Текст книги "Приключения иммигранта - Алистер (СИ)"

Автор книги: Кэтти Джемисон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 30 страниц)

– Следуй за мной, – велел его знакомый-незнакомый провожатый. В этот раз голос прозвучал практически в ухе; значит, помимо всего прочего, в этом странном скафандре было рабочее радио. – Мы будем делать то же самое, что и они, так что смотри.

Четыре тени пробежали к черному квадрату пространства, оттолкнулись от кромки и полетели вперед, на ходу теряя цвет. Еще пара секунд, и их невозможно стало отличить от окружающей черноты. Через секунду приклеенный к "спасителю" Алистер последовал за ними.

Пустота космоса обступила их, словно чернильная лужа. Вокруг базы не было космических тел, только чернота. Против воли Алистер прижался к спутнику теснее.

– Ты боишься открытого пространства? Потерпи, нам недалеко, – успокоил его провожатый. – Хочешь, закрой глаза, я тебя развлеку.

– Да нет, я не очень боюсь, – уверил его Алистер. – Но я не узнаю твой голос.

– Ленни. А я думал, ты сразу узнал.

– Я просто еще в шоке, – совершенно честно признался Алистер, хотя на кой имперцу были эти откровения... – Зачем я вам нужен?

– Ты нахватался у командующих? – в голосе Ленни послышался смешок. – Ни за чем. Мы тебя здорово подставили, и ты хорошо держался у нас. Обидно будет, если тебя застрелят от того, что у аналитиков несварение информации... Твой майор, кстати, отстаивал тебя до последнего, если тебе интересно.

– Грашичек? – поразился Алистер.

– Он самый. Такой скандал закатил, мы очень удивились...

– И что?

– И ему велели заткнуться и нейтрализовать перебежчика, пока ты чего-нибудь не натворил. Я подозреваю, что он готов был шлепнуть твою подпись в официальную версию, не заставляя тебя ее угадывать, но раз уж ты отказался подписывать что бы то ни было...

Неужели все могло быть так просто? А если да, то что? Может, надо было не ломаться, а делать, что велят? Мама, опять же... Но... но. В любом случае, чем в тюрьму, лучше, наверное, на Гизаэллу.

– А сейчас мы куда?

– Сейчас нас подберут ребята, и домой. Умываться, ужинать, переодеваться во что-нибудь сухое и чистое... Ты какого цвета предпочитаешь сухое и чистое? У тебя любимый – синий, я ничего не путаю?

– Паразит, – огрызнулся Алистер прежде, чем сообразил, что и кому говорит. – Я после ваших издевательств, кроме красного, ни одной тряпки не надену.

Ленни рассмеялся прямо в ухо, и Алистер поморщился, не зная, как убавить громкость.

– Молодец, – похвалил имперец сквозь смех. – Так с нами и надо. Будет тебе красное, желтое в крапинку, какое хочешь. И ни одного вопроса; разве что ты сам их задашь. Мы тебя не обидим, не волнуйся.

– У тебя сложилось впечатление, что я так сильно трясусь за свою шкуру? – поинтересовался Алистер. Его била дрожь от воображаемого холода – на самом деле комбинезон был прекрасно изолирован.

– Нет, конечно, но вдруг тебе интересно? Хоть чуть-чуть, – примирительно-издевательски сказал Ленни. – Ну как тебя еще отвлечь? Алли по тебе соскучился. Который день теребит ребят вопросом, когда они наконец будут готовы тебя забрать, и обещает сводить на "обед без приключений". Уж не знаю, получится ли у него совсем без, но, по крайней мере, гарантированно постарается. Вон видишь точку впереди? Не туда смотришь! Прямо перед тобой, темно-серое пятнышко, как соринка в глазу. Да, теперь туда. Видишь?

– Да.

– Это наш транспорт. Ну ладно, ну неужели все так плохо?

– Да с чего ты взял? – возмутился Алистер. – Все прекрасно. Моя жизнь, можно сказать, вошла в свою нормальную накатанную колею!

– Зачем тебе колея? – поразился Ленни. – Ты же едешь в совсем новое место, неужели тебе не любопытно?

Любопытно было, но на место всех сопутствующих чувств просочилась звенящая тишина. Говорили же ему, не доведет до добра его длинный нос... Алистер кивнул, но промолчал.

Катер, может, даже тот же, на котором катали его Алли и Ленни, действительно ждал их в пустоте и, едва выловив пассажиров в люк, ушел в подпространство. «Недолгое» свободное падение заняло почти три часа – это Алистер проверил, когда вылез из скафандра и смог взглянуть на часы. А казалось – десять лет... Имперцы тоже поснимали внешние скафандры (внутренние комбинезоны почти от них не отличались), и Ленни, теперь хорошо узнаваемый, обернулся к пленному с вопросом: «Есть хочешь?»

– Хочу, – отозвался Алистер, хотя понятия не имел, сможет ли он проглотить что бы то ни было . Но имперец, очевидно, не сомневался в возможности гастрономического подвига, потому что вся компания потащилась в рубку здороваться с пилотом и есть странного вида кашу из глубоких тарелок. Против ожидания, Алистер не подавился первым же глотком, а наоборот, почувствовал себя значительно лучше и вспомнил, что очень давно ничего не ел.

– Расчетное время прибытия – шесть часов, – объявил пилот, когда все покончили с добавкой. – Не хотите поспать пока?

– Алистер, ты как? – спросил Ленни, собирая тарелки и укладывая их аккуратной стопочкой в нишу на стене.

– Я устал.

"Устал" – это было не то слово. От допросов, потери крови, недосыпа, переживаний, сумасшедшего полета и сытной еды его неудержимо клонило в сон.

– Тогда пошли, – скомандовал Ленни и повел его и еще одного из сопровождающих в тесную каюту с огромной мягкой кроватью, куда все трое и улеглись вповалку. Алистер не понял даже, были ли на постели одеяло и подушка, – провалился в темноту, едва приняв горизонтальное положение.

Он проснулся сам, в той же кровати, один, полностью отдохнувшим. Конечно, прошло не шесть часов, а гораздо больше – вон и часы подтверждали. Пока Алистер, сидя на постели и прижимая подушку к сердцу, пытался сообразить, что ему делать, дверь открылась, и в нее протиснулся вчерашний пилот.

– Светлый день. Ты меня помнишь или нет?

– Риэ, правильно?

– Правильно. Риальдэ полностью, но ты уже понял, что мы всех сокращаем, да? Я пилот второй линии. Выспался?

– Спасибо, выспался замечательно.

– Иди умойся, – Риэ швырнул в его сторону сверток, который до сих пор держал в руках. – Это тебе шпионы передали. Как оденешься, выходи.

Сверток оказался мешком с одной лямкой. В нем обнаружились комбинезон неопределенного покроя и такого ярко-алого цвета, что носить его можно было только зажмурившись, открытые сандалии и туалетные принадлежности. Мило. Ну, то есть, цвет одежды явно демонстрирует чье-то неуемное чувство юмора, но в целом... Алистер разложил шмотки на постели и полез в душ.

Через четверть часа, одетый, свежий и готовый если не к подвигам, то, по крайней мере, к выяснению обстоятельств собственного чудесного спасения, он заглянул в рубку, был выведен Риэ наружу, на подобие космодрома, где больше сотни катеров расположились на едва примятой траве, как будто так и надо, и получил указания о том, как добраться до дворца. Провожать его никто не собирался. Алистер закинул сумку на плечо и пошел между гревшимися на солнце серыми боками, по едва заметной тропинке, между кустов, вниз по вырубленным в камне ступенькам, во внезапно вставший перед ним город, по улице прямо-прямо-направо-прямо-направо-еще-раз, к задним воротам того сине-черно-серого здания, которое он с таким удовольствием покинул едва ли неделю назад.

У ворот он, как ему и было велено, постоял пару минут и уже совсем было собрался осторожно зайти внутрь, как ему навстречу выбежал Райвен. Не вышел чинно из двустворчатой двери, неспешным шагом пересекая двор, а именно выбежал, скатившись с последних ступенек и едва затормозив перед своим гостем-пленным-иммигрантом-добычей – кто он тут теперь, поди разбери.

– Добро пожаловать обратно, гроза контрразведки! – весело сказало второе по значимости, если, конечно, верить Бенджамену, лицо в имперском РУ. – Пошли, будем разговаривать. Или у тебя плохие воспоминания про это место?

– Мы же в подвалы не пойдем, – равнодушно пожал плечами Алистер, хотя плохие воспоминания, конечно, были, а уверенности в том, что подземные помещения ему не грозят, как раз не было.

– Не хочешь – не пойдем, – успокоил Райвен. – Ты здесь гость, не пленный, не источник информации, даже не законная добыча. Я понимаю, что ты сразу не поверишь, но мы не ждем от тебя ни информации, ни сотрудничества, ни даже, на первое время, работы вообще. Ты можешь, если есть желание, послать меня подальше, развернуться на 180 градусов и уйти гулять – я тебе даже слова не скажу. Хочешь?

– Да нет, пойдем поговорим, – возразил Алистер. Насчет "не пленный и не добыча" – очень хотелось верить. Получалось, правда, не очень, но у них же ничего не понять... Может, и так бывает. И даже если они будут теперь осторожно его обхаживать ради каких-то своих целей, это лучше, чем прямое давление.

Райвен довел его лестницами и коридорами до зала с фонтаном, который Алистер уже видел раньше, устроился на каменном бортике и предложил Алистеру последовать примеру. Вода в фонтане была соленая, морская – это Алистер выяснил, как только попробовал отхлебнуть прозрачной жидкости из поднесенной к губам ладони.

– Хочешь пить? – тут же спросил Райвен.

– Да нет, я так, – но разведчик уже протягивал ему снятую с пояса флягу и Алистер глотнул. Не вода, но что-то удивительно освежающее, хотя слаще, чем нужно в такую жару... – Спасибо.

– Всегда пожалуйста. Теперь послушай меня внимательно. Мы забрали тебя с базы потому, что по нашей милости ты влип в крупные неприятности. Мы подозревали, что так и будет, потому что уже который год поддерживаем об Империи определенный набор "устойчивых фактов", а твой доклад в них не вписывался. Доклад разведчика, которого отпустили за день до тебя, вписывался лучше, поэтому его версия была признана правдивой, а твоя – злостной дезинформацией. Нам тебя жалко, но не настолько, чтобы во вред себе менять легенду, сам понимаешь.

Алистер кивнул. Чего уж тут не понять? Но все-таки спросил:

– А что за набор фактов?

– Кроме того, что мы едим женщин и мучаем детей? Ну, или наоборот? Что Гизаэлла – часть крупной индустриальной державы, возможно, отколовшаяся много лет назад колония Федерации, и имеет, за небольшими исключениями, ту же самую техническую базу, политическую структуру и направление развития. Не то чтобы твой доклад совсем нельзя притянуть к этой теории за уши, но надо же было захотеть тянуть... В любом случае, мы не имеем на тебя никаких видов, просто жалко было бы смотреть, как тебя расстреливают за хорошую работу. Ты можешь, если хочешь, вернуться в Федерацию. Силой держать не будем. Если решишь остаться у нас, можешь работать в любой области и ездить, где понравится, но пока рекомендую просто погулять. Вот деньги на первое время, – Райвен вынул из кармана и протянул ему небольшой кошелек.

– Что, прямо так "гулять"? – уточнил Алистер. – Без гида?

– Это я тебя должен совсем ни в грош ни ставить, чтобы обратно к Бенджамену отослать, – улыбнулся имперец. – Погуляй, поспрашивай, сам со всем разберешься – разведчик ты или нет? Вверх по этой лестнице и в конце коридора, слева, есть свободная комната – жить можешь там. С вопросами приходи к нам – прямо через ту дверь, дальше сам поймешь. Иди развлекайся; очень сильно тебя здесь никто не обидит.

– Так и не скажешь, что вам от меня надо? – напрямую спросил Алистер, слегка обалдевший от такого варианта "ориентации".

– Если захочешь, возьму тебя в аналитический отдел, там ты очень пригодишься, – пообещал разведчик, откидываясь на бортике и только чудом не сваливаясь в фонтан. – Но силой добиваться от специалиста сотрудничества идиотов нет. Ты нам при первой возможности так "насотрудничаешь" – мало никому не покажется. Ну что ты смотришь на меня таким невинным взглядом: вон твое прошлое начальство пыталось – помогло это им? Иди, правда, погуляй – от тебя же одна тень осталась в этих ваших застенках...

И Алистер пошел гулять. А что ему еще оставалось? Коридоры и лестницы вывели обратно к задней двери, в яркий, влажный, ароматный воздух, на неширокие улицы имперской «столицы» с их свешивавшимися из каждой щели плетями вьюнков и зарослями цветущих кустов по всем углам. Интересно, как здесь может разойтись хоть какой-нибудь транспорт, и где он вообще, этот транспорт, и не все ли теперь равно... Улицы были, как и в прошлые разы, не людными, но и не пустыми. Пробегали туда-сюда ребята в синей форме и в меняющих на глазах цвет комбинезонах, прошло несколько девочек... женщин с детьми на руках, вприпрыжку передвигались дети постарше, и никто, казалось, не обращал ни малейшего внимания на светлокожего человека в вырви-глаз-красном костюме. Впрочем, оказалось, что алый – это еще ничего. Когда Алистер ушел подальше от центра, на глаза стало попадаться меньше военных и больше людей в одежде таких цветов, какие дома не увидеть было бы даже в цирке. Лимонный, оранжевый, бирюзовый... или, того лучше, канареечный и ярко-голубой вперемешку. Алистер прошел мимо продовольственной лавки, подумал было купить чего-нибудь съестного, но только свернул в очередной переулок. Не хотелось ему ни с кем разговаривать, да и есть, в общем, не хотелось, хотя кормили его в последний раз давно.

С отдалением от дворца улицы пустели, хотя застройка оставалась примерно такой же – создавалось впечатление, что весь город был спроектирован в одно время. Правда, не так долго он и гуляет... Алистер прошел уже несколько кварталов, не встретив ни одного человека, хотя несколько раз слышал из незастекленных окон голоса, когда перед ним неожиданно блеснуло море. Надо же, а он-то думал, что идет вдоль берега... Или здесь берег поворачивает?

Мостовая была на пару метров выше воды, и к идеально-белому песчаному пляжу спускались ступеньки с каменными перилами. На перилах сидела девочка в красно-желтом платье и играла на... флейте? Если бывают флейты из двух дудочек или, может быть, они как-то по-другому называются. Алистер остановился посмотреть. Девочка, шоколадная и черноволосая, как все имперцы, сидела лицом к морю, слегка болтала ногами и выдувала из своего инструмента затейливую прыгающую мелодию. Ее волосы были заплетены в десяток косичек красными и желтыми, как платье, лентами, концы которых свисали до талии... Сумасшедшая прическа, но красиво как! Девочка, видимо, почувствовала его присутствие, обернулась, не прекращая играть, и Алистеру показалось, что ее глаза зажглись, как фонарики. Она спрыгнула с перил, переворачиваясь в прыжке к нему лицом, встала у лестницы, топнула ногой в такой же сандалии, как у Алистера – нет, не такой же, на ее обуви были еще бубенчики – и заиграла новую мелодию, заводную и быструю. Топнула ногой – звук был почти как от барабана или бубна, – чуть откинулась назад, топнула еще раз, и мелодия разлилась по ее телу танцем. Алистер стоял, зачарованный переливами флейты, ритмом звонких сандалий, разлетом подола и косичек с лентами на фоне синего-синего моря, и был готов стоять, наверное, всю жизнь, но в какой-то момент девочка закрутилась вокруг своей оси, в последний раз топнула ножкой и опустила инструмент.

– Фу-ух, – ее выдох тоже был мелодичным, почти как свист. – Светлый день. Нравится?

Она зазвенела-зашлепала ему навстречу и остановилась в полушаге. Только сейчас Алистер рассмотрел, что ее платье – это на самом деле отдельные полосы ткани, скрепленные на плечах узелками-розочками и на талии – поясом и надетые на голое тело. Ну ничего ж себе! И не боится первого встречного в пустынном переулке, так наряженная!

– Очень нравится, – с трудом подобрал слова на незнакомом языке Алистер.

Девочка просияла.

– Ты ... ... – видно, по нему было заметно, что он не разобрал ни одного щебечущего слова, потому что она перешла, запинаясь, на Стандарт. – Ты толль-ко что при-йе-х'ал?

Оказывается, – все познается в сравнении – военные тут разговаривали практически без акцента, кто бы мог подумать? Но, по крайней мере, теперь он мог ее понять.

– Только что. Ты чудесно играешь.

– Меня зовут Гиата, – продолжила знакомство девочка. – А тебя?

– Алистер.

– А-лли-с-те-рр... так?

– Практически так.

– Я так рада познакомиться! – короткие слова удавались ей гораздо лучше длинных, но грамматика была правильной все время. – Ты любишь музыку? А умеешь играть?

– Очень люблю и совсем не умею.

– Хочешь, научу?

– Этому долго учиться, – ляпнул Алистер очевидную глупость. Как будто она сама не знает, насколько долго и как трудно.

– Самому главному – очень быстро, – обнадежила ничуть не обескураженная Гиата. – Ты умеешь свистеть?

Для примера она издала пару переливчатых громких трелей. Так Алистер, конечно, не умел, но почему-то тоже свистнул на пробу, то ли заразившись ее неуместным энтузиазмом, то ли... велели ему гулять, в конце-то концов? Вот он и гуляет.

– Очень хорошо! Свистни так же в свирель! Ну давай!

Девочка протянула ему инструмент, и Алистер осторожно подул в предложенный конец. Звук получился слегка излишне свистящий, но вполне терпимый. Осмелев, он дунул еще раз – с тем же результатом.

– Молодец! Еще!

На пятой попытке качество свиста Гиату, видимо, удовлетворило. Она потянулась вверх и зажала пару дырочек на... свирели, значит, не флейте, своими пальчиками. Звук поменялся.

– Вот та-ак... Ты свисти, свисти.

Гиата заткнула еще несколько дырочек, но потом ей, видимо, неудобно показалось стоять все время на цыпочках (Алистер был намного ее выше), и она попросила:

– Пойдем сядем на ступеньки. Лицом к морю. Ты садись на вторую, а я – на верхнюю.

Алистер, заинтригованный до предела, сел, как было велено, опять поднял инструмент к губам и чуть не уронил его, когда девочка вплотную прижалась сзади, обхватив его коленками за бока, протянула руки поверх его плеч, так, чтобы пальцы были над свирелью, и велела: "Теперь накрой пальцами все дырочки!" Он подчинился, Гиата накрыла его пальцы своими и скомандовала: "Теперь чуть подними. Чуть-чуть, вот так. Я буду нажимать сверху, когда надо, а ты свисти ровненько и не забывай дышать иногда. Ну, давай!"

Алистер послушно засвистел, совершенно не понимая, зачем он все это делает. Звук каждый раз получался громкий и на удивление мелодичный. Гиата опустила их пальцы на одну из дырочек, вторую, третью, две сразу, три сразу, и Алистер от шока чуть не перестал дышать. Под его руками незаметно возникла мелодия – медленная, несложная, но, несомненно, она там была. Он продолжал свистеть в сдвоенную трубочку, а ее хозяйка, тепло прижимающаяся своим едва одетым телом к незнакомому мужчине, плотно зажимала его пальцами отверстия, и музыка, становясь все сложнее и интереснее, слетала из свирели на пляж.

Конечно, Алистер быстро устал, но за пару секунд до того, как у него сбилось дыхание, Гиата потянула свирель вперед и вниз, перехватила ее и пересела на ступеньку рядом с ним – все одним движением. Вот что значит – танцовщица...

– Вот видишь! Теперь ты умеешь играть!

– Разве это так называется?

Девочка рассмеялась.

– А я не сказала – "хорошо умеешь"! Я вечером играю... для людей. Это как сказать? Хочешь пойти со мной?

– Концерт. А можно?

– А почему нельзя? Но только, все-таки, наверное, не концерт... Хочешь?

– Хочу.

Гиата вскочила, звякнув сандалиями.

– Пойдем. Нам надо поесть и... на-краа-си-ться... так?

– Так, – согласился Алистер, хотя не мог понять, каким образом ее могла улучшить косметика. Впрочем, он и дома этого про большинство женщин не мог понять.

Гиата провела его вниз по лестнице, потом по пляжу до следующих ступенек наверх, в переулок, налево-направо-налево-налево – и во внутренний дворик, увитый цветами и плющами, со столиками, барной стойкой и сценой посередине. Сцена была приподнята над полом и совсем невелика... Ну конечно, ей не надо много места. Кафе или ресторан (что именно это такое и как их здесь различать, кто знает) было абсолютно пусто, но его проводница пошуровала за стойкой, извлекла из каких-то недр корзинку с хлебом, сыром и фруктами, зачерпнула из бочонка по чашке чего-то темного и жидкого, поставила это все на один из столиков, попутно сунув одну из булочек за щеку, и жестом пригласила Алистера присоединяться. В бочонке оказался сок, аппетит у девочки был хороший, и вдвоем они быстро прикончили предоставленную снедь.

– Не устал? – спросила Гиата, убирая пустую корзинку и чашки обратно за стойку.

– Нет.

– Ну пойдем тогда, посмотришь, как я крашусь, и будет пора.

Такого предложения он ни разу в жизни не получал. Куда он влип, и кем она его, интересно, считает? Ну, кроме экзотического гостя...

– А заплатить не надо? – спросил Алистер, вставая.

– Не-а. Ты здесь гость.

За стойкой оказалась подсобная комната с парой столов, связками остро пахнущих трав по углам, корзинками чего-то наверняка интересного у стен и зеркалом в углу. Гиата подбежала к зеркалу, достала с полки коробку с косметикой, больше всего похожую на набор "раскрась сам", который был у него в детстве, опустила палец в одну из баночек, повернулась к зеркалу и нарисовала на щеке золотую спираль. К этому украшению прибавились серебряная звездочка на другой щеке, парочка волнистых полос на шее, пятнышки по левой руке, пунктирные полосочки по правой... До сих пор ему казалось, что процесс накладывания косметики проходит как-то по-другому. К тому моменту, как девочка покончила с правой рукой, Алистер обрел было дар речи, но тут Гиата подобрала свой рассыпавшийся от пристального взгляда подол и начала рисовать узоры на ногах, и он немедленно утерял его обратно. То ли он – извращенный маньяк, то ли Империя – еще более странное место, чем казалось поначалу. Потому что если здесь совсем не придают значения наличию одежды, то почему они в этом климате одеты вообще, а если нет, то как можно истолковать то, что Гиата походя демонстрирует все самое сокровенное кому попало. И как он, кстати, должен на это реагировать?

Гиата закончила расписывать ноги звездочками и зигзагами, закрыла коробку и повернулась к зрителю.

– Хорошо?

– Очень хорошо, – похвалил Алистер. На самом деле, у него не было определенного мнения по поводу того, шла ли девочке боевая раскраска по всему телу, но ярко, несомненно, было, и с одеждой сочеталось. – Долго сохнет?

– Уже высохло. Потом соленой водой отмоется. Пойдем.

В главном зале было по-прежнему пусто. Гиата запрыгнула на сцену, предложила ему "садиться, где нравится", и поднесла свирель к губам.

– А где твои зрители? – спросил Алистер, усаживаясь поближе к помосту.

– Скоро будут. Я пока для тебя поиграю.

Впрочем, вскоре, едва зажглись еле заметные звездочки-огоньки, считающиеся, видимо, здесь ночным освещением, зал начал заполняться народом – началось с обслуживающего персонала, а потом подошла и публика. Пришли с десяток ребят в форме, столько же девочек в разноцветных платьях и брюках. Брюки были вполне нормальные, а вот платья – такие же откровенные, как на Гиате. Действительно здесь, похоже, так принято, а он уже навоображал себе неизвестно что... Музыку ребята слушали внимательно, разговаривали, если разговаривали, вполголоса, наворачивая все подряд из корзинок и тарелок. Слушатели все прибывали, потом пришла еще одна девочка с музыкальным инструментом, на этот раз струнным, и они с Гиатой начали на сцене. Еще чуть позже обе девочки спрыгнули вниз, к столику Алистера и играли уже оттуда, а несколько гостей заведения вылезли на их место танцевать. На пристрастный взгляд Алистера, получалось у них хуже, чем у Гиаты, но они были довольны, а глаза музыкантш лучились весельем, так что жаловаться оказалось некому и не на что. Люди все продолжали приходить – за ужином, или за музыкой, или за чем еще ходят сюда по ночам... А потом как-то внезапно стало поздно, и Гиата с подругой убрали инструменты в непонятно откуда взявшиеся сумки и сели с двух сторон Алистера перекусить.

– Как тебе? – спросила девочка, имя которой Алистер не запомнил. Хотя как он умудрился пропустить сказанное вслух – после всех своих тренировок памяти – загадка.

– Очень здорово. Вы просто молодцы.

– Ну Гиа-ата! – по совершенно неясной причине проныла девочка.

– Нет, – твердо возразила флейтистка. – И тебе десять раз объясняли, почему. Может, потом. Я спрошу. Алистер, если ты доел, пойдем, поможешь мне смыть краску?

Смывать "макияж" они отправились на пляж, где, несмотря на позднее время, вовсю гулял народ. Но Гиата, кажется, специально искала укромное местечко (хотя зачем, учитывая, что ее платье и так ничего не скрывает?) и, после недолгих скитаний, нашла его за выросшими прямо в воде кустами. Там она, недолго думая, скинула одежду, вошла в море по колено, тем самым сведя на нет все обеспечивавшееся зеленью прикрытие, обернулась к нему и спросила: "Так ты мне поможешь?"

Не то чтобы Алистер никогда не видел обнаженных женщин или даже никогда с ними вместе не купался. Но тут сюрреализм ситуации был так силен, что ему потребовалось второе приглашение, чтобы выйти из столбняка и шагнуть за Гиатой в воду.

Краска отмывалась легко, а темная кожа была мягкой и гладкой на ощупь, с едва ощутимыми, но совсем не видными утолщениями шрамов на правом локте и левом бедре. Алистер каждую минуту готов был получить по рукам, но Гиата, похоже, именно такое поведение и имела в виду, когда просила его помощи, хотя на кой ей нужна его помощь и что тут вообще происходит... Когда он задал себе вопрос в такой форме, до него, наконец, дошло очевидное, но обнять девушку, когда краска закончилась, он все-таки не рискнул. "Очевидное" могло, в контексте другой культуры, оказаться чем угодно, а если вспомнить уроки Тэфи и Ленни, то тут принято о таком спрашивать. Гиата стряхнула с себя воду и вышла на берег.

– Хочешь разделить со мной ночь? – спросила она, поднимая с песка платье. – Я тебя не обижу.

"Не хочу" – было бы наглой ложью, достойной молнии с небес. Но ничего из того, что должно быть известно нормальному человеку о контрацептивах и прочих сопутствующих вещах, он здесь не знал. Гиата правильно поняла его едва заметное колебание, поскольку широко улыбнулась и продолжила:

– А я знаю, о чем ты думаешь! Но я не планирую сейчас детей, а тех болезненных ужасов, о которых рассказывают иммигранты, у нас нет. Ну так что?

– А не боишься, что у меня могут быть?

– А мой организм их сожжет. Ну А-алистер!

Возражений не осталось. Впрочем, их, наверное, в любом случае не было бы. Они даже не ушли с пляжа, а под утро Алистер заснул на прохладном песке крепко, как на перине, был разбужен страстным поцелуем вскоре после рассвета, умыт немилосердно щипавшей глаза морской водой, доведен за ручку до дворца и сдан ухмылявшемуся Ленни с рук на руки.

За такое выражение лица хотелось засветить в физиономию, тем более что о Ленни у него с прошлого визита остались смешанные воспоминания, но Алистер сдержался и даже поздоровался.

– Тебе тоже доброе утро, – сказал имперец на своем беглом, чистом Стандарте. Шпиону, конечно, положено, но контраст с Гиатиным щебетом был разительный. – Валишься с ног или сначала завтрак?

– Завтрак, – выбрал Алистер. Признаваться, что засыпает на ходу, не хотелось.

– Ну пошли. – Ленни провел его очередной запутанной вереницей поворотов в то, что здесь, видимо, сходило за столовую: средних размеров комнату с длинными столами и квадратными деревянными табуретами. Стойка с табуретами повыше проходила по одной из стен, за ней была хорошо видна кухня с агрегатами из блестящего материала, странно смотревшегося рядом с каменными стенами и деревянной обшарпанной мебелью. На кухне возилась с чем-то невидимым глазу девочка в сером... сарафанчике? платье без рукавов? Алистер и в Федерации-то детали женского туалета в половине случаев не мог правильно обозвать... Ленни подхватил со стойки пару тарелок и плюхнул их на стол, чудом не раскидав содержимое. На другом конце стола уткнувшийся в книгу мальчик неодобрительно глянул в их сторону, но ничего не сказал.

– Ешь, сейчас принесу нам чего-нибудь жидкого. – Ленни опять обернулся к стойке, а Алистер потянул в рот поджаристое непонятно что с одной из тарелок. Сыр – не сыр, мясо – не мясо, даже не вездесущая рыба...

– Синтезированный белок, а это – такие же углеводы, – просветил вернувшийся с кружками имперец, не дожидаясь вопроса. – Быстрее и проще в обращении, когда готовишь на такую толпу народа. Молоко настоящее.

– Молоко нельзя синтезировать?

– Можно, но от коз мы получаем не только и не столько молоко.

– А что? – спросил Алистер, отхлебывая осторожный глоток. Козье молоко он пробовал впервые.

– Шерсть и козлят.

– "Козлят" – в смысле мясо?

– В конечном счете, но в основном детям поиграть. Знаешь, как интересно играть с козлятами? Не хуже, чем с собаками.

– А потом – в котел? – издевательски поинтересовался Алистер, которого деревенская романтика не привлекала.

– Кому как повезет, – ничуть не смутился Ленни. – Кого-то в котел, конечно. Вам в школе показывают картинку о наработке и употреблении органических соединений в природе?

– Пищевую цепь, что ли?

– Тебе видней, как она называется.

Что-то Ленни лидирует в списке "самых странных собеседников в Империи" с большим отрывом... Ну какое им обоим дело до коз, козлят и, несомненно, козлов? Алистер набил рот палочками с одной тарелки, хрустящими кружочками – с другой, и впридачу хлебнул молока, чтобы прекратить этот идиотский разговор. Ленни тоже отпил из своей кружки.

– А ты чего не ешь? – спросил Алистер, когда дожевал содержимое тарелок.

– Я завтракал не так давно.

– Это когда же ты встал?

– Перед рассветом.

– Работы много?

– Нет, плохо сплю последнее время.

Нет, точно "утренник вопросов и ответов" пора сворачивать! Но Алистер все-таки не удержался и спросил:

– Почему?

– Это не то, чтобы сложно, но долго объяснять. Давай я тебя лучше познакомлю с ребятами, кого ты пока не знаешь.

Можно было, конечно, возразить... А можно и не возражать, а вернуться к вопросу позже, на свежую голову. Раз уж тут все делают вид, что он свободен, никому не нужен и может спрашивать, что в голову взбредет у кого попало. Алистер помог Ленни отнести посуду за стойку и сунуть ее в специально предназначенное гнездо – девочка в сером сарафане поблагодарила их на имперском, даже не оборачиваясь – и они направились вверх, к уже знакомому фонтану и через дверь, указанную вчера Райвеном. За дверью обнаружилась большая светлая комната с несколькими окнами. Выражение "настежь распахнутые" было к ним неприменимо, потому что механизм "запахивания" отсутствовал как таковой. Окна выходили на главную площадь и море. Размер и конфигурация помещения наводили на мысль о спортзале, но мебель тут стояла скорее офисная: столы и большие экраны, непонятного назначения панели, блоки, комки и шланги по стенам и вдоль столов (может, так тут выглядят аналоги компьютеров?), полка с книгами, стеллаж с непереплетенными бумагами. Если посадить по человеку за каждое рабочее место, то сюда можно было впихнуть человек пятьдесят, но в это раннее время набралась едва ли дюжина. Серьезный светловолосый человек, выглядевший – единственный – как учитель-практикант, а не как ученик в средней школе, сидел в левом дальнем углу и что-то быстро говорил в протянувшееся от пупырчатого комка на столе к его щеке щупальце. Его стол, оказавшийся при ближайшем рассмотрении не мебелью, а интерактивным прибором, мельтешил плывшими в нескольких направлениях символами. Остальные обитатели комнаты были предсказуемо черноволосые и молодо... выглядевшие, если Алли, конечно, тогда не соврал. Алли и Райвена, кстати, тут не было, а вот Дари сидел, навалившись грудью на "стол" и сосредоточенно водя пальцем туда-обратно по экрану, полному точечек, стрелочек и закорючек. Над ним стоял еще один знакомый... Алистер мотнул головой, решив было, что это привиделось ему от усталости, но нет, за приключениями точек и не точек внимательно следил тот парень, искаженное болью лицо которого он лично наблюдал в продемонстрированной Алли пленке о "традиционных имперских методах допроса". Да, точно тот самый, и Алистер даже может показать, откуда именно торчали те страшные иголки... В усталом мозгу зашевелились вероятности. Ленни, правильно истолковавший его остолбенение, позвал: "Дари, Киери! Оторвитесь, посмотрите, кто к нам пришел!"