Текст книги "Хозяйка Рима"
Автор книги: Кейт Куинн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 34 страниц)
Глава 4
Тея– Осторожнее с этими браслетами, тупица!
Праздник Вальтурналий закончился, и моя хозяйка вернулась в Рим.
– Что за лето! – Лепида потянулась как кошка, невероятно бледная, гладкая и красивая. – В августе в Тиволи так хорошо! Ничуть не жарко. О боги, Тея, да ты стала совсем черная от солнца. Ты вся высохла и теперь похожа на седло кавалериста. Ты никогда не догадаешься, что сделал император! Марк узнал об этом раньше других. Он развелся со своей женой! Я имею в виду Домициана. Он отправил ее не то в Брундизий, не то в Тоскану. Ты можешь себе представить? У нее, оказывается, был любовник, говорят, какой-то актер по имени Парис, игравший в Театре Марцелла. Я, хоть убей, не могу представить себе императрицу с каким-то актеришкой, так что, скорее всего, это сплетни, однако кто-то сказал, будто Домициан приказал убить этого Париса. Он очень ревнивый муж.
– Разобрать твои вещи, госпожа?
– Да, разбирай. Сегодня к нам на ужин придет Марк, так что оставь желтое шелковое платье. На счет драгоценностей можешь не беспокоиться, ради Марка нет смысла наряжаться.
Лепида нетерпеливо посмотрела на свое обручальное кольцо, затем перевела взгляд на меня.
– Значит, Тея…
– Принести притирание из жасмина, госпожа?
– Не увиливай, Тея. Как ты выполняла мое летнее поручение?
– Он не получил три последних письма.
Тонкие черные брови выстроились в одну линию.
– Если ты их потеряла…
– Нет, не потеряла, – ответила я и занялась флаконами с благовонными притираниями. – Он отказался увидеться со мной.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Я пошла отнести ему письмо, – бесстрастно принялась объяснять я. – Он велел мне убираться прочь.
– Но почему? Почему?
– Я не знаю.
– Ты идиотка, ты все испортила! – Лепида влепила мне звонкую пощечину. – Мне следовало знать, что ты все испортишь! Не так, так иначе. Как ты посмела!
С этими словами он принялась мерить шагами комнату.
– Да как он только посмел! Ничтожество, жалкий гладиатор! Неужто он забыл, кто я такая? Я скажу отцу, и его бросят на растерзание львам! – Она недовольно посмотрела в мою сторону. – У него кто-то есть, верно? Кто она? Говори! Какая-нибудь распутная патрицианка? Какой-нибудь мальчик-трибун?
– Нет. Он просто… просто не любит людей.
– Может, он… застенчив?
– Я не знаю…
– Кто бы мог подумать? Варвар застенчив. Пожалуй, все становится понятно. То есть я хочу сказать, у него до этого не было никого вроде меня. Может быть, что-то еще можно сделать. – Грациозно присев на кушетку, Лепида пронзила меня колючим взглядом. – Я больше не стану поручать тебе доставку писем, потому что ты обязательно все испортишь.
Я раболепно склонила в поклоне голову и вышла, мысленно вознеся слова благодарственной молитвы. Бог евреев строг, безжалостен и лукав, но иногда он смягчает нрав. Да, после возвращения Лепиды, мне уже не петь в тавернах, ну и пусть, главное, я больше не увижу Ария. А поскольку я больше его не увижу – размахивавшего двуручным мечом во дворе гладиаторской школы, глядя мне в глаза и салютуя мне, то…
Гладиаторы. Неудачный выбор… во всех отношениях. Прожив какое-то время в доме Поллиев, я знала все о вложении денег. Гладиаторы – плохое вложение. Они слишком быстро умирают.
– Тея! – Огромная влажная рука схватила меня за локоть. Подняв голову, я увидела похотливую физиономию Квинта Поллио. – Тея! Ты мне как раз и нужна.
Укутавшись в плащ из грубой шерсти, он добрался до Аврелианских ворот.
– Эй, ты, не надо красться тайком как подлый преступник! – окликнул его стражник. – Давай посмотрим твои бумаги… подожди-ка, я тебя знаю! – Арий запоздало прикрыл гладиаторскую татуировку на руке. – Я видел тебя на арене. Ты Варвар! Что ты здесь делаешь?..
Арий сначала левой, а затем правой рукой ударил стражника в живот, и тот полетел на пыльную землю.
«Жаль, что у меня с собой нет меча, – тоскливо подумал он, когда его, крепко держа за локти, волокли обратно на Марсову улицу. – Им ни за что не одолеть меня, будь у меня меч».
– Да, спасибо вам, – холодно поблагодарил Галлий, передавая стражникам деньги. Во время следующего учебного боя на нем будут цепи… Так вы говорите, что он зубами разорвал стражнику сухожилия? Думаю, это поможет смягчить его боль. – В руки тех, кто водворил Ария назад в казарму, перекочевало еще несколько монет. Четверо подручных Галлия надели ему на руки и ноги кандалы. Услышав знакомый лязг цепей, Арий понял: улыбкам и ласкам настал конец.
Как только за недовольными стражниками закрылись ворота, Галлий повернулся к нему и тяжелой рукой с унизанными перстнями пальцами дважды ударил по лицу. Удивительно, но под слоем жира и пухлой розовой плоти оказались крепкие мускулы.
– Глупый мальчишка! – прошипел ланиста и обрушил на Ария поток мерзкой брани, какую только можно услышать из уст обитателей римских трущоб.
– Сразу видно твое низкое происхождение, Галлий, – язвительно заметил Арий. Еще удар, и он больно приложился затылком о стену.
– Значит, ты сделал большую ставку на побег? – процедил ланиста. – И с чем бы ты оставил меня? С пустыми карманами, вот с чем ты оставил бы меня! Глупый мальчишка! – За этими словами последовала новая зуботычина.
Арий ощутил привкус крови во рту, но вместо ярости его почему-то охватил приступ злорадного веселья. Удары, цепи, проклятия. Он отплатит ему той же монетой.
– Ступай в преисподнюю, Галлий! – произнес он и оскалил в усмешке окровавленные зубы.
Один из подручных Галлия нанес ему новый удар.
– Портишь свое имущество? – ехидно задал вопрос Арий.
– Мне теперь не до защиты имущества, – проговорил ланиста; его подкрашенные глаза превратились в узкие щелочки. – Мое имущество уже исчезло в сточной канаве. А знаешь почему, Варвар? Потому что император объявил войну хаттам. Он отправляется в Германию, к своим легионам. Как ты думаешь, кто оплатит сентябрьские игры, когда император не сможет присутствовать на них? И будут ли вообще эти игры? А это значит, что этим летом, когда ты напивался до бесчувствия, я терял мои деньги!
– Да, плохи дела, – притворно посочувствовал Арий и тут же получил очередной удар по губам.
– И все равно ты будешь сражаться, мой мальчик. Может быть, и не в Колизее, без розовых лепестков и серебряных монет, дождем осыпающих твою голову, но поверь мне, мой мальчик, ты будешь сражаться. На всех дешевых аренах с облезлыми львами и старыми гладиаторами, на аренах посреди покрытых плесенью трибун, куда будет битком набиваться плебс, лишь бы поглазеть на твою смерть, ты будешь сражаться. Ты вернешь мне все деньги, которые я потерял из-за тебя. За пределами Колизея никому дела не будет ни до каких правил, когда ты подохнешь, потому что твои кишки вывалятся наружу, а из твоей спины будет торчать меч, я буду рядом. И тогда я улыбнусь, мой мальчик, потому что ты не стоишь и плевка.
– Да, не слишком большая потеря будет для тебя, – насмешливо отозвался Арий, – протухшей бочки жира.
Заметив, как нему приблизились подручные Галлия, он крепко зажмурил глаза.
В ту ночь он спал на животе. Спина его почти до самых костей была раскроена безжалостными ударами веревки, вымоченной в рассоле. Когда его благодушие сменилось болью, он представил себе, как ему на лоб ложится прохладная ласковая рука и нежный голос успокаивает и погружает в приятный сон.
В ту осень Колизей простоял пустым, и бойцы из крупных гладиаторских школ отдыхали и предавались радостям жизни. Но поединки перенеслись на улицы, и в гуще каждого поединка оказывался знаменитый Варвар.
Были в городе ветхие арены, где песок был грязным и поросшими сорной травой. Трибуны здесь были забиты до отказа подонками из римских трущоб, вертлявыми людьми с бегающими взглядами, людьми, которые рукоплескали лишь в тех случаях, когда проливалась кровь, и никогда не даровали жизнь храбрым, но неудачливым гладиаторам. Но когда Варвар одним ударом меча разрубил напополам гиганта-испанца, они с ревом вскочили со своих мест и устроили бурю оваций и, подобно морю, выплеснулись на арену.
Были убогие таверны, где со столов убирали посуду лишь затем, чтобы можно было вытащить из столешницы ножи, а тела убитых неудачников сбрасывали в Тибр. Когда Варвар вонзил пару ножей прямо в нос какому-то италийскому моряку, поклонники буквально залили его по уши вином и носили по всей таверне на руках.
Были в районах трущоб переулки, где народ устраивал импровизированные арены, отгораживая их воткнутыми в песок ножами, и на этих аренах уличные бойцы убивали друг друга за пригоршню медных монет. Как-то раз Варвар сошелся в поединке с тремя братьями из Субуры, мастерски владевших ножом. Когда все трое лежали бездыханными на песке, он вонзил кинжал в ногу одному из оскорбивших его зрителей.
Он сражался, когда на его искалеченную острогой руку, в которой он держал меч, набросили петлю, когда рукояткой ножа ему сломали два пальца, когда его на время лишила зрения рана на лбу, обильно залив кровью лицо. Он сражался, когда еще плохо срослись сломанные кости и порванные связки, когда на теле оставались жуткие черные синяки и ожоги от факелов. Он сражался с мечом и щитом, сражался, зажав в руке кинжал или рыбацкую сеть, сражался голыми руками. Одним теплым осенним днем он показал, на что способен даже безоружным, когда большими пальцами рук раздавил сопернику дыхательное горло.
Арий Варвар был любимцем толпы, легендой городских трущоб. Римский плебс безропотно отдавал Галлию последние деньги, до отказа заполняя шаткие трибуны, и неотступно следовал за своим героем. Римляне говорили своим детям, что он дьявол. Они пересчитывали его шрамы и вели учет его победам. Они вопили от восторга и трепетали от ужаса, но всякий раз возвращались, чтобы вновь разразиться истошными криками. Они таскали его, усталого и забрызганного кровью, в таверны, где на него проливались настоящие водопады вина и гроздьями вешались проститутки, где он угрюмо молчал, одиноко сидя в углу, и выходил из состояния сонного оцепенения лишь затем, чтобы наброситься на очередного поклонника, проявившего излишнюю назойливость.
Черный демон в голове Ария весело носился по рекам крови и издавал радостный клекот.
Глава 5
Тея– Императрица? – услышала я сквозь обильные заросли зеленых кустарников в саду звучный голос сенатора Марка Норбана. – Нет, Лепида, мне ничего не известно о том, что ее восстанавливают в прежнем статусе.
– Но ты же знаешь об императорском семействе буквально все, – обольстительным тоном проворковала моя хозяйка. Я стояла на четвереньках и скоблила плитки фонтана и потому не могла видеть ее лица, однако живо представила себе то выражение, с которым Лепида смотрела на своего нареченного жениха… – Поэтому расскажи мне…
Прогуливаясь, они направились в другой конец сада, но мне по-прежнему было слышно каждое их слово. Марку Норбану, по всей видимости, было уже почти пятьдесят лет, но у него был красивый звучный голос, приученный долетать до самых дальних уголков Сената.
– Я советовал достичь примирения. Императрица пользуется любовью народа, и благодаря ее добродетельной репутации никто не поверит в то, что она изменила императору. За исключением разве что самого императора.
– А как же Юлия? Говорят, что у нее нелады с мужем, неужели они разведутся?
– Нет, – коротко ответил Марк. – Юлию… скажем так, отличают странности. Она хрупкая и болезненная. Ей нужен защитник, покровитель. Она какое-то время пыталась найти его во мне, после того как умер ее отец, но я слишком стар.
– Неправда, ты в самом расцвете лет! – со смехом возразила Лепида, хотя ей было прекрасно известно о том, что Марку сорок шесть лет.
– Нет, что ты, я стар! – запротестовал Марк неожиданно серьезным тоном. – Неужели тебе хочется выйти за меня замуж, Лепида?
Эти слова разожгли во мне еще большее любопытство. Я вынула руки из фонтана и, осторожно просунув нос сквозь заросли кустов, сумела разглядеть роскошные черные волосы моей хозяйки и орлиный профиль Марка на уровне ее лица. Подобно своему царственному деду Августу он был не очень высок.
– Ты же знаешь, тебе не обязательно выходить за меня замуж, – произнес он, когда Лепида собралась что-то сказать. – Я стар, уродлив, горбат и не готов менять давно сложившиеся привычки. Нет, нет, не перебивай меня. Я провел полжизни в Сенате, а другую половину – в библиотеке. Я пишу трактаты, ненавижу пиры, у меня есть сын, который на два года старше тебя. Разумеется, я не пара для такой прелестной юной девушки, как ты.
– Я давно хотела спросить, Марк… Почему ты решил жениться снова? – Тон Лепиды был приторно-застенчивым, но я прекрасно знала, что ей до смерти хочется услышать ответ. – После стольких лет развода?
– Скажу честно, предпочитаю одиночество, – ответил Марк. – Даже будь это не так, нашлось бы не слишком много женщин, готовых сочетаться браком с такой старой развалиной, как я.
Мне стало любопытно: в юности он также страдал от своего уродства? И страдает ли сейчас?
– Но с твоим высоким титулом, твоей образованностью, твоим высокородным происхождением?..
– Ах да, мое происхождение, – отозвался Марк Норбан, и в его голосе прозвучала нотка горького сарказма. – Императорская кровь, текущая в моих жилах, возможно, несколько незаконна, но я последний из оставшихся в живых внуков императора Августа. Император Тит считал, что я не представляю для него угрозы, однако его брата отличает куда более подозрительная натура. Домициану нравится ставить меня в неловкое положение. А надо сказать, что существует не слишком много способов поставить холостяка в неловкое положение, и один из них – вынудить его жениться. – Марк учтиво поклонился. – Особенно на такой прекрасной девушке, как ты, которой больше подошел бы в мужья человек гораздо моложе меня.
Я отлично поняла истинный смысл этих льстивых слов. Каким образом удержать в подчинении подозрительного соперника? Лучший способ – сознательно унизить его, а самый верный способ унизить гордого аскета-сенатора, это навязать ему в жены капризное юное создание. Найдется немало зрелых мужчин, готовых взять в жены пятнадцатилетнюю девушку, как бы ни потешался над ними весь Рим, но только не человек вроде сенатора Норбана. Раньше никому бы и в голову не пришло посмеиваться над сенатором Норбаном, но теперь, после волеизъявления самого императора, Марку Вибию Норбану не избежать насмешек.
Лепида, конечно же, не уловила истинного смысла слов сенатора.
– Значит, это император выбрал меня тебе в жены? – спросила она, и я уловила в ее голосе радость от такой любезности властителя Рима. – Что ж, если он этого хочет…
– Нет, – тон Норбана сделался серьезным. – Если ты предпочтешь другого… я пойму твое желание… и откажусь от этого брака.
– Ты откажешь императору? – удивилась Лепида. – Ради меня?
Я поспешно отвела взгляд. Бедный Марк Норбан! Даже внук проницательного и мудрого императора Августа мог пасть жертвой пары голубых женских глаз. Я поспешно занялась чисткой фонтана. Квинт Поллио через неделю устраивает новый пир для гладиаторов, так что работы по дому, несомненно, прибавится.
Лепида– Знаешь, я приняла решение выйти замуж за Марка, – сообщила я Тее в купальне, лежа на полированной глыбе мрамора, служившей массажным столом.
– Что, госпожа? – Пальцы рабыни приятно растирали мне спину. Пусть она неумелая, лукавая, грубая и неуклюжая уродина, руки у нее способны творить настоящие чудеса.
– Я выхожу замуж за Марка. Конечно, он стар, но поэтому мне будет легче им управлять. Придет время, и он будет есть из моих рук.
– Хм, – как всегда, вежливо отозвалась Тея. Впрочем, никогда нет уверенности в том, что она не строит рожи за моей спиной.
– Хотя он стар, уродлив и горбат, он все-таки сенатор, – продолжила я. – Кроме того, он принадлежит к императорскому роду. В какой-то степени принадлежит. Да мне и не придется вечно быть его женой, он станет для меня лишь первой ступенькой к восхождению в высшее общество. Когда-нибудь я, Лепида Поллия, прекрасная жена сенатора, вращаясь в кругу знатных патрициев, губернаторов и полководцев, смогу выбрать себя достойного супруга. Разве не так? – спросила я, положив на кулак подбородок. – Я полна прекрасных замыслов. Я вижу, как передо мной открывается широкая дорога, я смогу сделать все, что захочу… Помассируй мне левое плечо, Тея.
– Слушаюсь, госпожа.
– Осторожнее, нежнее. Мне все еще больно от синяков. Позапрошлой ночью отец устраивал пир для гладиаторов, и почетным гостем снова был Варвар. Я велела рабам смешать вино в отцовском кубке так, чтобы оно было вдвое крепче обычного. Он даже не заметил, как я выскользнула в темный сад, где Варвар еле стоял на ногах и, качаясь, разглядывал луну. «Красивая луна», – сказала я и поцеловала его. Наконец я добилась его, – призналась я своей рабыне и повернулась на бок, чтобы она могла помассировать его.
– Госпожа всегда добивается всего, чего только пожелает, – заметила Тея. Я вывернула шею и сердито посмотрела на нее, но ее лицо, как всегда, оставалось непроницаемым. Она права, что тут скажешь? Я всегда получаю то, чего хочу. Я хотела Варвара. В темном саду его руки легли мне на плечи, возможно, для того, чтобы оттолкнуть меня. Но его пальцы впились в мою плоть, а зубы прокусили мою губу до крови.
– Все это было ужасно волнующе, – призналась я и приподняла руку, чтобы Тея получше помассировала мне бок. – Он настоящее животное. Он бы уволок меня в темноту и сделал бы со мной все, что захотел, если бы его ланиста не вышел из дома в сад следом за мной.
– Сандаловое масло или жасминовое, госпожа?
– Жасминовое. Интересно, как повел бы себя отец, если бы узнал… – я хихикнула, выгибая спину. – Он бы рассвирепел. Но скажи, какая разница между тем, чего хочу я, и чего хотят все эти зазнайки-патрицианки?
Конечно, если бы стало известно, что юную девушку из знатной семьи соблазнил какой-то гладиатор, разразился бы грандиозный скандал. Зато сколько разговоров было бы потом!
– И вообще, разве Марку нужно все знать? – принялась я размышлять вслух. – Почему бы мне немного не поразвлечься? Можно подумать, я не знаю, как следует повести себя в брачную ночь! Главное, изобразить страх. Можно тайком принести немного цыплячьей крови в мешочке, как делают все невесты в том случае, если муж слишком пьян и не в состоянии исполнить супружеский долг. Но в данном случае мне стоит придумать что-то еще. Что-то такое, о чем я могла бы вспоминать, пока буду скучать под старым Марком. – Я закрыла глаза, а Тея принялась втирать жасминовое масло мне за ушами. – Лучше всего думать о паре сильных мужских рук…
– Я не хочу об этом слышать, госпожа, – прервала меня – о, неслыханная дерзость! – моя рабыня.
– Не хочешь? – Мои глаза удивленно распахнулись. – Это почему, Тея? Ты же не весталка! Можно подумать, я не слышала, как ты пыхтишь под моим отцом!
– Прости, госпожа. Это нечаянно сорвалась у меня с языка, – ответила Тея и принялась перебирать бутылочки с маслами и притираниями. – Подать платье?
– Я знаю, почему ты не хочешь слышать о нем, Тея, – улыбнулась я со злорадством. Все-таки что-то случилось, и ее бесстрастная маска дала трещину. – Потому что ты ревнуешь. Да-да, ревнуешь. Признайся, ты сама влюбилась в этого храброго Варвара, разве не так? Ты случайно не пряталась вчера под кустом, чтобы увидеть, как он станет целовать меня? Признайся, тебе было больно от того, что это была я, а не ты? – Я повернулась к ней и оказалась так близко от ее лица, что ощущала на своей коже ее дыхание. – Сказать тебе, Тея, что это такое? Что такое быть крепко прижатой к земле сильными мужскими руками?..
Лицо моей рабыни сделалось деревянным, однако глаза лучились нескрываемой ненавистью.
– Бедная малышка Тея, – улыбнулась я. – В следующий раз я дам тебе медных монет, чтобы ты купила себе его портретик на ленточке, какие продают торговцы возле Колизея. Повесишь себе на шею и будешь носить, а по ночам прятать под подушку.
– Это все, госпожа? Я еще нужна тебе?
– Нет. Ступай. Ты больше мне не нужна. – По крайней мере, сейчас я обойдусь без нее. Когда я добьюсь того, что Варвар окажется в моей постели, я заставлю ее смотреть.
Галлий начал по вечерам выпускать Ария в город. Раньше он пытался сбежать, но теперь его узнают повсеместно, прежде чем он успевает сделать десяток шагов. Бесполезно. Гораздо проще напиваться, накачивать себя вином.
– Воды! – кричал он, юркнув в дверь «Золотого петушка», куда вслед за ним с шумом устремлялась толпа поклонников. – Вина! Еды! После чего бросал хозяину таверны монету.
– Нет, нет, Варвару здесь все дается бесплатно! Такой превосходный бой был сегодня! Когда ты зарубил этого грека…
– Забудь о еде, – сказал Арий и уселся за стоящий в углу стол. – Только вина.
Пить и сражаться. Кровь и вино. Пей кровь, милый мальчик, проливай вино. Это то же самое. Он посмотрел в кружку.
– Осторожнее! – прошептал рядом чей-то голос. – На прошлой неделе он сломал челюсть тому, кто осмелился подойти слишком близко…
Пить и сражаться. Бери, глотай, давись. Ничего другого ты не получишь.
Кружка с грохотом разбилась о стену. Поклонники Ария взревели от восторга и последовали его примеру. Одно мгновение, и еще с десяток кружек разлетелись осколками по всему полу. При желании он мог бы вышвырнуть их всех на темную улицу.
Неожиданно перед ним возникла коричневая туника и натруженная рука.
– Арий!
Он тотчас узнал звук ее голоса.
– Убирайся! – процедил он сквозь зубы.
– Ради бога, я полночи искала тебя. Моя хозяйка не пустит меня домой, если я тебя не найду. Хотя бы ты пожалей меня.
Он потянулся за кувшином с вином.
– Мне нужно передать тебе кое-что, – бесстрастным тоном продолжила Тея. – Моя госпожа хочет, чтобы ты встретился с ней в Лукулловых садах завтра в полночь. Она подкупила твоего ланисту. Ты понял? Ну и отлично.
Он впервые поднял на нее глаза, но она уже затерялась среди завсегдатаев таверны. На какой-то миг он увидел, как она, проложив себе локтями дорогу сквозь толпу пьянчуг, выскользнула из двери. Он приподнялся со стула.
– Посидел бы ты, Варвар, еще немного, – сказал хозяин таверны, ставя перед ним новую кружку, налитую до краев. – Похоже, что надвигается первая зимняя буря. Да и по улицам в этот час бродят лишь убийцы да воры.
В таверну ввалилась новая толпа плебса, чертыхаясь и сбрасывая на ходу плащи. Арий накинул на плечи плащ и направился к выходу. Небольшая кучка поклонников последовала было за ним, однако он остановил их, заявив во всеуслышание:
– Убью всякого, кто пойдет за мной.
Несколько человек не вняло его предупреждению, и тогда Арий столкнул двоих лбами, а третьего толкнул прямо в очаг и, пока тот с криками пытался потушить загоревшиеся волосы, вышел наружу.
Дождь еще не начался, но, похоже, вот-вот разразится ливень. Подняв голову к темному небу, он втянул носом воздух и почувствовал его приближение. Впервые за последние месяцы подул холодный ветер. Арий сбросил с головы капюшон. Первый дождь, с тех пор как… Как долго он прожил без дождя? Он так соскучился по нему.
Тею он догнал на полпути к дому. Она шла, гордо расправив плечи и размахивая руками. Сделав несколько широких шагов, он нагнал ее и зашагал рядом.
– Глупо ходить одной по ночам в этой части города, – довольно грубо бросил он ей.
– Моя хозяйка ждет меня. – Она смотрела прямо перед собой, не обращая внимания на пыль, которую сильный ветер огромными пригоршнями бросал ей в лицо. – Лепида Поллия не любит ждать.
– Сейчас пойдет дождь.
– Не важно. Я люблю дождь.
Они молча зашагали дальше.
– Ты сегодня хорошо сражался, Варвар.
Он ничего ей не ответил, лишь вытер попавшую в глаза пыль. Все так же молча они свернули за угол.
– Кого ты убиваешь? – голос Теи был едва различим на фоне шумных порывов ветра. – Ты ведь убиваешь не ради забавы. И не ради восторга толпы или денег. Кого же ты на самом деле убиваешь, когда вонзаешь меч в греков, фракийцев или галлов?
Галлия. Императора. Толпу.
– Всех.
– И меня тоже?
– Ну… только один раз.
– Только раз?
– Та амазонка, помнишь ее? Она… у нее были темные глаза, полные отчаяния… но не твои глаза… они… – Арий запнулся, подбирая нужное слово. – Впрочем, это не важно.
– Ты убил ее.
– Она попросила меня.
– А что, если я тебя попрошу? – Тея остановилась и откинула голову. – Прямо сейчас. Ты сделал бы это? Я давно пытаюсь лишить себя жизни, отнимаю ее у себя в чаше за чашей крови, но, похоже, толку от этого никакого. – Она вытянула перед собой руки, и Арий хорошо разглядел белые шрамы на запястьях. – Убей меня, пожалуйста!
– Что?
– Прямо сейчас. Я даже помогу тебе в этом. – Она быстрым движением подняла с земли камень с острыми краями и полоснула им себя по запястью. На светлой коже тотчас выступила капля крови. – Доверши, прошу тебя.
– Нет, – твердо ответил Арий, глядя ей прямо в глаза и не в силах отвести взгляд. – Нет.
Какое-то мгновение она смотрела на него такими же темными глазами, как и у той амазонки. Затем прижала окровавленную руку к груди и резко развернулась, чтобы уйти прочь. Как назло, ремешок ее сандалии лопнул, и она зацепилась за него и потеряла равновесие.
Арий бросился к ней и, прежде чем она успела упасть на мостовую, схватил обеими руками и поставил на ноги. Тея вцепилась ему в плечо, и ему на шею легла ее окровавленная рука.
Не обращая внимания на ветер, который путал ей волосы, Арий неуклюже прижал ее к себе и оторвал от земли. Внезапно он понял, что отчаянно хочет ее.
Однако он опустил ее и разжал объятия, и они заглянули в глаза друг другу. «У ее губ, – подумал он, – наверно, сладкий вкус».
В небе над их головами прогрохотал первый раскат грома, и они быстро отвели взгляды. Впервые за последние часы ей стало холодно. Она съежилась и скрестила руки на груди, и при виде крови на ее руке ему неожиданно показалась, будто он налетел на каменную стену.
– Я… мне нужно перевязать руку, – произнесла она, и он молча кивнул.
Поблизости не было никакой таверны или лавки, где можно было бы скрыться от непогоды. Неподалеку был виден лишь темный вход жилого дома, причем дверь была закрыта на засов.
Арий стукнул по ней кулаком, но ему никто не ответил. Ветер по-прежнему гнал по улице облака пыли. Вдали, за темным силуэтом Колизея, сверкнула молния.
– Твоя хозяйка. Она будет сердиться? Будет браниться? – с трудом подбирая слова, спросил он.
Тея непонимающе посмотрела на него.
– Будет. Но это пустяки, мне не привыкать.
Их руки соприкоснулись, и они тут же отпрянули друг от друга. Тея наклонилась, чтобы привязать оторвавшийся ремешок к сандалии. Туника плотно облепила ее тело. Ему были хорошо видны изгиб ее талии и округлые ягодицы… Арий поспешил отвести взгляд в сторону.
Краем глаза он увидел, как Тея, оторвав от подола туники полоску ткани, стянула ею кровоточащее запястье. Повязку она перехватила шнурком, скреплявшим ее заплетенные в косу волосы, которые теперь волной легли ей на спину. Она тряхнула головой, и густой полог темных волос закрыл ее лицо и порезанную руку. Через эту завесу ему все-таки был виден ее профиль, прямой нос и губы.
Он потянулся к ней и услышал мысленный голос, слишком тихий и робкий, чтобы принадлежать демону: только не делай ей больно.
Арий коснулся пальцами прядей ее волос. Они показались ему гладкими, как шелк, и пахли приближающимся дождем. Он взял их в пригоршню и поднес к губам.
Она повернулась к нему, ее глаза блеснули настороженным и вместе с тем отчаянным голодом, и на него нахлынула волна горьких воспоминаний. Он увидел себя посреди арены, и тело его налетало на тело соперника, и это столкновение заканчивалось выплеском горячей крови и затуханием чужой жизни. Перед его мысленным взором снова возник образ умирающей амазонки, которая тут же превратилась в Тею.
Ему стоило немалых усилий, чтобы сдержаться, ибо он был готов приказать ей, чтобы она убиралась прочь, иначе он убьет и ее… В следующее мгновение она подалась вперед, прижалась щекой к его горлу и поцеловала за ухом. Арена тотчас куда-то исчезла, а вместе с ней и кровь, и смерть. Их руки переплелись. Он с такой силой прижал ее к груди, что услышал, как хрустнули ее косточки, и поспешил напомнить себе, что с ней следует обращаться нежно и бережно. Никогда в своей жизни он еще не был ни с кем нежен. Он провел пальцем по ее губам, и они тотчас раскрылись, пуская его внутрь. Внезапно он ощутил неведомый ранее прилив радости, захлестнувшей его с головы до пят.
Прижимаясь спиной к стене, они сползли на землю. Он подложил ей под голову свой плащ и неуклюже опустился на нее. Ее пальцы тотчас скользнули ему в волосы. Он поцеловал ложбинку у нее под горлом. Его руки ласкали то податливый изгиб ее спины, то упругую грудь, и у него перехватило в горле, как будто там застрял комок. Он не сразу понял, что это счастье, потому что это ощущение было для него новым, неведомым… Ее кожа была теплой и нежной, после нее ему больше не хотелось прикасаться к рукоятке меча.
Наконец пошел дождь и превратил улицы в потоки воды.
– Эй, подонки, прочь с моего порога! – прозвучал позади них рассерженный голос. Неожиданно дверь распахнулась, и в дверном проеме мелькнул свет факела. Они торопливо набросили на себя одежду и исчезли в противоположных направлениях. В спину им неслись проклятия хозяина дома.
