Текст книги "Приключения иммигранта - Алистер (СИ)"

Автор книги: Кэтти Джемисон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 30 страниц)

– А ты как ездила?

– С охраной. Меня брат отвез.

– Он тоже музыкант?

– Нет, он пилот. В гарнизоне Серой Отмели. Он был ранен, было свободное время, пока лечился. И мы поехали в Хитоэрн и Зиате-Ла. Я играла на площадях, и в трактирах, и в замках, а он меня охранял. И мы ездили на лошадях, а однажды долго шли пешком, и знакомились с... как-то раз с сотней людей за день. Было очень здорово, я бы еще покаталась, только ему надоело.

– Ты интересно рассказываешь, – похвалил Алистер, у которого после каждой Таишиной реплики появлялось пять штук разных уточняющих вопросов, и выбирать из них только один было сущей пыткой. – А твой брат где был ранен?

– На учениях.

– Не в бою? – переспросил разведчик, немного удивленный ответом.

– Нет, в бой их пустили только полгода назад. Талли был счастлив. Его неделю подряд было не заткнуть совсем.

– А почему только полгода назад, если война идет уже десять лет?

– Больше, – поправила девушка. – Решили, что они готовы, наверное. Это лучше у ребят спрашивать, я не очень знаю. Я совсем не хочу в армию и никогда не спрашивала, что там и зачем.

– А если бы хотела, взяли бы?

– Угу.

– Ты мне не расскажешь про Континент? – спросил Алистер. Он не исчерпал свое любопытство, касающееся армии вообще и Таишиного брата в частности, но тут ему для правильного вопроса требовалось больше информации.

– Если хочешь. У меня есть альбом с рисунками, который я с собой возила; показать?

– Покажи.

Альбом в ярко-зеленом переплете из плетеной травы обнаружился, после недолгих, но бурных поисков, в глубине книжной полки. Пока девушка искала свое творчество, Алистер вымыл чашки, разделся и угнездился на постели. Таиша одобрила инициативу, пристроилась Алистеру под бок и прислонила альбом к подушке.

– Вот смотри, это карта. Ее Талли рисовал, поэтому она такая скучная.

Карта была не столько скучной, сколько обычной: четко очерченные острова со стрелочками течений – после секундной дезориентации Алистер узнал восточную оконечность имперского архипелага – и часть континентального массива с городами-точечками, дорогами-полосочками и еще какими-то опознавательными знаками там и сям. Таиша объяснила, где какие страны и границы, показала извилистую линию их с братом маршрута и перевернула страницу. На следующем развороте был поднимающийся из бурлящей воды город со шпилями и крепостной стеной.

– Это Хитоэрн-дариэ – порт, – просветила девушка. – Там мы пристали и пошли гулять. Вообще-то Хитоэрн-дариэ мог бы быть имперским – его взяла Вторая десантная группа вместе с Южным флотом во время Шестой континентальной войны, но мы вернули его обратно, когда заключили перемирие.

– А давно была Шестая континентальная?

– Двадцать лет назад.

– Они уже все отстроили с тех пор?

– Так там ничего не разрушили особенно... Дальше рассказывать?

– Давай.

Картинки сменяли друг друга: городские улицы, лошади, люди, деревенские пейзажи с бескрайними полями и домашними животными, Таиша в развевающихся длинных одеждах, с бубном (Талли рисовал, может, и "скучно", но очень точно – его сестра была узнаваема с первого взгляда), мальчик на ослике, замок, окруженный цветущим садом, курящиеся горячие источники, горный пейзаж, застрявшая в грязи повозка, скользящий по реке плот, плещущаяся в ручье рыба... Часть рисунков была раскрашена яркими тропическими красками, часть оставлена монохромной.

– Вот это Талли, – указала Таиша на портрет молоденького парнишки, сидящего задом наперед на брыкающейся лошади.

– Там с вами что-то случилось?

– Нет, это они играют.

– С лошадью? – уточнил Алистер, так как больше на рисунке никого не было.

– Ага.

– И она его не сбросила?

– Сбросила в конце концов...

На следующей странице был коллаж из цветов и желтых монеток.

– Это мне лорд Хитоэрн-дирадэ подарил, – похвасталась Таиша. – Хотел купить меня в жены. Талли весь остаток поездки грозил меня туда вернуть.

– Как "купить в жены"?

– Ну, у них там по-другому. Женщины "не считаются, у них можно не спрашивать, хотят они в жены или нет. Если брат разрешит или отец, можно купить или обменять.

– И не страшно было там ездить? – поразился Алистер.

– Нет, Талли бы меня не отдал.

– А если бы у него тебя отобрали? – по картинкам разведчик составил впечатление о Континенте или, по крайней мере, об этой его части, как о примитивном, чтобы не сказать доисторическом, обществе, а как здорово можно влипнуть в таком экзотическом месте, было ясно из общих соображений.

– У Талли? Никогда в жизни.

– Кого угодно можно застать врасплох.

– Ну... наверное. Но ведь не отобрали же! А потом, я бы убежала.

– Пешком через всю страну?

– Если нужно.

Подвергать сомнениям Таишину уверенность в своих силах не хотелось – она могла и обидеться. Но и так просто оставить эту интригующую тему он не мог.

– Ты думаешь, ты дошла бы? Не заболев, не отравившись, не потерявшись?

– Угу.

– А дальше что?

– А дальше доехала бы на корабле до Империи.

– А как бы ты купила билет?

– Обменяла бы на что-нибудь или объяснила, что заплачу дома.

– И поверили бы?

– Если нет, пришлось бы поискать место, где можно заработать деньги. Но могли бы поверить, мы часто так делаем. Торговцы, которые туда-обратно плавают, наверняка знают. Или подождала бы имперский корабль; они бы меня довезли.

– Ясно. – Ничего не ясно, но это, как и все остальное, за пять минут расспросов не выяснишь. Алистер перевернул последнюю страницу, рассмотрел детально прорисованный парусник на зеленой волне и закрыл альбом. – Очень красивые рисунки. Ты просто молодец. Давай спать теперь? Пока еще не рассвело?

– Спать потом, – потребовала Таиша. Спорить Алистер не стал.

Когда, ближе к полудню, Алистер открыл глаза, выяснилось, что сердобольная Гиата не стала их будить, а пролезла в постель тихо, как мышка. Обе девушки еще спали, трогательно обнявшись и перепутав черные волосы с разноцветными ленточками. Подумав, Алистер как можно тише выполз из кровати, осторожно оделся и удрал из квартиры, даже не позавтракав, – еще одних таких суток ему было не выдержать.

На улице было, как и каждый день, жарко и влажно, но к вездесущим запахам моря и зелени примешивался приторный аромат цветов. В голове прояснялось с каждым шагом, и к тому времени, когда он пересек порог шпионского гнезда, Алистер почувствовал себя вполне бодрым. Но, видно, самочувствие расходилось с внешним видом, потому что первыми словами Иверта были: "Совсем тебя девочки замучили!"

– Отвали, – отрезал Алистер. Вот только сочувственно-издевательских комментариев ему с утра... со дня пораньше не хватало.

– Ты хоть завтракал?

– Не успел.

– Пойдем со мной, я уже проголодался.

Предложение было, в отличие от комментария, здравое, и Алистер согласился. В столовой было в этот раз на удивление многолюдно и шумно.

– Откуда столько народа? – спросил Алистер, разглядывая толпу ребят в сине-черных костюмах разной степени линялости и поблескивающих комбинезонах, тоже отливающих синевой в такой компании.

– Мы просто попали на смену караула. Нельзя сказать, чтобы тут много кто сменялся, но так традиционно получилось, что если кто-то хочет пересечься, это хорошее время.

– Я уж было решил, что у вас в штабе всегда пусто.

– Ты не совсем неправ. Почему-то строители решили, что на Тейринне будет ошиваться куча народа, хотя не очень понятно, зачем они тут нужны, – объяснил разведчик, подхватывая тарелки. – Семьдесят лет назад, когда все только построили, здесь вообще было пусто, потом сюда переехала Анаренн, потом набрали гвардию, потом пригласили Совет и оборудовали госпиталь, не так давно Элис перенес сюда шпионское гнездо, и все равно все комнаты мы пока не заняли. Хотя кто захочет жить или работать в подвале?

– Да уж, – согласился Алистер, вспоминая свое пребывание в комнате без окон. – А почему вы вообще все здесь живете? Нельзя найти квартиру в городе?

– Можно, но здесь удобнее, а места достаточно. Мы часто бываем ранены или в плохом настроении; в город можно идти только под глухим блоком, иначе у всего квартала будет головная боль и депрессия. А тут есть немножко расстояния, оно действует как буфер.

– Понятно. Ты говорил что-то про смену караула.

– Существует гвардия... – Иверт задумался, отправил в рот подозрительно фиолетовый кусок. Алистер осторожно последовал его примеру, но блюдо, паче чаяния, оказалось вполне съедобным. – Раньше... Так я тебя сейчас совсем запутаю. Теоретически гвардия охраняет Анаренн, это главнокомандующая.

– Ты нарочно добавил туда женское окончание?

– Нет, я до этой части учебника не дочитал! – фыркнул разведчик. – Разумеется, нарочно. Я не виноват, что у вас нет специального слова. Учи имперский, у нас есть. Практически – гвардия занимается особыми поручениями. Как... "элитные войска" тоже не годится, их пятьдесят человек всего. В общем, подконтрольная только Анаренн группа. Анаренн у нас женщина занятая, характер у нее сложный, работать в группе она не любит, так что большей частью они предоставлены сами себе, так как охранять ее сейчас особо не от чего. Раньше они еще занимались гражданскими авралами на острове, но теперь здесь от линий не продохнуть, другого военного персонала – завались, так что их редко вызывают.

– То есть, они в основном валяют дурака? А караулы тут причем?

– Да нет, ошалеешь же – целыми днями ничего не делать. Они находят себе занятие – с нами, или с армией, или сами по себе... Караул – это, в общем, необязательная деталь. Но один или пара из них все время крутятся вокруг Анаренн и у главного входа, традиции ради. Ну и на всякий случай. А поскольку раньше от караулов было больше толку и сменялись они регулярнее, то все привыкли, что в это время можно встретиться. А сегодня еще у Майриты день рождения.

– Кто такая Майрита?

– Одна из гвардейцев, вон она в углу.

Приглядевшись, в Майрите можно было опознать женщину, но с первого взгляда он записал бы ее в "военный персонал, пол мужской, одна штука". Интересно, кого еще он туда по цветовой гамме записал? У Одени длинные волосы, а были бы короткие – быть бы ей засунутой в ту же категорию? Но они же все выглядят как подростки, а легко ли – без косметики и опознавательной одежды – отличить мальчика от девочки? В Федерации не очень сложно – движения и манеры разные, но здесь как-то не очень они различаются... Или он просто не на то смотрит, что вполне вероятно.

– Тебе с ней все равно ничего не светит, – предупредил Иверт, видимо, принявший задумчивость Алистера за какую-то другую эмоцию.

– Я ничего такого не имел в виду. А почему ты предупреждаешь?

– Жалко тебя.

– Что, в нее часто влюбляются?

– Бывает. Но от ее любовников к рассвету остаются выжатые тряпочки, так что желающих не так много, как могло бы быть.

– "Тряпочки" – это метафора? – уточнил Алистер. При желании все присутствующие в комнате могли слышать их беседу, но Иверта это явно не смущало, так что обсуждение женщины в таком тоне тут, кажется, оскорблением не считалось.

– До определенной степени. Ты доел? Потому что мне пора обратно.

– Ну пошли. – Алистер помог своему провожатому собрать посуду и последовал за ним наверх. В принципе, можно, наверное, уйти гулять... Но раз ему дали доступ к записям про Миэли, глупо им не пользоваться. Тем более что на улице уже темнеет... Ну ничего ж себе расписание! Но устроившись за "своим" столом у окна, Алистер сообразил, что расписание ни при чем – горизонт заволакивали темные тучи. Как они все-таки обходятся без стекол, ведь будет заливать комнату?

– Что тебя беспокоит? – спросила Одени, сидевшая у соседнего окна. Ленни сегодня не было, а Иверт уже отошел. С десяток находившихся в комнате разведчиков, кстати, никак не отреагировали на его присутствие, ну разве что Райни сказал: "Светлый день", – когда Алистер протиснулся рядом с его столом. Гуляй, милый друг, суй нос в святая святых разведки, вот мы и столик тебе для этого подобрали... Какая-то здесь реальность все время нереальная. Но она так хорошо укладывается в то, что они сами о себе говорят, – поневоле начинаешь верить.

– Будет дождь.

– А ты не любишь дождь? – удивилась девушка, продолжая жестикулировать одной рукой. Если она так общается со своим агрегатом, то это два параллельных разговора...

– А ты любишь?

– Я очень люблю. Свежо, и прохладно, и радуги. Вон там наверняка будет радуга. Там остров, только его отсюда не видно.

– А то, что здесь все зальет, тебя не смущает?

– А чему тут может повредить вода? А в библиотеке уже наверняка закрылись окна.

– Закрылись сами?

– Они тоже знают, что будет дождь. Раньше там были ставни, но их надо вручную закрывать, а пластик сам соображает.

– А здесь почему его не поставите?

– Так здесь не нужно... Или ты хочешь? Лучше просто отсядь подальше от окна, и я тебе перенастрою экраны. Мне лень возиться с новым пластиком – это час работы.

– Да нет, я просто спрашиваю.

– Ну как знаешь.

Девушка вернулась к работе, точнее, продолжила свой безмолвный диалог. Как они умудряются вести одновременные беседы? Или это для них типа как слушать лекцию, играя в "морской бой"? А что, может быть...

Запись с допросом началась с того места, где Райни оставил "закладку". Алистер погрузился в просмотр и записи, был ненадолго отвлечен каплями из окна, но, убедившись, что дождь теплый, написанное от влаги не расплывается, а экран, вместо того, чтобы отключаться и ломаться, вытягивает за подоконник гибкие щупальца, вернулся к изучаемой пленке и вскоре дошел до того места, где Миэли впервые пригрозили пытками. Показалось – или на лице пилота на долю секунды мелькнула обида? Пожатие плеч и равнодушное: "Ваше дело", – смотрелось дико, но органично... Что тут было показным: обида или равнодушие? Или обе эмоции маскировали страх? У кого бы спросить... Алистер приостановил запись и огляделся. Одени уже ушла, Ленни до сих пор не было, Райни и Иверт сидели далеко, а вот Алли, выходящий из комнаты дальней связи, поймал его взгляд и вприпрыжку подбежал к столу.

– Светлый вечер. Не хочешь пойти купаться?

– Под дождем?

– Ты не любишь дождь?

И этот туда же. Что за страсть к неусмиренным стихиям?

– Спасибо; может, в следующий раз. Алли, ты можешь ответить мне на пару вопросов или торопишься?

– Давай вопросы, – разрешил Алли, наклоняясь к экрану. – А, мне Ленни говорил. Ты что-то ищешь?

– Я не знаю, что ищу.

Алли кивнул; похоже, такая постановка проблемы его не удивила. Молодец. Обычно люди не понимают, как это – искать "не знаю что"... Алистер открутил запись на три минуты назад, запустил снова, остановил на том же месте.

– Ты можешь догадаться, о чем Миэли подумал в этот момент?

– С большой долей вероятности.

– Не расскажешь мне?

– А ты что думаешь?

Не надо забывать, что Алли тоже интересно, и тогда все будет путем... Любопытные ребята, но ты и сам-то, Алистер, хорош.

– Мне показалось, что он обиделся.

– Скорее, возмутился. А подумал, наверняка: "А не пошли бы вы со своими угрозами! Испугали!"

– Действительно не испугали?

– Не-а.

– Алли, а почему?

Имперец вскочил на мокрый подоконник, потеснив щупальца. Капли, до сих пор барабанившие по камню, нашли себе новую мишень.

– Болью и казнью можно испугать ребенка, – объяснил он. – Беременную женщину. Теперь мы знаем, что и вас. Но не солдата же! Это все равно как если бы ты решил угрожать мне переводом на полевую работу.

– А ты хочешь перевестись?

– Нет, мне здесь больше нравится. Поэтому если Райвен скажет, что завтра я лечу на Ко-Миринду, он меня расстроит.

– Но не испугает.

– Нет, что ты.

– Ты сказал "беременную женщину". А не беременную?

– Вряд ли... Всяко, конечно, может быть – люди разные. Но все-таки обычно боишься не за себя.

– Ясно. То есть, если бы Миэли пообещали пытать не его, а его товарищей, толку было бы больше?

– Не-а. – Алли мотнул головой, и с короткого хвоста посыпались брызги. – Они тоже, знаешь ли, не из яслей.

– А если бы нашли кого-нибудь из яслей?

– Тогда... не скажу, что толку было бы больше, но это была бы более действенная угроза.

– Шансов найти имперского ребенка ясельного возраста у них, конечно, не было, – заметил Алистер. Объяснение опять соответствовало тому, что он видел, но не здравому смыслу. Придется смыслу пока потерпеть...

– Имперский необязателен, – уверил Алли, соскакивая на пол. – В этом возрасте они еще не знают, где живут. У тебя есть еще вопросы, или я могу идти купаться? Ты точно со мной не пойдешь? Я буду учить Кайла пользоваться респиратором; тебе бы тоже не повредило.

– Нет, я пока посмотрю, спасибо.

– Ну, смотри.

Алли встряхнулся, как щенок после душа, разбрызгивая капли, пробежал между столами и скрылся в коридоре. Алистер помотал головой, пытаясь избавиться от ощущения расслоения реальности: Алли-разведчик, хладнокровно суливший ему пытки и мастерски ведший допрос, совершенно не стыковался с жизнерадостным и непосредственным кошмаром школьного возраста... Как у него самого-то голова не болит, так переключаться? Или все еще хуже, и он эти две личности как-то совмещает? На экране замерли Грашичек и Миэли. Алистер вздохнул и включил запись.

Он опять засиделся до глубокой ночи, оторвавшись от «кино» только однажды, когда Райни остановил, как в прошлый раз, запись и предложил ему закончить на сегодня. Алистер сначала послушался и спустился вниз поужинать, но потом понял, что никуда не хочет идти, передал девочкам (через Райни), что встретится с ними завтра к вечеру, и вернулся назад. Комната – он видел это краем глаза – постепенно пустела и в конце концов опустела совсем, за окном было темно, от нескольких панелей исходил неяркий белесый свет, а на экране перед ним вопросы и ответы чередовались с угрозами и посулами. Миэли по-прежнему проявлял доброжелательный интерес ко всему подряд, Грашичек нервничал и переживал. Алистеру пришло в голову, что Грашичек прекрасно знал, что именно собираются делать со строптивым пленным в случае, если у него не развяжется язык, и даже если развяжется. Поэтому и переживал? Имперцы говорили, что за Алистера начальник заступался – мог ли он и Миэли стараться избавить от пыток? Вообще-то мог... Или, по крайней мере, хочется так думать.

– Сколько эскадр входит в состав имперского флота?

– Не имею ни малейшего представления.

А про детекторы-то охранники правду говорили... Не мог Миэли не знать, что слово "эскадра" к флоту Империи неприменимо. Или он просто пользуется тем, как поставлен вопрос? Нет, так все равно не получится, тут что-то другое...

– На каком принципе работает антиграв?

– Ты еще таблицу умножения до двух тысяч спроси.

– Отвечай, пока тебя спрашивают по-хорошему.

– Ну откуда мне знать, я что, его когда-нибудь видел?

Движение справа оторвало Алистера от очередной серии вопросов. Он остановил запись и обернулся – Ленни устраивался за столом чуть дальше от окна.

– Хочешь обратно свое место?

– Какая мне разница? – улыбнулся имперец. – Светлой ночи. По тебе девочки все глаза выплачут.

– Я обещал, что завтра приду.

– Ну, может, до завтра и не успеют. Как кино?

– Пока ничего, – Алистер уже вернулся было к просмотру, но надумал задать еще один вопрос: – Ленни, а что ты здесь делаешь в такое время?

– Почитаю чуть-чуть.

– У тебя срочная работа?

– Нет, срочного пока ничего не нашлось.

– Тогда почему ночью?

– А ты почему ночью?

Логично. Опять.

– Мне все равно когда, у меня же нет работы.

– А мне все равно когда, потому что моя работа не привязана к реальному времени. Был бы в дальней разведке, было бы другое дело.

– Но все остальные не работают по ночам.

– Сегодня – нет. – Ленни пожал правым плечом. – В другой день, может, кто и задержится. Я же тебе говорил, Алистер, я плохо сплю.

– Почему?

– Потому, что когда машины пережгли мою нервную систему, там что-то "перемкнуло", – спокойно объяснил разведчик, начиная жестикулировать своей панели. Экраны тускло засветились разными цветами. – Это мне еще повезло. У Райни такие мигрени, что он не может смотреть на свет.

– Это когда-нибудь пройдет?

– Представления не имею: техника вся новая, медицина – тоже. Может, и пройдет.

– Райвен говорил, ты заранее знал, чем твоя работа закончится.

– Знал, конечно. – Ленни перестал жестикулировать. – Мне объяснили. А почему ты у него спрашивал?

– К слову пришлось. А как объясняли?

– Элис приезжал в разведшколу и разговаривал со мной и Диннэ на эту тему. Сказал, что у нас способности к работе с техникой и обработке информации и что он может использовать нас в дальней связи, где каждый год сгорают операторы. Про дальнюю связь мы знали и раньше – у нас были обзорные лекции. Так что Элис только обрисовал нам, как выглядят травмы и как тяжело потом работать с техникой – этого в лекциях еще не было, ну, или не было в подробностях. Диннэ отказалась, ее "запасным вариантом" на случай, если в Федерацию не отправят, был пилотаж, и обрубать эту возможность она не хотела. А я никогда особо не интересовался полетами.

– Я все равно не понимаю, почему ты согласился.

– Было интересно. И операторы действительно вылетали поначалу каждые полгода, даже чаще.

– А бессонница на всю жизнь потом – это нормально?

– За такое – не жалко, – улыбка у Ленни была в этот раз настолько бесшабашной, что его собеседника пробила дрожь. За какое "такое", хотелось бы знать?

– Так было здорово?

– Представь себе, что ты влюблен. По уши. И объект твоей страсти отвечает тебе взаимностью. И вы вместе можете посмотреть в любую точку Федерации или Империи, пролезть в любую дырку, оставить любой след... Представил?

– С трудом.

– Не ты один. Не попробуешь – не поймешь.

– А что, иммигранты могут попробовать?

– Сэнди предлагали.

– И он отказался?

Ленни кивнул, продолжая свой безмолвный монолог, обращенный к экрану. Или уже диалог?

– Потому что не хотел "сгореть"?

– Не знаю, не спрашивал. Скорее всего.

– Откуда у вас, кстати, Сэнди?

– Он был пилотом космографической экспедиции, которая "открыла" Гизаэллу. Много общался с Викой и Иртаном – ты пока их не знаешь, – и когда началась война, попытался высказаться в поддержку партии мира. Была такая партия, помнишь?

– Смутно.

– Неудивительно – ее нечасто показывали в новостях. Когда партию мира разогнали, он был арестован. Им повезло, что их не очень принимали всерьез. Организаторов посадили за подрыв обороноспособности, а Сэнди получил пять лет условно и вылетел из ассоциации пилотов. Точнее, вылетел бы к следующей ассамблее. Только он не стал этого дожидаться и переехал сюда.

– И вы разрешили?

– Почему нет?

– А здесь он почему работает?

– А где еще он мог оказаться, единственный на всю планету иммигрант? В храмовой школе?

Да, действительно.

– Он и научил вас языку?

– Он, и Иртан, и Вика. И Бенджамен с ребятами, потом.

– А Бенджамен откуда?

– С Эроса. Помнишь, оттуда была массовая эвакуация, когда Солнечная Корона осадила Сектор?

– Нет.

– Ну, может, об этом не говорили; я специально не смотрел. Они грузили всех гражданских на лайнеры и автоматические транспорты и отправляли в Сектор Единорога. Один транспорт с детдомовскими питомцами сбился с курса или, может, изначально на нем не стоял. Старшим там был Бенджамен, ему тогда было шестнадцать. Когда он дрожащим голосом попросил у нас убежища, устоять могли... да никто не мог, наверное. Или, по крайней мере, история о таких умалчивает.

– А я думал, ты мне еще одну душераздирающую историю про политические разногласия расскажешь...

– Заблудившиеся в космосе дети для тебя недостаточно душераздирающи?

– А домой слабо было отправить?

– Да они особенно не рвались...

– Алистер, светлой но-очи, – сказал коммуникатор под столом незнакомым девичьим голосом. Алистер вздрогнул; Ленни фыркнул.

– А я, Гиата? – спросил он. Алистер, категорически не узнавший голос, глянул на него благодарно и сказал: "Тебе тоже".

– Ты – не лезь в чужие разговоры, – посоветовала девушка и смолкла.

Ленни рассмеялся.

– Ничего себе у этого прибора искажение! – восхитился Алистер, когда стало ясно, что ему больше ничего не скажут. – Совсем не похоже! Он плохо воспроизводит этот диапазон? Райвен звучал идентично.

– Это не прибор, это девочки, – улыбнулся Ленни. – Она передает свой голос, как сама его слышит. Ты же знаешь, что мы слышим себя с искажением, да?

– Разумеется, знаю. А Райвен тогда почему?..

– Райвен шпион, он работает с информацией. Было бы странно, если бы он не контролировал такие вещи.

На самом деле странно было то, что им приходило в голову это контролировать. Зачем? Кому вообще могло прийти в голову, что это надо как-то корректировать? Ну, вот сидит один, который свято в этом уверен...

– Кому какая разница, как он звучит по связи?

– Никакой, разумеется; это автоматически получается. Мы просто замечаем такие вещи. Нечаянно. А Гиата замечает, как она выглядит и какими трелями разговаривают птицы по утрам. Каждому свое.

– Ты хорошо знаешь Гиату?

– Тебе Алли не говорил, что это наша работа – всех знать?

– Поскольку он заливал мне это про Райни, я не очень впечатлен.

Ленни засмеялся и мотнул лохматой головой.

– Туше. Молодец, Алистер. Ты будешь еще смотреть или пойдешь спать?

– А если я продолжу задавать вопросы?

– Я бы отправил тебя в библиотеку, только ты читать пока не умеешь... Научить тебя, кстати?

– Ну, научи.

– Давай тогда договоримся на утро? А сейчас я почитаю, ты посмотришь и отдохнешь, и все будут довольны?

Компромисс. Ну, пусть будет так. Алистер включил запись и произнес, отворачиваясь к экрану: "Договорились".

«Утро» оказалось поздним, потому что Алистер ушел спать только к заходу луны (его часы показывали, конечно, время другой планеты, а как оно соотносится с местным – никто ему пока не объяснил). Проснулся он, правда, разбуженный светом и ветром с моря, рано, поразмышлял немного о том, как хорошо было бы поваляться в постели и никуда не идти, но любопытство все-таки выгнало его за дверь сразу после быстрого умывания. Когда же, в конце концов, начнет отрастать щетина? Не то чтобы она была ему нужна, но что же делает этот крем с кожей? Неудивительно, что баночка была такая маленькая...

Ленни еще торчал в аналитическом отделе, теперь уже в компании. Одени махнула ему рукой, несколько ребят поздоровались, Алли крикнул через полуоткрытую дверь: "С добрым утром, Алистер!"

– Ты уже завтракал? – спросил Иверт.

– Пока нет.

– Хочешь? Я с тобой схожу.

– Может, позже. Ленни мне кое-что обещал.

– Что?

– Жаркие поцелуи, – проворчал объект разговора, не оборачиваясь. – Алистер, минуту, я заканчиваю.

Алистер заглянул ему через плечо. На одном из экранов был текст на Стандарте, и он нагнулся поближе, пытаясь прочитать бегущую строку. Жесткие волосы имперца пахли морем и травой, как Гиатины. Они тут совсем не используют косметику, даже странно. Не считать же девчачьи "сценические" разводы макияжем...

"... повышен в звании и назначен главным инженером дестроера "Измир"". Экран поблек. Ленни встал, едва не задев не успевшего отстраниться наблюдателя, и развернулся к нему лицом. Алистер отодвинулся на разговорную дистанцию.

– Это про кого? – нагло спросил он.

– Интересный парень к нам в плен попал; Вика попросила его биографию посмотреть.

– И что?

– Пока ничего особенного не вижу. Какая-то мутная история с ним была в начале службы, но вот какая именно... Может, Алли посмотрит, если будет время.

– Зачем ей?

– Я не спрашивал, и вообще она просила Элиса, а мне перепоручили по цепочке. Ну что, пошли читать?

– Если ты еще не спишь.

– Это подождет, – оптимистично пообещал Ленни. – Библиотека дальше по коридору, за лестницей.

За лестницей обнаружилась еще одна галерея с фонтаном-каскадом, а дальше, за двойной деревянной дверью, – книгохранилище. Алистер видел такие в кино и музеях, а вот в обыденной жизни не встречал. Хотя в колледже была комната с коллекционными бумажными изданиями... Но там все было строго, сухо и опрятно, а здесь насыщенный влагой воздух гулял меж стеллажей и столов, в дальнем от двери закутке валялась груда подушек, и на всех поверхностях стояли и лежали книги, свитки и бумажные россыпи. Экраны, вкрапленные в стены там и сям, пара таких же, как в шпионском гнезде, "интерактивных столов", огромное пупырчатое... нечто с тонкими хрупкими листьями-ушками, кокетливо выглядывавшими в синее небо, под одним из окон... Людей в помещении не было.

Ленни уверенно прошел ко второму справа низенькому стеллажу, снял со средней полки пару книг и разложил их на ближайшем столе. Алистер, борясь с желанием немедленно запустить куда-нибудь руки, последовал за ним.

Книжки оказались вариантом учебника "для самых маленьких", с картинками и крупными буквами. На первом развороте была азбука, с такими же, как в детских воспоминаниях Алистера, "говорящими квадратиками". Только дома рисовали по одному предмету обихода на букву, а здесь в каждом поле теснился целый хоровод. Черная закорючка во весь квадратик была, похоже, имперской буквой, красная закорючка рядом с ней – транскрипцией на Стандарте. Черно-красные ряды маленьких закорючек под каждой картинкой, наверное, называли предмет... Какая странная идея – вписать транскрипцию буквы после каждой буквы! Это вообще можно прочитать, или сразу голова закружится?

Первая закорючка в серии была похожа на галочку; транскрипция утверждала, что произносится она как "и". Фон заверял, что "огонь" (или пламя, или костер, или пожар – кто знает, что имел в виду художник под ярко-алыми язычками?) начинается с этой буквы и читается как "ирэ". Еще с "и" начинались "птица" (инн-йора), "цветок" (иале), "капля" (иидаэ), "меч" (или "шпага", или что-то в этом роде – итталирен) и "палевая кошка" (икеар). Ударения были аккуратно выделены в транскрипциях жирным шрифтом – Алистер еще из лекций Тэфи помнил, что их обычно больше, чем одно на слово. Правда, из переливающегося акцента Гиаты с Таишей это можно было бы и без объяснений понять. Следующая буква была в синих тонах, потому что вода, или волна, или влага, начиналась с "т". Всего в алфавите было сорок пять значков – тридцать отдельных звуков и пятнадцать слогов. Рисуночная азбука заняла полкниги, но к последней картинке Алистер с удивлением осознал, что постоянные черно-красные повторения в словах-примерах принесли плоды и половину он уже, кажется, запомнил.

– Ну как? – спросил Ленни, до этого момента стоявший рядом беззвучно и неподвижно. Алистер чувствовал, конечно, его присутствие, но оно почти не мешало.

– Удачно сделано.

– Скажи автору, она будет рада.

– Я ее знаю?

– Посмотри последнюю страницу.

В самом конце книжки оказался портрет Тэфи, выполненный одной четкой летящей линией. Алистер педантично сличил буквы под улыбающимся лицом с азбукой.

– Рисовала тоже она?

– С начала до конца.

– Надо же, какая она талантливая.