Текст книги "Лучшее за год XXIII: Научная фантастика, космический боевик, киберпанк"
Автор книги: Гарри Норман Тертлдав
Соавторы: Майкл Суэнвик,Джо Холдеман,Джин Родман Вулф,Паоло Бачигалупи,Брюс Стерлинг,Аластер Рейнольдс,Мэри Розенблюм,Стивен М. Бакстер,Элизабет Бир,Питер Уоттс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 57 (всего у книги 68 страниц)
– Ты имеешь в виду, почему интернациональные власти не исследуют эту штуку? Потому что они не посмеют, Грейс. Они наркоманы. Они полностью зависимы. Они не посмеют сделать ничего, что может прервать поток этого богатства.
За без малого четыреста лет с момента начала освоения звездного пространства человеческая раса в космосе не пошла дальше орбитального туризма, правительственных научных станций и жалких, скудных разработок месторождений в Поясе. Открытие нуль-транспортировки повлекло большие изменения, но загвоздка была в том, что пока только люди, одушевленные человеческие существа, могли совершить переход Буонаротти. Вы могли взять только то, что могли унести с собой, и среди этих вещей не должно было оказаться ни одного процессора. В результате возникла Лотерея, которую устроили здесь, как можно дальше от Земли, во избежание непредсказуемых катастроф, которые могли последовать за манипуляциями с пространством-временем. Правительство дешево предоставляло возможности зондирования планет в этом рукаве Галактики любому, кто был готов отправиться на Пояс Койпера. Вы получали право на пакет данных, содержащих инструкции по подготовке вашего багажа к переходу, и некий шанс, что номер вашей заявки на участок выпадет на богатую ископаемыми планету, подобную Земле, с хорошей атмосферой, – четырехмерные координаты золотой жилы.
Затем вы должны были испытать свою удачу: улечься в капсулу Буонаротти в отсеке нуль-перехода со скудным набором старателя и отправиться неизвестно куда.
Старатели пропадали без вести на многие месяцы; старатели возвращались мертвыми, или искалеченными, или смертельно больными. И все же достаточно часто какому-нибудь астронавту удавалось вернуться невредимым, гордым обладателем превосходного месторождения: достаточно богатый, даже после продажи его со значительной скидкой и уплаты по медицинским счетам, он отправлялся домой на Землю героем. Но однажды, давно, в те первые дни, кто-то или что-то материализовалось в камере перехода, принеся с собой не просто информацию, но сокровище…
Орландо и Грейс прилетели сюда На сверхбыстром корабле «Рогатка» с форсированной тягой, которому в описываемые времена требовалось девять месяцев на дорогу – при благоприятном взаимном расположении Земли и станции, конечно. (Вещество, добытое от чудовища в Центре управления, переправлялось быстрее; оно не нуждалось в жизнеобеспечении и могло выдерживать намного большие ускорения.) Они знали, что, независимо от того, выиграют их номера или нет, им придется сидеть на месте в течение года и затем еще шесть месяцев им предстоит добираться обратно. Они знали, что Лотерея была предназначена для списанных на берег астронавтов – своего рода смертельно опасная доля пенсии для человеческих развалин обычного возраста астронавта. Но дерзкая, великолепная возможность разбогатеть подтолкнула чужаков к этому рискованному предприятию.
Они продумали все. Они взяли правительственную ссуду, запаслись витаминами и заплатили непомерную дополнительную сумму за прокат велосипедов. (Они провели исследования и знали, что жесткие скафандры служили только протезами; чтобы сберечь кости от деформации, требовались реальные физические нагрузки.) Они не сошли с ума. Они не собирались сами совершать нуль-переход. Их план состоял в том, что они получат какие-нибудь хорошие координаты и продадут их консорциуму развития (это не запрещалось, и такие консорциумы во множестве вились вокруг старателей, подобно стервятникам). Консорциум нанял бы астронавта для рискованной разведывательной экспедиции, а Орландо и Грейс вернулись бы домой с хорошим кушем. Но они прожили в Поясе Койпера уже девять месяцев, пялясь в обзорные экраны, а их заявки все время оборачивались безнадежными пустышками. Сплошные газовые гиганты, раскаленные камни, замерзшие скалы. Потеря велосипедов стала последней каплей. Еще пару часов назад они представляли, как потащатся домой, став за время своего большого приключения Тремя годами старше, с прогнившими костями и с отвратительным долгом правительству на всю оставшуюся жизнь.
Теперь-то у них было кое-что, что можно выкинуть на рынок!
Оно было большое. Оно было очень большое…
– Знаешь, – сказал Орландо, – когда мы обнаружили пропажу велосипедов, я подумал, не попытаться ли нам запудрить Эдди мозги. Я имею в виду, мы ему симпатичны. Может быть, он крутанул бы ручку компьютера Лотереи и переключил нас на лучшую ставку…
Они смотрели друг на друга и смеялись, глаза их сияли ярким, немного шальным блеском.
На появление туристов никто и внимания не обратил. Когда же в салун завалились Джек Одиночка и Дракон Фухима, волоча за собой своих неизменных подружек, все завсегдатаи встали чуть ли не по стойке «смирно». Чужаки почувствовали озноб и знали тому причину. Это были самые крутые парни на станции, известные скандалисты и задиры. Но Джек и Дракон слыли заклятыми врагами. Они ненавидели друг друга; что они делали вместе? Орландо и Грейс съежились на своих сиденьях, потупившись и гадая, кого на этот раз ждут неприятности. Здешние потасовки частенько заканчивались смертельным исходом, но чужаки могли не волноваться: в бандитских разборках самое главное – не оказаться на линии огня.
К их ужасу, Дракон и Джек направились прямо к стойке игровых автоматов. Они дружно вытянули стулья на присосках и уселись прямо перед носом у чужаков. Костлявая подружка Джека, Анни-ма, присела в ногах у своего приятеля, приняв свою обычную странную позу. Коренастая малышка Дракона – ее грудь сильно выдавалась вперед за счет гипертрофированных мышц плечевого пояса – стояла рядом с ним, ее огромные голубые глаза ничего не выражали, ротик привычно морщился в слащавой улыбке.
Когда Орландо и Грейс впервые увидели этих бандитских подружек, они решили, что это настоящие люди, хотя и со странными привычками и неверным представлением о том, как должна выглядеть хорошая фигура. Но, конечно, они были виртуальными игрушками, визуальными проекциями программы. Строго говоря, они были контрабандным товаром, потому что на борту станции запрещалось использование FX-генераторов или других видов персональных цифровых устройств. Но никто не собирался вступать в пререкания с этими двумя – и, уж конечно, не Эдди-суперкарго.
Джек Одиночка был седым гибким коротышкой, пилотом-ветераном космических трасс, который, должно быть, решительно и твердо боролся со своими недугами. Вы не увидели бы на нем никаких следов увечий, обычно присущих астронавтам, никакого экзоскелета для ходьбы, никаких удаленных из-за тромбоза подкожных вен, и он сумел сохранить нормальное зрение. Но потом вы заглядывали в его глаза и понимали, что он не так легко отделался. Джек постоянно носил информационную перчатку, которая знавала лучшие дни, и перехваченный трубками поношенный гермокостюм – форменное обмундирование пилотов, которое должно было свидетельствовать о его положении. Дракон Фухима ничем не походил на него – это был пухлый юнец с простоватым лицом, в жестком скафандре под ладно скроенным дорогим радиозащитным комбинезоном. Сразу бросалось в глаза, что в Космосе он недавно. Как Грейс и Орландо, он был здесь просто мимолетным гостем. Отслужив свой срок оператором дистанционного управления миротворческого контингента ООН и покинув вооруженные силы в шестнадцать лет, Дракон сам выбрал Лотерею частью своего выходного пособия.
Это был единственный турист, к которому астронавты относились с чрезвычайным уважением. Хотя сумасшедший Джек мог зарезать вас просто для развлечения, его жертв можно было пересчитать по пальцам. Дракон убивал от имени правительства, и официальное количество смертей на его счету зашкаливало за все возможные пределы.
Никто не связывался с солдатами, которым по возрасту впору играть в песочнице.
Крутые парни пялились на них, всем своим видом выражая презрение. Чужаки пытались изобразить циничную, расслабленную самоуверенность – вдруг да удастся выйти отсюда живыми.
– Вы сегодня ходили к Эдди, – сказал Джек.
– Откуда ты узнал? – поинтересовался Орландо. Дракон подался вперед:
– У нас свои методы. Вы нам не нравитесь, поэтому мы всегда знаем, где вы находитесь. Так зачем вы ходили к Эдди?
– Наши велосипеды, – с улыбкой пояснила Грейс. – Их украли. Вы смекалистые ребята, может, знаете что-нибудь об этом деле?
Орландо пнул ее под столом: нельзя же так зарываться! Дико сверкнув глазами, Джек едва не выскочил из-за стола, как черт из табакерки.
– Слушай сюда, ублюдки! – рявкнул он, нервно подергивая свою перчатку. – На хрен ваши велосипеды, нам не нравится, что вы с ним якшаетесь. Вы двое и Эдди, мы это видим, и нам это не нравится. И вы расскажете нам, что за хрень здесь происходит.
– Мы ему симпатичны, – сказала Грейс. – Что мы можем с этим поделать?
– Это называется эмпатией, – набравшись смелости, объяснил Орландо. – Вам это могло бы показаться какой-нибудь внутренней силой, но для нас это естественно. У вас таких способностей просто нет.
Джек одной рукой схватил Орландо за горло и резко тряхнул запястьем другой, той, что в перчатке. В его руке появился нож, гладкое тонкое лезвие заблестело у бледной шеи Орландо. Анни-ма захныкала:
– Ой, ну пожалуйста, не трогай его!
Джек не сводил глаз с Орландо, продолжая удерживать его одной рукой, другая рука, в перчатке, сжимавшая нож, скользнула вниз, и он привычным жестом похлопал по виртуальным окорокам своей подружки.
Его сноровке можно было позавидовать – движение выглядело совсем естественным.
– О да, о, ударь меня, большой мальчик, – хныкала Анни-ма. – О, сильнее, пожалуйста…
Малышка Дракона просто стояла рядом; она была могучей и неболтливой.
– Послушай, – невозмутимо проговорила Грейс, – когда ты закончишь махать руками… Ты все неправильно понял. Мы подружились с Эдди случайно, и это ничего не значит. Мы просто чужаки, мы путешествуем…
– Заткнись, сука! – сказал Джек. – Все это туфта, никакие вы не гребаные чужаки, и сейчас я разговариваю с твоим дружком.
Дракон заржал. Джек медленно отпустил Орландо, по-прежнему не сводя с него свирепого взгляда.
– Слушай, урод, – сказал Орландо с достоинством, поправляя комбинезон. – Мы чужаки для тебя, потому что ты – жалкий, никому уже не нужный тупой мужлан, и у тебя нет никаких шансов понять, откуда мы. Усек? И, между прочим, сука – это я, спасибо огромное.
Те, кто боялся вида крови, уже потихоньку улизнули из бара. Остались лишь завсегдатаи, поглощенные зрелищем. Это было странное ощущение, и не такое уж неприятное, – стать объектом подобного пристального внимания. Чужаки чувствовали, что это бессмысленное запугивание служило чем-то вроде обряда посвящения. Может быть, теперь наконец туристов признают своими.
Джек снова уселся на стул. Рукоять ножа была обтянута мелкозернистой светлой кожей, и чужаки знали историю происхождения этой «кожи». Усмехаясь про себя, он поигрывал оружием, потом приставил острие к столу, слегка нажал, и нож глубоко ушел в керамическую столешницу. Чужаки думали не столько о своей уязвимой плоти, сколько о тонкой обшивке станции, сделанной из того же материала, что и столешница, и о холодной, гнетущей, безвоздушной тьме, что могла ворваться сюда…
– Вы – не астронавты, – сказал Джек уже спокойно и миролюбиво. – Вы чужие здесь.
Дракону надоело быть на вторых ролях.
– Внутри Центра управления, – заявил он, – есть камера, охраняемая фанатичными ИИ-киллерами. В этой камере содержится живое обвинение в преступных зверствах, которые совершали повсюду те, кто считают себя нашими правителями. Мы должны услышать, мы должны пропитаться этой болью, мы должны вернуть попранной, искромсанной и раздавленной плоти уважение, уважение, которого заслуживают стоящие парни, смельчаки, защитившие гуманизм. Мы знаем, знаем, что заслуживаем большего, и ВЫ знаете, где мы можем получить это…
– Не слушайте его, – вмешался Джек. – Он ни черта не понимает. Существо из той камеры попало сюда с Эн Джи Си тысяча девятьсот девяносто девять, звездного инкубатора в созвездии Ориона. Все это знают, но я – единственный, кто знает, что оно пришло за мной. Десятки тысяч лет Орион был священным для всех древних мировых религий. Никто не понимал причины, пока космические телескопы не обнаружили, что возраст звезд в той глобуле Бока – только сто тысяч лет. Теперь вам ясно, придурки, что те звезды – одного возраста с homo sapiens. Существо в той клетке – человеческое сознание, свернувшееся само в себя в какой-то невероятной размерности. Мы держим его в неволе, чтобы мучить себя самих, но я знаю… Я знаю, понимаете? Там, за пятнадцать сотен световых лет отсюда, находится источник всеобщего разума, всеобщих знаний, и оттуда, из того магического взрыва космического джизина, явился мой Бог, чтобы найти меня, Он пришел за мной.
Нож втыкался в столешницу вновь и вновь. Анни-ма хныкала что-то – то ли «не бей меня», то ли «ударь меня», но глаза Джека были спокойны. С легким испугом чужаки поняли, что старый пилот абсолютно владеет собой. Это было его нормальное состояние.
– Пятнадцать – это пять раз по три. Так написано в Великой пирамиде.
– Я с-слышала об этом, – с готовностью закивала Грейс. – Туманность, которая напоминает эту штуку,[256]256
Имеется в виду трапеция Ориона – четыре яркие звезды в ядре туманности Ориона.
[Закрыть] и древние египтяне полагали, что это было, м-м… что Орион был Осирисом…
– Египтяне понимали кое-что, девочка моя. Они знали, что космос сотворен из божественной сущности, естества Единого Бога. Но я – помазан, я – избранный.
– Он сотворен из антиинформации, – перебил его Дракон, решая внести свою лепту. – Это вас удовлетворяет? Это вас достаточно пугает? Почему, вы думаете, они держат его здесь, с такой мразью, как эти проходимцы, чужие для меня! Почему, вы думаете, они заманили меня сюда? Они говорят, что я – морально неустойчивый, гребаные психи, они еще и не то скажут, но вы еще узнаете, на что я способен. Они мечтают, чтобы я заболел и не смог достать хороших лекарств. Да тут вообще заговор на заговоре…
– А теперь вы расскажете нам, – сказал Джек. – Вы расскажете нам, что вам удалось разузнать.
– У этого женоподобного прилипалы, педика, кормящегося с правительственного стола… Грейс почувствовала, как Орландо пихает ее в бок. Она еле заметно кивнула, и они отодвинули свои стулья. Пиковый момент благополучно миновал; можно было уходить.
– Конечно, конечно мы расскажем. Но сейчас нам нужно идти…
Анни-ма жалась и дрожала. Малышка Дракона продолжала стоять.
Чужаки нашли убежище на обзорной палубе, где, как всегда, было пусто. Настоящие астронавты повидали за свою жизнь немало подобных пейзажей. Туристы стояли и смотрели, держась за перила, чтобы не кружилась голова, пока не перестали трястись.
– Думаю, просто была наша очередь, – проговорил наконец Орландо. – Они ничего не знали.
– Надеюсь, ты прав.
Перед ними за большим прозрачным куполом палубы разливалось сияние туманности Ориона,[257]257
По легенде, охотник Орион был вооружен большой палицей и острым мечом.
[Закрыть] сверкал драгоценный камень на Мече Охотника. Они легко определили Трапецию – четыре яркие звезды, связанные общим гравитационным полем, – в границах которой можно было найти пресловутую глобулу Бока – газовое облако, смутно напоминающее по форме мужские гениталии, внутри которого рождались новые звезды. Убежденность Джека имела некоторые основания, хотя кое в чем он заблуждался. Действительно, постоянно ходили слухи (которые правительство было не в силах пресечь) о том, что «существо» происходило именно из того самого звездного инкубатора. Из напыщенной тирады Дракона им не удалось почерпнуть ничего значимого для себя: да и чего ожидать от психа, который по-настоящему убил тысячи реальных живых людей, нажимая на кнопки дистанционного пульта. Ему не было и пятнадцати, когда он осознал, что ему нравится убивать, наградой за убийства всегда служило колоссальное чувственное удовлетворение.
Грейс обняла Орландо за плечи, и они погрузились в созерцание красоты этой неизведанной Вселенной. Хоть они и притворялись, что полетели в космос, чтобы нажить себе состояние, все же они были по-своему сумасшедшими.
– Грустно, что мы не можем подойти ближе, – тихо сказала Грейс.
– Мы никогда не сможем добраться туда. Космос разрушает людей.
– Космос напоминает мне прозябание в каком-нибудь гре-баном туннеле подземки, где приходится питаться всякими отбросами. А нуль-переход будет похож на…
– Это как сесть на «Евростар»[258]258
«Евростар» – скоростной поезд.
[Закрыть] на вокзале Ватерлоо и сойти в Аделаиде.
– Только быстрее, и вместо Южного Креста другие созвездия над головой.
– Это даже не выглядит реальным, – вздохнул Орландо. Вот этот вид… Это просто картинка в телевизоре.
– Это – как бы реальность. Азот – зеленый, кислород – голубой. Все цвета спектра что-то означают. Если бы мы были там, мы бы определили, что мы сейчас видим.
– Ты говоришь, как Джек Одиночка. Давай вернемся в нашу каморку и посмотрим кино.
Они немного привели в порядок разгромленную каюту и слегка перекусили. Им не хотелось возвращаться в салун, но, к счастью, их неприкосновенные запасы остались нетронутыми. Один из гамаков оказался достаточно удобным, когда они постелили на него коврик. Меню развлечений станции было обширным (настолько же разнообразным, насколько скудной была еда); они отыскали прекрасную коллекцию черно-белого кино, причем с таким великолепным качеством звука и изображения, будто это были первые копии с оригиналов, давно утерянных на Земле. Они поставили «Теперь путешественница»[259]259
«Теперь путешественница» – фильм Ирвинга Раппера 1942 г.
[Закрыть] и устроились в своем странном, но уютном гнездышке – два потерявшихся шотландских воробья далеко-далеко от Клайда. Неожиданно удачно свалившаяся на них информация могла подождать. Отрезвленные встречей с крутыми парнями, они теперь опасались, что у них ничего не выйдет: горячий товарец нелегко продать.
– До чего дошло, – проворчал Орландо. – Мы проделали весь этот путь, чтобы ютиться в холодном гостиничном номере, глядя, как Бэт Девис пытается с кем-то переспать.
– Вот тебе и экстремальный туризм. Не важно. Нам ведь нравится Бэт Девис.
Бэт сбросила оперение гадкого утенка и отправилась в путешествие, которое изменит ее жизнь. Орландо тихо спросил:
– Что бы это значило – антиинформация, а, Грейси? Я никогда не слышал об этом раньше.
– Это должна быть какая-то сверхинформация, как, э-э… как отрицательные числа…
– Это не похоже на антивещество? Когда можно взорваться, только прикоснувшись к нему?
– Но руки робота не взор… Эй, мы же не собирались говорить об этом. – Но тут же с содроганием Грейс добавила: – О боже, я боюсь. Дракон рассуждает, как серийный убийца. Его слова напоминают тексты записок, которые маньяки присылают в полицию.
– Он такой и есть. Продающийся за большой куш, поддерживаемый правительством сын Сэма.
Изображение на экране задрожало.
Перед черно-белой картинкой материализовалась высокая, широкоплечая фигура, минимально прикрытая военной формой. Это была Сара Коменски – виртуальная подружка Дракона.
Чужаки застыли в изумлении. Малышка сложила руки на базуках своих мощных грудей – гротескный образ реальной живой девушки, до слез стыдящейся излишеств своей плоти.
– Привет, – сказала она. – Э… Дракон не знает, что я здесь. Чужаки кивнули.
– Да, – хрипло проговорил Орландо. – Разумеется.
Воительница, казалось, огляделась вокруг, и ее ротик округлился в немом удивлении. Жилище Дракона располагалось в первом классе, и, возможно, там было несколько наряднее.
– У нас побывали грабители, – пояснила Грейс. – Обычно у нас уютнее.
– Круто, – сказала красотка. Потом пожала плечами. – Видывала я бункеры и похуже. Я с Драконом, вы знаете сколько. Мы… Мы бывали в разных таких местах. Джунгли, разбомбленные города, вулканы, ледяные поля Узбекистана, грязные нефтяные платформы… Насмотрелась разного дерьма.
– Да, досталось тебе.
Сара прошагала по комнате туда и обратно, что при ее росте не заняло много времени, и повернулась к ним снова, мощными руками обхватив свои базуки, мускулы на руках напряглись.
– Вы должны помочь мне. Понимаете… Дракон… Он не в себе. Это все боевые наркотики, они разрушили его мозг. Он не может понять, что это – наш последний шанс. Он выбрал Лотерею, потому что это ему внушили. Он станет рисковать жизнью на каких-нибудь паршивых координатах сомнительной пригодности и убьет себя; вот что нам предназначено. Правительство официально не увольняет в запас солдат-детей; это выглядело бы некрасиво. Они просто чертовски точно уверены, что в реальной жизни он долго не протянет.
– Какая жестокость! – воскликнул Орландо. – Я уверен, что он действительно хороший человек, где-то очень глубоко внутри. Но что мы можем сделать? У нас нет никаких выигрышных номеров. М-м-можете проверить.
– Он не хороший человек, – сказала малышка. – Но если он куда идет – я с ним.
– Что?
Мелкими жемчужными зубками Сара закусила свою пухлую нижнюю губу.
– Послушайте, идиоты, вы же такие же, как я. Вы же сделаны из информации, разве не так? Разве вас никто не может включить или выключить? Я живу от щелчка до щелчка, так же как и вы. Или вы считаете себя такими до хрена свободными? – В ее огромных голубых глазах застыло отчаяние. – Ладно, ладно, понимаю, что вы не можете мне доверять. Но вы оба что-то знаете о Фулкруме.
– Мы ничего не знаем, – торопливо возразила Грейс. Огромные кукольные глаза сузились, насколько позволял графический алгоритм.
– Нет, знаете. Я связана с сис-опом[260]260
Системный оператор.
[Закрыть] станции. Мы с ним во как живем… – Куколка отпустила свои орудия и для наглядности сцепила указательные пальцы. – Я не могу забраться в ваши головы, но я знаю, что вы были там, куда сис-оп попасть не может. Все, что потребуется, – всего одна капля того серебряного джизина. Один кусочек этой дряни, и он станет нормальным, и вам никогда не придется ходить, оглядываясь. Я не сказала ему, клянусь. Это – между нами. Теперь я должна вернуться. Подумайте об этом, это все, о чем я прошу. Мы еще поговорим.
Она исчезла.
Орландо и Грейс выскочили из гамака, откопали в своих вещах радиодетектор (устройство, которое часто помогало им в экстремальных туристических путешествиях), потом судорожно запрыгали по комнате, обыскивая карнизы, щели, туалет – все. Они ничего не нашли. Поразительно, как Дракон сумел использовать свою куколку таким образом, посылая сигнал с другой палубы, если здесь не было приемника? Кино продолжало крутиться.
– Проектор! – взревел Орландо.
Они метнулись к пульту, отключили блок центра развлечений и выставили его в коридор, потом вырубили всюду свет и вдобавок ко всему – дверной замок. Они решили, что отключение вентиляции и гравитации не улучшило бы ситуацию, даже если бы они знали, как это сделать. Вконец обессилев, они плюхнулись на пол. Из груды разбросанных по полу вещей Грейс извлекла фляжку с виски, из старательского набора.
– Что мы можем сделать?
– Мы в дерьме, – пробормотал Орландо, выхватывая у нее драгоценный резервный запас «Хайленд Парк» и делая большой глоток. – Мы в дерьме по самые уши. У нас на руках набитый кокаином чемодан, украденный у мафии!
– Нет, это не так. Он наш!
– Н-нет, не наш! Чемоданы, полные кокаина, долларовые чеки, антиинформация – это всегда принадлежит мафии. И они все навалятся на нас. Мы ничего не можем сделать, кроме как свалить товар в какую-нибудь яму и бежать, спасая свои гребаные жизни.
– Но мы не можем бежать. Мы не сможем убраться отсюда до прибытия «Рогатки».
– М-может, попытаться угнать-за-шестьдесят-секунд[261]261
Фильм режиссера Халицки «Угнать за 60 секунд» (1974 г.).
[Закрыть] один из астероидных транспортов астронавтов?
– Да, правда, мы не умеем управлять ими, а если бы и знали, они все равно не предназначены для возвращения на Землю. Мы просто прожили бы немного дольше.
На станции не было спасательных шлюпок. Большинство старателей и вся служба обеспечения полностью зависели от «Рогатки», которую ждали только через три месяца. Где-то должен быть отделяемый спасательный отсек для суперкарго, который открывался его идентификационным ключом… но об этом можно забыть. Он наверняка одноместный. Вдруг перед Грейс мелькнула слабая надежда.
– Может быть… Может быть, Дракон не знает? Может быть, куколка сказала правду?
– Возьми себя в руки. Это была интерактивная видеограмма, Грейси. Тот, с кем мы говорили, и был Дракон, гребаный ублюдок! А ты как думала?
– Ты уверен? Я согласна с тобой, но не знаю, это просто не… Кто-то постучал в дверь. Они замерли, не дыша, и уставились друг на друга. Грейс бесшумно поднялась и включила свет.
– Войдите, – откликнулся Орландо.
Дверь открылась, и появилась Лейки – тучная леди в своем инвалидном кресле.
– У вас сломан замок, – сообщила она. – Вам следует пожаловаться Эдди.
– Он не сломан, – пояснила Грейс. – Мы отключили его.
Лейки огляделась, золотой водопад озера Вероника закачался. Ее, казалось, не так сильно, как куколку Сару, удивил разгром в каюте.
– Чем обязаны? – спросила Грейс.
– Я здесь потому, что мы хотим поговорить с вами.
– Все хотят поговорить с нами, – сказал Орландо. – Ваше кресло – тоже?
– У моего кресла мозгов не больше, чем у хомяка. Я имею в виду некоторых из нас. – Кресло зашипело. – Сегодня утром вы оба исчезли с экрана системного оператора. Мы думаем, Эдди водил вас за стену, и теперь вы знаете кое-что, и, если никто вам не поможет, за это кое-что вы поплатитесь своими хорошенькими туристскими шкурками.
– Что такое Фулкрум? – спросила Грейс.
Тело Лейки превратилось в развалину, но ее отечное лицо все еще сохраняло следы былой красоты, особенно когда она улыбалась.
– Вы только что раскрыли все свои карты, маленькая леди.
– Я правда не понимаю, что вы хотите сказать.
– Дайте мне точку опоры, – сказала Лейки, – и я переверну мир.
– О чем вы говорите?
– Для меня Фулкрум не значит ничего. Для вас же он – жизнь или смерть. У вас, ребята, хватило наглости заявиться на «Ковш». Разве вам есть дело до того, что нуль-переходы сотворили с нашей культурой, с нашими людьми? Мы здесь живем, на этом гребаном обломке, это единственное, что у нас осталось. На станции есть ремонтный отсек, через коридор от обзорной палубы к центру, там разбирают на части отслужившее свой срок пищевое оборудование. Вам лучше быть там в ноль четыреста по стандартному времени, а то как бы чего не вышло. Вы знаете, что такое «похороны в море»?
Когда астронавты голышом выбрасывали какого-нибудь негодяя из шлюза прямо в вакуум, это называлось «похороны в море».
– Ладно, – сказала Грейс. – Поговорим. Но мы хотим получить обратно свои велосипеды.
Лейки одобрительно усмехнулась:
– Я посмотрю, что можно сделать.
Шесть часов спустя станция погрузилась в ночной цикл. Тусклые лампочки в ореолах пылевой взвеси едва освещали темные коридоры. Вздыхали воздухообменники. Чужаки пробирались к месту встречи, стараясь издавать как можно меньше шума. Как только они допрыгали до последнего пересечения коридоров, Орландо тронул Грейс за руку. Она кивнула. Они оба слышали скрип подошв на липучках. Какой-то ветеран космических трасс крался следом за ними, и это определенно была не Лейки. Не говоря ни слова, они подпрыгнули – вот где пригодились гимнастические тренировки в условиях повышенной гравитации – и понеслись вперед, отталкиваясь от стены коридора и пролетая вперед некоторое расстояние до следующего толчка.
Не осмеливаясь схватиться за что-нибудь, они ввалились в ремонтный отсек, чудом не врезавшись в здоровенный остов синтезатора мясных продуктов, и залегли позади него под брезентом. Скрип шагов приближался, будто кто-то в сапогах тихонько прогуливался по свежему снегу. Чужаки едва дышали. В ремонтном отсеке было темно, как в могиле, но в этой темноте они не чувствовали себя в безопасности. Их окружали бесчувственные машины системы жизнеобеспечения, тайные хозяева станции, они казались чужакам глухими, слепыми, злобными чудовищами. Потом кто-то пронзительно вскрикнул. Что-то упало, раздалось несколько жутких, захлебывающихся человеческих стонов…
– Это Лейки, – прошептала Грейс прямо в ухо Орландо.
Наступила тишина. Они пробирались вперед, пока не увидели в тусклом свете, льющемся из прохода, перевернутое и сломанное инвалидное кресло. Лейки лежала рядом, ее золотистые волосы разметались, она выглядела так, будто повышенная гравитация наконец добралась до ее большого тела, раздробив кости и раздавив лимфатические сосуды.
– Лейки? – беспомощно прошептала Грейс. – Эй, э… ты в порядке?
Послышалось слабое всхлипывание. Рядом с телом Лейки, как рисованная картинка на темном фоне, на корточках сидела куколка Джека Одиночки в своей обычной замусоленной ночной сорочке.
– Джек не делал этого, – жалобно скулила Анни-ма. Она потирала голые руки и съеживалась от ударов, которые существовали только в ее виртуальном мире. – Это не Джек! Его здесь не было! О, ударь меня сильнее, да…
Окровавленный нож с запястья легендарного пилота валялся рядом на полу. Орландо и Грейс подошли ближе к месту страшного события. Лейки получила множество ударов ножом. Раздувшиеся капли крови покрывали все ее тело и обшивку на полу, как нелепые черные пузыри. Взгляды чужаков встретились. Безумец, должно быть, находился где-то очень близко и в совершенно невменяемом состоянии. Конечно, у него было еще оружие. Джек Одиночка носил при себе не один только нож.
– Анни? – прошептала Грейс, стараясь говорить как можно мягче. – Где бедняга Джек?
– Здесь Джек, – отозвался незнакомый голос.
Они повернулись. К ним приближались белые огоньки. От скопища погибших машин отделился долговязый человек с визором, которого они звали Слепой Пью; руки и ноги у него были сильно искривлены от множественных переломов. Его поддерживал под руку пучеглазый парень по кличке Джо Каир. К ним присоединились другие действующие лица: однорукий Грязный Гарри, надменная женщина, которую называли Джин Харлоу[262]262
Харлоу Джин – звезда американского кино 30-х гг.
[Закрыть] за ее платиновые космы, еще двое из службы обеспечения в серо-коричневых комбинезонах. Сейчас они как раз обеспечивали доставку Джека Одиночки. Пилот рассеянно смотрел на чужаков, будто с трудом осознавая, где он находится, и все бормотал: «Джек не делал этого».
– Это он убил Лейки? – спросила Грейс. – Мы слышали шум борьбы.
– Лейки?
– Леди в кресле. Долговязый безразлично кивнул:
– Похоже на то.
– Мы должны были встретиться с ней здесь. Она сказала, что может помочь вернуть наши велосипеды.
– А, велосипеды. Идемте. Оставьте это. – Он резко дернул подбородком в сторону трупа. – Роботы все уберут. Ее звали Лана. Она была моей женой, – добавил он буднично, проводя их к обзорной палубе под руку с Джо Каиром. – Это было много лет назад, когда я еще был пилотом. Но мы разошлись.
Купол все еще заполняла собой огромная, молчаливая и величественная туманность, усыпанная сияющими молодыми звездами. Остальные старатели и те двое из службы обеспечения собрались вокруг долговязого. Джек Одиночка все еще что-то бормотал про себя.
