Текст книги "Там, где холод и ветер (СИ)"

Автор книги: Ирина Северная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 34 страниц)

Я вздохнула, чувствуя, как начинают дрожать губы, а глаза заполняются слезами.

– Ладно, – проговорила я, немного взяв себя в руки. – Что за домик?

– Чудесный небольшой коттедж, с садиком и прочими прелестными мелочами. Не новый, но в хорошем состоянии. У тебя останется еще куча денег, чтобы купить себе машину, сделать косметический ремонт и оставить небольшой резерв для проживания, – торопливо заговорила Пэтти.

– Угу, ясно, – промямлила я. – Ты сама – то этот чудесный домик видела?

– Нет, сама я там не была, – чуть смутившись, осторожно ответила Пэтти. – Но мы не будем спешить, Хейзи. Ты пока устраивайся, отдохни, приди в себя, а потом мы все обговорим и решим. Я познакомлю тебя с покупателем, и мы съездим посмотреть коттедж, когда будешь готова.

Я вяло кивнула головой и пожала плечами. Сказать мне было совершенно нечего. Я уже чувствовала, что практически живу в этом чужом мне «чудесном маленьком домике с садиком», который заранее стал мне ненавистен.

– Прости, что обрушила на тебя все это вот так сразу, – сказала Пэтти. – Прошу дать мне шанс исправиться и устроить для тебя небольшую вечеринку.

– Какую еще вечеринку?! – испуганно подскочила я на сиденье. – Не хочу никаких вечеринок… Никого не хочу.

– Даже меня и Брайана? – обиженно надулась Пэтти. – Только ты, я, Брайан, пиво и рагу из баранины. Просто посидим, выпьем, поговорим ни о чем. Хейзи, ну дай нам возможность побыть сегодня с тобой! Мы так тебя ждали и так рады, что ты вернулась! Ой, прости дорогая, я снова сморозила глупость! – воскликнула Пэтти, ударив руками по рулю. – Я не в том смысле, что ты вот так вернулась, а в том, что рады видеть тебя и…

– Да поняла я все, успокойся, – я невольно улыбнулась, вдруг осознав, насколько неоднозначна моя ситуация. Ведь если кто-то рад моему возвращению, то произошедшее со мной уже нельзя назвать полным крахом.

– Ладно, давайте хорошенько надеремся, а заодно поможете мне осознать, что я не в пустыне, а вся жизнь моя – не мираж, – искренне ответила я. – Спасибо тебе и Брайану, рада, что вы у меня есть.

Мы ехали по улицам моего родного городка, и я понимала, что ничего здесь уже не считаю своим, родным и знакомым. Придется привыкать ко всему снова, и не факт, что у меня это получится.

Глава 2

Глава 2

Неделя пролетела, словно один день. Я отмыла и отчистила квартиру, которая пустовала семь лет. Не особо испытывая восторг от этого занятия, уговаривала себя, что таким образом скоротаю время и смогу обдумать предстоящие дела, при этом занимаясь хоть чем-то полезным. Все равно квартиру придется показывать потенциальным покупателям, так пусть она будет в более приглядном виде.

Пришли мои коробки с книгами и кое-какими вещами, и я собралась, было, распаковать их, да вспомнила, что расставлять что-то и раскладывать здесь нет смысла. Ведь очень скоро, возможно, мне придется убраться из этой квартиры, прихватив с собой всю видавшую виды обстановку, состоящую из дивана, потертого кожаного кресла с высокой спинкой, громоздкого журнального столика и огромного антикварного шкафа, вмещающего в себя самое невероятное количество вещей. В детстве, гостя у бабушки, я обожала прятаться в нем и часами сидела внутри, с упоением разглядывая при свете фонарика старые альбомы с фотографиями и открытками, вырезками из газет и журналов.

Во второй комнате квартиры, спальне, стояла большая старая кровать с изголовьем, обитым потускневшим атласом, круглый прикроватный столик и большой комод с перекошенными, постоянно застревающими ящиками. Я хотела расположиться в спальне, когда приехала, но, полежав на кровати и вдохнув странный, запах, исходящий от этих старых вещей, особенно из недр комода, перебралась в гостиную и обосновалась на диване.

Все здесь, в этой просторной двухкомнатной квартире с большими до пола арочными окнами, я помнила с детства: потолки с лепниной и прекрасный дубовый паркет, который так берегла бабушка, не позволяя никому “шаркать ногами”. После смерти бабули мы выбросили самые ветхие предметы обстановки, оставив только малую часть вещей и мебели, но зато наиболее ценное и крепкое. Сейчас же я ощущала какое-то отчуждение, словно время исказило бережно хранимые впечатления, забрав куда-то в небытие все самое приятное и дорогое сердцу. Не означало ли это, что я смогу расстаться с этой квартирой без особого сожаления, лишь изредка испытывая угрызения совести? Очень надеюсь на это, хотя и сознаю, насколько это малодушно.

Пока квартира пустовала, и здесь никто не расходовал ни электричество, ни воду, я без труда и проблем оплачивала обязательную квартирную плату за год вперед. Но после краха нашего с мужем бизнеса, финансовых проблем и развода, проживание в квартире бабушки становилось для меня уже не столь привлекательной идеей: мне попросту неоткуда брать деньги на ее содержание. К тому же жилье явно требовало ремонта. Решение о продаже квартиры не принесло облегчения и не равнялось решению моих проблем, но влезать в новые долги на неопределенный срок и ждать еще чего-то я просто не в состоянии.

Бабулина квартира располагалась в центре нашего города. Из окон виден парк и центральная площадь с ратушей. Чуть дальше – гавань с многочисленными яхтами и катерами, пестрыми рядами пришвартованными у пирсов. Дом построен в начале 20-го столетия, и квартиры здесь стоили приличные деньги. Но, как оказалось, не настолько «приличные», чтобы можно было рассчитывать, что, продав квартиру и купив жилище поскромнее, я стану жить припеваючи. Однако это решит жилищный вопрос, и у меня еще останется некоторая сумма на проживание, которая позволит мне взять время на дальнейшее устройство жизни, поиск работы и прочее. При этом я не буду ни от кого зависеть, что являлось для меня самым весомым аргументом в пользу принятого решения.

Но самое отвратительное – не все долги были еще уплачены после того, как мы с огромным трудом выпутались из истории с пропажей груза. Существовала вероятность, что я могу лишиться квартиры, ничего не получив взамен.

Я поставила на плиту новенький симпатичный изумрудно-зеленый чайник, подаренный мне Патрицией в день моего приезда. Чайник снабжен свистком, способным заглушить гудки пароходов, доносящихся со стороны гавани. Заглянув в холодильник, который каждый раз при открывании извергал волну затхлого воздуха, несмотря на троекратную попытку отмыть его пожелтевшее нутро, я распрощалась с желанием перекусить и захлопнула дверцу снова, с сожалением констатировав, что все, что хранилось в холодильнике, неизбежно пропиталось этой затхлостью. Кроме, может быть, запечатанных стаканчиков с йогуртом.

Я сидела у окна в кресле с высоким подголовником, пила чай с медом и смотрела на улицу, по которой катили машины и неторопливо шагали люди. Звонок в дверь отвлек от созерцания, и я пошла открывать, догадываясь, какого непрошеного гостя увижу на пороге.

– Я пришел вызволить тебя из добровольного заточения. Выволоку за шиворот, если будешь сопротивляться, так и знай, – заявил Брайан, закрывая за собой дверь и окидывая меня с ног до головы хмурым взглядом.

– Судя по твоему виду, ты собралась отказаться от всех радостей земных и обрекла себя на бесконечную борьбу с многолетней пылью, – заявил он, рассматривая мои спортивные штаны, вытянутые на коленях и заткнутые за пояс желтые резиновые перчатки, в которых я работала сегодня, отмывая закопченные окна.

– С пылью бороться бесполезно, но я пытаюсь, – ответила я. – И сопротивляться не буду, с удовольствием выйду на свет Божий. Сейчас только оденусь. А ты пока проходи и посмотри в отмытые окна – за ними светлый день, а не вечные сумерки, как казалось еще вчера из-за толстенного слоя городской грязи.

Я ушла рыться в чемодане, чтобы найти что-то, не требующее отглаживания и отпаривания, что можно надеть сразу – утюга в моем хозяйстве не имелось. Чистые джинсы и любимый мягкий и уютный пуловер цвета топленого молока вполне подойдут.

Торопливо приняла душ, позволив желтоватым и едва теплым струям воды из старого водопровода окатить меня, создавая видимость полноценной процедуры омовения. Отдающая ржавчиной вода никак не хотела течь ровной струей, а трубы гудели, как волынки на параде в день Святого Патрика. Я расчесала до блеска и заплела в косу свои непомерно отросшие волосы, подкрасила ресницы и нанесла блеск на губы. Взглянула в зеркало – ничего, сойдет.

– Я готова, – объявила, появляясь в гостиной, где Брайан стоял у окна и с интересом разглядывал окрестности.

– А ты знаешь, вид из этих окон и правда стал иным, посветлел и оживился. Город преобразился просто! – сказал он, поворачиваясь ко мне. – Но вовсе не потому, что окна отмыты, а потому, что здесь снова живешь ты, – добавил серьезно.

Я почувствовала, как мои брови поползли вверх, а затем непроизвольно сошлись к переносице.

– Да я всегда своим присутствием озаряю все вокруг, – согласилась без тени кокетства или намека на улыбку. – Пойдем уже, а?

Брайан широко улыбнулся.

– Комплименты не любишь по-прежнему, – констатировал мой старый друг. – И по-прежнему отбиваешь всякую охоту говорить их тебе. Даже такие завуалированные, какой я изобразил только что. Ну, или попытался изобразить.

– Вот именно, попытался, – отозвалась я, закрывая дверь на ключ.

– Но доводить тебя комплиментами я, пожалуй, продолжу, – заявил Брайан, когда мы спускались по лестнице. – Ты такая забавная, когда злишься.

…Мы посидели в пабе, съели по порции бекона с тушеной капустой и выпили по паре бокалов пива. Меня развезло от еды и выпитого, и я силилась не заснуть тут же на деревянной скамье, захрапев на весь небольшой уютный зал. Брайан с интересом наблюдал за моими попытками справиться с накатившей вдруг на меня усталостью, приумноженной хмельным напитком.

– Отвезти тебя домой? – спросил он, видя, как я десятый раз пытаюсь подавить зевоту, прикрывая рот рукой.

– Нет, – затрясла я головой. – Давай лучше пройдемся по свежему воздуху.

Брайан расплатился, и мы вышли на улицу. На округу опустился такой удивительной синевы вечер, что мне показалось, будто прозрачный воздух – это темно лазурная вуаль, наброшенная на город. Вдоль выложенных брусчаткой тротуаров зажглись фонари, и улицы преобразились, став уютными и безмятежными. Возможно, это мое легкое похмелье виновато, но я вдруг ощутила, что уже не чувствую себя здесь чужой и совсем уж потерянной.

Брайан взял меня за руку и мы, как когда-то давно в детстве, медленно пошли по узкой улочке, храня молчание и думая, каждый о своем. Туман в моей голове рассеялся, я перестала зевать и почувствовала себя вполне прилично для того, чтобы продолжить прогулку, не думая с тоской о том, что вынуждена скоро вернуться в свою пустую, пахнущую забытым прошлым, квартиру.

– Хейз, не хочешь завтра прокатиться кое-куда? – спросил Брайан, шагая рядом со мной и разглядывая блестевшую под нашими ногами брусчатку мостовой.

– Куда это «кое-куда»? – поинтересовалась я. – Нельзя поточнее?

– Можно и поточнее, – кивнул мой друг своей русоволосой головой, – устроим маленький пикник где-нибудь на берегу или на скалах. Например, на том месте, куда мы убежали в детстве. Помнишь? Я туда часто приезжаю и сейчас.

Мне стало как-то беспокойно и любопытно одновременно.

– Помню, как забыть. Нам тогда так влетело от родителей, что забыть сложно. Давай проедемся, почему бы и нет, – согласилась я.

Мы бродили еще час по улицам без цели и направления, неспешно беседуя о всяких пустяках, и в итоге вышли прямо к моему дому. Договорились, что Брайан заедет за мной завтра в девять утра, на чем и распрощались у парадной.

После времени, проведенного с Брайаном, мне стало легче на душе и спокойней на сердце. Как же приятно сознавать, что есть люди, которым известны мои проблемы и не осуждают меня за принятые решения. Друзья, которым не нужно ничего объяснять и перед которыми не нужно оправдываться, а главное, не нужно притворяться, строя из себя кого-то, кем на самом деле не являюсь.

Оставалось сделать то, что так давно откладывала – позвонить родителям и рассказать о моем возвращении в родной город. О разводе они знали, но не были в курсе того, что ему предшествовало. Я не говорила ни о крахе бизнеса, ни о том, что мы лишились всего имущества, так, что и делить уже было нечего, и не стану говорить пока о продаже квартиры бабушки.

Мне ужасно хотелось принять ванну, полежать в теплой воде с нежной душистой пеной. Но, посмотрев на внутренность старой большой чугунной ванны на изогнутых «львиных лапах», я отбросила эту мысль. Мне ни за что не отмыть ее настолько, чтобы усесться туда хоть с малой долей уверенности в том, что вся многолетняя ржавчина, покрывавшая дно, не перелезет на мою задницу, пока я буду там отмокать.

Сон, отступивший во время прогулки, снова навалился, заставляя поскорее принять горизонтальное положение на диване. Я почистила зубы с полузакрытыми глазами, не глядя натянула свою любимую длинную футболку и поплелась в гостиную. Провалилась в сон, едва головой коснувшись подушки.

Мне казалось, что я только что закрыла глаза, и вот уже меня будил телефонный звонок. Мобильный с отключенным сигналом противно вибрировал и жужжал на коробке с книгами, стоящей возле дивана, которую я использовала в качестве приставного столика, разместив на ней все нужные под рукой вещи.

– Да?.. – с трудом проговорила я, едва ворочая непослушным языком.

– Хейз? Знаю, что рано, знаю, что спишь, – раздался в трубке бодрый голос Пэтти, – но я звоню по неотложному делу.

– Да, – снова повторила я, но уже более осмысленно и членораздельно.

– Ты сегодня занята?

– А что такое? Что-то случилось? – я окончательно проснулась и включилась, наконец, в действительность.

Оказалось, ночь уже прошла, и за окном сияло утро.

– Ничего не случилось, – поспешно ответила Пэтти, – просто тут такое дело…

Она замялась, и по ее сопению я поняла, что сейчас меня будут склонять к чему-то, чего я вряд ли захочу делать.

– Да говори уже, не томи.

– Короче говоря, вот что. Ты помнишь, я говорила, что нашла покупателя на твою квартиру?

– Помню, конечно.

– Он хочет посмотреть квартиру сегодня же. Ты как, сможешь принять его и показать, что к чему?

– Нет, не могу, – очень быстро и уверенно ответила я.

– Почему?! Ты передумала продавать квартиру? – заверещала Пэтти мне в ухо.

– Не передумала, но показывать еще ничего не готова, – сказала я. – И сегодня я, вообще-то, занята.

– Пикник с Брайаном – не такое уж важное занятие, – бесцеремонно заявила всеведущая и вездесущая Пэтти. – А покупатель сегодня уезжает по делам и хочет посмотреть квартиру сейчас. Хейзи, Брайан подождет! А ценный покупатель ждать не станет! И если уж на то пошло, вы можете заодно с Брайаном прокатиться и посмотреть тот самый домик, который может стать твоим. Все равно он тебя тащит куда-то на сквозняки, так хоть с пользой померзнешь.

– Какая ты все-таки… – проговорила я, морщась от досады.

– Какая? Противная? – добродушно поинтересовалась Пэтти. И с удовольствием подтвердила, – да, такая я. А тебя не пнешь пониже спины, ты и не почешешься. Так и будешь сидеть, ждать, когда все само рассосется.

Ну, что тут скажешь? Она была права. Я нуждалась в хорошем пинке, потому что сама сейчас особо не спешила ничего конкретного предпринимать.

– Когда этот твой покупатель собирается заехать? – сдаваясь, поинтересовалась я. – Брайан заедет за мной в девять, – я отвела от уха телефон и посмотрела на дисплей, – сейчас начало восьмого. Думаю, как раз в девять будет нормально…

– Эм-м, – замялась Пэтти, – ну, в общем-то…

– Что еще, Пэт?! – взвилась я. – Только не говори, что он уже в пути и скоро будет у меня!

– Да, – коротко ответила Пэм и поспешила добавить, – я же говорю, он уезжает. Позвонил мне буквально только что и заявил, что должен взглянуть на квартиру прямо сейчас. Я пообещала позвонить тебе и предупредить. Не кипятись, а вдруг это неплохой вариант. И все равно ты уже проснулась.

– Да я еще в пижаме! – воскликнула я, срываясь с дивана и бегом отправляясь в ванную комнату. – А вчера предупредить этот твой покупатель не мог? И вообще, почему он связывается с тобой и не потрудился взять у тебя мой телефон и переговорить напрямую, как с владельцем, между прочим, квартиры и ее же продавцом?

– Не знаю, – промямлила Пэтти, и добавила. – Вообще-то, он довольно странный. Сама увидишь.

– Странных мне еще не хватало, Пэт! Я не хочу с психами связываться! – я держала телефон, зажав его между щекой и плечом и пыталась одной рукой умыться, а другой почистить зубы.

– Ну, нет, он не псих! Просто какой-то… странный одним словом. Неулыбчивый, отстраненный, вечно куда-то торопится, разговаривает, словно экзамен принимает, заранее решив, что ты его не сдашь. Одним словом, представитель творческой богемы, кажется какой-то фотохудожник, бизнесмен, кругом весь из себя занятый.

– А откуда вообще ты его знаешь? – поинтересовалась я, яростно сплевывая зубную пасту в раковину.

– Это знакомый моего кузена. Я как-то обмолвилась, что ты возвращаешься и хочешь продавать квартиру. А когда назвала адрес твоей квартиры, мой кузен сказал, что у него есть знакомый, который ищет жилье в этом районе города. Ну и все. – Пэтти вздохнула и добавила. – Если ты еще не решила ничего, то у тебя будет возможность сказать ему об этом самой. И чем быстрее ты все это сделаешь, тем лучше! Нечего тянуть резину. И к тому же я снимаю с себя полномочия добровольного посредника. Все. Сама теперь рули, а то я, кажется, слишком рьяно взялась.

– Да я, вообще-то, не против, – примирительно проговорила я. – Если бы не ты, я бы уже мхом поросла. Так что спасибо тебе за все.

– За что еще спасибо, я ведь, как всегда, не в свое дело лезу. Думаешь, не понимаю, – вздохнула Пэт. – Но очень хотелось хоть чем-то тебе помочь. И потом, я все привыкла делать быстро, не вижу смысла жилы тянуть.

– Знаю. Просто для меня все происходит слишком быстро. Слишком.

Только я успела скатать в большой рулон свои постельные принадлежности на диване, и натянуть на себя джинсы и футболку, как в дверь настойчиво позвонили. От неожиданности я подпрыгнула на месте, а где-то в желудке шевельнулся липкий комок беспокойства. Ведь может так случиться, что сейчас сделаю первый шаг туда, откуда уже не будет возврата – мысль промелькнула тенью и скрылась, оставив неприятный осадок.

Глава 3

Глава 3

Направляясь к двери, я машинально взялась руками за голову, внезапно поняв, что забыла причесаться. Оставалось на ходу схватить со столика в прихожей резинку и стянуть волосы в хвост. Небрежно, не очень аккуратно, но лучше, чем просто нечесаные патлы.

Пальцы не слушались, с трудом справляясь с массивной дверной щеколдой, которую когда-то настоятельно попросила укрепить на двери бабушка. В то время ее вдруг стали мучить страхи, что она закроется на ключ изнутри, потеряет его и не сможет выбраться из дома. Мы, в свою очередь, стали опасаться, что случись с ней что, не сможем попасть к ней в квартиру, если она закроется на задвижку изнутри. Но щеколду все же поставили.

Моих ранних гостей двое – мужчина и женщина.

Первое, что бросилось в глаза – он высокий и хмурый, как осенний день. Зачесанные назад темные волосы касались воротника темно синей рубашки, у него широкий, красиво очерченный рот сжат и резковатые черты лица. На нем очки в тонкой оправе, и за стеклами под линией черных ресниц не различимы ни цвета, ни выражение глаз.

Посетителю на вид лет тридцать или чуть больше, широкоплечий и стройный. Его спутница само воплощение изящества и миловидности – нежная блондинка среднего роста, она прекрасно сложена и со вкусом одета. Чистая кожа и приятная улыбка, в которой было все, на чем «сердце мое успокоилось» – приветливость, мягкость и даже легкое смущение, вызванное, возможно, неловкостью за внезапный ранний визит или за хмурый вид своего спутника.

Пэтти называла мне имя пожелавшего купить квартиру, но я, хоть убейте, никак не могла его вспомнить.

– Вы – Хейз МакМэй? – низкий бархатный голос прозвучал так неожиданно, что я вздрогнула. – Меня зовут Кейран Уолш, – назвался, но руки не протянул и забыл или намерено не пожелал представить свою спутницу. Одновременно сделал решительный шаг внутрь моей квартиры, и мне невольно пришлось отступить.

– Ваша подруга Патриция говорила, что вы продаете квартиру? Это так? Никакой ошибки? – вопрошал он. Куда при этом смотрел, понять было сложно – свет от лампы в коридоре отражался в линзах его очков, совершенно скрывая глаза.

Теперь я поняла, что имела в виду Пэтти, называя его странным, и что он разговаривает «будто экзамен принимает». Требовательный тон, глубокий, низкий голос, отсутствие даже намека на улыбку.

Ну, что ж, решила я – как он со мной, так и я с ним. Здесь моя территория.

Старательно изгнав с лица все эмоции, я нацепила маску ” вежливой холодности” и медленно по-королевски кивнула. Войдя в образ, выпрямила спину и невозмутимо-сдержанно проговорила:

– Ошибки нет, я действительно хочу продать эту квартиру. Желаете посмотреть?

– Если вас не затруднит, – отозвался Уолш, и, не дожидаясь приглашения пройти в комнаты, снова сделал шаг вперед, окончательно оттесняя меня в сторону. При этом он взял свою спутницу за руку, и в том, как переплелись их пальцы, промелькнуло нечто, тщательно сокрытое за его внешней холодностью и надменностью. Но жест этот и прикосновение предназначались лишь его спутнице, а мне стало немного неловко, словно я невольно подсмотрела нечто, никак не предназначавшееся для посторонних глаз. Оставалось только пропустить гостей вперед и последовать за ними.

Уолш, не выпуская руки девушки, прошелся по всем комнатам, долго разглядывал потолки, заглянул на кухню и в ванную, где деловито покрутил краны и послушал, как они гудят, выводя рулады, к которым я уже, признаться, привыкла. Задумчиво глядя на тонкую струю желтоватой воды, стекающую в раковину, негромко сказал:

– Пожалуй, мы видели все, что нужно. Давайте поговорим о деталях, – и он решительно направился в гостиную, снова беспардонно вытеснив меня, стоящую в дверях ванной. Я, с трудом сохраняя спокойствие, пошла за ними, чувствуя, как испаряется моя напускная, «королевская» невозмутимость, уступая место едва сдерживаемому раздражению и гневу – какой бесцеремонный!

Посетитель остановился посреди гостиной, еще раз осмотрелся, задержал задумчивый взгляд на скатанных в рулон постельных принадлежностях, откуда небрежно торчала простыня в веселенький разноцветный горох. Низкие четко очерченные линии бровей над оправой очков сошлись над переносицей и, Уолш повернулся ко мне. Едва заметное движение головы – сверху-вниз-обратно-говорило о том, что он “просканировал” и меня. Будто только что заметил.

– Сколько вы хотите за квартиру?

Я назвала сумму, не вызвав на лице потенциального покупателя никакой реакции. Он невозмутимо продолжил:

– Квартира не в лучшем состоянии, наверное, вы и сами это знаете. Поэтому давайте рассуждать реально. Сумма, которую вы просите, завышена, что, как я полагаю, означает вашу готовность поторговаться.

Он помолчал, ожидая, видимо, когда до меня дойдет смысл сказанного им. Молчала и я.

– Мне сказали, что вы ищите другое жилье. Это так?

– Так. Ищу, – коротко ответила я, отбросив попытки сохранять невозмутимость.

– У меня есть коттедж в ближайшем пригороде, и он продается. Могу предложить вам его посмотреть. Если вас все устроит, мы совершим сделку, в результате которой вы получите разницу между стоимостью этой квартиры и коттеджа. Хотите взглянуть на дом?

– Взгляну, отчего же не взглянуть. А вы, кажется, уезжаете сегодня? – поинтересовалась в свою очередь.

– Прямо сейчас, – ответил Кейран.

– Когда же я смогу взглянуть на коттедж?

– Когда захотите. – И визитер обратился к своей спутнице, – Шона, ты захватила ключи?

Девушка улыбнулась и кивнула, извлекая из своей сумочки два ключа, висящих на металлическом кольце, и протянула их мне со словами:

– Вот, возьмите. Большой ключ от главного входа коттеджа, второй, поменьше, от двери кухни, но через ту дверь не войти – замок неисправен. Вы можете поехать и посмотреть домик, когда вам будет удобно. Осмотритесь, побудьте там. Дом пустует уже довольно давно, вы никого не потревожите, и никто не потревожит вас.

Беря ключи, я проглотила ощущение, что сделка уже состоялась и меня тянут куда-то, как покорную овцу.

– А адрес? – я решила не капризничать и не выказывать свое недовольство.

Шона достала из сумочки изящную книжицу MOLESKINE в лиловом кожаном переплете, оторвала один из перфорированных листочков и быстро набросала адрес. Она писала левой рукой, и я заметила на ее среднем пальце кольцо из белого золота, усыпанное мелкими бриллиантами, расположенными в четыре параллельных ряда по всей окружности кольца. Помолвочное колечко, не иначе, оно искрилось и сверкало, притягивая взгляд.

– Я вернусь через неделю. За это время вы подумайте, посмотрите дом, – обратился ко мне Уолш, пока Шона писала. – А пока я могу предложить вам следующую сумму за вашу квартиру, – он озвучил цифру, ощутимо отличавшуюся от названной мной.

Я справилась с возмущением, и вместо презрительного взгляда наградила покупателей легкой улыбкой, в которой по задумке должно было читаться снисходительное понимание.

– Это мало похоже на торговлю. Скорее на тотальную распродажу в конце сезона с максимальной скидкой, – вежливо заметила я.

Кейран Уолш выпрямил свой и без того прямой торс, вскинул твердый подбородок и вернул мне зеркальное отражение моей улыбки, только с еще большей снисходительностью и сдержанностью.

– Я предлагаю реальную цену за реальный товар, – неторопливо проговорил он. – Дом этот хоть и старой постройки, но в прекрасном состоянии и расположен в отличном месте. Чего не скажешь о самой квартире: коммуникации изношены, и во всех помещениях требуется немалый ремонт. Если вы поменяете хотя бы водопровод в пределах своей квартиры, я предложу вам сумму больше названной. Повторяю, дом и район прекрасны – удачное место в центре города. Но это не делает лучше саму квартиру. Платить только за красоту самого здания и за чудесный вид из окон я не готов.

Я терпеливо выслушала его и поинтересовалась:

– Понимаю. А сколько же вы хотите за свой коттедж?

Названная им сумма вызвала у меня противоречивые чувства. Она была выше, чем я рассчитывала, но не на столько, чтобы отмела предложение тот час же. Положа руку на сердце, жить в пригороде, пусть и самом ближайшем, мне не очень хотелось. Если бы надо мной не висела перспектива пойти по миру или влезть в новые долги (которые тоже нужно будет отдавать), то я бы даже не стала рассматривать этот вариант, а этого “темного” * посетителя с его спутницей вычеркнула бы из списка потенциальных покупателей сразу же.

Но дело в том, что купить именно квартиру в нашем средненаселенном тауне** было не так просто. Жители города редко расставались со своим жильем. Мало кто из местных уезжал отсюда в большие города, находя все необходимое для нормальной жизни и процветания здесь. Город был всегда полон туристов, дающих прекрасный доход городской казне. Окрестности, помимо природных красот, полны прекрасных и загадочных мест, хранящих тайны глубокой древности. В самом городе два театра – драматический и оперный, музей, университетский городок, пусть и маленький, но с заслугами и богатой историей. А местный хлебопекарный заводик славился на весь наш изумрудный край – отведать овсяного хлеба или ячменных лепешек сюда приезжали со всех концов страны. Одним словом, не город, а райское место.

Не удивительно, что найти свободную квартиру, да еще и в центре было достаточно сложно.

Ладно, отказаться я всегда успею, можно посмотреть коттедж и подождать неделю, делая вид, что раздумываю над предложением.

– Я непременно съезжу посмотреть ваш дом, а через неделю мы можем с вами связаться и обсудить все еще раз, – деловито сказала я и, сделав над собой усилие, улыбнулась своим посетителям. Ответная улыбка последовала только от Шоны, да и та была скорее формальной, чем приветливой.

– Вот, возьмите, – гость доставал из кармана своей черной кожаной (элегантной и, наверное, дорогой) куртки визитную карточку и протянул ее мне. – Там все телефоны, по которым меня можно найти. Позвольте узнать, как можно связаться с вами? – вежливо поинтересовался он.

Я взяла с коробки с книгами свою потрепанную записную книжку, вырвала неровный листок, накарябала на нем номер своего мобильного телефона и протянула бумажку Уолшу.

Тот, помешкав долю секунды, взял клочок так, словно это оторванная и еще дергающаяся лягушачья лапка, и тут же передал его Шоне.

Кажется, на этом можно завершать нашу незапланированную встречу, и я уже дождаться не могла, когда же посетители уйдут.

– Позвольте вас проводить, – сказала я и направилась к входной двери. Гостям ничего не оставалось, как двинуться за мной. – Спасибо и всего доброго, – добавила я, открывая дверь.

Проходя мимо, Уолш как-то странно склонил голову в мою сторону, то ли кивая на прощанье, то ли поглядывая, как бы не задеть меня ненароком, словно я чумная.

Оставшись одна, я поднесла к глазам карточку, которую дал Кейран – дорогая матовая плотная бумага, изысканный, лаконичный шрифт и такая же лаконичная информация – «Кейран К. Уолш, фотограф», какой-то логотип и два номера телефона.

Фотограф. Плохо представляю тонкости этой профессии, но уважаю за наличие в ней творческой составляющей. Судя по одежде Уолша и его манере держаться, на своем поприще он преуспел, надо будет расспросить Патрицию или покопаться в Интернете, что он за фрукт такой, и какие у него имеются заслуги.

Через четверть часа я почти забыла о своих гостях и стала собираться на пикник с Брайаном. Из чемодана извлекла куртку, свитер с высоким воротом и плотную футболку с длинным рукавом – нельзя недооценивать силу ветров, обдувающих наше побережье в это время года. Как, впрочем, и в любое другое.

Собрала сумку, подумав немного, уложила во внутренний карманчик ключи от коттеджа Уолша и бумажку с адресом, а также его визитную карточку. В ванной протерла мутноватое зеркало и внимательно разглядела свое отражение.

Волосы и правда сильно отрасли, длиной достигали копчика, но избавляться от них я пока не собиралась, лишь время от времени понемногу подрезала самые кончики. Я решила не стричься, когда узнала о своей беременности. Сначала это было просто следование примете, затем стало своеобразным обетом, который я дала, когда все наши с мужем беды зашли слишком далеко. Решила, что обрежу волосы, когда все наладится. Мой муж, с которым мы, даже разведясь, еще долго делили одну крышу над головой, наблюдал, как я обрастаю копной и ничего не говорил. Не знаю, все равно ему было или он правильно понял мое намерение.