Текст книги "Там, где холод и ветер (СИ)"

Автор книги: Ирина Северная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 34 страниц)

Он так и не понял, какая сила пронизала его подобно электрическому разряду, в тот миг, когда коснулся скрытого под ее одеждой медальона. Успел лишь смутно осознать в череде ощущений, что украшение попалось на пути следования его рук к заветной цели. Затем острый, пронизывающий укол, молнией прошивший тело и разум. И все настолько реально, что Кейран не смог не подчиниться тому ошеломлению, которое испытал.

Вместе с разрядом в разуме вспыхнули краткие образы, которые он не смог ни запомнить, ни распознать. Но сразу же их место заняло четкое и непреложное понимание некой опасности, недопустимости того, что он делает. Это как первобытное табу, наложенное неведомо когда, но свято соблюдаемое даже спустя время и, невзирая на произошедшие в сознании и образе жизни поколений изменения.

Что-то, чем ни в коем случае нельзя пренебрегать.

Кейран в один краткий миг увяз в этих сумасшедших ощущениях, как насекомое, угодившее в смолу. Из всего абсурда он четко понимал только одно: он хочет Хейз больше всего на свете, но именно ее он не должен хотеть. Иначе…

Иначе случится что-то очень и очень плохое.

Давясь от неподвластных ему эмоций и чуждых мыслей, Кейран отскочил от девушки и бросился прочь. Ноги сами несли из квартиры, но он спасался бегством не от своих желаний. Он спасал Хейз от себя.

***

Он стоял в пустой комнате возле окна совсем как в тот вечер, когда последний раз видел её. Вечерняя синева, разбавленная золотистым светом фонарей, заполнила тихую улицу. Взгляд Кейрана скользнул в сторону автостоянки для жильцов дома, часть которой он мог видеть отсюда. Бампер его черного «лексуса» блестел, призывая не задерживаться в том состоянии, в котором молодой человек прибывал, застыв в раздумьях у окна.

Кейран решительно развернулся и направился к двери. Через минуту уже мчал к выезду из города. Туда, где теперь жила она.

…Кейран оставил машину возле мини-маркета на главной улице поселка и дальше пошел пешком.

Чувствуя себя подростком, который сбежал из дому на ночь глядя, без позволения родителей, старался держаться в тени и посматривал по сторонам. В этот поздний вечерний час на улице ему встретился только один мужчина, неторопливо выгуливающий собаку.

Дойдя до коттеджа, Кейран еще раз оглянулся по сторонам и, никем не замеченный, нырнул в заросли, отделявшие дом от соседнего участка с той стороны, куда выходили окна гостиной его бывшего владения. Он осторожно пролезал через плотно сплетенные кусты ежевики, аккуратно отгибая ветки. Затем без труда преодолел невысокую ограду из природного камня. Двигаясь, как лесной хищник, мягко и почти бесшумно, подобрался к окнам. В гостиной горел свет. Притаившись в густых зарослях, Кейран сквозь листву увидел комнату, заставленную коробками и беспорядочно расположенной мебелью.

И сразу увидел её. Она полулежала на диване и обвивала руками шею какого-то парня, прильнувшего к ней в тесном объятии. Волосы Хейз, заплетенные в косу, свешивались до пола. Она чуть приподнялась, то ли притягивала парня к себе, то ли сама подалась навстречу. Её лица не было видно, зато Кейран хорошо разглядел лицо молодого человека и безошибочно прочитал то чувство, которое на нем отражалось – болезненное желание, жажда.

Кейран шарахнулся назад, задев ветки деревьев и кустарника, и стремительно, в несколько прыжков, выбрался из зарослей.

Он шел обратно к машине, не видя ничего вокруг, и понимал, что, наверное, так чувствуют себя люди, потерявшие все во время пожарища. Только сейчас пожар случился в нем самом, в самых глубинах его сущности. Он выжег все, чем он прежде жил, навсегда меняя его мир.

Глава 15

Глава 15

Как ни странно, но спала я как убитая. Это похоже даже не на сон, а на погружение в краткосрочную кому от усталости и напряжения, с того момента, как Брайан накрыл меня пледом и до утра: ни тревожных видений, ни мыслей.

Зато при пробуждении заботы налетели, как дикие пчелы.

Поднявшись с дивана, я тихо, чтобы не разбудить спящего в кресле Брайана, выскользнула из комнаты. Умылась в унылой ванной на первом этаже, и отправилась в путешествие по дому, заглядывая во все помещения и в каждый угол. В результате пришла к выводу, что внешне все выглядит вполне прилично, но нужны существенные доработки в ванных комнатах и на кухне. И, конечно, на участке.

– Что мне делать с этими кущами? – приговаривала я, глядя в окно гостиной, почти полностью закрытое зеленью. – Мне самой ни за что не привести этот дикий разгул природы хоть в какой-то порядок. Да и следить потом за порядком я вряд ли смогу.

– Пора знакомиться с соседями, – сказал Брайан, стоя рядом со мной. – Они подскажут, не может ли кто-то из местных помочь в саду или еще что посоветуют.

– Разумно, – согласилась, разглядывая непомерно разросшиеся кусты жасмина. Когда они зацветут, от аромата можно будет сойти с ума. – Помнишь ту даму, которая копалась в палисаднике, когда мы первый раз приехали сюда? Мы у нее еще дорогу к коттеджу уточняли.

– Помню, – отозвался Брайана, отходя вглубь комнаты.

– Может, к ней обратиться?

– Почему бы нет. Надо с кого-то начать.

– Тогда я пошла печь пирог по бабушкиному рецепту в качестве презента для визита вежливости.

Я направилась на кухню. Брайан остановился в прихожей, и задержал меня, взяв за руку.

– Тебе помочь разобрать вещи? – спросил он.

– Нет, спасибо. Сегодня я не буду этим заниматься.

– Тогда я пойду, – Брайан спокоен и сдержан, но избегал прямых взглядов на меня.

Облегчив собственную совесть, я нагрузила Брайана. А еще и попросила его остаться на ночь, идиотка…

– Конечно, иди, – слишком поспешно отозвалась я.

– Сегодня суббота, хочу с дочкой увидеться, – пояснил Брайан и добавил, – но завтра приду обязательно. До понедельника успею проводку посмотреть и в санузлах разберусь. Попробую растопить камин. Сама даже не пытайся это делать, а то мало ли что. А кстати, хорошо бы с прежним хозяином связаться. Порасспросить, может у него какие-то планы дома сохранились. Ну, там схема электропроводки, прочих коммуникаций.

Меня обдало жаром, который вызвал непроизвольный судорожный вздох.

– Прежний хозяин ужасно занятой тип, – поспешила сказать я. – Его не поймаешь. К нему обращаться бесполезно, да и надобности не вижу. Сама разберусь.

– Вместе разберемся. – Брайан улыбнулся, но улыбка вышла натянутой, не затронувшей глаз.

Когда он ушел, легче мне не стало, но пока я искала тетрадь с бабушкиными рецептами, пока доставала посуду и составляла список необходимых продуктов, удалось немного забыться и не думать ни о Брайане, ни о Кейране.

Местный минимаркет оказался настоящим чудом, поражавшим изобилием и разнообразием товаров, размещенных на небольшой площади. Купив много чего необходимого в хозяйстве, в том числе и для пирога с шоколадной крошкой, я вернулась в дом и принялась за дело.

Через два часа шагала по улице, неся в руках блюдо с еще горячим пирогом, укрытым фольгой. Немногочисленные встреченные по дороге прохожие, здоровались или молча поглядывали на меня, не скрывая интереса.

Пройдя по узкой дорожке до крыльца уже знакомого дома с образцовым газоном и ухоженным палисадником, я решительно нажала на дверной звонок. Трель раздалась где-то внутри и очень скоро дверь отворилась.

На меня смотрела та самая девушка, которую я видела, когда приезжала сюда одна. Высокая, крупноватая блондинка, очень симпатичная, с прозрачным, здоровым румянцем во всю щеку. Девушка одета в джинсы и мешковатый свитер, еще более утяжелявший ее отнюдь не хрупкую фигуру. Она вопросительно приподняла светлые брови.

– Да? Вы кого-то ищите? – Голос приятный, негромкий и нежный, немного неожиданный при такой фактуре, как у нее.

– Здравствуйте. Меня зовут Хейз МакМэй. Я только что переехала в коттедж неподалеку, – говоря, я неопределенно махнула рукой куда-то в сторону, стараясь при этом не уронить блюдо с пирогом. – Дело в том, что я никого здесь не знаю, а вы и, наверное, ваша мама, единственные из живущих здесь, кого я видела во время своих приездов сюда. И вот…

Я неловко замялась, не зная, как продолжить излагать то, зачем пришла.

– О, ну понятно! Заходите, пожалуйста, – приветливо улыбнулась девушка, отступая в сторону и придерживая дверь.

Через четверть часа я вместе с двумя обитательницами этого уютного домика со старомодной обстановкой сидела на их чистой, светлой кухне и пила чай с пирогом собственного приготовления.

«Даму приятная» звали миссис Фиона Барри, и она действительно являлась мамой девушки.

– Я помню вас. Вы вместе с молодым человеком спрашивали дорогу к коттеджу Уолшей, – сказала миссис Барри. – У меня очень хорошая память на лица, а вас я просто не могла не запомнить по двум причинам.

– По каким же? – с любопытством спросила я.

– Ваши волосы, – ответила она, вежливо улыбаясь. – Такие длинные, ухоженные. Нельзя не обратить внимание.

Я смутилась и слишком громко отхлебнула чай из чашки.

– Ну и вторая причина – вы спрашивали о коттедже Уолшей, – продолжила хозяйка дома.

Они с дочерью выразительно переглянулись, заставив меня напрячься.

– В этом есть какая-то замечательная особенность? – осторожно поинтересовалась я.

– Конечно, есть, – заявила миссис Барри. – Прежние владельцы дома некоторое время были здесь…, эм-мм, как бы это сказать… довольно примечательным семейством.

– Примечательным? – повторила я.

– Именно. Что-то вроде местной загадки. Знаете, как бывает, когда какие-то непонятности обрастают слухами. Уолши были приятными людьми, но невольно попали в центр внимания в те времена, пока была жива Элайза Уолш, бабушка нынешнего владельца. Ой, то есть нынешний владелец теперь, конечно, вы! Я имею в виду того, у кого вы купили домик. Он фотограф, насколько я знаю. Странный юноша.

Не юноша уже, но то, что странный – замечено точно. Я промолчала, с интересом слушая женщину. Время от времени ловила пристальный взгляд ее дочери Уны, которая внимательно следила за нашей беседой, но ни сказала пока ни слова.

– Толком не помню, с чем там все связано, потому что тогда не особо интересовалась всякими досужими сплетнями. Но в какой-то момент коттедж Уолшей опустел и все слухи сами собой затихли. Насколько мне известно, дом продается довольно давно. Вы не первая, кто спрашивал о коттедже, – продолжила словоохотливая хозяйка дома.

– О, так домик пользовался спросом? – воскликнула я.

– Я бы так не сказала, – пространно отозвалась миссис Барри. – Но вот коттедж обрел новую владелицу, спустя долгие годы.

– Наверное, в отличие от прежних покупателей, я не осознавала всех проблем, которые придется решать, владея такой недвижимостью, – пробормотала я. – Начать хотя бы с сада…

– О, да! – воскликнула моя новая знакомая. – Было время, когда местные жители большое внимание уделяли внешнему виду коттеджа. Вопрос живо обсуждался, и от обострения спасало то, что коттедж стоит на отшибе. Будь он в череде домов на главной улице, никто бы не смирился с тем, что участок владения Уолшей выглядел, как дикие джунгли. Хозяева всегда чересчур увлекались… озеленением, если можно так выразиться. Сейчас в доме давно никто не живет, и конечно ситуация на участке еще более впечатляющая, – задумчиво проговорила миссис Барри. – А что вы намерены со всем этим делать, дорогая? – поинтересовалась она.

«А какой у меня выбор? – подумала я. – Придется придавать коттеджу вид, соответствующий местным требованиям».

– Хотелось бы привести участок в порядок, – уныло начала я, – но одна не справлюсь, да и не умею ничего такого. Надо кого-то нанять в помощники. Вы, случайно, не знаете…

Не дав мне договорить, миссис Барри величественно положила на стол полные руки и торжественно провозгласила:

– Вы попали по адресу, дорогая. Моя дочь, Уна с удовольствием поможет на вашем участке. У девочки волшебные руки, растения это чувствуют и слушаются ее.

– Ой, да это же чудесно! – обрадовалась я. – Может быть тогда Уна придет и посмотрит на мои владения. Оценит весь объем работ. Вдруг то, что вы увидите, покажется…

– Не покажется, – отрезала миссис Барри. – Нет ничего такого, растущего на земле, с чем моя Уна не справилась бы. Но она обязательно зайдет к вам, только назначьте время.

Я посмотрела на девушку. Она уже выпила свой чай и доела кусок пирога, и сейчас сидела, зажав спрятанные под столом руки между коленями. Чуть сгорбившись и опустив глаза, девушка молчала и казалась смущенной. Имя Уна* казалось мне как нельзя более подходящим для нее.

– Время? Если вы не заняты, то можно и сегодня, – ответила я.

– Чудесно. Тогда так и сделаем, Уна сегодня же посетит вас и все посмотрит, – заключила миссис Барри начальственным тоном. – Правда, дорогая? – впервые обратилась мать к дочери, но вовсе не за тем, чтобы узнать ее мнение, а за однозначным подтверждением своего собственного решения.

Девушка покорно кивнула, бросив на мать мимолетный взгляд. Мне показалось, что в голубых глазах Уны сверкнули озорные искорки.

Миссис Барри охотно поведала мне еще некоторые особенностей проживания в этом тихом пригороде. Тихом, как тот самый пресловутый омут, в котором известно, что водится.

Удивительно, но за все время нашей беседы я ни разу не почувствовала себя неуютно. Казалось, что давным-давно знаю этих двух женщин. Они обе произвели самое приятное впечатление, несмотря на то, что мать показалась довольно многословной и довлеющей над дочерью, а та, в свою очередь, выглядела безмолвной тихой овечкой, угнетенной материнским авторитетом.

– Должна сказать, что ваш пирог просто бесподобен, – глядя на меня очень серьезно, заявила «дама приятная». – И это я не просто из вежливости говорю, дорогая.

Я заерзала на стуле, пробормотав слова благодарности.

– Вы сами его пекли? – игнорируя мое бурчания, строго спросила миссис Барри.

– Да, конечно. Сама.

– А вам было бы нетрудно испечь, скажем… – она задумалась, что-то прикидывая в уме. – Скажем, штук пять таких же чудесных пирогов.

– Пять? – удивилась я. – Позвольте поинтересоваться – а зачем так много?

– Видите ли, Хейз, – миссис Барри приподняла выщипанные в ниточку брови, – здесь неподалеку находится пансионат для престарелых. Через пару недель там будет большой благотворительный вечер. Традиционно некоторые жители нашего пригорода помогают в пансионате как волонтеры. Ну и естественно мы участвуем в мероприятиях. Помогаем убираться, накрывать столы, украшать зал и тому подобное. А еще приносим угощения, кто и сколько может. Вы не отказались бы внести свой вклад? Такими пирогами, как ваш, можно поднять настроение даже умирающим.

– Почему бы и нет, – ответила я. – Конечно, я поучаствую. Только скажите, когда это нужно.

Идея показалась интересной, а применение моему редко используемому пекарскому таланту вполне достойным.

Немного растерянная от избытка впечатлений, обрушившихся на меня, я стала прощаться с гостеприимными хозяйками.

– Миссис Барри, – вдруг осенило меня, – а не могла бы Уна прямо сейчас пройти со мной и посмотреть участок? Если, конечно, вас не затруднит…

Я поняла, что поторопилась, когда натолкнулась на удивленный взгляд хозяйки дома. Но совладать с моим нетерпением было сложно. Упорно казалось, чем скорее я начну приводить в порядок царящий вокруг хаос, тем скорее уляжется неразбериха внутри меня.

Миссис Барри сурово взглянула на меня, потом на дочь. Многозначительно помолчала, раздумывая.

– Ну, если у вас больше нет никаких срочных дел… – проговорила она с сомнением.

– Я иду домой и, кроме как начать разбираться в вещах, других дел у меня на сегодня не намечалось, – поспешила ответить я.

– В таком случае, почему бы и нет. – Окинув дочь строгим взглядом, она скомандовала: – Сходи, детка, с мисс Хейз.

Вместе с Уной мы отправились ко мне. Большая часть дороги шагали молча. Девушка шла рядом, ссутулив плечи и опустив голову, словно пыталась немного уменьшить свой рост. Высокая, крепкая, с широкими плечами, она, тем не менее, производила очень приятное впечатление. Этакая юная валькирия с копной волнистых золотых волос.

Миновав главную улицу, мы свернули, и тут Уна заговорила.

– Можно мне называть вас Хейз? – спросила она.

Голос тихий, бархатисто-нежный. Я посмотрела на девушку, снова отмечая ее скромно опущенные глаза и румянец, заливавший щеки.

– Конечно, можно. Меня именно так и зовут.

Девушка кивнула, слабая улыбка коснулась ее губ, и она несмело взглянула на меня. Яркость и прозрачная чистота ее голубых, как весеннее небо глаз, напоминала мне аналогичную чистоту и яркость зеленых глаз Брайана. Словно разные цвета одной палитры.

Я не знала, о чем разговаривать с этой юной незнакомкой, и чтобы не допускать неловкого молчания, задала первые пришедшие на ум вопросы.

– Сколько тебе лет, Уна?

– Девятнадцать.

– А чем ты занимаешься? Учишься где-нибудь? Спрашиваю потому, что не хочу, чтобы возможная занятость на моем участке помешала тебе.

Светлые, цвета пшеничных колосьев брови девушки сдвинулись, образовав хмурую складочку на гладком лбу.

– Я окончила школу и хотела уехать учиться. Поступить в колледж и все такое, но… – она запнулась, посмотрела в сторону. – Я окончила курсы ландшафтного дизайна в нашем городе. У меня есть диплом и сертификат, – поспешно добавила она.

Слова прозвучали как оправдание.

– А почему же не поехала учиться в колледж?

Кажется, ответ на этот вопрос я уже знала.

– Мама, – тихо и неохотно отозвалась моя новая знакомая. – Она не отпустила. Посчитала, что мне незачем уезжать из дома и терять годы, чтобы получить хорошую профессию.

– Ты не хотела поступить в местный Университет? – поинтересовалась я.

– Ой, нет. Это совсем не мое, – помотала головой Уна.

– Ландшафтный дизайнер тоже очень хорошая профессия, – искренне заметила я.

Реакцией на мои слова был недоверчивый, полный сомнения взгляд Уны.

– Вы, правда, так считаете? – осторожно спросила она.

Видимо, миссис Барри довела контроль над дочерью до того, что та хоть и слушалась беспрекословно, но расценивала любое мнение матери, как приказ главнокомандующего, идущий в разрез с ее собственными убеждениями. Возможно, дух противоречия и бунтарство спрятаны глубоко в девушке, но не покорены окончательно.

И словно в подтверждение моих предположений в глазах Уны снова мелькнули шаловливые искорки.

– Я с детства люблю копаться в земле, выращивать разные растения, ухаживать за ними, – более охотно и без прежней осторожности заговорила она. – Мама права, у меня почему-то все здорово получается. Растения меня чувствуют, а я чувствую их. Бывает же такое… – добавила поспешно, будто решила, что слова ее прозвучали странно.

– Еще как бывает, – согласилась я. – Всегда восхищалась людьми, у которых получается находить общий язык с животными, растениями и детьми.

Наградой за мою тираду был еще более заинтересованный взгляд девушки. Уна больше не сутулилась, стараясь спрятать свой рост и комплекцию. Распрямила плечи, вскинула голову, и когда мы подошли к калитке моего участка, она с живейшим интересом оглядывалась вокруг, и глаза ее при этом горели неподдельным любопытством.

Мы сразу же отправились в экскурсию по моим владениям. Продвигаясь сквозь заросли, Уна осторожно, бережно отводила ветки деревьев и кустарников и придерживала непомерно отросшие стебли растений с наливающимися бутонами соцветий, стараясь их не сломать.

– Здесь настоящий лес, – не удержалась юная садовница, подтверждая и без того очевидное. – Все так разрослось и переплелось.

– Насколько реально с этим справиться? – поинтересовалась я.

Только тут до меня дошло, что мое материальное положение может не позволить оплачивать услуги дипломированного и сертифицированного ландшафтного дизайнера. Даже начинающего, не имеющего солидного профессионального опыта, как Уна.

Мы уже обошли дом вокруг и заходили на второй круг. Не завершив его, остановились на заднем дворе, неподалеку от окон гостиной.

– Я справлюсь, – уверенно и решительно заявила Уна. Снова смутилась и добавила тихо и немного тревожно, – если вы, конечно, не будете против.

– Почему я должна быть против?

– Ну, вдруг вас не устроит мои… моя…квафи…квалификация, – выговорила Уна, покрываясь новой волной румянца. – Я же начинающий специалист. Весь мой опыт – это возня на собственном участке, пара-тройка учебных проектов, да работы во время сдачи экзамена на сертификат.

– В таком случае вот тебе прекрасная возможность еще набраться профессионального опыта и начать собирать собственное портфолио. Ну, а потом, я же ничего особого не требую. Хочу только привести в порядок здесь все.

Легкая улыбка тронула ее губы, она оглянулась вокруг.

– Спасибо вам.

– За что? – удивилась я.

– За то, что доверяете мне заниматься этим.

Девушка явно нуждалась в повышении самооценки.

– Доверяю, – подтвердила я с полной серьезностью и постаралась перейти на деловой тон. – Давай договоримся об оплате и графике работ.

Уна снова сникла, став ниже на десяток сантиметров, улыбка ее погасла.

– Мне… мне сначала нужно сказать…маме, – прошелестела она, опуская глаза.

– О, ну конечно. Обязательно нужен кто-то вроде менеджера. Ну, понимаешь, тот, кто возьмет на себя всякие финансовые расчеты и прочие формальные вопросы. Ты, как дипломированный специалист в совсем другой области, не обязана заниматься всей этой чепухой.

Она снова подняла взгляд, и внимательно смотрела на меня, силясь понять, насколько серьезно я говорю и не иронизирую ли. А я и не думала этого делать, мне просто захотелось, чтобы эта симпатичная молодая особа перестала, наконец, скрючиваться каждый раз, когда над ней начинала нависать незримая тень ее властной матушки.

– Давай сделаем так, – продолжила я, сохраняя полную серьезность. – Ты оцени объем работ, переговори с мамой. А потом свяжитесь со мной, и мы все обсудим окончательно.

Уна энергично закивала.

– А когда можно приступать к работе? – спросила она, с надеждой заглядывая мне в лицо.

– Да хоть прямо сейчас! – ответила я. – Но давай все же сделаем, как положено. Сначала формальности.

Она нахмурилась, поразмыслила, и снова согласно кивнула. Кажется, помимо приобретения практического опыта, моя юная знакомая видела в работе у меня возможность проводить время не под контролем матери. И от такой возможности она отказаться не в силах. А я продолжала всерьез опасаться, что моих финансов хватит на то, чтобы посодействовать ей в этом. Вряд ли миссис Барри позволит дочери упустить шанс хорошо заработать, особенно если учесть, какой объем работ предстоит переделать на моем участке. Предполагаемый деловой расчет миссис Барри и мой банковский счет могли не прийти к согласию.

Вроде бы мы все обговорили, но Уна продолжала стоять, покусывая губу и оглядывалась по сторонам, словно не желая уходить. Она шагнула в сторону огромных, как зеленые шатры, кустов жасмина и стала обходить их.

– Ой, а здесь кто-то лазил! – раздался из зарослей ее голос. – Все примято, ветки сломаны.

Я быстро пробралась за Уной и увидела, что от изгороди идет заметный среди зелени и травы след. Обходя участок первый раз ближе к дому, мы ничего не заметили. Сейчас, когда мы забрели глубже, было очевидно, что след обрывался у кустов жасмина. Я встала там и увидела, что с этой позиции отлично просматриваются окна гостиной.

Вспомнив, как вчера вечером мне почудилось какое-то движение в зарослях, я ощутила холодок, поползший по спине. Уна тем временем двинулась к каменной ограде участка.

– Хейз, если это не вы сами, то кто-то пробрался через кусты ежевики и перелез через ограду к вам на участок, – оживленно заключила «следопыт» Уна. – Смотрите, ветки кое-где поломаны и сквозь кусты идет свежий примятый след. Прямо до дороги.

От мысли, что кто-то может свободно разгуливать по участку и подсматривать за мной в окна, а я даже не буду об этом подозревать, меня затошнило. Перспектива остаться в доме одной на ночь, вызвала у меня слабость в коленях.

– Это, наверное, мальчишки, – сказала я. – Вчера неподалеку ошивались какие-то, пока мы разгружали фургон с моими пожитками.

Не знаю, зачем я это сказала. Никаких мальчишек я здесь не видела ни вчера, ни сегодня, но демонстрировать свои растерянность и страх новой знакомой тоже не собиралась.

Я готова была вцепиться в юного ландшафтного дизайнера мертвой хваткой и начать торговаться с ее маменькой, если та заартачится. Мне уже все равно, что Уна сможет или не сможет сделать с участком. Главное, что какое-то время в течение дня я буду находиться здесь не одна.

_______

*Уна – “ягненок”.

Глава 16

Глава 16

Кейран дошел до кулера, набрал воды в большой пластиковый стакан и вернулся обратно.

– Может, что-то еще? – спросил он, присаживаясь напротив деда и протягивая ему стакан.

– Ничего, – покачал головой старик. – Давай-ка, лучше расскажи поподробней, как ты умудрился продать коттедж после стольких лет? Я уже не думал, что это когда-нибудь случится.

Кейран терпеливо повторил то, во что вкратце уже посвятил деда чуть раньше: о продаже старого дома и о покупке небольшой квартиры в городе, которую намеревался сделать своей тайной “норой”. Закончив рассказ, замолчал. Линия его рта стала жесткой и упрямой, между бровей залегла хмурая складка.

Старик смотрел на внука удивительно яркими и ясными для его возраста глазами.

– Знаю, что ты не из разговорчивых, но, может, поделишься, что с тобой происходит?

– Да все в порядке, – Кейран откинулся на спинку дивана и вытянул длинные ноги.

– Другим рассказывай, что все в порядке. Они, может, ничего и не замечают, потому как ты всегда хмурый, но я-то тебя неплохо знаю, – дед улыбнулся, показывая крепкие зубы. – Пользуйся моментом, мальчик, пока я еще не впал в полный маразм, могу выслушать и как-то отреагировать. Да и чем мне еще теперь заниматься, когда от собственной жизни остались только обломанные рожки да артритные ножки, а самая большая забота на сегодняшний день – это частые мочеиспускания.

Кейран хмыкнул, отдавая должное дедовой самоиронии.

– Нечего особо говорить. Работы навалилось, устаю, сплю по два часа в сутки, – Кейран привычным жестом потер глаза под очками, посмотрел на старика. И увидел, что тот ему не поверил.

Джек Уолш с самого детства видел внука каким-то особым, рентгеновским зрением. Врать ему просто не имело смысла, а скрывать что-то можно было только до поры до времени. Дед неизменно умудрялся ненавязчиво выудить из внука его проблему и незаметно поучаствовать в ее решении. Все равно как – вовремя сказанным словом или конкретным делом.

– Что за работа? Новые заказы? – спросил старик.

– Большой заказ.

Кейран коротко изложил суть проекта, связанного с Морин.

– Интересно, наверное. Хотя я в этом ничего и не смыслю, – отозвался Джек. – Принеси посмотреть, что ли какие-нибудь готовые фото, что там за необыкновенная королева такая. Неужели красивее твоей Шоны?

Кейран изо всех сил старался никак не реагировать на имя своей подруги, но от дедова соколиного взора не укрылось, как слегка дернулся уголок рта внука, а по лицу пробежала и исчезла тень.

– Морин совсем другая, – сказал Кейран ровным голосом. – Очень яркая и… незаурядная женщина. Словом, непростая.

– Простых женщин в природе не бывает, – заявил дед. – Так эта Морин и смущает твой покой?

– Морин? Нет, вовсе нет. Хотя смутить она может, это точно.

Кейран уже знал, что не уйдет от старика, пока не расскажет ему все. Или почти все.

– Но ты, в общем-то, угадал, – сказал молодой человек, сдаваясь. – Дело в женщине. Но не знаю, что и сказать. Чертовщина какая-то творится, наваждение. Впору к психиатру обращаться.

– Речь не о Шоне, я так понимаю, – спокойно констатировал старик.

Кейран заерзал на диване, ломая прежнюю расслабленную позу. Согнул ноги, оперся на них руками, свесив кисти между расставленных коленей, подался вперед. Плечи приподнялись, голова немного свесилась, волосы упали на лицо, и молодой человек стал выглядеть не просто усталым, а почти измученным. И словно бы смиренным.

– Нет. Это не Шона, – отозвался тихо.

И снова замолчал, а Джек просто ждал, глядя на внука.

– Я встретил эту девушку недавно и не могу выбросить её из головы, – заговорил Кейран. – Ни днем, ни ночью. Понимаешь, мы и не виделись толком, так, мельком пару раз… Но меня будто за… заклинило на ней… – голос заметно дрогнул, открывая всё, что таилось в словах. Услышать, как Кейран повышает голос или выражает с его помощью свои глубоко запрятанные чувства, было также нереально, как вызвать на море шторм, нагоняя волны веером.

Джек видел сейчас перед собой Кейрана маленького мальчика, который неизменно замыкался в себе, когда его что-то особенно сильно задевало, было больно или страшно. Всегда одно и то же – сжатые губы, суровый взгляд, упрямо наклоненная, как у молодого бычка голова и напряженные плечи. Кипел изнутри, а снаружи будто каменел. Он и сейчас такой. И Джек знал, кого надо «благодарить» за то, что единственный внук считал себя одиночкой, привыкшим со всеми проблемами справляться самостоятельно. Свою долю вины в этом старик прекрасно осознавал, хотя в свое время мало что мог сделать, и всегда старался пусть не исправить, но хотя бы немного компенсировать нанесенный парню ущерб. Пока еще мог.

– И что делать собираешься? – не отставал Джек.

– А что в таких случаях делают? – устало отозвался Кейран.

– Да обычные дела. Встречаются, общаются. Узнают на практике, так сказать, стоит ли овчинка выделки. Может, там и заморачиваться не на чем, а ты сразу – к психиатру.

– “Встречаются, общаются”, – повторил слова деда Кейран. – Если бы все так легко можно сделать…

– А что тебя останавливает? Та девушка замужем? Или то, что ты несвободен?

Дед наблюдал, как внук понемногу выбирался из своей «скорлупы» – потер лоб, разглаживая хмурую складку, распрямил плечи, чуть расслабляясь.

– Она не замужем. А с Шоной все сейчас непросто, – осторожно сказал Кейран.

– Неужели она после трех лет вашего красивого романа потребовала от тебя чего-то еще? – в притворном изумлении вскинул белые лохматые брови старик.

– Ничего особенного она не требует… – проворчал Кейран, чувствуя себя в этой беседе с дедом растерявшимся пацаном.

– Значит дело в том, что она слишком хорошая, а у тебя, оказывается, есть совесть? Обманывать и обижать свою подругу ты не можешь и не хочешь. Тогда выброси из головы эту свою прекрасную незнакомку и живи себе спокойно с Шоной. Может, я еще правнуков от вас дождусь.

– Вот это вряд ли, – невесело отозвался Кейран. – Идея заводить детей Шону никогда не вдохновляла.

– Хм… Дело, конечно, хозяйское, – сдержанно заметил дед. – Наверное, и такое бывает. Ничему не удивляюсь в наше чокнутое время. Ну, и если тебя такой расклад тоже устраивает…

Кейран ничего не сказал на это, и Джек продолжил: