Текст книги "Холодная весна"
Автор книги: Кэрол Тауненд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 37 (всего у книги 38 страниц)
– Благодарю тебя, Лена. Ты свободна, – обратилась к служанке графиня Элеанор. – Спускайся вниз и найди себе занятие там.
– Слушаюсь, госпожа.
Шуршание льняных юбок, волна запаха, ощущение пустоты на стуле у изголовья. Ушла.
Перед ним возникло лицо дочери. Она улыбнулась отцу так, что его сердце растаяло. Молодец, дочка! Видать, на пользу пошли ей отцовские трепки, когда она была еще несмышленышем и сорванцом. Если бы только он мог говорить! Если бы…
Ее улыбка растаяла вдали.
– Элеанор, смотри, – с жалостью произнесла она, наклоняясь, чтобы вытереть его бесчувственные щеки рукавом своего халата. – Он плачет.
«Неужели я плачу?» – удивился Франсуа. Он не знал за собой такой сентиментальности.
Он мысленно улыбнулся, но губы, как и обычно, не дрогнули.
– Папа! Ты слышишь меня?
Франсуа моргнул один раз.
– Есть нечто очень важное, что я хотела бы обсудить с тобой.
Арлетта терпеливо ждала.
Отец мигнул.
– Я собираюсь еще раз выйти замуж. Только на этот раз я хочу, чтобы это был человек, которого я выберу сама. Папа, ты не возражаешь?
В голове немощного графа в этот миг пронесся рой мыслей. Прежде всего он подумал, что ее новый супруг должен добавить свои земли к их владениям и, само собой разумеется, укрепить их положение в обществе. Старые грехи забываются очень медленно, поэтому честь нового претендента должна быть безупречной – только тогда он сможет обеспечить и защитить права его дочери и внука. Но потом Франсуа подумал, что совсем скоро ему предстоит отправиться в ад, и на прощание он должен сделать дочери подарок. Что-нибудь такое, что бы показало его любовь к ней, его гордость за нее, такую, какой она стала теперь. Скованный безжалостной болезнью, граф не мог открыто выражать свои чувства. Но он мог уступить ее желанию, хоть один раз в жизни, он мог дать свое согласие и позволить ей выйти замуж по ее собственному выбору. Первый брак Арлетты, брак по принуждению, хоть он и удивил всех и каждого тем, что не оказался бесплодным, был, судя по всему, совсем нелегок. Граф Этьен вряд ли был благодарен молодой жене за то, что она своей настойчивостью буквально заставила его жениться на ней, и тем унизила в глазах всего христианского мира.
Сам того не осознавая, Франсуа желал, чтобы его дочь испытала в браке то же счастье, что и он сам за те несколько быстротечных лет жизни с первой женой. Так, и только так мог он показать ей, как сильно ее любит.
Однако интересно, кто же ее избранник.
Она прочитала немой вопрос в глазах отца.
– Папочка, человек, которого я хотела бы иметь своим мужем, ждет за дверью и хочет увидеть тебя. Ты разрешаешь ему войти?
Франсуа моргнул один раз.
Арлетта, улыбнувшись, поклонилась и исчезла из поля зрения.
– Заходи, Гвионн. Мой отец согласился повидаться с тобою, – зазвенел ее молодой счастливый голос. – Папа, этого доброго человека зовут Гвионн Леклерк. Вы можете помнить его по тому году, когда меня отослали на юг. Он тогда был оруженосцем у сэра Ральфа. С тех пор он сделался рыцарем, и я люблю его.
Над постелью склонился человек. Не очень красивый, но и не уродливый, с тонкими чертами лица и грубым шрамом через всю правую щеку – напоминание о сечах былых времен. Его холодные ярко-зеленые глаза обрамляли густые ресницы. Чувствительные губы изогнулись, но это была не улыбка. Скорее, гость испытывал какое-то странное напряжение. Франсуа чувствовал, что избранник его дочери заметно взволнован. На вид ему было около тридцати. Если судить по суровому выражению и решительному взгляду, такой человек достоин руки его дочери. Его покалеченное в бою лицо казалось слегка знакомым, но без вступления Арлетты он едва ли сумел бы припомнить воина, прослужившего в его замке без году неделю, да еще столько лет назад. Тогда он не очень интересовался такими пустяками.
– Гвионн, познакомься. Это мой отец, граф Франсуа де Ронсье, – сказала Арлетта, пунктуально соблюдавшая этикет. Незаметно для отца она подтолкнула рыцаря в бок. – Скажи что-нибудь, Гвионн. Задай вопрос.
Сэр Гвионн откашлялся.
– Господин граф, я пришел сюда просить у вас руки вашей дочери Арлетты для заключения законного брака. Я говорил с ней, и она сделала мне честь, согласившись на этот союз. Господин мой, можем ли мы создать семью?
– Папочка, пожалуйста! Умоляю тебя, скажи да!
Франсуа не колебался. Он мигнул один раз.
Арлетта бросилась ему на грудь и обняла его. Франсуа не мог вспомнить, когда она делала это в последний раз. Может, и никогда. Через пелену слез он смотрел на лучащееся счастьем лицо дочери.
– Можно, нас обвенчают завтра?
Он мигнул еще раз, но в этот момент вмешалась Элеанор.
– Арлетта, да ты голову от счастья потеряла. Зачем так торопиться? Браки в нормальных семьях не устраиваются за одни сутки, – укоризненно сказала она.
Арлетта выпрямилась. Что касается всяких простолюдинов, может, это и так, но ведь она – дочь графа и сама графиня. Если ее отец согласен, что может ей помешать?
– Послушай, Элеанор, – мягко возразила она. – Я очень хочу, чтобы мой отец присутствовал на этой церемонии. Не ты ли сама говорила, что он…
Она не решилась докончить фразу, да в этом и не было нужды. Каждый находящийся в комнате, включая и самого графа Франсуа, знал, что не долго оставалось ему мучиться на этом свете. Через несколько недель, а может, и через несколько дней Франсуа де Ронсье ждет встреча с суровым и неподкупным судией.
Отставив в сторону все сомнения, Элеанор вздохнула. До последнего момента она должна оставаться верной женой.
– Будь по-твоему, Арлетта. Раз твой отец согласен, я поговорю с отцом Йоссе. Но сама знаешь – кто в мае женится, тот весь век мается.
– Элеанор, при твоей набожности я никогда бы не подумала, что ты способна верить в глупые сказки, – горячо возразила Арлетта. Она склонилась над постелью отца. – Папа?
Франсуа мигнул, и снова оказался в объятиях любящей дочери.
Глава двадцать седьмая
Мул, одолженный на епископской конюшне, неторопливо трусил по каменистой дороге, покуда не дошел до места, где тропа начала подниматься вверх, через лес, к замку Хуэльгастель.
Едва копыта застучали по выбитой колее, мулу, очевидно, что-то пришло в голову, и он встал, как вкопанный, отказываясь двигаться дальше. Негромко ворча, что он уже не в тех летах, чтобы Господь посылал ему такие испытания, старый священник спешился и повел животное за собою на поводке.
Во дворе замка на глаза ему попался конюх, который сидел подле корыта с водой и от нечего делать покусывал соломинку. Отец Иан с большим облегчением вручил ему мула и объяснил, что держит путь из Локмариакера и хотел бы поговорить с отцом Йоссе. Тот ответил не сразу, покосившись на солнце, выглядывающее из-за снежно-белых облаков.
– Он, должно быть, теперь в часовне, – наконец ответствовал конюх, нехотя вытаскивая соломинку изо рта. – Сегодня у нас свадьба.
– Свадьба? Что еще за свадьба? – спросил отец Иан, стряхивая пыль со своей серой поношенной рясы.
– Маленькая госпожа выходит замуж.
– Маленькая госпожа?
– Арлетта Фавелл, дочь графа Франсуа. Она получила дозволение выйти замуж по второму разу. – Соломинка снова оказалась между зубами.
Непонятно почему, но отца Иана пробрала дрожь.
– А кто жених?
Конюх осклабился и ответил, не вынимая изо рта соломинки:
– Рыцарь из ее собственной свиты. Некий сэр Гвионн Леклерк.
Сердце отца Иана подскочило в груди. В первый раз после своего облачения в сан он выругался:
– Проклятье, только не это! Урод, ублюдок! Лживый, лицемерный, бессовестный развратник!
Конюх никогда не предполагал, что такой миролюбивый с виду сельский священник может так ругаться; даже соломинка выскочила из его рта. А отец Иан подхватил руками запыленные полы своей длинной рясы и побежал по двору так быстро, как только могли нести его подагрические ноги.
Домчавшись до часовни, отец Иан не стал останавливаться: ни для того, чтобы отдышаться, ни чтобы осмотреться, ни чтобы подумать о последствиях того, что он собирался сделать. Он проскочил через дверь быстрее, чем камень, пущенный из пращи Давида, когда тот поразил Голиафа.
Окинув полубезумным взглядом сводчатое помещение, где ряды святых с нимбами над головами важно вышагивали по стенам, он понял, что худшее уже свершилось.
Он опоздал.
Отец Йоссе стоял у алтаря под голубым, украшенным серебряными звездами балдахином, и с улыбкой смотрел на молодоженов, руки которых были соединены вместе. На пальчике невесты сверкало золотое кольцо. Отец Йоссе поднял руку для заключительного благословения.
Невеста была в скромном зеленом парчовом облачении, которое сужалось под самыми грудями, значительно выше талии, и была перепоясана в этом месте серебряным пояском. Еще на ней была перевязь, украшенная нашитыми на нее рядами бус. Она стояла простоволосая, и белые лилии, символ чистоты, были вплетены в ее рыжевато-золотистые волосы, которые были уложены в красивую прическу: длинные пряди обвивали голову, словно корона. Должно быть, это и есть та самая маленькая госпожа, о которой говорил конюх – Арлетта Фавелл. Она улыбалась. Отец Иан сразу узнал ее жениха, который на полголовы был выше невесты.
Народу было немного: три дамы под покрывалами, несколько служанок, дюжина рыцарей. Отец Иан сразу опознал среди них сэра Хамона и догадался, что высокий рыцарь с курчавыми волосами, который стоял рядом с ним, был его сыном, Джеханом. Недвижимого инвалида внесли на носилках и водрузили на специальное возвышение, заблаговременно сооруженное из скамеек. Судя по описанию, это и был сам господин граф де Ронсье. Не обращая внимания на всеобщее изумление, отец Иан бросился прямо к алтарю. Пусть он был всего лишь мелким приходским исповедником, ни разу не бывавшим в такой высокородной компании, но за свои годы он научился отличать правду от кривды. Во имя своей веры он должен сказать все!
– Остановитесь! Этому надо положить конец! – завопил он.
Все уставились на пришельца в немом изумлении. Раймонд Хереви побледнел, как полотно. Он выпустил руку невесты и на шаг отступил назад.
А невозмутимый отец Йоссе спокойно читал слова благословения.
– Этот брак не должен состояться! – кричал отец Иан так громко, что его голос было слышно по всему двору.
– Не должен? – Это заговорила высокая рыжеволосая женщина. Улыбка сошла с ее губ. – Что ты хочешь этим сказать, святой отец?
Наклонившись вперед, отец Йоссе сложил свои руки, прикрыв их широкими рукавами парадного облачения.
– Вы должны объясниться, брат мой. В высшей степени неблагочестиво врываться в дом Божий и прерывать одно из самых священных таинств.
– У меня есть на то достаточные основания, поверьте мне, – сурово заговорил отец Иан, с ужасом сознавая, что этот сводчатый мрачный зал был самым сердцем вражеского логова. – Вот этот молодой человек, – он указал на Раймонда Хереви, – не имеет никакого права жениться на этой женщине.
– Ты хочешь сказать, что они находятся в кровном родстве? – строго осведомился отец Йоссе, насупив седые брови. – Я не знаю ничего об этом, но если есть хоть малейшие подозрения на то, что настоящий брак кровосмесителен, мы, само собой разумеется, разберем твои претензии.
Арлетта обратила взгляд своих голубых, словно озера, глаз на жениха, готового от стыда провалиться сквозь пол.
– Гвионн!? О чем болтает этот старик? Что он хочет сказать? Неужели мы родственники? – она попыталась взять его за руку, но он энергичным движением отвел ее. – Гвионн!?
Судя по тону ее голоса и по замешательству, буквально написанному на ее лице, отец Иан понял, что маленькая госпожа не находилась в сговоре с Раймондом Хереви, а следовательно, была невинна. Старый священник подошел к ней, испытывая в сердце жалость.
– Госпожа, этот человек и на самом деле твой родственник. Он твой троюродный брат.
– Троюродный брат? – Золотистая головка обернулась к Раймонду Хереви. – Гвионн, что имеет в виду этот человек?
Раймонд уж совсем было собрался получить лавры победителя и вознаграждение за долгие годы борьбы и лишений. Перед ним наконец открывалась дорога к счастью. В тот момент, когда седой священник вихрем ворвался в дверь часовни, он понял, что его жизнь разлетается на куски. И его собственное счастье, и окончательная победа над его древним врагом, де Ронсье, ускользала из его рук. Он судорожно расхохотался, пытаясь превратить скандал в шутку и остановить надвигающуюся катастрофу.
– Арлетта, этот святой отец пьян. Или спятил. Откуда мне быть твоим кузеном?
– Не лги, мерзавец! – палец пожилого священника буквально впился преступнику в грудь. – Твое настоящее имя Раймонд Хереви, ты сын сэра Жана Сен-Клера, и женишься на ней исключительно ради выгоды!
При упоминании имен Раймонда Хереви и Жана Сен-Клера инвалид на матрасе издал булькающий звук. Вскрикнув, одна из служанок бросилась к нему на помощь.
В бешенстве Раймонд Хереви не обратил внимания на возникшее замешательство и повернулся к женщине, которая должна была стать его женой. Он ее многократно обманул, но ведь он ее и любил.
– Этот сумасшедший поп лжет! Я – Гвионн Леклерк. Я никогда ничего не слышал о Раймонде Хереви!
– Несложно проверить правдивость моих слов! – Отец Иан так просто не сдавался. – У меня есть свидетель, который без труда докажет, кто ты таков. Но это еще не главное препятствие вашему браку, Раймонд, и ты сам об этом знаешь!
Рыжеволосая невеста посмотрела на своего жениха, словно видела его впервые в жизни. Она перевела изумленный взгляд на отца Иана.
– А каково главное препятствие, отец?
Отец Иан подошел и осторожно взял ее за руку.
– У него уже есть жена, и он ее бросил!
Глаза Арлетты расширились, она схватилась за грудь.
– Гвионн! Ты уже женат?!
– Да, он женат. Прими мои сожаления, дитя мое.
– Ты не можешь ошибаться?
Надежда на ее лице вызывала у него жалость.
– Какая там ошибка? Я сам повенчал их. Десять лет назад, в моем приходе в Локмариакер. Его жену зовут Анна, у них есть милый малыш по имени Жан.
Лицо Арлетты исказилось, она смотрела на него загнанным, затравленным взглядом.
– Мадам ле Харпур, – догадавшись, воскликнула она. – Гвионн! Итак, тебя на самом деле зовут Раймонд? Раймонд, это все правда? Отвечай! Ты женат на ней?
Раймонд стиснул зубы. Его шрам пламенел, а щеки были белы, словно воск. Он нарушил церковные каноны, желая взять в жены Арлетту, и теперь каждый в замке знал это. Самое лучшее для него было спасаться бегством, чтобы не попасть за решетку. Но он не мог так просто отказаться от всего, что должно было увенчать усилия десяти лет его жизни. Глаза Арлетты были устремлены на него с надеждой и испугом. Он должен сделать так, чтобы она поняла все.
– Арлетта, я люблю тебя. Да, то, что говорит этот человек – правда. Я искал мести, но лишь поначалу. До тех пор, как мы не сблизились с тобою. Но потом я полюбил тебя и хочу на тебе жениться. Я не мог ничего с собой сделать.
– Итак, это все правда. – Она закатила глаза. – О, Гвионн… Раймонд. Если бы ты сказал мне это раньше!
– Тебе незачем было знать об этом. Я хотел только тебя. Разве ты сама не видишь? Арлетта, всегда помни, что я люблю тебя. – Он поймал ее руку и, прижав к губам, нежно поцеловал. Пристально посмотрел ей в глаза. Ему надо уходить, и как можно скорее, но он хотел, чтобы его сыну ничего не угрожало. – Люсьен… – напомнил он.
– Сыну графа Этьена ничего не грозит, – произнесла она, поняв его невысказанный вопрос. – Его будущее тебя не касается.
Последний раз пожав ее руку и улыбнувшись на прощание, Раймонд произнес:
– Итак, я удовлетворил чувство мести, но не любви. Прощай, дорогая.
Арлетта испустила горестный вздох.
С трудом оторвав взгляд от ее залитого слезами лица, Раймонд бросился к выходу, чуть не сбив с ног двух слуг Божьих, и выскочил в отворенную дверь. Его шаги прогремели по коридору.
Женщина, склонившаяся над больным, подняла голову и повернула бледное исстрадавшееся лицо к участникам немой сцены у алтаря. Отец Иан понял, что это Элеанор де Ронсье.
– Арлетта, подойди сюда, – произнесла с приглушенным чувством горести графиня. Она плотнее закуталась в вуаль. – Роковое разоблачение оказалось губительным для твоего отца. Теперь он мертв.
Джехан ле Мойн, высокий рыцарь, который присутствовал при неудачном бракосочетании вместе со своим отцом, сэром Хамоном, испытующе поглядел в раскрасневшееся лицо маленькой госпожи. Затем он выбежал из часовни и пустился вдогонку за Хереви.
Наконец трехчасовое бдение у гроба закончилось, и Арлетта в полном одиночестве вышла из часовни, где своей рукой возложила невестины лилии на холодную грудь отца.
С опаленной горем душой, она с трудом поднялась по витой лесенке в верхний покой, где Вероника всю ночь напролет не смыкала глаз, бодрствуя над, Люсьеном. До рассвета оставалась еще пара часов. Если повезет, и Люсьен будет спать спокойно, Арлетта сможет пару часов отдохнуть.
Когда она добралась до площадки перед дверью, ее взору предстала затененная фигура, прислонившаяся к стене. Человек сделал шаг вперед, и при свете факела Арлетта узнала его.
– Джехан!
Джехан ле Мойн нагнулся, чтобы поцеловать ее руку.
– Извините меня, госпожа. Можно мне сказать вам пару слов?
События развивались так быстро, что у Арлетты с момента ее прибытия в Хуэльгастель не нашлось времени, чтобы встретиться и поговорить с товарищем своих детских игр. Проходя по двору, она обменялась с ним парой случайных улыбок, и это все. Ей было бы очень стыдно, если бы она не была измучена до последнего предела. Сейчас она могла думать только о покое и относительном одиночестве своей детской горницы.
– Это не может подождать до утра? – спросила она, улыбаясь в знак извинения.
– Может быть. Но мне казалось, что вас должно интересовать, куда направился Раймонд Хереви.
Арлетта бросила на Джехана короткий благодарный взгляд.
– Да, я хотела бы это знать. Но сейчас все мои мысли в смятении. Скончался мой отец, и мне было не до этого.
– Я не займу много времени. Видно, что вы очень устали. Покинув часовню, Раймонд бросился в свою комнату и прихватил меч и доспехи. Затем – прямо на конюшню. Он оседлал Звездочку и ускакал на восток.
– На восток? Ты уверен, что на восток? – спросила Арлетта озадаченно. Отец Иан рассказал им все относительно связи Раймонда с Кермарией и о том, что его жена в настоящее время находилась там. Но Кермария лежала на запад от Ванна. – Я думала, его потянет на запад. Он должен был вернуться туда…
– Я знаю, что он направился в противоположную сторону, – отрывисто бросил Джехан.
– Но откуда?
– Я проследил за ним, – сообщил рыцарь, и его щеки залились пунцовой краской. – Я хотел изрубить его на месте за то, что он так подло обманул вас.
– Но не зарубил?
– Нет. – Темные глаза Джехана встретились с мрачным взглядом ее глаз. – Он ускакал. На восток. Мне казалось, вам следует об этом знать.
– Спасибо за службу, мой друг.
Еще раз приложившись к руке Арлетты, Джехан растворился в полумраке.
Если Гвионн – Арлетта тотчас поправила себя, – если Раймонд не поскакал в Кермарию, куда же он мог отправиться еще?
Он оставил свое самое ценное достояние – чалого жеребца Титана, – вместе с некоторыми из своих пожитков, в Ля Фортресс. Более, чем вероятно, что он торопился успеть забрать все это, прежде чем гонец доставит сэру Жиллю ее послание – о том, что бесчестный человек должен быть с позором лишен рыцарства. Но она не сделает этого.
Она все еще любила его, и ничего не могла с собой поделать. Потребуется время, чтобы излечиться от сердечной боли. Он предал ее, но какая-то часть ее существа все еще хотела его.
Если бы только он был свободен, если бы…
Арлетта взяла себя в руки и заставила посмотреть реальности в глаза. Все эти годы Гвионн был подле нее: сперва как эсквайр сэра Ральфа, затем как ее рыцарь. И все это время строил козни с целью погубить ее. Арлетту больше всего расстраивало, что Гвионн, такой любящий и нежный, был одновременно столь расчетливым и холодным. Он оказался человеком непростым, и, хотя ей казалось, что она любит его, Арлетта поняла, что практически его не знала. Во всем был виноват ее отец. Если бы он не напал тогда ночью на усадьбу Сен-Клера в Кермарии, их пути никогда бы не пересеклись.
Ее обманули, но Арлетта не искала мести. От нее на свет нарождались только ненависть и хаос, а она достаточно насмотрелась и на то, и на другое за двадцать пять лет своей жизни. Пусть забирает свои пожитки и убирается на все четыре стороны. Наверное, будет лучше всего, если ее глаза больше никогда его не увидят.
Встряхнув головой, Арлетта открыла дверь своей комнатки.
На постели сидела Вероника и, подпирая рукой подбородок, смотрела на свечу, горевшую перед ней.
Люсьен тихо лежал в своей колыбельке.
– Спасибо, Вероника. Теперь ты свободна, – сказала Арлетта, оглядывая колыбель сына. Ничего не зная о страшных событиях рокового дня, он крепко спал невинным младенческим сном.
– Леди Клеменсия сказала, что вас тоже нельзя сегодня оставлять одну, моя госпожа. Она просила меня побыть с вами, – возразила Вероника.
«Дорогая Клеменсия, – подумала Арлетта, – как она заботится обо мне. Но после сегодняшних событий меня вряд ли сможет успокоить присутствие служанки».
Вслух она сказала другое:
– Это было очень предусмотрительно с ее стороны, Вероника, но я предпочла бы провести эту ночь наедине с моим сыном.
– Но, госпожа моя…
– Ступай, Вероника, – твердо сказала графиня.
Как только девушка удалилась, Арлетта присела на край постели и придвинула колыбель к себе поближе.
– Ну вот, малыш. Теперь мы остались вдвоем, я и ты. – Это было произнесено шепотом. – Ты потерял отца, и я тоже.
Люсьен не пробудился, и, некоторое время покачав колыбель, Арлетта сбросила с ног туфли и легла прямо поверх покрывала.
В ее душе нарастала ноющая боль, причиной которой был Гвионн… нет, она должна помнить, что его имя не Гвионн, его звали Раймонд. Он ушел. Интересно, забрав из Аквитании своего скакуна, вернется ли он к своей жене, к Анне? Как же эта женщина оставалась столько лет в Ля Фортресс, притворяясь, что замужем за арфистом, тогда как на самом деле она была повенчана с Гвионном… Раймондом? Какова же должна быть ее любовь, чтобы согласиться на такое?
А Арлетта, ослепленная своею собственной любовью к Гвионну – она никак не могла привыкнуть называть его Раймондом, – ничего не замечала. Теперь, оглядываясь назад, она могла мысленно восстановить некоторые тогдашние события. Какой, должно быть, это был удар для Гвионна, когда они вернулись из Рокамадура, и он увидел, что менестрель с Анной покинули замок. Может быть, преданная жена устала бесконечно ждать, когда же он отомстит? Может быть, ее любовь кончилась? Вернется ли он к ней когда-нибудь, чтобы узнать, почему его отвергли? Арлетта вздохнула. Она никогда этого не узнает, и нечего ей ломать из-за него голову.
Но сделать это было пока выше ее сил. Куда он направится? Начнет ли жизнь сначала? Она желала ему только добра, но душу ее грыз червячок сомнения. Все время, что она знала его, Гвионн безрезультатно боролся с демонами из своего прошлого. Теперь он скачет где-то по просторам Франции, но в этот раз спасается не только от своего прошлого. Теперь он спасается еще и от самого себя.
Невероятно, но Арлетте не верилось, что он был женат на Анне все эти годы, что отец Иан повенчал их еще десять лет тому назад, еще до того, как Гвионн появился в Хуэльгастеле. Какой же дурой она была, когда влюбилась в человека, который оказался презренным лжецом и обманщиком. И хуже всего то, что…
Арлетте не хотелось думать об этом. Ей достаточно того, что она сделалась жертвой бессовестного обмана.
Она все-таки любила его. Конечно, поначалу это было не больше, чем притворство с его стороны, но затем их чувство переросло в настоящую любовь; она была в этом уверена.
Она вспомнила, как Гвионн утешал ее, когда старый граф издевался над ней.
С чувством глубокого сожаления, что из ее жизни уходит что-то прекрасное и хрупкое, и, однажды будучи потерянным, более не вернется, Арлетта вспоминала его ухаживание, его поддержку, его любящий взгляд. Нет, не все было ненавистью и предательством. В их отношениях была и какая-то доля прекрасного, возвышенного – в запутанном клубке намерений Гвионна было достаточно много любви к ней. Он открыто сказал ей это при прощании. Должно быть, и у него было немало горьких минут, когда он понял, что любит дочь своего заклятого врага.
Но самое важное, что Гвионн подарил ей Люсьена. Вот за что ей надо было возблагодарить Всевышнего.
Она села и поправила пеленки сына.
– Малыш, твой отец, конечно, был негодяем, но от меня ты этого никогда не узнаешь.
Ее мысли бежали вдаль, обгоняя одна другую. Последние его слова были о том, что он получил удовлетворение в своей мести, но не в любви. Да, сегодня он покинул ее, но все же его всегда, до самой смерти будет греть мысль о том, что его сын в один прекрасный день станет владеть всеми землями его врага.
Откинувшись на подушки, Арлетта смежила веки. Итак, круг возмездия замкнулся. Много лет назад ее отец расправился с Жаном Сен-Клером в застарелой сваре из-за нескольких акров земли. Теперь внук этого самого Сен-Клера получит много больше – поля, леса и воды.
Арлетта открыла усталые глаза, покосилась на потолок и взмолилась Господу всемогущему:
– И ради этого ты разбил наше счастье, старик? Это ты послал сумасшедшего попа, чтобы он украл его у меня в последнюю минуту? Ну что ж: теперь твоим дурацким канонам ничего не угрожает. Божественная справедливость восторжествовала!
Она снова закрыла глаза, ожидая, не поразит ли ее гром небесный.
Все было тихо.
Элеанор решила уйти в монастырь. Это – ее дорога. Так и не нашедшая счастья женщина уже давно мечтала о такой жизни.
А бабушка? Губы Арлетты дрогнули. Эта щупленькая старушка их всех переживет. Она еще понадобится Арлетте, мудрыми советами она поможет ей привести обветшавший замок в порядок – может быть, еще и сама займется этим!
А Клеменсия? У той был муж, дети. Вскоре их будет целый выводок.
А она, Арлетта?
Она так и останется незамужней. Но не останется одна. Рядом с ней будет бабушка. У нее есть преданные с детства друзья – Клеменсия и Джехан. Еще долго она не позволит себе думать о повторном замужестве. Она, подобно Пенелопе, даст достойную отповедь и сэру Жиллю, и всем женихам, какие бы рекомендации ни давал им герцог Ричард. Больше ее никто никогда ни во что не втянет. На сегодняшний день мужей с нее было довольно.
С того самого дня, как скончалась ее мать, счастье Арлетты находилось в чужих руках. Сперва она делала все, что могла, чтобы добиться улыбки отца, его любви. Затем думала, что все проблемы отпадут сами собой после замужества с графом Этьеном. Наконец, она связала свои надежды с Леклерком. Теперь Арлетта была уверена, что никто не поможет ей лучше, чем она сама.
Все в ее руках.
Ей было двадцать пять. Потребовалось двадцать лет, чтобы понять эту страшную, но волнующую тайну.
Холодная весна ее жизни подходила к концу… Скоро степлеет, и наступит настоящая.
