Текст книги "Ева (СИ)"

Автор книги: Константин Фрес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 53 страниц)

Ирис ахнула в ужасе, понимая и осознавая, что всё уже произошло, и что вернуть обратно уже не получится, а большой палец автоматически нажал на поршень, впрыскивая сыворотку в кровь.

Сначала ничего не происходило. Ирис, отдышавшись и отойдя от ужаса, накрывшего её разум, осторожно отложила шприц и пошлёпала по вене. Что, неужели доза мала? Ничего не произойдет? Не будет ни разрывающей тело боли, ни безумия, ничего?

Сердце перекачивало кровь в бешеном темпе, и скоро эта крохотная капля растворилась и омыла каждую клетку её тела. Ирис продолжала прислушиваться к ощущениям, но ничего не замечала.

Ожидая чего-то большого, страшного, великого, Ирис не заметила, как Сила проникла в её тело и мгновенно, словно невидимая рука, отдёрнула занавес усталости и слабости.

Глаза Ирис разгорелись алым отблеском, и мраморная бледность легла на лицо, оттеняя тонкие шнурочки чёрных бровей. Дыхание выровнялось, и с каждым вдохом в лёгкие приникал не только холодный зимний воздух, льющийся из приоткрытого окна, но и звенящая золотая ленточка Силы, распускающаяся на тонкие лохматые нити, оплетающие и связывающие воедино каждую клетку организма.

Ирис вдохнула всей грудью, осознавая, наконец, трансформацию, и засмеялась – жестоко, нехорошо.

Сила уложила её на пол, и Ирис, лежа навзничь, вдыхала обжигающе вкусный воздух, наслаждаясь проникающей прямо в сердце и в разум Вселенной.

– Так вот что заставляет их жить, бороться и идти вперед, – прошептала она, и хищная улыбка тронула её губы. – Абсолютное знание! Смерти нет, и тело – всего лишь временное пристанище, а жаждущий дух вечен и неуязвим! И этого желания не уничтожит ничто… Не сейчас, так потом, дело только во времени… но что такое время в потоке вечности…

Ирис поднялась и встала на ноги; Сила, укрепившая её, заставила Ирис иначе посмотреть на себя. Тело было вновь целым и молодым, и было неимоверно хорошо – Сила шептала о многих возможностях, что открыты её молодым, здоровым пальцам, рукам. Надругательство Вайенса над нею словно стерлось, ушло прочь. Краем сознания Ирис небрежно подумала, что просто свернет ему голову за это, но и только.

Но было одно "но", чрезвычайно весомое: ощущая в себе бурлящие потоки Силы, Ирис, однако, оставалась беспомощна, как котенок, хотя бы потому, что никто не сказал ей, как перегородить эту мощную лавину, проходящую через её тело, через сознание, чтобы вычленить тонкий ручеек Силы и направить его в нужное русло, чтобы он совершил что-либо, нужное ей.

Вот как они дерутся, разбивая металл и камень – пропуская вечный поток Силы через себя, они вычленяют небольшие части, тонкие ручейки её и направляют на противника, и дело только в самоконтроле. Выпусти ситх весь поток, и Сила уничтожит, разорвёт его самого.

Этому умению джедаи и ситхи учатся долгие годы. Ирис направила руку, копируя действия Вайенса, и представила, что поток Силы льется по этой руке, и попробовала поднять стул.

Результат не заставил себя долго ждать: неведомое нечто – неукротимое, дикое, неконтролируемое – рвануло из её растопыренных пальцев и схватило предмет, пожирая, стискивая, уничтожая. Несколько секунд стоял душераздирающий треск, сопровождающийся целыми столбами искр, и стул под прессом схватившей его Силы превратился в комочек искорёженного, смятого материала.

Ирис отдёрнула руку, и бесформенный комок с грохотом упал на пол.

Бушующая в ней Сила была поистине чудовищна. Намного больше того потока, что пронизывал Дарта Вейдера, и уж тем более мощнее Сил, отведенных Вселенной Палпатину.

Палпатин…

Горящими ситхскими глазами Ирис уставилась в серое небо, затянутое кружащейся снежной пеленой.

Теперь она знала, как они, ситхи, чувствуют друг друга.

Где-то далеко, невидимая глазу, сияла звезда, нестерпимо-горячая, жестокая, порочная. Она наблюдала за Ирис, она тянула лучи, чтобы прикоснуться и узнать её, и Ирис с остервенением ударила по тянущимся к ней щупальцам, развернув весь свой поток, положенный ей Вселенной, в сторону того, кто посмел прикоснуться к ней.

Там был Палпатин: чувствовал Силу, наблюдал за ней, хотел знать, кто это в бесконечной Галактике претендует на первенство.

И от нанесенного резкого удара он отпрянул, пережидая боль и ущерб, и в небе, принявшем на себя первый удар Силы, на мгновение разошлись тучи, и лучи солнца пронизали кружащуюся над землей метель.

– Убери свои присоски, старый пень, – сквозь зубы протянула Ирис, всматриваясь в черноту Космоса ненавидящими глазами. – Не смей трогать меня, слышишь, ты?!

Палпатин услышал – его звезда сжалась, потускнела. Он отступил и спрятался, готовый к обороне. Ирис оглянулась: в другой стороне, в целом скоплении таких же звезд сияла холодная, огромная звезда Вейдера. Она пульсировала, словно живая, но не пыталась приблизиться к Ирис. Может, от него не укрылось её противостояние с Палпатином, и он просто наблюдал за схваткой, а может, у него были дела поважнее… но и себя он тронуть не позволил. Потянувшись к звезде, Ирис ощутила ломающую, ноющую боль, словно лучи её всепроникающей Силы становились живыми тонкими иглами и обламывались, натыкаясь на препятствие. И Ирис отстранилась, не посмела спорить, хотя Сила нашептывала ей, что она вполне способна проколоть этими иглами толстую корку защиты Вейдера и под нею нащупать его живое сердце.

* * *

…Палпатин медленно приходил в себя, переживая боль от нападения… нападения кого?

Этот новый форсъюзер, чья Сила горела нестерпимым яростным жарким светом, набросился на него с яростью и неистовством стаи пираний, и ответное прикосновение было пощечиной, ударом, отозвавшимся нестерпимой болью во всем теле Императора. От чужого прикосновения Силы император вскрикнул и рухнул, как подкошенный, оглушенный этой безжалостной мощной оплеухой.

С минуту он лежал, прижавшись лбом к холодному, натертому до блеска полу, и его красные роскошные одежды напоминали лужу крови.

Восстановиться удалось не сразу, и Палпатин был искренне рад, что в этом огромном полутёмном зале он был один, и вскрик, полный боли, страха и отчаяния, потонул в величественной тишине огромного помещения, никем не услышанный.

Так не мстит и не делает никто.

Столько Силы такой мощи просто так, в небытие, не выкидывает никто. Это все равно, что ответить выстрелом на взгляд.

И столько ненависти и жажды причинить вред в свой мстительный удар вкладывает только тот, кто точно знает, на кого этот удар направлен.

Прислушиваясь к изменениям в Силе, Палпатин ожидал, что неизвестный ослабнет, что его Сила погаснет на миг, но подобного не произошло. Нанесший ему удар смотрел издалека, издеваясь и насмехаясь над поверженным императором, и его мрачное, жестокое торжество, казалось, наполняет зал.

И Дарту Сидиусу стало жутко.

Еще раз притронуться к чужаку Палпатин не осмелился.

Чужак не стал закрываться: вероятно, это был дерзкий вызов ему, императору, а может, чужак просто не умел этого делать. Но, так или иначе, а он был готов повторить свой удар, и Палпатин с содроганием понял, что не осмелится, что боится повторить свою разведку.

– Это плата, – прошептал Сидиус, осмелившись, наконец, поднять голову и отнять пылающий лоб от прохладных мраморных плит. – Плата за возвращение оттуда… в молодое тело и… я становлюсь слаб, – проговорил он и сам ужаснулся произнесённым словам.

Нового форсъюзера Палпатин заметил давно. Его Сила то вспыхивала, то гасла, то горела нестерпимо ярко и долго, то была едва заметна.

Прищурившись, император наблюдал за развитием новой звезды, и в его внимательных глазах закипал гнев.

– Вайенс, – шипел император, стискивая руку на рукояти нового лайтсайбера. – Мелкий паршивец, лгун!

В том, что этот новичок был Вайенсом, Палпатин не сомневался. За эту версию говорило то, что Сила время от времени исчезала, словно никогда её и не было, а потом вдруг появлялась вновь. Ещё один смельчак нашел себе донора и делает вливания? Нет, невозможно. Скорее всего, этот паршивец каким-то образом раздобыл себе материала для трансформации, а может, у него был сообщник в лаборатории императора, поставляющий ему кровь?

Кос Палпатин скрипел зубами от ярости, думая о возможном сговоре и предательстве. Его ум, снова и снова анализируя факты, упрямо твердил, что заговора быть не может, но чёрная подозрительность, разъедающая императора изнутри, заставляла его ненавидеть Вайенса и жаждать его смерти.

Появился кто-то, до сих пор скрывающий Силу? Нет, это более невероятный вариант. Форсъюзер такой мощи был бы заметен сразу после рождения. Он не смог бы прятаться так долго, до момента, когда осознанно смог бы управлять Силой.

А новичок управлял ею. Он делал это неумело, неуклюже, но это говорило лишь о том, что он осознал, попробовал её недавно и теперь учится.

Он не пробовал при помощи Силы срывать яблоки, как делают это все дети-форсъюзеры, он не умел Силой увеличивать скорость при беге, как делают это хвастающиеся своей ловкостью подростки. Он пробовал Силу впервые, но осознанно, целенаправленно.

Нет, это был взрослый человек, и он точно знал, что делает.

Это был Вайенс, больше некому.

На этот раз всплеск Силы побеспокоил Палпатина, следящего за форсъюзером краем сознания настолько, что Император не выдержал.

Поток чужой Силы был ослепительно ярок, он не прекращался почти два часа, и император, бродя по Залу, прислушивался к нему и пережидал, как испуганный ребенок грозу. Чужая мощь – совершенная, прекрасная, свежая – приводила Палпатина в бешенство, и он не мог ни спать, ни есть, терзаемый завистью и ненавистью.

Когда чужая Сила начала затихать, Палпатин был так вымотан и измучен, словно дрался сам. Прислушиваясь к последним отголоскам, он еле добрался до своего кресла и рухнул в него, переводя дух.

Кусая от злости губы, он вызвал советника и сухо велел ему доставить Вайенса и усилить охрану, удвоив Алую Стражу вдвое против обычного.

Не важно, как предатель добился такой мощи, не важно, каков теперь у него потенциал, ерунда. Существенно только одно – за свою измену, за свое коварство Вайенс должен умереть, и он умрёт сегодня, здесь, будь он хоть в тысячу раз сильнее Императора.

– Дарт Акс ответил, что прибудет не позже чем через десять часов, – голос советника вырвал сознание Палпатина из вязкой трясины ненависти и зависти, и император чуть приоткрыл глаз, глянув на склонившегося перед ним человека.

– Хорошо, – произнёс он тихо.

– Прикажете подать ужиҥ?

– Нет! – рявкнул Палпатин, начиная раздражаться на назойливость слуги. – Ничего не нужно! Оставьте меня одного! Я буду ждать Дарта Акса здесь!

Слуга повторно поклонился и вышел, отрезав последний луч света, и Зал погрузился во мрак.

Часы ожидания тянулись бесконечно долго, и Палпатин, казалось, слышал, как с щёлканьем уходят секунды.

В смутных видениях Вайенс шаг за шагом приближался, шёл к нему, и Палпатин жаждал его, как рыбак хочет добыть свою рыбу, за движениями которой в толще воды он следил… Пальцы императора ласкали рукоять лайтсайбера, и он жаждал звука меча, разрубающего плоть, как самую прекрасную музыку. Акс будет долго мучиться… Палпатин поглаживал кнопку сайбера, представляя, как заставит предателя рассказать свой план, а потом убьёт его, выжжет его лживый язык и его сердце…

И вдруг снова всплеск Силы.

Почувствовав эту ликующую мощь, пронизывающую Вселенную, Дарт Сидиус с криком вскочил с места и распахнул глаза, в которых теперь светились ужас и отчаяние, и величайшее удивление.

По его подсчетам Вайенс должен был уже прибыть в резиденцию своего повелителя, Палпатин в своем воображении уже слышал его шаги на лестницах своего дворца.

И вдруг эта Сила, поющая где-то далеко.

От страха у Палпатина подкосились ноги, он ухватился рукой за кресло, всматриваясь в черноту Космоса.

Это могло означать только одно – Вайенс ослушался приказа. Он уверен в себе настолько, то наплевал на то, что император его призывает, и не полетел к нему.

Палпатин попытался рассмотреть наглеца, потянувшись к его сиянию, и получил удар – внезапный и мощный, повергший его на каменные плиты пола…

В двери постучали, и ситх поспешил выпрямиться и стереть с лица гримасу боли и страха.

– К вам Дарт Акс, – раздался тихий голос из-за дверей, и император молниеносно обернулся, в его полубезумных глазах блеснул алый отсвет.

– Дарт Акс?!

Вместо ответа двери приоткрылись, и в светлую щель протиснулся Вайенс. Вид у него был насмерть перепуганный, и от него и не пахло Силой.

Палпатин прислушивался к далёкому чужаку; ему казалось, он слышит издевательский хохот, от которого вся Галактика трясётся и пляшет, но часть ужаса уже отступила, ушла, дав свободно дышать.

– Мой Император, – от Вайенса не укрылось состояние Палпатина, и он приблизился к ситху и поклонился с величайшим почтением. Взгляд императора метался по склонённой голове ученика, всматривался в его лицо – ничто не говорило о болезни, которой сопровождалось каждое вливание. Вайенс выглядел намного лучше, чем обычно, да. Он давно не пробовал крови императора.

Да и тот, неизвестный, вон он – далеко, светится неисчерпаемой мощью.

– Что произошло?! – переспросил Вайенс, не на шутку встревоженный. – Что за срочность?!

– Ты чувствуешь его? – прошептал Палпатин, измученный. Сайбер выпал из его ослабевшей ладони, он вдруг обмяк, отступил и вновь рухнул в кресло, где провёл всю ночь. – Ты его чувствуешь?!

Ночное бдение выпило из Сидиуса все силы, и теперь, когда ученик был рядом, когда желание убить его испарилось вместе с яростью, он чувствовал себя абсолютно опустошённым.

– Кого?! – горло Вайенса перехватил нервный спазм, он завертелся, высматривая опасность, притаившуюся в складках тяжелых портьер. – Дарта Вейдера?!

Палпатин молчал – каков был смысл спрашивать своего ущербного ученика о новом ситхе-конкуренте? Разумеется, он ничего не мог ощущать. То, с каким страхом он осматривался по сторонам, и имя, произнесённое им в первую очередь, – Дарт Вейдер – лишь подтверждало его неосведомлённость.

– Его здесь нет, – произнес Палпатин. – Не бойся.

– Кого же вы тогда почувствовали?!

– Его здесь нет, – с нажимом произнес Палпатин. – Успокойся!

– Так зачем вы вызвали меня? – совершенно сбитый с толку, произнёс Вайенс.

Палпатин помолчал. Коснувшись разума ученика, он ощутил только растерянность и непонимание.

Открыть Вайенсу правду?

Это напугает его так же, как самого Палпатина, если не больше.

– В моей Империи, – жёстко произнес он, наконец, – слишком много ситхов. Пора с этим кончать. Мне надоело чувствовать их, – Кос нервно хрустнул пальцами. – Что ты делаешь для того, чтобы исправить это?

– А что я могу? – изумился Вайенс. – Что я против Дарта Вейдера?

– Кроме Дарта Вейдера есть и другие цели, а кроме Силы существует ещё и голова! – забрюзжал Палпатин, запахиваясь в роскошную мантию. – Свергая джедаев, я лишь однажды обнажил меч, а до того действовал исключительно разумом! Я устроил переворот, не прибегая к Силе!

– Разве? – чуть усмехнулся Вайенс. – А кто же совершил переворот по вашей указке, не Дарт ли Вейдер? И разве он не опирался на свою Силу?

Палпатин смолчал.

– У меня, к сожалению, нет этого Дарта Вейдера, – продолжил Вайенс. Первый испуг прошел, и генерал, убедившись, что ничто ему не угрожает, списал нервозное состояние Императора на его склонность к истерикам. Кос Палпатин всегда славился перепадами настроения и приступами подозрительности. Злые языки поговаривали даже о надвигающемся безумии Императора, ведь тот, кто был там, за чертой, не мог перенести это путешествие совсем без последствий. Была вероятность, что и Дарт Вейдер чем-то насолил Императору, кто знает. Может, явился во сне и пообещал размозжить голову, и Император почему-то поверил своему сну. – Так что я должен сделать? У вас для меня есть какое-то поручение?

– Да, пожалуй, – произнес Палпатин, протягивая руку к сайберу. Тот послушно прыгнул в ладонь хозяина и тот, ощутив своё оружие в руках, как будто успокоился. – Я решил продолжить твоё обучение. Я не чувствую себя в безопасности; ты добавишь мне уверенности и поддержишь меня. Обучение немаловажно – думаешь, сила Вейдера в его потенциале? Чёрта с два, он давно растерял его, оставляя куски тела то тут, то там. Главная его сила – в обучении, – Палпатин снова вспомнил бурлящую Силу новичка. – В его безупречном контроле Силы. Ты должен будешь научиться ему!

– Да, мой император, – Вайенс поспешил поклониться. – Когда приступим?

Палпатин помолчал, ощущая исходящее от ученика легкое разочарование и обеспокоенность.

– Кажется, у тебя остались какие-то незаконченные дела? – произнес Сидиус. Вайенс густо покраснел и кашлянул, стараясь скрыть смущение.

– Ну, ну, не смущайся, расскажи мне, что за возню ты там задумал, – пробормотал император.

– Я кое-что сделал, чтобы разлучить Дарта Вейдера с Евой, – выпалил Вайенс. Палпатин, чуть откинув голову, внимательно смотрел на ученика из-под полуприкрытых век.

– И что это даст? – спросил он.

– Я вобью между ними такой клин, что их связь будет невозможна, и когда Еве настанет срок родить, Дарта Вейдера не будет рядом, чтобы оспорить его у нас. А если я буду рядом с нею, то, возможно, сумею её убедить и вовсе отказаться от выблядка Вейдера, – выпалил на одном дыхании Вайенс. Палпатин с полуулыбкой слушал эту горячую речь и чуть покачивал головой.

– Да, да, хорошо, – произнёс он подрагивающим от сдерживаемого волнения голосом. – Женщина… ты подложил ему женщину?

Вайенс кисло поморщился:

– Я пытался, – нехотя признался он.

– А Вейдер?

– Он вышвырнул её.

Палпатин захихикал, качая головой, как китайский болванчик.

– Да, да, это на него похоже! Но если он выгнал её…

– Это не имеет значения, – перебил Вайенс императора безо всякого почтения, и в его голосе послышалась злость. – Разговоры всё равно пошли, есть свидетели, которые подтвердят, да и сама женщина скажет то, что я ей велю!

Император улыбался, потирая губы.

– Что ж, – произнёс он. – Интересно посмотреть, удастся ли твой план. Это не то, чтобы сильно важно, но мне интересно взглянуть, из чистейшего любопытства. Давненько я не наблюдал таких спектаклей! Хорошо; сколько времени тебе нужно?

– Теперь уже немного, – ответил Вайенс. – В скором времени будет приём в честь… – он закашлялся, словно поперхнувшись, и внезапно севшим голосом продолжил: – В честь победы при Биссе. Я рассчитываю быть на этом приёме, и там я познакомлю этих дам…

– Почему там?

– Потому что и Дарт Вейдер наверняка там тоже будет, – ответил Вайенс, и его глаза разгорелись. – Нужно, чтобы они объяснились, пока впечатления от новости у Евы будут еще свежи.

– Хорошо. Хорошо! – тонким ликующим голосом проскрипел Палпатин. – Так тому и быть. Я доволен тобой; в знак моей благосклонности ты получишь… немного крови для трансформации, – Кос внимательно посмотрел в лицо Вайенса, – и, пожалуй, я пришлю тебе маску. Негоже тебе ходить с такой отметиной. Кровь используешь в случае крайней необходимости. Теперь у меня очень ограничены запасы материала… – Палпатин помолчал. – Потом, когда ты закончишь, мы приступим к твоему обучению вновь. Ну, иди. Теперь мне нужно отдохнуть.

Вайенс почтительно поклонился и поспешно вышел. Императору показалось, что ученик даже вздохнул с облегчением, но не придал этому должного значения. Ему было лень копаться в хитросплетении мелких ревнивых мыслишек. Генерал беспокоил его намного меньше, чем неизвестный ситх, объявившийся где-то совсем рядом.

Неторопливо встав с кресла, Палпатин прошел к огромному панорамному окну и уставился на бархатное чёрное небо. Свет ночного города обнял фигуру императора, облачённую в роскошные алые одежды, шитые золотом, и от его ног протянулась длинная тонкая чёрная тень.

Где-то далеко, затухая, чужая Сила пряталась в свой таинственный кокон.

Кто же все-таки этот ситх?

И отчего он так ненавидит Палпатина?

Вейдер взял себе нового ученика?

Может быть… Только отчего же тогда сам он находится совсем в другом конце Галактики?

* * *

Сила покидала Ирис, исчезая, испаряясь, как будто её и не было.

И первой реакцией женщины был страх.

Внезапно оказалось, что потерять Силу – всё равно, что ослепнуть. Ирис показалось, что темнота Космоса, понятная и объяснимая, становится мёртвой и пустой, как бездонная пропасть. Не стало видно и Императора, ни Вейдера, и теперь она не могла следить за ними, не слышала их потаённых мыслей, не могла предугадать желаний. Все враги, которые были у неё как на ладони, попрятались во мрак, и женщина ощутила свою беспомощность и уязвимость.

Вот, оказывается, какие возможности дает Сила…

Впрочем, Сила ушла не полностью. Какая-то малая часть её, затухая медленно, продолжала витать в крови Ирис, и женщина, напряжённо всматриваясь в будущее, стараясь осветить его затухающими всполохами Силы, видела лишь одно – бой у края чёрной бездонной пропасти, алые дуги, прочерчиваемые сайберами в темноте, и долгое падение вниз, в боль, в смерть, в небытие.

И падала не она.

Что это могло означать?

Кто и с кем сойдется в поединке, и причём тут она?

Сила молчала – она почти замерла в теле женщины и не могла дать ответа на этот вопрос.

– Чёрта с два ты уйдёшь с этого обрыва, если окажешься на нём! – прорычала Ирис, думая, разумеется, о Вайенсе. Но Вайенс ли будет там драться?..

Всю свою Силу Ирис растратила в попытке что-либо удержать, взять, и все они окончились неудачей. Палпатин с ума бы сошел, если б узнал, что мощь, способная стереть с лица земли целую армию, по капле была растрачена на то, чтоб Ирис могла поднять телепатически предмет.

Нет, взять предмет у Ирис получалось. Только, схваченный путами Силы, он словно под пресс попадал, и в воздух взлетал уже бесформенный бесполезный комок. От прикосновений ломались стулья, лопались, словно бомбы, стеклянные колбы, и все эти нехитрые попытки выматывали больше, чем тяжелый физический труд. Под конец, когда Ирис уже затухающей Силой попробовала коснуться яйца, сваренного всмятку, оно взорвалось, словно по нему шарахнули молотком, и женщина, стерев с лица ошмётки яйца, разъярённая, Силой ударила в стол. Он перекувырнулся в воздухе и с грохотом упал, переломленный пополам.

– Ч-черт, – прошипела Ирис, привычно нащупывая пачку сигарет в кармане.

Легче всего было уничтожать ломать, крушить, словно долбя молотком в приступе неконтролируемой злости, и труднее всего – заставить Силу слушаться.

Однако уже кое-что вырисовывалось.

Усталость вновь навалилась тяжелой плитой на плечи, и Ирис поняла, что если она не отдохнет сейчас, то просто проиграет эту битву. Уже в который раз она призвала дроидов и велела им привести разбитую лабораторию в порядок; здесь им работы хватит на целый день.

Но был еще один незавершённый момент.

Клоны.

Тот, что лежал на столе, уже был нейтрализован. Ещё немного, и кончится капельница, а вместе с нею и его способность к Силе.

Всматриваясь близоруко в ускользающие тени будущего, Ирис не видела себя больше в стенах этой лаборатории. Она вообще не видела Риггеля. Вместо него ей в лицо неслись целые гроздья созвездий, и её звездный путь был легок и быстр.

Что это означало, она не знала. Умрёт ли она, и её душа отлетит и затеряется меж звезд, или, напротив, ей удастся ускользнуть?

– Я оставлю тебе подарочек в любом случае, – зло процедила она.

В питательную трубку каждого клона, плавающего в жидкости в цилиндре, она без раздумий ввела по капле сыворотки, и очередная ампула отправилась в мусорную корзину. Плавающие за стеклом тела ничуть не изменились, не сдвинулись с места, ни один из клонов не раскрыл глаза, но Ирис, отступая от их, глядела на их белёсые тела, на колышущиеся в воде рыжие волосы и понимала, что уничтожила их, безоговорочно, бесповоротно.

Сейчас будет мидихлореановая атака, бурный всплеск Силы, а затем они умрут.

В этот миг она пожалела, что Сила не лишила её жалости и не наделила, как Вайенса, жаждой убивать и мучить людей. Наверное, тогда бы она не чувствовала этого горького привкуса раскаяния, Ведь она впервые лишала живых существ жизни осознанно.

Впрочем, кое-чему Сила Ирис несомненно научила.

Не останавливаться.

События могли начать разворачиваться стремительно, а она чувствовала себя как выжатый лимон. Нужно было отдохнуть! До предполагаемой встречи с адъютантом оставалось больше шести часов. Нужно было обязательно поспать. Предвидя муки совести, сомнения, страх, волнение и прочие весёленькие вещи, что обычно прокрадываются под подушку и не дают спать, Ирис решительно всадила себе успокоительный укол и направилась в свою комнату, припрятав в кармане пару пробирок с сывороткой.

Никаких сомнений, никаких сожалений, совесть – прочь. Только вперёд, только к цели.