Текст книги "Там, где холод и ветер (СИ)"

Автор книги: Ирина Северная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 34 страниц)

Мы ответили ей улыбками, и я закрыла дверь.

… Брайан переделал у меня кучу полезных дел, съездил за покупками и врезал новые замки не только в сарае, но и в дверь, ведущую в сад из кухни.

Я накормила своих работяг-помощников сытным обедом, и мы немного поболтали втроем, сидя на моей пока еще пустой кухне.

Уна продолжала бросать быстрые взгляды на Брайана и нещадно при этом заливалась краской. А мой друг выработал манеру обращаться к ней слегка снисходительно, с мягкой, ласковой иронией. Глядя на них, я начала подозревать, что совсем не такого внимания хотелось бы Уне от Брайана.

***

…Закрыв за Шоной дверь, Кейран дошел до дивана и мешком рухнул на сиденье. Глубоко вздохнул, откинулся на спинку и устремил глаза к высокому потолку лофта. Какое-то время изучал перекрещивающиеся балки и металлические конструкции, поддерживающие крышу.

Из него будто вытащили стержень, на котором что-то держалось. Апатия, бессилие, мерзкий привкус во рту. Это остались на языке невысказанные слова – вся та правда, которую он не захотел превращать в ложь.

До чего же сложно, оказалось, просто открыть рот и начать говорить. К расставанию нельзя быть готовым, даже если решение принято и обдумано. Всё – чистая импровизация.

«Мы вместе довольно долгий срок, ведь так? Я вдруг поняла, что за все эти годы мы много времени проводили вместе, но ни разу не заговорили о том, чтобы съехаться. Или что-то подобное. Нам было легко и приятно, и мы просто жили».

Это были первые слова, сказанные Шоной после того, как она его выслушала. Не перебивая, без видимой нервозности и напряжения.

В глазах зарябило от переплетений темных металлических конструкций, по которым блуждал его взгляд. Кейран снял очки, небрежно бросил их на сиденье рядом с собой и закрыл глаза.

«Ты строил представления о том, куда мы идем? Ты ведь что-то такое думал?»

Почему это стало интересовать её только сейчас? Но он честно ответил.

«Думал, конечно. О возможном создании семьи».

Шона была настойчива.

«О детях?»

Кейран снова честно сказал, что и такие мысли его посещали. И вздрогнул, когда в ответ на это подруга заговорила строгим тоном учительницы.

«Я не скрывала, что не стремлюсь иметь детей. Я была честной с тобой с самого начала».

Он знал это. Не спорил и не упрекал. Не возражал. Так к чему эти вопросы?

«Хочу что-то понять, но знаю, что уже поздно. Получается, мы жили, будто нам почти все равно, что будет дальше? Ты хотел какой-то определенности? Не это ли причина твоего…охлаждения?»

Охлаждения? В тот момент Кейран прислушался именно к этому слову. А пылал ли он вообще, чтобы остыть? Сейчас он почти осознал, что не хотел ничего от Шоны настолько, чтобы искать причины своего «охлаждения». Она права: им было удобно и приятно вместе, и они просто с взаимовыгодным комфортом плыли по течению.

Шона хотела понять, искала причины. А надо их искать? Это ведь не поломка, не болезнь, не ссора. Нечего исправлять, нечего лечить, незачем мириться. Все просто закончилось.

Кейран знал истинную причину. Но сказать, что у него есть другая, он не мог. Во-первых, не хотел. Во-вторых, не было никакой другой. Была та, которую он хотел, но она не принадлежала ему, оставаясь почти незнакомкой.

Шону понесло. В какой-то момент Кейрану показалось, что она заговаривается.

«Это из-за Морин? Я так и поняла. В Столице ты впервые увидел ее, и именно тогда что-то стало меняться».

В сотый раз он повторил, что Морин его не интересует как женщина. Что она его временный деловой партнер. Он надеется успешно и в сроки завершить их проект и на этом расстаться.

Но Шона словно не слышала его. Взгляд ее был устремлен куда-то, она хмурилась и продолжала говорить.

«А еще та мертвая птица… Все один к одному…»

Кейран поморщился, запустил обе пятерни в волосы, сжимая пальцы. Почувствовал, как болезненно отозвалось прикосновение к коже головы, словно нервные окончания обнажены и стали гиперчувствительны.

Причем здесь птица? Ши несла откровенную ерунду.

«Та ворона – дурной знак, я точно знаю. Мне следовало прислушаться, обратить внимание, понять уже тогда, что это начало конца…»

Она обошла вниманием более простое объяснение, что их отношения себя исчерпали. Он почувствовал и понял это первым, а она еще за что-то цеплялась. Искала свой ответ, жадно всматривалась в его лицо. В ее взгляде были и вызов, и отчаяние.

«Мы не занимались любовью с того раза, как я сама тебя попросила об этом… Скажи, Кей, только честно – ты меня больше совсем не хочешь?»

Она и правда считала, что этот вопрос нужно задавать? А как насчет того, насколько честный он бы дал ответ? И она поняла его невысказанные слова. На лице Шоны появилась горькая усмешка.

«Не ответишь, потому что не хочешь оскорбить меня? Боишься дать слабину и увязнуть опять в наших отношениях, продлевая агонию? Или допускаешь, что совершаешь ошибку, давая мне уйти?»

Кейрану тогда показалось, что он видит Шону впервые. Она говорила вещи, которые он не считал нужными озвучивать, настолько они были очевидны. И бессмысленны сейчас. Отвечать на все эти вопросы означало бы, что нужно углубляться в какие-то дебри, где легко увязнуть, а ответов так и не найти.

Она еще что-то говорила и спрашивала. Пыталась строить предположения, пока, наконец, не вспомнила, что он никогда не отличался откровенностью и не стремился к подробному анализу их чувств и отношений.

Ему захотелось встать, отойти от нее, физически ощутив расстояние между ними. Это было нужно, как отдых после череды бессонных ночей. Как восстановительное питание после потери крови.

Тогда он остался сидеть рядом с ней, а сейчас встал. Обошел диван, приблизился к барной стойке, достал стакан, лед из морозильной камеры. Хотел налить что-то крепкое, но вспомнил, что планирует вскоре сесть за руль. Поэтому плеснул в стакан воды, бросил ломтик лимона. Пока проделывал все это, снова прокручивал в голове их недавний разговор.

Вспомнил, как Шона сказала, в ответ на его молчание.

«Расслабься, твои ответы мне не нужны. На этом предлагаю считать наше цивилизованное расставание свершившимся фактом. И мне хотелось бы остаться твоим помощником до конца проекта. Кстати, мне сегодня еще необходимо нанести визит к Королеве».

А вот ему не очень хотелось этого. И не хотелось, чтобы Шона сегодня ехала к Королеве выслушивать ее идеи. В конце концов, это вполне могло подождать до его возвращения из Столицы, и он бы занялся этим сам.

Но он не стал возражать, посчитав, что, возможно, так даже лучше. Шона будет занята, и это хоть немного отвлечет ее от произошедшего между ними.

Теперь уже бывшая любовница поднялась, направилась к двери. Он двинулся следом, и они едва не столкнулись, когда она резко остановилась. Шона повернулась, он машинально чуть отступил. Она шагнула к нему. Подняла руку, хотела провести по волосам мужчины, которого еще совсем недавно считала своим. Увидела, как он застыл, глядя на нее, и опустила руку.

Получился этакий странный, дерганый танец. Печальное танго расставания.

«Ты… закрытый. И замочек на тебе с секретом… И что-то есть такое, что ты не хотел и не хочешь мне говорить. Ведь так?»

А он и не скрывал, что он скрытный, уж простите за тавтологию. И она это знала.

Ей нравилось считать своим этого немногословного, неулыбчивого, немного отстраненного мужчину. Она думала, что с ней он другой – уязвимый, чувствительный, заботливый. Они спали вместе, и она видела, каким расслабленным и беззащитным выглядел он во сне. Видела его лицо, когда он занимался с ней любовью, когда кончал, в экстазе запрокидывая голову и сжимая челюсти.

И тут Шона поняла, что он никогда в эти моменты не смотрел ей в глаза.

Кейран не знал наверняка, о чем она подумала, но почувствовал что-то, увидев мелькнувшую на ее лице боль осознания. Она сказала:

«Поцелуй меня. На прощанье. Хочу запомнить наш последний поцелуй. И знать, что он был последним».

Кейран взял ее руку, прижал к губам в долгом касании, полном уважения и признательности. Шона высвободила похолодевшие пальцы, тронула его губы. И все.

Когда за ней закрылась дверь, Кейрану показалось, что его лишили кислорода.

Это очень больно, словно кто-то умер. Траур по ушедшим дням, проведенным с Шоной, на самом деле не мог иметь определенной продолжительности. Он просто был, выраженный в той боли и сожалении, что Кейран испытывал. Но больше всего это сожаление было от того, что он всегда знал, чего хотел и долго мирился с тем, что Шона не может или не хочет ему этого дать.

При желании можно найти множество способов заглушить боль. Но он не хотел избавляться от этой боли. Он ее заслужил, как неотъемлемую часть жизни.

Но было и еще кое-что, что он хотел бы заслужить. Или хотя бы попытаться.

***

…Я проводила Уну, чуть позже ушел Брайан. Я чувствовала себя усталой, но такой довольной, что даже усталость показалась приятной.

Старый душ в ванной на втором этаже коттеджа – обложенный плиткой поддон, рассекатель, закрепленный в стене, и занавеска – был отлажен и отлично функционировал, благодаря Брайану. Я вымылась, надела чистые джинсы и свободную футболку и отправилась разыскивать фен в еще не распакованных вещах.

Итогом сегодняшних стараний гостиная превратилась во вполне уютную комнату. Брайан подключил телевизор, помог передвинуть старый бабушкин шкаф, место перед диваном занял мой журнальный столик, а кресло расположилось у окна. Мои вещи прекрасно вписались в эту светлую гостиную.

Я запустила процесс обживания на новом месте, и это казалось правильным.

Надвигался вечер, и закат был удивительно ярким. Лучи заходящего солнца освещали густую зелень за большим окном, но в комнату проникали только в виде рассеянного свечения, окрашивая пространство в волшебный, леденцовый оттенок. Гостиная словно наполнилась сияющей розовой пудрой, а тени от листвы создавали пятнистый узор на полу и стенах…

Я сушила волосы феном и посматривала то за окно, то в работающий телевизор с приглушенным звуком, когда раздался звонок в дверь.

Не сомневаясь ни мгновения, я отправилась открывать.

На пороге, чуть склонив голову, стоял Кейран Уолш. В тени крыльца он сначала показался мне большой плотной тенью. Но когда шевельнулся, выпрямился, упавшие на него лучи солнца осветили его темные, аккуратно зачесанные назад волосы, обрисовали контур высокой скулы, подбородка, рта.

Он стоял и смотрел на меня, а я пыталась понять, куда в неистовом прыжке отправилось мое сердце. Кажется, оно оказалось где-то справа, а потом ухнуло вниз и теперь забилось в районе солнечного сплетения.

– Привет, – проговорил Кейран. – Можно войти?

Я отступила в сторону, пропуская его.

Глава 18

Глава 18

«Вот она, стоит перед тобой. Так близко, как ты хотел, как представлял. Можно протянуть руку и коснуться. Если решишься…»

Но он не решился. Просто смотрел, а она смотрела на него. На лице Хейз написано легкое удивление, но это не тот ответ, который он хотел прочесть, глядя на нее.

– Прости, что я вот так, без предупреждения, – сказал Кейран. – Если не вовремя…

– Нет, ничего, – ответила Хейз.

Звук ее голоса теплыми волнами проник в него, рождая физические ощущения от мягкого волнующего тембра. Словно он сидел в самолете, который готовился к взлету. Разгон, ускорение, рождавшие вибрацию во всем теле. Кейран сжал зубы, едва сдерживаясь, чтобы не шагнуть вперед, не сгрести девушку в объятия и не стиснуть ее руками, прижимая к себе так, чтобы расстояния даже толщиной в молекулу не осталось между ними.

В прошлый раз, когда он приходил к ней, он так и сделал. А потом сбежал. Точнее думал, что сбежал, а на самом деле совершил круг. И вернулся к тому, чего хотел так сильно.

Это другой полюс, другая сторона всего, что Кейран до сих считал понятным, правильным и возможным для себя. И все же он здесь и никуда удирать не намерен. Он уже ушел оттуда, где ему не было места, и на этом хотел бы закончить беготню.

– Ты… вы что-то хотели? – спросила Хейз, всматриваясь в его лицо

«Хотел. Хочу. Тебя…»

– Да. Мы не виделись во время продажи квартиры и… Вот, подумал заехать и посмотреть, как ты устроилась. Ничего, что на «ты»?

– Ничего. Давай на «ты». И я еще не устроилась. Процесс оказался не таким быстрым и очень хлопотным. Обживаюсь потихоньку. Пройдешь? – она сделала легкий жест рукой, указывая на гостиную.

Он очень надеялся, что она это предложит. И прежде, чем ответить, Кейран огляделся. Кругом коробки, свертки, и какие-то предметы, завернутые в упаковочный пластик и никакой мебели.

– Да, спасибо, – и он направился в гостиную своего бывшего родного дома, чувствуя взгляд, устремленный на него.

Она будто ничуть не удивилась его неожиданному визиту. Он так хотел, чтобы ее глаза как-нибудь по-особенному вспыхнули, а она выглядела спокойной, почти равнодушной. Это задело, заставило поморщиться от болезненного ощущения, сдавившего грудь.

Они вошли в гостиную и остановились у дверей, не проходя дальше. Кейран оглядел комнату. Вполне уютно, несмотря на стоящие вдоль стен коробки. Понятно, что она обосновалась здесь, пока не приведет дом в порядок и не приобретет все необходимое.

– Переезд, как стихия. Не знаешь, за что хвататься и с чего начинать. Но начало явно положено, – сказал Кейран, разглядывая старый шкаф. – Знаешь, этот твой буфет – почти монстр. Большой, темный и, похоже, довольно старый. Но он сюда неплохо вписался.

Удивительно, но громоздкое, грубоватое произведение мебельного искусства середины прошлого века действительно вполне органично смотрелось у светлой стены напротив окна. Заполненный книгами и прочими нужными и ненужными вещами, он станет не только частью дома, но и «хранителем» дорогих сердцу хозяйки вещей.

– И я так думаю, – отозвалась Хейз. – Учитывая, что с переездом, хм… поторопилась, мне ничего не остается, как осваивать новое место потихоньку.

– Ну да. Твое решение было неожиданным, – согласился Кейран.

– Не спрашивай снова «почему», – тихо сказала Хейз и тут же сменила тему разговора, – не хочешь кофе? Может чай?

– Кофе. Спасибо.

***

Я предложила кофе. Он согласился, да так быстро, словно ждал этого от меня. Мне показалось это забавным, и я невольно улыбнулась. развернулась, пряча улыбку от неожиданного гостя.

Он следовал за мной, как тень. Короткий путь через коридорчик, и мы вошли на почти пустую кухню. Половина стола была заставлена посудой и еще каким-то вещами, которые пока больше некуда убрать.

Я предложила Кейрану присесть за свободной половиной стола, заварила кофе и села рядом. Мой гость снял очки, положил их в карман пиджака. Сидел, помешивал ложечкой в кружке и задумчиво смотрел на плиту, где стояла кастрюля с оставшимся с обеда тушеным мясом, которым я кормила Брайана и Уну.

– Не хочешь перекусить? – вырвалось у меня.

Скрытые желания сегодня явно верховодили. Они опережали разум, руководя языком, как дирижерской палочкой.

– Правда, у меня ничего особенного нет, – добавила, смущаясь. Хорошо, что я в принципе не краснею, а то сейчас бы заливалась рассветным заревом, прямо как Уна.

Кейран же словно ожил. Вскинул голову, перестав размеренно помешивать кофе в кружке.

– «Ничего особенного» это как? – поинтересовался он.

– Тушеное мясо. Самое прозаическое. Много лука, бекон, специи. Чуточку пива для вкуса, – пожала я плечами.

– Я буду. Если, конечно, это тебя не затруднит, – он открыто посмотрел на меня. – Честно говоря, как-то получилось, что за весь день сегодня почти ничего не удалось пожевать. Так что я голодный.

– Ну, не гарантирую, что моя стряпня придется тебе по вкусу, – я с откровенным изумлением понимала, что мне ужасно хочется его накормить. Хочется смотреть, как он будет, есть, и видеть, что ему нравится.

Я поспешила отвернуться, скрывая волнение. Пока мясо подогревалось на старой газовой плите, мы молчали. Но тишина не давила, не была неловкой.

За окном темнело, умолкали дневные звуки, уступая место вечерней тишине. На улице зажглись фонари. В гостиной продолжал тихо бубнить телевизор, а на кухне аппетитно, совсем по-домашнему запахло стряпней.

Я помешала мясо в кастрюльке, повернулась, чтобы выбрать из стопки стоящих на столе тарелок одну. Положила перед Кейраном чистую полотняную салфетку, вилку и нож. Отрезала овсяного хлеба, который днем привез из города Брайан. Пока все это проделывала, чувствовала на себе пристальный, безотрывный взгляд моего гостя.

Он смотрел так, будто не верил своим глазам, наблюдая мои действия. Или ждал, что я сейчас выкину какой-нибудь фокус. Например, начну жонглировать тарелками или вывалю мясо на пол…

Наши взгляды встретились и застыли друг на друге, соединенные невидимой связью. Да, глаза у него, как океан в облачный день. Сине-зеленый цвет радужек насыщенный, но не прозрачный, а немного дымчатый. Ресницы не длинные, но очень густые.

Без очков черты лица Кейрана казались резковатыми. Крылья прямого носа слегка подрагивали. Темные, почти ровные брови, низко нависали над глазами. Он привычно хмурился, и на лбу залегла складка.

Мне захотелось коснуться этой глубокой морщинки пальцем и разгладить ее. Я сама не заметила, как стала поднимать руку…

Мой взгляд задержался на его губах. Рот большой, выразительный, верхняя губа красиво очерчена.

Я так увлеклась, разглядывая Кейрана, что не замечала какое-то время, что он также смотрит на меня, скользя взглядом по моему лицу и ниже…

– Мясо подгорит, – я метнулась к плите, переводя дыхание.

И услышала за спиной вздох.

***

Он разочарованно выдохнул, когда Хейз отскочила от него.

Пока она стояла так близко, он снова чувствовал ее волшебный аромат. Такой теплый и сладкий, как мед, пряный, как ваниль и свежий, как лесной ветер. Она пахла обещанием покоя и предвкушением чего-то невероятного, о чем он не мог позволить себе даже мечтать. Он укутался в эти ощущения, укрылся ими, как легкой невесомой дымкой.

Такое имя было дано ей не напрасно*.

Хейз тоже смотрела на него, изучала, будто, как и он, искала ответы на какие-то вопросы. Кейран видел, как приоткрылся ее рот – нежные, гладкие, розовато-персиковые губы. Он едва не ухватил девушку за руку и не притянул к себе, чтобы жадно впиться в этот рот поцелуем, предвкушая, каким насыщенным он будет…

Глядя на нее снизу вверх, Кейран видел абрис подбородка и нежной шеи, местечко, где едва заметно трепетала жилка. Тонкая ткань свободной футболки не скрывала округлость высокой груди и проступающих сосков.

Кейран шевельнулся на стуле, сводя под столом ноги. Низ живота наливался тяжестью, и молодой человек готов был уже схватить лежащую перед ним салфетку, развернуть ее и прикрыть выпуклость между бедер.

Он заводился и твердел, разглядывая ее, домысливая красоту скрытого отнюдь не соблазнительной одеждой тела. Дыша присущим только ей ароматом…

Он мечтал коснуться ее волос, ощутить, как они скользят по его обнаженному телу…

– Не хочешь пива? У меня осталась бутылка.

Голос Хейз вернул его в действительность, заставив заново начать дышать.

Воображение так разыгралось, что Кейран почувствовал острую потребность сунуть голову под струю ледяной воды. Он покосился на старую раковину, одиноко торчащую посреди пустой стены.

– Н-нет, спасибо. Лучше еще кофе, – проговорил он.

– Хорошо. Сейчас сделаю.

Хейз поставила перед ним тарелку, полную аппетитно пахнущего мяса. Рот его наполнился слюной, а в животе заурчало. Кейран подцепил на вилку кусочек мяса, покрытого густой подливой и положил в рот. Едва не застонал от потрясающего ощущения на языке.

Хейз присела рядом и стала пить свой остывший кофе, стараясь не глядеть на Кейрана в упор. Молодой человек принялся есть, и на его лице было написано блаженство.

– Это очень вкусно, – проговорил он, переводя дыхание и качая головой, когда мяса на тарелке уменьшилось на две трети.

Несмотря на то, что Кейран поглощал блюдо довольно быстро, словно и, правда, был ужасно голодным, делал он это удивительно красиво. Аккуратно жевал, глотал бесшумно и сомкнутые губы его при этом так заманчиво, так вкусно двигались.

– Спасибо, – отозвалась Хейз. – Это блюдо, то немногое, что мне неплохо удается приготовить.

– А что еще тебе удается? – спросил Кейран, проглатывая очередной кусочек тающей во рту говядины.

– Могу сделать пюре, воздушное и без комочков. А еще пироги по бабушкиным рецептам. Особенно с фруктовыми начинками, – ответила Хейз.

– Не отказался бы попробовать как-нибудь, – сказал Кейран и пристально посмотрел на нее.

– Учту, – она улыбнулась. – Позову тебя как-нибудь на чаепитие с пирогами. Например, в честь новоселья.

– Буду ждать с нетерпением.

И к чему все это?

Кейран доел, отложил вилку, вытер рот салфеткой, аккуратно положил ее на стол возле тарелки. Проделал все это, не сводя буквально прикипевшего к Хейз взгляда.

– Спасибо, – сказал он. – Я запомню этот ужин, как один из самых удивительно… вкусных, что мне доводилось пробовать.

– Ну, вряд ли ты не пробовал ничего вкуснее простого тушеного мяса, – улыбнулась Хейз. – Но я рада, что тебе понравилось. Не то, чтобы я была тщеславной поварихой, а все равно приятно.

Она налила ему и себе еще свежего кофе, и пока они пили, впитывала какое-то удивительное, разливающееся в помещении ощущение комфорта и правильности происходящего.

Хейз замерла, когда услышала, как Кейран произнес:

– Ты не будешь против, если я еще немного… побуду здесь?

– Нет, конечно, – с легким удивлением или растерянностью ответила она.

Оказывается, они хотели одного и того же. Так почему же она должна возражать?

– Пойдем в комнату? – спросила Хейз. – Можно взять туда кофе и, вот, печенье.

Он кивнул, взял свою кружку, прихватил одну печенюшку с тарелки, сунул ее в рот и первым пошел к двери. Идя за ним, Хейз слышала, как он с хрустом разгрыз печенье и снова невольно улыбнулась. Быстро взглянула на него. Из осанки Кейрана ушло напряжение, хотя спина и плечи по-прежнему были в прямом развороте, но более свободном. Пластикой он напоминал большую гибкую и поджарую кошку.

Она накормила голодного хмурого хищника, и он сейчас выглядел почти, как домашний… Кот? Нет, все тот же настороженный хищник, только сытый и более расслабленный, чем обычно.

Ей это понравилось. Она бы сделала для него еще что-то простое и нужное, чтобы он мог и дальше чувствовать себя так.

Гостиную наполнили сумерки. Не зажигая свет, они вошли в комнату. Кейран, не останавливаясь, направился к окну, на ходу поставив кружку на журнальный столик у дивана. Хейз оставила свою кружку там же, взяла пульт и совсем выключила звук у телевизора. Потом тихо подошла к Кейрану и встала рядом.

– Как же все заросло, – сказал он, глядя на сплетение ветвей и листвы, касавшихся стекла.

Совсем недавно ночью он находился по ту сторону окна, прятался в зарослях и смотрел, как какой-то парень обнимал Хейз.

– А как было, когда здесь жил ты? – спросила она.

Он приоткрыл рот, делая вдох и, словно собираясь с мыслями.

– За садом следила бабушка. Здесь всегда было много зелени, цветов, все на своем месте, ухоженное, – Кейран посмотрел на Хейз. – Я не очень вникал тогда в эти огородные дела, но помню, что бабушка всегда высаживала вдоль дорожки разноцветный алиссум. Знаешь, такие сладко пахнущие цветочки. Мелкие, собранные в плотные соцветия. Вот их я запомнил. И еще аромат…

Он чуть наклонился к Хейз, повел головой, одновременно скользнув взглядом по девичьему профилю. Ей показалось, что он глубоко вдохнул, задержал дыхание и прикрыл глаза, словно от удовольствия.

Она покосилась на него.

– Ты что, принюхиваешься ко мне?! – вырвалось у нее изумленно.

– Так и есть, – спокойно согласился он. – Ты пахнешь, как алиссум.

Он повернулся, положил руки на плечи Хейз, притянул ее к себе. Ладони двинулись вверх, коснулись шеи, пальцы пробрались в темную массу волос, медленно заскользили в густых, еще чуть влажных прядях.

Хейз не отстранилась, ничему не удивилась. Она принимала ласку Кейрана со спокойным наслаждением. Чуть откинула голову назад, глаза ее слегка затуманились, губы приоткрылись.

Он наклонился ближе. Легко касаясь, медленно провел губами по ее губам. И еще раз, и снова… Пока ее рот не приоткрылся и с губ не сорвался нежный тихий стон.

Они потянулись друг к другу, сомкнули объятия, замерли, слушая дыхание друг друга, ощущая реальность и тепло тел сквозь одежду.

Не надо было ничего говорить, что-то объяснять. Эти объятия сейчас значили больше долгих лет знакомства, больше любых слов.

Внезапно что-то изменилось. Кейран шевельнулся, издав глубокий грудной звук, плотно приник к Хейз всем телом. Дыхание его стало частым и шумным. Он был напряжен до дрожи и возбужден, и хотел, чтобы она это узнала. Кейран замер, будто ждал, что сейчас она оттолкнет его, оскорбленная или напуганная реакцией его тела, силой и откровенностью желания.

Он сглотнул от облегчения, когда Хейз провела рукой по его волосам, сжимая пальцы на затылке. Кейран стиснул девушку сильнее, зарываясь лицом в ее волосы. Они пахли шампунем и самой Хейз, все тем же сладковатым цветочным ароматом. Он обвил Хейз руками, создавая вокруг ее тела плотное кольцо объятий, и почувствовал, как стук ее сердца отдается в его груди.

Она издала то ли вздох, то ли всхлип и, запрокинув голову, прижалась губами к его шее. Почувствовала слегка отросшие за день волоски под подбородком, вдохнула его запах.

Кейран закрыл глаза, не веря тому, что все это происходит. Он едва справился с порывом прямо сейчас раздеть Хейз, ощутить ее всю с ног до головы, касаясь руками и губами везде.

Почувствовав эту жажду друг в друге, они замерли, не размыкая объятий на фоне темнеющего окна.

Эти двое были возбуждены, но сейчас просто льнули друг к другу, как дети, которые ждут утешения. Как люди, уставшие от череды проблем и ищущие покоя. Как супруги, которые знают, что обретут в объятиях не только зарождающийся огонь страсти, но и тепло, доверие и почувствуют острую необходимость друг в друге.

– Я так хотел этого, – проговорил Кейран, плохо владея своим внезапно осипшим голосом.

Внутри его дрожала какая-то тонкая струна, напевая мелодию, рожденную всем его существом. И в этой мелодии было все: страсть, нежность, желание быть настойчивым и властным, и в то же время ласковым. Поклоняться и защищать. И быть нужным этой женщине, которая обрушилась на него лавиной, свела его с ума. Или наоборот вернула ему разум.

Она ничего не сказала, только шевельнулась в его руках, немного отстранилась, подняла голову и посмотрела ему в лицо. Даже в полумраке глаза Хейз казались прозрачными, сияющими, как бегущая в ручье вода.

…Ручей с берегами, поросшими травой. Каменистое дно и солнечные блики на поверхности. Дуновение ветра, как дыхание, доносящее свежий и теплый, земной аромат цветения и жизни… Место и время, где все начинается…

Кейран нашел ее губы, накрыл их ртом, скользнул языком по мягкой гладкости.

Она была совершенно такая, какая, какой он ее и запомнил. Сладкая, нежная, как глоток свежего лесного меда…

– Mil Foraoise ar mo bheol…** – прошептал он.

Слова прозвучали знакомо и в то же время непонятно. Хейз едва уловила смысл фразы, сказанной на родном языке. Слова показались искаженными, словно Кейран произносил их правильно и неправильно одновременно.

Они целовались, не отрываясь друг от друга, не разъединяя рук. Наслаждение поцелуями, ощущением близости тел стало их знакомством, их настоящим первым свиданием. Между ними никогда не было и не будет жеманства и провокационного флирта, когда играешь просто потому, что еще не знаешь, куда все это может завести. Эти оба прекрасно знали, где хотели бы оказаться вместе.

Жадные касания губ словно учили дышать и поить дыханием друг друга.

Страсть, как исходная точка. Влечение, как долгий путь навстречу друг другу. Не похоть, не животный инстинкт, которому слепо подчиняются и стремительно удовлетворяют.

Тепло кожи, стук сердец, затопившее изнутри и согревшее снаружи чистое наслаждение. И нет нужды торопиться, идти на поводу у инстинктов. Существует только потребность продлить этот момент, это вхождение в мир, где они могут быть вдвоем. Впитать эти ощущения, чтобы помнить их всегда и везде. Помнить, как все начиналось. Выстелить бесконечный путь не нетерпеливой страстью, а негаснущим желанием доставлять удовольствие, дарить тепло, радость, наслаждение каждым касанием, каждым поцелуем.

– Ты очень, очень нужна мне, Хейз, – проговорил Кейран, лаская девушку жадными прикосновениями рук и губ. – Но я в узел завяжусь, а найду силы, и не буду торопиться. Я просто хочу касаться тебя. Мне надо поверить, что это происходит на самом деле…

– Это на самом деле, – отозвалась она. – Думаешь, ЭТО твое воображение?

Она поцеловала его в губы, провела руками по спине, ощущая плотные мускулы под ладонями. Он сглотнул, когда ее губы снова прижались к его шее, а язычок оставил на коже влажный след…

– Все еще не веришь? – прошептала она.

– Верю. Верю, но боюсь что-то нарушить. Боюсь тебя отпустить.

– Так не отпускай…

Он тихо зарычал, услышав ее слова. Нависая над ней, стал медленно, но настойчиво увлекать к дивану, не выпуская Хейз из рук, продолжая целовать ее в этом слепом движении.

Он уперся коленом в сиденье дивана и бережно опустил Хейз.

– Я хочу чувствовать тебя рядом. Хочу обнимать тебя. Позволь мне остаться? – зашептал он, опускаясь с ней рядом.

Его глаза жадно вглядывались в ее лицо.

– Останься, – ответила она и притянула Кейрана к себе, прижимая его голову к своей груди.

***

Каким-то невообразимым образом мы вдвоем втиснулись в мой диван. Я оказалась прижатой к спинке, Кейран прилег с краю.

Крепко обнялись и замерли, просто ощущая близость друг друга. Мы словно проделывали это миллионы раз, зная, как устроиться, чтобы человеку рядом было удобно. Чувствуя, когда надо что-то сказать, как пошевелиться, чтобы не нарушить комфорт, сохранить магию момента.

Во всем этом действительно сквозила какая-то невообразимая магия. Свет в гостиной мы так и не зажгли, комнату освещал только беззвучно работающий телевизор. Ветки за окном покачивались, листва трепетала от легкого ночного ветерка. Стояла мягкая тишина, и во всем ощущалась невероятная наполненность чем-то настоящим.

Я лежала, держа в объятиях крепкое тело мужчины, опалившего меня своей искренностью. Я верила в то, что он говорил, и хотела того же.

И ничего из происходящего не казалось странным или неправдоподобным. Все это стало возможно только между нами двумя.

Мне было не странно чувствовать, как он расслаблялся в моих руках, начал дышать ровнее и глубже. Его пальцы впивались в меня, словно он все еще опасался, что я испарюсь или спихну его на пол.

Но я не собиралась позволить ему упасть. Я хотела, чтобы он уснул, касаясь губами моего виска, шепча что-то на том немного искаженном наречии.