый запах табака и дыма, чтобы никому и в голову не пришло, что ночью тут кто-то был и работал.

Синтезированную сыворотку она припрятала, обе пробирки. Сначала колебалась, размышляя, а не взять ли одну из них с собой, и даже разыскала было шприц, но потом отчего-то передумала.

Нет, к решительным действиям Ирис была пока не готова. Невидимая мощь, заключённая в прозрачной жидкости, пугала так же, как и возможные последствия. Она припомнила Вайенса: испуганного, задыхающегося от ужаса, когда он в самый первый раз лёг на операционный стол и позволил привязать свои руки – сильные, красивые кисти, тонкие пальцы, нервно сжимающиеся и разжимающиеся, словно старающиеся избавиться от пут… Он был красивым молодым мужчиной, обычным человеком, который мучительно жалел о своём импульсивном, необдуманном поступке, которому свойственен страх и которого было даже немного жаль перед тем, как он вкусил Силы в первый раз.

И во что он превратился?

Безжалостный ублюдок, беспощадный психопат-убийца и насильник. Сила выжгла в нём всё человеческое.

Нет уж. Такой доли для себя Ирис не желала.

Она всегда мечтала быть врачом, учёным, раскрывать тайны природы, и даже служа Империи, она хотела быть как можно дальше от войны и смерти.

А ситхи всегда лезут на рожон.

Если честно, то Ирис не понимала и этой странной тяги ситхов к власти и войне. Слова про страсть, ведущую их вперёд, пусть даже и по трупам, она воспринимала не более чем красивый девиз. Тем, у кого руки по локоть в крови, а душа черна как ночь, частенько свойственно романтизировать свою жизнь. Внутри всё выгорело, черно и мертво, как головёшка, а снаружи красивый фасад силы и романтики.

Нет, нет, только не сейчас!

Ирис отложила шприц и убрала пробирку.

Она не готова. Она слишком устала, чтобы сейчас, сию минуту решиться и выжать из своего организма хоть каплю сил, чтобы выдержать вдобавок и трансформацию.

Однако на небольшую прогулку по базе у неё силы были.

Натянув на голову кепку, она надвинула козырёк на глаза и придирчиво осмотрела свое отражение.

Серое, измученное лицо, кажется, даже постаревшее за эти сутки лет на десять, круги под красными от недосыпа и слёз глазами, бледные растрескавшиеся губы. Хороша, нечего сказать.

Но тем лучше. Не будет бросаться людям в глаза. Обычно многие обращали внимание на её красоту при встрече, теперь же такого точно не случится.

Закончив наводить порядок в лаборатории, Ирис в последний раз оглядела помещение – не выдаёт ли что-либо ее ночного присутствия? – и вышла, закрыв за собой дверь.

Рассвет занимался нехотя, на сером небе расцветали неопрятные розовые пятна снеговых туч, пахло влагой.

"Скоро весна", – подумала Ирис. Было довольно холодно, и она застегнула молнию на чересчур тонкой куртке до самого горла, чтобы хоть как-то сохранить тепло, растаскиваемое порывами ветра, и ускорила шаг. Она хотела поспеть к открытию смены у охраны космопорта.

План был прост и незамысловат и одновременно невозможно труден в создавшейся пикантной ситуации. Она хотела приблизиться к Еве хоть чуть-чуть, сблизиться до состояния знакомой, просто запомнившегося лица, пятна, выделяющегося из толпы, которое приветствуют обычно кивком головы, и нанести свой подлый удар внезапно – как для Евы, так и для Вайенса. Если генерал не подготовит предварительно почву для удара, ситуация может развернуться вовсе неожиданно, и кто знает, как она откликнется для самого господина интригана.

А для этого нужно было с Евой перекинуться хотя бы парой фраз. Да хоть на ногу ей наступить и извиниться.

Всю ночь она искала у Евы хоть минутку времени, не занятого работой, чтобы пересечься с ней в этом пресловутом кафе, но тщетно. То ли не было этого времени, то ли уставший мозг просто не смог отыскать этой бреши в Евином графике.

Значит, оставался один выход – пойти и посмотреть на Еву хотя бы издалека, когда она работает.

Зачем?

У Ирис даже не возникало этого вопроса.

Как человек, общающийся со многими людьми по долгу службы, она прекрасно знала, что нужно разговаривать с людьми на их собственном языке, чтобы тебя поняли.

Язык Ирис изобиловал бранными словами и казарменными шуточками, как однажды сказал Вайенс. Профессиональная деформация; врачи частенько становятся циниками, особенно если выполняют грязную работу для Империи. Для Палпатина люди – это огромная фабрика, поставляющая нескончаемый поток ресурсов. Масса без лиц, без особенностей, серая глина, послушный материал для формирования чего и кого угодно, а Ирис была одной из тех, кто придавал определенную форму этой массе, ту, которая требуется, без вопросов и сантиментов, без сожалений и не вдумываясь. Тут поневоле очерствеешь и научишься отпускать сальные шуточки, чтобы хоть как-то заглушить голос совести и страх.

С Евой эти штучки не пройдут.

Она просто не станет слушать развязную болтовню шлюхи.

Ирис, конечно, видела Еву лишь однажды, и то издалека, но и этого хватило, чтобы понять, какова она, эта чистая тонкая девочка внутри.

Именно чистая.

Грязь войны, насилия, смерти, пошлости словно не липнет к ней, потому то она выше этого.

Даже если девочка услышит, – если Ирис удастся в свойственной ей манере донести до Евы эту мысль – эй, красотка, а твой бравый ситх ухватил меня за задницу! – то и воспримет она грубые слова так же.

Как откровения шлюхи.

Ничего более.

Идет война; солдаты повсеместно где-то кого-то трахают, выпивают и проводят время с девицами, чтобы как-то отвлечься и забыть об ужасах войны. То, что это сделал бы ситх, никого не удивило бы, и даже такая поборница морали, как Ева, не осудила бы его за это, ведь она же не ревнует к его собственной правой руке, наконец. Ну, спустил пар мужик, бывает.

Секс был бы так же естественен, как еда, как сон, как дыхание. Быстрый секс с продажной женщиной, шлепок под зад, пара кредитов на прощание, и конец. Забыто, вычеркнуто.

Незачем тут ревновать.

А Еву должно зацепить…

Она должна поверить, что здесь был не просто секс.

Она должна поверить, что ситх коснулся Ирис своей Силой, своей Страстью. Это куда более интимно и раскрывает желание больше, чем просто секс.

Вот поэтому требуется подобрать нужное слово.

Можно было подумать, что Ирис заморачивается напрасно: Вайенса, например, эти тонкости не смущали вообще, ему было достаточно и картонного кукольного представления, но мы-то помним, что думала о нём Ирис, притом с известной долей презрения.

Дурак примитивный.

Ирис же была перфекционисткой. Если браться что-то делать, то только качественно.

Ева поверит ей. Ева услышит её.

Ирис знала, что причинит Еве адскую боль.

Если Вайенс так настаивает на этой лжи, значит, он уверен, что Ева любит своего Тёмного Лорда, и он, вероятно, каким-то образом дал понять всем – не только Еве, – что и она ему в какой-то мере дорога.

Вот, значит, и надо резануть скальпелем так точно и умело, чтобы рана была глубока и смертельна. Раненая Ева тоже способна на многое, не стоит её сбрасывать со счетов. Может, рикошетом попадет по самому Вайенсу?

Очень хотелось бы на это рассчитывать! Устроить бы ему полосу неудач, чтобы у этого суслика земля горела под ногами!

Глубоко задумавшись, Ирис незаметно добралась до пункта своего назначения – до здания пропускного терминала в космопорт.

Втянув голову в плечи, нахлобучив поглубже кепку, кое-как затолкав озябшие руки в карманы куртки, которые были очень неглубоки и, скорее, были декоративной частью одежды – так, прорезь, украшенная молнией – Ирис, шмыгая носом, остановилась, рассматривая огни, горящие и мерцающие вдалеке, на взлётном поле. Эх, проникнуть бы туда! Стащить бы какое-нибудь простенькое прогулочное судно и просто улететь с этой треклятой планеты… но, говорят, и это невозможно. Риггель тюрьма, и улететь отсюда, минуя сложности с управлением, может только очень хороший опытный пилот. Такой, как Дарт Вейдер, например. А она с трудом управляется с машинами, даже с прогулочным катером…

Судя по расписанию, которое Ирис изучила вдоль и поперек, Ева должна была появиться ровно в восемь. Хорошо бы она явилась вовремя, не то Ирис рискует околеть в своей продуваемой всеми ветрами одежде – а ветер и в самом деле поднялся нешуточный. Он гнал по небу тяжёлые снеговые облака, и рассвет, кажется, вовсе передумал наступать – стало вновь темно. Кажется, скоро разыграется настоящий буран.

Какие дела тут были у Евы – кто бы знал. Наверное, что-то связанное с отчетами по отгрузке, и тому подобное.

Если она прибудет одна, можно будет хорошо её рассмотреть. Если не одна – то послушать, что и как она говорит, вероятно, скопировать манеру речи, чтобы потом, при разговоре, "отзеркалить" её. Этот прием повышает шансы на успех. Человек, которого зеркалят, воспринимает собеседника как себя, как равного себе, и тогда информация слышится так же достоверно и правдиво, как собственные мысли.

Вложить Еве в голову мысль о том, что Вейдер ей изменил – всё равно, что заставить её думать так о нем саму. Это будет уже не слух и не сплетня, а личное убеждение, и хрен кто убедит её в обратном.

Да, Ирис достаточно умна, и к тому же она была неплохим психологом.

И, в отличие от Вайенса, она привыкла планировать все свои операции до мелочей.

* * *

Ева была точна. Без пяти минут восемь её кортеж прибыл к пропускному пункту, и Ирис, порядком продрогшая, оживилась и поспешила из своей спасительной тени перебраться поближе к освещённому входу в здание, где уже толпились встречающие лица, так сказать.

Ева покинула автомобиль без посторонней помощи, не дожидаясь, пока ей предложат руку. Рассматривая высокую, стройную фигуру, льняную аккуратную косу, из которой не выбилось ни единой волосинки, до блеска начищенные сапоги, безупречно сидящую на ладном теле форму, белое форменное приталенное пальто, педантично застегнутое на все пуговки и крючочки, словно приклеенное к телу женщины, Ирис ещё раз одобрительно кивнула головой.

– Безупречна во всем, – пробормотала она. – Леди Ева Рейн.

Ева, стащив с рук тонкие светлые перчатки, поспешно расписывалась в журнале – мера совершенно бесполезная при её чине и ранге, но аккуратно исполняемая ею, ибо – порядок. Педантична. Ветер рванул белые страницы, стараясь перелистнуть их, и Ева придержала их, закончив свою запись аккуратно и неторопливо.

Рассматривая её, Ирис отметила про себя ещё одну вещь, ту, которую не замечал, да и отвергал Дарт Вейдер.

– Боже, как они похожи, – пробормотала Ирис, чуть улыбаясь. – Они же практически одно и то же, они равны! Теперь понятно, почему они так быстро спелись.

Ева так же, как и Вейдер, словно возвышалась надо всеми. Отчасти это было из-за её довольно высокого для женщины роста, отчасти из-за манеры поднимать подбородок и смотреть на собеседника спокойно и словно бы свысока. Она так же, как и Дарт Вейдер, осматривалась – внимательно, примечая каждую мелочь, властно, словно всё кругом принадлежит ей и должно подчиняться её воле, – да и шагала она так же – широко, уверенно, твёрдо.

Она была рождена лидером, как и Тёмный Лорд – только и было между ними разницы, что она была женщиной, а он мужчиной, – он горел скрытой яростью и готов был подавить, а она была мягким, но настойчивым руководителем.

Ну, может, ещё то, что при ходьбе она покачивала бёдрами, как любая женщина в любом из миров.

Ветер рванул сильнее и выбил журнал и перчатки из рук Евы, затрепал полы её короткого пальто, распахнул аккуратно приглаженный воротник, кинул в лица людей снегом и сплёл косу Евы с налетевшим снежным смерчем.

Прежде чем понять, что произошло, Ирис бросилась в темноту – туда, куда улетела тетрадь, шелестя и хлопая взъерошенными страницами. Всю её сонливость и усталость как рукой сняло, и единственное, о чём она думала, прыгая через сугробы на своих уставших ногах, так это то, как бы её кто не перегнал.

О такой удаче она и мечтать не могла, это был подарок небес. Вот так сразу подойти на максимально близкое расстояние!

Нужно правильно подобрать слова. Хоть одно слово. Интонацию, тембр голоса. Нужно сделать так, чтобы Ева не оттолкнула её при встрече.

Нужно быть равной ей.

Когда Ирис вернулась, Ева приводила в порядок свою одежду, а служащие отыскивали впотьмах её перчатки. Ирис замедлила шаг, приближаясь, и постаралась придать своей походке ту же плавность, с которой ходила Ева, не рискуя, однако, копировать ширину шагов, чтобы не выглядеть смехотворно. В росте Ирис Еве здорово проигрывала, поэтому ей стоило большого труда держаться так же раскованно и смотреть свысока на окружающих, как делала это Ева.

Однако для этого существовал и другой приём. За время своих поисков в темноте и Ирис спешно привела в порядок свою одежду: оправила воротник, аккуратнее посадила на голове кепку, застегнула все молнии. Теперь Ирис выглядела как металлический тёмный слиток, болванка, обточенная до блеска фрезеровщиком.

С известной долей достоинства она вынырнула из темноты, ступила в круг света, к Еве, и чётким жестом протянула ей журнал.

– Мэм, – произнесла она сдержанно. Рост не позволил бы ей свысока глянуть Еве в лицо, но глаза спокойно взглянули на бьющийся на ветру воротник белого пальто точно так, как посмотрела бы сама Ева на нарушителя, одетого не по уставу, и губы Евы тронула чуть заметная улыбка, а тонкие пальцы нащупали застёжку, устраняя небрежность в одежде.

Взгляд свысока удался.

– Благодарю, – произнесла Ева спокойно, но как-то особенно тепло, и их глаза встретились.

Сила.

Да, вот чем ещё они похожи – Дарт Вейдер и Ева.

Еве, несомненно, было холодно на этом обжигающем ветру, но она словно его не чувствовала, и Ирис на миг подумала, что Ева словно не здесь, словно не стоит с ними в это вьюжное утро, так спокойно было её лицо. Она привыкла не замечать какие-то неудобства, препятствия, вероятно, даже холод и боль, шагая к свой цели, и это не плод тренировок и привычки, это сила. Это натура.

И цельную натуру копировать намного труднее, чем манеру говорить.

В ответ на благодарность Ирис лишь слегка опустила глаза, кивнув головой, и вновь подняла на Еву взгляд – такой же спокойный и отрешённый по возможности, как и у визави.

– Устали? – рассеянно поинтересовалась Ева, явно намекая на помятый вид Ирис и на её покрасневшие глаз, натягивая возвращённые ей перчатки.

– Ночная работа, – лаконично и очень спокойно, плавно, произнесла Ирис, добавляя в свой голос музыкальности. Ева вновь улыбнулась, и Ирис отступила с её пути, открывая той дорогу внутрь здания. Теперь Ирис была за спиной Евы, – прямо за белым пальто – одной из тех, кто сопровождал её в утреннем обходе, одной из серой массы служащих.

Ирис всё сделала идеально. Она верно распознала тон и манеру речи Евы и была воспринята как "своя" на подсознательном уровне.

Ева впустила её в свой круг, и сама раскрыла перед собеседницей двери туда, куда Ирис никто бы не пустил.

* * *

Среди сопровождающих Евы Рейн была молоденькая офицерша: то ли адъютант, то ли секретарь, кто там сейчас разберет. Судя по тому, как она нервничала, постоянно ощупывая планшет, зажатый подмышкой, и одергивала форму, кажется, чуточку великоватую ей, она была новенькой и начальников столь высокого ранга сопровождала впервые. Тёмные прямые волосы от ветра растрепались, лезли в лицо и пачкаясь в помаде, чертили на щеках девушки красные полосы.

– Давайте я подержу, – предложила Ирис, наблюдая за ее мучениями.

Девушка вспыхнула улыбкой и чересчур поспешно сунула свой планшет в руки Ирис.

– А как же вы, – прощебетала она, на ходу отирая испачканное лицо и приглаживая волосы. – Вы, наверное, устали после ночной смены… вам, наверное, нужно идти…

– Мне не трудно, – сдержанно ответила Ирис.

В суть инспекции Ирис не вникала; кому могли быть интересны цифры, связанные с выработкой и отгрузкой руды?

Ирис, затесавшись среди других, следовала за Евой и слушала, как и что она говорит, к кому как обращается, с кем общается по долгу службы. В случае чего, если побег удастся, можно будет использовать имена офицеров.

Адъютант, наконец, справилась со своей одеждой и со своим волнением и с благодарностью взяла у Ирис свой планшет.

– Ужасно нервничаю, – прошептала она, улыбаясь Ирис. – Надеюсь, я ничего не забыла.

– Все будет хорошо, – машинально подбодрила её та. – О, черт… у меня нет разрешения быть здесь. Вы потом поможете мне выйти? Мы вообще надолго тут?

– Понятия не имею, – прошипела адъютант. – Говорю же, я тут первый раз!

Ева и ее свита, немного попетляв по коридорам, вышли к административным кабинетам, один из которых, наверное, принадлежал Еве.

Подойдя к дверям, Ева, чуть заслонив панель, принялась набирать свой код, дающий ей право доступа. Адъютант что-то шептала без умолку, но Ирис почти не слушала её. Она словно вся превратилась в зрение, стараясь рассмотреть, какой код набирает Ева.

– 2… 5… 7…

Ева ввела свой личный номер и чуть отступила, мельком оглянувшись. Ирис, скорее предчувствуя этот осторожный взгляд, поспешила прикрыть лицо рукой, делая вид, что потирает уставшие глаза. Сердце её бешено колотилось; если удастся узнать ещё и личный пароль Евы… нет, нет, это невозможно, такого везения просто не существует!

Разумеется, полностью всего набора букв Ирис не смогла бы увидеть. Быстрые пальцы Евы успели набрать только несколько букв перед тем, как её спина в белом пальто не заслонила панель, но Ирис еле сдержала истерический смех.

Нервы были натянуты до предела, и ненормальное веселье так и перло из неё наружу.

"Энакин С…", – набрала Ева.

Судя по тому, что она копалась довольно долго, она ввела и фамилию Тёмного Лорда, которую теперь уже вряд ли кто вспомнит – Скайуокер.

Энакин Скайуокер.

Надо же, безупречная строгая Ева, серьёзная Ева, Ева, от вида которой тюремное начальство непроизвольно начинает складываться пополам, оказывается, сентиментальна, и, как сопливая девчонка в своем розовом уютном дневничке, пишет всюду имя романтичного возлюбленного.

Боже, неужто такое возможно, неужто романтика до сих пор жива в людях?!

В кабинете люди, следовавшие за Евой, разбились на группы. Офицеры прошли к конференц-столу, в том числе и адъютант, которая, кажется, должна была просто вести протокол заседания (и было из-за чего нервничать!), а обслуживающий персонал рассредоточился по кабинету, выполняя свои немудрёные обязанности.

Ирис, покрутив головой, поняла, что ни к одной из этих групп она присоединиться не может, её тотчас вычислят за неумение чинить приборы, сунулась было к адъютанту, но та сделала строгое лицо и сморщила строго губки, мотая головой и указывая взглядом на выход, мол, подожди там.

Стало ясно, что здесь больше ловить нечего. То, что Ирис удалось встретить Еву и проникнуть так далеко, само по себе уж удача, да ещё и код… Ирис неприлично фыркнула, вспомнив маленькую, почти детскую тайну Евы.

Ведь никому и в голову не могло бы прийти, что за пароль она набирает!

Ирис, бочком пробираясь к выходу, стараясь, чтобы располагающиеся люди не обратили на неё внимания, продолжала осматриваться кругом, словно стараясь найти нечто, что помогло бы ей, что пригодилось бы…

Почему она увидела его?

Почему вообще стала рассматривать стол Евы, который был практически пуст, за исключением стопки планшетов с документами?

Предчувствие, интуиция?

Сделав ещё шаг к выходу, Ирис заметила, как Ева, сняв пальто, положила на стол какой-то продолговатый предмет, выскользнувший из её рукава. Изящная металлическая вещица, искусно украшенная переплетением поблескивающих золотом металлических лент, подмигнула ярко блеснувшей каплей рубина, и Ирис тотчас узнала её.

Сайбер Императора Палпатина.

Старик никогда им не пользовался, но повсюду носил его при себе на поясе, как часть декора, как любимую табакерку, как произведение искусства.

Это его пальцы – сначала узловатые, старческие, а потом и молодые, ухоженные, – отполировали золотистый металл до блеска, и его указательный палец не один раз постукивал по кровавому рубину, ощупывая его грани.

Стало быть, теперь его носит Ева…

Ирис, как заворожённая, смотрела на блеск рубина на рукояти. Он притягивал её, манил, и в глубине его алого сияния сгущалась тьма…

Наваждение отпустило, как только за ней закрылась дверь.

Ирис провела рукой по лицу, изгоняя из памяти завораживающее видение.

Теперь ей идти было некуда – оставалось лишь ждать благодетельницу-адъютанта, которая выведет её с базы.

Пристроившись в уголке, скрючившись в кресле для посетителей, Ирис натянула кепку на глаза и мгновенно провалилась в сон. Она слишком устала и была слишком измучена, чтобы сопротивляться ему.

Разбудило женщину бодрое потряхивание. Кто-то пытался растолкать её, теребя за плечо, и Ирис, проснувшись, некоторое время не могла понять, где она находится и как вообще сюда попал. Даже раскрыв глаза и увидев перед собой улыбающееся лицо темноволосой девушки, она не сразу сообразила, кто это, и почему эта девушка к ней так доброжелательна.

– Просыпайтесь, – настойчиво твердила темноволосая адъютант. – Совет кончился, нам пора.

– Уже?! – Ирис подскочила как ужаленная, протирая заспанные глаза. Откровенно говоря, ей этого сна было отчаянно мало, и голова гудела, как улей. Однако мысль о том, что она провела так много времени чёрт знает где, а не на месте, и что Вайенс мог ее хватиться, бодрила лучше чашки кофе. – Сколько времени прошло?

– Почти три часа, – ответила адъютант.

– Три часа! Вайенс меня убьёт!

Паника на лице Ирис рассмешила адъютанта, и та весело прыснула в кулачок.

– Не убьёт, – ответила она. – Его ещё ночью вызвали куда-то, и он улетел в четыре часа. Иначе бы он тоже присутствовал на Совете!

Ирис, которой воображение рисовало чёрт знает какие муки ада, ощутила, что её словно ледяной водой окатило.

– Так его нет? – произнесла она, с облегчением вздохнув. Девушка лишь покачала головой. – Редкая удача…

– Идёмте, я выведу вас, – предложила адъютант. – Вам следует отдохнуть хорошенько. Как и зачем вы вообще оказались тут, если у вас допуска нет?

– Встречалась со знакомым, – быстро соврала Ирис. – Он тут работает, я с ним хотела повидаться перед его сменой.

Адъютант понимающе качнула головой, и они продолжили путь.

Мысль о сайбере Императора не давала покоя Ирис. Она не знала, почему, но мысли упорно раз за разом возвращались к этой красивой, изящной и смертоносной вещице.

Вайенс как-то обмолвился – да, впрочем, это все знали, – что именно сайбер изуродовал его лицо.

Сайбер Императора.

Если он сейчас у Евы, значит, это она так разукрасила лицо генерала. Ловко отделала, нечего сказать! Наверное, он не ожидал такого коварства, вот и заработал рот до ушей.

Если бы у Ирис был этот сайбер… Вайенс меньше всего ожидал бы такого же удара от неё, и при удобном случае он осознал бы истину только тогда, когда алый луч насквозь прошил бы его сердце. Одно прикосновение к рубиновой кнопке, и интригану конец.

От одной подобной мысли Ирис начинала дрожать, как в лихорадке, её кулаки сжимались и она до боли прикусывала губу, переживая взрыв всесжигающей ослепительной ярости, которая даже доставляла удовольствие.

О, если бы можно было его спереть!

Но Ева, понятное дело, таскает его всюду с собой. Подарок Вейдера, его трофей, точка в его отношениях с Императором и окончательный, веский аргумент в их давнем споре о том, кто же сильней…

Свою победу Дарт Вейдер посвятил Еве, отдав ей этот символ своего превосходства, символ своей мощи и Силы. Признаться, Ирис тоже была бы не прочь получить такой подарок, потому что он – не просто вещь.

На улице разыгралась настоящая метель. В кружении белых хлопьев потонули огни космопорта и даже далекие призрачно-зелёные огни рудников.

– Вас подвезти? – жалостливо спросила адъютант, глядя, как Ирис скорчилась в своей легкой одежке.

– Пожалуй, – ответила Ирис. От всепронизывающего ветра у неё зуб на зуб не попадал, и обратная дорога до лаборатории казалась адом.

В машине они разговорились. Вообще, новая знакомая оказалась на редкость болтливой и легкомысленной девицей, и Ирис, выслушивая многое из того, что говорить вслух незнакомым людям на военной базе просто нельзя, удивлялась, как эту особу вообще допустили к Еве так близко.

В частности, из болтовни адъютанта Ирис узнала, что у Евы такое плотное расписание потому, что нет Вайенса – Ева его заменяет. Генерал постоянно где-то пропадает; вот если бы он не болтался где попало, Ева была бы свободна уже к обеду…

Что? Где обедает и отдыхает? Да у себя в кабинете. Обычно она, адъютант, посылает за обедом в два часа, и курьер приносит кое-чего съестного и напитки, пока Ева просматривает документы.

Ирис, слушая подобный трёп, лишь качала головой. Она находила это знакомство более невероятной удачей, чем даже пароль Евы. Исподтишка она рассматривала новую знакомую и размышляла, что было бы недурно занять её место.

О своих обязанностях эта болтушка сама всё выложила первой же знакомой, так что исполнить их для Ирис не составит никакого труда. Внешность? Господи, да кто вообще запомнил в лицо адъютанта, которая три дня как приступила к своим обязанностям? Фигура в синей форме, маячившая где-то на втором плане… на неё и внимания-то никто не обращает.

У адъютанта тёмные волосы, остриженные чуть ниже плеч, и неприятная манера красить губы яркой красной жирной помадой. Пожалуй, это единственное, что бросалось в глаза при встрече с ней.

– Приехали, – весело произнесла адъютант, притормозив у больничных корпусов. Ирис спрыгнула на снег, и, придерживая фуражку, чтобы её не унесло метелью, улыбнулась девушке.

– Премного благодарна, – произнесла она. – Встретимся ещё? Сходим куда-нибудь. С меня коктейль! А то здесь у меня совсем нет подруг…

– Да запросто! – легко согласилась адъютант. – Я сегодня свободна после семи, а ты?

– А я свободна до приезда Вайенса, – ответила Ирис. Адъютант с уважением качнула головой:

– Даже так!

– Я работаю при лабораториях, с учёными под его личным контролем, – ответила Ирис. – Значит, пока его нет, отдыхаем! Так значит, в семь?

На том они и расстались.

* * *

И снова лаборатория.

Ирис, стаскивая куртку, ощутила, что продрогла до костей и хочет есть и спать и непонятно, что больше.

Но Вайенса не было на Риггеле, что снова давало ей фору, преимущество во времени, и терять его было бы преступлением.

Поэтому Ирис потребовала у дроидов кофе покрепче и вновь включила свою центрифугу, готовясь снова произвести сыворотку.

Зачем?

Бывают такие действия, когда что-то делаешь подсознательно, не совсем понимая, как тебе это пригодится потом, но точно зная, что пригодится.

Ирис боялась вводить себе сыворотку, но точно знала, что ей необходимо её опробовать сию же минуту. Возможно, видение сайбера Императора и Сила, ассоциирующаяся с ним, так сильно беспокоило разум, что Ирис просто пала жертвой навязчивой идеи отхлебнуть глоток из этого вечного потока.

В самом деле, почему нет? Почему не попробовать? Вайенс утверждает, что трансформация при помощи сыворотки не так болезненна, как при помощи крови Императора.

Вероятно, Сила и джедайское чутье, рожденное ею, поможет Ирис просчитать точнее план своего освобождения. Ирис слышала также, что при помощи Силы джедаи и ситхи могут подчинять себе волю других существ. Возможно, и ей удастся убедить какого-нибудь пилота вывезти её отсюда?

Сайбер Императора по-прежнему манил, завораживал, поблескивая кнопкой-рубином. Идеально было бы встретиться с Вайенсом, владея Силой и сайбером одновременно. Можно было бы читать его мысли, предвидя любую подлость, что он задумывает, а затем так же, как делал он, стиснуть его Силой, и тыкать его сайбером, погружая алое лезвие в тело раз за разом…. не быстро убить, не сразу выжечь ему легкие, скажем, или сердце, нет. Можно прожечь ему дыру в животе, навернув кишечник на луч сайбера, а потом отсечь руки, ноги и его чёртов член, который он пихает куда попало, чёрт подери!

Сыворотка была готова, и Ирис, подняв пробирку с нею, некоторое время сидела, боясь даже дышать. В прозрачной жидкости, поднесенной прямо к лицу, к глазам, не было ничего необычного. На вид это была просто вода, чистейшая, прозрачная вода.

Стоит ли её опробовать на себе?

Кем она станет, влив в себя этот эликсир? Джедаем или ситхом? Свет снизойдет на неё, или тьма завоют её душу?

– От осинки не родятся апельсинки, – прошептала Ирис.

Разумеется, ситхом. Кто ещё может родиться в яростном противостоянии Вейдера и Палпатина?

Именно перспектива стать ситхом, таким же безумным и жестоким, как Вайенс, пугала Ирис. А вдруг Сила заставит убивать? Увечить людей?

Но ведь процесс обратим, шептал разум. Последние крупицы Силы, как песок в песочных часах, падают на дно бесконечного тёмного сосуда, и выключается эта кровожадность, это яростное безумие и жажда власти…

– Давай, смелее! – прошептала Ирис, подбадривая саму себя. Кто знает, почему она пришла в эту точку в бесконечности Космоса? Почему вдруг появилась такая возможность и необходимость – ввести себе сыворотку, пробуждающую Силу?

– Сила избрала меня, – бормотала Ирис, словно в бреду. – Она хочет этого… я не в силах противостоять…

Дрожащими руками она приготовила шприц. Неведомая властная рука вела Ирис, буквально заставляя делать опасную инъекцию, холодеющие пальцы Ирис, сопротивляющиеся этому напору, кое-как набрали сыворотку в шприц, совсем немного, буквально каплю, и поспешно воткнули иглу в вену на тонкой женской руке.