Текст книги "Приключения иммигранта - Алистер (СИ)"

Минуты шли, Алли, Джерри и Ленни, не понижая голоса, обсуждали, не вылезет ли у Джорджиные шерсть от недельного погружения в воду (и что надо спросить, чтобы прояснить тему этой беседы, Алистер представлял себе с большим трудом), Райни, то ли по натуре молчаливый, то ли робевший перед своим учителем, стоял тихо, Риэл, перегнувшись через спинку, о чем-то негромко разговаривал с Тамиром, Айри уже встал с кресла и стоял столбом. Каким-то не по-имперски потерянным он выглядел, единственный из присутствующих. Не выучил урок, не выспался, проблемы в личной жизни, рабочие проблемы? Или Алистер опять гадает на кофейной гуще – непонятно зачем... Нашелся психоаналитик.

– Гости прилетели! – радостно воскликнул Алли, и в ту же секунду экран с луной обсыпало малиновыми крапинками. – Линии пошли. Тамир, твой верхний слой.

– Я помню.

Точки росли, превращаясь в миниатюрные кораблики. Кто-нибудь, наверное, мог определить классы и тоннажи даже по такой картинке, но Алистер никогда не интересовался кораблями и поэтому ничего, кроме "большой – маленький", сказать про них не мог. На экранах Алли и Тамира замелькали в беспорядке символы и полосы. Джерри облокотился на спинку одного из пустых кресел и молча смотрел в пространство. Дейви отошел к окну. Риэл подсел к незанятому "компьютеру" и, не прикасаясь ни к панели, ни к экрану, вывел перед собой несколько таблиц. Или это ему вывели? Не поймешь... Айри и Райни встали рядышком позади Алли. Интересно, а Ленни чем занят? Роли ему, вроде, не отведено, делать он ничего не делает... Правда, и все остальные, на первый взгляд, не перетруждаются.

Синие огоньки появились на экране внезапно и, показалось, сразу везде.

– Линии в зоне контакта, – озвучил Алли.

Синие крапинки пришли в движение, живо напомнив зачарованному зрителю водяные брызги на сковородке. От малиновых корабликов покрупнее разошлись облачка белых искр.

– Истребители, – пояснил Ленни. – Но теперь Алли, слава подводным духам, чуть-чуть помолчит. "Непобедимый" запоздал с выбросом первой волны на тридцать секунд, хорошо бы знать, почему.

– "Непобедимый" – это чей корабль?

– Ваш, конечно. У нас не хватит чувства юмора так назвать.

– А как вы называете?

– Именами, в основном.

– В чью-то честь?

– И так бывает. Теперь понятно. На "Непобедимом" сбоит одна из труб гравитационного разгона. Ну, она им все равно больше не понадобится.

– Почему?

– Истребители ушли, больше ни для чего им две сразу не нужно.

– Ты что, тоже эксперт по технике?

– Эксперт из меня так себе, а стажировку у Джерри я проходил год назад.

– А что ты тогда тут делаешь? – продолжил разговор Алистер, не совсем понимая, зачем ему это надо. С другой стороны, должен же он о чем-то спрашивать, а технический или, упаси боже, тактический разбор сражения до него не дойдет, сколько ни объясняй.

– Развлекаюсь, – обезоруживающе улыбнулся имперец. – Надо же мне иногда чем-то развлекаться... И интересно. Может, они что-нибудь новенькое привезли, или кого-нибудь. И на технику вашу полезно в работе посмотреть; я динамику всегда лучше понимаю, чем нескончаемые схемы.

Логичный какой... Что б ему всегда быть таким логичным! Любопытно, что начал фразу с развлечения, а закончил все той же работой – в другом ракурсе. А все-таки, чем он занимается: разведкой, контрразведкой, техническими консультациями? Всем сразу, казалось бы, невозможно, но если они правда вышли в космос всего десять лет назад, то у них может и не быть специализации... Чушь какая, без специализации никто бы никуда не полетел...

– Я правильно понимаю, что "Джерри" – это псевдоним?

– Правильно, но он у вас привык.

Точки и кораблики на экране смешались в разноцветную кашу. В комнате установилось молчание, но не напряженное, а спокойное, уютное. Вдруг Ленни издал протяжный переливчатый свист, и от схемы поля боя отпочковалась еще одна, с фигурками покрупнее. Стало видно, что синие точки на самом деле диски-катера, совсем крошки рядом с могучими кораблями Федерации. Красавцы-истребители сновали туда-обратно... Надо же, оказывается, даже истребители крупнее, чем катера, кто бы мог подумать! Один из истребителей вспыхнул и погас, второй, третий. Катер, кажется, вышел из-под контроля и полетел, кувыркаясь, к сияющему в солнечном свете борту. Алистер сощурился, ожидая неминуемой вспышки, но в последний момент синее пятнышко отвернуло в сторону, а на корпусе огромного корабля что-то полыхнуло.

– Оболтус, – проворчал Дейв.

– Он один там такой? – ехидно спросил Ленни, оборачиваясь к окну.

– Нет, конечно, но с этого надо драть шкуру после каждого вылета.

– Как с Райни? – съязвил Алистер и тотчас пожалел об этом. Дейви глянул на него непонимающе.

– Ты до сих пор думаешь, что Райни был за что-то наказан? – показно удивился Ленни, и Алистер против воли улыбнулся.

– Ламирен, у "Адмирала Адкинсона" обесточены кормовые орудия правого борта, у вас пятиминутное окно, – резко сказал Риэл.

– Как Ламирен отделяет шум в комнате от ваших советов? – спросил Алистер, хотя у него было чувство, что ответ он знает.

– Телепатическая фильтрация. Вслух – это, на самом деле, для Джерри, ему удобнее так.

– Конечно удобнее, вы же расползаетесь, как тараканы по мусорной свалке, – не оборачиваясь, откликнулся "технический эксперт".

За следующие пятнадцать минут Айри, Райни и Риэл отрапортовали "наверх" еще о паре десятков крупных повреждений. Бой над Гизаэллой, похоже, шел для Федерации примерно так же успешно, как охрана заключенных... Если предположить, что имперцев действительно так мало, как ему сказали, учебники истории опишут эту войну в разделе курьезов, чем бы она ни закончилась. Выведенные из строя корабельные детали, о большей части которых Алистер никогда не слышал, упоминались в комнате все чаще и чаще. Пару не замеченных учениками отказов "отловил" Джерри. Потом Райни сообщил, что на "Гордости Леванта" полетел реактор, и начал отсчет до момента взрыва. Ленни поморщился.

– Что тебя не устраивает? – спросил Алистер. Он знал, что не устраивало его в грядущей страшной смерти сотни с лишним его соотечественников... Но местные, по идее, должны только радоваться. Дурацкая мысль кинуться на, скажем, Алли, и оттащить его от панели пришла в голову и была немедленно выдворена вон. Даже если у него это получится, что в присутствии вооруженных имперцев сомнительно, смысла в акции не прослеживалось.

– Мне жалко людей, – ответил Ленни неожиданно. – Как тебе, как всем нам.

– Ты даже не скажешь мне, что они напали на вашу планету и сами виноваты?

– Они – ни в чем ни виноваты, большая их часть вообще не может выбирать, куда отправиться, – возразил Ленни. Кто-то приглушил яркость экрана слежения, и сражающиеся стороны стали едва видны. – Пилоты стараются не бить в особо взрывоопасные узлы, но не всегда получается.

Яркая вспышка на мгновение ослепила Алистера даже через фильтры.

– Мне не нравится энергетическое снабжение "Измира", – разговорным тоном заметил Джерри. – Тамир, ты можешь посмотреть поближе?

Две минуты прошли в молчании. Алистер то и дело поглядывал на часы; Дейви и Ленни напряженно вглядывались в пространство перед собой.

– Тамир, ты не успеваешь, – вдруг сказал Ленни и парой шагов преодолел расстояние до "телепатических компьютеров". – В следующий раз попробуешь.

– Дарилен! – то ли возмущенно, то ли пораженно, то ли недовольно воскликнул Айри – какая-то была в его голосе негативная эмоция, но какая именно – Алистер не разобрал. Никто не обратил на этот возглас внимания. Тамир, не споря, уступил своему критику кресло, и Ленни засвистел – переливчато, музыкально, запутанно, совсем как Гиата, только очень тихо. В отличие от всех остальных разведчиков, он положил обе ладони на неразмеченную приборную панель, но поднял правую руку, как только экран перед ним разбился на много маленьких лоскутков с бегущими буквами, цифрами и схемами. Еще одна долгая трель, и правая рука начала выводить странные фигуры... ни одной одинаковой, как будто не условные символы, а настоящая речь. Левая ладонь осталась лежать на панели... или нет, она как-то соединилась с серым пластиком, и шевеление каждого пальца тянуло на себя липкое скользкое на вид щупальце, а пальцы шевелились постоянно, как будто игра со щупальцами тоже что-то значила, как и непрекращающееся движение правой руки, как и прерываемый негромкими словами на имперском и начинаемый снова свист... Символы на экране мелькали и прыгали, и в какой-то момент Алистер наконец сообразил, что видит перед собой пример управления имперской техникой не-телепатическим путем. Ну ни фига себе у них способность к одновременным действиям! И потом, Ленни же стопроцентно телепат – кто вчера демонстрировал ему чтение мыслей на расстоянии? Зачем это... представление?

– Время до взрыва "Измира" – тридцать пять минут, – оценил Джерри. – На "Рыцаре Памира" полетела навигационная система – вы видите, мальчики? Прямое попадание в ориентационный компьютер, больше ничем такую дезориентацию не объяснить, если целы сенсоры и центральная электроника.

Бой продолжался, отчеты о повреждениях уходили "наверх", к командирам "флота защиты", но Алистер почему-то не мог оторвать глаз от складывающихся в немыслимые фигуры пальцев Ленни... Как вот это можно повторить? Без долгого и муторного обучения? Похоже – никак. Неудивительно, что ему не боятся это показывать, он ни единого жеста понять не может, не говоря уж о том, что при одной мысли соединить кошмарный шевелящийся пластик с кожей ему делается сильно не по себе...

Сражение за Гизаэллу окончилось полным разгромом флота вторжения. Алистер успел смириться с этим фактом задолго до того, как Алли объявил об этом веселым, но чуть охрипшим голосом – к тому шло. О потерях Федерации тошно было думать, но война есть война, в конце концов... Хорошо бы знать, какие потери у имперцев, для сравнения. Вряд ли большие, иначе Дейви не выглядел бы таким довольным.

– Теперь они сами справятся? – полуспросил Райни, откидывая голову назад.

– С чем? – вклинился Алистер. Он устал, и голова была тяжелая, но надо продолжать спрашивать... Зачем надо? Низачем, конечно. Может, и не стоит...

– Надо повыловить твоих соотечественников, которые живы, а то разлетятся кто куда.

– Этим займутся Алькор и Даира, – уверил Дейви. – Вы теперь необязательны. Ленни, сиди!

Алистер обернулся к "компьютерам" как раз вовремя, чтобы увидеть, как Ленни поднимается с кресла, прижимая правую руку к груди. С левой капала кровь, а выглядел он так, как будто сейчас упадет в обморок. Тамир обхватил коллегу за плечи, но Ленни стряхнул его руку и встал сам, привалившись к панели.

– И зачем это было надо? – укоризненно спросил Джерри.

Ленни молча мотнул головой. Алистер, пораженный превращением труднопереносимого имперца в бледную тень, не знал, что и думать.

– Отстаньте от него, – скомандовал Райвен из угла. – Тамир, успокой машину. Райни, отведи его в постель. Или нет, ты мне понадобишься. Алистер, тебя не затруднит проводить Ленни в комнату напротив твоей и проследить, чтобы он принял контрастный душ и выпил сока?

– Не затруднит, – машинально ответил Алистер, и только подставляя имперцу плечо, сообразил, что отреагировал совершенно правильно, и упускать такой шанс узнать, что все-таки происходит, нельзя. – Пойдем.

Райвен сильно преуменьшил насчет «проводить» – по-хорошему, Ленни надо было бы нести. Имперец опирался на добровольного помощника всей тяжестью и еле переставлял ноги. Правую руку он так и не оторвал от груди, с левой до сих пор падали красные капли, и Алистеру пришлось обхватить его за плечи и буквально тащить. Пролавировав между столами в аналитическом отделе (имперцы совершенно не прореагировали на способ передвижения коллеги, хотя, конечно, заметили – сложно не заметить, когда о твой стул спотыкается такая пара), Алистер рискнул взглянуть на своего подопечного и поразился катящимся по лицу каплям. Крики и стоны он бы еще понял – Ленни было явно больно, но слезы?

– Ты идти-то можешь?

Ленни кивнул и вытер лицо окровавленной рукой. Н-да. Хоть прямо щас в кино. Знакомство с Гизаэллой – бред какой-то с начала и до конца, сплошное, непрекращающееся издевательство. И самое обидное – начинает казаться, что оно большей частью не показное, а показными как раз были самые нормальные вещи... Ну хорошо, не самые нормальные, а всё-таки понормальнее. Потому что пороть плетьми собственное население – это, конечно, дикость, но проделывать то же самое с друзьями-приятелями, чтобы произвести впечатление на заезжего разведчика – вообще не лезет ни в какие ворота. О последующем выкрадывании оного разведчика уж и говорить не стоит... Вот и теперь – странно не столько то, что Ленни непонятно по какой причине валится с ног и ревет в три ручья, сколько то, что Алистеру, с которого не взяли ни единого обещания ни о чем, доверили заботу о его здоровье. А если ему взбредет в голову отобрать у этой бледной тени нож и им же ее прирезать, тогда что? И прирезал бы, кстати, с удовольствием, если бы в этом был какой-то смысл... как будто у кого-то могут быть иллюзии, что он питает к своему бывшему экскурсоводу хоть какую-то привязанность...

Алистер толкнул дверь (забавно, что Ленни живет напротив него, и комнаты у них одинаковые, если не считать художественного беспорядка у имперца), сгрузил своего временного подопечного на постель и напомнил:

– Душ и сок, тебе велели.

Ленни снова кивнул, но вместо того чтобы направиться в ванную, свернулся клубком, прижимая к себе обе руки, как будто что-то внутри него разрывалось на части. Его глаза до сих пор были на мокром месте, но то ли имперцы вообще плакали по-другому, то ли этот оказался оригиналом – ни всхлипов, ни соплей, ни дрожащих губ не наблюдалось. Алистер подождал минутку, но похоже было, что Ленни сам с места не сдвинется, а сидеть с ним до вечера желания не было.

– В душ тебя тоже под ручку вести? Может, еще раздеть?

Ленни, едва разжимая губы, пробормотал что-то на своем языке, дернулся было встать, то ли не смог, то ли передумал, сидя сорвал с себя куртку и рубашку, скинул ремень с ножом в общую кучу – руки у него, несмотря на градом катившиеся слезы, не дрожали совершенно, с третьей попытки встал, доковылял до душевой кабинки и включил воду. Контрастный там был режим или нет, Алистер проверять не стал, но зато осмотрелся повнимательнее, нашел у постели полупустую флягу и приволок ее в душ.

– Это твой сок?

– Да.

Надо же, голос прорезался! Правда, есть шанс, что Алистеру придется сию секунду об этом пожалеть...

– Пей.

– Подержи пока.

– Еще что сделать?

– Ты напрашиваешься.

Алистер против воли фыркнул. Действительно напрашивается, не поспоришь... А надо ценить добрую волю противника, даже если они только что уничтожили целый флот. Особенно если. И не нарываться уж слишком сильно. Или кому-то не терпится в застенки?

Ленни в последний раз растер лицо и не кровоточащую больше руку, уже гораздо увереннее вышел в комнату, снял мокрые штаны, взял у Алистера флягу и отпил чуть-чуть. Поморщился, глотнул еще раз и аккуратно лег на кровать. В принципе, задание было выполнено, можно уходить... Но обидно так ничего и не спросить.

– И что это было?

– А как ты думаешь?

– Истерика на пустом месте.

Он ожидал возмущения, но Ленни коротко рассмеялся и опять вытер увлажнившиеся глаза.

– Ты не один такой. Нет у меня на себя сейчас сил. Иди с Райвеном разговаривай.

– И что он мне скажет?

– Не знаю, и знать не хочу.

– А от меня хотел подробных ответов.

– Если б я их получил, ты мог бы сейчас качать права.

И куда подшить этот диалог? В ту же папку, что и весь остальной бред? Нормальные люди либо плачут, либо ехидничают; этот умудряется как-то совмещать. И давиться при этом своей целебной жидкостью, которую, невооруженным взглядом видно, ему совершенно не хочется пить.

– Что у тебя болит? – напрямую спросил Алистер.

– А если я скажу, ты поцелуешь и все пройдет?

– А вы именно так лечитесь?

Ленни закрыл глаза и на ощупь закрутил флягу.

– Так и будешь лежать-страдать?

Безрезультатно подождав ответа, Алистер вышел в коридор. Действительно, надо вернуться и расспросить Райвена. Или Алли, раз уж он так счастлив был его видеть. Жалко, что не удалось разговорить Ленни, – когда люди жалуются на судьбу, они каких только интересных вещей не рассказывают. Ну, может, в другой раз пожалуется? Когда будет лучше себя чувствовать? Сомнительно что-то... Не совсем понятно, по каким соображениям, но сомнительно. Алистер вернулся в комнату дальней разведки, уселся рядом с опять погруженным непонятно во что Райвеном и приготовился к ожиданию. Как оказалось, готовность не понадобилась. Райвен развернулся к нему и – они нарочно сбивают его с толку! Не могут люди все время выбирать такие странные темы, предложения и вопросы, совершенно того не желая! – спросил:

– Расстроен?

– Разумеется.

– Мне очень жаль. Часть экипажей "Непобедимого" и "Гордости Леванта" успела покинуть корабли. "Измир" покинули все. Но погибших, конечно, много.

– Сколько?

– Триста сорок человек по нашему счету.

Не так много. На самом деле, совсем немного. Учитывая, что флот полностью потерял боеспособность. Но за каждым из них семья, друзья, любимые... Не разводи сопли, Алистер, у них и без тебя прекрасно получается, а у семей получится еще чудеснее.

– А раненых?

– Раненых гораздо больше, точного числа пока не знаю. Тяжелых мы вылечим здесь. Остальные уедут домой сразу.

– Почему Ленни в таком раздрае, и что вообще с ним произошло?

– Наша техника... – Райвен сбился, мотнул лохматой головой, продолжая: – Биотехника. Бывает жестока к людям. Операторы дальней связи редко работают больше года. Ленни продержался месяцев семь, пару лет назад. С тех пор его телепатический контакт ограничен, и... ты читал когда-нибудь про наркотическую зависимость? Когда человек не может бросить какую-то дрянь, хочет и не хочет ее принимать, ему плохо и без дозы, и после дозы, и между дозами, но особенно паршиво, когда доза заканчивается, а новой не предвидится?

– Читал.

– Очень похоже. Сегодня он почему-то решил поработать с машиной. Надеюсь, эта пара часов того стоила.

– И что с ним будет?

– Ничего. Помучается пару дней, потом все станет, как было. Контакт был поверхностный, дистанции, считай, никакой – серьезных повреждений он не получил. Так, эмоциональный удар да пару спазмов.

– Ему влетит за это?

– Нет, конечно, – Райвен улыбнулся. – Он уже давно большой мальчик и прекрасно знает, что ему можно, что нельзя. Это – можно. Если очень хочется.

– И давно он все это "прекрасно знает"? – передразнил Алистер. – С тех пор, как подсел на ваши оригинальные наркотики?

– Глупости, – отмел имперец. – Мы все осведомлены о последствиях заранее, и все добровольцы. Или ты думал, нас тумаками и угрозами мотивируют? Ленни прекрасно понимал, куда идет работать и чем это закончится. Шел бы ты целоваться с Гиатой, Алистер! По-моему, впечатлений на сегодня достаточно, а завтра можешь возвращаться с очередным списком вопросов. Или с продолжением старого.

– Почему ты злишься? Сам отпустил меня гулять, где хочу. Может, я хочу здесь?

– Я не злюсь. – Райвен с тяжелым вздохом откинулся на спинку кресла. – Я просто не могу объяснить все сразу. Но ты же не торопишься?

– Нет.

– Вот и гуляй. С девушками. Раз ты им обещал. Завтра возвращайся.

– Еще вопрос, – предупредил Алистер, вставая. – Что значит "йа-лл шелле теара ле"?

Райвен улыбнулся.

– Это Ленни сказал?

– Не столько сказал, сколько прошипел.

– "Дух огня на мою голову". Вот, значит, с чем ты у него ассоциируешься... А похож! Особенно в красном. Это его идея была тебя так приодеть?

– Совместная, – поспешно ответил Алистер. Почему-то от этого прозвища ему стало гораздо неуютнее, чем от всего запутанного, непонятного, грустного и еще не закончившегося дня. – Светлый вечер, Райвен, до завтра.

Девочки ожидали его к рассвету, а до того обещали играть. Ему, конечно, хотелось снова послушать концерт, но есть же на Тейринне иные места и люди, тоже достойные его внимания, а в компании этих двух какое уж внимание... Алистер решительно повернул от дворца вправо и пошел плутать по городу в быстро сгущавшихся сумерках. Улицы в Империи по ночам освещались плохо, можно было бы сказать, что и вообще не освещались, но похоже было, что тускло отсвечивавшие растения, стенные панели и светильники, раскиданные то тут, то там, все-таки имели конечной целью обеспечить прохожим минимум удобства в темные субтропические ночи. Что, им сложно поставить фонари? Или жалко? Или не из чего? Или некогда? Чего-то главного он явно про них не понимает, иначе не вызывала бы каждая бытовая деталь столько недоумения. Люди сновали по мостовым, не обращая на него никакого внимания: гуляли в одиночестве, парочками и компаниями, бежали куда-то по своим делам, обнимались и целовались в каждом уголке, а иногда и посреди улицы... А он, кстати, так и не переоделся – со всеми-то сегодняшними новостями и сюрпризами. Можно сделать это сейчас, пока опять не забыл, тем более что у него теперь есть не только чистые, но и не красные шмотки. И, учитывая их нравы, он вообще может переодеваться посреди главной магистрали без опасения подорвать чьи-либо нравственные устои... Но раздеваться на улице Алистер все-таки не стал, а спустился на пляж, благо до него из любой части города было рукой подать.

На пляже было, как и в прошлые разы, не людно, но и не пусто. Алистер разделся и решил окунуться. Вода была теплая, "как парное молоко". Устоявшееся диалектное выражение, выученное, вместе с кучей других таких же, в колледже и, кажется, подходящее, хотя кто теперь знает, какой температуры парное молоко? По идее, температуры тела... коровы. Какая температура тела у коровы? Плавать в темной, чуть фосфоресцировавшей воде было страшновато, но здорово. Алистер несколько раз нырнул, просто потому, что любил нырять и никогда еще не делал этого без маски. Дно было в основном песчаное, но с вкраплением ракушек и камешков. В пять лет бы ему сюда... Любопытно, мама успела выбросить его детские коллекции камней, или теперь им так и лежать, покрываясь пылью и символизируя его трагически оборванную жизнь? Бедная, бедная мама... Можно только надеяться, что Грашичек наврал ей что-нибудь хорошее, раз уж он так за него переживал. Типа "погиб на задании" или еще что-нибудь... А можно спросить у Райвена, он наверняка в состоянии узнать.

Что-то мягкое коснулось его правого бока, и Алистер обернулся посмотреть... смотреть надо было днем, сейчас ничего не видно. На всякий случай он подался в сторону, а потом вообще вышел из воды. Сейчас переодеться в сухое и чистое, поужинать где-нибудь в новом месте и можно идти поспать пару часов, а потом – встречаться с Гиатой и Таишей. Или ну его, этот ужин – сразу спать? Или, еще лучше, перехватить что-нибудь синтезированное во дворце и таким образом поставить галочки в обоих пунктах, не отклоняясь от маршрута? Алистер вытерся ярко-красным костюмом, походя задумался о стирке, решил спросить об этом у девочек, надел зелено-голубую обновку и сразу почувствовал себя консервативным и незаметным. Хотя, учитывая, что все остальные носили либо форму, либо яркую одежду, незаметным он как раз быть перестал. Ну, хотя бы консервативным.

По дороге с пляжа зачесался правый бок – на клубок водорослей он, что ли, налетел? Или на медузу какую? Смотреть было бессмысленно – темно, но неприятное ощущение помогло решить вопрос с маршрутом, и Алистер повернул ко дворцу. К первому перекрестку бок начало жечь, ко второму жжение усилилось так, что думать о чем-то, кроме него, стало невозможно. И что теперь делать? Кроме как добраться до дворца и попросить помощи, конечно, но туда далеко...

– Что с тобой? – спросил кто-то совсем рядом на Стандарте с едва заметным акцентом. Алистер обернулся, оказавшись лицом к лицу с кем-то незнакомым... в форме? Похоже. Все-таки в темноте неудобно.

– Не знаю пока. Болит бок, а я купался только что.

– Ясно. Раздевайся. Не стой памятником, а стягивай всё, сейчас буду тебя лечить. Ты же только что прилетел?

– Да.

– Ну хорошо, как раз и узнаешь, что с этим делать.

– Как тебя зовут и кто ты такой? – спросил Алистер, подчиняясь. Лечить его, похоже, действительно было нужно, но хорошо бы знать, откуда взялся этот доброволец и как он с первого взгляда понял, что собеседник не знает имперского...

– Лаэн, пилот исследовательской линии. А ты?

Алистер назвался.

– А, это про тебя все шпионское гнездо галдит, как будто их самоназванье – не метафора! – весело сказал самозваный врач, выуживая из кармана что-то темное и раскручивая поясную фляжку.

– И о чем галдеж?

– Это ты у них выясняй. Обопрись о стену и выдохни; сейчас будет чуть-чуть жечь, но зато потом не будет хуже.

– По-моему, жжет уже достаточно, – заметил Алистер. Лаэн щедро полил темный комок из фляжки чем-то остро и знакомо пахнущим.

– Неженка, – фыркнул Лаэн. – Как вы там вообще живете? Потерпи.

Алистер приготовился терпеть, и все равно растирание мокрой гадости по горящему боку заставило его зашипеть и инстинктивно отшатнуться. Про стену его "благодетель" дело говорил...

– Почти все, – пообещал пилот. – Ожог от практически любой морской твари надо хорошо оттереть песком и залить спиртом или кислым соком. Есть еще дюжина средств, но эти самые доступные. Понял?

– Понял, спасибо.

– Ну молодец. Одевайся. Проводить тебя?

Очень удачно он это спросил, будет кому вопросы задавать...

– Проводи. А как ты понял, что со мной что-то не так?

– Я даже примерно представлял себе, что, – похвастался Лаэн. – Ты очень открыт, по тебе все хорошо читается.

– И решил помочь по доброте своей?

Имперец посмотрел непонимающе, и Алистер уточнил:

– Ну, ты любого бы остановил?

– Кто так растерянно-болезненно себя чувствовал? Да, конечно.

– А откуда ты знал, что я из Федерации?

– А откуда возьмется в Империи взрослый человек, который не знает, что делать при ожоге морских животных?

Да, действительно... Логик хренов. И ведь, похоже, правда, нет таких...

– Вопрос снимается. Ты хорошо говоришь на Стандарте.

– Спасибо.

Так. Наводящих высказываний он не понимает, нужны прямые.

– Где ты научился?

– Я часто на нем говорю, моей девушке так удобнее.

– У тебя девушка из Федерации? Она кто, ученый? – Или подросшая мутантка? Но это следующий вопрос.

– Нет, она пилот.

– Военнопленная? – удивился Алистер. А собственно, чему он удивляется? Если они действительно подбирают всех раненых и аварийные капсулы, пленных должно быть завались – на любой вкус.

– Нет, военнопленный – это я. Она вывезла меня из Мадридского Сектора уже в полумертвом состоянии, так что никакого более лестного эпитета ко мне применить нельзя.

– Подожди, ты был в Федерации? – теперь совсем ничего не понятно и даже пофигу, что болит бок – так стало интересно.

– "Был в Федерации" – это громко сказано, – охотно объяснил Лаэн. – Я несколько часов был в системе Золотого Руна и с десяток дней – на военной базе в трех часах лета от этой системы. Так что я ничего не видел, кроме космоса.

– А зачем она тебя вывезла? И как?

– Пожалела. Ну, то есть она говорит, что возмутилась нарушением каких-то там прав, но, по-моему, все-таки сначала пожалела. Как – на аварийной шлюпке, ей как раз хватило запаса хода.

Насколько хватает энергии у спасательной шлюпки, Алистер теперь знал совершенно точно. Так вот кто им подал такую оригинальную идею эвакуации пленных, оказывается...

– И что, ей прямо так сразу разрешили это сделать?

– Разумеется, она ни у кого не спрашивала.

– А по прилете домой ты, как честный человек, на ней женился.

– Это ты ее просто не знаешь! – фыркнул Лаэн. – Жениться она пока никому не разрешает, может, и не разрешит. Там увидим. Ну, вот дворец. Дальше провожать или сам?

– Дальше уже, наверное, перебор, спасибо. – Алистер повернулся к своему новому знакомому. – Я могу как-нибудь еще с тобой поговорить?

– Мы со дня на день вылетаем, а так, конечно, можешь. У тебя же есть коммуникатор?

– Да.

– Ты легко вызовешь меня по имени и части. Если на планете – отзовусь. Нет – попроси своих коллег-шпионов найти меня через их машины.

– Попрошу, – пообещал Алистер и, решив быть вежливым, добавил: – Спасибо за помощь.

Во дворце было, как и в прошлый раз в это время суток, полутемно и тихо. Алистер просочился на кухню, съел полную тарелку кисловатых сине-зеленых шариков, на цыпочках прокравшись мимо шпионского гнезда, вернулся "к себе" и уже почти совсем было нырнул в постель, как вспомнил о Ленни. Несколько часов прошло – все ревет и страдает? Или уже нет?