Текст книги "Там, где холод и ветер (СИ)"

Автор книги: Ирина Северная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 34 страниц)

– Веришь в это? – как можно более беззаботно спросила я.

– Верю, – очень серьезно ответил Брайан, в упор глядя на меня.

Мне захотелось съежиться на стуле и стать незаметной. Хорошо, что сейчас нас разделял стол, ведь даже во взгляде сидящего напротив меня мужчины было столько чего-то ощутимого физически, всей кожей, словно он касался меня горячими руками, а не просто смотрел.

Я промолчала. А дальше напряжение куда-то улетучилось. Брайан действительно больше не форсировал никаких неконтролируемых вспышек страсти между нами. Мы просто пили кофе и болтали.

Убирая со стола, я пару раз зевнула, деликатно прикрывая рот тыльной стороной руки, но Брайан все заметил. Он нежно поцеловал меня и ушел, велев выспаться.

Едва за ним закрылась дверь, я включила телефон.

Полдюжины звонков от Брайана, два голосовых сообщения от него же. Два звонка от Патриции.

И звонок с какого-то смутно знакомого номера. Полистав память телефона, я обнаружила этот номер в списке, и вспомнила, что принадлежал он Кейрану Уолшу.

***

…Добравшись до дому, Кейран, бросил сумку у входной двери и прошел прямо в кухонную зону квартиры. Открыл кран, давая стечь застоявшейся воде, полез в морозилку. Набив высокий стакан колотым льдом до самого верха, налил воды и жадно выпил, будто пытаясь погасить пламя, охватившее его изнутри.

Он растерялся, когда ощутил реакцию своего тела на близость Хейз. Собственно и близости-то никакой не было, она просто скользнула мимо него, даже не касаясь. Но ее тепло и этот аромат как ударная волна отбросили его в дебри какого-то первобытного восприятия.

Чувства мгновенно стали инстинктами и обострились до немыслимого предела.

Он видел ее: копну темных волос, плащом рассыпанных по спине, плавные изгибы тела, золотистую кожу. Чувствовал ее запах – сладкий, манящий. Слышал голос с легкой хрипотцой и запомнил волнующий тембр, отзывавшийся вибрацией в каждой клеточке его тела. Но всего этого было так ничтожно мало.

Теперь он хотел большего, хотел коснуться ее, руками, губами…

Он нормальный мужчина, и правильно реагирует на красивых женщин. Они привлекают внимание, волнуют, могут вызывать неконтролируемые фантазии и телесную реакцию. Но никогда это не было настолько неуправляемо, дико, напористо. Наваждение, затуманившее рассудок. Острое, внезапное желание поддаться невероятной потребности испытать нечто, без чего он не сможет больше мыслить своего существования.

Кейран ошеломленно уставился на свое отражение в серебристой дверце холодильника, словно сам себя не узнал. Снова наполнил стакан и снова осушил его залпом.

Внутренний огонь немного улегся, позволяя перевести дыхание. Зато теперь накатило чувство вины перед Шоной.

Его девушка не из числа ревнивиц. Будь иначе и с учетом профессии Кейрана, ей пришлось бы пребывать в непрерывном состоянии ревности и подозрений. Вокруг него все время порхали и вились девушки модельной внешности и просто красивые женщины. Многие из них проявляли к красавцу-фотографу совсем не профессиональный интерес, но до сих пор он ни разу не поддался искушению, ни разу не испытал потребности переступить черту. В большинстве случаев просто не хотел размениваться. И вообще Кейрану нравилось быть верным Шоне. Нравилась уверенность в своей подруге и ее некоторая предсказуемость

Сегодня же, выбегая из квартиры Хейз Макмей, он едва совладал с желанием схватить девушку, которую едва знал, притянуть к себе, почувствовать мягкость и тепло ее тела, вдохнуть волшебный аромат прямо с кожи.

Невероятно, необъяснимо, безумно. Словно спрыгнул с огромной высоты и угодил в кипящий океан.

Его стабильный, упорядоченный мир сейчас будто содрогался от подземных толчков, грозивших разразиться настоящим землятресением.

Кейран стянул очки, сдавил переносицу двумя пальцами. Потом вытряхнул из стакана подтаявший лед себе на ладонь и приложил к пылавшему лицу. Жаль нельзя натолкать ледышек вовнутрь себя, так, чтобы остыть, даже онеметь, приходя в привычную норму, к нулевой точке, к той координате, находиться в которой ему было комфортно до сих пор.

Жесткий, прагматичный и аккуратный во всем, Кейран сейчас не узнавал сам себя. Пытаясь продолжить существовать в привычном ритме и справиться с нежеланными эмоциями, он позвонил Шоне, сообщив, что благополучно добрался до дома, разобрал дорожную сумку, принял долгий душ, чередуя ледяную и горячую воду. Сделал несколько важных звонков, а затем до полного изнеможения пытался убежать от самого себя на беговой дорожке, установив угол наклона в 30 градусов и скорость в двадцать километров. После этого снова залез в душ, и закончил “истязания плоти” тем, что без сил рухнул на кровать, схватил телефон и… набрал номер Хейз.

Он затаил дыхание, ожидая соединения, и разочарованно выдохнул, когда бесстрастный голос сообщил, что «абонент недоступен».

И это правильно – она недоступна. Не стоит позволять, чтобы внезапный, необъяснимый интерес к мимолетно встреченной женщине превратился в одержимость.

Вся его жизнь, включая выбранную профессию, состоит из искушений, но он давно научился выбирать для себя все самое надежное и проверенное. Ничего непредсказуемого, никаких авантюр, никакого риска.

Кейран закрыл глаза и замер, не выпуская телефона из рук, чувствуя, как металлический корпус нагревается в руке, едва не начиная жечь и напоминая, что можно попытаться позвонить еще раз.

Даже не знал толком, что скажет, если она ответит на звонок, но он услышит ее голос еще раз и удостоверится, что девушка реальна, а не плод его невесть почему взбесившейся фантазии.

Срочно требовался некий инсайт**, чтобы осознать происходящее и найти разумные объяснения.

***

…Вечером ко мне заглянула Пэтти, заблаговременно известив о визите звонком.

– Держи, это тебе, – сказала она, протягивая мне букет из веточек терновника, сплошь покрытых нежными белыми цветами. – Терн – дерево Бельтайна и символ очищения.

– Очищения? Думаешь, уже пора стремиться к катарсису? – поинтересовалась я, принимая веточки из рук подруги.

Проигнорировав иронию, прозвучавшую в моих словах, Пэтти скинула туфли и величественно проследовала на кухню. Там она по-хозяйски наполнила чайник водой, и пока я ставила терновник в вазу, быстро накрыла стол к чаю, установив посередине тарелку с принесенными пирожными.

– Мой день начался с похода в кофейню, где я натрескалась фруктового хлеба с маслом, а вечер завершу пирожными, – сказала я, косясь на угощение. – На такой диете никогда не достигнуть катарсиса.

Пэтти пожала плечиками.

– Ну, откуда ж мне было знать, что ты тут соблазнам поддаешься с утра до вечера, – отозвалась она. – Если бы знала, не стала бы искушать лишний раз.

Двусмысленность ее фразы неприятно царапнула. Как видно Пэтти пришла не только для того, чтобы вручить мне символический букетик, в котором среди нежных бело-розовых цветков выглядывали длинные черные шипы

Все изменилось раз и навсегда и не смысла пытаться смотреть на мир прежним взглядом.

__________

*Барм брак (Barm Brack) – традиционный ирландский фруктовый хлеб. Подают с маслом к чаю.

**Инсайт – сложное интеллектуальное явление, суть которого состоит в неожиданном, отчасти интуитивном понимании стоящей проблемы и нахождении её решения.

Глава 11

Глава 11

– Куда ты все норовишь улизнуть? – ухватил меня за руку Брайан, когда я очередной раз пыталась свернуть с аллеи парка и шмыгнуть куда-нибудь в заросли.

– Подальше от толпы, – ворчала я, ныряя через промежуток в аккуратно подстриженных кустах можжевельника, которым обсажены дорожки.

– Сейчас везде толпа, – Брайан следовал за мной, как привязанный. – Сегодня народ выбрался на свободу и отрывается. Повсеместно и всеми возможными способами. В ночь Самайна знаешь, что здесь творилось в прошлом году?

– Что? На шабаш слетелись настоящие ведьмы?

Брайан вернул меня на дорожку, покрытую плотным слоем мелкого гравия.

Я вся издергалась, сама не зная почему, а мой верный спутник старательно заговаривал мне зубы, рассказывая всякую чепуху.

– Типа того, – совершенно серьезно отозвался он, кладя мою руку себе на сгиб локтя и увлекая вглубь парка. – Толпа подвыпивших дамочек тут такое учинила. Тетки основательно перебрали, собрались на лужайке в центре парка, поскидывали одежонку и пытались исполнить ритуальные танцы вокруг импровизированного костра.

– Врешь ты все, – хмыкнула я.

– Не вру, а слегка преувеличиваю.

– Насколько «слегка»?

– Пьяных теток была не толпа, а пара штук, и одежку они не скидывали. А вот импровизированный костер был. Кто-то опрокинул стол с тыквами, и свечи подпалили декорации.

– Болтун, – я невольно улыбнулась.

Мы договорились встретиться с Патрицией и ее мужем возле возведенной на центральной лужайке эстрады, где ближе к полуночи ожидалось традиционное шоу, главным элементом которого станет большой костер. Не то чтобы мне безумно хотелось смотреть на все это и тем более участвовать, но и оставаться наедине со своими мыслями или один на один с Брайаном было выше моих сил.

Мы целый день провели вместе. И все это время я пыталась сохранять между нами дистанцию. Он, конечно, все замечал. Но к его чести не предпринимал никаких попыток выяснить отношения или как-то форсировать их. Брайан не показывал, насколько его задевало мое поведение, оставаясь веселым, внимательным и нежным… как друг.

Но иногда он касался меня так, что я чувствовала его напряжение как свое собственное. Замечала взгляды, говорящие больше, чем мне хотелось бы понимать. И становилось так плохо от того, что ничего уже не изменишь. Невозможно, как на компьютере, отменить произведенное действие и просто жить себе дальше.

…День клонился к вечеру. Серебристо серые сумерки окутали пространство, сгущаясь с каждой минутой. Вдоль аллей зажглись фонари, столбы которых украшали растительные гирлянды и разноцветные ленты.

В светлое время в парке было много отдыхающих с детишками, но сейчас они разошлись, растащив по домам своих шумных, нарезвившихся вдоволь и объевшихся сладостей чад, а аллеи и поляны наводнила иная аудитория, в которой преобладали влюбленные парочки и молодежные компании. Эти точно будут потом носиться в толпе, смущая народ шумным восторгом и срывая поцелуи «на удачу» у незнакомых людей.

Мы подошли к ярко освещенной центральной лужайке, которую уже заполняла толпа, гудевшая на разные голоса. Здесь установили большое «майское дерево», ленты на котором выглядели уже довольно потрепанными.

Из динамиков неслась музыка – рок-версия традиционных мелодий. В центре поляны, на густой изумрудной траве выложено широкое кольцо из плоских камней. Внутри кольца на слое песка высокой пирамидой сложены поленья и толстые ветки для костра. После этой ночи прогоревшие останки уберут, кострище засыплют плодородной землей и высадят растения, превратив в роскошную клумбу, а вокруг установят парковые скамьи.

Я с недоверием отношусь к зрелищам, имитирующим старые традиции. Современный мир расстарался так, что вытеснил исконную суть многих обычаев, превратив их в карнавальщину. Но все же, если задуматься и не позволять цинизму брать верх, можно почувствовать что-то такое, к чему стоит относиться с почтением и трепетом.

Едва я подумала об этом, как на один краткий миг меня словно коснулась невидимая волна. Накатила, обдала холодом, проникла внутрь, заглянув прямо в душу и… отхлынула, оставив после себя щемящее ощущение пустоты и сожаления. Будто я безотчетно каялась за свои сомнения в чем-то Вечном и Нерушимом.

Вспомнились много раз слышанные поверья о Бельтайне.

Говорят, в Ночь Костров сами Боги обретают лица Майских Короля и Королевы, избранных из толпы. Бессмертные создания смогут смотреть глазами людей, говорить, смеяться и пить эль их устами.

А иногда после этой ночи Боги задерживаются среди нас, чтобы вкусить земных радостей, что доступны смертным, но не досягаемы для них.

Трудно представить, что такого может быть неподвластно Богам, но достижимо для простого человека…

Мы отыскали Пэтти и ее мужа Колина около небольшой сцены, возведенной напротив входа на лужайку со стороны центральной аллеи.

Патриция стрельнула колким прищуром, оценивая наше с Брайаном «построение» относительно друг друга. Кажется, она не обнаружила ничего криминального в том, как мы шли, держась за руки. Муж Пэтти обнимал жену за талию, поглядывая на нее с безмолвным обожанием. Колин преподавал физкультуру в школе. Он крепкий, мускулистый и довольно симпатичный, в его лице есть что-то от бассет-хаунда – большие, темные, как шоколад, глаза, меланхоличность и почти полное безразличие ко всему, кроме собственной супруги. Он коротко кивнул мне, быстро пожал руку Брайану и снова замер возле Патриции, как ее бессменный телохранитель.

Говорил Колин редко, а его попытки как-то поучаствовать в разговоре быстро пресекались Патрицией. Рассказчик и собеседник он и, правда, никудышный, но, когда молчал и отстраненно улыбался, казался очень даже милым.

До того как маленькая сцена под навесом, украшенным гирляндами, лентами и фонариками, заполнилась людьми, мы успели обменяться несколькими репликами, а Брайан принес нам эль в пластиковых стаканчиках.

Какой-то важный представитель Городского совета стал говорить, упоминая множество неизвестных мне имен и рассыпаясь благодарностями в их адрес. Произнося свою речь, выступающий сделал экскурс в историю Бельтайна и Ночи Костров, каким-то непостижимым образом приплетя сюда же славное прошлое нашего старого города, а я потягивала эль и смотрела по сторонам, не вникая в то, что вещали со сцены. Вдруг голос оратора стал громче, словно он особо торжественно что-то объявлял, и я почувствовала резкий тычок Патриции в бок.

– О, ты только посмотри! – воскликнула подруга, дергая меня за руку.

Я перевела глаза на эстраду.

Среди стоящих на сцене людей на первый план выступили избранные еще днем Майские Король и Королева, оба в длинных зеленых плащах и с изящными венками на головах, напоминающих короны.

Но мое внимание привлекли не они, а стоящая рядом женщина. С уверенностью могу сказать, что за всю свою жизнь я не видела подобной… Неземной красоты? Абсолютного совершенства? Пожалуй, и то и другое, умноженное многократно. Без преувеличения.

Высокая и стройная, в обтягивающем невероятную в своей безупречности фигуру черном платье и винно-красных туфлях на высоченных каблуках. Алебастровая, светящаяся кожа и четкие, скульптурные, абсолютно пропорциональные черты лица завораживали, заставляя разглядывать ее безотрывно. Изящество гордой посадки головы на стройной белой шее подчеркивал тяжелый узел гранатовых волос.

Женщина сдержанно и в то же время искренне улыбалась, глядя на толпу, иногда в ее глазах проскакивали искорки иронии, становившиеся особенно заметными, когда многословный оратор начинал сыпать комплиментами, видимо произносимыми в ее адрес.

– Кто она? – наклонилась я к Пэтти. – Какая-то местная знаменитость?

– Это же Морин Бэрриган! Ты что, ничего про нее не слышала? – удивленно воззрилась на меня подруга.

– Нет. А должна была?

– Вообще-то, должна. Если ты, конечно, не на Луне жила, – Пэтти вскинула аккуратные бровки. – Эта дамочка действительно знаменитость, и вовсе не местная, хотя, говорят, не так давно она приобрела виллу где-то в наших краях. Не пойму, как это ты про нее не слышала, – передернув плечами, повторила подруга. – Она что-то вроде светской львицы, чья-то там вдова, богатая до умопомрачения, учредительница многочисленных благотворительных фондов, меценатка, и прочее, прочее. Частый гость на ТВ и на страницах печатных изданий, между прочим. Интересно, чем это ее наш город привлек? Наверное, она и праздник финансирует.

Краем уха слушая Пэтти, я продолжила рассматривать Морин. Вот кто был настоящей Королевой, ослепительно красивой и величественной. Рядом с ней девушка в зеленом плаще и с венком на голове выглядела почти замарашкой, а ее партнер вообще потерялся.

Кто-то у подножия сцены активно фотографировал происходящее – вспышки фотокамеры сверкали, не переставая. Нетрудно представить, кто был основным объектом съемки.

Я посмотрела на своих спутников.

Брайан с немым восторгом таращился на красавицу, не забывая потягивать эль. На лице Колина отражалось только отсутствие интереса.

Когда представитель Мэрии закончил чествовать Короля и Королеву, их усадили здесь же на кресла с высокими спинками. К тому времени почти совсем стемнело, и по периметру лужайки зажгли факелы, укрепленные на высоких прочных шестах. К каждому был приставлен колоритный “воин”, вооруженный бутафорским мечом и одетый в черную лейне*, подхваченную кожаным поясом. Наверное, под нарядами, украшенными вышивкой, скрывались бравые представители городского пожарного департамента, призванные следить за безопасностью.

К тому времени, когда действо на эстраде завершилось, уже совсем стемнело.

Мы перебрались на лужайку, заняв место, откуда хорошо был виден костер, но не в первых рядах зрителей, плотно окруживших каменное кольцо.

Там скоро будет твориться сущее безумие.

Простояв минут десять, слушая многоголосье и отстраненно наблюдая за перемещениями народа, я откровенно заскучала, и мне все больше хотелось домой. От трескотни Пэтти начала болеть голова, ноги гудели от усталости, ведь мы провели в парке немало часов, а посидеть удалось только во время непродолжительного ланча. В довершении я, не переставая, нервничала, отчего все тело покалывало, словно по мне бегали муравьи, и хотелось спрятаться в какой-нибудь тихий уголок, подальше от толпы.

Рука Брайана легла мне на плечо, мягкие губы коснулись уха.

– Ты чего заскучала? – проговорил он. Я чувствовала шевеление его губ и тепло дыхания. По спине побежала новая толпа мурашек, и я едва сдержала желание поежиться и отстраниться. Хотя нельзя сказать, что его близость была мне неприятна, наоборот. Но совсем не так, как, наверное, хотелось бы ему…

– Ну, уж нет. Мне не скучно, – бодро отозвалась я. – Наверное, немного развезло от этого пойла.

Я встряхнула стаканчик с остатками эля.

Брайан оглянулся вокруг, пытаясь высмотреть что-то поверх голов, окружавших нас людей.

– Хочешь, принесу что-нибудь нормальное попить или перекусить? – спросил он.

– Не надо, – замотала я головой.

Брайан притянул меня ближе, поцеловал в макушку и на миг прижался щекой к волосам. Патриция мгновенно отреагировала, бросив в нашу сторону очередной колючий взгляд.

Ноздри ее аккуратного носика затрепетали, и она поджала губы. Меня снова до самых костей пробрало отвратительно липкое чувство вины.

Я покосилась на Брайана в этот самый миг, когда его лицо озарило ярким огненным отсветом, и толпа взорвалась громкими возгласами.

Я не уловила момент, когда поджигали костер. Неожиданной стала вспышка пламени и жар, докатившийся до нас. Все это вместе с многоголосым ревом толпы слилось в одну ударную волну, заставив чуть ли не подскочить на месте. Я вздрогнула, Брайан сильнее стиснул мои плечи.

Распорядитель начавшегося шоу что-то говорил, бегая по периметру и размахивая руками. Слишком близко подошедших зрителей отогнали чуть назад. Музыка в динамиках сменилась на более традиционную, а выложенный камнем круг заполнили танцоры и акробаты.

Все замелькало перед глазами: всполохи языков пламени, рассыпавшихся искрами и уносившихся в темное ночное небо, головы впереди стоящих, силуэты синхронно двигающихся танцоров и прыгунов, с их невероятными кульбитами. Все звуки слились в один громкий гул, а сзади стали напирать любопытные, стремясь поближе взглянуть на развернувшееся вокруг костра представление.

Желание выбраться из толпы и постоять где-нибудь в сторонке стало жизненно важной необходимостью. Внутри меня усиливалась дрожь, с которой очень трудно было совладать. Что-то или кто-то находилось совсем рядом со мной. Недоброе, опасное, сильное. Оно хотело того же, чего хотела я, но в отличие от меня знало, как добиться желаемого. А я могла только беспомощно топтаться, пребывая в неведении о том, что проходит мимо…

И чье-то присутствие, различимое даже в толпе, среди множества людей и рядом с надежным, сильным Брайаном…

Нечто похожее я испытывала несколькими днями раньше, той ночью, когда в квартире отключилось электричество.

Мимолетное воспоминание вызвало приступ паники, и я начала задыхаться.

Сдерживая дрожь, сказала Брайану:

– Мне нужно отойти на минуточку.

Он внимательно посмотрел на меня, сдвинув брови.

– Я пойду с тобой, – решительно заявил он.

– Не надо! Совсем это ни к чему. Будь здесь, а я скоро вернусь. Если потеряемся, то есть телефоны.

И, не дав ему ничего сказать, решительно протиснулась между стоявшими позади зрителями и скрылась за их тут же сомкнувшимися спинами.

Прямо по траве я двигалась кратчайшим путем к выходу, ведущему с лужайки на одной из аллей парка. Вечерняя роса быстро проникла сквозь матерчатый верх моих конверсов, намочив и тонкие носки. Ноги стали замерзать, но это даже обрадовало – появился убедительный повод покинуть парк и поскорее отправиться домой.

Я осмотрелась: по периметру лужайки стояли группы людей, которых, видимо, как и меня не особо интересовало шоу у костра. Сцена опустела, Короля и Королевы нигде не было видно, скорее всего, они отбыли свою “повинность” и примкнули к толпе “простых смертных”.

Я проходила мимо самой большой компании оживленно беседующих людей, среди которых сразу узнала высокую фигуру Морин Бэрриган и представителя городского совета. Женщина улыбалась, разговаривая с окружившими ее людьми, а за ее спиной пристроились двое фактурных секьюрити.

Миновав эту компанию, я почти нырнула в промежуток между кустами, когда краем глаза уловив что-то.

Не останавливаясь, повернула голову, и уперлась взглядом в знакомое лицо, обращенное на меня. Темные волосы зачесаны назад, в стеклах очков пляшут отражения языков пламени и отсветы от фонариков, развешанных по периметру лужайки.

Кажется, я машинально кивнула, проходя мимо, но ноги сами несли меня дальше, и я не знала, было ли замечено мое небрежное приветствие.

Оказавшись за живой оградой из деревьев и кустарника, остановилась на аллее и перевела дух. Свежий ночной воздух мгновенно остудил и слегка проветрил голову, снизив нервозное напряжение.

Под огромной раскидистой ивой неподалеку заметила лавочку и направилась к ней. Усевшись, откинулась на спинку и с наслаждением вытянула ноги. Я сидела и наблюдала, как длинные гибкие ветви, освещенные светом фонаря, плавно колышутся от слабого ветерка, создавая на земле ажурные тени. Музыка здесь слышна не так громко, и откуда-то из-за спины доносится отчетливое мелодичное журчание протекающей по камням речки.

– Вечер добрый.

Я вздрогнула от раздавшегося совсем близко голоса и резко вскинула голову.

***

Кейран на миг застыл, когда узнал в проходившей мимо девушке Хейз.

Она шла, глядя себе под ноги, но, минуя их компанию, неожиданно повернулась и кивнула. Или ему показалось, что она кивнула. Провожая ее взглядом, он мгновенно принял решение. Не раздумывая долго, наклонился к Шоне и прошептал ей на ухо:

– Я отлучусь. Подожди меня здесь.

Шона внимательно посмотрела ему в лицо.

– Ты в порядке? – тихо спросила она.

«Я НЕ в порядке», – подумал Кейран.

Шона вернулась из Столицы заметно взвинченной и напряженной и призналась, что та ночь в отеле оставила тягостные ощущения, и ей трудно от них избавиться.

Она стремилась дольше и чаще находиться рядом с Кейраном, льнула к нему, словно ища утешения, становясь почти навязчивой. Вчера приехала к нему с сумкой, которую оставила в его шкафу. Кейран мельком заметил там кучу всяких мелочей, вроде косметики и костюм, который Шона обычно носила у себя дома. Теперь эта одежда была предназначена для того, чтобы носить ее у него дома.

Они никогда не заговаривали о том, чтобы съехаться и жить вместе. Не обсуждали возможность создания семьи. Лишь об одном Шона выразилась определенно, заявив, что появление детей не входит в ее планы. Они приняли меры и больше не поднимали этого вопроса.

Теперь Шона дергалась и цеплялась за него, стараясь не отходить не на шаг. Возможно, были веские причины, заставлявшие девушку так себя вести. За эти пару дней Кейран стал замечать за ней и за собой, то, что раньше не видел и не чувствовал.

– Кей, что-то случилось? Ты устал?

Сейчас Шона задавала самые, казалось бы, обычные вопросы, но Кейран видел, как она напряжена, не желая, чтобы он уходил и оставлял ее среди всех этих людей.

– Абсолютно ничего не случилось, – невозмутимо отозвался Кейран и мысленно поморщился, будто учуял дурной запах своей лжи. – Просто надо отойти.

Он извинился перед собеседниками, вежливо кивнул Морин, бросившей на него короткий, пронзительный взгляд, и быстро направился к выходу с лужайки.

Он увидел Хейз сидящей на скамейке под высоченной раскидистой ивой, ветви которой образовывали огромный живой шатер. Мимо, разговаривая и смеясь, проходили люди, с поляны неслась громкая музыка и голоса, но Кейран не слышал и не видел никого.

Он приблизился, тихо ступая по мелкому гравию.

– Вечер добрый.

Она вздрогнула всем телом и посмотрела на него широко раскрытыми глазами. По ее лицу скользили прозрачные тени. Волосы красиво заплетены в замысловатую косу, перекинутую через плечо на грудь.

– Добрый, – машинально отозвалась, удивленно глядя на него.

– Вы здесь одна? – спросил Кейран, присаживаясь рядом с Хейз.

– С друзьями.

Она отвечала коротко, голос звучал невыразительно, немного устало. На секунду ему показалось, что его общество ей неприятно, и она раздосадована появлением незваного собеседника. Но Кейран остался сидеть, инстинктивно чувствуя, что если сейчас поддастся ее предполагаемому настроению, вежливо раскланяется и уйдет, то что-то очень важное не случится. Никогда. А категория «никогда» пугала его, побуждая порой совершать поступки вопреки обстоятельствам и наперекор правилам, что позволяло не упустить нечто значимое и добиться желаемого. Вот, например, сейчас он чувствовал, что выглядит навязчивым, но иначе вести себя просто не мог.

– А почему сидите в одиночестве? – не унимался он.

– Просто сижу, – Хейз пожала плечами. – Устала стоять, решила немного отдохнуть. А вы?

– Что – я? – уголок его рта приподнялся.

– Почему ушли. Я видела, что вы здесь тоже с большой компанией.

– О да, – хмыкнул Уолш. – Но я здесь скорее работаю, чем развлекаюсь. Так что тоже решил немного отдохнуть. Позволите посидеть с вами?

– Сидите, – она повела головой, скрестила руки, словно закрываясь.

Длинная, толстенная коса сползла с ее плеча, темной змеей соскользнув до самого сиденья скамейки. Кейрану неудержимо захотелось взять косу в руки, ощутить шелковистость прядей, поднести к лицу, вдохнуть аромат… Тот самый, живой и сладкий, словно съедобный…

У него почти закружилась голова, он неловко кашлянул, прогоняя глупые стихийные желания.

Хейз внимательно посмотрела на него и, прищурившись, сказала:

– Ну, давайте, пользуйтесь моментом. Задавайте ваш вопрос.

– Какой вопрос?

– О квартире. Не передумала ли я насчет ее продажи.

– Да что вы! И в мыслях не было, – Кейран выразительно вскинул брови. – С чего вы взяли?

– С того, что вам моя недвижимость явно очень приглянулась.

– Что, моя заинтересованность так заметна?

– Очевидна. Иначе, зачем бы вы настойчиво предлагали поторговаться?

– Эх, неосмотрительно со стороны покупателя демонстрировать столь явный интерес, – вздохнул Кейран.

Хейз улыбнулась, глядя на притворно-смущенное выражение лица Уолша, и он на миг забыл обо всем на свете. Улыбка преобразила девушку, смягчив взгляд и изгнав из него настороженность. Уголки нежных губ приподнялись, и Кейран уставился на ее рот, представляя, каков он на вкус.

– Не осмотрительно, конечно. На вашем интересе вполне можно поиграть, – отозвалась Хейз.

Голос ее вернул Кейрана на землю. Он сглотнул застрявший в горле комок, переводя дыхание.

– Ну, и что скажете? Не передумали? – проговорил он. – Кстати, обращаю ваше внимание, что не я завел разговор о квартире, а вы сами.

Девушка коротко рассмеялась, покачав головой. И он понял, что не хочет никуда отсюда уходить. Не хочет возвращаться туда, где его ждали.

Он предпочел бы сидеть рядом с ней, пока она не встанет и не пойдет куда-нибудь. Но и тогда он хотел бы последовать за ней…

Все больше боясь своих желаний, Кейран стянул очки и стал старательно протирать их носовым платком.

***

…Да, я сама завела разговор о квартире. Уолш звонил мне на днях. Для чего, если не по вопросу о продаже?

Не знаю, зачем и с какого перепугу я сама сказала об этом, ведь уже поставила в данном вопросе жирную точку и распрощалась с самой идеей. Кто же дергал меня за язык? Сам-то он ничего о причинах своего звонка не упомянул.

И тут я поняла, что мне просто не хотелось, чтобы Кейран после обмена ничего не значащими вопросами и ответами, просто встал и ушел, исчезнув навсегда. Мне хотелось задержать его здесь, рядом с собой, все равно, по какой причине.

Мысль оказалась неожиданной и заставила украдкой разглядывать его, словно знакомясь впервые.

Потертые джинсы и темно-зеленый пуловер на молнии отлично сидели на его стройной поджарой фигуре. Кейран пристроился на краю скамейки, слегка повернувшись ко мне, длинные ноги небрежно расставлены, джинсы приподнялись, обнажая щиколотки и высокий подъем ступней, которые облегала мягкая кожа мокасин. На нем нет носков, и этот факт почему-то заставил меня задержать дыхание и почувствовать, что сердце ускорило свое биение.

Кейран снял очки в тонкой металлической оправе и старательно протирал стекла чистым носовым платком, время от времени поглядывая сквозь них на свет. На секунду что-то отвлекло его, и он бросил внимательный взгляд в сторону, куда-то мимо меня, и я, наконец, увидела его глаза.

В полумраке не было видно отчетливо, но мне показалось, что радужки сине-зеленые, как морская вода. Жаль, что убедиться в своей догадке я, скорее всего, не смогу, потому что посмотреть в эти глаза мне больше не придется. Мысль вызвала грусть, досаду и еще большее волнение.

– Так что? Не передумали? – повторил он, водружая очки на нос.

– Нет, – покачала я головой. – Этот вопрос закрыт. Ну, приятного вам вечера.

И с этими словами я поднялась с лавочки, решительно намереваясь вернуться туда, откуда сбежала. Пора ретироваться, пока неожиданно для себя не выкинула еще какую-нибудь непонятную штуковину и не озадачилась парочкой непрошенных и излишне волнующих мыслей.

Поворачиваясь к нему спиной, успела заметить, как на миг застыло его лицо, а губы напряженно сжались.

– Хейз! – окликнул он и неожиданно поймал мою руку, заставив остановиться.

Твердая ладонь была теплой, сильные, длинные пальцы, сомкнувшиеся на моем запястье, крепкими и настойчивыми. Я застыла на месте, не отнимая руки, впитывая приятные ощущения от этого внезапного соприкосновения.