Текст книги "Приключения иммигранта - Алистер (СИ)"

Автор книги: Кэтти Джемисон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 30 страниц)

– Он-то что вам сделал?

– Он? Не помню. Старая запись. Это я в качестве демонстрации. – Алли открыл коробку на столе, и те же самые иглы, что и на экране, блеснули белым отсветом. Вживую они казались толще и длиннее. Если бы Алистер сидел на стуле, он наверняка вжался бы в спинку. – Что, совсем не страшно?

– Очень страшно. Если бы мне было что, я бы немедленно рассказал.

– Вот упрямый какой, – протянул Алли с таким выражением, как будто мысль об упрямстве допрашиваемого доставляла ему только приятные эмоции. – Ну хорошо, как хочешь.

За те десять секунд, пока имперец спрыгивал со стола, выбирал из коробки иглу и оборачивался к нему, Алистер постарел на десять лет, но почти начавшуюся пытку оборвал звук распахивающейся двери.

– Советник, это... – вставший в проеме Дари не закончил фразы, потому что в комнату ворвалась миловидная женщина с каштановой косой. Алистер был бы рад сейчас видеть всех демонов ада, так что ей обрадовался вполне искренне, несмотря на синюю форму и полный оружия пояс. Она забрала из руки у Алли иглу, сказала ему что-то на имперском, от чего он отступил в сторону, и вспрыгнула на стол сама. Взгляд у пришелицы был тяжелый, еще хуже, чем у Ленни. Впрочем, учитывая обстоятельства, это, наверное, было не очень важно.

– Сколько тебе лет? – спросила она ничего не выражающим тоном, и Алистер без промедления ответил:

– Двадцать один.

– Как ты объяснишь, что, исходя из генетического анализа, – двадцать три?

– Такие вещи невозможно определить генетическим анализом, – возразил Алистер. Настолько-то он биологию знал.

– С вашей биологией, я удивляюсь, что вы кошек от собак отличаете. Как ты объяснишь расхождение в возрасте?

– Не знаю, как его объяснить, потому что мне двадцать один год.

Незнакомка не стала задерживаться на этом пункте. Как выяснилось позже, потому, что она знала их практически все. Все, в чем легенда не соответствовала его персоне, подверглось такому же обсуждению. Под конец Алистер сбился, назвав неправильный год поступления в университет, потом сбился еще раз, даже не заметив, пока ему не указали на ошибку. Само по себе это, конечно, не имело значения – ошибиться может кто угодно, – но тут уже ничто не было "самим по себе". Женщина спрыгнула со стола.

– Если хотите, можете продолжать выбивать из него официальное подтверждение, – предложила она простоявшим все это время без движения Дари и Алли. – Но тут и так все ясно.

– Спасибо, советник, – негромко сказал Дари, и женщина вышла в предупредительно распахнутую Дари дверь. Имперцы переглянулись.

– Ну что, будем выбивать подтверждение? – в пространство поинтересовался Алли, кладя руку на до сих пор стоявшую открытой коробку. – Или разойдемся?

– Тебе совсем делать нечего? – спросил его коллега.

– Да нет... не то чтобы совсем нечего... Ладно, Алистер, будем считать, что тебе повезло. Пошли обратно, спи спокойно, сегодня с тобой уже никто ничего не сделает.

«У себя» в комнате Алистер без сил повалился на постель. Он так устал, что ему уже даже страшно. Провал его миссии воспринимался, в сравнении с перспективой пыток, бледно и неинтересно. Вот уж, действительно, «своя рубашка ближе к телу». Что теперь? Расстрел? Или как тут поступают с попавшимися шпионами? С другой стороны, как бы ни поступали, он дешево отделается. Месяц это «что-то» продлится вряд ли, в конце-то концов... Он заснул и сам не заметил этого, только удивился, как затекло тело, когда Ленни потряс его за плечо.

– Пошли, – велел имперец, как только Алистер сфокусировал взгляд.

– Куда?

– Сначала – умываться.

Против умывания возражений быть не могло. Когда Алистер, чуть более проснувшийся, но до сих пор ненормально спокойный, вышел из ванной, Ленни сидел за столом и рисовал цветочки на оставленных там листах, но немедленно поднялся от звука открывающейся двери и вывел своего подопечного в коридор. Интересно, у них все пленные такие смирные, что они запросто поворачиваются к ним спиной и пренебрегают наручниками? И тем не менее смысла в сопротивлении по-прежнему не было.

– Куда теперь? – спросил Алистер, когда они вышли на свежий воздух. Стояло раннее утро, и прохладный соленый ветер гладил лицо, успокаивая, а небо было голубым и прозрачным, как хрусталь.

– Домой в Федерацию, если хочешь.

– Хочу.

– Не так давно кто-то отказывался, – напомнил имперец.

– Это было до того, как мне угрожали пытками непонятно за что.

Ленни улыбнулся и повел Алистера к катеру, припаркованному во внутреннем дворе.

– Ну, как знаешь. Пойдем, довезу тебя до транспортного средства.

Транспортное средство оказалось спасательной шлюпкой из старого крейсера. Когда катер состыковался со шлюзом огромного корабля, Алистер испытал новую волну паники, решив, что ему сейчас предложат этим управлять, но оказалось, что знаний астрогации тут никто ни от кого не ждал. Ряды спасательных средств стояли в предназначенных для них гнездах на нижней палубе, и то, к которому его подвел Ленни было заправлено и на ходу... ну, или, по крайней мере, все индикаторы мигали зеленым.

– Разберешься, как управлять? – спросил Ленни, наблюдая, как Алистер забирается внутрь и пристегивается.

– Разберусь.

– Счастливого пути.

Имперец отступил на шаг, и Алистер задраил люк. В окружении знакомой техники он чувствовал себя почти дома, почти в безопасности. Шлюпка управлялась элементарно: выбрать из каталога систему назначения, дваджды щелкнуть по ней курсором, надеть кислородную маску, пристегнуться, нажать "старт"... и пусковой механизм крейсера швырнул его в темноту.

Несколько часов после перегрузок старта и сенсорной дезориентации ухода в гиперпространство Алистер наслаждался осознанием того, что жив и в безопасности. Конечно, могли отказать навигационные механизмы шлюпки, или он мог влететь в метеоритный рой или попасть на планете под грузовик, но это все были знакомые, нестрашные вероятности. Компьютер напомнил ему о необходимости поесть; Алистер снял ненужную теперь маску и выдавил в рот безвкусную пасту аварийного рациона. Голоден он не был, но надо – значит надо. А еще надо, наверное, упорядочить и уложить в голове полученный опыт, ведь придется же докладывать... Даже в привычной тишине шлюпки, нарушаемой только уютным шипением насосов воздухоснабжения да потрескиванием механизмов, опыт упорядочиваться не желал. Если принять все, что ему показали, за истинную правду, получается, что мозги у имперцев настолько сдвинуты с нормальной оси, что плевать, на кого они физически похожи, – к человеческой цивилизации они не имеют ни малейшего отношения. А может, кстати, такое быть? Теоретически, наверное, может... По крайней мере, тот пласт культуры, который заведует понятием «справедливость», смещен у них куда-то в сторону. Над своими гражданами издеваются как угодно и по дурацким поводам, опасных мутантов никто не думает хотя бы разоружать. А шпиона, несмотря на недвусмысленные угрозы, вышвырнули целым и невредимым в космос, даже не поломавшись для приличия, и это несмотря на то, что опыт общения с чужой контрразведкой у них страшный. Еще и предупредили по дороге на орбиту – «подумать о своем докладе, а то начальство может не поверить и принять меры». Начальство, кстати, просто обязано не поверить или, по крайней мере, проверить его сначала на серьезное отравление чем-нибудь психоделическим. Хорошо было бы иметь какие-нибудь факты про технику, численность или хотя бы систему их государственности и силовых структур, может, тогда бы стало понятнее. Но ориентировали их явно «с учетом внедрения», и ничего полезнее общих фраз о «сотрудничестве полиции и армии» ему никто не сказал. А если принять за аксиому, что хоть в чем-то ему точно наврали, то вообще неясно, где искать концы. Тщательно продемонстрированную жестокость могли ведь организовать напоказ – неясно, где они нашли волонтеров на такое, но это другой вопрос, и ответ на него включает в себя то, что добровольцами они могли и не быть... Пленки могли оказаться поддельными, хотя ему и кажется, что нет. Непонятно как устроенные катера могли управляться стандартно, но дистанционно – сплошные поверхности экранов и пульта могли скрывать любой, в том числе знакомый, интерфейс... если бы это пришло ему в голову на Гизаэлле, он бы попробовал поковырять одну, но теперь уж поздно. То есть все, что он видел, могло быть специально организованным хороводом... все, кроме каменного города, но тут объяснение возможно любое, а в его «экспертную оценку» возраста зданий начальство не поверит даже в бреду – тоже мне, нашелся археолог.

Записать свои размышления или хотя бы строчки вводных в шлюпке было невозможно, а держать в голове все варианты без схемы – сложно. Алистер покрутил каждое противоречие так и эдак, пришел к трем или четырем диаметрально противоположным моделям имперского общества – в диапазоне от социума по подобию Федерации до негуманоидного анклава в "овечьих шкурах", устроился в кресле поудобнее и проспал двенадцать часов, до посадки.

Добраться от аварийной станции Зинаиды, куда его вышвырнул автопилот шлюпки, до космопорта той же планеты, а оттуда до ближайшей штаб-квартиры РУ на засекреченной базе неизвестно где было делом несложным и не очень недолгим. Три пересадки на общественном транспорте, полет на спецшаттле, и вот уже переодетый в соответствующую форму Алистер стоял перед майором, имя которого, как он теперь знал, было Грашичек, и докладывал о прибытии. Майор особого восторга при виде его не проявил, но Алистер этого, в общем, и не ждал – за два года службы он усвоил, что хвалить и благодарить подчиненных в армии не принято. Тем не менее, услышать подробности майору, а может, и высшим чинам, явно не терпелось, и вернувшегося агента немедленно усадили перед камерой для развернутого отчета.

С момента отлета с Гизаэллы Алистер успел успокоиться, все его страхи виделись теперь сквозь розовые стекла благополучного возвращения домой, и поэтому делиться со специалистами подробностями поездки было интересно, а несколько раз этот процесс заставил его взглянуть на собственный опыт под другим углом. Голоса с другой стороны экрана задавали уточняющие или наводящие вопросы, несколько раз отчет прерывался на еду и сон, но через двое суток (часы он купил в первом же космопорту, еще до бутербродов, а от мороженого отвернулся с отвращением) подробный доклад был завершен. А на следующее утро его снова вызвали "на ковер".

Кабинет майора Грашичека был стерилен, как шлюзовая камера, и характера своего хозяина не отражал совершенно. Впрочем, это мог быть и общий кабинет. Алистер подождал приглашения сесть, не получил его и остался стоять по стойке "вольно", смотря в переборку поверх головы начальства. Что-то, очевидно, шло не так, но сейчас-то что могло случиться? Или вернулся с Гизаэллы кто-нибудь еще, и они не совпали в показаниях? Так легко может быть, если им морочили голову разными способами...

– Лейтенант, во время допроса к вам применялись силовые методы?

– Нет, – честно ответил ошарашенный Алистер, который уже сообщал об этом добрый десяток раз самым разным людям. – Меня даже пальцем не тронули. Угрожали, да, постоянно. Но никакого физического дискомфорта не причинили.

– Что вам предложили за то, что вы скроете информацию о планетарном составе Империи?

– Пока я там был, я о планетарном составе не слышал ни слова. Более того, на мой прямой вопрос во время лекции по географии мне было сказано: "До этого мы еще дойдем, а пока не забивай голову".

– Но о том, что мы "зверски замучили" их невинного пилота, не постеснялись сказать?

Алистер усилием воли воздержался от того, чтобы пожать плечами, – майор бы не оценил. Кавычки, из тона начальника очевидные, были тут, по его мнению, неуместны, но спрашивали не об этом.

– Нет, сэр, не постеснялись. Более того, я бы сказал, что они акцентировали на этом мое внимание.

– И вы поверили их бредням?

– Не уверен, сэр. Исключить эту возможность я не могу, но хотел бы надеяться, что запись фальсифицирована.

По выражению лица майора было похоже, что слабая эта надежда посетила Алистера напрасно. Ну, он ведь с самого начала не особенно верил, что эта часть его нового опыта сфабрикована имперцами...

– Сэр, могу я спросить, был ли найден спутник, о котором упоминал Алли?

– Нет, – резко ответил майор и, спохватившись, что это можно понять как угодно, добавил чуть более доброжелательно: – Не был. У вас есть, что сказать по этому поводу?

Тем самым косвенно подтверждалось, что, по крайней мере, сам факт захвата Миэли имел место, иначе откуда бы кто-нибудь знал, в какой системе этот предмет искать? Но вот что Алистер может поведать на эту тему – неясно.

– Не знаю, что я могу сказать, сэр. Алли открытым текстом говорил мне, что спутник был запущен. Правда, за семь лет его могли выловить обратно.

– Вы полагаете, они шастают по нашим системам незамеченными?

– Не знаю, сэр.

– Вы, лейтенант, ничего не знаете! У вас не доклад, а рассуждения общего характера! Из ваших слов получается, что в Империи – пастораль, тишь и благодать, хоть миссионеров засылай!

Ну, пастораль имела место, а вот где майору пригрезилась тишь и благодать – этого Алистер понять не мог и даже не сразу нашелся, что возразить:

– Сэр, я прошу прощения, если что-то в моем докладе показалось вам недостоверным, но я старался наиболее полно и точно описать все, даже самые незначительные, детали и, возможно, был в этом недостаточно успешен.

– Идите, лейтенант, и подождите в коридоре.

Алистер вышел, прислонился к тянущей холодом воздуходува стенке и вздохнул. Эту часть военной службы он не любил больше всего. В новых местах всегда имелось какое-то свое, пусть ужасающее, очарование, разбираться в переплетении фактов, предположений и возможностей, сопровождавших каждое событие, было неизменно интересно, а вот препираться потом с начальством непонятно из-за чего он не любил. Главное – неясно, что в этот раз не слава богу... Не мог же он так разойтись с известными из других источников фактами, что перевернул какое-то важное представление об Империи? Или мог? Тогда понятно, почему майор, которому придется отстаивать перед вышестоящими чинами новую концепцию, так расстроен: поворачивать привычный ход мышления по всей организации – этого и врагу не пожелаешь. Но тогда хотелось бы знать, что именно новое он привез и не окажется ли это намеренной дезинформацией... а впрочем, пусть с этим специалисты разбираются.

– Лейтенант, зайдите, – прогремел майор через комлинк, и Алистер с новым вздохом оттолкнулся от переборки.

На этот раз Грашичек разрешил ему сесть и задал еще пару десятков вопросов, в основном об имперских разведчиках, на которые Алистер уже отвечал не один раз. Что-то в его ответах начальство явно не устраивало, но некоторое время он искренне не понимал, что. В конце концов майор спросил: «У вас сложилось впечатление, что у них есть информация о любых месте и деятельности в Федерации?» – и Алистера осенило.

– Не знаю про любое, сэр, но про Белинду им было известно больше, чем мне. Пока я летел сюда, я проверил свои ответы через поисковик, и во всех спорных случаях они были правы.

– Приведите пример.

– Единственное кафе "Аркадия" в том районе действительно на шестом этаже, а продуктовый магазин работает круглосуточно.

– Надо было лучше готовиться к заданию, – нахмурился начальник. Алистер хотел было возмутиться, но вовремя прикусил язык. "Лучше готовиться" вообще-то должен был не он, а тот, кто всучил ему дуршлаг вместо легенды, а на следующий день отправил в тюрьму. Возможно, приняв его молчание за раскаяние, Грашичек продолжил: – В чем еще они проявили подобную осведомленность?

– Мне больше нечем было их проверить, но очевидно, что они знали о существовании лаборатории, месте назначения и маршруте конвоя.

– Эта информация была им предоставлена, – отмахнулся майор.

– Насколько я понимаю, она просто была в открытом доступе, но карты и адресная книга Белинды тоже не засекречены.

– Помолчите, лейтенант, пока вас не спрашивают.

Алистер замолчал, хотя желание высказать командиру, куда он должен идти со своими замашками, начало перехлестывать через край. Даже ехидных имперцев было легче переносить... Молчание длилось секунд тридцать, а потом майор зашел с другого конца, причем внезапно перешел на "ты":

– Ты хочешь, чтобы я поверил, что имперцы знали о твоем внедрении заранее и подготовились к допросу?

– Либо так, сэр, либо они выделили меня из толпы шестым чувством, а вы говорили, что телепатических способностей у них не обнаружено.

– И, зная все заранее, позволили тебе две недели гулять на свободе? А потом, попугав допросом, отпустили обратно?

Ну, "на свободе" он был меньше двух недель, но, в общем, да. Алистер кивнул:

– Да, сэр.

– Не ври! – закричал майор таким голосом, как будто ему признавались в супружеской измене.

– Сэр, у меня и в мыслях не было.

– Что они тебе пообещали? Чем угрожали? Чего потребовали?

– Угрожали пытками, ничего не требовали и не обещали. Сэр.

– Что ты рассказал им о других разведчиках?

– Сэр, вы меня сами инструктировали. Я не знал даже, что у меня были там коллеги, уж не говоря о том, чтобы иметь возможность что-то о них рассказать.

Грашичек побагровел и подался вперед. Разговор принимал психоделическое направление, похожее одновременно на первый и единственный эксперимент Алистера с наркотиками и на книжку про Зазеркалье, непонятную читателю, несмотря на комментарии литературоведов. Какой недуг одолел майора – неясно, но, похоже, он опасен, если и не заразен.

– Лейтенант, твою мать, чем ты купил себе свободу? Там еще трое человек, нам их ждать обратно или нет? Что ты обещал для них сделать? Ты прошел через три космопорта – чем ты заразил своих попутчиков?

От последнего вопроса по коже пошли мурашки.

– Сэр, от меня ничего не требовали. Я не могу гарантировать отсутствие инфекции, но ручаюсь, что я о ней, по крайней мере, ничего не знаю. Я не подумал об этом.

– О чем ты думал все это время? Как половчее соврать? – взревел майор, вскакивая со стула. Будь гравитационный контроль станции чуть похуже, он пробил бы потолок. – Какой идиот поверит, что серые паршивцы трое суток разводили нюни, а потом проводили тебя до шлюпки? Встать! Что ты рассказал им о Федерации? С каким заданием они отправили тебя назад?

– Господин майор, я действительно не могу дать на этот вопрос никакого нового ответа, – ответил Алистер, расслабляя плечи. Вот так, наверное, собаки опускают щетину на загривке, когда хозяин говорит им: "Свой", но они в этом пока не уверены. – Пожалуйста, проверьте меня на детекторе лжи, если вы не можете в это поверить.

Майор рявкнул: "Уведите его в десятую камеру. И подготовьте команду для допроса!"

Алистер, запоздало осознавший, что в комнате они уже не одни, обернулся только для того, чтобы увидеть двух амбалов из внутренней охраны базы, на полторы головы выше него. Сопротивление было бы настолько же бессмысленным по букве, как и по духу. Он дал защелкнуть на себе наручники и пошел, куда велели. Какое-то паршивое постоянство покорности судьбе в последнее время... Засчитать, что ли, имперцам в плюс то, что его, по крайней мере, не связывали? Зато здесь пытать не сулят. И вообще, дома лучше.

Десятая камера выглядела точно так же, как помещение, где допрашивали Миэли. При виде металлических креплений и многочисленных перемигивавшихся агрегатов Алистеру стало сильно неуютно, но он обругал себя за паранойю, сел в жесткое холодное кресло, подождал, пока с него снимут портативные наручники и наденут кресельные – на запястья и щиколотки, точно как тому имперцу... да прекратится когда-нибудь этот мандраж без повода, или так всю жизнь теперь будет? Никто не пытает своих. От детектора лжи не бывает ни больно, ни даже очень обидно, переживешь.

Сбора специалистов для допроса пришлось ждать еще часок, но как только все желающие обступили объект беседы и подключили его к датчикам, процесс пошел как по маслу. Алистер повторил все то же самое, что и в прошлые разы, в разных вариантах и, естественно, ни на чем не попался. Детекторы молчали как убитые. В кривых его какой-то-там-деятельности не находилось ничего, указывавшего на порочные склонности. Майор по мере выслушивания объяснений багровел все больше, порыкивал на... кто они по специальности? медики? инженеры? "палачи" – не звучит... Специалисты вежливо отругивались, спрашивали еще раз, получали все те же самые кривые, косились на Грашичека, спрашивали опять, и Алистер даже начал находить во всем этом балагане извращенное удовольствие, не подобающее разведчику, но, возможно, простительное историку. На пятом заходе майор не выдержал, наорал на всех, велел запереть "паршивца" в другой камере и повторить то же самое с утра и вылетел за дверь. Алистер повернулся к специалисту, чтобы поделиться с ним своим хорошим настроением, но тут осознал, что больше никто ничего забавного в процессе истязания детектора не находит, и промолчал. Охранники снова поменяли наручники, вздернули его на ноги и повели в дверь и дальше по коридору.

– Точно ОНИ поработали, – сказал один из конвойных с таким выражением, как будто говорил о святых или, по крайней мере, о демонах, едва они отошли от камеры для допросов на пару шагов. – У этих всегда детекторы отказывают, а потом вообще вся техника. Вот и в прошлый раз то же самое. Паршивец менял ответы, как хотел, а от загогулек этих долбаных никакого толку... Потом вообще все напряжение выбило, и проводка как жеваная. Ну пошел, ублюдок, вон сюда тебе! Купили с потрохами...

Когда Алистера освободили от оков и оставили в тесной и полутемной, но вполне пригодной для жизни одиночке, мысли у него были самые невеселые, но, досчитав до тысячи пятиста трех овец и извертевшись на неудобном матрасе, он все-таки заставил себя не дергаться, не думать про маму и заснуть.

Утром (часы, слава богу, были пока на нем) его перевели обратно в десятый номер, «законсервировали» в кресле и снова подключили к детектору тоненькими проводками. Было бы смешно, если бы не было так грустно: тут двое здоровенных с ног до головы обвешанных оружием амбалов водят его в наручниках, а на Гизаэлле Алли и Ленни, выглядевшие как недокормленные подростки и снабженные только ножами, даже не делали вид, что хоть сколько-нибудь его опасаются. Не то чтобы и тем, и другим что-то грозило с его стороны... Майор подошел позже, когда кожа от клея на датчике зачесалась так, что Алистер уже начал подумывать о том, чтобы попросить переместить соединение. Пока его останавливало то, что тогда будут чесаться два места, но, может быть, одно будет от другого отвлекать?

Допрос продолжился теми же вопросами и теми же ответами. Если так пойдет дальше, то он вызубрит их все наизусть – кому это надо? Почему ему не хотят верить? А ведь не хотят настолько, что готовы убить кучу времени на проверки и перепроверки. Ну что он такого взрывоопасного сказал? Ну, хорошая у имперцев разведка, ну плохо. Но не трагедия ведь ни в каком виде! А что они не измывались особо жестоко над пленными, так и вообще замечательно...

Игра в вопросы-ответы чем дальше, тем сильнее нервировала майора, попозже подошел еще подполковник, и аттракцион начался по новой. Часам к шести вечера Алистер, уже давно закипавший, наконец, решился внести в процедуру разнообразие:

– Господин подполковник, господин майор, я не понимаю, что происходит! Второй день детектор лжи показывает, что я говорю чистую правду. Я понимаю, что мои новости по меньшей мере странны, но не могу нести ответственность за то, как имперцы ведут свои дела.

Подполковник, скривившись, отвернулся от кривой, которую он рассматривал со специалистом, шагнул к креслу и наотмашь ударил Алистера по лицу. Кажется, он что-то при этом сказал, но у Алистера зазвенело в ушах, перед глазами поплыло, и он мало того что не расслышал – он, кажется, вообще отключился от действительности, потому что ему на секунду показалось, что он в кино, рядом с имперским шпионом Миэли, только за кадром. Потом наваждение схлынуло, и он расслышал сквозь гул в раскалывавшейся голове, сквозь вкус хлынувшей в рот крови: "Подонок, что ты им пообещал?!"

Когда Алистера вернули в камеру, кровь, вперемешку со слезами и соплями, еще сочилась из носа, а голова болела, хотя по часам прошло девяносто две минуты. Когда и зачем он заметил время, было неясно. Хотелось броситься на кровать и продолжать реветь, но он умылся, прополоскал рот, подержал руку под холодной водой и зажал нос ледяными пальцами. Может, кровь остановится. А нет – ну и черт с ней.

Почему-то угрозы... хорошо, не только угрозы. Но головная боль от затрещины – это, прямо скажем, еще не нестерпимые пытки. Угрозы дома, там, куда он так стремился вернуться, произвели на него гораздо более сильное впечатление, чем все имперские выкрутасы. Что-то было в этой реакции от детской обиды на маму, которая вместо того, чтобы обнять и пожалеть, отругала за разорванную куртку. Неужели оно и есть? Люди, которые ассоциировались с безопасностью, стали жесткими и жестокими, страшными... может, и не страшными. Но. Но. Пыток Алистер... не то чтобы не боялся, но почему-то ему казалось, что их не будет и оплеуха от подполковника – максимум отмеренных ему неприятностей. А если нет, то – что? Что от него хотят? Что они ждали услышать, что так не сочетается с его докладом? Что, что, что? А не плевать? Ну вот догадался он, допустим, что это за бесценное знание, и? Соврать, что именно это и видел? Если им так это нужно – он, в принципе, готов, наверное, соврать. Если бы можно было посоветоваться... с мамой, с друзьями, с кем угодно... Кровь сочилась в горло, и Алистера тошнило от ее металлического вкуса. Когда в лязгнувшую дверь вошел майор Грашичек, он еще сидел у умывальника, сжимая согревшимися пальцами переносицу.

– Чего от тебя хотели имперцы? Скажешь сейчас под запись, и я переведу тебя в военную тюрьму. Нет – расстреляю.

Вот и предельная ясность. И о трибунале даже речи нет. Другой вопрос, чем бы помог ему трибунал...

– Господин майор...

Алистер хотел было сказать, что готов признаться в фальсификации доклада и повиниться, что разослал какого-нибудь дерьм из каждого из трех космопортов, но в последний момент осекся. Выболтать имперцам и так очевидное задание – это, значит, нехорошо, а наврать всей Федерации о характеристиках противника и тем погубить кто знает сколько народа – можно? Герой разведки на века. Стыдно. Как ему это в голову-то пришло? Грашичек внимательно смотрел на него из двери; охрана маячила за его спиной.

– Слушаю, лейтенант.

– Извините, сэр. Я сожалею, что вы мне не верите, но изменить отчет не могу.

– Если в течение трех часов ты не передумаешь, объясняться будешь с расстрельной командой.

– Я понимаю, сэр.

Дверь вошла в паз с глухим стуком. Алистер опустил руку, и на измятую одежду закапали темные капли.

Через три часа и две минуты кровотечение унялось. Еще через пять минут за ним пришла слегка запоздавшая расстрельная команда с майором во главе. Нельзя сказать, что Алистеру было совсем не страшно, но все эмоции притупились, он чувствовал себя избитым, усталым и растерянным, тело ныло, голова кружилась, и ему было... ну, не совсем без разницы, что именно сейчас произойдет, но достаточно все равно, чтобы не скатиться в истерику. Поэтому свое: «Мне нечего больше сказать», – он произнес если и не твердо, то спокойно, в руки охране дался без возражений, а получив отказ на просьбу написать письмо матери, даже не возмутился.

Потом они с охраной в полном молчании шли длинными и скучными подсобными коридорами – Алистер не знал, куда, и знать не хотел, – мимо дверей и люков, по шершавым полам с вмурованным рельсом. Намагниченные ботинки охраны шаркали по пластметаллу, и постоянное "шшух-шшух-шшух" действовало на нервы. Он заткнул бы уши, но в наручниках это было затруднительно.

В конце очередного коридора оказалась шлюзовая камера, и тут Алистера обдало ужасом, потому что он узнал ту самую, из пленки с Миэли, но трепыхаться было поздно и по-прежнему стыдно. Металлическая дверь отъехала в сторону, закрылась за спиной, следующая, еще более массивная преграда с лязгом поползла в паз. Алистер смотрел прямо перед собой, и поэтому слабую вспышку едва увидел краем глаза, но его охранники попадали на пол как подкошенные. Даже начав оглядываться, он не сразу заметил причину внезапного мора расстрельной команды, но когда дверь практически ушла в переборку, несколько слившихся с противоположной стеной фигур побежали в его сторону и комбинезоны-хамелеоны прекратили их маскировать. Одна из фигур остановилась в полушаге от него и сунула ему в руки комок скользкой ткани.

– Надевай, – потребовал смутно знакомый голос. – Я помогу. Прямо сверху на одежду, и не тяни.

Алистер молча повиновался – комок оказался вариантом скафандра, – но едва он всунул ноги в штанины, до него с запозданием дошло, что происходит, и он все-таки спросил: "Куда вы меня повезете и что вам от меня надо?"

– Потом поговорим, – пообещала тень. Лицо было прикрыто мерцающей пеленой, и Алистер все никак не мог понять, с кем разговаривает. – Расстреливать и пытать не будем – устраивает пока?

Устраивает или не устраивает – в его отстраненном состоянии сказать было сложно. Наверное, он должен был отказаться, но любопытство, поднявшее голову первой из спящих эмоций, буквально толкнуло под локоть, и Алистер продолжил натягивать защитную одежду, краем глаза наблюдая за тем, как рассыпавшиеся по углам имперцы – всего их было пятеро – щелкают рычажками контроля шлюзовой камеры, смотрят в коммуникационное устройство, стоят без движения с оружием... бластером? парализатором? он даже не знал, что у них есть функционирующие парализаторы... в руках, склоняются над охраной, активируя шлемы их скафандров и проверяя соединение и подачу кислорода.

– Если вы понимаете свою выгоду, вы доложите начальству, что заключенный расстрелян, – посоветовал начальнику конвоя один из имперцев со своим, уже привычным Алистеру, ломающим слова акцентом. – Но нет – так нет. Вас спасать не будем.

Алистер наконец залепил лицо толстой прозрачной пленкой. Кожу стянуло и защипало, но почему-то он сразу стал лучше видеть и слышать.

– Вдохни! – велел сопровождающий. Алистер подчинился, и в нос ударил свежий, пахнувший зеленью и землей воздух. – Молодец. Обними меня за пояс. Вот так.

Ладонь прилипла к комбинезону как припаянная. Алистер инстинктивно потянул руку назад, но она не поддалась.

– Готовы, – сказал имперец, и один из его товарищей активировал наружный шлюз – обе двери одновременно. Воздух со свистом вышел в окружающее пространство. Комбинезоны, наверное, имели какой-то вариант магнитной подошвы, потому что, несмотря на тянущий вихрь, Алистер остался на месте. Расстрельная команда в намагниченных скафандрах тоже осталась лежать, где лежала.