Текст книги "Последний Завет"

Автор книги: Филипп Ле Руа

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 40 страниц)

14

– Ну все, я ухожу.

Элмо Сандерс глянул на часы, показывавшие без десяти пять, и без малейших угрызений совести покинул свое рабочее место. Дуайт Мюллер, его старший коллега, поднял взгляд от кипы писем, пришедших со всех концов Соединенных Штатов.

– Уже?

– Довольно для каждого дня своей заботы.[2]2
  Мф. 6, 34.


[Закрыть] Это еще Иисус сказал.

– С чего это ты цитируешь Христа? – удивился Дуайт.

– Как-никак впереди три дня Рождества.

– Ты что, читал Евангелие?

– Нет, но я видел об этом передачу по телеку. Так там получается, что все чудеса, непорочное зачатие и все прочее – чушь собачья.

– Не надо богохульствовать.

– Так это не я придумал. Историки считают достоверными только две вещи: что Иисус существовал и что его казнили. Остальное все придумано, копии копий обрывков истлевших папирусов.

– Но, однако же, ты цитируешь Евангелие.

– Так же, как цитирую Клинта Иствуда, который говорит в одном из своих фильмов: «Мудрый человек знает свои пределы». А мой предел – шестнадцать пятьдесят. И я как добрый христианин, добрый киноман и мудрец говорю «стоп» этому вонючему дню. И со всех ног бегу завершить это воскресенье в кругу семьи.

Элмо и Дуайт работали на сортировке почты в городке Норт-Пол, то есть Северный полюс, штат Аляска. В городе Санта-Клауса. В декабре маленькие американцы присылают тысячи писем, а на ответах им стоит штемпель населенного пункта, расположенного в пятнадцати милях от Фэрбэнкса. Здесь у Санта-Клауса не было ни белой бороды, ни красного колпака, ни саней. Он был чисто выбрит, носил костюм-тройку и летал на самолете. И прозывался он Санта-Корп в напоминание о фабрике игрушек, которой он управлял. В это время года фабрика работала на полную мощность, склады были забиты игрушками, почтовое отделение завалено письмами, Элмо и Дуайт выписывали себе сверхурочные.

Во владениях Санта-Клауса, он же Санта-Корп, один лишь Элмо презрительно относился к нему. Кстати сказать, он это растолковал и своему сыну: Санта-Клауса не существует. Точно так же, как Джека О'Лантерна или Рональда Макдоналда. Это все персонажи, придуманные с одной-единственной целью: заставить родителей раскошелиться и набить карманы торговцев.

У его коллеги, который был старше его на тридцать лет, производительность была ниже, но выносливости побольше. Вопрос профессионального стажа и крепости позвоночника. А у Дуайта с годами позвоночник приобрел особенную гибкость.

– Запиши их на мой счет, – бросил Элмо.

– Что записать?

– Ну ты же заметишь мне, что осталось еще десять минут тут коптить.

– Правильно.

– Мне их вполне хватит.

– На что?

– Чтобы от твоего имени поцеловать жену и сына.

– Правильно, поцелуй их от меня.

– И я буду осторожен.

– Да уж, Элмо, будь осторожен на дороге.

Сандерс забавлялся тем, что угадывал наперед реплики коллеги, который уже столько лет повторял одни и те же общие фразы.

«Ты станешь таким же, как он», – нашептывал Элмо внутренний голос.

Он надел меховой полушубок, непромокаемую ветровку, шлем и горнолыжные очки. Снял брезент со снегохода и вступил в морозный туман. От почты до дома, который он снимал на окраине Норт-Пола, езды было пятнадцать минут. Но сегодня скверная видимость не позволяла установить рекорд скорости. Едва он вышел из сортировочного пункта, очки тут же покрылись изморозью. Элмо остановился на обочине у ограды, наполовину засыпанной снегом, быстро прочистил стекла, снова надел очки. Сквозь стекла на него смотрели два глаза!

Он испуганно вскрикнул и попятился, чтобы увидеть, кому принадлежит лицо, возникшее перед ним. Но увидел он лишь повязки, вздувшиеся какими-то нелепыми буграми. Элмо врезал ногой этой мумии и повернул ручку газа. Снегоход взревел и рванул вперед. А Элмо шлепнулся задом в снег, и над ним нависло это чучело, обмотанное повязками. И он понял, что этот дерьмовый день – последний день его жизни. Он не увидит ни жену, ни сына. Жалкая перспектива стать под конец жизни таким же, как Дуайт, обратилась в недостижимую мечту.

Мумия протянула ему руку, словно собираясь помочь встать. Элмо изо всех сил ухватился за нее, поднялся и второй рукой нанес молниеносный удар туда, где должна быть челюсть. Кулак как будто наткнулся на воздушный шар. Элмо, не глядя, что произошло с мумией, бросился к упавшему снегоходу. На бегу он споткнулся и свалился носом в снежную пыль. Рядом раздались шаги, он стиснул зубы, ожидая, что сейчас его прикончат, но услышал рев двигателя. Мумия уехала на его снегоходе.

Иисус учил отвергнуть все суетное и радоваться жизни. В этот вечер Элмо Сандерс внезапно уверовал в Бога.

15

Кейт Нутак, сев в «тойоту», переехала через реку Чина, обогнула железнодорожное депо и свернула направо на Филипс Файлд-роуд. Красно-синий неон вывески «Правильного бара» просвечивал сквозь мглу. То была первая особая примета его владельца Тэда Уолдона. Была у него еще одна, сразу бросающаяся в глаза: сплющенный нос, результат многолетних занятий боксом и бесчисленных боев. После рингов в подозрительных барах, после договорных матчей со ставками на подпольном тотализаторе он укрылся на Аляске подальше от полиции и ободранных им простофиль. Он купил этот бар в семидесятых годах, когда строили Трансаляскинский нефтепровод и Долтонскую автостраду. Уолдон удовлетворял потребность в выпивке доброй половины шестнадцати тысяч рабочих, заполнивших Фэрбэнкс до завершения строительства трубопровода. В задней комнате бара он устроил игорный притон, который охранялся лучше иного банка, и подкармливал местную полицию, чтобы та не припаяла ему нарушение закона.

Это все, что знала Кейт Нутак о человеке, внешность которого совпадала с описанием одного из напавших на Алексию Гровен: около шестидесяти, альбинос, невысокого роста, коренастый, волосы седые, нос в форме картошки, сплюснутый. Описание его спутников ничего ей не говорило. Один огромный, как шкаф, у второго шрам через весь лоб, и он сильно хромает, третий все время хихикал и почесывал промежность. Вот приметы, которые не могли ускользнуть от буржуазного взгляда миссис Гровен.

Через десять минут, оставив «тойоту» на парковке «Правильного бара» между двумя большими пикапами, Кейт набралась решимости. В этом притоне она, вероятней всего, окажется единственным представителем племени инук, очевидно, единственной женщиной и уж совершенно точно единственным представителем закона. Просить помощи у полиции она не могла. Обвинить типа вроде Уолдона в убийстве четырех человек было слишком рискованно, к тому же это вступало в противоречие с профессиональной этикой. Ее целью было заставить Уолдона заговорить о проекте «Лазарь». Он был в курсе некоторых подробностей, в которые Фрэнк Гровен решил посвятить его, чтобы доказать свою кредитоспособность как игрока в покер. Агент Нутак хотела сделать все быстро, продемонстрировать профессиональную хватку и показать Натану Лаву и Лансу Максвеллу, что ей никто не нужен, чтобы успешно провести следствие.

Она не дошла несколько метров, когда дверь бара распахнулась и оттуда в облаке табачного дыма вывалился какой-то пьяный, которому срочно нужно было избавиться от излишков пива, отягчавших мочевой пузырь. Кейт использовала этот момент, чтобы вылезти из машины, превратившейся в холодильник, и проскочить туда, где тепло.

Внутри в нос сразу шибанул крепкий мужской дух, а в уши – фальшивое пение. Множество мужчин в клетчатых рубашках ржали и что-то орали пышнотелым официанткам, лавировавшим между столами и руками, пытающимися их пощупать. Неизбежный ансамбль кантри, исполняющий Гарта Брукса. На заднем плане пьяненький мужчина с бородой, которую он, похоже, не брил ни разу со дня своего появления на свет, старательно дул в губную гармонику, как в трубку алкотеста. Весь зал уставился на Кейт. Она стремительно пробилась через лес бицепсов и обратилась к официантке:

– Не могли бы вы провести меня к Уолдону?

– Я не секретарша ему.

Кейт обратилась к женщине, надеясь, что с ней будет проще установить взаимопонимание. Но она не учла, что девицы в «Правильном баре» заражены господствовавшим там кретинизмом. Тогда она сунула в нос официантке свое удостоверение ФБР и расстегнула молнию анорака, чтобы та увидела сверкающий новенький «Магнум-357». Но это не подействовало. Наверное, нужно было что-то более впечатляющее, чтобы снулые глаза официантки оживились. И тут на плечо Кейт тяжело легла мохнатая рука; молодая женщина даже слегка пошатнулась. Волосатая лопата принадлежала типу с огромным брюхом, которому не надо было представляться, чтобы Нутак поняла: это вышибала. Она вообще терпеть не могла заведений, где персонал дрессируют на то, чтобы выпроваживать, а не принимать клиентов. Но ничего не поделаешь. Она повторила все то же самое толстяку, брюхо которого колыхалось на уровне ее груди.

– Уолдона нету, – объявил он.

– Не ври, – бросила Нутак.

– Чего?

– Я видела, как он входил.

– Значит, ты не видела, как он вышел.

– Я уполномочена правительством Соединенных Штатов допросить мистера Уолдона по делу об убийстве четырех человек. Либо вы будете сотрудничать со мной, либо я вернусь с подкреплением, что будет не слишком хорошо для вашего заведения. Ваш босс будет подвергнут допросу по всем правилам в полиции. Вы поняли, что я сказала, или нужно повторить помедленней?

Толстяк в раздумье почесал второй подбородок, после чего понес свое брюхо к телефону. Атмосфера в салуне стала ощутимо враждебной. Через три минуты, которые Кейт показались вечностью, появилась улыбающаяся гиена, поглаживая свои мужские атрибуты, выпирающие из чрезмерно обтягивающих джинсов. Федеральный агент была на верном пути. Один из тех, кто заявился к миссис Гровен, стоял перед ней.

– Ха-ха-ха! Эскимоска – федеральный агент! Ну, мы еще не такое увидим! Ладно, пошли, пока я не лопнул от смеха.

Под прицелом видеокамеры они миновали лестницу, ведущую вниз; из-за запертой двери несло табачным дымом. Игорный притон. Посланец Уолдона хихикал, тряся головой, пока они не подошли к двери, обитой красной кожей; тут он в последний раз поправил яйца и постучался. Дверь приоткрыл длинный тощий молодчик со шрамом на лбу, оставленным консервным ножом; шрам этот больше подчеркивала какая-то нелепая челка. Очередной тип из тех, что посетили Алексию. Мир тесен.

– Чего надо? – осведомился он.

Алексия Гровен забыла упомянуть, что этот Франкенштейн жутко гундосил. Ощущение, будто беседуешь с циркулярной пилой. Кейт повторила, что хочет повидать Уолдона.

– Шеф занят, как вокзальный сортир. Приходите в другой раз.

За спиной раздался хохот гиены.

– ФБР, – объявила Кейт, неспешно доставая удостоверение.

Дверь захлопнулась у нее перед носом, но через несколько секунд широко открылась. В глубине кабинета Уолдон положил телефонную трубку. Нутак назвала себя и сказала, что предпочла бы поговорить с ним наедине.

– Это вы пришли ко мне. И тут я решаю, кому остаться в кабинете, а кому выйти.

В комнате воцарилось молчание. Все взгляды были обращены на Уолдона, поскольку ему следовало принять решение.

– Обычно с женщинами мне не нужна помощь, да и болтать долго я не люблю… так что вы оба валите из кабинета.

Гиена и тощий со шрамом с неудовольствием вышли. Уолдон закурил сигару и принял вид делового человека, который ожидает, чтобы ему сделали предложение. Кейт выбрала лаконичный стиль: Гровен проиграл проект «Лазарь» в покер в «Правильном баре», долг не уплатил и был убит, а затем этот проект у него отняли.

– Кто это вам наплел?

Уолдон хотел знать, не слила ли информацию вдова Гровен.

– Один игрок в покер рассказал.

– Игроки в покер ничего не рассказывают.

– Фрэнк Гровен не отдал вам то, что был должен, и тогда вы сами пришли взять, да?

– Эй, послушайте, вы меня в чем-то обвиняете?

– В убийстве четырех человек, в том числе федерального агента.

– У вас нет никаких доказательств.

– Никто не знал, чем занимается Гровен. Кроме вас и тех, кто убит. Вы устроили шулерскую игру без ограничения ставок, чтобы Гровен проигрался в пух и прах, в результате вы смогли бы завладеть научными результатами проекта, над которым он работал.

– Послушайте-ка, вы заявились сюда с угрозами и необоснованными обвинениями, которые не стоят и двух центов. А это, видите ли, серьезно. Я не знаю, в какую игру вы играете, но зато могу вам растолковать, какие правила в этом мире. В жизни я классно могу делать только две вещи: драться на ринге и управлять этим заведением. Если я вам подам паленое виски, вы с полным правом может выплеснуть его мне в физиономию. Если вы найдете в вашем пиве опилки, вы можете возбудить против меня процесс. Но и я, если вы предъявите мне ложное обвинение, тоже имею право подать жалобу. У меня неплохие связи, которые позволяют мне здорово попортить жизнь тем, кто ищет со мной ссоры. Я уж не говорю о том, что на угрозы я отвечаю кулаком. Я, может, не слишком речист, но у меня есть одно достоинство: если я что-то говорю, то говорю четко и ясно. Вам понятно?

Да, она поняла. Прежде всего, что у Уолдона есть мохнатая лапа. Как высоко, она не знала, но то, что у него есть поддержка в полиции, которую он много лет подкармливает, это бесспорно. И теперь у нее было два варианта. Спасовать или удвоить ставку. Уйти на цыпочках, извинившись за причиненное беспокойство, или продолжать упорно преследовать его. Не будучи игроком и не желая рисковать карьерой и жизнью в игре, начатой против этого гангстера, она смирилась, укротив свою гордость. Ничего, реванш она возьмет позже. Зато теперь она знала: Тэд Уолдон виновен. Оставалось узнать – в чем.

16

Натан ждал до последней минуты. Нейва не пришла. Он написал ей несколько слов, положил записку на стол в гостиной, чтобы она сразу увидела, и успел точно к последнему рейсу на Сан-Франциско. С собой он взял обоих детей, надеясь поскорей проникнуть в их тайну. У него был паспорт Боумана, а там были вписаны его сын и дочка, так что Натану не составило труда выдать Джесси и Томми за Лорен и Терри Боуманов. Несмотря на террористическую угрозу, нависшую над Соединенными Штатами, на внутренние рейсы можно было пройти так же легко, как перейти границу с Мексикой.

Джесси обладала некой телепатической властью над братом. Томми был замкнут в каком-то параллельном мире, и только Джесси имела ключ к нему, а верней сказать, пульт дистанционного управления. Томми без остановки подсчитывал все, что поддается счету, – секунды, машины, облака…

В самолете Джесси обрисовала Натану ситуацию с использованием словарного запаса, соответствующего ее возрасту, и в соответствии со своими интеллектуальными способностями. После развода родителей они с мамой стали жить у Стива, «у которого в ухе телефон и который все время играет на компьютере». Он все время называет ее «моя блошка». Ей это не нравится. Он заменил ей отца. Он страшно противный, потому что сосет пальцы ног у мамы. Она сама видела, как он это делает в бассейне. Мама говорит, что он очень милый и очень богатый и что он может купить ей все, что она пожелает. А Джесси хочет только одного: снова быть с Томми. Брат ее уехал в другой дом, еще больше, чем у Стива, там очень много каких-то странных людей. Иногда ей удается поговорить с братом, не видя его, как с куклой Пенни. Сначала их папа приезжал за ней, чтобы посетить Томми. А потом перестал и очень долго не приезжал. До того воскресенья, когда она увидела его перед их домом. Папа хотел уехать вместе с ней и с Томми. Она послала сообщение в голову брату, чтобы он убежал и встретился с ними на дороге. Втроем они ехали в автобусе тысяча триста сорок секунд. В тот вечер Томми не переставая считал, и папа от этого очень нервничал.

– И куда вы поехали? – спросил Натан.

– Мы жили в доме, который качался. Папа все время кашлял. И на теле у него были странные пятна.

– А Томми не подсчитал, сколько времени вы пробыли там?

– Нет.

– А что было потом?

– Однажды ночью приехал Клайд. Он три тысячи секунд говорил с папой. Папа передал нас ему.

– А почему Клайд поселил вас у себя?

– Он сказал, что папа очень болен.

– Ты после этого видела папу?

– Нет.

Показался международный аэропорт Сан-Франциско. Рейс пролетел словно сон. Сон про двух брошенных детей. Зажатый в узком кресле, Томми уминал пирожные и пил апельсиновый сок. Джесси закончила раскрашивать клоуна на обложке небольшого блокнотика, который ей дала стюардесса. Она превратила его в отвратительное существо, красная кожа которого была вся в больших черных прыщах. У Натана на языке вертелся вопрос:

– Стив, он с тобою ласков?

– Да.

– Как папа?

– Папа никогда не целовал меня и не читал мне перед сном сказок.

– Стив укладывает тебя спать?

– Да.

– Значит, он с тобою ласков.

– Да, да…

Из ее ответов Натан не мог сделать никаких выводов. Следовало сконцентрироваться, чтобы войти в мысли девочки.

– Скажи, Джесси, ты скучаешь по маме?

Она сосредоточенно рисовала большой черный прыщ на щеке пунцового клоуна. Ответа Натан не получил. Тогда он изменил вопрос:

– Почему ты мне сказала, что твои родители командуют злыми людьми?

– Папа ушел, а маме нравится Стив. Прежде чем оставить нас, они разлучили нас с Томми.

– Твой папа пытался сделать так, чтобы вы остались с ним.

– Да, я знаю. Но потом, когда мы жили в доме, который качался, там был один такой грязный тип, от него воняло, и он все время орал. Он не любил Томми. А один раз он его даже ударил. А потом папа превратился в монстра.

– Какого монстра?

– Он стал всюду распухать. У него выпучились глаза. И еще у него были вот такие пятна.

Она показала свою раскраску. Натан подумал, чем мог болеть Алан Броуден.

– А Клайд был добрый?

– Клайд и Нейва были согласны, чтобы мы с Томми оставались вместе.

Томми, сидевший слева, ерзал в кресле, совал руку под ремень безопасности и поскуливал.

– Что с ним? – встревожился Натан.

– Он хочет писать, – объяснила Джесси.

Натан отстегнул ремень и повел мальчика в туалет, несмотря на требования стюардессы не нарушать при приземлении инструкцию по безопасности. Томми не мог оставаться закрытым в помещении площадью в один квадратный метр, и Натану пришлось держать дверь приоткрытой, пока мальчик мочился на стенку.

Когда колеса коснулись земли, Натан бросил взгляд на девочку, прижимавшую к груди куклу.

– Все в порядке, блошка?

– Не называй меня блошкой.

– Хорошо. А ты можешь называть меня Клайдом.

– Как Клайда?

– Да.

– Почему ты хочешь, чтобы я звала тебя, как Клайда?

– Потому что он мой лучший друг.

Самолет остановился. Защелкали замки ремней. Все пассажиры одновременно встали, принялись открывать багажные ячейки и звонить по мобильным.

– Клайд…

– Да?

– А мамы мне все-таки не хватает.

Натан наметил визит к Шарлиз Гаррис, бывшей миссис Броуден. Ранним утром в понедельник он один заглянет на ее виллу в Сан-Хосе. Он возвратит детей их матери, тем паче что если они будут оставаться с ним, это отнюдь не облегчит его задачу. Но Боуман принял иное решение. Для этого у него была какая-то серьезная причина. Какая? Это нужно выяснить как можно скорей.

17

Такси пересекло Юнион-сквер, свернуло на Гири-стрит, где из театров выходили толпы нарядно одетых зрителей, и остановилось перед «Фор Сезон Клифт». Этот отель входил в десятку лучших отелей в мире. ФБР никогда не получало счетов оттуда, так как у этой организации недостанет на него средств, но Натан хотел предоставить все самое лучшее Томми и Джессике, которых несколько недель таскали с собой циничные взрослые. Здесь конфиденциальность и изысканность начинались с холла. Портье и двое носильщиков устремились к ним, хотя багажа у них никакого не было.

Свободными оказались лишь апартаменты на последнем этаже. Натан заказал пиво, сигареты, два обильных ужина, одежду для детей, строгий костюм в бутике отеля и автомобиль с мощным двигателем на завтра. Тысячи огней мерцали у их ног. В заливе какое-то судно ревело, как кит, направляясь в Окленд, чтобы разгрузить там свой груз «made in China».

Ему вспомнилось, как они с Мелани жили во Фриско. Они отремонтировали викторианский дом на Рашен-хилл, нависавшем над морем. Жена любила полежать на лужайке в маленьком парке на углу Грин-стрит и Гуг-стрит, а он вместе с членами «Дельфин клуба» в фирменных оранжевых шапочках купался в заливе среди морских львов, бревен и акул, слегка хмелея от воды при температуре десять градусов Цельсия. Держась за руки, они отважно бродили по крутым улочкам и доходили иногда до сада Йерба Буэна напротив Музея современного искусства, где строили бесчисленные планы на будущее.

После трагедии Натан продал дом.

– У-у, да тут есть бассейн, – внезапно раздался у него за спиной голос Джесси.

– Это джакузи, – объяснил Натан.

– Джакузи?

– Это такая большая ванна, которая пускает пузыри.

– Как Томми, когда он пукает в ванне!

В номере были три спальни, примыкающие к гостиной в стиле ар-деко. Коридорный включил механизм джакузи и скромно удалился. Дети залезли в ванну, и оттуда доносился их смех.

Он позвонил Сью Боуман, как, наверное, делал Клайд. Она дремала перед телевизором, но заверила его, что он ее не разбудил. Она была очень рада поговорить с ним. У нее была серьезная беседа с сыном, и по этой причине количество выпитого спиртного было сокращено. Сью поблагодарила его за заботу и напомнила про похороны.

После солидного ужина Джесси и Томми расходовали остатки сил на прыжки с трамплина, в который они превратили огромное ложе.

– Можно я буду спать рядом с Томми? – попросила Джесси. – Места тут хватит.

– При условии, что вы быстро заснете.

– Обещаем! – воскликнула она, ударяя брата подушкой.

Натан объяснил девочке положение дел. Ему необходимо на несколько часов уйти. В случае если у нее возникнут какие-то проблемы, ей достаточно набрать номер «0». Портье немедленно отзовется и перезвонит ему на мобильный телефон.

– В любом случае здесь Томми, и он меня защитит, – успокоила его Джесси.

Натан сел на край их кровати и, не подумав, стал пересказывать фильм «Ночь охотника». Злодей пастор женился на матери двоих детей, убил ее, а детей преследовал, чтобы они сказали, где спрятана крупная сумма денег. Клайд часто рассказывал сыну перед сном этот кинофильм Чарльза Лоутона. Но тут до него вдруг дошло, что этот сюжет не слишком подходит к ситуации, и в конце он решил воскресить мать. Джесси буквально впивала его слова, прижимая к груди куклу. Томми заснул. Натан поцеловал их, словно отец, дождался, когда дыхание их станет ровным и сонным, и вышел.

Он оставил точные указания портье Неду и сел в такси, которое отвезло его на Маркет-стрит у Твин Пикс. Лучшая обзорная точка, чтобы полюбоваться городом, если нет тумана. Шофер такси дважды заезжал не туда, прежде чем нашел Креслайн. Наконец он остановился перед номером «265», современным и шикарным домом, построенным уступом на склоне холма. Натан проклинал Нутак за это дурацкое задание. Он не думал, что сможет вытянуть какие-нибудь полезные сведения из любовника доктора Флетчера. Он разбудил охранника и попросил немедленно сообщить Гленну Лофорду о своем приходе.

– Мистер Лофорд вышел.

У Натана была привычка никогда не предупреждать людей, и с такой ситуацией он сталкивался довольно часто. Сколько раз, проделав сотню километров, он в результате целовал замок! Но зато метод этот, которым пользовался и Боуман, позволял захватывать людей врасплох и разоблачать их с большей легкостью.

– Где я могу его найти?

– Не знаю, он мне не сказал, куда отправляется…

– В этом доме он с кем-нибудь общается?

– А… что за причина такой срочности?

– Только что скончался наш общий друг. Я должен сообщить об этом Гленну. Я специально прилетел ради этого с Аляски.

История, конечно, горестная. Но именно это и нужно было, чтобы держать охранника под давлением. Чем ложь невероятнее, тем сильнее действует на привратников, у которых от местных сплетен притупилась впечатлительность.

– Думаю, мистер Эдуард Лумис, его сосед по площадке, мог бы вам дать нужные сведения. Он заботится о собаке мистера Лофорда, когда тот куда-нибудь уезжает. Но в такой час…

– Позвоните ему, вы же сами видите, дело не терпит отлагательства.

Охранник выполнил просьбу, скорее чтобы отвязаться от Натана, чем оказать ему услугу. Он сообщил Лумису, что к нему посетитель.

В дверях Натана встречал человек в халате, со всклокоченными волосами, вид у него был чрезвычайно расстроенный. Натан, чтобы разжалобить соседа, продолжил историю, которую он начал в холле.

– У меня тоже недавно умер друг, – сообщил Лумис. – От СПИДа.

– У Гленна есть сотовый телефон?

– Я сейчас напишу вам его номер.

Лумис пригласил Натана войти и принялся листать записную книжку.

– Если хотите, можете позвонить от меня.

– Спасибо, у меня есть телефон.

– Я запишу вам заодно и свои координаты на всякий случай. Если у вас возникнет потребность. А вы не хотите дождаться здесь его возвращения? У меня есть бутылочка французского малинового ликера.

Натан еще раз поблагодарил старого гея и поспешил удалиться. После пятого звонка Лофорд ответил. Лав представился как друг Уильяма Флетчера, о внезапной смерти которого он хочет сообщить. В трубке, пока Гленн не отвечал, грохотала музыка техно. Натан заявил, что ему настоятельно нужно встретиться с Лофордом.

– Я в заведении «Блэк Рум» на Кастро. Пароль – Nokpote.

Лав предпочел спуститься с холма по лестнице. Это давало ему возможность пребывать в контакте с миром, с землей, ощущать, как ночь касается его кожи и капельки тумана проникают в легкие.

Кастро-стрит. Жуткая безвкусица. Редкая в Сан-Франциско. Квартал гомосексуалистов назван именем диктатора. Натан вошел в здание с черным фасадом. Самцы, представляющие местную фауну, развалившиеся на диванах в холле, были весьма своеобразны. Кожаные брюки, куртки, безрукавки, мускулы, цепи, усы, пирсинг. Музыка, вырывающаяся из гигантских колонок, вполне могла вызвать тахикардию у покойника. Гленн сообщил, что будет ждать в заднем помещении. Взгляды всех присутствующих устремились на Натана, чей слишком элегантный костюм и отсутствие всякого пирсинга выбивались из принятых в этом заведении норм. Он вовсю работал локтями, пробираясь сквозь крохотный зальчик, отирался о потные бицепсы и тела, отбрасывал руки, которые пытались раздевать его. Заднее помещение охранял громила, в обоих сосках которого висело по кольцу, а во лбу торчала заклепка. Натан сказал пароль, спустился по темной лестнице, открыл еще одну дверь и оказался в лупанарии для садомазохистов. Сильный запах спермы, пота и вазелина бил в нос в этом помещении, облицованном кирпичом и освещенном свечами. Тип с бледной кожей, в шрамах, скрючившись, сидел на корточках перед тремя бугаями без штанов. Еще один проводил колоскопию без анестезии, засунув руку по самый локоть между ягодиц пациента в капюшоне. А неподалеку висел подвешенный за связанные запястья человек, и трое секли его от всей души и изо всех сил. В глубине подвала в полутьме группа мастурбантов онанировала над бочкой, где засел доброволец. Кто из них Лофорд? У стены Натан заметил усача, мастурбировавшего перед экраном видео, на котором демонстрировался порнофильм. Он подождал, когда тот кончит, и обратился к нему. К сожалению, онанист был новичком и не знал Гленна Лофорда. Натан направился к бочке, как вдруг вокруг его шеи захлестнулась цепь. Буквально в последний момент он просунул руку между цепью и горлом и одновременно изо всех сил врезал каблуком по ступне душителя. Нападавший перестал душить и получил локтем в физиономию. Натан обернулся и увидел абсолютно голого толстячка, рот у него был в крови, а обе ладони он держал под подбородком, ловя зубы.

– Гад, ты ж мне вше жубы выбил!

– Вы Лофорд?

– Нет, я Март.

– А где Гленн Лофорд?

– Вон он.

Незадачливый душитель, сжимая в кулаке выбитые зубы, указал на мужчину с исполосованной спиной, подвешенного на блоке. Натан приблизился к нему и попытался умерить пыл разъярившихся бичевателей, которые от всей души охаживали объект. Один из троих, нервный коротышка, в гневе поднял плетку-семихвостку на мешающего им пришельца. Натан воспользовался цепью, по-прежнему висевшей у него на шее, и захлестнул ее, наподобие стального лассо, вокруг руки разгневанного недомерка. Он резко дернул ее и, пока тот пролетал мимо него, вторым концом нанес удар в висок. Садист продолжил свой путь на животе, оставляя на полу кровавые клочья кожи. Видя превосходство пришельца, двое других бичевателей быстренько отошли проверить, в каком состоянии находится их сотоварищ. И у мазохизма тоже есть пределы. Натан освободил Лофорда, истекающего кровью, как кусок говядины. Но он был в полном сознании.

– Мы с вами договорились встретиться, – напомнил Натан. – По поводу доктора Флетчера.

– Вы убили его?

– Кого? Флетчера?

– Нет. Лайла, который сейчас лижет опилки.

– Нет. Он просто оглушен. И это не больнее, чем упражнения с плеткой.

– Вы друг Уильяма?

– Мы могли бы посидеть не в таком мрачном месте?

– Тут не опасно. Здесь все по взаимному согласию.

Натан потер затылок, выражая свое сомнение, и последовал за Гленном в бар, где было много народа, а еще больше шума. Сердечный ритм подстраивался под ритм техно, и если бы Натан не принял меры, сердце у него заработало бы, как поршень. Лофорд, поскольку не мог ничем прикрыть иссеченную спину, сидел голый до пояса. Он заказал «кровавую Мэри». Чтобы расслышать друг друга, приходилось чуть ли не кричать.

– Сообщение о смерти Уильяма подкосило меня. Я испытал потребность в страдании… физическом страдании. Вы меня понимаете?

– Да.

– Вот видите.

– Я знал одного японского сэнсэя, который регулярно уходил в горы и предавался там умерщвлению плоти. Это сближало его с силами природы и имело целью достичь просветления. Вы достигли сегодня вечером просветления?

– Напротив, у меня было чувство, будто я перестал существовать.

– Это одно и то же.

– Вы опять меня вернули на землю из этого жуткого страдания. Браво! Что вам, в сущности, нужно?

– Вы. Ваши самые точные воспоминания. Мне они очень нужны, так что уделите мне пять минут.

– Уильям мне ничего не говорил про вас.

– И мне про вас тоже.

– Наши отношения держались в тайне… Во всяком случае, до того дня, когда полиция провела облаву в Прайде. Да, с тех пор как появился СПИД, Кастро-стрит уже не та, что прежде. Уильям в тот вечер был там, и копы его зарегистрировали. Он боялся, что жена узнает.

– Она и знала. Это она сообщила мне вашу фамилию.

– Должно быть, поэтому Уильям стал появляться тут реже.

– Что вас привлекало в нем? Вы на двадцать лет моложе, и вообще он не Аполлон.

– Как вы о нем говорите!

– Я пытаюсь узнать, кто его убил.

– Его убили? Кто?

– Я же сказал вам: я пытаюсь это узнать.

– Вы коп?