Текст книги "Там, где холод и ветер (СИ)"

Автор книги: Ирина Северная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 34 страниц)

И Кейран уснул. Глубоко и крепко, как умаявшийся ребенок. Он тихо дышал, чуть приоткрыв рот и время от времени судорожно сжимал руки вокруг меня.

– Я здесь. Спи, – прошептала я, целуя его в уголок рта.

Почувствовав, как тело Кейрана расслабилось, я закрыла глаза и… отключилась.

…Проснулась, едва забрезжил рассвет. И обнаружила, что все так же прижимаюсь к лежащему рядом Кейрану. Он так сладко спал, что я боялась шевельнуть затекшим телом, чтобы не разбудить его.

Не так давно я переспала с лучшим другом, и едва не казнила саму себя за это.

А сейчас провела ночь в объятиях едва знакомого мужчины, которого хотела всем существом.

При этом мы только целовались, а потом заснули, обнявшись, как парочка, прожившая в полном доверии не один десяток лет.

«Так не бывает», – сказала я себе.

***

Кейран почувствовал, что Хейз уже не спит, но не торопился открывать глаза. Он был не готов потревожить то ощущение, что зародилось в его душе.

До сих пор он просто нарезал круги на воде, не оставляя следа, не видя в движении особого смысла.

Он скитался всю жизнь и вдруг обрел дом.

_____

*Хейз – англ. haze – дымка

**Mil Foraoise ar mo bheola (ирл.) – «лесной мед на моих губах».

Глава 19

Глава 19

Они начали двигаться одновременно, осторожно распрямляя затекшие конечности и онемевшие тела. Дискомфорт был чем-то совершенно несущественным по сравнению с исключительным, непостижимым ощущением близости.

Кейран проснулся, открыл глаза и увидел Хейз. Он мгновенно впитал тепло ее тела, и словно что-то подлинно прекрасное прошло сквозь него, вымывая муть, накопившуюся за последнее время.

Он приподнялся на локте и навис над девушкой. Какое-то время разглядывал её, и на его губах блуждала мягкая улыбка. Его лицо было так близко, что она хорошо видела темные, чуть отросшие волоски на подбородке, складочки на щеке, которую он отлежал. И глаза цвета океана в туманной дымке…

– Привет, – хрипловатым со сна голосом сказал он.

Наклонился, поцеловал, захватывая её губы, издавая при этом такой жадный, глубокий звук, будто ел что-то невероятно вкусное.

Она приняла его поцелуй, с ответным желанием впуская его в свой рот.

Начав задыхаться, Кейран чуть отодвинулся, с удивлением посмотрел на ту, что была сейчас так близко.

– Что происходит, Хейз? Мы спали вместе. Я чувствовал тебя всю ночь, рядом. И это не сон, утром ты никуда не испарилась.

У нее вырвался короткий смешок. Она могла сказать то же самое, не имея тому разумных объяснений. Только вот вопрос – а они нужны, эти объяснения?

– И я выспался так, как не спал уже очень долго. Просто отрубился, но все время сознавал, где я и, главное – с кем. Что это все такое? – говорил Кейран, продолжая разглядывать Хейз. – У меня самолет в полдень. Я еще не собрался, но не могу от тебя оторваться.

– Деловая поездка? – спросила Хейз, медленно, нежно поглаживая руку Кейрана.

– Да, заказ в Столице, – он снова наклонился ближе.

На этот раз погладил ее лицо кончиками пальцев, отследил линии бровей, провел по губам, не сводя с них глаз.

– Знаешь, мне не нужны никакие ответы и объяснения. Я просто знаю, что так и должно быть. Все правильно, – прошептал, приближая губы к её ушку. – И я хочу, чтобы так было. Я хочу тебя…

Он сглотнул и спросил:

– А ты? Ты хочешь?

Она кивнула.

– Хорошо. Это так…хорошо, – он выдохнул с облегчением. – Но это случится не так, не второпях. Понимаешь?

Она снова ответила кивком, и почувствовала, как от этого движения губы Кейрана скользнули ниже, к ее шее, задержались там. Он задвигался, зарываясь лицом в волосы Хейз.

– Как же ты пахнешь… – бормотал он, шумно и неровно дыша. – Нет ничего слаще и приятней, чем твой аромат…

Медленно, нехотя отстранился, посмотрел ей в лицо и они, повинуясь одному импульсу, не спеша изменили позы, синхронно приподнимаясь и садясь на диване. Оба притихли на миг.

– Я, кажется, раздавил очки, – рассеянно проговорил Кейран, шаря рукой в кармане пиджака.

Синие джинсы, черный пиджак, белоснежная рубашка – в этом он пришел вчера, в этом и оставался сейчас. Одежда помялась, но не выглядела неопрятно. Кейран извлек из кармана очки, повертел их в руках, раскрыл дужки.

– Вроде ничего, – прокомментировал, надевая очки и оглядывая через них комнату.

Хейз протянула руку, провела по его волосам, отбрасывая их со лба, задержала ладонь на его щеке. Он отреагировал на прикосновение, как зверь, принимающий ласку – прикрыл глаза в какой-то блаженной истоме, на миг замер. Чуть ли не заурчал.

Хейз убрала руку, пряча ее за спину.

– Сейчас умоюсь и приготовлю завтрак, – сказала, поднимаясь с дивана.

Быстро вышла из комнаты, и ему показалось, что она хочет укрыться от него. Кейран рывком вскочил на ноги, стянул пиджак, бросил его на диван и направился за ней.

Первым порывом было догнать ее, схватить и не отпускать. Не дать передумать, не позволить разрушить то, что происходило между ними.

В коридоре он остановился. Хейз уже исчезла где-то в доме.

Кейран развернулся и направился в ванную, расположенную за лестницей первого этажа.

***

Кровообращение медленно восстанавливалось в онемевшем теле, нещадно покалывая “иголочками”, когда я шагала в ванную на втором этаже. Я сбежала и спряталась, угловато и несуразно, все еще не понимая, что уже произошло и продолжает происходить.

В какой-то момент бытия меня словно перенесло из одной точки существования в другую. Мгновенная телепортация. Вернуться невозможно, осознать и поверить страшно.

Я закрылась в ванной, пустила воду и уставилась на свое отражение в зеркале. На меня все еще смотрела я сама, такая, какой себя привыкла видеть по утрам – слегка помятая, заспанная, с растрепавшимися волосами. Губы припухшие, яркие, но это уже не со сна.

Умылась, почистила зубы, долго расчесывалась, начиная понимать, что, выйдя из ванной, не обнаружу в доме никого. И все случившееся окажется просто продуктом моего не в меру разыгравшегося воображения. Я невольно прислушалась.

Очень, очень тихо. Так тихо, что даже страшно.

В самом деле испугавшись, бросила щетку, рывком открыла дверь и застыла.

В коридоре стоял Кейран. Он снял пиджак, очевидно, умылся, и пригладил волосы с помощью влажной пятерни. Глядя на меня, спросил озадаченно:

– Паука увидела?

– Типа того, – выдохнула, чувствуя совершенно непонятный микс из облегчения, паники и восторга одновременно.

– Мебели у тебя негусто, – сказал гость, указывая кивком на пустую комнату за спиной.

– Да уж. Не знаю, за что хвататься сначала. Оказалось, чтобы просто существовать, нужно слишком много всякой ерунды – от кастрюль до платяного шкафа. Раньше как-то об этом не задумывалась.

– Наверное, от того, что тебе редко приходилось переезжать? – предположил Кейран.

– Наоборот. Я делала это слишком часто. Видимо, успела войти во вкус, и кое-что подзабыть об оседлом образе жизни. Не замечаешь, как становится нормальным спать на диване и использовать коробки в качестве универсальных поверхностей и емкостей для хранения, – я говорила, спускаясь по лестнице на первый этаж.

Кейран следовал за мной, и я всем существом ощущала его близость.

– Сколько же раз ты переезжала? – спросил Кейран.

Я мысленно прикинула и ответила:

– Только за последние восемь месяцев – три раза.

Если точнее, то четыре. Учитывая обе съемные квартиры подряд, в которых пришлось останавливаться, после того, как мы с бывшим мужем продали свою квартиру в Столице.

– Ого… – отозвался гость. – Любишь перемены?

– Не особо, – ответила я, входя на кухню. – Не очень им доверяю, переменам.

– Тогда отчего же такая страсть к цыганской жизни? – не унимался Кейран.

Я повернулась к нему, посмотрела в глаза, полные неподдельного интереса.

– Никакой страсти. Просто так получилось, – ответила и отвернулась, надеясь, что ясно даю понять о нежелании продолжать эту тему.

Все было понято правильно.

Он снова наблюдал за тем, как я готовила завтрак, и немного поучаствовал, накрыв на стол. Какое-то время мы молчали, потом я спросила:

– Это дом твоих родственников?

– Дом принадлежал моей семье, – ответил Кейран. – Здесь я рос до пятнадцати лет.

– А твои… родные?

– Что – родные? – в голосе Кейрана появилась натянутость. Или настороженность.

– Они у тебя есть? Дом ты продал… – я оглянулась на него, стоящего чуть позади и наблюдавшего, как я переворачиваю оладьи на сковороде. – Извини, что спрашиваю.

– Почему извиняешься? Здесь нет никаких тайн. И я не впадаю в депрессию при упоминании о родственниках. У меня просто почти никого не осталось, – спокойно ответил Кейран.

Он переместился, чтобы мы могли видеть друг друга, встав сбоку от плиты у пустой стены.

– Здесь жили мои бабка и дед. Они меня и воспитали. Отца я не видел, и ничего о нем не знаю, а мама умерла, когда мне не исполнилось и пяти. Сейчас из всей родни только дед остался.

Кейран помолчал и добавил:

– Он давно живет… в другом месте. А дом пустовал долгие годы. Тебе, кстати, как здесь? Честно говоря, с трудом представляю, такую… тебя, живущую в этом доме, – он поморщился. – Меня терзает чувство вины, что не смог предложить тебе ничего лучше.

– Не терзайся напрасно, – отозвалась я, невольно рассмеявшись. – Мне дом понравился, иначе бы сюда не переехала. ЧуднО все это, конечно. Я, вообще-то, городской житель. Но…

Мне захотелось показать ему амулет и спросить, что он думает (или знает) о совпадении узоров на нем с теми, что использованы в оформлении дома. Уже открыла рот, но передумала, представив, как это может выглядеть. Особенно, если начать углубляться в то, что это совпадение и послужило толчком к моему решению сюда переехать.

Я коротко взглянула на Кейрана – он вскинул брови и смотрел на меня, ожидая, что продолжу после «но».

– Но произошло некоторое стечение обстоятельств. И нечто вроде озарения, – я снова взглянула на Кейрана. – Немного безумно звучит, да? Знаю. Но, правда, это как вдруг зайдешь в тупик, а потом наткнешься на неожиданный указатель направления.

Кейран помолчал, внимательно глядя на меня.

– Уверен, что у тебя имелась веская причина принять решение, – серьезно сказал он. – Дом в не очень хорошем состоянии, знаю. И участок, как джунгли, – добавил с явным сожалением в голосе. – Я вернусь из Столицы и помогу тебе привести здесь все в порядок.

– Спасибо. Но не нужно. Я уже решаю вопрос с участком. Если ты не заметил, уже кое-что сделано. И остальное тоже решу потихоньку. В собственном ритме.

– И все же…

– Кейран, спасибо, – твердо повторила я. – Кстати, на чердаке стоят две какие-то коробки. Заберешь?

– Коробки? – переспросил равнодушно. – Что за коробки? Взгляну на них в следующий раз.

«В следующий раз»? Хорошо. Значит «следующий раз» возможен. Я шмыгнула носом, маскируя этим вздох облегчения.

– Слушай, а что за комнатенка на втором этаже? Маленькая, как чуланчик, но с большим окном.

Лицо у Кейрана застыло, он отвернулся, и, глядя в сторону, сказал:

– Точно не скажу. Помню только, что второй этаж пару раз перепланировали, но я в это не вникал. Когда подрос и стал что-то соображать, перебрался на чердак. Там было мое безраздельное персональное царство. И первая в жизни фотостудия.

– Понятно, – отозвалась я. – Чердак выглядит здорово – чистый и просторный. Для подростка настоящее раздолье. Только низковат для тебя, – добавила, окидывая взглядом высокую фигуру Кейрана.

– Тогда я и сам был пониже.

Я дожарила горку оладий, мы поели, продолжая болтать. Кейран кушал так, словно простые кругляши из пресного теста с магазинным джемом были нектаром и амброзией. Он даже прикрывал глаза от удовольствия, проглатывая очередной кусочек. Выпил две кружки кофе и засобирался.

– Сейчас почти восемь, а у меня самолет в двенадцать, – он поднялся из-за стола.

– Да, ты говорил, – отозвалась я.

– Надо заехать домой, собраться, – говорил, топчась на месте.

– Конечно.

Он замолчал, приоткрыл рот, будто хотел что-то сказать и передумал. Потом развернулся и вышел из кухни. Я не спешила за ним, сначала убрала со стола грязную посуду и перевела дух.

Войдя в гостиную, увидела, как Кейран натягивал пиджак, хлопал себя по карманам, оглядывался, хмуря брови. Мне показалось, что он нарочно тянет время, но не нашлась, что сказать, чтобы помочь ему. И себе.

– Я вернусь через два дня, – заговорил Кейран. – И, если ты не против, позвоню.

– Конечно, звони, – кивнула, начиная дрожать.

То ощущение невероятной близости, что возникло между нами накануне и продолжалось всю ночь вдруг обострилось, став почти болезненным. Волшебство испарялось, а вместо него появлялся клубящийся страх и опасение, что все было случайным, неправильным и очень мимолетным. Я боялась, что мы затерялись где-то ненадолго, а теперь затмение миновало, и мы выходим на знакомые привычные дороги – каждый на свою.

Кейран вытащил ключи от машины из кармана и направился на выход.

Я обогнала его в коридоре и первая подошла к двери, открыла ее, выпуская гостя.

Кейран остановился, повернулся, порывисто обнял меня и крепко прижал к себе. Я с удивлением почувствовала, что он тоже немного дрожит, словно от перенапряжения, как бывает, когда долго держишь большой вес на вытянутых руках.

– Не исчезай никуда, пока меня не будет, – негромко сказал он, кладя подбородок мне на макушку. – Пожалуйста, не переезжай пока больше…

Я нервно хихикнула, утыкаясь носом с ямку на его шее, видневшуюся в расстегнутом вороте рубашки. Тихо вдохнула. Кейран пах чистотой и очень слабо каким-то парфюмом, с едва уловимыми смолистыми, древесными нотками. Запах, похожий на тот, что смешивает и разносит ветер, свободно дующий на пустошах и долинах, залетающий в подлесок, проносящийся над покрытой травами почвой и среди листвы.

– Постараюсь задержаться здесь, – проговорила глухо.

Он кивнул, наклонился, скользнул приоткрытым ртом по моей щеке, нашел губы и впился поцелуем. Одна его рука погладила мне спину, легла на поясницу, мягко, но настойчиво надавила. Его возбуждение вжималось в низ моего живота, заставив податься навстречу и замереть, чувствуя нарастающую густую волну жара.

Наши тела соприкасались в недвусмысленном доказательстве взаимного желания, мощного и глубокого, совсем не случайного. Предвкушение взволновало до предела, оно насыщало воздух, плотно обволакивая нас обоих. Но подчиниться сиюминутному порыву прямо сейчас казалось равноценным тому, как если плеснуть в костер воды, не давая разгореться.

– Хочу тебя всю. Слышишь меня? – осипшим голосом зашептал Кейран. – Долго… Медленно… Глубоко… Нежно…

Слушая его голос, я прикрыла глаза и судорожно вцепилась в плечи Кейрана.

Его дрожь и напряжение передались мне, а может, и были моими, а слова становились обжигающим касанием, путами, в которые я уже попалась, не имея желания освободиться.

Медленно и с усилием Кейран отстранился, придерживая меня за предплечья. Мускулы его словно окаменели, бугрясь под тканью пиджака.

– Хейз, у тебя есть кто-нибудь? – вдруг спросил он, напряженно вглядываясь мне в лицо.

Я отрицательно помотала головой. Он воздел глаза к потолку и пробормотал:

– Два дня…

Выпустил меня, отступил на полшага.

– Поскорее обустраивайся на новом месте, – ровным голосом сказал Кейран. – Первым делом купи кровать, – добавил он чуть тише.

Наклонился к моему лицу, быстрым касанием губ оставил на моей щеке нежный поцелуй и вышел.

Я закрыла за ним дверь, развернулась лицом внутрь дома и уставилась перед собой невидящими глазами.

Никаких мыслей не осталось, из головы все разом просто унеслось. Было лишь ощущение поющего, как струна тела, и подгибающихся бескостных ног.

Свет проникал в коридорчик через два дверных проема – в гостиную и на кухню. Два размытых прямоугольника на полу, рассеянный отсвет на стенах, делающий орнамент под потолком неравномерным, разнотоновым.

И мне показалось, что узор… стал оживать, приобретая цвет, сочность и объем. Гирлянды стилизованных растений медленно двигались и переплетались, перетекая из одного элемента в другой. Свивались, охватывая друг друга. Они плавно изгибались в странном танце, словно рисовали какую-то графически выраженную магию, переносившую меня в волшебный мир, где можно было научиться верить в то, что не считалось возможным и вероятным. И не только верить, но и получить это.

И я уже почти слышала шелест листвы и далекое пение птиц, чувствовала тепло от прикосновения солнечных лучей на своем лице. Или же это был отголосок все еще ощутимого касания губ Кейрана…

***

Когда пришла Уна, я первым делом спросила ее, возможно ли высадить вдоль дорожки алиссум. Она ответила утвердительно, но добавила задумчиво:

– Вообще-то, я не думала, что вы захотите такие растения.

– Какие «такие»? – не поняла я.

– Ну, старомодные, что ли. И они очень сильно пахнут, знаете?

– И пусть. Мне как раз это в них и нравится.

– Хорошо, тогда я закажу рассаду, – улыбнулась Уна, краснея явно от удовольствия, что занималась любимым делом на полном серьезе.

Пока она возилась на участке, я уселась на кухне с ноутбуком и стала просматривать сайты, на которых можно было приобрести предметы мебели. Мне не хотелось ехать, например, в ИКЕА за экспресс-покупками. Или мотаться по другим магазинам в поисках подходящей обстановки для дома.

Мне, в самом деле, нужна кровать. И не какая-то самосборная топчаноподобная лежанка. Это должно быть что-то… особенное. Ну, во всяком случае, не безликая штамповка.

Я просматривала одну ссылку, предложенную поисковиком, за другой, пока не наткнулась на веб-страницу местной мастерской, занимавшуюся изготовлением предметов мебели по индивидуальным заказам. Поразмыслив, остановилась на идее кованой кровати с дизайном, который перекликался бы с некоторыми элементами уже имеющимися в этом доме.

Схватив свой айфон, я выскочила из дома, пробралась к окнам и сфотографировала ставни с узорчатыми коваными навесами. И сами навесы, крупнее.

Зайдя на страничку мебельной мастерской, оставила заказ и отослала фото, попросив использовать мотив орнамента в дизайне кровати. Прикинув свои финансовые возможности, заказала еще сундук в изножье кровати, настенные светильники, консольный столик в прихожую и большое зеркало к нему в ажурной кованой раме.

Чудить, так чудить. Я готова поддержать заданную «игру», понимая, что в нее играет не только мое воображение, но и что-то вполне реальное и очень значительное.

Глава 20

Глава 20

День сиял, по-летнему теплый и солнечный.

Кейран все успел: собрался, ничего не забыв, заехал в банк и оставил в депозитной ячейке карты памяти от фотокамеры с отснятым материалом, без проблем домчался до аэропорта и вовремя попал на посадку. И самолет тоже взлетел в срок.

На самом деле из всего достоверной была только погода.

Собираясь, он забыл захватить пижамные штаны и футляр для очков. В банке неожиданно случился технический перерыв и пришлось ждать. До аэропорта несся, превышая скорость, приткнул машину на стоянку на первое же свободное место и едва успел на посадку. А самолет задержался с вылетом на двадцать минут.

Но ничего этого Кейран просто не заметил.

Не мог и не хотел выбросить Хейз из головы и каждый раз, когда вспоминал прошедшую ночь, словно проваливался в другое измерение, где парил на крыльях безумной эйфории. Купался в этих ощущения и в то же время абсолютно потерялся в противоречиях.

Он находился рядом с женщиной, о которой думал постоянно, которую видел в эротических снах, и от образа которой, накрепко застрявшем в сознании, склонен пускать в ход руку чаще, чем когда был подростком и его будоражили сумбурные сексуальные фантазии.

В настоящей реальности он обнимал и целовал Хейз, находился так близко, что до сих пор ощущал ее аромат, тепло кожи и помнил каждый изгиб тела

Он мог бы забраться под её футболку и сжать в дрожавших от нетерпения и острого желания ладонях упругие, теплые груди. Мог бы гладить, сжимать, целовать, дотрагиваться и скользить языком, наблюдая, как быстро отзовутся нежные вершинки, став твердыми и еще более чувствительными. Мог ощущать, как растает на языке сладкий вкус нежной кожи, услышать, как Хейз отзовется, издав тихий вздох и выгнувшись навстречу…

Он мог расстегнуть пуговку и «молнию» на ее джинсах и скользнуть ладонью под ничтожную преграду трусиков, зная, что ощутит прикосновением пальцев ответный жар, шелковистую влажность, и вызовет податливое, плавное и ритмичное движение ее бедер. Мог слышать, как участится ее дыхание, а с приоткрытых губ сорвется стон…

И это окончательно свело бы его с ума…

Кейран чувствовал себя ошалевшим от ярчайших впечатлений мальчишкой, который попал в сказочную кондитерскую, где глазел, вдыхал запахи и прикасался к изысканным сладостям, но… ничего не попробовал.

Однако он уже давно не мальчишка, и, откровенно говоря, при таком накале желания логичным и очевидным была бы вовсе не игра в обнимашки.

Но заняться сексом с Хейз, а потом уйти, торопясь в деловую поездку, ему было недостаточно. И даже Всемогущая Безмозглая Похоть, упорно пытавшаяся заявить свое право на ведущую роль в его стремлениях, оказалась бессильна перед чем-то куда более убедительным, чем физиология.

Он хотел Хейз до безумия, обнимал и целовал, заявляя свои права на эту женщину. И, испытав всю силу предвкушения близости, погрузился вдруг в омут мира, покоя и доверия, забывшись самым крепким сном в своей жизни.

Хейз не назвала его чокнутым, не оттолкнула и не выгнала. Она мирно спала рядом, обнимала его так, словно не давала упасть. Её голова удобно покоилась у него на плече, а сердце билось в унисон с его сердцем.

Кейран уходил, с трудом переставляя ноги от ноющей боли в паху, но чувствовал только радость и глубокую убежденность в том, что все движется правильно, и он только что выиграл самый главный приз в своей жизни.

…Сидя в кресле самолета, представляя и вспоминая, Кейран чувствовал, что его снова охватывает жар, как дыхание горячего ветра. Кожи ладоней касалось эхо уже изведанных прикосновений к Хейз, а губы вкушали сладость ее рта.

Два дня он проживет, как в бреду, но потом все только начнется. Теперь он точно это знал.

Из аэропорта Кейран поехал прямо в рекламное агентство и встретился с заказчиком. Потом пообедал в хорошем ресторане и отправился в гостиницу.

Номер ему бронировала Шона. О встречах договаривалась тоже она. И Кейран должен позвонить ей, спросить, как прошла вчерашняя встреча с Морин. И вообще узнать, как там Шона после их непростого разговора.

Он с удивлением и горечью отметил, что мысленно называл их расставание «разговором», словно то, что было между ними умещалось в слова и словами же решалось.

Кейран положил смартфон на кровать и долго смотрел на него, как на затаившуюся на покрывале гремучую змею. Отвернувшись, стащил с шеи галстук, вдруг ставший удавкой, и поспешил в душ. Долгое омовение под струями горячей воды создало иллюзию, что покрывавший его подобно остывшему пеплу налет недавнего прошлого, удалось смыть. Кейран обернул бедра гостиничным полотенцем и вышел из ванной.

Взял смартфон, решительно нажал кнопку быстрого вызова и, ожидая ответа, подошел к окну. Гостиница располагалась на набережной, и перед глазами Кейрана простирались темнеющие воды реки, в которых отражалось закатное небо и город, загоравшийся вечерними огнями.

– Привет, – произнес Кейран, когда на его звонок ответили.

– Привет, – донеслось до него.

Голос Хейз звучал немного устало. И невыносимо нежно.

– Я безумно хотел услышать тебя.

– Представь себе, я тоже хотела тебя услышать, – отозвалась она мягко.

– Почему же не позвонила?

– Ты же в деловой поездке. Не хотела отвлекать.

Хейз помолчала.

– А когда все же решила отвлечь, ты сам позвонил.

Они говорили, и время текло незаметно, как воды в реке.

Кейран слушал Хейз, стены номера отеля отступили куда-то, оставив его наедине с негромким голосом, звучавшим из динамика. Он слышал дыхание Хейз, ее мягкий смех. Что-то согревало его, словно невидимый солнечный свет касался кожи, лаская обещанием, сладким предвкушением.

Пейзаж перед глазами, ограниченный оконной рамой, менялся, словно на кинопленке при быстрой перемотке. Краски вечера стремительно густели, наполняя небо над городом глубокой синевой. Вместе с небосводом темнели и воды реки, отражая на своей поверхности свет уличных фонарей, светящиеся окна домов и мелькавшие фары машин.

Кто-то прорывался через их разговор, настойчиво требуя, чтобы Кейран ответил на вызов, но он слышал только Хейз и хотел говорить только с ней.

Время текло, убегая прочь, унося что-то за собой. Но оставалось нечто вечное, нерушимое. То, что не могло затеряться в веках и пространстве.

***

Я отложила телефон и поняла, что улыбаюсь блаженной улыбкой счастливой идиотки.

Мне захотелось прямо сейчас позвонить Патриции и сказать, как люблю ее. Ведь не будь моей упрямой, своенравной, вездесущей подруги, я никогда не узнала бы Кейрана.

Мысль была такой простой и очевидной, что я испугалась, осознав, от чего порой зависят наши судьбы.

Я сплю и вижу Кейрана. Во мне звучит его голос, и до сих пор курсирует по венам тепло от его прикосновений. И я очень, очень хочу большего…

За день сделано немало, и я устала. Устраиваться на новом месте совсем не просто, особенно если ограничен в финансовых и прочих возможностях и начинаешь все выстраивать практически с нуля в непривычных условиях.

Столько всего надо. Одно цепляется за другое, что-то норовит ускользнуть из виду, чтобы потом в самый неподходящий момент возникнуть новой нерешенной проблемой или срочной необходимостью. Например, оказалось, что мне очень нужна машина. Если я буду более мобильна, то перестану бессовестно пользоваться добротой и безотказностью Брайана, готового мотаться по моим нуждам в свое свободное время.

Звонок Кейрана развеял все переживания. С меня будто сняли туго стянутый корсет, который не давал свободно дышать. Но надолго забыться в блаженном отдохновении мне не дали.

Словно эхо моих мыслей о стремлении к независимости и дальнейшей невозможности эксплуатировать его отзывчивость и доброе участие в моей судьбе, позвонил взбудораженный Брайан. Напряженным тоном он сказал, что завтра не сможет помочь мне по дому во второй половине дня, как собирался.

– Ничего страшного, Брай, я ведь не стремлюсь обустроиться в рекордные сроки, – сказала я. – И ты мне и так очень помог и помогаешь.

Он тяжело вздохнул в ответ.

– Ты мне что, уже отставку даешь? – проворчал мой друг. – Я сказал, что завтра не могу помочь, а дальше буду.

– Звучит как угроза. У тебя что-то случилось? – поинтересовалась я. – Неприятности на работе?

– На работе? Нет, Хейз, не на работе. В болоте никогда ничего не происходит, – ответил он. – Ты помнишь Эвлинн? Ту, у которой магазинчик. У нее муж и сын попали в серьезный переплет. Ушли рыбачить на своей моторке, и произошла авария. Оба в тяжелом состоянии. Я должен быть с ними.

– О, Боже. Ну, конечно, – выдохнула я. – И пожалуйста, передай от меня Эвлинн, что я очень им сочувствую. Надеюсь, что все обойдется. От всего сердца желаю им этого.

Я не знала никого из этих людей кроме Эвлинн, но почему-то заочно питала к их семейству искреннюю симпатию. Хотя бы за то, что они прекрасно относились к Брайану, в отличие от его бывшей жены Лизы, близкими родственниками которой, кстати, являлись.

– Да, спасибо. Обязательно передам, – рассеянно отозвался Брайан.

– Может быть, я могу как-то помочь? – спросила я.

– Помочь? Да…Эм-мм, Хейз, понимаешь… тут такое дело…

И за те пару секунд, что мой друг подбирал слова, успела вообразить много всякого.

– Да говори же! Что еще? – не выдержала я.

– Словом, получилась еще одна накладка. У Лизы заболела мать, и она уезжает завтра. Я должен был забрать Джун на пару дней. Но в больницу с собой я ее, конечно, не потащу. Все и так дерганные, а ребенку там делать нечего. Короче, ты не могла бы посидеть с ней? Понимаю, что просьба более чем неожиданная, но…

Я не знала, что ответить. Мне никогда не доводилось присматривать за детьми, а дочку Брайана я видела только на фото, ведь когда она родилась, меня уже здесь не было. Ей должно быть что-то около четырех лет сейчас. Мне трудно было вообразить, что представляют собой малыши в таком возрасте. Что умеют, в чем нуждаются. Как с ними общаться.

– Ээээм… я не знаю… – начала было мямлить я.

Брайан постоянно помогал мне, а сейчас обратился с единственной просьбой. Моя очередь оказать ему услугу. Хотя, присматривать и нести ответственность за чужого ребенка это вам не гвоздь в стену забить.

– Она у меня умница, – быстро заговорил Брайан. – Лопает все подряд, засыпает, где упадет. Сама может одеваться и причесываться. Ну, почти сама. Умеет пользоваться туалетом, прямо, как кошка. И почти не капризничает.

– Почти?

– Если будешь исправно отвечать на ее вопросы, она будет само очарование, – «успокоил» меня мой друг.

– И много у нее вопросов? – насторожилась я.

– Они неиссякаемы! – прозвучал бодрый ответ. – Ну, так что, подруга, выручишь? Понимаю, что просьба у меня непростая, у тебя и без того забот полно и ребенок в твоем хаосе сейчас не очень желанный элемент. Но вот честное слово, будь другой вариант, я бы не стал тебя так нагружать.

– А твоя мама? – осторожно спросила я.

– Лучше я отдам ребенка в гостиницу по передержке домашних животных, – ледяным голосом завил Брайан. – По крайней мере, там ее точно накормят и выведут погулять.

Я знала, что у моего друга с матерью далеко не все благополучно, но надеялась, что на внучку это не распространяется. Значит, ошибалась.

– О, Господи, как непросто все у вас, – пробормотала я. – Ладно, вези свое чудо. Только не забудь инструкцию по эксплуатации и запасные части. Так и быть, попробую поработать Мэри Поппинс.

Во всем этом был большой элемент неожиданности, но имелся и очевидный плюс.

Кейран должен вернуться послезавтра днем. Если загружусь заботой о дочке Брайана, постигая нечто совсем новое для себя, то у меня не будет возможности считать часы и минуты, оставшиеся до приезда Кейрана.

***

Закатное зарево заливало небосвод ослепительным сиянием. Смотреть на багряную полосу, очертившую холмы, было почти больно. Казалось, что небу нанесли рану, и она раскрылась, кровоточа и ослепляя.

Шона стянула со лба темные очки и прикрыла ими глаза.

Возможно, виновато не только солнце. Проклятые бессмысленные слезы лились сами собой и разъедали глаза. Она сегодня даже не накрасила ресницы, смирившись с тем, что должна позволить себе вдоволь пореветь.

…Вчера от Кейрана Шона сразу же поехала к Морин.

Поначалу она была словно оглушена, все эмоции застыли, став морозным узором на сердце и в душе. Переживать нет никаких сил, зато есть возможность заняться делом, отвлечься и оттянуть момент, когда придется начать чувствовать себя отвергнутой любовницей.