Текст книги "Лучшее за год XXIII: Научная фантастика, космический боевик, киберпанк"

Автор книги: Гарри Норман Тертлдав

Соавторы: Майкл Суэнвик,Джо Холдеман,Джин Родман Вулф,Паоло Бачигалупи,Брюс Стерлинг,Аластер Рейнольдс,Мэри Розенблюм,Стивен М. Бакстер,Элизабет Бир,Питер Уоттс
сообщить о нарушении

Текущая страница: 58 (всего у книги 68 страниц)

Позади, как беспокойное привидение, маячила Анни-ма. Долговязый повернулся спиной к звездам, прислонился к перилам и повернул голову, нашаривая визором чужаков.

– Меня зовут… хотя это не важно. Они кличут меня Либу, что означает «филин». Когда-то давно я был франко-канадцем. Эти добрые люди уполномочили меня выступать от их имени. Нам нужно поговорить с вами о тех сведениях, которыми вы располагаете касательно Фулкрума, и о том, как вы собираетесь ими распорядиться.

– Лейк… Лана называла это слово. Мы не знаем, что оно означает, – сказала Грейс.

– Фулкрум, мои юные друзья, – это закрепленная ось, вокруг которой вращается рычаг. Можно сказать, неподвижная движущая сила. Но reculons-nous, pour mieux sauter.[263]263
  Отступим, чтобы лучше прыгнуть (фр.).


[Закрыть] Восемьсот лет назад первопроходцы отправились бороздить не отмеченные на карте моря; так родилась могущественная цивилизация, которая до сих пор вершит судьбы человечества. Четыреста лет назад человек полетел в космос. И что в итоге?

Орландо и Грейс не знали, что сказать. У Либу был готов собственный ответ.

– А ничего, – сказал он с безмерным отвращением. – Только флажки да следы в безжизненной пыли! Да, в конечном итоге несколько придурков ухитрились кое-как наскрести себе на жизнь работой в космосе. Но полеты на гравитяге доконали нас. Мы не смогли стать новым миром. Там нечего было качать из недр, не было ни специй, ни золота, ни новых рынков; сырья было так мало, что возить его оказывалось себе в убыток.

Астронавты дружно загалдели, поддерживая оратора.

– Открытие Буонаротти все изменило, – продолжал Либу. – На его фоне все наши старания выглядели, как попытки Леонардо да Винчи изобрести летательный аппарат. Трогательное, бесполезное, преждевременное развитие. Жалкое заблуждение! Но что, собственно, нуль-переход дает человеческой расе? Планеты-тюрьмы, мои юные друзья. Сточные канавы для слива избыточного населения Земли, люди будут отправляться туда, имея при себе кирку, лопату и мешок семян. Вот каковы намерения международного правительства. И пусть так и будет, нас это не касается. Но пятнадцать лет назад здесь, на станции Пояса Койпера, кое-что произошло. Во время одного из первых экспериментов Буонаротти открылось «окно» в другое пространство, и обратно вернулось что-то чужое, что-то из другой Вселенной. Тогда погибли все: и люди, и системы искусственного интеллекта. Записи стерлись. Не выжил ни один свидетель события, и подобные эксперименты больше не проводились никогда, исследования космоса с помощью нуль-перехода свелись к известной схеме. Но мы сообразили, что к чему в той давней истории. Они очень боялись. Они достали из приемной камеры это существо, окруженное силовым полем, в котором оно до сих пор находится. «Набалдашник» – Центр управления – построили вокруг этого поля, а затем присоединили к «Ковшу», чтобы его тюремщику было где развеяться и чтобы в случае необходимости он имел средства спасения. Там оно и остается, выделяя свои драгоценные слезы.

– Спасибо, – сказал Орландо. – Мы прочли путеводитель.

– Это скорпион! – прошипел пучеглазый коротышка. – Скорпион, который жалит, потому что для него это естественно, скорпион, который свалит могучего охотника.

Долговязый криво усмехнулся:

– Мой друг Худышка Джонни такой же сумасшедший, как и Джек. Он убежден, что эти серебряные слезы способны разрушить мир под нами так же, как мексиканское золото погубило могущественную Испанию. Это как медленно действующий яд.

– Ха-ха-ха. Когда боги хотят уничтожить нас, они дают нам то, чего мы желаем.

– Успокойся, Джонни. – (Коротышка затих.) – Истинное значение слез в том, что они прошли сквозь. Что происходит при переходе Буонаротти, друзья-туристы? Ну, вы же читали путеводитель!

– Ничего не движется, – ответила Грейс. – Тело путешественника и старательский набор – я имею в виду аварийный комплект – исчезают, как требует закон сохранения фазности пространства в начальной точке нуль-перехода. В э… заданной точке элементы, составляющие основу тел и которых везде навалом, притягиваются к поступившей в эту точку информации, и тогда появляется тождественное исчезнувшему тело и э… комплект. При возвращении происходит то же самое, только наоборот. Результаты анализов всегда неполны, они могут только показать, что путешествие осуществимо, но не дают информации о том, все ли элементы наличествуют в точке выхода. Но когда астролетчик-испытатель возвращается…

Астронавты, все как один, издали громкий протяжный вздох возмущения.

– Она имела в виду бессловесную тварь, – торопливо поправил Орландо. – Обезьянку, не важно кого…

– Несомненно, – холодно согласился долговязый. – Но ситуация ясна. Материю переместить невозможно, но серебряные слезы – материальны. Они – то самое доказательство, они – подтверждение, ворота в империю, которая должна была бы стать нашей, и поэтому правительство никогда, никогда не будет проводить исследования в этом направлении. Корабли, мои юные друзья. Если бы у нас были пробы тех слез, мы были бы на пути к строительству кораблей, способных совершить переход…

– Уверена, что вы правы, – сказала Грейс. – Но чего вы хотите от нас?

– Нам известно, что у вас есть ключ от камеры узника с Фулкрума.

Чужаки переглянулись, чувствуя сухость во рту.

– Допустим, вы правы, – сказала Грейс. – Но что толку в знании комбинации шифра, если у вас все равно нет шансов бежать?

– Согласен. Однако можно уговорить какого-нибудь сумасшедшего. Какого-нибудь опасного психа.

Чужаки посмотрели на Джека Одиночку, все еще висящего на руках парней из обеспечения. Эмблемы Пояса Койпера на их комбинезонах слегка поблескивали в тусклом свете. Джек был где-то не здесь, что-то нашептывая куколке, которая сидела у его ног в своей грязной розовой ночнушке. Либу поднял руку:

– О нет. Джек наш. О своих мы заботимся.

– У Дракона Фухимы есть lettres de cachet,[264]264
  Во Франции lettres de cachet – письма, подписанные самим королем Франции и скрепленные королевской печатью, cachet. В них содержались приказы короля, которые не подлежали обжалованию.


[Закрыть] – прошептал Худышка Джонни и вздрогнул.

– «Lettres de cachet»? – Повторила Грейс. – Что это?

– Это мой термин, – сказал Либу. – Достаточно сказать, что у этого подонка есть связи, и каждый из нас успел его каким-нибудь образом оскорбить. Он угрожает лишить нас званий и выгнать со станции.

– И мы знаем, что он не шутит, – угрюмо добавил Грязный Гарри. – Если мы не сможем подкупить его.

– Только это должно быть что-то стоящее, – тряхнув головой, вставила Джина. – На мелочь он не согласится.

Астронавтов не страшила насильственная смерть. Быть высланными обратно на Землю, прозябать в бедности, медленно умирать в какой-нибудь богадельне было равносильно для них последнему проклятию.

– Мы бы хотели получить обратно свои велосипеды, – сказала Грейс. – И несколько выигрышных номеров Лотереи.

– Договоритесь с этим солдатом из песочницы, и мы о вас позаботимся.

Чужаки вернулись в свою каюту, трясясь от страха, и объединили свои головы – фигурально и буквально – для большей безопасности. Если им предстояло вступить в сговор, то они предпочли бы заключить сделку с Джеком Одиночкой, который казался не таким отпетым негодяем… несмотря на его нож. Виртуальные секс-игрушки (поэтому такие куколки на Земле представляли собой только промежуточный этап) неизбежно отражают подсознательные устремления владельцев. Безумному Джеку, таскающему повсюду хнычущую Анни-ма, как флаг своего поражения, оставалось только посочувствовать. От подсознательного представления о себе Дракона как о здоровенной малышке их просто выворачивало. Но Анни-ма не могла договориться с сис-опом.

– У нас нет выбора, – сказала Грейс наконец. – Мы знаем, что нужно сделать. Тебе придется рисковать жизнью, флиртуя с солдатиком.

Орландо кивнул:

– А тебе придется оттрахать мозги Эдди.

Проходили дни. «Лейки» просто ушла. В любом случае никто ничего не расследовал бы: правило такое – никаких правил нет. Какой-то неприметный астронавт, с мизерной ставкой, не имея, на первый взгляд, никаких шансов, совершил удачное путешествие. Другой старатель продал несколько хороших номеров разработчикам, и несколько сильно задержавшихся «путешественников» были официально объявлены пропавшими без вести. Дистанционно управляемые работы, направленные на то, чтобы приспособить станцию на Поясе Койпера для массовой ускоренной переброски людей, – и тогда объект превратится в новый остров Эллис,[265]265
  Эллис – остров в Нью-Йоркской гавани, когда-то первое пристанище будущих эмигрантов в США.


[Закрыть] – быстро продвигались вперед. Планы включали в себя также перемещение гуся, несущего золотые яйца, в еще более тайное и уединенное место, но никто из астронавтов, даже Эдди, об этом не знал. «Рогатка» подходила все ближе, но была еще в неделях пути от дока.

В один скучный, холодный полдень по стандартному времени у двери Эдди раздался звонок, и вошла Грейс. Она села в грибовидное кресло, и они немного поболтали. Джек Одиночка вел себя так, будто ничего не случилось, но куда он ударит в следующий раз?

Эдди понимал, что это бестактно, но он видел, что она чем-то огорчена, поэтому в конце концов спросил прямо:

– Где Орландо? Грейс пожала плечами:

– На самом деле мне это безразлично. Хотя я знаю, с кем он.

– И с кем же? Если, конечно, ты хочешь говорить об этом.

– С Драконом Фухимой, – печально призналась Грейс. Эдди заморгал. Он открыл доступ к сис-опу у себя в голове и просмотрел список пассажиров: это было нетрудно, и он иногда позволял себе запретное развлечение. Он не мог получить движущееся изображение, но в любое время мог выяснить, кто в данный момент находился, так сказать, не в той каюте. Увы, Грейс оказалась совершенно права. Орландо был с Драконом.

– О Грейс, мне очень жаль.

– Пустяки. У нас свободные отношения. Это просто… Мне просто не хотелось бы, чтобы это был Дракон.

– Я могу чем-нибудь помочь? Она потерла увлажнившиеся глаза.

– Эдди, вы такой милый. – Грейс смело улыбнулась. – Да, раз уж вы заговорили об этом… Эдди-суперкарго, могли бы мы пойти к вам?

– Вы имеете в виду прямо сейчас?

– Если вам не запрещено, то да. Прямо сейчас.

Эдди понимал, что его используют. Он совсем не возражал против этого. Зачем еще нужны друзья?

Чужаки несколько дней вели свою игру в полной безопасности, но Дракон наблюдал за ними и умело рассчитал момент начала успешной операции. Он поймал одного из парочки на обзорной палубе и сделал свой ход. Номинально они с Джеком Одиночкой были партнерами, но черт с ним. Джек был обузой для него, а он, Дракон, заслужил, чтобы ему хоть немного повезло.

Он слегка прижал чужака на пути к своей каюте первого класса.

– Вот так примерно, – пояснил он. – Я делаю тебе больно, ты поёшь. Если мне не нравится твоя песня – я делаю тебе больнее. Усек?

– Ты н-не можешь так поступать, – запротестовал Орландо. – Я – н-не астронавт. Я европейский гражданин. Если… если со мной что-нибудь случится, тебе это не сойдет с рук!

– Эй, на это особо не рассчитывай. Мы очень далеко от дома, и я – ветеран-инвалид. У меня может случиться временное помешательство. В суд меня никто не потащит.

Для войны Дракон Фухима еще годился, он не утратил способности просчитывать варианты.

С целью ускорить процесс он показал туристу пистолет, который ему удалось протащить на борт, и это заставило Орландо (а может быть, это была Грейс – он не знал, и ему было это безразлично) стать более сговорчивым. В стране слепых одноглазый будет королем. И лучше всего, когда этот глаз – темное маленькое отверстие на конце ствола.

– А теперь я расскажу тебе, что происходит, – заговорил Дракон. – У тебя и твоей партнерши вшиты имплантаты. Предполагалось, что вы избавитесь от них, но вы решили рискнуть – вы ведь не планировали совершать переход Буонаротти и поэтому не захотели лишиться своих «жучков». Вы думали, что никто не станет это проверять, и оказались правы. К тому времени, когда астронавты попадают сюда, мозг у них уже слишком поврежден для того, чтобы в нем мог прижиться имплантат. Когда Эдди в тот день провел вас сквозь стену, вы рискнули еще раз и просканировали его частоту. У тебя в голове код, который поможет нам попасть в камеру и приведет в действие доильного робота. Теперь расскажи мне, как это работает.

Сара Коменски стояла за плечом Дракона и улыбалась.

– Хорошо, хорошо, – задыхаясь, сказал Орландо. – Правительство не могло доверить ИИ управление тем, что происходит в Центре. Оно бы не осмелилось и на дистанционное управление, потому что команды могли быть перехвачены террористами или государствами-изгоями. Эдди – ключ ко всему. Он делает вид, что он здесь только для красоты, но на самом деле он – ходячий ключ.

– И вы заполучили его, просканировав двоичный код Эдди.

– К-как ты?..

– Скажем так, существует куча способов взлома компьютерной системы, а вы оба слишком болтливы. И мне кажется, что твоя партнерша сейчас с Эдди и ты ждешь от нее сигнала, чтобы начать действовать.

– Нет! Я тебе ничего не скажу!

– Они, должно быть, как-то отвлекают внимание, Дракон, – сказала Сара. – Мы не знаем, что они делают с Эдди, но определенно что-то делают. Мы тут не совсем разобрались.

– Лучше бы вам удался этот трюк, – сказал Дракон. – Лучше для тебя, задница!

Орландо счел, что протянул достаточно долго, чтобы не вызвать подозрений.

– Хорошо, ладно, я дам тебе код. Я могу загрузить его тебе, только покажи свое устройство ввода.

Дракон ухмыльнулся:

– Не-е-т, задница, это не прокатит. Когда я увольнялся, военные забрали мой чип. Ты сам проведешь меня туда.

Грейс и Орландо знали, как повлияла на Эдди ужасная ответственность, которую на него взвалили. Может быть, это было абсурдно с человеческой точки зрения, но в области извращенных удовольствий чужаки были экспертами, и они сумели его понять. Эдди не мог спокойно выносить то, что происходило с существом в камере, он не мог выносить роли, которую ему приходилось играть, – роли кодового пускового механизма для этого бесчеловечного эксперимента. Поэтому его реакция оказалась непредсказуемой. Все огромное чувство вины и бессильное сострадание трансформировались у него в сексуальную энергию. Когда чужака доили, бедный мягкосердечный Эдди получал сексуальное удовлетворение.

Но не Эдди придумал человеческий мозг, и не он первый задействовал парадоксальную близость между центрами возбуждения сексуального и иного сильного нервного возбуждения. Как ни странно, Грейс испытывала неловкость, обманывая его. Но она знала, что Эдди простил бы ее. Правило такое, что нет никаких правил. Но что теперь? Где путь к сердцу Эдди? Не может быть, чтобы он получал удовольствие, лишь глядя, как робот сжимает в кулак тело изувеченного существа с содранной кожей. Он не был похож на такого.

– Не хотите ли присесть? – застенчиво спросил Эдди.

Она огляделась. Каюта выглядела восхитительно, даже невзирая на скучное убранство. Все было изысканным, утонченным и – о, вот это играет важную роль – определенно бесполым. Орландо и Грейс действительно довольно хорошо владели эмпатией: это было дополнительной опцией, которую они сознательно выбрали, когда их делали близнецами. Ее взгляд упал на плавно изогнутую секцию полок, хорошо защищенных от сотрясений при возможных перепадах гравитации, и там она заметила очень милый чайный сервиз, расписанный в синих и рыжеватых тонах.

– Не выпить ли нам чаю?

Щеки Эдди порозовели, глаза сияли.

– Да, конечно! Индийский, китайский, есть немного «Эрл Грей», а может быть, вы предпочитаете фруктовый или травяной?

– Я бы с удовольствием попробовала ваш «Эрл Грей», – с готовностью ответила она. – О Эдди! Неужели это ранний «веджвуд»?[266]266
  Фарфор английской фабрики Веджвуд.


[Закрыть]

Красиво очерченные губы Эдди раскрылись в улыбке неподдельного удовольствия. Его дыхание участилось.

Дракон подвел Орландо к стене, Сара Коменски держалась в нескольких шагах позади. Дракон прятал одну руку в набедренном кармане раздутого комбинезона. Время от времени он подталкивал Орландо в поясницу дулом пластикового пистолета.

– Давай, Орландо. Ключ только у тебя.

– Я не могу, я боюсь, – протестовал Орландо, слабо сопротивляясь. – ИИ засекут нас, так еще никогда не действовали. – Дуло пистолета ткнулось ему в спину. – Ладно, ладно!

Он вызвал в сознании виртуальный образ Эдди. Стена открылась, и Орландо с Драконом и куколкой прошли сквозь нее. Они добрались до отсека с окном, выходящим в соседнюю камеру.

Дракон жадно уставился на корчившийся там ужас:

– И что теперь?

– Оно показывает, что хочет, чтобы его подоили, – сказал Орландо. Пот градом катился по его лицу, и он не осмеливался вытирать его. Ему не нужно было притворяться напуганным. – Эт-то значит, что Г-грейс… Это значит, она на правильном пути. Теперь мы должны войти в соседнюю дверь. Чужака доят раз в день. Эдди… его мозг напрямую связан с роботом. Копия двоичного кода Эдди в моем имплантате – это ограниченный набор команд, которого достаточно для того, чтобы мы смогли попасть сюда, но сейчас мне нужно восстановить полную программу виртуального Эдди, и для этого он должен прийти как бы в особое настроение. Ты помнишь, Дракон, когда ты был маленьким? Военные завербовали тебя, потому что у тебя были ментальные способности и тобой можно было управлять, и они могли пользоваться этим, они методично раздражали твой мозг, вызывая в нем все более ненормальные реакции, и поэтому, убивая всех тех людей, ты чувствовал огромный прилив наслаждения, наслаждения, наслаждения…

– Заткнись, ублюдок! – рявкнул Дракон. – Проводи меня в отсек с роботом.

Теперь Орландо, заполнив свой мозг сознанием Эдди, которое сидело у него в голове, подобно дрожащему, трепетному ментальному паразиту, вел Дракона к отсеку с роботом. Жесткие рыжие волоски вставали дыбом у него на затылке от понимания того, что, если в следующие несколько минут все пойдет хоть немного не по плану, он – Орландо – окажется прямо на пути извращенных рефлексов удовольствия Дракона. А он не хотел умирать. Зачем-то он оглянулся и посмотрел назад, за плечо Дракона. Его полный ужаса взгляд встретился с огромными голубыми глазами куколки, и, хотя он знал, что она была всего лишь только виртуальной сексуальной игрушкой, она, казалось, говорила: «Держись, мы сможем сделать это».

– А в чем смысл понятия «антиинформация», Дракон? – спросил он, просто чтобы что-то сказать. – Странная концепция. Разве информация может быть отрицательной?

– Существо с НОКа тысяча девятьсот девяносто девять попало сюда из другой Вселенной, – сказал Дракон. – Там, откуда оно прибыло, в понятиях реальности и виртуальности все наоборот. Так говорит чертова наука.

– Ты имеешь в виду, что диковинное вещество, которое они собирают здесь, отправляется оттуда в нематериальном виде, просто цифровым кодом без материального носителя, в виде чистой идеи?

– Твою мать! Прекрати засерать мне мозги этой болтовней. Теперь – это сокровище.

Отсек с роботом открылся, и стена за ними встала на место.

Орландо ощущал волны сладкого, влажного, чувственного счастья, проходящие сквозь него, которые смешивались со страхом смерти в очень странный коктейль. В какое-то мгновение ему стало интересно, что на самом деле сейчас делает Грейс, для того чтобы заставить суперкарго испытывать такие чудесные эмоции. Но у них были свободные отношения, и он ничего не имел против.

– Теперь смотри, – сказал он, отступая назад. – В тот желоб будет скатываться герметично запечатанный контейнер. Ты должен успеть схватить его, как багаж с багажной ленты.

Смотреть было особо не на что. Добытое манипуляторами робота вещество оказывалось в аккуратном гладком ящике на стене. Маленький, герметично запечатанный контейнер попадал на ленту-транспортер, расположенную прямо под ящиком, и поступал в желоб, откуда начинался уже полностью автоматизированный процесс доставки вещества в секретный пункт назначения на Земле. Все происходящее в камере передавалось на черно-белый экран системы видеонаблюдения. Процесс доения начался. Дракон убрал пистолет в карман комбинезона. Потом открыл карман сумки с набором инструментов, пристегнутой к поясному ремню, и достал моток тонкой иззубренной проволоки.

– Что ты делаешь? Эй, не открывай ее. Просто хватай контейнер!

Дракон не обращал на него внимания. Он продолжал собирать мощную электропилу, специально разработанную для применения в самых сложных боевых операциях. То, что он работал на кнопках, еще не означало, что у него не было доступа к секретным арсеналам.

– О черт, Дракон, ты ненормальный!

– Отвали, придурок. Ты думаешь, я стану довольствоваться несколькими каплями сока, когда есть возможность заполучить всю жилу?

Пила зудела, как комар. Черно-белое существо на экране содрогалось, и все измерения реального пространства-времени вокруг него рвались на части.

– Сара! – в панике заорал Орландо, от ужаса ноги у него подкосились. Он сполз по стене с криком: – Останови его! О боже, он убьет нас!

Но куколка только улыбнулась своей слащавой улыбкой и исчезла.

Если кто-нибудь на Земле и наблюдал все это, он ничего не смог бы сделать. Земля была слишком далеко. Дракон Фухима проложил себе путь, пропилив керамическое волокно, а машины ничего не заметили. Эдди-суперкарго был наверху блаженства: это все, что нужно было знать машинам… Сара Коменски просочилась в программу, связывающую воедино все компьютерные системы станции, и материализовалась в каюте Джека Одиночки. Пилот спал: в салуне ему что-то подсыпали в выпивку, чтобы вывести из игры на этот судьбоносный день. В углу каюты, на холодном жестком полу жалась Анни-ма в своей рабочей униформе «грязная ночнушка» – этот наряд больше всего нравился Джеку. Она тоже спала, как и хозяин, и время от времени похныкивала во сне: «Джек не делал этого, бедняга Джек, о, ударь меня сильнее, большой мальчик, да, да…»

– Эй, – позвала Сара. – Эй, Динь-Дилинь,[267]267
  Динь-Дилинь – фея из сказки Джеймса Барри «Питер Пен».


[Закрыть] просыпайся. Анни открыла затуманенные глаза и автоматически сжалась от удара, который, согласно программе, она всегда ждала с тупым вожделением.

– А?

– Слушай, детка, у меня мало времени. Я даже не знаю, черт возьми, зачем я это делаю, но что-то мне подсказывает, что ты сможешь справиться с переменой обстановки, так что, если там хоть что-нибудь может работать автономно, давай пошли. Бери руку. Куколка посмотрела на Джека, потом на перчатку, в которую был встроен FX-генератор, постоянно включенный, где хранилась ее программа. Потом она перевела взгляд на Сару.

– Джек слетел с катушек, – прошептала она. – Он не виноват.

– Это его проблема. Ты берешь меня за руку или нет? Анни-ма протянула свою тощую виртуальную руку и влилась в воительницу; и они потекли назад, через компьютерные системы, туда, где находился генератор Сары.

Дракон пропилил стену и столкнулся с невероятным сопротивлением силового поля, но это не остановило его. Он полз на четвереньках к той измученной болью, изувеченной, стофунтовой глыбе мяса. Воздух в камере неистово дрожал, виртуальные молнии плясали вокруг.

– Дракон, нет! – стонал Орландо, неуклюже растянувшись у стены в отсеке для робота и рукой прикрывая лицо. – Не делай этого! Не трогай его!

В четырех измерениях физической Вселенной ничего не происходило; был воздух, чтобы дышать, была гравитация. Но его разрывало на части, тянуло вслед за Драконом в какую-то жуткую черную дыру, каким-то образом разверзшуюся в этой крошечной камере.

Ворота в Эльдорадо, – прохрипел Дракон Фухима.

Послышался треск, похожий на мощный электрический разряд, промелькнула ослепительная вспышка. На мимолетное, невозможно короткое мгновение Орландо показалось, что он видел, как мир раскололся и две фигуры – это были не люди, они никогда не были людьми – уходят от него… в другую Вселенную, в мир наоборот.

Он никогда не узнал, что означало это видение.

В реальном мире Орландо на мгновение потерял сознание и пришел в себя в отсеке робота. Он не мог пошевелиться. Он так и пролежал, едва дыша, пока не пришли Эдди и Грейс.

– О боже! – выдохнул Эдди. – О безумцы, что вы наделали?

Но ничего не было сломано, только появившаяся дыра в стене требовала каких-либо объяснений. Никто не тронул контейнер, который собирался украсть Дракон; и глыба агонизирующего мяса оставалась там, где ей и следовало быть. Возможно, чуть большая, чем прежде, но никто никогда не пытался добиться правды у Орландо.

Эдди-суперкарго сразу же простил Орландо и Грейс. Он гордился тем, что они нарушали закон, и никогда в своей жизни не получал такого удовольствия от чаепития. Совершенно случайно ему в голову пришла блестящая идея представить проникновение в отсек как запланированные, но секретные учения сил безопасности. ИИ было несложно убедить согласиться с этим утверждением. Немного найдется организаций, которым нравилось бы признавать, что их компьютерные сети были взломаны, и международное правительство не представляло исключения. Если они и подозревали, что произошло на самом деле, то все равно делали вид, что ничего не поняли. Доение пришельца продолжалось без перерывов. Дракон Фухима просто пропал… исчез. Но примерно такая судьба и была ему уготована правительством, поэтому там никаких проблем с его исчезновением не ожидалось. Никто даже не поинтересовался, что случилось с куколкой Дракона или с Анни-ма Джека Одиночки, которые, как оказалось, прекратили функционировать в тот же самый день. Куколки были контрабандой, и правительство не несло ответственности за побочные эффекты на борту станции, где нуль-переходы Буонаротти постоянно коверкают пространство-время.

Джек никак не мог утешиться, но, возможно, так было лучше для него.

Орландо и Грейс получили обратно свои велосипеды и несколько выигрышных номеров, которые они продали через сис-опа и неплохо обернули вложенные средства. Большую часть оставшегося времени они проводили в своей каюте: выставляли на велотренажерах режим движения по гористой местности и, стараясь не отскакивать от стен, смотрели фильмы. В салун они заходили нечасто и никогда не бывали у камеры нуль-перехода. Незадолго до отбытия на «Рогатку» они совершили прощальную экскурсию на обзорную палубу.

И вот они, звезды Ориона. Красная Бетельгейзе, сверкающий голубой Ригель, Беллатрикс и Саиф; Минтака, Альнилам и Альнитак в Поясе Охотника. С этой точки драгоценный камень в мече был едва различим, и нужно было иметь натренированное зрение, чтобы отыскать V380 Орионис… и отражательную туманность, где содержится вещество, из которого рождаются звезды, названное глобулой Бока, – «плотное черное облако, напоминающее букву «Т», лежащую на боку», и, как утверждают, звезды в ней очень молодые, такого же возраста, как homo sapiens.

– Мы не будем намного дальше от них, – сказал Орландо. Они услышали нетвердые шаги за спиной, и у ограждений к ним присоединился Либу.

– «И не в полнейшей наготе, – продекламировал он. – А приходим по небесов сиятельной дороге».[268]268
  «Песнь» Уильяма Вордсворта под названием «Признаки бессмертия из воспоминаний раннего детства» пер. Н. Семонифф.


[Закрыть] Если звезды рождаются, мои юные друзья, есть ли у них жизнь до рождения и после смерти?

– Мне очень жаль, но этот вопрос остается открытым, – сказал Орландо. – Полагаю, вы не получите свои звездные корабли. Но я не знал, что он так поступит.

Грейс покачала головой.

– Я не могу вообразить все это, – сказала она. – Световые годы, уравнения гравитации, время и вероятность, наука о нуль-переходах… Я не умею мыслить такими категориями. Как только я начинаю думать об этом, меня одолевают всякие фантазии.

– Да и сама наука может не больше. Здесь, в открытом космосе, мы переживаем те же «мыльные оперы», что и вы там, внизу.

– Может быть, оно и к лучшему, – предположил Орландо. – Может быть, лучше для всех, когда ворота остаются закрытыми, а империи заперты на разобщенных планетах, как в старые времена.

– Ха. Это ненадолго. Звездные корабли появятся. Гм. Визор, за которым скрывались израненные глаза Либу, смотрел на звезды; но чужаки знали, что он готовился сделать одно из признаний, которые только и можно сделать на пороге расставания.

– Когда вашего партнера убивают, – наконец заметил он, от вас ожидают какой-нибудь реакции. Мы с Ланой были вместе долгое время. Я не очень-то ее любил, но она по-прежнему оставалась моей супругой. Одиночка не был ее настоящим убийцей, и это не только мое мнение. Это Дракон сказал Джеку, что вы той ночью уговорились встретиться с Ланой в ремонтном отсеке и что она собиралась вернуть вам велосипеды. Дракон знал, как свести с ума беднягу Джека, – Джек ненавидел те чертовы велосипеды. И я знал, что, если представится случай, Дракон попытается пройти в ворота. Я хотел, чтобы убийца был наказан. Вот и все.

Астронавт повернулся и заковылял обратно в тускло освещенные коридоры.

Орландо и Грейс вздрогнули, представив себе участь Дракона Фухимы. Однако если правила таковы, что нет никаких правил, то Дракону не на что было жаловаться.

– Однажды, – сказал Орландо, – мы совершим переход, которого никто не сможет избежать.

– Да. И тогда, может быть, мы пойдем туда, где рождаются звезды.

Но кто может сказать наверняка?

В греческой мифологии Орион был сыном брата Зевса-громовержца – Посейдона. Когда Орион вырос, он стал великим охотником. Но богиня Гера рассердилась на Ориона за его слова о том, что он может победить любое животное, и наслала на него Скорпиона, от ядовитого укуса которого Орион погиб. Гера перенесла Скорпиона на небо. Богиня Артемида просила Асклепия оживить Ориона, но сам Зевс помешал этому. Тогда Артемида попросила Зевса перенести на небо и Ориона. Зевс пожалел великого охотника и разместил созвездия Ориона и Скорпиона на небе так, что охотник всегда может уйти от своего преследователя. Действительно, созвездие Орион видно зимой, а созвездие Скорпион – летом.