Текст книги "Жара"

Автор книги: Кейт Петти

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 33 страниц)

Глава 13

Утром у меня начались месячные. Это многое объяснило. Было уже поздно, папа и Фэй оставили записку – ушли играть в гольф на все утро. Я приняла чудесную ванну, нашла какие-то журналы, заварила чай, взяла фруктов из вазы и вернулась в постель. Иногда девушка должна себя побаловать.

Но вдруг я все вспомнила: 1. Я поссорилась с Рэдом. Как это могло случиться? 2. У мамы будет ребенок от кошмарного человека, который живет на нашей улице. Ужас! 3. Папа заставляет меня проводить каникулы с женщиной, у которой физиономия, как у хомяка. Надеюсь, хоть у нее уже не может быть детей.

Я хочу домой, но что меня там ждет? Да и здесь, с Фэй, я оставаться не желаю. Почему, ну почему взрослые так поступают с нами? Почему они все такие эгоисты? Бежать некуда. У меня уже от собственной жизни клаустрофобия!

Я села в кровати и обхватила колени. Даже нахмурилась, чтобы лучше думалось. И в конце концов поняла, что во всем мире есть только я. Одна. Чтобы ни делали мои родители, они ведь не смогут вечно мне помогать. Я – это все, что имеет смысл. Мысли были очень серьезные и глубокие. Я покрутила их в голове так и сяк. Они могли к чему-то меня привести и в результате привели – к Оливеру О’Ниллу и роли в его фильме. Я – кинозвезда! И это в моих силах! Хм-м…

Тут я вспомнила странный звонок Линден. Рэд, мол, ничего мне не сказал, чтобы я не поставила себя в глупое положение. А вот возьму и позвоню Оливеру сама, и гори все синим пламенем.

Номер на одну цифру отличается от номера Рэда. Я рискнула и набрала, с последней цифрой на один больше.

– Здравствуйте, это Мадлен Дюмон…

– Алле! Мэдди!

Черт! Это Линден! Я отключилась и набрала телефон еще раз, с цифрой на один меньше. Быстро-быстро, чтобы не передумать со страху. Ерунда какая, всего лишь звоню самому известному режиссеру в мире.

– Да!

Это определенно был решительный голос Оливера О’Нилла.

– Э-э… здравствуйте. Это Мадлен Дюмон. Мне передали, чтобы я вам позвонила.

– Кто?

– Мадлен Дюмон. Ваш сын… ваша дочь сказала, чтобы я позвонила вам.

– Да?

– Насчет «Вестсайдской истории». Я… я танцовщица.

– И?..

Он хоть понял, кто я?

– И вы сказали, что могли бы прослушать меня на какую-нибудь роль в вашем фильме. Так передала ваша дочь.

– И вы танцовщица, говорите?

– Мы с вами встречались, – осторожно сказала я, – мы живем в одном отеле.

– Мгм…

Он как будто что-то еще делал во время разговора. Пил кофе или читал газету, например.

– А когда мы сможем встретиться? – нечего проявлять застенчивость.

– В шесть у ресепшена, – он вдруг перестал ходить вокруг да около и решительно взялся за дело. – Заскочим куда-нибудь, чего-нибудь выпьем.

Я приняла душ и оделась. Внутренний голос настойчиво шептал: что-то не так. Может, он не понял, кто ему звонит? Я сказала, что я танцовщица – никакой реакции. Ничего вроде «а, девушка Рэда» или «сенсационная девочка-англичанка». А потом я вспомнила, что Линден болтала о нем и о молоденьких девушках. Но стоит ли ей верить? Теперь уже все – дело сделано. Шесть часов.

* * *

Было уже почти время ланча, а я все еще не решила, что делать. Я ждала, что позвонит Рэд, но он не звонил. Чем, интересно, занимаются остальные? Крикетисты и Холли? Хантеры? Все меня бросили.

Наконец я заставила себя выйти из номера и спустилась в пляжный бар. Прошла мимо ресторана и бассейна – ни одного знакомого лица. На пляже сидели Флавия и ее жокей. У него был по-прежнему похоронный вид, а она пила нечто кошмарного ярко-розового цвета и смеялась. Смех напоминал ослиный рев.

– А они все уехали на пиратском корабле, – сказала она. – По-моему, это просто повод напиться, но мама и папа настояли на том, чтобы взять всех. Пытаются развеселить моих мелких, наверное. Можно подумать, у них траур! А ведь их друзья-школьники еще даже не уехали!

– О’Ниллы с ними?

– Да. Кажется, и дети тоже.

– А мне ничего не сказали.

– Кто-то сказал, что тебе нехорошо. Твоя мама?

Ну ты, Флавия, и скотина.

– Ты имеешь в виду подружку моего папы?

– Ага.

Да-а. Какая же она толстокожая! Ну и что делать дальше? Пиратский корабль с большим крестом на флаге стоял на якоре в бухте. Люди поехали туда на какой-то праздник – пить ром и дурачиться. С Рэдом это было бы весело.

Я вернулась в номер, взяла полотенце и сценарий. Буду сидеть у бассейна и учить слова. А потом меня ударило как кувалдой. Рэд! О, Рэд, что же я наделала? У нас же осталось всего два дня! Неужели он и правда так рассердился? А я даже не помню, из-за чего мы поругались. Рэд всего лишь хотел, чтобы я думала только о нем и не парилась по поводу своих родителей. Неужели только из-за этого? Ну не могу я по команде забыть о них! Не каждую неделю узнаешь, что у папы кошмарная подруга, а мама собирается родить еще одного ребенка!

Я неважно себя чувствовала. Может, тихий день в одиночестве – то, что доктор прописал? Мама. Папа. Рэд. Я то успокаивалась, то снова тряслась от гнева. Как они могли? И Рэд ждал, что я от этого всего абстрагируюсь? Почему он не передал мне сообщение от Оливера? Ну надо же – я поставлю себя в глупое положение! Я ему покажу! Я им всем покажу!

Я взяла сценарий, пошла к бассейну, вытянулась на шезлонге под зонтиком, и вскоре тоска и боль Марии заглушили мои. Я и сама могла быть Марией, ее слова казались такими понятными и важными. Стоит Оливеру О’Ниллу услышать меня, он больше не захочет никого искать на эту роль.

К пяти часам я успокоилась и сосредоточилась. Вернулась к себе, приняла душ и переоделась в короткое клубное платье. Оно подчеркивает фигуру, но при этом не слишком вызывающе. Я по-прежнему надеялась, что позвонит Рэд, но увы… Может, Линден не преувеличивала, и он действительно сильно на меня обиделся? Ну, а я сильно обиделась на него. А может, он просто еще не вернулся с пиратского корабля? Без десяти шесть. Я надеялась ускользнуть, пока не пришли папа и Фэй. Гораздо проще оставить им записку с объяснениями. А то Фэй наверняка сочтет себя обязанной остановить меня. Я минут пять думала и в конце концов написала: «Ушла в бар, вернусь самое позднее в девять». Пусть поволнуются, если Оливер продержит меня больше трех часов.

Я спустилась к ресепшену и стала ждать. А что если придут папа и Фэй, или Хайтеры, или даже Рэд и Линден и спросят, что я здесь делаю? Ну, я им, конечно, скажу, почему бы нет? Оливер О’Нилл подумал, что я могу ему подойти, и, конечно, я была польщена. Ничего предосудительного, если я поговорю с ним о роли в фильме, где-нибудь в тихом месте, за стаканчиком сока.

Прошло уже примерно полчаса, и наконец Оливер появился на главной дорожке. Такой стильный – в светлом льняном костюме, простой черной рубашке и модных очках. И он шел ко мне на свидание! Я шагнула вперед, чтобы он меня заметил. Он кого-то искал глазами. Я помахала ему сценарием, но в эту секунду сзади быстро подъехала машина скорой помощи. Оливер отпрыгнул с дороги. Взвизгнули тормоза, из машины выскочили двое врачей и подбежали к ресепшену.

– Комната одиннадцать! Бэйли. Бьянка Бэйли.

И рванули в сторону номера Бьянки. Что случилось? А потом оттуда пронесли крохотную фигурку на носилках, с кислородной маской на лице.

– Что случилось? – спросила я маму Бьянки, но ей было не до того, она никого не видела и не слышала, кроме дочери и врачей. Я посторонилась.

И тут как будто из ниоткуда появился Рэд.

– О боже! – воскликнул он. – Что с ней?

– Я не знаю, Рэд.

К нам подошел Оливер. Он смотрел только на Рэда.

– У меня тут свиданьице с малюткой-танцовщицей по имени Дюмон. Ты не знаешь, где здесь она?

Рэд загораживал меня от Оливера.

– Нет, пап, не знаю. Мне кажется, она передумала.

Он оглянулся на меня со странным, холодным выражением лица, взял отца за локоть и пошел с ним к бару.

У меня подкосились ноги. Я опустилась на диван в фойе. Что я наделала? Что подумал Рэд? И Бьянка? Что с ней? Я не перенесу, если она умрет. Головная боль стала возвращаться. Снова клаустрофобия – здесь, в отеле!

Я поднялась, вышла на улицу и села на каменный выступ ограды в тени сладко пахнущего дерева. Попыталась разобраться в своих чувствах. Папина подружка, мамин ребенок – сейчас это было совсем не важно по сравнению с Рэдом и Бьянкой. Так отчаянно хотелось поговорить с кем-нибудь, кто меня поймет. Например, с Холли.

Недолго думая, я пошла по направлению к шале, на которые показывал Джонти в наше первое утро. Кто-нибудь там должен знать, где найти Холли.

Я хотела одного – увидеть ее. Все остальное было забыто. Я шла и шла. Минут через десять на небе собрались дождевые тучи, и я вымокла насквозь, пока добралась до шале. Я ходила вокруг домиков, заглядывая в окна, как старая сумасшедшая ведьма. Мальчики жили в комнатах по четыре человека, но все спальни были пусты. Наконец я нашла комнату, в которой ярко горел свет. Я прижалась лицом к запотевшему окну. Все ребята были там, ужинали. Мне осталось только войти.

Я проковыляла вокруг дома, нашла вход и двинулась на звук голосов в конце коридора. Дверь была открыта, и я вошла в столовую. С меня ручьями текла вода. Все резко замолчали.

– Мэдди! – меня увидела Холли. – Что случилось?

Она бросилась ко мне, и больше я ничего не помню.

* * *

Я пришла в себя и обнаружила, что лежу на кровати Холли в маленькой комнате, где они жили вместе с Эбби. Холли сидела на другой кровати. Кто-то замотал меня в одеяло и навертел тюрбан из полотенца вокруг мокрой головы.

– Мэдди, ты до смерти меня перепугала! Ты грохнулась в обморок! Что случилось? Мама звонит твоему папе, но они не могут его найти.

Я села. Под одеялом было тепло и мокро.

– Холли, ты мне не дашь во что-нибудь переодеться? – это было единственное, о чем я могла думать.

Холли быстро нашла мне полный комплект сухой одежды – белье, футболку, брюки, – выдала шлепанцы.

– Я принесу нам чая и что-нибудь поесть.

Поесть. Когда я ела в последний раз? За завтраком? Холли принесла подогретые сэндвичи. Подогретые сэндвичи! Блаженство. И апельсиновый мусс! Мне было очень плохо, но в то же время спокойно. И страшно хотелось есть и пить. Это был один из самых чудесных ужинов за все каникулы.

– Давай выкладывай, – сказала Холли.

– Я не знаю, с чего начать.

– С чего хочешь. Начни с конца.

– Мне очень надо было поговорить с тобой.

– А зачем?

– Затем, что Рэд посмотрел на меня так, как будто ледяной водой окатил. До сих пор страшно.

– Из-за чего?

– Мы поругались вчера.

– Вы с Рэдом? Не верю!

– Он хотел, чтобы я улыбалась и перестала мучиться из-за своих родителей.

– Что, из-за папы и этой женщины, которой без грима в ужастике сниматься можно?

– Да, и… Ой, Холли, мне столько надо тебе рассказать!

Мама Холли постучала в дверь и вошла.

– Привет, Мадлен, – у нее был приятный шотландский акцент, – я оставила сообщение для твоего папы, чтобы он позвонил нам, как только вернется. Но я не отпущу тебя отсюда, пока он сам за тобой не придет. Мне кажется, тебе нужен присмотр, дорогая.

Она сочувственно хмыкнула и вышла из комнаты.

– Дело не только в папе. Мама тоже. Понимаешь, она звонила, хотела что-то мне сказать, но мы не заставали друг друга, и потом я сама ей позвонила, и… она снова беременна.

– Какие безответственные эти взрослые, правда? – Холли нахмурилась, но еле сдерживала смех. – Это что, и есть плохие новости? Ты же обожаешь свою младшую сестру. А малыши вообще такая прелесть! Я бы с ума сошла от счастья, если бы у меня был ребенок, в смысле, маленький, с которым можно было бы играть!

– Да меня скорее не сам ребенок беспокоит, а его папаша, Родди. Он ужасный.

– Ты же вроде говорила, что он с вами не живет?

– Да, не живет. Но наверняка переедет, раз уж появится ребенок.

– А что ты заранее с ума сходишь? Вот вернешься, разберешься в ситуации, тогда и действуй. У тебя в запасе несколько месяцев, заставь их переоборудовать твою комнату – ну, пусть поставят тебе отдельный телевизор, телефон, чайник, купят запасной матрас для подруг. Это должно быть здорово.

– Да, наверное. Холли, ты чудо! Я знала, что ты мне поможешь.

– Ну да. Что еще?

Как будто одного этого мало!

– Я поругалась с Рэдом – вчера, после того, как мы вернулись с подводной лодки. Все были в кошмарном настроении. Потом Линден меня взбесила: позвонила и сказала, что я очень расстроила Рэда.

– Ну и дура.

– А потом, сегодня утром я проснулась с месячными, и к тому времени, как выползла на свет, никого из наших уже не было. И вообще, я сделала очень большую глупость. Линден капала и капала мне на мозги насчет прослушивания для «Вестсайдской истории» у Оливера О’Нилла.

– Ух ты! Думаешь, он даст тебе роль?

– Да в том-то и дело, что нет. Конечно, нет, – и я рассказала, как Оливер увидел меня со сценарием, а Линден и Рэд вконец все запутали…

– Ну и что это была за большая глупость? Уверена, это было не так уж и глупо, если вдуматься.

– Я позвонила на мобильный Оливеру О’Ниллу, сказала, что я танцовщица, и попросила встретиться со мной.

– А, значит, все же так глупо.

– Во всех отношениях! Но, Холли, знаешь, я просто так хотела сделать что-нибудь для себя. Все такие ужасные эгоисты! Я правда верила, что он ждал моего звонка. Хотя, если бы меня так не запутали, я бы в жизни не стала этого делать. Ну и, конечно, Оливер даже не понял, кто я, решил, что я какая-то дурочка-фанатка. Знаешь, что он сказал Рэду? «У меня тут свиданьице с малюткой-танцовщицей по имени Дюмон»!

– Он был недалек от истины.

– Ну да…

– Значит, Рэд был совсем не рад, что ты устраиваешь миленькие рандеву с его папочкой?

– Он так злобно посмотрел на меня. Но ты знаешь, что на самом деле помешало мне подойти к Оливеру О’Ниллу? За Бьянкой приехала «скорая помощь», ее пронесли на носилках и всю в проводах, и я не знаю, смогу ли повидать ее в больнице, представляешь?!

– Надо спросить маму, – сказала Холли, – она медсестра и должна знать, что там с Бьянкой. А вообще, я сейчас позвоню Рэду.

– Ты что?

– Я ему скажу, что ты здесь, в ужасном состоянии, и не выйдешь до завтра. Что все очень запуталось и все друг друга неправильно поняли, а ты по-прежнему на нем сдвинута. Ну как?

– Сдвинута?

– Угу.

– Ох. Ну хорошо. Спасибо, Холли.

– Вот и славно. Все, договорились. Напиши-ка его мобильный. Наверное, помнишь его наизусть. Ма-а-ама-а!

Она вбежала в комнату.

– Что случилось, дорогая?

– Расскажи маме о Бьянке, Мэдди.

– Это та девочка с лейкемией?

Холли пошла звонить Рэду, а ее мама в это время рассказала мне про больных лейкемией. Они могут подцепить инфекцию – похоже, именно это и случилось с Бьянкой, но это не смертельно опасно. Мама Холли была такая добрая. Даже не представляю, как она заявляет, что Джонти не подходит Холли. Но что мы понимаем в чужих мамах? С такими людьми, как Холли и ее мама, мир не так уж и плох. Я чувствовала себя у них совсем как дома. Такое облегчение – побыть для разнообразия среди нормальных людей! Дождь перестал, и вечернее небо было чисто и полно звезд.

Зазвонил телефон. Холли ответила, потом передала трубку маме и вернулась в комнату.

– Это твой папа. Я доверила переговоры маме. Она настаивает, чтобы ты осталась здесь на ночь.

– А как же Эбби?

– Ой, мама ее уже переселила к другой маленькой девочке.

– Значит, я просто останусь здесь?

– Конечно. Жаль, что только на одну ночь!

– Холли, мы же встретимся с тобой дома, правда?

– Надеюсь. А кстати, ты случайно не знаешь Ханну Гросс?

Забавно. Образ Ханны, ее напряженное лицо всплыли у меня в памяти. Она, Софи и Шарлотта казались частью совсем другой жизни.

– Ханна Гросс! Да она одна из моих лучших подруг! А ты-то откуда ее знаешь?

– Одна моя подруга занимается с ней вместе музыкой, а некоторые еще и ходят с ней в одну школу. Кажется, она живет где-то недалеко от тебя.

– Ничего себе, какое совпадение!

– Да, мир тесен. Что же ты не спрашиваешь про важный телефонный разговор?

И правда, что это я отвлеклась?

– Что он сказал?

Холли поднесла руку к уху, изображая, что говорит по телефону.

– «Рэд? Привет. Это Холли». – «Холли! Привет! Что случилось? Мэдди с тобой?» – Видишь? Ему не все равно. – «Она останется у меня на ночь, Рэд. С ней сейчас все хорошо, но чуть раньше она упала и потеряла сознание». – «Она что? А можно я приду и повидаюсь с ней?» – Я подумала, что его надо немного помучить. «Ну, не знаю. По-моему, она сейчас не в состоянии ни с кем видеться, Рэд. Она прошла сквозь эмоциональный ад».

– Холли, ты так и сказала?

– Да. Ты ведь и правда прошла через эмоциональный ад. В любом случае, эффект был достигнут.

Она снова поднесла к уху воображаемую трубку.

– Значит, Рэд: «Она очень расстроилась из-за своих родителей. Но мы же все через это прошли…» – «Может быть, Рэд, но она расстроена еще и из-за тебя и всей этой истории с твоим папой. Она и понятия не имела, что Линден все это время ей врала. Так что сам понимаешь, в каком она состоянии…» – «Да мне не лучше. Я должен был ее предупредить – папа работает только с агентами. Откуда ей было это знать? Холли, может, я все-таки зайду?» – «Нет. И к тому же мама не разрешит». – «Да уж. А Бьянка… Мэдди из-за нее тоже испугалась?» – «Да, а ей уже и без того было плохо». – Я не собиралась давать ему поблажек, Мэдди.

Мне даже стало жалко Рэда, попавшего в руки Холли.

– А ему правда нельзя прийти, Холли?

– Конечно, нет. Я не шучу, Мэдди. Ты уже натерпелась за сегодня. Пусть немного помучается. К тому же мама не может сказать твоему папе «нет», а Рэду «да»!

– И что он?

– Сказал: «Передай ей, что я прошу у нее прощения. Скажи, что я очень хочу ее увидеть. Скажи ей, нет, не надо, я сам при встрече. Она же сможет выйти завтра, а?» – «Завтра – да». – «Пусть позвонит мне, если будет желание. Я так хочу с ней поговорить». – «Ладно, Рэд. Я передам. Пока!»

И она положила воображаемую трубку.

– Так что, подруга, тебе нечего бояться. И не смей ему звонить. – Она встала и поправила резинку на хвостике. – Ребята пьют чай, присоединимся?

Я боялась привыкнуть к этой налаженной, расписанной по часам роскошной жизни. И как тогда снова привыкать к нищете с мамой – беременной мамой?

Глава 14

Утром мама Холли разбудила нас чашкой чая. Это было чудесно. Она села на кровать дочери, пока мы пили.

– Доброе утро, девочки. Я только что говорила по телефону с твоим папой, Мэдди, он приедет сюда примерно через час. Успеешь с нами позавтракать. А еще я звонила в больницу, узнать, есть ли новости о бедной маленькой Бьянке. Поговорила с ее мамой, и она сказала, что сейчас состояние стабильное. Можешь проведать ее днем, если хочешь. Но, к сожалению, ей придется оставаться в постели до тех пор, пока она не окрепнет, чтобы лететь домой, в больницу в Англии. Бедная малышка!

Моя одежда высохла на раннем утреннем солнце. Она была приятная и теплая и немного похрустывала, когда я ее надела. Я даже с удовольствием поела хлопьев на завтрак. Мне до смерти хотелось позвонить Рэду, но там был только платный телефон, а у меня не было денег. Вскоре подъехал папа на такси. Один. Мама Холли отвела его в нашу комнату и, наверное, прочитала ему лекцию (ясно же, что она считает его безнадежно безответственным). Когда он вышел, лицо у него было встревоженное. Но я была так рада его видеть!

– Папа!

Я крепко обняла его. Он прижал меня к себе.

– Деточка, – сказал он, когда мы сели в такси, – да что же такое произошло? Рассказывай!

И я рассказала ему все как было.

– И все это время меня не было с тобой! Я иногда думаю, что не создан для отцовства. Неужели все на самом деле так ужасно?

– Я думаю, Рэд все уже понял. Холли ему рассказала.

– Оливер просто отвратительно себя повел.

– Всегда легче свалить на кого-нибудь вину.

– Ну, он же сам сказал мне, что ему понравилось, как ты танцуешь.

– Да, понравилось, но ведь кастинг это совсем другое! И что на меня нашло?

– Не суди себя слишком строго. Твою ошибку вполне можно понять. Это только его вина. «Малютка-танцовщица», ну ничего себе! Сказал бы я ему все, что о нем думаю…

– Пап, не надо. Так будет в миллион раз хуже. Он ведь отец Рэда.

– Ну, а как же вы, юные голубки? Вы-то лучше всех выступили на этом шоу.

Мы подъехали к отелю. Я посмотрела на него другими глазами: это было место для очень богатых людей. Папа правда привез меня сюда, как свою маленькую принцессу. Он не хотел портить первую неделю разговорами о Фэй. Может, в глубине души он догадывался, что с ней все будет не так гладко, как хотелось бы. Я быстро поцеловала его перед тем, как вылезать из машины.

– Я люблю тебя, пап. Я сейчас в полном порядке. Все было просто замечательно.

– Беги, разбирайся со своим Ромео. Кстати, вон он, ждет тебя.

Рэд стоял перед входом. Вид у него был какой-то прибитый. Он даже казался меньше ростом.

– Мэдди! – он бросился ко мне и схватил за руки. Я немного отстранилась. – Мэдди, теперь у нас все хорошо, правда?

– Конечно, – легко сказала я. Впрочем, я не была на все сто процентов уверена. – Рэд, я пойду приму душ. Чувствую себя какой-то грязной.

Рэд посмотрел на меня с подозрением.

– Да, конечно, – кивнул он, – встретимся у бассейна?

– Где-нибудь в теньке.

– Я найду место у фонтанов.

– Через час.

Мне надо было разобраться что к чему, навести порядок в голове. Забыть, что я всерьез сердилась на Рэда, оказалось непросто. Но он ведь просто хотел, чтобы мы радовались, пока вместе. Похоже на папу, который не говорил мне о Фэй. Они оба хотели жить настоящим.

Если Рэда не в чем винить, то почему мне уже не так сильно, как прежде, хочется быть с ним? По-моему, тут дело в моих гормонах. Но не только же в них… Конечно! Мы же первый раз поссорились! И вовсе он не идеальный! Просто раньше я этого не замечала. Ведь до сих пор наш роман состоял сплошь из закатов и поцелуев. Настоящий летний роман. И не более?

Я надела саронг поверх бикини и села у туалетного столика, чтобы причесаться. Я безоглядно, слепо влюбилась в Рэда. А теперь радужный мыльный пузырь лопнул, и я не знаю, люблю я его или нет. Есть разница, правда?

Я собрала пляжную сумку. На дне лежал маленький бумажный пакетик. Это было кольцо, которое я купила Рэду на рынке, но так и не подарила. Может, никогда уже и не подарю? Я была совсем сбита с толку. И пошла к фонтанам.

* * *

Рэд занял для нас шезлонги. Он как всегда прекрасно смотрелся в пляжных шортах – даже не придется притворяться, что он мне по-прежнему нравится!

Рэд заказал мой любимый прохладительный напиток.

– Представляешь, они придумали это для нас!

– Кто? Что?

– Хайтеры. Для последнего дня Дилли и Джонти с Чарльзом и Холли. День на корабле, купание в открытом море и ужин на берегу, на черепашьем пляже. И музыканты. Хайтеры хотят взять и нас с тобой. И еще Линден.

– А где она?

– Где-то прячется от меня, наверное.

– Почему?

– Почему?

– Я чего-то не знаю?

– Мэдди, она из кожи вон лезла, чтобы нас с тобой рассорить. Все эти сообщения якобы от моего папы… В общем, я посоветовал ей держаться от меня подальше. Хотя бы на время.

Неужели Рэд свалил всю вину на Линден?

– А ты не слишком суров? Все-таки прощальный вечер.

– Хочу, чтобы она нам не мешала.

Рэд обнял меня и попытался поцеловать, но что-то было не так.

– Я не могу никуда ехать, Рэд. Я хочу навестить Бьянку.

– Я бы на твоем месте тоже не поехал. – Он выпрямился. – Мэдди, посмотри мне в глаза.

Я попыталась. Это оказалось непросто.

– Что-то изменилось, да, Мэдди? – встревоженно спросил он.

– Рэд, прости. – Мне на глаза навернулись слезы. – Что-то и правда изменилось, но я не знаю, что. Все было так хорошо! Теперь… просто все заканчивается…

Рэд отвернулся. Ему было больно от моей неожиданной холодности.

– Я думал… может… как-нибудь… – голос Рэда сорвался. Я обняла его, чтобы стало как-то легче. – Не надо, если не хочешь, – сказал он, пытаясь высвободиться.

– Рэд? – настала моя очередь. – Теперь ты посмотри мне в глаза! – Он попытался, хотя и часто моргал. – Послушай. Может, так будет лучше? Ведь мы все равно расстанемся через два дня. Давай… ну, начнем сначала? Как люди, которые знакомятся на курорте, а потом встречаются уже дома? Только когда люди встречаются осенью, в дождливом темном городе, для них это разочарование. А мы уже знаем, что мы обычные люди со своими недостатками, так что давай будем реалистами?! Пожалуйста, Рэд!

Однако он не собирался упрощать мне задачу.

– Но Мэдди, я все еще схожу по тебе с ума. Для меня-то ничего не изменилось. Ничего, кроме твоих чувств.

– Рэд, по-твоему, все, что происходит с моими родителями, – это не важно…

– Нет, важно. Я был такой идиот, даже неловко. Просто думал, что мы — гораздо важнее, а нам так мало довелось побыть вместе… – Я поймала его взгляд, и мы начали отчаянно целоваться, наши лица были мокрые от слез. Хорошо, что фонтаны так близко. – Ладно, – через некоторое время сказал Рэд, – давай начнем все сначала. Мне даже нравится эта мысль.

– Я уже ничего не понимаю, но мне, кажется, тоже. Пойдем к Бьянке, потом на ужин с Хайтерами, а завтра будет самый потрясающий день, и… – Я посмотрела на Рэда. – По-моему, я снова схожу по тебе с ума.

Какое-то время мы совсем не говорили.

Бьянка лежала в ярко освещенной палате, увешанной детскими рисунками. Легкий ветерок шевелил муслиновые занавески на окнах. Девочка спала. Ее родители были совершенно вымотаны.

– Завтра ты не сможешь повидать ее, – сказала мама Бьянки, – ей будут делать процедуры под анестезией, так что попрощайся сейчас.

Ох, как я выдержу эти последние несколько минут? Я присела около кроватки. Один ее бортик был опущен.

– Бьянка, девочка… – прошептала я, гладя ее покрытую пухом головку. Малышка пошевелилась, приоткрыла глаза и пробормотала:

– Мэдди! Ты пришла мне почитать?

– Да, ангел мой, – наврала я. А потом добавила: – Я пришла рассказать тебе сказку про Бьянку и банановую лодку.

– Хорошо, – невнятно ответила она, закрыла глаза и улыбнулась, – она мне нравится.

Я собралась с духом и начала.

– В тридевятом царстве, в тридесятом государстве жила-была красивая маленькая девочка, которая очень любила бананы, и звали ее Бьянка. (Неужели это все, чем я могу помочь?) Она ела бананы на завтрак, обед и ужин, и к чаю у нее тоже были бананы. Это потому, что она любила все желтое, цвета солнышка. Стоило увидеть ярко-желтый цвет, она вся светилась от счастья, как маленькое солнышко. Но больше всего она любила плавать на лодке-банане. Там, под солнцем и на ветру, она была как птица, она неслась, летела сквозь радугу брызг… – И тут я тихо запела колыбельную, вместо того чтобы закончить сказку.

Бьянка заснула, ее маленькое личико было таким беззащитным и спокойным. Меня душили слезы. Я отпустила ее руку, поцеловала кончики своих пальцев и прикоснулась к ее лбу.

– Пока, Бьянка, – сказала я и выбежала из палаты. Она не должна видеть мои слезы.

Рэд вышел через несколько минут и сел рядом со мной на скамейку в больничном коридоре. Мы взялись за руки и плакали, плакали, плакали…

– Пойдем на улицу, – сказал наконец Рэд. – Мы тут всех расстраиваем.

Рядом с больницей был маленький садик, мы с Рэдом присели там в теньке. Слов не было. Только невыносимый ужас: мы никогда больше не увидим эту чудесную девочку…

Прошло какое-то время, Рэд посмотрел на часы:

– До ужина еще долго. Что будем делать?

– Я постоянно твержу себе, что она жива. Нечестно вести себя так, будто ее уже нет, правда? – Рэд удивленно посмотрел на меня. – Нужно верить: может, мне удастся написать ей, или поговорить с ней по телефону, или еще как-нибудь с ней связаться, когда мы вернемся в Англию.

Рэд все смотрел на меня. Мы оба знали, что Бьянке осталось жить уже очень недолго. И тут мне пришла в голову мысль.

– Рэд, давай пойдем в наши комнаты. Я хочу написать Бьянке. Очень хочу. Я расскажу ей, что мы собираемся делать вечером, что мы наденем, и все-все, как будто она – это Ло-Ло. Она бы хотела все это знать. И еще про нового маленького, и о том, что папа и Фэй вряд ли останутся вместе. И про Джонти и Холли…

Рэд притянул мою голову к своей груди.

– Давай, напиши, – сказал он, а потом, тихо-тихо, прямо мне в волосы, прошептал: – Я люблю тебя, Мэдди.

Мы подошли к стоянке такси.

– А мне ты будешь писать такие письма? По электронке?

– Ты будешь не так далеко, как она.

Ужин был просто прелесть. Такой эмоциональный экстрим – то падение, то взлет! Слава богу, человек и такое может вынести. Я жила настоящим. Иногда это просто необходимо. Как же иначе справиться с горем, которое притаилось за углом? Я была вместе с Рэдом все время, и мы просто наслаждались друг другом, наши отношения определенно изменились, стали более глубокими. Прощание с Бьянкой как-то подготовило меня к прощанию с Рэдом. Холли, Джонти, Дилли и Чарльз точно знали, что еще обязательно увидятся. Но и здесь не обошлось без ливня поцелуев и слез.

Весь следующий день мы с Рэдом провалялись на пляже. Линден отиралась около Дилли и Джонти и не мешала нам. Как будто мы выжили после какой-то катастрофы, и она знала, что трогать нас не надо. Перед обедом в баре мы налетели на Оливера. Я жутко боялась, что он вспомнит о моих подвигах, но Рэд уверил меня, что «Мэдди, девушка его сына» и «малютка-танцовщица Дюмон» – понятия из абсолютно разных отсеков мозга его папы.

– Хотите выпить со мной?

– Давай, Мэдди, – сказал Рэд, – забудь обо всем.

И мы очень прилично посидели с Оливером О’Ниллом. Он по-отечески расспрашивал меня о семье и школе. А потом посмотрел на нас и спросил:

– И как же вы, голубочки, собираетесь жить, когда жестокая судьба вас разлучит?

– Папа! – смущенно воскликнул Рэд.

– Да нет, я не шучу, – сказал Оливер. – Всем ведь понятно, что вы просто с ума друг по другу сходите. Я вот думаю, а не пригласить ли юную леди к нам в Штаты?

Рэд был все еще смущен.

– Ну, мы посмотрим, как пойдет, папа.

– Вы такие славные ребята. Не хочется смотреть, как вы томитесь от тоски. Имейте в виду, что это можно устроить. Не бойся задавать вопросы, сын.

– Ой, пап. Спасибо.

– Большое спасибо, мистер О’Нилл.

– Называй меня, пожалуйста, Оливером.

Мы с Рэдом пришли на наш любимый холм под звездами. Папа просил меня вернуться не позже одиннадцати, потому что завтра рано вставать, и отчего-то я была даже рада, что есть эти рамки.

– Интересно, где сейчас Бьянка, – сказала я.

Рэд, как всегда, прочитал мои мысли.

– Примерно на полпути туда?.. А мы?

– Я так много думала, Рэд. Для родителей Бьянки вся ее жизнь будет как яркая вспышка. А для меня такая вспышка – эти каникулы с тобой. Сначала нам ни до чего не было дела, да? А потом вмешались мои дурацкие родители… А потом, когда появилась Бьянка, все стало как-то глубже, серьезнее. Не могу подобрать слова.

– У тебя хорошо получается, продолжай.

– Ну, наше с тобой время – как яркая вспышка. Этот свет никуда не уйдет. Я представить не могу, как попрощаюсь с тобой, но я знаю, что твой свет всегда будет со мной, где-то рядом со светом Бьянки. И мы же будем писать друг другу. И когда-нибудь мы встретимся, и…